Глава 4 На вершине власти

Можно возразить, что я проповедую «поклонение героям». Если хотите, да, друзья. Но поклонение прежде всего должно выразиться в том, что мы будем героически настроены. Полный мир героев вместо целого мира глупцов, в котором ни один доблестный король не может царствовать, — вот чего мы добиваемся!.. Отбросим все низкое и лживое. Тогда мы можем надеяться, что нами будет управлять благородство и правда…

Томас Карлейль

Два года, выпавшие из истории

В популярной, многотиражной, буквально навязываемой читателю «Истории Советского государства» Н. Верта глава X называется: «Хрущевские годы (1953–1964)». Начинается она с подглавки: «Борьба за сталинское наследие и начало хрущевских реформ (1953–1957)».

Остается только удивляться странной забывчивости не только данного автора, но и редактора книги. Как же они могли запамятовать, что во главе СССР с марта 1953 по февраль 1955 года стоял вовсе не Хрущев?

Правда, подобной аберрацией памяти страдает и Д. Боффа. В его «Истории Советского Союза» книга седьмая называется «Десятилетие Хрущева». Видно, очень понравился подобным авторам этот партийный деятель! Захотелось им представить его третьим — после Ленина и Сталина — вождем нашей страны. А третьим был не он, а Маленков.

Интересно, что тот же Н. Верт констатирует: «Первое место в новой иерархии занял Маленков, который получил пост Председателя Совета Министров и Первого секретаря ЦК КПСС. В Совмине у него было четыре заместителя, двое из которых могли питать значительные надежды: Берия, близкий соратник Маленкова, вновь возглавивший воссоединенное МВД, поглотившее МГБ; Молотов, вернувшийся на пост министра внутренних дел. Два других поста зампредов Совета Министров занимали Булганин и Каганович. Ворошилов был поставлен на пост формального главы государства Председателем Президиума Верховного Совета. Хрущев не имел никаких государственных должностей, но занимал второе место в ЦК КПСС».

По какой-то причине здесь допущена неточность: Маленков был просто секретарем ЦК. По этой причине Хрущев, как мы уже говорили, занимал первое место в партийной иерархии. Хотя благодаря авторитету Сталина в последние годы его правления наибольший вес приобрела должность руководителя государства, а не партии.

«Это распределение руководящих постов, — продолжает Н. Верт, — осуществленное в страшной спешке на следующий день после смерти Сталина и, несомненно, дававшее тройке Маленков — Берия — Молотов наибольшие преимущества, было сочтено другими членами президиума несправедливыми. Уже 14 марта Маленков… был поставлен перед необходимостью выбора между руководством правительством и руководством Секретариатом ЦК. Он выбрал первое, что означало передачу Секретариата ЦК Хрущеву…»

Как мы знаем, было не совсем так. Никакой страшной спешки не наблюдалось. Все «тройка» оговорила заранее. Никто, по крайней мере открыто, не выступал против новых назначений. Никто не ставил Маленкова перед выбором: возглавить правительство или КПСС.

Произошло то, что напрашивалось в данной ситуации. Не имея неоспоримого лидера, было осуществлено коллегиальное руководство. Общее управление государством перешло в руки Маленкова и его заместителей (прежде всего Берии и Молотова), Советы возглавил Ворошилов, а в партийной иерархии первым стал Хрущев.

Последний, как отметил Верт, «отныне занял ключевой пост, благодаря которому контролировал деятельность и карьеру секретарей обкомов партии, настоящих «баронов» системы, составлявших опору и основной контингент Центрального Комитета».

И тут вновь приходится уточнять, причем существенно. Ни при Сталине, ни при Маленкове партийная номенклатура ЦК не имела полновластия в стране. Более того, ее упорно сдерживали «сверху». Поэтому и произошло переименование партии, а Сталин наиболее высоко поднял престиж государственной, а не партийной власти. В то время ни о каких «баронах» (намек на мафиозные коррумпированные структуры) не могло быть и речи.

Складывается впечатление, что историки типа Верта желают представить систему власти в СССР предельно упрощенно. Они не желают обращать внимание на ее принципиальное преобразование при единоначалии Хрущева. Вот когда был совершен государственный переворот: к власти пришла партийная номенклатура.

Два года правления Маленкова стали, в сущности, переломными в истории Советского Союза!

Именно поэтому они представляют огромный интерес для тех, кто желал бы понять, каким образом и почему произошел крах нашей великой державы. А те, кто заинтересован в сокрытии правды или не способен честно и всерьез анализировать события прошлого, вычеркивают эти два года, присоединяя их к периоду хрущевского правления. Получается, будто ничего особенного не произошло: как правили «партийные бароны», так и продолжали править. Над ними стоял «крестный отец» (по-русски — пахан), и никакого народовластия в помине не было. Сплошной террор, беззаконие, нарушение прав человека… Короче, тоталитарная империя зла.

Увы, со времен Горбачева в нашей стране гласность была предоставлена почти исключительно так называемым диссидентам и представителям партийной номенклатуры — тем, кто выступал против народовластия. Поэтому оно и было представлено как социальное зло, тогда как всемогущество капитала, буржуазии — как торжество добра.

Я не могу утверждать, что моя версия происходивших событий и преобразования структуры власти в СССР единственно верная. Однако она имеет серьезное фактическое обоснование (их каждый исследователь обычно подбирает под свою концепцию), в том числе и с позиций глобальных, в связи с объективными законами развития цивилизации, формирования и эволюции техносферы. А этот процесс продолжается более десяти тысячелетий.

В XX веке во всех индустриально развитых странах преобладающим социальным классом по численности и значению в управлении государством стали служащие. Из них выделились «элиты»: политическая (партократы), финансовая (плутократы), промышленно-хозяйственная и военная (технократы), а также органы госбезопасности. Они образуют слой государственных владык (ГВ). Такова схема, в общих чертах, по моему мнению, верно отражающая действительность.

Пока в этой схеме существуют противоречия, происходит борьба за влияние, сохраняется динамическое равновесие, о коррупционном государстве говорить не приходится. При капитализме главенство (не абсолютное) получают плутократы. Сталин, как я уже говорил, старался сохранять динамическое равновесие всех властных структур, жестко пресекая коррупционные связи. То же самое попытался сделать Маленков. Однако эта задача оказалась ему не по плечу. Впрочем, вряд ли она кем-то могла быть решена. Сталин в этом отношении был исключением.

Остается неясно, пыталось ли справиться с ней трио Маленков — Берия — Молотов. После воцарения Хрущева первого представили робким и безвольным, второго — средоточием всех мерзостей, а третьего зачислили в «антипартийную группу». Единственно, что не вызывает сомнения, — серьезная тревога партократов за свое привилегированное положение в обществе.

Как пишет Боффа: «В период, предшествовавший смерти Сталина, очень многие страхи, охватившие граждан страны, были связаны с всепроникающим присутствием политической полиции», МГБ. Напрасно этот итальянский историк приписал всем гражданам СССР страх перед политической полицией. По-видимому, ему доводилось общаться с определенной категорией граждан, которым было чего бояться. В отличие от него я, живший в то время, и миллионы моих сограждан подобных страхов не испытывали. Другое дело, амнистия 1953 года, вызвавшая вспышку уголовных преступлений.

Боффа справедливо отметил: Маленков не решился совмещать две высокие должности — государственную и партийную — ибо не мог претендовать на роль единственного преемника Сталина, вождя.

«Маленкову было немногим более пятидесяти, — пишет Д. Боффа, — то есть он был наиболее молодым из всей группы преемников Сталина. Но и ему, как и любому другому из них, еще предстояло создавать себе авторитет (исключая Молотова. — Р. Б.).

Он был энергичным организатором, обладал живым, но холодным умом; это не был человек сильной воли, способный на личную храбрость. В качестве секретаря партии он в различное время осуществлял верховный надзор за рядом важных секторов экономической и политической жизни, но никогда на нем не лежала прямая ответственность за работу какого-либо оперативного подразделения (руководство республикой, министерством, военным соединением). Его стартовой площадкой явилось в свое время управление отделом кадров Центрального Комитета, в обязанности которого входил тщательный отбор людей для всех других руководящих должностей. Это был отдел, работу которого Сталин контролировал с особой подозрительностью и вниманием. Таким образом, из всех сталинских руководителей Маленков был тем человеком, который наиболее тесно сотрудничал с вождем, ближе всех к нему находился, скрываясь в его тени».

О безвольности Маленкова известно в основном со слов Хрущева. В его правдивости и тут можно усомниться. Есть сведения, что Маленков осмелился выступить в 1938 году против могущественного начальника НКВД Н. И. Ежова (об этом еще пойдет речь). Разумнее предположить, что он не желал, да и не имел никакого права брать всю полноту власти в свои руки, как это сделал Хрущев.

По мнению Андрея Маленкова, сразу же после смерти Сталина Берия «поспешил в Москву, чтобы поднять свои дивизии, арестовать Маленкова и захватить власть. Но он опоздал. За несколько дней до смерти Сталина Маленков, используя данное ему право подписи вместо Сталина в экстремальных случаях, вызвал Г. К. Жукова, подчинил его командованию войска Московского военного округа и назначил Жукова первым заместителем министра обороны. Маршал дал армейским частям приказ блокировать бериевские дивизии в казармах».

Так ли было в действительности? Вряд ли. Правда, если был заговор с целью умерщвления Сталина, то заговорщики, опасаясь друг друга, могли заранее подготовить своих сторонников к возможным эксцессам. Но как могли воинские части блокировать какие-то дивизии Берии? Дай зачем для ареста Маленкова задействовать дивизии? Проще всего было бы его ликвидировать тем или иным способом.

На мой взгляд, Берия был достаточно хитрым и осмотрительным человеком, чтобы попытаться силой захватить власть в стране и провозгласить себя преемником Сталина. Никакие его сторонники не пошли бы на такую безумную авантюру против воли народа и руководства вооруженными силами. Прежде ему следовало приобрести авторитет среди партийных и государственных деятелей всех уровней и среди населения.

Итак, после смерти Сталина на высшей ступени власти в СССР оказался Георгий Максимилианович Маленков. О том, как проходило «восшествие во власть» первых на то время лиц державы, рассказал наблюдательный свидетель Константин Симонов. Из его слов ясно, что сложившаяся система троевластия не продержится долго:

«На траурном митинге выступали три разных человека… Первым был Маленков, вторым — Берия, третьим — Молотов. Различие в тексте речей мне и тогда не бросилось в глаза… Однако та разница, которую сейчас по тексту этих речей не уловишь, но которая была тогда для меня совершенно очевидна, состояла в том, что Маленков, а вслед за ним Берия произносили над гробом Сталина чисто политические речи, которые было необходимо произнести по данному поводу. Но в том, как произносились эти речи, как они говорили, отсутствовал даже намек на собственное отношение этих людей к мертвому, отсутствовала даже тень личной скорби, сожаления или волнения, или чувства утраты, — в этом смысле обе речи были абсолютно одинаково холодными. Речь Маленкова, произнесенная его довольно округлым голосом, чуть меньше обнажала отсутствие всякого чувства. Речь Берии с его акцентом, с его резкими, иногда каркающими интонациями в голосе, обнажала отсутствие этой скорби более явно. А в общем, душевное состояние обоих ораторов было состоянием людей, пришедших к власти и довольных этим фактором».

Добавлю: я слушал эти речи по радио. Их текст тотчас улетучился из памяти, но мне показалось, что интонации Маленкова были спокойными, деловыми; Берия говорил с напором и как будто, с каким-то торжеством, а у Молотова голос порой дрожал от сдерживаемой скорби.

О том, что руководство страны не испытывало серьезных внутренних потрясений в связи со смертью недавно еще «любимого отца, друга и учителя», свидетельствует, в частности, содержание самого распространенного (полумиллионный тираж) журнала «Огонек», вышедшего 5 апреля 1953 года. На первой странице обложки — радостная телятница-комсомолка, вытирающая нос теленку. На первой полосе фотографии полок с товарами и покупателей. Подпись: «В первый день после снижения цен».

Под заголовком «Забота о благе народа» — редакционная статья. Она начинается возгласом: «Шестое по счету за послевоенный период снижение государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары!» Подчеркнуто: «Снижение цен, осуществленное 1 апреля, создает новую, особенно крупную выгоду для населения, в значительной мере поднимает материальный уровень его жизни». Отмечено, что в странах Запада цены растут (показано на конкретных цифрах).

Нельзя не отметить, что радостное событие — снижение цен — последовало вскоре после похорон Сталина. Впрочем, ему посвящена поэма О. Зверева, занявшая одну полосу и не блещущая художественными достоинствами. Однако статья о Франсуа Рабле — и объемнее, и лучше качеством.

Не менее показателен следующий номер «Огонька». Стихам о Сталине уделена одна колонка (автор — грек; можно сказать, вынужденная публикация). Названия очерков: «Новая линия метро», «Запорожские сталевары», «У нас в Нарьян-Маре», «Люди и книги», «Пятый день на ринге», «Столица народной Венгрии», «У чехословацких биологов», «Девушка из Барселоны», «Пушкин и Петр Киреевский», «Франсиско Гойя», «Гневная сатира» (о A.B. Сухово-Кобылине), «Тигроловы Приморья», «Новый театр в Запорожье».

(Перечень, типичный для того времени, позволяет понять, какими интересами жила страна, о чем писали журналисты, что интересовало многомиллионную аудиторию.)

Редакционная статья: «Свято соблюдать советские законы». Она определенно показывает происходящие перемены и посвящена «делу врачей»:

«Провокационное дело, жертвой которого явились честные советские люди, выдающиеся деятели советской науки, было сфабриковано преступными авантюристами, поступавшими как скрытые враги нашего государства, нашего народа. Поправ высокое призвание работников государственного аппарата и свою ответственность перед партией, перед народом, бывший заместитель министра государственной безопасности и начальник следственной части Рюмин и некоторые другие работники министерства в своих преступных целях пошли на грубейшие нарушения советской законности, надругались над неприкосновенными правами советских граждан. Бывший министр государственной безопасности С. Игнатьев оказался на поводу у этих преступников, проявил политическую слепоту и ротозейство.

Презренные авантюристы типа Рюмина пытались разжечь в советском обществе, спаянном морально-политическим единством, идеями пролетарского интернационализма, глубоко чуждое социалистической идеологии чувство национальной вражды. В этих провокационных целях они клеветали на честных советских людей. Таким образом был оклеветан общественный деятель, народный артист СССР Михоэлс.

С большим удовлетворением советский народ узнал, что обвинения, возведенные на группу честных деятелей советской медицины, оказались гнусным поклепом. Подобные преступления не могли долго оставаться неразоблаченными и безнаказанными. Советское правительство стоит на страже граждан нашей страны.

Советское правительство, вскрывая факты произвола и беззакония, решительно искореняя недостатки в государственном аппарате, открыто и прямо говорит об этих недостатках народу. Это свидетельствует о великой силе Советского государства, о силе социалистического строя».

…Так начинались 23 месяца правления Маленкова, которых многие историки предпочитают не замечать, относя к хрущевскому периоду. Хотя в то время Никита Сергеевич оставался в тени, на второстепенных ролях. Ведь должность Генерального, или Первого секретаря КПСС была упразднена, и формально он оставался одним из нескольких высших партийных чинов.

Начало реформ

Что же произошло после смерти Сталина?

«С первых же дней, — пишет Н. Верт, — новое руководство предприняло шаги, направленные против злоупотреблений прошлых лет. Личный секретариат Сталина был распущен. 27 марта Верховный Совет СССР объявил амнистию для всех заключенных, чей срок не превышал пяти лет. Амнистия предусматривала освобождение несовершеннолетних и матерей, имевших детей в возрасте до десяти лет, а также всех осужденных, независимо от величины срока, за взяточничество, экономические преступления, административные и военные правонарушения, большую часть которых совершили хозяйственники и партработники, ставшие жертвами последних кампаний 1951–1952 гг. Главным результатом указа об амнистии, не коснувшегося политических заключенных, неизменно получавших сроки больше чем пять лет, стало освобождение большого числа уголовников (около 900 тыс. за март — июнь 1953 г.), которые, выйдя из тюрем, создали в городах, и особенно в Москве, такую опасную обстановку, что потребовалось держать в состоянии повышенной готовности многочисленные подразделения МВД…»

Что означало такое своеобразное милосердие? Как можно без предварительной подготовки, без обеспечения амнистированных работой и установления надзора за ними выпускать на свободу такое количество уголовников? Или предполагалось, что таким путем можно приобрести авторитет среди миллионов людей? Или Берия сознательно вызвал всплеск преступности для того, чтобы его новое объединенное министерство сразу же проявило свою силу? Вдобавок требовалось не сокращать, а увеличивать его кадры…

В общем, у Берии на этот счет наверняка имелись свои соображения, а Ворошилов и Маленков не прочь были продемонстрировать свою гуманность, а Георгий Максимилианович, по-видимому, стремился показать, что наступает новая, более либеральная эпоха в жизни страны.

Но продолжим цитирование.

«4 апреля 1953 г. «Правда» объявила, что «врачи-убийцы» стали жертвами провокации и что их так широко подхваченные пропагандой признания были на самом деле получены путем применения «недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия». Это сообщение было опубликовано руководимым отныне Берией МВД, то есть той самой инстанцией, которая несла ответственность за происшедшее».

Однако инициативу нового министерства перехватила более высокая инстанция. Это было сделано своевременно и неслучайно. Маленкову и партийному руководству надо было показать, что именно они контролируют ситуацию:

«События получили еще больший резонанс благодаря принятому спустя несколько дней постановлению ЦК КПСС, в котором шла речь о «нарушении законности органами госбезопасности». Из него следовало, что дело «врачей-убийц» не было единичным случаем, что госбезопасность, присвоив себе непомерные права, творила беззаконие и что партия, открыто разоблачая ее, отвергает эти методы и осуждает всевластие политической полиции. Порожденная этими документами надежда вызвала поток сотен тысяч просьб о реабилитации, захлестнувший органы прокуратуры. Заключенные же, и особенно находившиеся в «спецлагерях», ожесточенные выборочной амнистией 27 марта и чувствовавшие неуверенность охраны и неустойчивость системы в целом, уже летом 1953 г. подняли восстания в Воркуте, на Игарке, в Кимгире и многих других местах. Растерянность населения возросла, когда выяснилось, что борьбу за восстановление «социалистической законности» возглавил сам Берия».

Последнее утверждение Н. Верта определенно показывает, что оно принадлежит человеку, весьма поверхностно знакомому с жизнью и чувствами подавляющего большинства советских людей. К тому же французскому историку, даже если он совершенно искренен, невозможно было абстрагироваться от образа Лаврентия Павловича как отъявленного злодея. Таким его представила, начиная со второй половины 1953 года, официальная партийная пропаганда, да и западная «свободная» пресса тоже. До этого времени отношение к нему подавляющего числа граждан было вполне терпимым.

Амнистию значительная часть населения не связывала с каким-то конкретным именем. Люди были обескуражены ее последствиями. Однако демонстрация Берией своей власти, его стремление повысить свой авторитет должны были встревожить и Маленкова, видевшего в нем своего конкурента, и партийную номенклатуру. А Берия принялся настойчиво изображать из себя либерала:

«Именно по инициативе Берии, имевшего прекрасную возможность свалить вину за «дело врачей» на арестованных по его приказу Игнатьева и Рюмина, было опубликовано сообщение 4 апреля. В течение следующих недель он распространил свой «либерализм» на самые разные сферы. Подчеркивая в отличие от своих коллег «разнообразие» и «равноправие» народов, он содействовал продвижению национальных кадров в надежде обеспечить себе их поддержку в будущем. Особенно тщательно Берия вычистил от сторонников Сталина Компартию Грузии, а во главе нескольких республик поставил своих многочисленных сподвижников. Берия даже предлагал в определенной степени смягчить коллективизацию, а во внешнеполитической сфере выступил как главный поборник разрядки международной напряженности».

Вновь приходится уточнять: первым и главным поборником разрядки международной напряженности выступил Маленков.

Им же были подготовлены предложения по улучшению благосостояния сельских жителей и реформирования деревни. Но, как известно, на Западе, да и у нас в стране, предпочитают называть творцом реформ Хрущева.

Почему же Берия так рьяно взялся изображать из себя гуманиста? Почему ему потребовалось демонстрировать свои либеральные устремления? Почему он вошел в роль «друга народа»? Или в нем заговорила совесть, а его погрязшая в мерзостях душа устремилась к высшим нравственным сферам?

Последнее предположение кажется невероятным. Ведь Лаврентий Павлович не ушел в монастырь, не покаялся прилюдно, а продолжал плести политические интриги. Тем, кто стремится удержаться на вершинах власти, приходится отдавать этому все свои силы, использовать ради своих целей любые более или менее приемлемые средства.

На мой взгляд, у него, так же как у Маленкова, был план развенчания культа личности Сталина. Это требовалось для установления истины. Ее никто не принимал в расчет ни тогда, ни позже. Подобное мероприятие было призвано показать новых руководителей страны поборниками «прав человека» и «социалистической законности», не связанными с какими-либо репрессиями. Всю ответственность за творившиеся прежде беззакония можно было свалить на мертвого вождя.

Как пишет осведомленный (хотя далеко не всегда объективный) Р. Медведев: «Маленков предпринимал шаги для своего продвижения к вершине власти, и в первое время после смерти Сталина его слово по важнейшим вопросам оставалось решающим. И он же занял достаточно активную позицию в деле критики культа личности. На заседание Президиума ЦК КПСС 10 марта 1953 года, проходившее под председательством Маленкова, были вызваны «идеологи» П. Н. Поспелов, М. А. Суслов, главный редактор «Правды» Д. Т. Шепилов. Как вспоминал Поспелов, в ходе заседания Маленков подверг редакцию газеты резкой критике, заметив, что природа многих ненормальностей, имевших место в истории советского общества, крылась в культе личности. Подчеркнув, что перед страной стоят задачи углубления процесса социалистического строительства, Маленков отметил: «Считаем обязательным прекратить политику культа личности».

Заметим, что с тем же самым культом были связаны и замечательные успехи советского народа в труде и победа в Великой Отечественной войне. Возможно, отчасти учитывая это, Маленков не стал «разоблачать» культ личности Сталина (как позже сделал это Хрущев). Да и можно ли было во всех недостатках и неоправданно жестоких репрессиях обвинять Иосифа Виссарионовича? Ведь существовало множество документов, неопровержимо свидетельствовавших о том, что значительная, если не основная доля вины лежит на Хрущеве, Маленкове, Молотове, Кагановиче, Берии, Микояне.

В то же время хитроумный Лаврентий Павлович имел в своем распоряжении значительную часть материалов, обличающих практически всех этих руководителей, а в первую очередь Маленкова и Хрущева, в активном проведении репрессий. При необходимости он имел возможность уличить каждого из них не только в жестокостях и, возможно, в доносах и клевете на коллег, но и представить их как лицемеров, обманывающих партию и народ. Он чувствовал преимущество своего положения, упивался своей властью (мечтая стать полноправным хозяином страны) и утратил присущую ему осторожность, ощущение надвигающейся опасности.

Повторю: таково мое предположение. Оно логически следует из совокупности тех событий, которые произошли в роковом 1953 году, включая не только деятельность, но и смерть Берии.

Какими бы соображениями ни руководствовались Маленков и Берия, стремясь обрушить на одного лишь Сталина всю тяжесть вины за происходившие за последние 30 лет в СССР гонения на инакомыслящих, репрессии, осуждение невиновных, это подрывало в первую очередь позиции правящей партии. Маленкова это обстоятельство вряд ли сильно беспокоило. Ведь он возглавлял Правительство СССР, был прежде всего государственным, а не партийным деятелем. То же относится и к Берии.

«Новые руководители оказались вынужденными искать нового контакта с народом: они чаше появлялись и выступали публично, даже в самом стиле администрации появились заметные нововведения. С 1 сентября 1953 г. были отменены бесконечные ночные бдения в учреждениях Москвы, вызванные когда-то привычками Сталина: рабочий день обычно начинался в 9 часов и заканчивался в 18 часов с учетом перерыва на обед продолжительностью один час. Весь ритм жизни столицы, таким образом, изменился. Исторические дворцы Кремля, знаменитого архитектурного комплекса сооружений в сердце Москвы, который символизировал верховный центр государственной власти, были открыты впервые для посещения их туристическими группами.

Коллегиальный характер нового правления был не результатом лишь «верхушечного» соглашения между преемниками Сталина, а своего рода программным обязательством перед страной. Впервые оно было провозглашено в июне 1953 г. в статье в «Правде». В той же публикации появилось новое для советского политического словаря выражение: там критиковался «культ личности» как явление «вредное» и «антимарксистское», которое принижает значение масс, классов и партий в истории ради прославления лишь «героев-одиночек». После ареста Берии такие декларации делались все более настойчиво, и соответствующие положения были внесены в ряд партийных документов, где говорилось, что «культ» находится в противоречии с «высшим принципом» правильного руководства страной, которое как раз и определялось как «коллегиальность». Верховные руководители, члены Президиума ЦК партии с этого момента в печати перечислялись всегда просто в алфавитном порядке, а не согласно той скрытой и изменчивой иерархической шкале, сложившейся со времен Сталина, которая недолгое время сохранялась и после его смерти и в соответствии с которой Маленков и Берия ставились еще во главе списка перед всеми остальными».

Георгий Максимилианович был не прочь понизить общественный статус КПСС. То же самое пытался сделать в конце своей жизни Сталин, стараясь предотвратить абсолютную власть партократии, а также распространение коррупции среди руководителей всех рангов. Однако препятствовали этому объективные процессы, происходившие в обществе. Они, как мы уже говорили, определялись изменениями социально-экономической и духовной структуры общественного организма под действием глобальной технической деятельности человечества, преображающей и окружающую природу, и внутренний духовный мир.

Второе лицо в государстве

В судьбе Маленкова наибольшую роль после Сталина сыграли Берия и Хрущев. Не без их помощи он стал руководителем государства. Крах Берии, к которому был причастен Маленков, оказался наиболее выгодным для Хрущева. Последний позже приписал себе как эту акцию, так и реформы, инициатором которых был Маленков.

О личности, деятельности и смерти Л. П. Берии высказано много противоречивых мнений. Существует одна официальная и по меньшей мере две неофициальные версии его смерти. Не вполне ясно даже, кто был инициатором его устранения — Маленков или Хрущев.

О том, как было представлено это дело полвека назад, можно судить по выдержке из «Истории СССР. Эпоха социализма» (1958): «После смерти Сталина Берия повел линию на то, чтобы поставить Министерство внутренних дел СССР над партией и правительством. Опираясь на сообщников из аппарата МВД, Берия готовился к государственному перевороту.

В июне 1953 г. партия и правительство пресекли заговорщическую деятельность этого матерого врага советского народа и его сообщников… Берия и его помощники были арестованы и преданы суду. По приговору Высшей коллегии Верховного суда они в декабре 1953 г. были расстреляны».

С июня по декабрь — срок немалый. Если шло следствие и состоялся суд, то должны быть соответствующие документы, и в немалом количестве. Называют даже цифру: более сорока томов. Правда, все судебные заседания почему-то были строжайше засекречены. Даже теперь, через полвека, они остаются «закрытыми». Почему? Напрашивается предположение, что ни следствия, ни суда не было.

В работе С. Г. Кара-Мурзы «Советская цивилизация. Книга вторая» сказано коротко: «Первым шагом, укрепившим позиции нового руководства, была очень популярная акция: были арестованы, осуждены и расстреляны министр внутренних дел Л. П. Берия и его подручные, творившие произвол и проводившие массовые репрессии».

Однако если и были произвол и репрессии в послевоенные годы, то ответственны за них не Берия, а прежде всего Маленков и Хрущев. В данном случае, как ни странно, серьезный исследователь Сергей Георгиевич Кара-Мурза оказался под влиянием созданного хрущевской пропагандой штампа.

Тайное свержение одного из высших по рангу в государственной иерархии лица вряд ли добавило популярности новым руководителям. Подобные жестокие схватки на верхней ступени власти, да еще проводимые втихомолку от народа, всегда вызывают серьезные подозрения. Надо ли напоминать, что судебные процессы 1937 года над крупными советскими политическими деятелями проводились открыто и в присутствии иностранных корреспондентов, писателей.

Другое дело — госпартаппарат. Теперь он был ориентирован не на «трио» у власти (Маленков — Берия — Молотов), а на оставшийся «дуэт» и примкнувшего к ним Хрущева. Но самое главное: радикальная чистка в органах государственной безопасности и понижение их статуса были выгодны прежде всего партийным функционерам. Они избавлялись от «опеки» со стороны органов внутренних дел. Более того, стали сами контролировать их. Такова была веская заявка партийной верхушки разных уровней на власть.

Почему и как происходило устранение всесильного, казалось бы, Лаврентия Павловича? Был ли он «врагом народа» и английским шпионом? Вряд ли. Тому нет никаких доказательств. Замышлял ли он государственный переворот? Трудно сказать. В таких случаях требуется привести веские обоснования злого умысла или каких-то организационных мероприятий. Подобных сведений также не существует. Да и зачем бы ему нужно было силой захватывать власть? Он и без того был вторым лицом в государстве.

Следовательно, Берию убрали как опасного свидетеля, который держит в страхе партийную номенклатуру. По некоторым признакам и свидетельству, в частности, сына Берии Серго (хотя его мнение вряд ли можно считать объективным), Хрущев и Маленков очень опасались собранного на них «компромата». А то, что таковой был, и, возможно, основательный, показывает чрезвычайно бойкое, активное, а порой и нагловатое поведение Берии после смерти Сталина. Не потому ли, что он имел документальные подтверждения их сговора для устранения вождя?

Кстати, если Лаврентий Павлович и творил произвол, то это выражалось не столько в репрессиях, сколько в массовой амнистии, а также в стремительном прекращении некоторых «политических» дел и грубых обвинениях в адрес покойного Сталина.

Есть серьезные основания считать именно Берию зачинателем «оттепели». Однако вернее все-таки определить на эту роль Маленкова. Без его ведома подобные мероприятия не могли осуществиться.

Надо ли было Георгию Максимилиановичу избавиться от Лаврентия Павловича как от опасного конкурента? Нет, ни в коей мере. Выше второго места в государстве Берия не мог подняться ни при каких условиях. Этого не допустили бы прежде всего военные. Где это видано (в те времена), чтобы во главе страны находился «жандарм»? Да и для партийной номенклатуры такой вариант был бы слишком опасным.

Нет, Берия не был настолько глуп, чтобы вылезать на первый план. Он и без того устроился прекрасно!

П. А. Судоплатов припомнил необычную озабоченность Берии еще до наступления рокового для него дня, 26 июня. (Правда, по прошествии многих лет память нередко дает сбои, подсказывая именно то, что хотелось бы.) Неужели Берия догадывался, что против него замышляют недоброе? В таком случае он имел возможность обезопасить себя, по крайней мере в пределах Кремля, куда подчиненная ему охрана не допускала вооруженных людей.

Скорее всего, агенты ему сообщили о подозрительных тайных переговорах Маленкова, Хрущева и Булганина, а может быть, еще и Жукова, Москаленко. Тем не менее он был настолько уверен в своей власти, даже упоен и убаюкан ею, что не придал этому серьезного значения. Против него трудно было выдвинуть серьезные и неопровержимые обвинения. А у него, судя по всему, имелся компромат на всех руководителей страны.

Говорят, что его вассалы выискивали по Москве красивых женщин и увозили их на утеху своему начальнику, ведя даже список таких подневольных жертв. Правда, число их называют по-разному: 100,200, а то и 700. Хотя известно, что у Берии была юная любовница, у нее был ребенок, и Берия им регулярно передавал деньги. (У Булганина, как выяснилось, «наложниц» тоже было предостаточно, и преимущественно из «области балета».)

Совсем не исключено, что Берия, в ту пору нестарый (чуть за пятьдесят), хотя и погрузневший, впал в сексуальное неистовство, набрасываясь на всех женщин, которых доставляли ему в особняк или служебный кабинет. Обычно так и принято считать. Но есть основания в этом усомниться. Как выяснилось во время следствия, они с женой еще с довоенного времени или с первых лет Отечественной войны сохраняли супружеские отношения лишь формально. Жена отказалась удовлетворять его сексуальные потребности по меньшей мере с тех пор, когда он заболел сифилисом, или даже раньше.

Что в таком случае остается делать мужчине, не страдающему импотенцией? Он постарается обходиться случайными внебрачными связями или постоянной любовницей. Второй вариант для Лаврентия Павловича при его должностях был весьма затруднен. Приходилось пользоваться услугами тех секретных сотрудниц, которые были не прочь быть в интимных отношениях со вторым лицом в государстве.

В любом случае приходится помнить, что он был руководителем тайных служб или сверхсекретного атомного проекта. Вряд ли он дошел до того, что для удовлетворения похоти принимал в служебном кабинете случайных «посетительниц». Это поставило бы его под удар и даже, пожалуй, было совершенно недопустимо для столь засекреченного деятеля. Неужели он был настолько неосторожен? Ведь его чрезвычайно легко было поймать «на месте сексуального преступления» и обвинить в моральном разложении, а то и в отсутствии бдительности.

Говорят, к нему действительно привозили женщин, преимущественно красивых, которые были агентами МГБ. Не исключено, конечно, что некоторые из них уступали ему. Впрочем, в любом случае, даже если он был гнусным развратником и морально нечистоплотным (что вполне вероятно), это еще не доказывает его политических преступлений, измены Родине.

В книге В. Ф. Некрасова «Тринадцать «железных» наркомов» приведен отрывок из стенограммы допроса Берии, проведенного Генеральным прокурором СССР P.A. Руденко.

«Вопрос. Признаете ли вы свое преступно-моральное разложение?

Ответ: Есть немного. В этом я виноват.

Вопрос: Вы признаете, что… дошли до связей с женщинами, связанными с иностранными разведками?

Ответ: Может быть, я не знаю.

Вопрос: По вашему указанию Саркисов и Надария вели список ваших любовниц. Вам предъявляется 9 списков, в которых значатся 62 женщины. Это списки ваших сожительниц?

Ответ: Большинство женщин, которые значатся в этих списках, это мои сожительницы…

Вопрос: Кроме того, у Надария хранились 32 записки с адресами женщин. Вам они предъявляются. Это тоже ваши сожительницы?

Ответ: Здесь есть тоже мои сожительницы…

Вопрос: Вы сифилисом болели?

Ответ: Я болел сифилисом в период войны, кажется, в 1943 году, и прошел курс лечения…»

Таковы более или менее официальные материалы. Если они и фальсифицированы, то умело. Во всяком случае ответы Берия (реального или виртуального) вполне правдоподобны. А вот как отозвался о нем на суде его бывший заместитель и соратник Б. З. Кобулов:

«…Берия — карьерист, авантюрист и бонапартист. Все это после смерти И. В. Сталина выявилось гораздо резче, чем раньше… Я назвал его «Бонапартом». Я излагаю свое мнение. Это действительно заговорщик. Он присвоил себе партийный стаж, он не состоял в партии с 1917 года. Еще не зная всех документов дела, я сказал, что он далек от Коммунистической партии и что он фактически не был коммунистом. Если даже взять только тома дела о разврате Берии, то становится стыдно за себя. Это грязно, подло. Морально-политическое разложение Берии привело его к логическому концу».

Чувствуется, что говорит человек, над которым нависла угроза смертной казни (она вскоре состоялась). Но и в этом случае, назвав Берию заговорщиком, Кобулов в подтверждение вдруг вспомнил о сомнительной дате вступления обвиняемого в партию 36 лет назад. Как это расценивать? И если имеются основания говорить о моральном разложении, то за это не расстреливают.

Вот и сам Берия на суде каялся: «Самым тяжким позором для меня, как гражданина, члена партии и одного из руководителей, является мое бытовое разложение, безобразная и неразборчивая связь с женщинами. Трудно представить все это. Пал я мерзко и низко… Я настолько падший человек, что вам трудно теперь мне верить, а мне что-либо опровергать».

Правда, Серго Берия утверждал, что ничего подобного его отец не говорил, ибо убит был еще до суда (эту версию мы еще рассмотрим). Но бывший министр внутренних дел Грузинской ССР В. Г. Деканозов на том же суде высказал такую версию, предъявив серьезное обвинение:

«Пытаясь сыграть на эротизме своего поведения, Л. П. Берия, возможно, определяет истинную причину «самоослепления» — похотливость… Однако не исключено, что это своеобразный маневр, чтобы отвлечь следствие и суд хотя бы частично от своей главной вины — преступного преследования и уничтожения честных людей. Кстати, по этому поводу у Л. П. Берия тоже имеются личные признания».

И в данном случае о заговоре Берии с целью захвата власти ничего не сказано. Вполне возможно, Лаврентий Павлович был замешан в гибели многих ни в чем не повинных людей. Но тогда было бы необходимо провести тщательное расследование каждого такого эпизода с доказательством вины обвиняемого. Такая работа следствия растянулась бы на многие месяцы, и только затем должен был состояться суд.

Приходится сделать вывод: устранение во второй половине 1953 года второго лица в руководстве СССР произошло незаконно. Если и состоялся над ним закрытый суд, то на нем не было доказано ни одного преступления обвиняемого, заслуживающего смертной казни.

Почему же руководители страны пошли на такой беспрецедентный шаг? Вновь приходится вернуться к версии о существовании секретных материалов, компрометирующих высших должностных лиц.


Георгий Максимилианович Маленков — едва ли не самый загадочный персонаж в отечественной истории XX века
Г. Г. Ягода
Н. И. Ежов
B.C. Абакумов
Л. П. Берия
Плакат: «Иосиф Виссарионович Сталин». 1950-е гг.
Заключительное заседание XIX съезда ВКП (б). Выступление И. В. Сталина
Плакат: «Слава великому Сталину — зодчему коммунизма!». 1950-е гг.
Плакат: «Великий Сталин — знамя дружбы народов». 1950-е гг.
Плакат: «Под водительством великого Сталина — вперед к коммунизму!». 1950-е гг.
На роль «наследника» Статна могли всерьез претендовать, не считая Молотова, только Маленков и Берия
Если Maленков был первым претендентом на пост главы правительства, то Берия мог после смерти вождя рассчитывать на руководство МГБ и даже надеяться стать Генеральным секретарем партии
И. Л. Ceльвинский
K.M. Симонов
После войны A.A. Жданов фактически стал вторым лицом в партии после Сталина
В. М. Молотов не питал симпатии к Маленкову, а то и просто был к нему враждебно настроен
Титульный лист журнала «Огонек» от 8 марта 1953 г. с сообщением о смерти И. В. Сталина
Гроб с телом И. В. Сталина
Г. М. Mаленков, Л. П. Берия, К. Е. Ворошилов у гроба И. В. Сталина
Вынос гроба с телом И. В. Сталина
Г. М. Маленков и другие руководители партии и правительства на трибуне мавзолея Ленина — Сталина
Г. К. Жуков поначалу был человеком Маленкова, а впоследствии стал его противником
В. М. Молотов, Г. М. Маленков, А. Н. Поскребышев, Н. С. Хрущев, Л. И. Микоян на даче И. В. Сталина. 1950-е гг.
Н. С. Хрущев на трибуне XX съезда КПСС
P.A. Руденко
H.A. Булганин
H. M. Шверник
В борьбе за власть именно И. С. Хрущев оказался в итоге победителем
Экибастузская ТЭЦ в Казахстане. Современный вид
Могила Г. М. Маленкова на Кунцевском кладбище

…Сына Берии после гибели отца заключили в Лефортовскую тюрьму. Там, как он свидетельствовал, его дважды посетил Маленков. В первый раз он потребовал от Серго дать показания на родителей, но получил решительный отказ. А второй раз разговор происходил иначе.

«— Хорошо. Может, в другом ты сможешь помочь? — как-то очень по-человечески он это произнес. — Ты что-нибудь слышал о личных архивах Иосифа Виссарионовича?

— Понятия не имею…

— Ну как же… У отца твоего тоже ведь архивы были, а?

— Тоже не знаю, никогда не слышал.

— Как не слышал?! — тут Маленков уже не сдержался. — У него должны быть архивы, должны!

Он очень расстроился. Все стало предельно ясно: им нужны архивы, в которых могли быть компрометирующие их материалы».

Серго слышал от отца, что Сталин держал в сейфе какие-то бумаги. Видно, они были Маленкову чрезвычайно важны. Тот, у кого они оказались бы, приобрел бы над ним огромную власть. И на Хрущева там должны были быть обличительные материалы. Но он как будто не проявлял особого беспокойства. Не к нему ли они попали? Или оказались у преданных ему людей?

Так или иначе, для Маленкова эти поиски не увенчались успехом, возможно, в какой-то мере предопределив его падение. На пленуме ЦК КПСС, состоявшемся после устранения Берии, главным выступающим был Хрущев. Как пишет H.A. Зенькович: «Затем к трибуне подошел H.H. Шаталин. Он сообщил, что специальная комиссия обследовала рабочий кабинет Берии, приемную, дачу и квартиру, огласил результаты. Найдены документы, порочащие ряд деятелей, включая несколько членов высшего руководства… Все это говорит о том, что Берия следил за другими членами руководства страны, накапливал доказательства для того, чтобы при удобном случае уничтожить этих людей. Говоря о моральном облике, нравственном уровне Берии, упомянул, что в его сейфах обнаружены дамские веши, даже нижнее белье».

Обратим внимание на то, что все-таки были найдены документы (а не просто записи или фальшивки), порочащие неких высших руководителей. И сказано, что накапливались доказательства (а не слухи или домыслы), на основе которых можно уничтожить, а не просто опозорить или хотя бы оклеветать этих людей.

Удивляет пикантная подробность: в сейфе хранилось дамское нижнее белье. Что бы это значило? Сексуальная патология? Памятные сувениры? Подарки посетительницам? Так, может быть, Лаврентию Павловичу требовался врач, а не палач?

Короче говоря, не очень-то сходятся концы с концами. Если уж Берия был настолько морально низок и нечистоплотен, то почему бы не воспользоваться его пороками и не судить его за это? Членов партии частенько обвиняли в бытовом разложении, а Берию еще вдобавок можно было уличить в насилиях, злоупотреблении служебным положением, нарушении правил секретности…

Правда, за подобные преступления вряд ли можно присудить к высшей мере наказания. А требовалась только она. Вот и пришлось ограничиться только слухами, сплетнями, голословными утверждениями. Пришлось идти на явное нарушение законности, совершить преступление — предумышленное убийство.

В опубликованных материалах суда над Берией приведены его слова:

«Я должен сказать вам, что изменником и заговорщиком я никогда не был и не мог им быть. У меня и в мыслях не было, и я не помышлял даже, чтобы ликвидировать советский строй и реставрировать капитализм…

Я никогда ни с какими иностранными агентами и контрреволюционными грузинскими меньшевиками связей в контрреволюционно-преступных целях не имел. Всякие связи, какие у меня были, шли по линии МВД СССР».

Все это похоже на правду. Таковы, пожалуй, наиболее убедительные свидетельства того, что по крайней мере какое-то подобие следствия и суда над Берией было и некоторые его высказывания имели место. Где и когда — другой вопрос.

Интересно, что поборники прав человека и «правового государства» предпочитают не затрагивать столь скользкую тему. Для них «гигантом мысли и отцом русской демократии», разорвавшим путы сталинщины, стал не Маленков, а Никита Сергеевич Хрущев. Утверждается, — с его слов, — что именно он сверг преемника и верного последователя Сталина Л. П. Берию, установив «оттепель». Странным образом умалчивается о роли во всем этом Маленкова.

Попытаемся разобраться в этом запутанном деле. Хотя сразу же придется признаться в существовании противоречивых свидетельств и слишком незначительном количестве достоверных фактов.

Устранение Лаврентия Берии

Через два дня после ареста Л. П. Берии брат Судоплатова Константин (сотрудник МВД, его жена работала в секретариате Маленкова в Кремле) рассказал о том, что всесильного министра внутренних дел и маршала госбезопасности арестовали маршал Г. К. Жуков с несколькими генералами. Произошло это на заседании Пленума ЦК партии. Арестованного поместили в бункер штаба Московского военного округа.

«От Константина я узнал, — писал Судоплатов, — что в Кремле (вещь совершенно беспрецедентная!) появились более десяти вооруженных генералов из Министерства обороны, которых вызвали в Президиум ЦК КПСС. По приказу Серова и Круглова, первых заместителей Берии, охрана правительства передала им несение боевого дежурства в Кремле. Среди них был и Брежнев, заместитель начальника Главного политуправления Советской армии и ВМФ.

…Было ясно, что за переворотом в Кремле стоял Хрущев, и арестовали Берию его люди, не Круглов и Серов… а военные, подчинявшиеся непосредственно Булганину, который, как было известно всем, являлся человеком Хрущева».

Вот и Судоплатов запамятовал, что был еще Маленков, занимавший более высокий пост, чем Булганин и Хрущев, как говорится, вместе взятые. Без его согласия и активных действий арестовать Берию было бы невозможно. Хрущев и Булганин, даже заручившись поддержкой Жукова, не решились бы на такую акцию.

Произошел самый настоящий военный переворот. Но был он редкого или даже небывалого типа: в результате к власти пришла не военная элита, а партийные деятели. Получилась вооруженная акция, имевшая целью убрать слишком опасного государственного деятеля, имевшего компрометирующие материалы на высших должностных лиц, включая некоторых маршалов, в частности Булганина и Жукова.

Наибольшую изворотливость и предусмотрительность проявил Хрущев. В союзе со своим давним другом Берией он сначала избавился от Игнатьева, ослабив таким образом позиции его патрона Маленкова. Вдобавок, как писал Судоплатов, «Хрущев умудрился в последний год правления Сталина внедрить четырех своих ставленников в руководство МГБ — МВД: заместителями министра стали Серов, Санченко, Рясной и Епишев».

В союзе с Маленковым, Булганиным и Жуковым Хрущев сверг Берию, став как бы идейным вождем этого странного переворота. Чтобы обеспечить и закрепить эту победу, потребовалось скоропостижно заменить Генерального прокурора Сафонова. Вместо него Хрущев сумел внедрить на этот пост своего ставленника Руденко. Это означало, что если и будет суд над Берией, то тайный и, как говорится, с летальным исходом заведомо.

Но состоялся ли суд вообще? Если происходило следствие, то наверняка не удалось добиться у обвиняемого признания в наиболее тяжких из совершенных или замышлявшихся преступлениях. В противном случае эти материалы были бы преданы огласке. Неужели Лаврентий Павлович, которого уличали в грязном разврате, гнусных подлогах, зверских пытках заключенных, смог бы выдержать мучения, издевательства и, вполне возможно, истязания, так и не дав требуемых показаний?

Со временем возник и другой вопрос: а был ли он арестован? И даже есть сомнения в обоснованности его характеристики как изувера и сексуального маньяка. Скажем, его сын Серго утверждал, что нет буквально никаких документов, подтверждающих эти наветы. Конечно, сын естественно борется за честное имя убитого отца. Но ведь такие документы вроде бы действительно отсутствуют.

Об аресте и последних месяцах жизни Л. П. Берии был показан документальный телефильм, повторивший официальную версию, но без каких-либо видеоматериалов, ее подтверждающих. Странно…

В еженедельнике «Неделя» (№ 22, 1997) было опубликовано записанное С. Горяйновым свидетельство доктора технических наук А. Веденина, который учился в 1952–1953 годах под Москвой на курсах, где формировалось спецподразделение МВД:

«…K нам стали поступать агентурные материалы на Берию и его ближайшее окружение. Это досье привозил человек Круглова, первого заместителя Берии, которого мы знали под именем Николая Коротко… Было разработано несколько сценариев ликвидации.

…26 июня, примерно в 6 утра, нам сообщили, что операция будет проведена сегодня. Вначале предполагалось, что будет использован вариант «Автокатастрофа», но к 8 часам поступила команда на вариант «Особняк».

К 10 часам на трех «Победах» мы подъехали к дому Берии на Качалова, 28. Группой руководил Коротко. Круглов позвонил Берии по ВЧ и договорился, что Коротко привезет секретные документы и будет с охраной из трех человек. На этот час нам уже было известно, что кроме самого Берии в особняке было четыре человека. Коротко и трое «сопровождающих» из нашей группы были беспрепятственно пропущены внутрь здания, остальные заняли оговоренные схемой операции позиции у фасада и во внутреннем дворе. Спустя две-три минуты раздалось несколько выстрелов — я слышал пять, может быть шесть…

Я находился рядом с окнами кабинета Берии, выходящими во двор. Две пули, пущенные изнутри кабинета, разбили стекла второго окна от угла здания. Через несколько минут Коротко вышел наружу и скомандовал — всех в дом. Убитых было трое: два охранника и сам Берия, у нас потерь не было, сказалась подготовка и неожиданность акции… Все документы из дома Берии увез Коротко, а мы вернулись на подмосковную базу. Какова дальнейшая судьба архива Берии, я не знаю, но предполагаю, что все, что произошло в дальнейшем с Кругловым, имеет связь с этими документами».

Что же произошло с Кругловым? Вот как отвечает на этот вопрос H.A. Зенькович: «В 1956 году сорокадевятилетний генерал-полковник Круглов Сергей Никифорович был снят с поста министра, в 1957 году уволен из кадров МВД, в 1960 году исключен из КПСС. В 1959–1966 годах получал не генеральскую пенсию, как это положено, а сорокарублевую пенсию по линии органов социального обеспечения, был переселен с семьей в двухкомнатную квартиру. Шестого июня 1977 года Круглова сбил пригородный электропоезд. Уголовное дело по факту гибели было закрыто через два дня. Происшествие квалифицировано как «несчастный случай».

Наиболее подробно описан арест Берии в Кремле в воспоминаниях Хрущева. Он даже постарался представить себя как будущую жертву коварного мингрела: «Я понимал, что Берия проводит двуличную политику, играет со мной, успокаивает меня, а сам ждет момента расправиться со мной первым, когда наступит время».

Получается, будто над кристально чистым коммунистом Хрущевым нависла смертельная опасность. Правда, между ним и Берией сохранялись дружеские отношения, но это была лишь видимость. Только не ясно, зачем Лаврентий Павлович хотел избавиться от Никиты Сергеевича? Как бы не наоборот! А может быть, Берия обсуждал с ним планы возможного смещения Маленкова?

В таком предположении нет ничего невероятного. А Хрущев, подозревая, что это может быть провокацией, сообщил об этих разговорах Маленкову, чтобы показать ему свою преданность (не так ли он действовал раньше при Сталине?). Тогда у них и мог созреть план ликвидации Берии. В этом случае именно Хрущев поднимался на одну ступеньку выше в своей карьере. Из карьерных соображений только он был заинтересован в такой акции. Хотя, как мы уже говорили, не эта причина могла быть главной. Как проговорился в своих мемуарах Хрущев, Берия собирал материалы о его деятельности на Украине. А там, как известно, Хрущев производил репрессии так свирепо, что его пыл приходилось остужать из Москвы.

Как писал Хрущев: «Мы договорились с Маленковым начать действовать в день заседания Президиума Совета Министров» (в них он тоже принимал участие как секретарь ЦК КПСС). На нем, по договоренности с Маленковым, он взял слово и предложил обсудить вопрос о товарище Берии. Все начали высказываться критически, и только Микоян заявил: Берия не безнадежный человек, учтет критику и будет полезным членом коллектива. Однако Хрущев, по его словам, внес предложение освободить товарища Берию от всех занимаемых им постов. После некоторого замешательства Маленков нажал секретную кнопку и вызвал военных во главе с Жуковым, которые, как было подготовлено заранее, находились в соседней комнате.

Далее Хрущев сообщает: «Маленков мягко так говорит, обращаясь к Жукову:

— Предлагаю вам, как Председатель Совета Министров СССР, задержать Берию.

Жуков скомандовал Берии:

— Руки вверх!

Москаленко и другие даже обнажили оружие, считая, что Берия может пойти на какую-то провокацию. Берия рванулся к своему портфелю, который лежал у него за спиной на подоконнике. Я Берию схватил за руку, чтобы он не мог воспользоваться оружием, если оно лежит в портфеле».

Правда, в портфеле оказались бумаги, но все равно Никита Сергеевич не умолчал о своем мужественном поступке (не за это ли ему через десять лет вручили Золотую звезду Героя Советского Союза?).

Правда, К. С. Москаленко писал, что он направил оружие «прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы увели его… Все это произошло так неожиданно для Берии, что он полностью растерялся. При аресте в его портфеле был лист бумаги, весь исписанный красным карандашом — «Тревога, тревога, тревога»… Видимо, когда начали говорить о Берии на заседании да еще критиковать его действия, он сразу почувствовал опасность и имел в виду передать этот лист охране Кремля».

А вот версия Г. К. Жукова:

«Идем в зал. Берия сидит за столом в центре. Мои генералы обходят стол, как бы намереваясь сесть у стены. Я подхожу к Берии сзади, командую:

— Встать! Вы арестованы.

Не успел Берия встать, как я заломил ему руки назад и, приподняв, эдак встряхнул. Гляжу на него — бледный-пребледный. И онемел…

У нас на всех был только один пистолет. Второй взяли уж не помню у кого… Когда Берия встал, я смахнул его набитый бумагами портфель, и он покатился подлинному полированному столу».

Как видим, показания свидетелей расходятся, и подчас существенно. А портфель, катящийся по длинному полированному столу, выглядит картинно и не слишком правдоподобно. Да и как можно приподнять грузного человека, заломив ему руки за спину? И как можно видеть его лицо, если стоишь сзади?..

Увы, вопросов возникает немало. Во всей операции по «ликвидации» Берии слишком много странностей, противоречий и недосказанности. С трудом верится хитрецу Никите Сергеевичу. Каким образом он сумел втайне от Берии (который, по-видимому, проявлял тогда озабоченность) организовать заговор с участием не менее двух десятков лиц? Разумней и надежней было бы убить Берию, а не задерживать его в Кремле, везти по Москве, держать в заключении. Всякое ведь могло случиться при этом.

Хрущев говорил, что Берия писал ему покаянные письма, моля о пощаде. Но где же эти вовсе не секретные документы? Почему бы Хрущеву не вынести их на всеобщее обозрение, дабы окончательно разоблачить подлого и трусливого врага?!

С. Л. Берия утверждает: «Мой отец Лаврентий Павлович Берия ни писать «покаянных» писем рвавшемуся к власти товарищу Хрущеву, ни соответствующих показаний давать не мог, потому что был убит 26 июня 1953 года в городе Москве без суда и следствия. А было это так. Его вызвали в Кремль на заседание, но заседание почему-то отложили, и отец уехал домой. Обычно он обедал дома».

Далее, по его словам, он, Серго Берия, находившийся на работе, был вызван к телефону. «Звонил летчик-испытатель Ахмет-Хан Султан, дважды Герой Советского Союза… Серго, — кричит, — у вас дома была перестрелка. Ты все понял? Тебе надо бежать, Серго! Мы поможем…»

Но Серго отказался. Он поехал домой. «Сразу же бросились в глаза разбитые стекла в окнах отцовского кабинета. Значит, действительно стреляли… Охрана личная у отца была — по пальцам пересчитать. Не было, разумеется, и настоящего боя. Все произошло, как он понимал, неожиданно и мгновенно… Когда возвращался к машине, услышал от одного из охранников: «Серго, я видел, как на носилках вынесли кого-то, накрытого брезентом…»

…Я думал о том, что только что услышал. Кто лежал в носилках, закрытых брезентом? Спешили вынести рядового охранника? Сомнительно».

В принципе ничего в таком предположении сомнительного нет.

Ну а все-таки как это могло произойти? Какая версия наиболее правдоподобна?

Не исключено, что они совместимы. Арест Берии в Кремле (если он там произошел) должен был сопровождаться захватом его особняка, где могла возникнуть перестрелка.

Надо исходить из того, что заклятые друзья Берии, прежде всего Маленков и Хрущев, стремились избавиться не только от соперника в борьбе за власть, но и от собранных им документов, которые уличали их в преступлениях. Поэтому бериевский особняк в любом случае требовалось захватить и тщательно обыскать. Такая операция была проведена, и остается только предполагать, застрелили тогда хозяина дома или кого-либо из его приближенных.

Если Берию арестовали в Кремле, то могли вскоре застрелить. Хотя это было нецелесообразно, пока не обнаружились его материалы, компрометировавшие высших руководителей партии и государства. Тогда его следовало строго охранять, добиваясь покаянных показаний и выдачи «компромата». По этой причине «брать» Берию имело смысл в особняке, чтобы тут же добраться до его секретного архива. Если же Лаврентий Павлович попытался оказать сопротивление, то его вынуждены были застрелить…

В общем, вероятны несколько сценариев устранения Берии. И в любом случае акция была незаконной, в стиле кровавых дворцовых интриг. H.A. Зенькович отмечал: «По официальной версии Берия был расстрелян 23 декабря 1953 года. Однако и здесь немало темного». Он сравнил два акта: о казни Берии и о казни его соратников и сделал вывод: «В первом нет констатации факта смерти Берии врачом. В отношении фигур второстепенных — пожалуйста, есть, а в отношении главного действующего лица констатация смерти врачом отсутствует. Забыли второпях?»

По словам Серго Берии, маршал Жуков в аресте его отца участия не принимал… Член суда Шверник признался Серго Берии: «Живым твоего отца не видел. Понимай как знаешь, больше ничего не скажу». А другой член суда, бывший секретарь ЦК Михайлов сказал более откровенно: «В зале суда сидел совершенно другой человек». Но дальше продолжать разговор на эту тему отказался».

В этой криминальной истории главное, конечно, в самом факте политического преступления. Складывается впечатление, что крупнейшие партийные и государственные деятели СССР накапливали исподволь «тайное оружие» — компромат друг на друга (в политике, как в бизнесе, нет друзей, а есть интересы). Это заставляло их сдерживаться, остерегаться посягать на слишком высокий пост, на место вождя. Сталин это понимал, а потому настаивал на коллективном руководстве после его ухода.

Первым стал претендовать на роль лидера Маленков, и его попытался урезонить Берия. В борьбе за власть один из соперников (наиболее опасный для многих) был убит. Но и другой ослабил свои позиции, ибо с устранением шефа спецслужб на первый план вышли партия и армия.

В народе происходившие события отразились в виде частушки:

Берия, Берия

Потерял доверие,

А товарищ Маленков

Надавал ему пинков.

Продолжение реформ

Наиболее полное представление о взглядах Маленкова на внутреннюю и внешнюю политику советского правительства, на развитие народного хозяйства страны и улучшение жизни народа дает анализ его выступления 8 августа 1953 года на пятой сессии Верховного Совета СССР.

Как всякое официальное выступление главы правительства, оно преследовало, безусловно, и пропагандистские цели, было выдержано в казенном стиле. Иначе не бывает. В сущности, это первое и, пожалуй, последнее развернутое изложение тех принципов, на которых предполагалось строить социалистическое государство в новых условиях, без Сталина.

В докладе Маленкова есть немало умолчаний, не всегда оправданных. Например, у нас были засекречены цифры числа заключенных, количества преступлений, убийств и самоубийств. Эту тему Георгий Максимилианович предпочел не затрагивать.

На мой взгляд, это было большой ошибкой. Ее использовал, в частности, Хрущев, в несколько раз преувеличивший число узников ГУЛАГа в стремлении очернить Сталина. Только 15 лет назад, когда данные официальных материалов были опубликованы, стало ясно, что даже на 1 января 1938 года число политических заключенных в стране составляло 185 тыс. (всего в ГУЛАГе находилось 1317 тыс. человек).

Итак, по крайней мере в открытом для массовой печати докладе Маленков говорил не всю правду. Но приводимые им бюджетные показатели не могли быть сколько-нибудь существенно искажены. Во-первых, подобные манипуляции вредят самому руководству, ибо оно теряет возможность реально управлять государством. Во-вторых, «приписки» можно обнаружить при внимательном анализе и перекрестных проверках (основные характеристики бюджета СССР интересовали многие страны, специалисты которых не принимали на веру наши официальные показатели). В-третьих, сама жизнь через недолгий срок неизбежно проверяет, насколько планы отвечают действительности.

Тем, кого не удовлетворяют разумные доводы, остается посоветовать обратиться к зарубежным источникам: в частности, существуют статистические данные ООН, которые можно считать более или менее объективными.

По словам Маленкова: «Всего на финансирование народного хозяйства в текущем году будет направлено свыше 290 млрд рублей против 265 млрд рублей в 1952 году. При этом следует иметь в виду, что в результате проведенного снижения цен покупательная способность рубля повысилась, и, следовательно, размер финансирования народного хозяйства реально увеличивается еще больше».

Расходы на оборону были предусмотрены в сумме 110,2 млрд рублей (20,8 % всех расходов бюджета против 23,6 % в 1952 году). По-видимому, сюда не вошли значительные косвенные расходы, в частности на создание баллистических ракет, водородного оружия. Впрочем, я могу ошибаться.

На просвещение, здравоохранение, социально-культурные мероприятия, на пенсии и выплаты по займам планировалось потратить 139,5 млрд рублей против 129,6 млрд в прошедшем году. Дополнительно население получало 46 млрд рублей за счет снижения государственных розничных цен.

Правда, за последние годы нередко приходилось слышать, будто снижения цен были неэффективны, а расходы на социальные нужды минимальны. Как очевидец могу твердо утверждать: это — ложь. В те годы повышался уровень материального обеспечения именно трудящихся. Образование и просвещение в СССР находились на высочайшем мировом уровне.

Уменьшение смертности и увеличение средней продолжительности жизни бесспорно доказывали: благосостояние народа неуклонно улучшалось. Люди верили в счастливое будущее. Точно так же, как снижение этих объективных и комплексных показателей в России за последние 15 лет убедительно свидетельствует об обратном.

По сравнению с довоенным 1940 годом общий потенциал промышленности в 1953 году был примерно в два с половиной раза больше. Наиболее значительный рост наблюдался в производстве цемента (шло колоссальное строительство), электроэнергии, химической продукции, машин и оборудования. Однако производство предметов потребления на этом фоне значительно отставало, хотя и превышало примерно в полтора раза довоенный уровень.

За 28 лет, прошедших после XIV съезда партии,[1] выпуск промышленной продукции возрос в 29 раз. Появились в стране тракторная, автомобильная, авиационная и станкостроительная промышленность, были созданы новые индустриальные центры в Поволжье, на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, в районах Европейского Севера, в Казахстане, в республиках Средней Азии и Закавказья. Грузооборот всех видов транспорта возрос в 13 раз.

Тем не менее, как признал Маленков, возросла диспропорция между производством средств производства и средств потребления. По сравнению с довоенным уровнем первые увеличились в три с лишним раза, а вторые — лишь на 72 %. «До сих пор, — сказал он, — у нас не было возможностей развивать легкую и пищевую промышленность такими же темпами, как тяжелую промышленность. В настоящее время мы можем и, следовательно, обязаны в интересах обеспечения более быстрого повышения материального и культурного уровня жизни народа всемерно форсировать развитие легкой промышленности».

Враги советской власти в наше время ставят эту диспропорцию в вину коммунистам и Сталину. Мол, так выразилось их презрение к простому народу, пренебрежение его насущными нуждами. И другое обвинение: были изгнаны из страны или уничтожены лучшие интеллектуальные силы, подавлена религиозность, а следовательно, и духовная жизнь общества.

Как показали события, прежний курс на индустриализацию, пусть даже за счет огромного напряжения сил народа при неизбежности материальных лишений, оказался совершенно верным. Только так удалось укрепить страну и подготовить к войне с фашизмом. Без этого мы не смогли бы победить, став легкой добычей врага.

Материальные трудности и гонения на традиционную религию не подорвали доверие народа к коммунистической партии, сталинскому курсу и практически не сказались на культурном уровне населения. Это доказала Великая Отечественная война. Фашисты рассчитывали на моральное поражение советского народа после первых мощнейших ударов вермахта и страшных поражений Красной армии.

Как известно, 24 мая 1945 года на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной армии Сталин поднял последний тост: «За здоровье нашего советского народа, и прежде всего русского народа». Он откровенно сказал, хотя никто его к этому не принуждал: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1945 годах… Иной народ мог бы сказать правительству: «Вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой». Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие».

Вдумайтесь в эти слова. В них та правда, которая напрочь сметает все нагромождения лжи о каком-либо кризисе сталинской государственной системы, социалистического общества. Та страна, которую он оставил своим «наследникам», была необычайно прочна и перспективы ее были великолепны.

После страшнейших испытаний военного времени и послевоенной разрухи появилась возможность развернуть мирное строительство и позаботиться об удовлетворении, как писал Сталин, возросших материальных и культурных потребностей советского народа. Об этом и заявил Маленков:

«Правительство и Центральный Комитет партии считают необходимым значительно увеличить вложения средств на развитие легкой, пищевой и, в частности, рыбной промышленности, на развитие сельского хозяйства и поправить в сторону значительного увеличения задания по производству предметов народного потребления; шире привлечь к производству предметов потребления машиностроительные и другие предприятия тяжелой промышленности.

Неотложная задача состоит в том, чтобы в течение двух-трех лет резко повысить обеспеченность населения продовольственными и промышленными товарами — мясом и мясными продуктами, рыбой и рыбными продуктами, маслом, сахаром, кондитерскими изделиями, тканями, одеждой, обувью, посудой, мебелью и другими предметами культурно-бытового и домашнего обихода, значительно поднять обеспеченность населения всеми товарами народного потребления. (Бурные аплодисменты)».

Было сказано и о том, что требуется для этого: «Мы прежде всего должны позаботиться о дальнейшем развитии и подъеме сельского хозяйства, снабжающего население продовольствием, а легкую промышленность — сырьем».

Он не скрывал существовавшие недостатки: «У нас имеется еще немало колхозов и целых районов, где сельское хозяйство находится в запущенном состоянии; во многих районах страны колхозы и совхозы собирают низкие урожаи зерна и других сельскохозяйственных культур и допускают большие потери при уборке; вследствие слабого развития общественного хозяйства часть колхозов имеет еще недостаточные натуральные и денежные доходы и мало выдает колхозникам на трудодни денег, зерна и других продуктов.

Надо признать, что с развитием животноводства дело обстоит неблагополучно, и в связи с этим мы еще далеко недостаточно удовлетворяем растущие потребности населения в мясе, молоке, яйцах и других продуктах животноводства».

Как видим, никакого приукрашивания реального положения дел и радостных рапортов Маленков себе не позволил. Он даже подчеркнул, что надо иметь богатый урожай в амбарах, а не на корню (такой подменой грешило немалое количество колхозов, тем самым давая завышенные показатели полученной продукции).

Какие меры следует предпринять, чтобы исправить положение? Маленков предложил повысить материальную заинтересованность колхозников в увеличении производства картофеля, овощей и развитии животноводства. Для этого требовалось поднять заготовительные цены на мясо, молоко, шерсть, картофель и овощи, сдаваемые государству в порядке обязательных поставок. Организовать закупки излишков сельскохозяйственных продуктов по повышенным ценам. Широко развернуть колхозную торговлю на рынках и через потребительскую кооперацию. При этом розничные цены в торговле не увеличивать, а по возможности снижать.

Так с полной очевидностью проявлялись преимущества плановой, жестко управляемой социалистической системы. Она позволяла улучшать жизнь трудящихся, а не торговцев, ловких перекупщиков и прочих «бизнесменов». В то же время Маленков предлагал облегчить жизнь колхозникам, значительно снизив нормы обязательных поставок с личного подсобного хозяйства, снизить денежный налог в среднем примерно в два раза с каждого двора и снять полностью оставшуюся недоимку по сельскохозяйственному налогу прошлых лет. Эти его слова были встречены аплодисментами.

«Задача состоит в том, — сказал Георгий Максимилианович, — чтобы в ближайшие два-три года иметь в стране достаточное количество продовольственных и промышленных товаров, чтобы в каждом городе, в каждом сельском районе можно было купить все необходимые товары.

Пятилетним планом предусмотрено увеличить в 1955 году розничный товарооборот в государственной и кооперативной торговле примерно на 70 процентов по сравнению с 1950 годом. У нас имеются все возможности выполнить это задание уже в 1954 году. (Аплодисменты).

Торговые организации несут большую ответственность и за качество товаров широкого потребления. Торговля должна широко использовать имеющиеся у нее экономические рычаги для активного воздействия на производство в интересах увеличения выпуска товаров, пользующихся спросом населения, и уменьшения производства таких товаров, которые не пользуются спросом у населения».

Предлагается сделать наибольший упор на обеспечение населения необходимыми товарами широкого потребления. Казалось бы, кто может возражать против этого? Явно конечно же возражений не было. Но руководителям мощнейшего военно-промышленного комплекса и связанных с ним производств вряд ли могла понравиться переориентация на легкую промышленность.

Ну а почему бы ни наладить выпуск товаров, пользующихся повышенным спросом у населения? Разве не заинтересованы в этом торговые организации? Почему бы им не воспользоваться прямым указанием Маленкова и не улучшить свою работу?

Тут невольно вспоминается миниатюра Аркадия Райкина о «дифцит» (так выражается его персонаж). Оказывается, в существовании дефицита заинтересованы многие лица, имеющие доступ к распределению товаров. Они получают возможность обогащаться, торгуя, как говорили, из-под прилавка и со склада. Вдобавок, обеспечивая «дефицитом» ответственных работников, их родных и близких, можно было устанавливать коррупционные связи по принципу «я — тебе, ты — мне».

Выходит, некоторые предложения Георгия Максимилиановича при всей их кажущейся простоте и обоснованности, вызывали неоднозначную реакцию у целого ряда так называемых ответственных работников.

Не умолчал он и о том, что расплодилось немало предприятий нерентабельных, не выполняющих планов по снижению себестоимости продукции и повышению производительности труда. В целом он предлагал «основательно повысить ответственность и культуру в работе всех звеньев государственного и хозяйственного управления» и в то же время решительно сокращать расходы на его содержание. (Последнее предложение вряд ли понравилось аппаратчикам.)

В разделе доклада, посвященном внутренней политике, были предложены конкретные меры по улучшению благосостояния сельских жителей, в большинстве своем пребывающих в бедности. Маленков сказал:

«Известно, что наряду с общественным хозяйством, являющимся главной силой колхоза, каждый колхозник в соответствии с Уставом сельскохозяйственной артели имеет подсобное хозяйство для удовлетворения некоторых личных нужд колхозной семьи, поскольку эти нужды еще не в полной мере могут быть удовлетворены за счет артельного хозяйства…

Правительство и Центральный Комитет партии сочли необходимым пойти на значительное снижение норм обязательных поставок с личного подсобного хозяйства колхозников, решили… изменить систему обложения колхозников сельскохозяйственным налогом, снизить денежный налог в среднем примерно в два раза с каждого колхозного двора и снять полностью оставшуюся недоимку по сельскохозяйственному налогу прошлых лет. (Аплодисменты).

В Государственном бюджете предусмотрены ассигнования на повышение заготовительных цен на продукты животноводства, картофель и овощи, учтены изменения в доходах в связи с уменьшением размера сельскохозяйственного налога и обязательных поставок продуктов животноводства колхозникам. От проведения в жизнь мер по экономическому поощрению колхозов и колхозников, а также мер в области налоговой политики, доходы колхозов и колхозников увеличатся уже в 1953 году более чем на 13 млрд рублей, а в расчете на полный год — более чем на 20 млрд рублей.

В Государственном бюджете предусмотрены также ассигнования для осуществления новых дополнительных мер по значительному улучшению дела механизации и электрификации сельского хозяйства, по увеличению производства минеральных удобрений и по усилению агрономической и зоотехнической помощи колхозам».

Казалось бы, подобные меры улучшения жизни десятков миллионов людей должны были вызвать взрыв энтузиазма у слушателей. Действительно, в завершение первой части его доклада, как свидетельствует стенограмма, прозвучали бурные, продолжительные аплодисменты. Но были среди сидящих в президиуме люди, которых его слова насторожили…

Роковые решения

Говорят: новая метла по-новому метет. Поэтому нетрудно понять активность нового руководства страны, в первую очередь Маленкова и Берии. Но есть и другое не менее верное суждение: нельзя резко изменить курс большого корабля.

Реформы Маленковы были в известной степени радикальными. Они похожи на «революцию сверху». Ее цели были определены и в его докладе, и в постановлениях правительства и ЦК КПСС: улучшение материального благосостояния трудящихся, облегчение бремени налогов на сельских жителей, борьба с беззаконием и произволом карательных органов, предельно точное соблюдение конституционных прав граждан.

Что тут возразишь?

Однако приходится иметь в виду, что любая революция, если она преследует реальные, а не фиктивные цели, предполагает существенную «перетряску» государственной системы, вносит изменения в социальную структуру общества и улучшает положение одних классов за счет ущемления прав и возможностей других.

Иначе быть не может по объективным причинам. Общество — единый организм, все части которого находятся в динамическом равновесии (аналогия с природными экосистемами). Существенно улучшить состояние общественного организма можно лишь ценой значительных усилий и за немалый промежуток времени. Ведь требуется в первую очередь повысить экономические показатели, вырабатывать больше продукции и т. д. Одними лишь указаниями этого не добьешься.

Вот почему «революция сверху» вызывает пусть временную и не слишком сильную, но все-таки дестабилизацию государственной системы. Особенно волнуются те социальные прослойки и группы, интересы которых ущемляются.

Реформы Маленкова для большинства населения страны были желательны и полезны. О них даже много лет спустя вспоминали в народе уважительно (в отличие от хрущевских реформ!). Но, как мы уже говорили, руководители военного ведомства и некоторых важных отраслей народного хозяйства не испытывали по этому поводу энтузиазма. То же можно сказать и о большинстве партийных функционеров.

И Маленков, и Берия слишком стремительно и почти наперегонки принялись демонстрировать свою заботу о «простом человеке», завоевывая в массах авторитет и популярность. Если бы дело касалось только их личной конкуренции — не беда. В конце концов, для укрепления государства важно, чтобы его руководители пользовались доверием, уважением, а еще лучше любовью сограждан. Но в данном случае ослаблялся авторитет правящей партии. Она становилась, как при Сталине, всего лишь одним из «маховых колес» государственной машины, одним из рычагов управления обществом.

Судя потому, как развивались дальнейшие события, ни Маленков, ни Берия не учли существования влиятельных групп и организаций, которых не устраивал характер и скоропалительность реформ, а также укрепление позиции реформаторов и рост их авторитета в народе. А недооценка сил противника и переоценка собственных возможностей грозит почти неминуемым крахом.

Первым «рухнул» Лаврентий Павлович. Но и положение Маленкова было шатким. Он сделал ряд слишком поспешных заявлений, подкрепив их действиями. Едва ли не последней, но весьма весомой каплей, переполнившей чашу терпения партийной номенклатуры, стало его выступление на совещании в ЦК КПСС по вопросам кадровой, политики в ноябре 1953 года.

На этот раз Георгий Максимилианович гневно говорил о проявлениях морально-бытового разложения и коррупции среди руководящих партийных работников. Его возмущение было искренним.

Присутствовали на совещании представители номенклатуры. В зале стояла гробовая тишина. Неудивительно: о многих из них, в сущности, и шла речь. Они сначала недоумевали, затем растерялись. Что ожидать в ближайшем будущем? Им угрожала нешуточная опасность. Пусть даже необоснованных репрессий не будет. Ну а как быть с обоснованными?!

Маленков называл алчную, жаждущую материальных благ новую поросль номенклатуры «плесенью», разлагающей общество. Призвал бороться с ней во имя светлых коммунистических идеалов.

Сделав привычную паузу, он ожидал аплодисментов. Было тихо. Пауза затягивалась. И тут из-за стола президиума раздался голос Хрущева:

— Все это, конечно, верно, Георгий Максимилианович. Но аппарат — это наша опора.

И зал взорвался радостными аплодисментами.

Судьба третьего вождя Советского Союза была решена.

Возможно, он осознал это не сразу. Да и в стране все продолжалось по-прежнему. Обратимся к материалам журнала «Огонек».

На торжественном заседании Московского совета 6 ноября 1953 года сцена украшена огромными портретами Ленина и Сталина. Справа от председательствующего М. А. Яснова в первом ряду стояли Ворошилов, Шверник, Маленков, Молотов, Хрущев, Булганин, Каганович. Крайний слева — Жуков.

Несколько иная диспозиция тех же руководителей наблюдалась на следующий день во время парада и демонстрации на Красной площади. На трибуне Мавзолея с именами «Ленин» и «Сталин» стояли члены правительства. В центре — Маленков. Справа от него Ворошилов, Булганин, Жуков и прочие маршалы. Слева от Маленкова — Молотов, Хрущев, Каганович, Микоян и т. д.

Важно отметить, в каком порядке перечислены в отчете о торжестве руководители страны: Маленков, Молотов, Хрущев, Ворошилов… Странно, что Председатель Президиума Верховного Совета СССР (президент) поставлен на четвертое место. Впереди Хрущева — лишь двое.

На демонстрации, судя по фотографиям в «Огоньке», преобладали портреты Ленина и Сталина. Лозунги: «Мир победит войну!» и «Партия — наш рулевой».

Как написано в отчете о празднике: «Из колонн демонстрантов непрерывно несутся приветствия:

— Коммунистической партии Советского Союза — слава!

— Нашему родному Советскому правительству — ура!»

Вряд ли случайно «наше родное» поставлено на второе место за партией, которая прославляется, тогда как правительство только приветствуется. Между прочим, если просмотреть все выпуски этого журнала до конца года, там никак не отражается критика Маленкова в адрес номенклатуры. И никаких сатирических стрел ни писатели, ни журналисты не выпустили, несмотря на его призывы.

Есть все основания считать, что именно тогда начался закат скоротечной «эры Маленкова». Дополнительный свет проливает эпизод на Пленуме ЦК КПСС в июне 1957 года. Обращаясь к Маленкову, главный редактор газеты «Правда» П. Сатюков сказал:

— Объясните, почему Вы выдвинули фракционный клеветнический лозунг о том, что якобы в нашей стране подменяется диктатура пролетариата диктатурой партии?..

Маленков:

— Я сейчас считаю нужным признать эту ошибку.

Выходит, он согласился с обвинением.

Загрузка...