Мальчики-охотники за удачей в Египте

Глава 5 Тайна профессора

За завтраком профессор Ван Дорн был молчалив и задумчив и, как только завтрак закончился, попросил о разговоре с тем, кто распоряжается на борту «Чайки». Мы прошли в каюту капитана, достаточно просторную, чтобы все могли сесть. Никто из нас не верил особенно во вчерашние романтичные утверждения незнакомца, но всем было интересно, что он может рассказать, и мы готовы были слушать. Глаза Арчи на круглом лице едва не выпячивались, и я пожалел его и пригласил присоединиться к нам. Пришел и Нед Бриттон, потому что он присутствовал при спасении Ван Дорна, и мы полностью ему доверяли.

Когда мы расселись и профессор убедился, что его не подслушают, он сразу попросил разрешения рассказать о деле, которое привело его в Египет, и о тех странных обстоятельствах, с которыми он здесь столкнулся. Мы попросили его начинать, обещав, что выслушаем.

– Джентльмены, – начал он, – вы должны знать, что я занимаю очень почетную кафедру египтологии в моем университете. С самой юности я напряженно изучал историю этого самого древнего народа, давшего начало современной цивилизации, которой мы все гордимся. – Он говорил педантично, и я начал верить, что он действительно профессор. – Три года назад мой колледж щедро направил меня сюда, чтобы я усовершенствовал свои знания, и вскоре после приезда я познакомился с профессором Джоном Лавлейсом, чьи знаменитые труды о Древнем Египте вы, несомненно, читали.

Мы их не читали, но не сказали об этом.

– Здесь, – продолжал рассказчик, – его обычно называли Лавлейс-паша; но это звание было только в воображении туземцев, который очень уважали его за ум и изобретательность. Когда я с ним познакомился, Лавлейс старательно, но безуспешно искал сокровища. Он доверился мне и пригласил помогать ему. Вы должны знать, что в шестом веке до Рождества Христова Египет был на вершине своего богатства и величия, и самые главные сокровища того времени находились во владении жрецов из большого храма в Карнаке. Эти сокровища состояли из бесчисленного количества драгоценных камней, украшений из золота и серебра и прежде всего – из библиотеки папирусных свертков, в которых излагалась история Египта этого ныне неведомого периода между Шестой и Двенадцатой династиями.

В это время, когда египтяне, обладая огромными богатствами, были горды и надменны, в их страну с победоносным войском вторгся страшный персидский царь Камбис и уверенно продвигался вверх по Нилу к Карнаку и Фивам, опустошая страну и отнимая у храмов все сокровища. Легенды говорит, что охваченные ужасом жрецы храма в Карнаке бросили все свои сокровища в священное озеро, примыкавшее к храму, чтобы они не попали в руки захватчика, и, так как это озеро не имеет дна, сокровища так никогда не были возвращены.

Так вот, сэры, профессор Лавлейс, очень умный и дальновидный человек, усомнился в этой истории. Было несомненно, что огромные сокровища Карнака жрецы где-то спрятали и что Камбис предал всех святых людей мечу, потому что они не раскрывали свои тайны. Также является историческим фактом, что эти сокровища так и не были найдены и что завоеватель их не получил, несмотря на все свои усилия. В течение последующих столетий священное озеро не раз обыскивали с надеждой найти огромные сокровища Карнака, но сейчас известно, что зыбучие пески на дне озера все поглотили, поэтому, естественно, все попытки отыскать сокровища оказывались безуспешными.

Мой друг Лавлейс, раздумывая над этой необычной историей, пришел к выводу, что коварные жрецы никогда не бросали сокровища в озеро. Никто лучше их не знал, что достать сокровища из озера будет невозможно; больше того, главная часть сокровища состояла из исторических папирусов – свитков, на которых древние египтяне делали записи. Поместить их в воду означало полностью уничтожить; тем самым была очевидна ложность этой истории. Ясно, решил мой друг, что жрецы спрятали сокровище где-то в пустыне, вблизи Карнака, где движущиеся пески, скроют все следы от острых взглядов персов. Но они распространили слухи, что сокровища спрятаны в озере, чтобы, если среди людей нашелся предатель, он не смог бы выдать тайну.

Так как Камбис в своем неразумном гневе убил всех жрецов Карнака, никто не смог отыскать сокровища, когда персы ушли. И профессор Лавлейс заключил, что сокровища все еще находятся там, куда их спрятали.

Но где это место? Вот вопрос, который необходимо было решить. Годами Лавлейс безуспешно, но с редким терпением искал в пустыне и как раз перед моим прибытием в Египет нашел ключ, обещавший привести к разгадке.

На стене одного разрушенного храма, в углу, вырезана диаграмма, которая на взгляд обычного зрителя ничего не значит. Но Лавлейс изучил ее и пришел к выводу, что диаграмма описывает именно то место, где спрятаны сокровища. На диаграмме изображалась высокая арка, какие в Египте называли пилонами, и через всю диаграмму от одного угла до другого была высечена линия. Эта линия проходила мимо пилона, мимо изображения трех деревьев, и в конце ее был начерчен крест. Вы следите за моим рассказом, джентльмены? – спросил он, нервно посмотрев на нас.

Дядя Набот кивнул, но выглядел озадаченным. Лица Арчи было лишено всякого выражения. Мой отец спокойно курил и смотрел в окно каюты. Я сказал:

– Мы не очень хорошо знаем историю Египта, профессор, но думаю, суть вашего рассказал мы уловили. Бросайте трос, сэр, и мы ухватимся за него.

Он с облегчением сказал:

– Хорошо, мой мальчик. Египетская история увлекательна, но сейчас не место и не время мне вас учить. Тем не менее вы должны кое-что знать, чтобы оценить важность моего предложения, и я постараюсь быть как можно понятней в своем объяснении. У арки, или пилона, изображенной на диаграмме, были три квадратных башенки, отличные от многих других, и после долгих поисков в развалинах Карнака, которые покрывают много акров, Лавлейс-паша и я обнаружили одну такую башенку, правда, сильно пострадавшую, и следы двух других. Используя это в качестве ориентира, мы протянули воображаемую линию по пустыне. Через три мили мы, к своей огромной радости, обнаружили пальмовую рощу, несомненно, очень древнюю, но деревья все еще росли, и рядом находился крошечный оазис, орошаемый небольшим ручьем.

Возник вопрос, насколько далеко от деревьев находится место, обозначенное на диаграмме крестом, место, где могут быть погребены наши сокровища. Мы должны были работать очень осторожно, потому что вблизи этого оазиса живет небольшое, но свирепое племя пустынных арабов; их шейх, или правитель, некто Абдул Хашим, тот самый дьявол, который едва не убил меня вчера вечером. Арабы очень интересовались, чем мы занимаемся, потому что они известные воры и часто похищают содержимое древних гробниц, открытых каким-нибудь везучим исследователем. Поэтому мы держали свое открытие в тайне от них, и они наконец настолько разозлились, что изгнали бы нас со своей территории, если бы профессор не получил заранее ордер хедива, разрешающий раскопки и исследования в некоторых районах пустыни с целью находки реликтов древнеегипетской цивилизации. Хедив всегда дает эти лицензии, позволяющие исследователям работать за свой счет в интересах науки, но все результаты поисков должны быть отданы или проданы в Национальный музей в Каире, где платят совершенно незначительные суммы, потому что это единственный законный способ использовать найденные сокровища или реликты.

Но в то время нас не заботил этот нелепый закон; мы хотели найти спрятанные сокровища Карнака, и, чтобы избежать враждебно настроенных арабов, мы работали в ясные лунные ночи, когда все племя спало. Мы заказали специальные буры для песка и с их помощью добирались до скального основания под песком, пытаясь найти какие-нибудь препятствия, которые указали бы на спрятанные сокровища. С помощью компаса мы могли идти по прямой линии, медленно и старательно прошли целых пять миль от оазиса, потом назад, и все это без видимых результатов. Иногда мы встречали препятствие и рыли в глубину, но находили только выступ скалы или свободный камень; через несколько месяцев задача начала казаться мне бесконечной и бесперспективной. Но Лавлейс не сдавался. Он был уверен, что идет по верному следу, и, когда я заявил, что хватит с меня этой работы и я возвращаюсь в Каир, он стал меня подозревать и угрожал убить, если я покину его.

Так я впервые заподозрил, что у него неуравновешенный рассудок.

– Вы слишком много знаете, Ван Дорн, чтобы позволить вам уйти и разболтать мои тайны, – сказал он. Я заверил его, что буду держать рот на замке, но он настолько свихнулся на своей идее, что не поверил мне. Он был рослый человек, решительный и властный, и я вынужден был ему подчиняться, хотел я того или нет. Я остался на раскопках, но боялся своего компаньона.

Что ж, сэры, не отягощая вас подробностями, которые для вас неважны, я скажу, что наконец после более чем двух лет терпеливых поисков мы наткнулись на сокровище. В тот день мой бур застрял в песке, и его невозможно было вытащить. Углубившись, мы обнаружили, что острие бура застряло в бронзовом кольце. При виде этого кольца Лавлейс радостно закричал: я понял, что наш поиск окончился.

Это было после полуночи, и мы работали при свете ярких звезд. Мы расчистили песок больше чем на четыре фута и обнаружили кольцо, прочно прикрепленной к большому гранитному блоку, стоящему на скальном основании.

– Значит, под пустынным песком есть скала? – спросил я.

– Да, в этом районе страны, – был ответ. – Археологи скажут вам, что первоначально вся эта местность представляла собой сплошную скальную плиту из камня, который мы сейчас называем песчаником. Эрозия, ветер и непогода отделяют куски камня. Самумы подхватывают эти куски и носят их, постепенно перемалывая и превращая в песок. Проходят века, объем песка увеличивается, и сейчас пустыня покрыта им на глубину от двух до шести футов, а кое-где и глубже. Часто ветер собирает песок в валы, обнажая скальное основание на многие мили.

Но вернемся к моей истории. Гранитный блок был очень тяжел, размером три на шесть футов наверху и более чем в два фута толщиной. Бронзовые кольца были вделаны в него, но как мы ни старались, не смогли сдвинуть камень ни на дюйм. Стало ясно, что нам нужна помощь, поэтому мы снова засыпали камень песком, отметили это место и пошли в арабскую деревню.

На следующее утро Лавлейс договорился с шейхом Адбул Хашимом, что нам помогут два человека из его племени. Мы также послали в Луксор за четырьмя прочными стержнями, которые будут использоваться как рычаги. Можете себе представить, как было возбуждено любопытство арабов, и я сомневался, что Лавлейс сможет сохранить от них тайну. Он, казалось, не обращает внимания на опасность, и на следующий вечер мы отправились к нашему закопанному камню в сопровождении помощников, несущих дубовые стержни. Мы быстро убрали песок и откопали камень, потом вчетвером с помощью рычагов, напрягая мышцы, смогли приподнять гранитную плиту и поставить ее на ребро.

По плитой оказалось углубление, старательно вырубленное в скале, и вначале мы увидели массу высохшего тростника, принесенного с берега Нила. Когда убрали тростник, под ним оказались свертки прогнившей ткани, той самой, в какую в Древнем Египте заворачивали мумии. После того как эта прокладка была убрана, стали видны сокровища, и у Лавлейса от возбуждения тряслись руки, когда он их разглядывал. Вначале множество папирусных свитков, старательно обернутых бинтами, потом несколько каноп[2] из чистого золота, полных замечательных жемчужин, рубинов и изумрудов, и наконец огромное собрание кованых золотых и серебряных украшений; некоторые находились в деревянных ящиках, которые давно прогнили и рассыпали сокровища.

Лавлейс не произнес ни слова, разглядывая это огромное сокровище, самое большое собрание, когда-либо найденное со времен античности. Лицо у него было бледное и напряженное, и, если не считать легкой дрожи рук, он держал себя под контролем. А вот глаза арабов блестели от алчности, и я заметил, что они обмениваются многозначительными взглядами.

Профессор взял несколько горстей жемчужин и рубинов и небрежно положил в карманы. Отобрал несколько золотых украшений исключительной работы, а все остальное сокровище вместе с покрытием из ткани он снова положил в углубление в скале. Когда это было сделано, он приказал нам положить на место плиту; мы наклонили ее, и она снова легла на место, закрыв углубление. Следующей задачей было засыпать все песком, и, так как поднялся легкий ветер, мы знали, что через час в пустыне не останется ни следа от углубления, которые мы только что сделали. Наши рычаги остались под слоем песка рядом с плитой.

Лавлейс знаком приказал арабам возвращаться в деревню, и они охотно и энергично пошли, а мы шли за ними. Но через несколько сотен ярдов Лавлейс-паша достал револьвер и хладнокровно застрелил обоих наших помощников.

– Теперь, Ван Дорн, – сказал он, – помогите мне закопать эту падаль.

В ужасе от этого убийства я стал помогать ему, потому что в профессоре этой ночью было что-то странное, стальной жестокий блеск в обычно добрых глазах; я вспоминал свои прежние наблюдения и начал опасаться, что открытие совсем свело профессора с ума.

Мы молча выкопали в песке яму, похоронили арабов и, как могли, заровняли поверхность. А потом пошли в деревню.

– Где мои дети? – строго спросил шейх.

– Я их послал далеко с поручением, – ответил Лавлейс.

Отчасти это было верно, но Абдул Хашим не был удовлетворен и испытывал подозрения. На следующее утро мы спали допоздна, а шейх тем временем послал шпионов по нашим следам. Шакалы выкопали тела убитых арабов и наполовину сожрали их, когда их товарищи дошли до этого места.

И началась открытая война между племенем и нами. Мы занимали небольшой каменный дом на краю деревни. У него была одна дверь и ни одного окна, просто одна комната, крытая пальмовыми листьями. Когда мы услышали, что племя с дикими криками бежит к нам, мы поняли, что наступил кризис. Лавлейс встал в дверях и не подпускал арабов, стреляя из револьверов, но он не знал, долго ли мы сможем продержаться. Он отдал мне камни и золотые украшения и велел бежать в Луксор за помощью. Мне было приказано сдать драгоценности в банк, организовать спасательный отряд и как можно быстрей вернуться. Луксор находился всего в четырех милях по пустыне.

Пока арабы следили за входом в дом, я встал на плечи профессора, прорвал листы на крыше и спрыгнул на песок с задней стороны дома. Лавлейс вернулся к двери и стал отвлекать арабов выстрелами, а я побежал в Луксор и вскоре был в безопасности от преследования. Меня даже не заметили.

Я быстро выполнил поручение и вернулся с отрядом конной полиции, который предоставил губернатор города, потому что профессор Лавлейс был очень известным исследователем и находился под защитой хедива. Но мы опоздали. Я нашел тело профессора, изуродованное ножами арабов. Во время моего отсутствия они каким-то образом перехитрили его и отомстили.

Абдул Хашим спокойно заявил офицерам, что Лавлейс-паша сошел с ума и был убит в порядке самозащиты. Доказывая правдивость своего утверждения, он показал тела двух мертвецов и несколько раненых. Как вы понимаете, я рассказал другую историю, но сокровище не упоминал. Вскоре я получил удовлетворение, убедив губернатора снести деревню Абдул Хашима, так что не осталось ни одного грубого каменного дома, и племя ушло дальше в пустыню в поисках нового места для жизни.

К счастью, я не поместил в банк взятые нами образцы сокровищ, потому что стремился побыстрей прийти на выручку моему другу, так что оказался единственным обладателем знаний о великом открытии. И они оставались моей личной тайной до этого часа, когда я сообщил их вам, джентльмены, чтобы убедить вас помочь мне.

Он помолчал, словно закончил рассказ, а мы, его слушатели, молча сидели в задумчивости. На меня его рассказ произвел сильное впечатление и казался правдивым до его столкновения с арабами. Были какие-то сомнения в обстоятельствах смерти Лавлейса и бегства Ван Дорна из деревни, но я решил, что мое незнание образа жизни этих людей объясняет маловероятные подробности рассказа.