Маленькая смерть

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Эйден

— Мне нужно знать, что ты ей сказал, — требую я, прижимая дуло пистолета к его лбу так сильно, что на нем наверняка останется след. Ну, еще один, учитывая, что его лицо и так уже в крови и синяках. Мои костяшки саднят, напоминая мне, почему я редко использую кулаки. Это специализация Эймона.

Человек у моих ног хнычет. Жалкий. Если бы я не был в отчаянии, я бы всадил ему пулю в лоб, как только он начал умолять.

— Я ничего не говорил! Эта сука налетела на меня и пролила свой напиток на мой чертов костюм. Клянусь! Это все, что произошло.

Я наотмашь бью его пистолетом, который сжимаю рукой в перчатке. Кровь брызжет, когда металл встречается с его челюстью. Эймон, стоящий за моей спиной, отступает назад, не меняя выражения лица, хотя кровь почти заливает его брюки. Гараж — не самое подходящее место для грязной работы, но у меня не было времени перевезти его. Эймон купил склад где-то в городе специально для этой цели, но сейчас это уже не имеет значения.

— Блядь, чувак. Блядь. Я же ничего не сделал. — Слезы льются из его голубых глаз, но в отличие от слез моего милого котенка, эти вызывают у меня отвращение.

Я нажимаю кнопку на телефоне, и на экране появляется четкое изображение с камеры наблюдения. Она заполняет весь экран, и я бы отвернулся, если бы мог, но мой взгляд прикован к ней. Что-то ужасное сжимает мне грудь. Как будто на нее навалилась огромная тяжесть. Я знаю, что это она, не только потому, что на ней это чертовски короткое платье, мерцающее, как звездный свет, но и потому, что я пересмотрел запись полдюжины раз после того, как проснулся и обнаружил, что в моей постели ее нет. Я следил за ее передвижениями на протяжении всей вечеринки. Пересматривал наш разговор тет-а-тет снова и снова, пока Эймон не начал умолять меня перестать истязать его своими муками.

Мужчина, стоящий на коленях передо мной, — единственный, кто разговаривал с ней, прежде чем она исчезла наверху, и я нашел ее. Я уже догадался, что он не имеет никакого отношения к ее исчезновению, но мне не понравилось, как он, черт возьми, на нее смотрел. Слишком фамильярно. Слишком жадно.

На моем телефоне снова и снова повторяется сцена, где он сидит, раскинув ноги, и она вынуждена повернуться боком, чтобы проскользнуть мимо него. На нем маска дьявола, но его позу не трудно прочитать. Он пытается запугать ее. Наслаждается тем, как она протискивается мимо и бросает на него обеспокоенные взгляды. Только когда она случайно проливает свой напиток, его самообладание исчезает.

Прежде, чем переехать, я установил камеры по всему дому, поэтому они зафиксировали, как он выплюнул «Сука!» вслед ее удаляющейся фигуре. Если она и услышала его, то не обратила никакого внимания. Возможно, это разозлило его больше, чем испорченный костюм. В любом случае, я моментально нашел его.

— Пожалуйста, прости. Я ничего не имел в виду. Мне жаль. Не бей меня.

Я с трудом сдерживаю свое отвращение. Я подверг ее гораздо большим мучениям, и даже когда она умоляла, один ее непокорный взгляд чуть не содрал с меня шкуру.

— Эта маска никого не обманула. Я бы узнал ее даже с мешком на голове. Надо быть идиотом, чтобы не узнать ее. Черт возьми, я был всего на нескольких мероприятиях в загородном клубе с ее отцом, но даже я узнал бы такое тело на...

Он был мертв в тот момент, когда подтвердил, что знает, кто она. Пуля, пронзившая его мозг, заглушила остальные его жалкие мольбы. Я сделал это недостаточно быстро, мой череп пульсирует от головной боли из-за всех его криков.

Нет, мы не можем позволить какому-то слюнтяю болтать языком.

Эймон хмурится.

— Я же говорил, что она проблема. Чертов идиот.

— Она не проблема.

— Не хочу тебя расстраивать, приятель, но ты только что убил человека, потому что он назвал ее сукой. Если посмотришь в словаре, это будет определением проблемы. Если Киан когда-нибудь узнает...

— Киан ничего не узнает, если мы будем держать язык за зубами. Или тебе нужна еще одна демонстрация того, что я сделаю, если кто-то не сможет?

Эймон имитирует застегивание молнии на губах.

— Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? — спрашивает он, кивая головой в сторону тела.

Я бросаю на него бесстрастный взгляд, затем достаю из кармана золотой пистоль и бросаю в его сторону.

— Пусть приберутся в библиотеке наверху и в гараже и избавятся от обоих тел.

Эймон с тяжелым вздохом ловит монету в воздухе.

— Лучше забыть о ней.

— Я знаю.

— Ты повеселился, но что-то большее...

— Я вырос в том же мире, что и ты. Мне не нужно, чтобы ты объяснял мне риски.

Эймон поднимает руки в знак капитуляции, золотой пистоль блестит на его ладони в свете ламп.

— Не вини гонца. Кстати, о Киане, он оставил сообщение, что хочет встретиться сегодня днем в «Изумруде».

Черт.

Внушительная фигура Киана Линча стоит у огромного окна моего офиса и смотрит на оживленный «Изумрудный остров». Аромат его сигарного дыма вьется по комнате подобно змее — густой, серо-голубой и удушливый. Он липнет к моей коже, скользит по горлу и наполняет легкие таким острым беспокойством, что я почти забываю дышать. Как всегда, он пробуждает старые воспоминания, и мой желудок бурно протестует, но я сдерживаю рвотные позывы.

Кто-то еще узнал ее? Это не исключено. Полет из Дублина в Новый Орлеан занимает около четырнадцати часов. Все эти мысли проносятся в моей голове, когда я закрываю за собой дверь, привлекая его внимание. Он поворачивается, а я стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица, на этот раз без помощи маски.

Лед звенит в хрустальном бокале, когда он подносит его к губам и допивает остатки, не отрывая взгляда от толпы внизу. Благосклонный лидер? Ни единого шанса.

— Киан. Я не ждал тебя, — говорю я, стараясь сохранять нейтральный тон. Контролируемый. Всегда контролируемый. — Тебе потребуется номер? Для тебя должен быть готов представительский люкс.

Он поворачивается, поднимая бровь и опуская свой запотевший бокал на мой полированный дубовый стол. Мои пальцы судорожно сжимаются.

— Я должен был согласовывать свой график с тобой, Эйден? — спрашивает Киан, и тонкая улыбка раздвигает его еще более тонкие губы под седеющими усами.

Конечно, нет. У меня внутри все сжимается, но я держу себя в руках. Я позволил себе поверить, что океан между нами ослабит его контроль надо мной.

Эймон был прав.

Я чертов идиот.

— Не обращай внимания, — продолжает он, махнув рукой в голубой завесе дыма. — Я здесь, потому что мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для семьи.

Я цепенею, чего думал никогда не произойдет в тлетворном присутствии Киана. Всегда найдется новая работа. Еще одно тело, которое нужно похоронить. Еще одна цепь, обвивающая мою шею и тянущая вниз. Их столько, что я никогда не смогу выбраться. И я не сомневаюсь, что он знает это не хуже меня.

Сначала я сопротивлялся. Но вскоре понял, что отношения с Кианом очень похожи на третий закон Ньютона: каждому действию соответствует равное по силе, но противоположное по направлению противодействие. Каждая попытка освободиться заканчивается тем, что страдают люди, которые мне дороги.

— Мне нужно, чтобы ты нашел Галлахера.

Я моргаю, становясь абсолютно неподвижным.

— Сенатора Рори Галлахера?

— Единственного и неповторимого. Пришло время выплатить остаток долга. Дом должен был стать первым взносом в счет десяти миллионов, которые он мне должен. Найди его и получи остаток. Пять миллионов, ни пенни меньше.

— А если он не заплатит?

— Ну, у него ведь есть семья, не так ли? Уверен, ты сможешь проявить творческий подход.

— Конечно.

Киан причмокивает.

— У него есть ценные связи здесь, в Америке, и я не хочу их терять, так что чем скорее, тем лучше. Но я хочу, чтобы ты дал ему понять, что со мной шутки плохи. Либо он платит деньгами, либо мы возьмем с него кровью.

Я сдержанно киваю.

— Я займу представительский номер, — говорит Киан, направляясь к двери и оставляя бокал со льдом на моем в остальном идеальном столе.

— Конечно, — повторяю я.

— Твоя мама передает тебе привет.

Я ничего не говорю.

Проходит много времени, прежде чем я отхожу от своего стола. Достаточно много, чтобы свет, проникающий через окна, изменил направление. Я падаю в кресло и включаю компьютер. Подключаюсь к домашней сети безопасности и открываю видеозапись прошлой ночи, начиная с момента ее прибытия.

Катриона Галлахер.

Мой маленький котенок — дочь сенатора Галлахера.

После одной ночи я должен был забыть о ней.

Я должен был избавиться от потребности знать ее, чувствовать ее, пробовать ее.

Но этого не произошло.

Возможно, я не смогу заполучить ее, но я найду и ее, и ее отца.

Потому что, как я уже сказал...

Я найду ее где угодно.