Маленький дикарь

ГЛАВА XXXVII

Яуже несколько раз просил м-с Рейхардт докончить свой рассказ, но ей, очевидно, не хотелось к нему возвращаться. Воспоминания эти, очевидно, были для нее слишком тягостны, и ей больно было их затрагивать. Однажды вечером мы сидели вместе; м-с Рейхардт шила, а я мастерил сетку. Я опять навел разговор на тему о прошлой ее жизни. Она тяжело вздохнула и изменилась в лице.

— Вполне естественно, сын мой, что тебе хочется услыхать конец моего рассказа, но тебе трудно понять, как тяжелы для меня эти воспоминания. Нечего делать, я обещала тебе рассказать все про себя и должна исполнить свое обещание!

Я стал уверять ее, что с удовольствием подожду, пока сама она не захочет докончить свой рассказ.

— Этого никогда не будет! — с грустью отвечала она. — Я рада была бы забыть прошлое, но, к сожалению, это невозможно. Начну с того, что расскажу тебе, как за время нашего долгого путешествия на Сандвичевы острова я старалась изучать характер моего мужа. Он, конечно, очень изменился с тех пор, как мы расстались, но суть осталась та же. Это была все та же правдивая и чистая душа, которая привлекала меня к себе еще ребенком. Какой-то священный восторг, казалось, возвышал его над общим уровнем людей. Он редко говорил о чем-либо, кроме вопросов религии, и относился к ним с такой экзальтацией, что невозможно было не увлечься его красноречием. Он чистосердечно предпочитал ожидавшую его жизнь среди дикарей богатейшему епископству в Англии. Но рядом с этим возвышенным настроением заметна была глубокая грусть. Он как будто предчувствовал грозившую ему опасность. Ореол святого в глазах его соединялся с мученическим венцом. Он как бы предвидел трагический конец своей деятельности и считал его естественным завершением своих трудов.

Разговоры его часто наполняли душу мою страхом. Намеки его на грозившую опасность сначала расстраивали меня, но со временем я привыкла к ним и смотрела на них, как на болезненное проявление переутомленного ума.

Путешествие наше, наконец, пришло к концу, и мы достигли места назначения. Когда мы высадились на берег, глазам моим представилась такая необыкновенная картина, что мне показалось, будто бы я перенеслась в какой-то новый, неведомый мир. Удивительная роскошь растительности, доселе еще не виданная мною, оригинальная архитектура зданий и странный облик туземцев, — все это возбуждало во мне изумление.

Муж мой деятельно принялся за изучение туземного языка. Я же внимательно приглядывалась к обычаям и привычкам дикарей.

Как только я научилась немного понимать их, я постаралась подружиться с женщинами, преимущественно с женами вождей. Сначала они относились ко мне с некоторым недоверием и любопытством, но я настойчиво старалась достигнуть своей цели, и мне удалось установить со многими из них хорошие отношения.

Им было чуждо все, что в культурных странах считается необходимым знанием. Они блуждали в потемках. Религия их выражалась грубым и бессмысленным идолопоклонством. Я пыталась дать им понятие о более возвышенных истинах и приготовить их к восприятию тайн нашей святой религии, но большая часть из них, казалось, совершенно была не способна понять меня.

Тем не менее я продолжала свой благочестивый труд. Я старалась им быть полезной, чем могла, ходила за больными, делала подарки здоровым и вообще обращалась с ними по возможности добро и ласково, стараясь смягчить их дикие нравы. Однажды мне удалось оказать услугу молодой девушке лет двенадцати. Она была младшей сестрой жены одного из главных вождей. Звали ее Гулу. Она вывихнула себе ногу и очень страдала. Я употребила нужные средства и быстро помогла ей, после чего она сильно привязалась ко мне. Убедившись в ее доброте и природной ласковости, я решила воспользоваться произведенным на нее впечатлением. Муж мой тем временем прилагал все свои знания медицины и ремесленных работ к тому, чтобы расположить к себе мужскую часть населения. Он старался улучшить их быт, внести некоторые усовершенствования в их систему земледелия и вообще ознакомить их с удобствами цивилизации. Он выстроил себе дом, развел сад, обработал участок земли и, таким образом, старался наглядно доказать им преимущества культуры. Дикари выражали свое изумление, но продолжали делать по-своему. Ему удалось справиться с несколькими случаями лихорадки и поранений, и он заслужил себе этим громкую славу врача. Многие вожди присылали за ним, когда заболевал кто-нибудь из членов их семьи, и лечение его было настолько удачно, что вскоре он составил себе между туземцами репутацию человека, достойного всякого уважения и почестей.

Однажды самому королю пришлось прибегнуть к его помощи. Он заболел чем-то вроде колик, от которых туземные врачи не могли вылечить его. Муж мой дал ему лекарство и остался при его величестве до тех пор, пока оно не произвело желаемого действия. Король совершенно выздоровел, что вызвало глубокое изумление среди его придворных.

Мужу моему приказано было дать то же лекарство каждому из членов королевского двора, начиная с самой королевы и кончая самым незначительным из служителей. Он удовлетворил всех, дав каждому по небольшой дозе лекарства, которое не могло им повредить, и все они уверяли, что чувствуют себя гораздо лучше.