Маленький дикарь

ГЛАВА XLI

Опасность, которой я подвергался во время первого своего путешествия, удерживала меня от повторения этого опыта; тем не менее я починил лодку и снова начал выезжать на небольшое расстояние в открытое море, когда оно было свободно от акул. С помощью м-с Рейхардт я смастерил большой невод, и через некоторое время моя недоверчивая сожительница, наконец, решилась сопровождать меня в моих рыболовных экскурсиях. Она даже сама бралась за весла, пока я закидывал невод, и помогала мне вытаскивать его из воды. Первая наша проба была очень удачна; мы наловили такое количество рыбы, что я начал бояться за безопасность нашего челнока. Огромные рыбы прыгали, бились и ударяли хвостом о дно лодки. Она начала погружаться в воду, и я вынужден был бросить обратно в море большую часть нашего улова. Затем мы осторожно добрались до берега, радуясь мысли о том, что, наконец, имеем возможность добывать себе сколько угодно пищи. М-с Рейхардт сопровождала меня также в моих экскурсиях на суше. Мы вместе исследовали остров вдоль и поперек во всех направлениях, в поисках, главным образом, новых растений для нашего сада, и редко возвращались домой без какого-нибудь нового экземпляра, который служил ценным прибавлением к нашей коллекции. М-с Рейхардт обладала некоторыми познаниями в ботанике и сообщала мне названия, качества и свойства различных сортов растений, что придавало большой интерес нашим прогулкам.

Мы часто подсмеивались друг над другом, т. е. над внешним нашим видом. Костюмы наши показались бы более чем странными для постороннего глаза. Мы не носили ни чулок, ни сапог — за неимением оных и заменяли их штиблетами и сандалиями из тюленьей кожи, для защиты от колючих растений кактусовой породы, среди которых нам приходилось прокладывать себе дорогу. М-с Рейхардт носила на голове шапку конической формы из той же тюленьей кожи и защищала лицо от солнца грубым подобием зонтика, который я смастерил для нее. Для наших экскурсий она обыкновенно надевала толстые холщовые панталоны, так как обычное платье ее изодралось бы в куски после получаса ходьбы по кустарникам; затем следовала фуфайка, сшитая ею самою из мужского жилета, и канифасовая кофта, которая застегивалась у ворота и рукавов. Я носил широкополую шляпу, собственноручно сплетенную из сухой травы, матросскую куртку, до крайности изношенную, с заплатами из тюленьей кожи, и парусинные панталоны, заплатанные таким же способом.

Хотя наши экспедиции были самого миролюбивого свойства, мы все же не решались ходить вдаль без оружия. По совету м-с Рейхардт я смастерил себе толстый лук и множество стрел, много практиковался в стрельбе в цель и достиг некоторого совершенства в этом отношении. Стрелы эти из крепкого дерева с гвоздями я носил за спиной в чехле, американский нож висел у меня спереди; через плечо я надевал на перевязи корзинку, сплетенную из длинной морской травы, и собирал в нее наши сокровища, а лук держал в руках. Моя спутница, кроме зонтика, имела в руках только длинную палку, а к талии привязывала корзинку с небольшим запасом провизии. Проголодавшись, мы усаживались где-нибудь в тенистом уголке среди цветов, защищенные кустарниками от жгучего солнца, и закусывали сушеной рыбой или птицей, пекли в золе картофель и запивали незатейливый обед наш ключевой водой. Это был необыкновенно приятный отдых после целого дня утомительной ходьбы.

Я уже говорил, что достиг большого совершенства в употреблении лука и стрел. За неимением огнестрельного оружия, они были для меня неоценимы во многих отношениях. Старые мои враги — акулы — все еще имели обыкновение подплывать к берегу на известное расстояние, и мне часто приходилось, стоя на краю утеса, стрелять в них с большим успехом. Я ненавидел этих животных за страх, который они заставили меня пережить во время достопамятного моего путешествия, и за гибель моего возлюбленного Неро и объявил им беспощадную войну.

Мы так часто проходили весь остров с одного конца до другого без всяких приключений, что мне и в голову не приходило думать о какой-либо опасности. Навстречу нам не попадался ни единый зверь, кроме старых моих друзей — тюленей, которые держались поблизости от берега. Альбатросы по-прежнему были почти единственными крылатыми посетителями нашего острова. Изредка только случалось мне видеть птиц другой породы. Некоторых из них мне удалось убить. Я пробовал на них свое искусство в стрельбе из лука, и если мясо нового представителя пернатого царства оказывалось съедобным, мы очень радовались такой находке, в противном же случае я забавлялся тем, что слушал рассказы м-с Рейхардт о наименованиях и привычках различных птиц.

Мы открыли небольшую долинку, окруженную кустами, через которые приходилось пробираться, чтобы спуститься по ее крутому склону до самого дна.

Земля тут была очень плодородная, и деревья достигали более значительной вышины, чем во всех остальных частях острова. Мы назвали этот уголок «Счастливой Долиной», и она стала нашим любимым местом отдыха.

Однажды после долгих поисков растений, набрав их порядочное количество, мы расположились обедать под роскошными ветвями большого дерева. Долина наша находилась на другом берегу острова, в четверти мили расстояния от моря. Здесь росло множество самых необыкновенных растений, и м-с Рейхардт, окончив обед, отправилась на розыски новых экземпляров.

Я бродил между деревьями и кустами в противоположном от нее направлении и только что завернул за большой куст, в котором, как мне показалось, щебетала какая-то птица, как вдруг услышал громкий крик. Я быстро обернулся и увидел м-с Рейхардт. Она стремительно бежала ко мне с выражением страшного испуга на лице. Она бросила свой зонтик и палку, шапка свалилась с ее головы, и длинные волосы, распустившись от быстрого бега, рассыпались по ее плечам.

В первую минуту я не мог понять, что ее так напугало, но затем услыхал громкий шорох в кустах, как будто бы что-то грузное пробиралось между ними. Еще секунда, и оттуда выползло какое-то необыкновенное чудовище. Оно быстро приближалось ко мне, высоко поднимая голову; пасть его была широко раскрыта, и из нее высовывался раздвоенный язык, которым чудовище двигало с изумительной быстротой. Тело его было длинное, толщиною в обыкновенное дерево; оно было покрыто блестящей разноцветной чешуей и тащилось по земле в больших складках, с огромным хвостом позади. Блестящие глаза его были налиты кровью и кровожадно сверкали. Вид его вполне объяснял испуг моей спутницы.

— Беги! — кричала она с ужасом. — Беги, или ты пропал!

Она еще раз оглянулась и, увидав, что страшное животное ее нагоняет, бросилась ко мне и, потеряв сознание, упала к моим ногам. Быстро перешагнув через нее, чтобы защитить ее от приближающегося чудовища, я встал выпрямившись и натянул свой лук. Я выжидал минуты, когда можно будет хорошо прицелиться, вполне сознавая, что все зависит от моей решительности и ловкости.

Соперник мой приближался, издавая страшное шипение. Глаза его сверкали, пасть еще шире раскрывалась, как бы намереваясь разом проглотить меня. Огромные складки его грузного тела тяжело волочились по земле, ломая по дороге кусты и растения.

Я должен сознаться, что сердце мое замирало от ужаса, и я вполне отдавал себе отчет в том, что вся надежда на спасение зависела от меня, что я должен или сам погибнуть, или нанести чудовищу смертельную рану. Грозящая опасность, казалось, придавала мне какую-то необычайную храбрость и решимость. Чудовище было уже совсем близко, на одной линии с деревом, под тенью которого мы только что обедали. Я находился от него на расстоянии двадцати ярдов, не более. В ту минуту, когда голова его поровнялась с деревом, я спустил лук, направив стрелу, как мне казалось, прямо в глаз, чтобы пробить ему мозг и тем сразу покончить с ним. Но мой враг внезапно повернул голову, и стрела попала в раскрытую пасть, прошла через скулу и, глубоко вонзившись в дерево, пригвоздила к нему голову чудовища. Как только огромное животное почувствовало себя раненым, оно обвилось громадным своим телом вокруг дерева и отчаянными усилиями наклоняло его взад и вперед, как былинку.

Боясь, что чудовище высвободится, и что мне не удастся спасти свою спутницу, которая все еще лежала без* чувств, я пустил все мои стрелы в его тело и ранил его в нескольких местах, затем схватил на руки м-с Рейхардт и с ужасом, придававшим мне, казалось, сверхъестественную силу, бегом бросился по кратчайшей дороге к нашей хижине. К счастью, я не пробежал и полмили, как она уже очнулась, и мы вместе продолжали наше бегство. Наконец, мы добрались домой, полуживые от страха и усталости, но, несмотря на это, немедленно принялись загораживать все входы, оставив отверстие для наблюдения. Так мы просидели целые часы, дрожа от страха и с ужасом ожидая приближения чудовища.

Эту ночь мы, конечно, не спали и на следующий день не выходили из хижины. Когда опять наступила ночь, один из нас оставался сторожить, пока другой спал. На второй день ко мне вернулась некоторая храбрость, и мне захотелось пойти взглянуть на чудовище, которое составляло постоянный предмет наших разговоров. Но м-с Рейхардт отговорила меня. Она объяснила мне, что это был питон — гигантская змея из породы боа, которые водятся на северном берегу Америки. Вероятно, ее прибило к нашему острову на стволе дерева. Нанесенные мною раны едва ли могли причинить большой вред такому огромному гаду, и он, без сомнения, подстерегал нас где-нибудь вблизи, готовый броситься на нас при первом нашем появлении. На третий день, однако, видя, что ничего особенного не случилось, я решился пойти разузнать, что ожидает нас. Тайком выбрался я из хижины, вооруженный новым луком с большим запасом стрел, топором и американским ножом.

Я вполне готовился вступить в новый бой, если к тому представится надобность, и осторожно пробирался вперед, зорко оглядываясь кругом и прислушиваясь к каждому шороху, пока, наконец, не добрался до места нашей первой борьбы. Признаюсь, что я с трудом переводил дух, и сердце мое усиленно билось по мере приближения к тому дереву, близ которого я оставил своего страшного врага.

К великому моему удивлению, питона нигде не было видно. Земля вокруг дерева была усыпана ветками и листьями, большая часть коры его стерта в порошок, а у подножья стояла лужа крови, смешанная с листьями, обломками стрел и землей.

Питон исчез — но куда? Не без страха стал я искать следы его отступления и легко нашел их. С натянутым луком и приготовленной к спуску стрелой я пошел по кровавому следу, который ясно виделся на траве. Он вел от дерева по прямому направлению к морю и там исчезал. При этом открытии я вздохнул свободно.

Без сомнения, чудовище пережило наше столкновение, но было уже за сотни миль от нас, и трудно было предполагать, что оно вернется туда, где его так нелюбезно встретили. Я поспешил домой, чтобы сообщить м-с Рейхардт эту приятную новость.