Малинджи

Глава 2

Спустя какое-то время Карл поймал себя на том, что постоянно разглядывает людей в поисках тех самых. И находит!

Мальчишка на детской площадке, с видом лунатика пытающийся играть в мяч под терпеливым присмотром усталой матери.

Молодые хорошо одетые мужчина и женщина, кормящие на набережной голубей. Женщина крошила багет, высыпала мужчине в ладошки, а потом подробно объясняла: «Теперь кидай, милый. Они сразу слетятся. Видишь, как они смотрят с ветвей? только и ждут!». Мужчина в крайнем недоумении подбрасывал в воздух крошки, а потом безучастно глядел на образовавшуюся у его ног гомонящую стаю.

«Это же так весело – кормить птиц, правда?», - спрашивала женщина, с надеждой заглядывая в его лицо. Мужчина послушно кивал, но видно было, что ему совершенно чужд восторг его спутницы.

Был и совсем маленький ребенок – Карл даже не смог определить, мальчик это был или девочка, - который застывшей куклой сидел в коляске и сосредоточенно хмурил едва различимые брови, в то время как остальные – обычные - младенцы либо весело бормотали на своем малышовом языке, либо пускали слюни, либо закатывались в истериках.

Карл вспоминал слова Яррана: «У меня то уж глаз наметан, я сразу их вижу». Действительно, это было как с вывихом. Один раз подвернул ногу, будешь подворачивать снова и снова. В любой толпе совершенно непримечательных людей, он тут же вычислял и плавающий взгляд, и сосредоточенно нахмуренные брови, словно единственной мыслью их владельца было «Что я здесь делаю?». Отсутствие указательных пальцев на руках и хромота были вторичны. Они лишь подтверждали – да, ты не ошибся, это они и есть. Малинки.

А еще через несколько дней ему на глаза попался глубокий старик, который имел все признаки, свойственные «малинки», но при этом разительно от них отличался.

Карл обратил на него внимание в парке, через который всегда возвращался домой. Дед, подволакивая ногу, отчаянно спешил куда-то по аллее, а за ним, едва поспевая, ковыляла его бабка.

- Давай немного посидим! Такая жара, а у тебя сердце!... Куда ж ты так бежишь?… – жалостливо скулила она, стараясь его притормозить.

Дед несомненно был из «этих», как про себя стал называть их Карл. Экзальтированный плавающий взгляд, хромота, отсутствие указательных пальцев, но при этом весь он пылал какой-то озорной живостью. Рубашка на его спине была темной от пота, дыхание - прерывистым и свистящим, губы посинели, но при этом на них застыла счастливая ухмылка. Искренняя!

- Том! – запыхавшись, ныла бабка, - давай передохнем, а то ты себя угробишь! И меня заодно.

На деда же ее причитания производили неожиданное воздействие. Он только ускорял шаг и ухмылялся еще шире, словно сердечный приступ, которого так опасалась жена, был самой желанной из возможных перспектив.

А через пару дней этого же деда доставили в больницу, где работал Карл.

…

Это была ночная смена. Карл спустился в приемное, где стоял хороший кофе-автомат, и тут же узнал ту самую бабку. Она суматошно бегала по отделению и хватала всех попадавшихся на пути медиков на рукава.

- Сердце! У него сердце! Сделайте же что-нибудь, нелюди! – кричала она, вцепившись в двух дежурных докторов.

Доктор Мист и доктор Эрл стряхивали ее руки, с кислыми минами приглаживали свои шевелюры и возводили очи горе́, безрезультатно пытаясь что-то ей объяснить. Карл ускорил шаг.

- Леди, мы ничем вам тут не поможем, - сказал доктор Мист.

- Зачем вы вообще его сюда притащили? – поинтересовался доктор Эрл.

- Сердце! У него сердце! Помогите! – кричала женщина, указывая на накрытое с головой тело на каталке в углу.

Карл как раз проходил мимо и, бросив на каталку взгляд, вдруг резко затормозил. Грудь прикрытого тела поднималась и опускалась. Из-под простыни слышались сухие свистящие вдохи и прерывистые, хрипящие выдохи. Он медленно приподнял край и увидел того самого старика с парковой аллеи. Дед пытался взять Карла в фокус и сквозь судорожные вдохи шептал что-то, что Карл сначала никак не смог разобрать. Он склонился ниже, почти коснувшись ухом его губ, и услышал слабое, но требовательное: «Закрой. Обратно».

Через мгновенье его резко отдернули за плечо. Позади стоял доктор Мист.

- Свенссон? – спросил он, глянув на его нашивку, - Какое отделение?

- Педиатрия, - ошарашенно ответил Карл после небольшой паузы, во время которой доктор небрежно вернул край простыни на лицо старика, - Разве вы ему не поможете?

- Там сейчас детей привезли, - доктор словно и не слышал его вопроса, - После ДТП. Займись-ка ими. Посте́ли, горшки, диета на завтра… Мы тут сами. Понял? Иди.

Карл на деревянных ногах двинулся дальше, но, завернув за угол, шмыгнул в ближайший пустой кабинет и прислушался к доносящимся до него обрывкам разговора.

-… сделайте же ему укол! - голос бабки.

- Леди, вам не в больницу надо, - доктор Мист.

- … совершенно бессильны, - доктор Эрл.

- … Но он умирает!

- Вы это серьезно? – невероятно, но кто-то из докторов хихикнул.

- Куда… его?

- Везите туда, где взяли!

- Или закопайте на заднем дворе. У вас его ни одна больница не примет…. не тратьте силы.

- И наше время.

Безнадежные всхлипы.

- Миссис, лучше спрячьте эту справку и никому не показывайте. Забирайте своего деда и не беспокойте нас больше.

Голоса докторов приблизились. Карл замер за приоткрытой дверью.

- Сколько раз уже говорили бригадам, чтоб не забирали их.

- Да ладно бы новички, вроде этого снежного человека из педа, а то ведь опытные ребята! Когда к реанимации приступали, не видели разве, что реанимируют.

- Дебилы, что еще сказать. Теперь волокиты не оберешься.

- Может, позвонить на станцию, чтобы не регистрировали вызов?

Голоса отдалились и стихли. Карл вернулся к пожилой женщине, с опустошенным видом сидящей на пластиковом стуле рядом со своим стариком. Из глаз ее непрерывным потоком текли слезы. Простыня на теле больше не двигалась. Пару мгновений он колебался, но потом все же откинул ее и хотел было приступить к реанимации, но кое-что привлекло его внимание. Под расстегнутой рубашкой на груди старика красовался здоровенный кривой шрам в виде буквы Y. Шрам был очень старый, но в холодном свете флуоресцентных ламп выделялся отчетливой синюшностью.

- Как?..., - Карл сглотнул, не в силах отвести взгляд, - Как он получил такой шрам?

Бабка с трудом поднялась и встала рядом с Карлом, с любовью глядя на мужа.

- Это почти сорок лет назад было, - произнесла она, бережно застегивая его рубашку, - Мы только поженились. В Дарвине. Том в полицию пошел служить. И на первом же дежурстве получил две пули в грудь. Одна попала в сердце. Двадцать два года было дуралею.

- Я не о том…

- А я о том, - отрезала бабка, - ты иди, сыночек. Тут уже ничем не поможешь. Даже Малинджи не поможет, дай Бог ему здоровья.

Услышав знакомое слово, Карл впился взглядом в лицо старухи. Но она уже не обращала на него внимание, только плакала и ласково приглаживала седые мужнины волосы.

- Почему… они не помогли ему? – спросил он, хотя чувствовал, что уже и так догадывается.

- Потому что не могли. Это я сглупила. Но, знаешь, когда самый родной человек умирает, пойдешь на что угодно, чтобы помочь.

- И как же теперь вы? – Карл с суеверной жутью в сердце смотрел на застывшее лицо покойника, которое теперь, казалось, выражало легкое недоумение.

- Есть хорошие ребята. Заберут. Сделают все честь по чести. Ты иди, - бабка потеряла к Карлу остатки интереса и, порывшись в карманах сумки, достала визитку. Карл сумел разглядеть только светлые цифры на темном, украшенном какими-то похоронными вензелями фоне – номер телефона.

- Кто такой Малинджи? – спросил он.

Но женщина уже шла прочь по коридору, прижав к уху старенький телефон-раскладушку.

Когда она завернула за угол, Карл воровато огляделся, убедился, что рядом никого нет и торопливо приподнял тело за плечи. Беглый осмотр стариковского затылка подтвердил его сумасшедшую догадку. Старику делали аутопсию. Давно!

«Но это же какая-то нелепица!» - мысленно застонал он, укладывая труп и возвращая простыню на место, - «Этого просто не может быть!»

…

Вернувшись по утру домой, он услышал звук льющейся в ванной комнате воды. Значит, Хелену снова мучают мигрени, которые она приспособилась снимать, поливая лоб и макушку теплой струей. А вот фантастически дорогие таблетки, которые ей выписывал Светило, не помогали совсем. Карл некоторое время стоял под дверью, рассеянно размышляя, сто́ит ли оповестить жену о своем приходе, и решил, не делать этого. Резкие звуки – вроде стука или окрика – только взбудоражат ее, а это, как правило, усиливало боль. Он прошел в единственную комнату, половину которой занимала двуспальная кровать и, скинув одежду, повалился на нее. Несмотря на чудовищную усталость, сон не шел, и он бездумно пялился в потолок. Некоторое время спустя звук льющейся воды прекратился, и жена – бледная, истощенная, словно призрак себя прежней – вошла в комнату.

- Голова опять?

Хелена безразлично кивнула и спросила:

- Тебе что-то приготовить? В холодильнике есть яйца и сыр. Я могу…

- Ничего не надо, - произнес Карл и чуть сдвинулся на кровати, освобождая ей место, - Я позавтракал в больничном кафетерии. Просто полежи рядом.

Она заколебалась, но потом все-таки легла на самый край поверх одеяла. Карл тут же прижался к ее напряженной спине, вдыхая запах родного тела. Это был тонкий, ни с чем не сравнимый аромат.

…

Они познакомились больше десяти лет назад на вечеринке у общих друзей. Увидев ее, Карл поразился ее росту и стати. В нем самом было больше шести футов, и он давно привык, что смотрит на всех окружающих сверху вниз. А тут одного с ним роста, и к тому же женщина - прекрасная, как мечта! В детстве он именно так представлял себе женщин-викингов. Рослая, крепкая, с широкими бедрами, длинными ногами и белокурыми длинными волосами.

Но вскоре выяснилось, что она пришла с мужем, и Карл, всегда считавший себя принципиальным, тут же потерял к ней интерес. Впрочем, спустя четверть часа все принципы были забыты. По воле случая он оказался рядом на танцполе, когда Хелена откинула назад тяжелые светлые кудри и обдала его невероятным по красоте ароматом. Он никогда не вдыхал ничего вкуснее и тоньше.

Где-то когда-то он читал, что пары находят друг друга по запаху. Мол, это обусловлено подсознательной проверкой генетической совместимости - из той дремучей поры, когда люди обнюхивали друг друга, чтобы не допустить случайного кровосмешения. Но Карл, потерявший на той вечеринке голову, был романтиком и не желал, чтобы их с Хеленой возможные отношения имели хоть какие-то ассоциации с собачьим обнюхиванием под хвостом. Ему было приятнее думать, что это аромат ее души позвал его. Быть может, и он обладает каким-то сокровенным запахом, на который откликнется только родственная ему душа.

Но несмотря на романтический настрой, весь тот вечер он напоминал именно пса, следующего по пятам за «текущей» сукой. Его не заботил ни его смехотворный вид, ни наличие рядом возмущенного мужа, ни глумливые ухмылки окружающих. Все, чего он жаждал – это зарыться лицом в ее тяжелые кудри и еще раз вдохнуть.

С тех пор Хелена забрала его покой и сон. Это была настоящая одержимость! Он облазил все парфюмерные магазины в Мальмё в поисках того самого аромата, но не нашел ничего и близко похожего. Тогда он начал беззастенчиво наводить справки и узнал, что они с мужем живут в Стокгольме. Она – владелица нескольких процветающих ателье, он – биржевой брокер. Детей нет и не планируется. Счастливая самодостаточная пара, но Карла это совсем не трогало. Все, чего ему хотелось - это снова почувствовать ее аромат. Выведав у общих знакомых адреса ее ателье, он каждые выходные ездил в Столицу и караулил ее то у одного, то у другого. А потом уже не стеснялся делать это и возле их дома.

Он добивался ее больше трех лет. Женщина была верна мужу и непреклонно отрубала любые Карловы поползновения. Ни до, ни после он не встречал столь сильной духом женщины. С настоящими, а не напускными, как оказалось у него, принципами. Порой он становился перед зеркалом и, внимательно разглядывая себя, не мог понять. Вот от –высокий, отлично сложенный, темноволосый и светлоглазый, с чарующей улыбкой - словно специально созданный для неё. Но она цепляется за щупловатого и уже изрядно плешивого мужичка, который едва достигает ее плеча… В чем секрет?

К счастью, муж ее оказался гораздо слабее и в какой-то момент, утомленный подогреваемыми Карлом подозрениями, собрал вещи и тихо ушел. Несколько месяцев спустя сдалась и Хелена. Карл видел, что расставание с мужем что-то в ней надломило, но такая слабина играла ему только на руку.

Еще через полгода они сыграли скромную свадьбу. Собрали друзей и уехали на живописный горнолыжный курорт Бранас, где весело провели несколько дней. Хелена какой-то звериной любовью любила снег, и этот отдых среди заснеженных гор и вековых сосен, казалось, наконец, примирил ее с новой жизнью. Видя, как она расцветает от ледяного ветра и залепляющего глаза и нос снега, с каким восторгом она летит по лыжне, зажав под мышками палки, а волосы ее искрящимся каскадом развеваются следом, он решил почаще вывозить ее в горы. Быть может, этот самый ветер выдует из ее головы воспоминания о том - первом – которого, он видел, она по-прежнему любила.

Следующим полем битвы оказался ее переезд в Мальмё. До женитьбы Карл мирился с этаким гостевым сожительством, когда они по очереди ездили друг к другу провести вместе ночь или пару дней. Но Хелена отказывалась переезжать к нему и после свадьбы. Ее вполне устраивало, как обстоят дела.

- Калле, неужели ты думаешь, что я брошу свой бизнес ради того, чтобы сидеть в занюханном Мальмё и варить тебе похлебку? – с жестким смешком спрашивала она.

- Но милая… Ты вполне можешь продать свой бизнес и открыть аналогичный в Мальмё. Клиентов у тебя и здесь будет – завались.

- Да? А почему бы тебе не бросить свою практику в Мальмё и не устроиться в Стокгольме? Больниц тут – завались, - в тон ему ответила Хелена и посчитала вопрос закрытым. В отличие от Карла.

С некоторым стыдом он вспомнил кой-какие не вполне благородные авантюры, в которые ему пришлось ввязаться, чтобы бизнес Хелены начал медленно, но неумолимо чахнуть. Она сражалась за свое детище, как львица, но в конце концов сдалась, продала принадлежавшие ей офисы, оборудование и квартиру и переехала к нему.

Он торжествовал победу, но все же пытался загладить свою вину. Снял для нее просторное помещение и оборудование, чтобы она могла заниматься любимым делом, но ее, казалось, это перестало интересовать, и она со спокойным безразличием влилась в жизнь жены-домохозяйки при преуспевающем муже. С виду они жили хорошо, даже можно было сказать - счастливо. Но в глубине души он видел, что Хелена в упадке и депрессии большую часть времени. Счастлива она бывала лишь зимой, когда падал снег. Порой она, оставив ему скупую записку, уезжала на несколько дней к родителям в Стокгольм и, по рассказам знакомых, все дни проводила на Меларене, чертя коньками лед. Тогда глаза ее ненадолго оживали и теплели, а с губ не сходила довольная улыбка. Благо, что зимы в Швеции длинные и снежные. Но Карлу не давала покоя мысль, что она так часто уезжает в Стокгольм отнюдь не ради зеленых льдов Меларена, а ради того – первого.

Тогда-то он и задумался о ребенке. Он знал, что Хелена, как и ее первый муж, убежденная чайлдфри. Его она еще до свадьбы поставила перед фактом – никаких детей. Ни при каких обстоятельствах. И он согласился. Но это было давно… Зная ее характер и железные принципы, он совсем не переживал, что она уйдет от него, но все же хотел подстраховаться.

Хелена уже перешагнула отметку тридцатипятилетия, Карлу было чуть за сорок. Он был уверен, что все эти убеждения – глупость чистой воды, и каждую женщину рано или поздно все равно клюет в задницу жареный петух. В ее случае будет уже поздно. Поэтому он начал усиленно склонять ее к расширению их семьи, шутливо намекая, что если подождать еще чуть-чуть, то встретить в здравом уме внуков им уже не доведется. Эти разговоры доводили Хелену до бешенства и истерик, но вода камень точит. В конце концов она забеременела, и Карл снова увидел тот самый погасший взгляд. Как после развода, как после потери своего бизнеса и переезда.

- Во мне что-то растет, - как-то раз перед сном сквозь зубы пробормотала жена. Карл рассмеялся и ласково погладил ее пока еще плоский живот.

- Это растет наш ребенок, милая, - ответил он и, уткнувшись носом в сладкую впадинку за ее ухом, с наслаждением вдохнул невероятный аромат ее тела.

- Это не ребенок, это… другое. Какой-то монстр, - Хелена стряхнула с напряженного живота его руку и отвернулась.

Через пару месяцев ребенка она потеряла. Он видел облегчение в ее глазах, и страшно бесился от этого, но проигрывать не желал. Еще через три месяца новая беременность, которую она проносила почти полгода. Состояние ее было ужасным – она похудела и мучилась от сильнейшего токсикоза и болей. А потом преждевременные роды. Девочку не удалось спасти, а у Хелены диагностировали аденокарциному поджелудочной железы.

Больница. Обследование. Доктор с дежурной улыбкой бодро рассказывал о передовых методах лечения. Невероятно, но с его губ срывались такие фразы, как «Ваше счастье, что…», и «Вам несказанно повезло, ибо… ».

- Ваше счастье, что вы заболели именно сейчас, потому что как раз в настоящее время наступил бум в лечении онкологических заболеваний, - тараторил он, изредка поднимая глаза на оглушенных супругов, - Вам несказанно повезло, ибо теперь люди с вашей проблемой либо благополучно излечиваются, либо просто живут полноценно и долго. Время скоропостижных смертей кануло в Лету. Я знаю одну престарелую даму, которая с аналогичным вашему диагнозом еще двадцать лет назад огласила довольным родственникам свое завещание. Но каждый раз, когда лечение перестает давать свои плоды, появляются новые - более эффективные - методики. И что вы думаете? Эта самая леди на прошлой неделе прислала мне приглашение на свадьбу. И я несомненно схожу поздравить новобрачную, а заодно и полюбоваться на кислые мины ее родственничков.

Он выписал целую стопку рецептов, направление на госпитализацию и взглянул на часы – время приема подошло к концу, на очереди очередной пациент. Супруги молча покинули кабинет.

Сейчас, прижимаясь носом к ее костлявому загривку, он едва сдерживал слезы. Ему вспомнилось, как он, мучимый раскаяньем и чувством вины, пришел поговорить с доктором один на один.

- Скажите…, - спросил он, - если бы не эти беременности… Она ведь была совершенно здорова до этого…

Доктор невесело хмыкнул.

- Ваша жена на днях задавала тот же самый вопрос, герр Свенссон…

- И… что вы ей сказали?

- То же, что скажу сейчас и вам. Нет, беременность не была причиной возникновения опухоли. Но она, без сомнения, спровоцировала ее рост. Это бывает при некоторых злокачественных образованиях. Выброс гормонов ускоряет деление клеток. Беременность при онкологии почти невозможна, но порой бывают и исключения. Как в вашем случае. А был у меня случай, когда женщина доносила-таки плод, но это был бег наперегонки со смертью. Как только женщина родила, рост опухоли остановился.

- Но у Хелены не остановился…

- Нет, к сожалению. Её карцинома по-прежнему агрессивна. Боюсь, прогноз неутешительный.

- Это… вы ей тоже сказали?

Доктор с участливой миной покачал головой. Карл поднялся, но в дверях остановился.

- Сколько бы она прожила, если бы не беременности?

- Трудно сказать, - доктор откинулся в кресле и сложил на груди руки, - к сожалению, рак не был диагностирован на ранней стадии… Но вы не отчаивайтесь. Сейчас она пройдет несколько курсов облучения. Но, если это не поможет, я выпишу вам направление к Светилу Австралийской Медицины - доктору Ниману. Он собаку съел на таких опухолях, как у фру Свенссон. Не факт, но возможно стоит подготовиться к лечению в Сиднее.

Карл вышел в больничный коридор в ужасе перед предстоящей встречей с Хеленой. Не будь этих беременностей, к которым он чуть ни силой склонил жену, она жила бы еще долго и счастливо, не подозревая, что где-то в ее поджелудочной зародился тот самый… монстр. Но это еще не самое страшное. Самое страшное, что Хелена тоже об этом знает.

...

Карл уставился на коротко стриженный и изрядно поредевший затылок жены, невольно вспоминая некогда густые светлые кудри, разметавшиеся по подушкам. Под жиденькими волосами просматривался череп и шейные позвонки.

«Ходячий экспонат для анатомического музея», - промелькнула у него гнусная мыслишка.

- Ты слышала что-нибудь о Малинджи? – внезапно вырвалось у него.

- …О чем? – Хелена почти уснула, и голос ее звучал невнятно.

- О старике Малинджи.

- Кто это?

- Никто, - он вздохнул и поправил полотенце на голове жены, - Спи.