Мальчик из Уржума

Глава XV САНЯ — РЕАЛИСТ

Саня приехал из Вятки на каникулы в жаркий июньский день. В длинном ватном пальто, в черной фуражке с желтым кантом и золоченым гербом реального училища, он важно и не спеша шел по Воскресенской улице. Ему было очень жарко, пот катил с него градом, но он и не собирался снять с себя ватное пальто.

Ему очень хотелось, чтобы все видели его новую форму, в которой он казался еще выше и еще тоньше, чем обычно. Но, как назло, смотреть на него было некому. Сонные и пустые уржумские улицы изнывали от зноя. Нигде не было ни души. Только посредине дороги лежала старая лохматая собака с высунутым от жары языком. Собака посмотрела на него и лениво закрыла глаза.

Саня подошел к своему дому, толкнул калитку и вошел во двор. Посредине двора бабушка Маланья развешивала мокрое белье.

— Вы к кому, молодой человек? — закричала бабушка и, приставив руки к бровям, стала вглядываться в незнакомца.

— Это я, бабушка Маланья! Ты разве меня не узнала? — засмеялся Саня, очень польщенный, что его приняли за молодого человека.

— Саня? Ишь ты, как вытянулся! Старое старится, молодое растет. А это что же, форма у тебя такая? — кивнула бабушка на черное пальто и, подойдя к Сане, начала щупать материю.

— Хорошее сукно. Почем набирали? — спросила бабушка.

Из дома выбежали Санина мать и сестры. Все окружили его, целовали, что-то спрашивали, перебивая друг друга. Мать, обняв сына за плечи, то плакала, то смеялась. Все были в сборе. Не хватало одного Сережи.

— Ну, как Серьга? Перешел во второй класс? — спросил Саня.

— Перешел. Его в школе хвалят — хорошо учится. Завтра придет, так наговоритесь досыта, — ответила бабушка.

— Не завтра, а послезавтра, — завтра, небось, суббота, а Сережа в воскресенье приходит, — вмешалась в разговор восьмилетняя Лиза.

— Наш пострел везде поспел, — засмеялась бабушка и слегка дернула Лизу за рыженькую косицу.

Через два дня товарищи встретились. Первое, что показал Саня Сергею, это свою новую форму. Он надел ватное пальто с блестящими пуговицами и фуражку. Заложив одну руку в карман, а другую за борт пальто, он не спеша прошелся взад и вперед по двору. Сережа сидел на бревне и глядел на товарища.

— Ничего пальто, только очень длинное, ходить мешает.

— С непривычки мешает, а потом ничего, — сказал Саня и стал объяснять, что в реальном висит на стене в канцелярии приказ, где сказано, что от земли до края шинели должно быть не больше чем два с половиной вершка.

Саня снял шинель и остался в черных брюках и в черной курточке, перехваченной кожаным ремнем с большой медной пряжкой.

— У нас на одну букву больше, чем у вас. У вас У.Г.У., а у нас А.В.Р.У., - сказал Саня, поглаживая пряжку.

Сережа очень обиделся, что Санька всё время говорил «у нас» и «у вас».

— А что такое АВРУ? — спросил он.

— Александровское вятское реальное училище, — отчеканил Санька.

— А почему Александровское?

— Потому что в честь Александра, царя. — И, помолчав, добавил: Хочешь, примерь мою форму!

Сергей надел на себя пальто и фуражку. Фуражка оказалась ему мала, а пальто не сходилось в груди, хотя полы его волочились по земле, а из рукавов не было видно рук.

— Ты словно поп в рясе, — засмеялся Саня.

Сережа торопливо стал стаскивать тяжелое ватное пальто.

— Давай-ка лучше сбегаем к нам на училищный двор, — сказал он Сане. Я тебе кое-что покажу.

— Чего я там не видел, — лениво ответил Санька, но всё-таки пошел.

Придя на школьный двор, Сергей сел на землю и стал снимать сапоги.

— Это зачем?

Сережа улыбнулся и вместо ответа снял с себя куртку, а потом подвернул брюки выше колен.

Подбежав к трапеции, он ловко ухватился за перекладину лестницы. Перебирая руками перекладины, одну за другой, он стал подтягиваться на вытянутых руках до самого верха. Тело его слегка раскачивалось из стороны в сторону.

— У нас на гимнастике только учитель так умеет. Он офицер, — сказал Саня.

— Это я за год наловчился! — крикнул Сережа сверху и, спрыгнув на землю, вытер руки о траву. — Сейчас будет фокус-покус номер два!

Он подбежал к толстому столбу рядом с лестницей и, обхватив столб ногами, быстро и ловко начал взбираться наверх. Очутившись на верхушке столба, он перепрыгнул на трапецию, которая была рядом, и принялся раскачиваться на руках. А под конец два раза перекувырнулся через голову.

— Обезьяна, настоящая обезьяна, — сказал Санька.

Обезьян он никогда в жизни не видел, но слышал, что обезьяны умеют ловко лазить по деревьям.

Когда Сергей показал Сане все свои фокусы, они уселись на траву и начали разговаривать.

Саня рассказал о своих новых школьных товарищах, об учителях и о самом городе Вятке.

По его словам выходило, что Вятка — это огромный город, немногим меньше Петербурга. Дома там все каменные и есть даже трехэтажные. В городском саду с утра до вечера играет оркестр военной духовой музыки. А в соборе служит сам архиерей.

Сережа лежал на траве и, подперев голову руками, жадно слушал товарища.

На самом деле Вятка была захолустным провинциальным городком, где улицы освещались так же, как и в Уржуме, керосиновыми фонарями. Осенью и весной из-за непролазной грязи нельзя было отличить мостовую от панели. Одним только способом и можно было пробираться в это время по городу: прижимаясь к домам и хватаясь руками то за стены, то за оконные наличники.

— А еще в Вятке крамольники живут, как у нас в Уржуме, — сказал напоследок Саня.

Это была правда. В Вятку начали высылать политических ссыльных еще раньше, чем в Уржум.

Саня наконец замолчал.

Теперь была Сережина очередь рассказывать товарищу новости. Сережа призадумался.

Чем удивишь Саньку — ведь он и сам уржумский, сам учился в УГУ!

Приятели посидели на скамейке еще немного и пошли обратно на Полстоваловскую.

Дома Саня начал показывать Сереже свои учебники, которые он привез из Вятки.

— А это по какому? — спросил Сергей, раскрывая одну из книжек.

— Это по-немецки.

— Ты умеешь разве?

— Умею. И читать и писать.

— А говорить?

— Тоже. Только не очень много.

— Ну, а скажи, как по-немецки будет стол?

— Дер тыш.

— А стул?

— Дер штуль.

— А коза? — спросил Сережа, увидев за окном на дворе старую Шимку.

— Мы козы еще не проходили!

— Я тоже хочу учиться по-немецки, — сказал Сергей и снова стал перелистывать немецкую книжку.

— В Уржуме немецких учителей нет, они только в Вятке живут.

— Ну и что же? Вот кончу УГУ и тоже в Вятку поеду учиться, — ответил Сергей.

Саня усмехнулся, но не стал с ним спорить.

Когда на другой день Сережа после обеда прибежал из приюта к бабке во двор, Санька был уже не вятский, а прежний — уржумский.

Шинель, фуражку с гербом, штаны, куртку и даже ремень — всё отняла и спрятала в сундук мать, чтобы Санька зря не трепал формы.

Санька стоял во дворе в полукоротких штанах и в прошлогодней рубахе с полукороткими рукавами и мыл в кадке под капелью грязные босые ноги.

— Пойдем на мельницу за окунями, — позвал Сережа Саньку.

Санька сбегал в сени за ведром и удочками, и товарищи отправились по знакомой дороге к мельнице. Сначала шли нога за ногу, загребая и поднимая столбы пыли по дороге, а потом вздумали бежать наперегонки. Так припустились, что только пустое ведро брякало да удочки за плечами тряслись.

— А ты в Вятке рыбу ловить ходил? — спросил Сережа, когда они уселись на отлогом берегу пруда, около мельницы.

— Ходил, — нехотя ответил Санька и забросил удочку.

— А в Вятке какая рыба водится?

— Да ну тебя с этой Вяткой! Рыба как рыба… У нас в Уржумке окуни, пожалуй, пожирней будут.

И Сережа понял, что Санька хоть и расхваливал Вятку, но по душе ему больше Уржум.

До самого конца июля Санька ни разу не заикнулся больше о Вятке и не вспоминал о своем АВРУ. Только за неделю до отъезда, когда мать вытащила из сундука его форму, он вдруг сказал:

— Эх, кончилось леточко! Скоро мне опять придется в Вятку ехать.