МАЛЫЙ КОНСПИРАТОР

КАК СОПРОТИВЛЯТЬСЯ

Для одних началом борьбы с красными был 1944-й, для других 1956-й, для третьих 1976-й. Есть такие, для кого началом было зарождение "Солидарности", и, наконец, те, для кого началом была вспышка "польско-ярузельской" войны (введение военного положения коммунистическим руководителем Польши генералом Ярузельским 13.12.1981-го прим. редакции "Карты").

Несомненно, что день 13 декабря 1981 года позволил каждому из нас оценить смысл сопротивления. Никого не нужно убеждать, что если общество переступило барьер страха, то это случилось благодаря демонстративно открытой деятельности смелых одиночек.

Только тайная подпольная жизнь дает нам шанс продвижения к свободе. Только сопротивляясь, можно быть уверенными, что независимая общественная организация, которую мы создали, не будет вскоре разрушена.

Невозможно обозначить границу компромисса с красными, допустимую для обеих сторон. Красный знает только правило пальца и руки: дай ему кончик пальца и не заметишь, как потеряешь руку. В основе сопротивления лежит факт, что наиболее нелегальной в Польше является сама власть и ее действия. Власть не только не придерживается Декларации прав человека, которую ратифицировала, или своей Конституции, но даже инструкций, обязательных для собственной полиции. Таких, например, как запрет на применение дубинок в закрытом помещении.

Идеал полной конспирации всем известен: закрыться в четырех стенах и ничего не делать, чтобы вас не "накрыли". Сопротивление заключается не в том, чтобы сидеть и рассылать связных во все стороны света. Конспиратор, разыскиваемый полицией, это не "человек, за которым ходят", а тот, о котором ГБ не знает, где он живет и где бывает. Конспирация существует на поверхности, но не на той, по которой ходят гебисты.

Если кого-то привлекать к сопротивлению, это не может быть человек ниоткуда. Он должен иметь определенные рекомендации. Ближайших сотрудников ищи среди людей, давно тебе известных и лично тобой проверенных.

Когда организуешь сеть начальных контактов и дело пойдет, можешь привлекать посредников. Если сразу начнешь изображать из себя великого конспиратора, между тобой и конкретной целью вырастет цепь посредников. Достаточно одного мистификатора, рекомендованного тебе из третьих рук, чтобы построить структуру для структуры, на исправление которой у тебя уйдут месяцы.

Несмотря на живущую в народе память о героях, отважных людей не так много. Следует дорожить безопасностью сотрудников и своей собственной. Зачастую, в начале организационной работы, импровизируя, нарушаешь приведенные здесь советы. Подчас мы излишне рискуем, боясь не оправдать ожиданий общества.

Следует радоваться каждому жесту солидарности и действовать так, чтобы молчаливое большинство отождествляло себя с нами, но не надо рассчитывать на привлечение его к подпольной работе. Весь народ может сопротивляться только в патриотических книжках.

Однако, опасайся убеждения, что конспираторов можно отделить от тех, для кого они работают. Не обманывай себя и не льсти обществу, знай, что на явный риск идут немногие.

Помни: нас не хватит на подпольное государство, в котором сто человек будут работать как сто тысяч…

Подпольная организация может успешно работать, если организуется независимое индивидуальное предпринимательство независимые, самоуправляемые общественные институты-фирмы. (Польское подполье активно использовало в своей деятельности частное предпринимательство. Но "фирмами" называли не только собственно предприятия, но и любые подпольные группы, кружки, издательства прим. редакции "Карты").

Военная конспирация Армии Крайовой (польская подпольная антифашистская армия времен Второй Мировой войны - прим. редакции "Карты"), вопреки расхожему мнению, не представляла собой пирамиду ячеек с прямыми связями. Была конфедерация "фирм", между которыми выработались функциональные связи. И не отсутствие военной выучки опасно, а нелояльность. Только она может угрожать солидарности.

Девизом подполья должно быть правило: малая группа большой бизнес. Чем автономнее группа, тем меньше вероятность провала и меньше организационных проблем. Парадокс: в подполье внедряли в жизнь те правила рациональной организации труда, которые коммунистическая экономика пыталась окончательно отменить.

Структура фирмы должна быть продумана так, чтобы минимизировать контакты. Для этого специализированные ячейки должны производить готовый товар, не требующий дальнейшей координации, исправлений, улучшения.

Когда фирма развивается, она самостоятельно создает свои очередные подразделения (например, издательство открывает библиотеку для своих сотрудников; научное учреждение создает свою полиграфию и т.д.). Мысль об идущей сверху специализации вследствие решения Центра является типичным проявлением большевизма.

Коль скоро ты, а не Икс, открыл мастера "золотые руки", который может сделать тайники для ваших "смежников", нет смысла передавать контакт с ним в какой-то неизвестный организационный канал. Нет такой общественной справедливости, во имя которой улучшение работы подпольного сопротивления не должно исходить из твоей фирмы.

В момент пуска в ход какой-либо структуры ее центр должен организовывать совершенно новые контакты. ГБ, пытаясь уничтожить фирму, может сделать это только двумя способами: запеленговать кого-либо из центра (если это человек "меченый" или разыскивается полицией) или внедрить провокатора.

Нормальный, случайный, единичный случай провала не должен при выполнении правил подпольного сопротивления вызывать массовой "засыпки". Наша конспирация является также мерилом с организационной стороны насколько общество пропитано большевизмом. Только большевизированная организация не может функционировать без вмешательства шефа.

Большевизированный Центр переходит на "ручное управление", потому что промежуточные ступени не хотят или не могут (чаще - и то и другое) принимать решения.

Товар навалом, коммунистическое "specialite de la maison" (фирменное блюдо), в конспирации преступление. Каждый из сотрудников фирмы имеет две возможности: поставлять хлам или готовый продукт. Чтобы успешно сопротивляться, следует доводить до конца отдельные фрагменты конспиративной работы и передавать их смежникам. (На сленге подпольщиков смежник человек, работающий в одной из подпольных групп, поддерживающей контакты с вашей прим. редакции "Карты").

Правило это касается как встреч, информации, так и посылок. Если назначаем встречу, следует установить: время, место, количество участников, продолжительность.

Если передаем информацию, следует ее довести до письменной формы, иначе будет поддающаяся деформации сплетня (заявление "не умею писать напиши ты" - обычный прием "отфутболивания").

Если передаем кому-нибудь пакет нелегальной литературы, он должен иметь точно установленное количество. Товар, который кружит между смежниками в виде свободной кучи или кучки ("мы только передаем" при конспирации лучше меньше знать), в конце концов попадает в какой-нибудь "черный ящик", имеющий вход, но никто не знает выхода, и велики шансы, что товар попадет в полицию и будет идентифицирован.

Сопротивляясь, экономь свое время. Хочешь с посредничеством С устроить встречу А и В, которые друг друга не знают, не передавай С сообщение: "А хотел бы встретиться с В", потому что это ничего не уладит, только увеличит количество информационных шумов. С должен встретиться с тобой второй раз, чтобы передать предложение о встрече, с которым выступил В. Уговор должен быть односторонним, не требующим подтверждения.

Обратный сигнал передается только тогда, когда партнера не устраивает время либо место. Товаром является информация: "А ждет В в четверг, запасной день пятница, в 17.10, с "Трибуной люду" в левой руке, у газетного киоска на площади Вильсона, бывшей Коммуны".

Самопожертвование и общественная работа это признак коммунизма. Полное бескорыстие питательная среда наихудшего корыстолюбия: скрытных (а не явных) амбиций, скрытного (а не явного) удовлетворения комплексов, скрытного нежелания систематически работать.

Тот, кто не пришел пунктуально, потому что "и так гоняю с утра до ночи"; кто не напечатал старательно, потому что "я же не профессиональный печатник"; кто не выполнил задание, потому что "я не могу держать все в голове, жить мне с чего-то надо" это участник подполья, который только затрудняет сопротивление.

Он хотел бы сделать что-то для свободной Польши, но хочет независимости, которая, если вспомнить горькие слова Пилсудского, стоит два гроша и две капли крови.

Помни: патриотизм в риске, которому ты подвергаешься, а работа есть работа. За хорошо выполненную работу нужно хорошо платить. Коммунисты уничтожили культуру труда недоплатой, вынуждая работать полубесплатно.

Наши независимые и самоуправляемые фирмы не могут себе этого позволить. Нужно твердо требовать и платить так, чтобы наши сотрудники могли нормально жить. Стыдливое отношение к деньгам ("ведь не за деньги сопротивляемся") излишняя напускная добродетель. Красные все равно считают, что нам платит ЦРУ.

А общество и эмиграция, которые жертвуют на борьбу за независимость, хотят только одного: чтобы эти деньги были правильно и по-хозяйски употреблены. Чтобы скрупулезно считать общественные деньги, не нужны квитанции, чеки, подписи и печати. Достаточно частной системы: "имеет", "должен" и честности.

Встречи должны проходить на нейтральной территории. Следует избегать встреч в местах проживания. Незачем, чтобы все знали, кто чем занимается, даже если люди прекрасно знакомы и доверяют друг другу.

Старое правило гласит, что не расскажет человек только о том, чего не знает. Количество контактов и информации следует уменьшить до необходимого минимума.

Если идешь по улице с А и встречаешь В, здороваться с ним не следует. Зачем А знать, что ты знаком с В? Встретив на улице кого-нибудь из сопротивления, подходи только при наличии разрешающего сигнала. Ты не можешь знать, нет ли "хвоста" у этого человека.

Места интенсивного движения, как например, остановки, хороши для коротких встреч, но только как пункты визуального обнаружения. Когда увидишь, что партнер заметил тебя, войди в трамвай он последует за тобой, или изобрази человека, пожелавшего пойти пешком твой партнер пойдет за тобой. Все серьезные дела, требующие неторопливого разговора, записи, передачи товара, должны делаться в помещении.

Подслушивание, которого все опасаются, возможно только в давно запеленгованных помещениях, которые, по определению, не пригодны для работы. Там можно оперировать только письменной информацией либо общими выражениями, типа: возьми это и занеси ему; скажи ей, что он там будет, и т.д. Из данных последних лет следует, что практическая польза от подслушивания оппозиции была мизерной. Скорее, здесь может идти речь о психическом терроре, чем о реальной возможности оперативного контроля наших замыслов.

Достаточно, если лица, договаривающиеся о встрече, будут иметь заранее согласованный код. Например, "в кафе" будет означать заранее выбранное кафе, а день и час будут переданы с определенным сдвигом. При имеющемся размахе сопротивления вероятность расшифровки такого кода равна нулю.

Связные и курьеры незаменимые помощники в каждом распорядительном центре. Используются для исполнения рутинных заданий (доставления почты, товара и т.д.) Связной используется и для разведки. После получения от шефа принципов функционирования (с ясным указанием задания: что куда откуда), он сам выполняет рутинные действия.

Связной должен быть по возможности чист на случай провала, иметь при себе минимум предметов, раскрывающих структуру, в которой работает, иметь возможность легко от них избавиться.

"Замусоривание" системы связи один из наиболее эффективных способов деконспирации. Например, распространение сплетни, что ребенок Игрека, который скрывается, заболел раком, (если сплетня будет передана без проверки на низшем уровне), может спровоцировать Игрека послать связника, который может забыть о правилах сопротивления. Достаточно будет, если он не заметит "хвост", и провал обеспечен.

Связных следует задействовать тогда, когда без них нельзя обойтись, а не как правило. Всегда следует помнить, что механический перенос военных правил в политическую деятельность, то есть обезличивание контактов губительны для атмосферы сопротивления. "Солидарность важнее всего", написал когда-то Куронь (Яцек Куронь - один из лидеров антикоммунистической оппозиции в Польше в 80-е годы прим. редакции "Карты").

Нельзя иметь при себе или держать дома обычную записную книжку. Доводы вроде "это мой старый знакомый", "это подруга детства" для гебиста не аргумент, и потому они проверят людей по всем адресам и телефонам, которые зафиксированы в вашем блокноте. Результаты бывают поразительные. У подруги детства, которая по вашему и общему мнению всего боится, именно благодаря такому мнению скрывается кто-то разыскиваемый, хранится товар и т.д. Вполне возможно, что ваш собственный адрес попал в лапы полиции только потому, что кто-то поленился зашифровать сведения об особе, известной ему с детства как "совершенно невинный человек". Так было всегда, достаточно почитать надписи на могилах жертв последней войны: целые семьи и группы товарищей гибли из-за неосторожности коллег.

Одним необдуманным шагом, следом, адресом можно спровоцировать черную серию! Поэтому шифрование безобиднейших записей обязательно. Не волнуйся, что такой блокнот сам по себе подозрителен. Всегда можно сказать менту: "Не хочу, чтобы мои друзья пережили из-за меня такие неприятности, как я в эти минуты".

Улицы следует запоминать, а записывать только номера домов и квартир. Записи лучше делать карандашом и выполненные дела стирать резинкой. Замазывание записей их не уничтожает.

За исключением шифрованного блокнота, который следует время от времени переписывать, избавляясь от лишней информации, все записи следует делать миниатюрно, что позволяет их незаметно выбросить или съесть. Погоня за удобствами в этом деле и записи где попало строго наказываются. Один диссидент семидесятых записал что-то на жесткой бумаге для компьютера и в момент провала, если бы не неожиданный удар полицейской дубинкой по плечу, ни за что не сумел бы ее проглотить.

Круг сопротивления, хотя и охватывает много людей, о деятельности которых мы не имеем понятия (и хорошо!), в общем, не так и велик. Так было всегда.

Следует сводить до минимума количество телефонных разговоров, так как они дают простейшую возможность нас запеленговать. Звоните исключительно из автоматов или с рабочих телефонов. Забудьте о детских штучках, не представляйтесь посредством вопроса: "Это Лешек?" И разговаривайте без дурацких паролей типа: "Селедка уже у тебя?" "Да, положил в шкаф". "Ты что!? Селедку в шкаф?" "Ну… в холодильный шкаф".

Правда, сильно напуганные граждане, говоря, например, о липких руках какого-нибудь чиновника ("Знаешь, это не телефонный разговор, я скажу тебе при случае"), создают только информационный шум, сильно заглушающий полезные сведения.

В сопротивлении должно стать обязательным простое житейское правило: телефон служит для договоренности, а не для разговора.

То, что иногда мы слышим в трубке "разговор контролируется" не значит, что достигнут уже идеал всесилия полицейского государства, описанного Оруэллом в "1984". Это значит только, что коммунисты стремятся к своему идеалу: контролировать, что удастся, сколько удастся, за сколько удастся. (Авторы имеют в виду специальные автоматы-повторители, которые включались неожиданно во время телефонных разговоров. Таким образом польская ГБ в годы военного положения запугивала население - прим. редакции "Карты").

Ящик это звено, разрывающее цепь в случае провала. Это место, в котором встречаются между собой различные элементы организации, служит для сброса материалов, передачи информации и т.д.

Ящик не должен использоваться ни слишком часто, ни слишком редко. Если это происходит слишком часто, концентрация движения вокруг него вызывает ненужный интерес соседей (если это квартира) или сотрудников (к примеру, магазина). Если слишком редко он атрофируется. Никто не станет высиживать дважды в неделю по два часа, чтобы раз в месяц кому-то открыть дверь.

Содержание ящика, оборудованного тайником либо соседним помещением, используемым для хранения материалов, не сопровождается большим риском. Если кто-то, соглашаясь на функционирование в качестве контактного ящика, ставит слишком много условий и ограничений, лучше отказаться от его помощи. Это тебе будет стоить меньших усилий, чем постоянная терапия, которой потребует такой смежник. (На сленге подпольщиков смежник человек, работающий в одной из подпольных групп, поддерживающей контакты с вашей прим. редакции "Карты").

В анналы польско-ярузельской войны попал конспиратор, впустивший в свой ящик первого человека с товаром и никого больше! Когда следующие сигнализировали о своем прибытии заранее согласованным способом, он только затаивал дыхание. Ведь не мог же он открыть дверь, имея в доме такой важный товар!

Если хочешь избежать постоянных телефонных разговоров и встреч в городе, следует открыть контору, в которой будешь принимать связных и постоянных сотрудников.

Следует отделить обычные контакты от чрезвычайных и междуфирменных. Если руководишь работой хотя бы 7-10 человек, без конторы не обойтись.

Бегать будешь только для того, чтобы удержать конспиративные контакты, которые при первой же жизненной аварии приводят к затору в организационной работе. Очевидно, что контора, как место собирающее много нитей, должна оберегаться так же, как и ящик.

Запомни правило: даже плохо спрятанное лучше, чем лежащее на виду.

Визиты полиции бывают, говоря упрощенно, трех видов:

Первый это приход за людьми, сопровождающийся беглым осмотром квартиры: вдруг какая-нибудь множительная матрица уже вставлена в пишущую машинку или что-то подозрительное выброшено в корзину для мусора.

Второй вид визитов это систематический обыск, когда, хочешь не хочешь, осматривают все книги, ящики, бумаги и т.д., что является для полиции скучной многочасовой работой.

Третий вид обыск, когда полиция уверена, что в помещении находится склад или типография, и потому ищут до результата.

Теоретически, чудес не бывает: что человек спрятал человек же и найдет. Практически, "визиты третьей степени" исключение, второй случаются редко, а 90% провалов при обысках происходят из-за небрежности: все лежит на виду.

Следует отбросить мысль, что если придут, тогда конец ничто нас не спасет. Если же не придут, тем более незачем беспокоиться. Иногда достаточно, чтобы случайно заглянула соседка, даже необязательно доносчица, а просто сплетница.

Вместо веры в "или-или" следует рассчитывать риск. При каждом провале есть шанс что-то спасти. Важно, чтобы тайник был приспособлен к функциям помещения. Всякий, кто серьезно относится к своей работе, должен иметь в доме тайник для мелочей, куда он мог бы за считанные десятки секунд спрятать небольшой предмет, и второй для некоторого количества нелегальной литературы.

Следует придерживаться правила: не законспирируйся до смерти. Один экземпляр запрещенной книги или журнала вам ничем не угрожает. Такой риск можно смело разделить с миллионами солидарных сограждан.

Папиросная бумага (Bibua польск. папиросная бумага. Авторы используют подпольный сленг: "папиросная бумага" здесь нелегальная литература, листовки и т.п. прим… редакции "Карты") цель и средство работы. Она способ общения. Используется для связи между изолированными конспирацией группами. Сотрудники фирмы с помощью своей бумаги идентифицируются с определенными интеллектуальными наработками своей среды и политическим выбором фирмы.

Для начинающих папиросная бумага это школа сопротивления. Страх и его преодоление можно измерять в стопках укрываемой и переносимой бумаги. Сеть распространения является вначале главным источником информации, денег, материалов.

Производство и распространение папиросной бумаги требует выполнения элементарных правил подпольной работы: разделения различных функций (например, печатания и распространения), создания вспомогательных ящиков (например, между редакцией и издательством), дисциплинированного отделения больших партий от мелких (в распространении и снабжении).

Следует обратить внимание на факт, что со временем наши смежники завязывают отношения за спиной Центра. Например, Центр исключает какой-то оптовый склад на случай провала, а старые связи его руководителя с не подозревающим об опасности клиентом приводят к тому, что они реализуют дружеский договор: "Оставь мне 50 брошюр "Малый конспиратор", а то далеко до нового ящика".

В отношении подпольщика к полиции должна быть дистанция. Полиция не всесильна и не всевидяща, но и не является бандой стоеросовых дубов с садистскими наклонностями. Это один из старейших мировых институтов, и его ум следует оценить прежде, чем ты извечным ритуальным движением сдашь ремень и шнурки арестанта.

Полиция похожа на другие учреждения в ПНР (ПНР - Польская Народная Республика - "советское" название Польши - прим. редакции "Карты"), и тайные агенты за несколько минут до 10 часов также "срываются" с работы во вторую смену. Но в полиции попадаются и люди, одаренные настоящим охотничьим талантом. В одном небольшом городе был, например, осведомитель, поставивший перед собой цель разоблачить всех местных диссидентов. Он ходил по улицам после окончания программ ТВ и брал на заметку все квартиры, где по окончании последнего фильма горел свет. Этих людей, по его мнению, уже можно было подозревать. Теперь оставалось подслушать пару разговоров (что при качестве нашего жилья весьма нетрудно), чтобы локализовать "рассадник заразы". К счастью, полицейские по призванию попадаются редко.

Сила полиции в отработанных до автоматизма рутинных действиях и огромном бюджете. Даже если 90% производственных мощностей Фабрики (как ласково называют Дворец Мостовских (управление полиции - прим. редакции "Карты"), производят брак, даже если недавно по ошибочным повесткам было вызвано одновременно несколько десятков коллаборационистов полиция остается намного более четкой организацией, чем даже партия или армия.

Факт, что после похищения "Солидарностью" подстреленного Янека Нарожняка полиция, не имея никаких других зацепок, пошла по следам телефонов из блокнота, конфискованного во время первого "дела Нарожняка", то есть в 1980 году, показывает, что ничто в ее досье не пропадает.

Риск должен точно рассчитываться: не следует реагировать тревогой на каждый сигнал опасности, но "прижигание" должно вызывать, как минимум, карантин. Следует учитывать заметную задержку действий противника. Полиция не швейцарские часы, а коммунистическая бюрократическая машина.

Слежка ГБ бывает разной. Иногда исключительно тонкая ("жучок", прикрепленный к автомобилю, позволяет следить на расстоянии), иногда наглая, мучительная. Почти всегда она лишает нас спокойствия. Тайный "хвост" позволяет напасть на след твоих контактов; наглый, открытый рассчитан на психологическое воздействие, запугивание.

Конспиративная рутина и помогает, и мешает. Помогая переносить постоянный риск приводит к привыканию; смягчая стрессы притупляет чувствительность. Ошибочно мнение, что чем человек выше в конспиративной иерархии, тем более он подвержен слежке, а тобой "простой мошкой" никто не интересуется. Если ты постоянно будешь помнить, что в любой момент можешь заиметь "хвост", шансы избежать его заметно возрастают.

Серьезный "хвост" это команда из 10-12 человек, передвигающаяся на 3-4 автомобилях. Едешь ли ты автобусом или идешь пешком, они сопровождают тебя сзади и спереди.

Когда есть твердая уверенность, что за тобой следят, первая твоя обязанность оторваться от слежки, исчезнуть с ее глаз. Лучше способом натуральным и спокойным, чтобы они не сообразили, что ты заметил слежку. Хуже бежать, используя проходные дворы, дома со многими входами и запутанной архитектурой и т.п.

Первой твоей мыслью должно быть: я засыпался (как сильно и надолго ли, ты еще не знаешь), и это должно кончиться на мне. Я не должен привести полицию больше ни к кому.

Ничего в спешке не исправляй. Если оставил автомобиль, не возвращайся к нему (будут иметь только твой снимок, но не адрес).

Когда полиция нападает на след конспиративной квартиры, она делает в ней "котел": начинает через несколько дней или даже недель дежурить в ней в три смены, хватая всех, кто входит в квартиру. Поэтому каждая квартира должна иметь секретную, но хорошо заметную и однозначную сигнализацию "на котел". Оптимально это сигнализация перед квартирой и у входа. Помни, что открытый дом открыт и для полиции.

Следует считаться с провалом даже в самый неожиданный момент. В такой момент хорошо (задавая себе с удивлением, разочарованием или облегчением солженицынский вопрос: "Уже сейчас?") помнить, что ты только один из длинного, очень длинного ряда.

При включении сотрудника в работу следует подготовить алиби (легенду) на случай провала. В конфронтации с полицией идеально молчание, но неплохо и (пока не решишься на отказ от дачи показаний) предъявить хотя бы глупое и малоправдоподобное алиби, разъясняющее ситуацию. Полиция зачастую не представляет, с кем имеет дело, и не следует производить на нее впечатление профессионального конспиратора.

При провале следует помнить: чем вы решительнее, тем короче будет физическое и психическое давление гебистов. Чем быстрее они поймут, что ничего из вас не вытянут, тем быстрее перестанут над вами издеваться. В близком и далеком прошлом можно найти много примеров поведения людей, отказавшихся от дачи показаний и выпущенных из заключения раньше тех, кто их выдал.

Проходя через ворота следственной тюрьмы, нужно забыть на время обо всем, что теряешь, может быть, надолго. Начинается второй этап борьбы, являющийся труднейшим испытанием нашего достоинства, веры в человека и людскую солидарность.

Даже будучи одинокими, изолированными, наказанными карцером за общение с товарищами, мы можем быть сильны воспоминаниями, верой в тех, кто нам доверял и кто вместе с нами борется за нашу свободу. Проходя воротами тюрьмы, надо думать, что все начинается сначала, а не что все кончилось, хотя в каждом из этих утверждений есть доля правды.

Сидению в тюрьме, как и всему, нужно учиться. Есть люди прекрасные товарищи в борьбе, труде и развлечениях, но никудышные сокамерники. Замкнутый мир камеры вынуждает к каждодневному снижению регистра, сдерживанию легко нарастающей агрессии, ненавязыванию своей личности, своего темперамента. Требует больше такта, умеренности, сдерживания эмоций, чем это указано в любом кодексе поведения свободных людей.

Нужно уметь сидеть так, чтобы не нарушать душевное спокойствие сокамерников.

Следует планировать день, придерживаться дисциплины занятий, принуждать себя к внутренним ограничениям для того, чтобы внешние ограничения (тюремный распорядок, постоянное пребывание с людьми, которых не можешь до конца уважать, и т.д.) не сломали нас. В письмах родным не следует слишком раскрываться, писать, о чем и о ком беспокоитесь, их читает не только тюремная цензура, но и ваш следователь.

Боли и пустоты люди боятся больше всего. И то и другое связано с наихудшим одиночеством, одиночеством, которое уничтожает связи между людьми. Физическую боль легко вообразить, каждый из нас ее испытал. Мы ломаем кости, ходим к дантисту, оперируемся. На такую боль мы не даем согласия, это не боль по выбору.

Тюрьма же побои или пытки это боль и пустота, на которые человек решается сам. Сочувствие к сломавшимся и страдающим, сочувствие к человеческому падению и слабости не дается заранее "во имя прощения, ведь неизвестно, как мы себя поведем, когда будут вырывать ногти".

Никому еще ногти не вырывали, а ломаются в результате разговора за столом гебешника, "потому что есть жена и дети".

Так вот, наша солидарность это солидарность с другими людьми, которые тоже имеют жен и детей.

Борьба с красными сопровождается конфронтацией в сфере культуры в широком смысле. Вызов, который нам брошен, звучит так: "Кто быстрее поддастся советизации ты или аппарат насилия?"

Если принять общее определение умственного развития как умение реагировать на новую ситуацию, то для полного стирания с себя пятен большевизма требуется неустанный творческий подход к советскому коварству (см: Ян Кухажевски "От белого до красного царизма").

Не считай примитивизм и грубость глупостью. Не пренебрегай противником, помни, что наше ГБ - это только младший брат КГБ.

Эта традиция никогда не умрет: сила и слабость красного в его бюрократической рутине.

Мы должны победить их в области культуры: быть современнее, изобретать новые способы сопротивления, опережать коммунистов, создавая им новые поля сражений.

Тот, кто в начале польско-ярузельской войны разослал письма с военным штемпелем, предписывающие временно приостановить репрессии против "Солидарности", победил красных интеллигентностью. Иногда cоветскую машину ломает песчинка.

Последняя война показала, что одно носить значок "Солидарности", а другое работать на нее.

Если тот, кто предлагает свою квартиру для ящика, спрашивает, надолго ли это, можешь быть уверен, что через пару недель он увянет и, "предупреждая провал", расскажет тебе историю о подозрительных типах, которые крутятся поблизости.

Страх почти никогда не объявляется как декларация: "Не хочу этим заниматься, потому что боюсь". Человек, опасающийся сопротивляться, рационализирует свой страх и агрессивно реагирует на тех, кто ставит его перед драматическим выбором.

Конспираторы обвиняются в "игре в геройство", недостатке вежливости или в ее избытке, в том, что им некогда поговорить на общие темы, или наоборот, "сидят и сидят, как будто только и ждут ГБ".

Этот маленький человек говорит о необходимости сохранения элиты народа и нетрудно догадаться, что себя он причисляет к тем избранным, без которых Отечество не обойдется в будущем о моральном сопротивлении, лучше всего незаметном для противника (смотри сохранение элиты), о том, что всякая хитрость равняет нас с коварным врагом…

Нужно быть готовым к тому, что рационализация страха часто рождается в муках и приходит постепенно. Человек неделями изображает перед самим собой, что он готовится наказать проституирующего соотечественника, хотя на самом деле он готовился сказать, что… церковь запрещает насилие!

Истинные борцы тоже боятся, но вместо примеривания своему страху разных благородных масок стараются преодолеть его солидарностью и братством.

Люди, вообще не знающие страха, - самые опасные сотрудники, к счастью, это редкий сорт.

Всегда старайся, по возможности, четко установить свою компетенцию, и чем в ее границах ты занимаешься.

Если А, В и С начинают разговор, не установив ясно, кто что делает и под чьим руководством, то осторожное определение в соответствии с правилом "лучше знать как можно меньше" может привести к тому, что нечаянно приложишь руку к возникновению мистификации (см: "Рондо" Казимежа Брандыса).

Для кого-то станешь одним из "его людей", и он начнет строить воздушные замки. Возможно, что скрывая что-то во имя конспирации, увеличишь объем информационных шумов.

Если посредничаешь в каком-то контакте, который по сути служит безопасности высшего звена организации, старайся конкретизировать передаваемую информацию, чтобы не пришлось ее уточнять с помощью непосредственного контакта заинтересованных сторон. Например, тревога типа: "ГБ все знает про Икса" только затруднит вашу работу.

Демонстративная слежка ГБ или страх перед "всевидящим" оком полиции может привести к видимости осады. Кроме мании преследования, распространенной во времена широкой охоты на людей, следует остерегаться людской "мудрости", утверждающей, что все вокруг провокация, что, де, всякий, кого еще не сцапали, гуляет на свободе только потому, что властям это выгодно.

Лишение подлинности того, что делаем, это самокастрация, которой общество часто подвергает себя почти без всяких усилий со стороны полиции. Оценка действительности в категориях Великого Заговора (империалистов, международного коммунизма, жидомасонов) или Великой Провокации (москалей, удушающих нас нашими же руками; ГБ, которое допустило либерализацию партии, чтобы ее скомпрометировать; армии, которая…) имеет маниакальный характер.

Однако, это очень удобная мания. Когда преследование вынуждает к мучительному побегу от красного, мания заговора освобождает от борьбы, потому что как бороться с тем, кто все оборачивает в свою пользу?

Старая пословица гласит: болтливость хуже доносительства. Болтуна труднее выследить, а сплетник ни за что не отвечает.

Старайся, рассуждая о сопротивлении, не привести ненароком раскрывающих кого-либо подробностей, а тем более, не назови сгоряча чье-либо имя или адрес. А прежде всего, за исключением круга ближайших сотрудников, не веди так называемых вольных разговоров.

Правда, поговорка времен последней войны гласит: "Даже наилучший конспиратор, как и холодильник, иногда размораживается". Так вот, "размораживаясь", надо знать, на какой ты кухне, вокруг тебя только свои, или эти свои половина "Бристоля"?

Секрет, который должен охраняться строже всего, это организационная структура и анонимность сотрудников. Отдельный человек, захваченный с товаром, пока он не раскрыл свое место в организации, имеет значительно больше шансов вывернуться из затруднения совсем или с небольшим сроком. И сохранит своей твердостью и решительностью десятки товарищей.

В 1944 году поляки и другие народы Восточной Европы были поставлены вне права. Уровень бесправия в разных местах разный, нет ничего более растяжимого, чем "социалистическое правосознание". 13 декабря 1981 года только частный случай этой общей аксиомы коммунизма: бесправье было официально признано законом военного положения.

Как всегда в ПНР, верно одно: уровень нашей свободы зависит только от нашего сопротивления. Об этом должен помнить каждый, кто встал на путь оппозиционной деятельности. По-марксистски, свобода это понимание необходимости несвободы.

Мы же считаем, что свободы имеем не столько, сколько нам дают, в любой форме неволи, а столько, сколько мы сами берем.

Если не начнем строить свободное общество с личности, учащейся брать себе свободу, то после победы над коммунизмом мы обязательно вернемся к первым страницам этой книжечки. А именно: "начало", "подполье" и т.д. Сейчас мы сражаемся не только с коммунистами, но и с коммуной внутри нас самих.

У каждого Сопротивления начало идет трудно. Каждый боится, впервые взяв в руки пакет таких, как эта, брошюрок, которые нужно занести незнакомому человеку, который, в свою очередь, трусит наверняка не меньше. Но когда оба преодолевают страх, они взламывают дверь тюрьмы, в которой они были заперты. А затем высадят следующую. И следующую.

И улыбнутся друг другу.

Свобода не то, во что нужно только верить. Свободу нужно испытать практически.