Мангазейский подьячий

Глава 23

Иван Васильевич, мангазейский губной староста, смотрел на меня взглядом своего царственного тезки. Недовольно так, как будто он был не погибельным старостой, а американским шерифом Джоном Бэзилсоном из маленького городка Армпито, который поставил на уши приезжий борец за справедливость. Как будто так и хотел сказать: «До чего ж без тебя здесь спокойно было!».

Но не сказал, естественно. Во-первых, в Мангазее и до меня спокойствия особого не наблюдалось, лишь самую чуточку потише было, чем в Чикаго тридцатых или Ростове девяностых. И то только потому, что не было здесь ни «томпсонов» ни «калашниковых». А во-вторых — я все-таки ощутимо ему помог. Не как губному старосте, а как человеку, за которым охотился убийца.

Связанного Джозефа Фокса мы с девчонками откатили к стенке и Аглашка, как самая шустрая, рванула к старосте сообщать о злодейском нападении. Нет, все ж таки надо хоть как-то организовывать быструю связь, трясти Александра, пусть со своими зеркалами шустрее разбирается. Не дело это, когда пакеты информации передаются со скоростью бегущей скоморошки.

К тому моменту, когда из губной избы прибыли несколько крепких ярыг, чтобы доставить арестованного до нужного места, стало ясно, что крыша у Фокса протекла окончательно. Знаете, как в фильмах, когда выясняется, что вон тот милый обаятельный парень на самом деле — маньяк, и он перестает притворяться милым обаятельным парнем. Вот, так же и Фокс — не милое, конечно, но нормальное лицо, лицо обыкновенного мордатого мужика, дергалось в каких-то судорогах, а из-под кляпа рвалось совершенно безумное хихиканье.

В подвалах губной избы его даже не пришлось допрашивать: стоило вынуть кляп, как Джозеф сам, без всякого принуждения отвечал на любой вопрос, который ему задавали, хихикая и корча гримасы.

В-общем, я оказался прав. В пересказе Ивана Васильевича допрос Фокса показал следующее.

Он действительно оказался сыном одного из участников пропавшей экспедиции Дженкинса. Сыном, который всю свою жизнь был твердо уверен, что его отца сгубили подлые русские. Всю жизнь мечтавший найти и отомстить. На этой мысли, собственно, и свихнувшийся.

Как любой маньяк, Фокс одновременно умело притворялся нормальным человеком и был способен к чрезвычайно продуктивной деятельности. Просто потому, что, в отличие от нормального человека, который не может круглые сутки думать об оном и том же, мозг маньяка может погружаться в решение задачи на сто процентов. Нет, это не я сам придумал, в каком-то фильме про маньяков рассказывали. Рвение молодого Джозефа заметили и оценили и позвали его в Звездную палату. А ему только того и надо было — одновременно и получение печати и с ней дополнительных прав и возможностей, и получение доступа в архивы, в которых скрывались бумаги об экспедиции Дженкинса…

А потом в Англии обнаружилась вещичка, принадлежащая одному из англичан, пропавших без вести в русском Заполярье.

Нет, Звездная палата об этом ничего не узнала. Об этом узнал Фокс. И встал на след.

Я уже говорил, что маньяки могут быть высокоэффективны там, где этого требует их безумие? Пройти по цепочке продавцов-покупателей этой фигнюшки и вычислить, что концы тянутся в русский город на далеком ледяном Востоке, в Mangazea — это вам не баран чихнул. А так, как в такую далекую командировку его бы никто не отпустил — Джозеф попросту сбежал. Прихватив с собой печать Палаты на долгую память. Да и вообще — такую полезную штуку выкидывать — дураком надо быть. Я подтверждаю.

В Мангазее Джозеф довольно быстро вышел на купца Колокола и… И узнал, что сей купец имеет непосредственное отношение к экспедиции Дженкинса и ее безвременному исчезновению. Какое именно — староста мне не рассказал, потому что имел э тому то же самое отношение. Но эта давняя история ко мне уже не имела никакого отношения, поэтому я подробностей знать и не хотел. Разве что чисто профессиональный интерес — как эти три братца умудрились захватить целый корабль с сотней человек?

Кстати, некоторое отношение ко мне эта история все же имела — первоначально у Джозефа была версия, что за исчезновением корабля стоят… Осетровские. Мол, именно они хотят сохранить за собой монополию по торговле с Китаем через Северный путь — вот и… того. Исчезнули экспедицию. Именно копаю эту версию, он познакомился с священником старой родовой церкви. Но быстро узнал, что Осетровские тут ни при чем.

Я мысленно поежился — да, я умею мысленно ежится — подумав, что вот так можно встрять на ровном месте. Живешь себе, живешь — а потом выясняется, что двадцать лет назад твои предки кого-то обидели, наступили на мозоль, на спину плюнули, и теперь обиженный возвращается пылая, жаждой мести.

Надо будет, прежде чем объявлять о возрождении рода, тихонечко разузнать — у кого могут быть претензии к Осетровским, старые обиды, кровные мсти, вот это вот все. А то, может, проще новый род основать, чистый от всего этого…

В общем, Джозеф вышел на братьев Филипповых — и братья начали исчезать. Довольно просто исчезать — в отличие от печати Разбойного Приказа, печать Звездной Палаты не только парализовала, но и, буквально на несколько минут, практически зомбировала человека, он замирал и подчинялся любым командам владельца печати. Подошел на улице, хлопнул печатью по шее, приказал «Иди вон туда» — и спокойно уходи в сторону, а потом подходи в то укромное место, где лежит припечатанный. Главное — не слишком далеко отправляй. Под этой печатью человек от обычного зомби не слишком отличается: говорить не может, сложного приказа не поймет… А если слишком далеко отправишь — то еще и не дойдет. После окончания периода зомбирования человек просто падал парализованный. Дальше…

Дальше все немножко неприятнее.

В укромном месте Джозеф допрашивал Филиппова, выясняя, кто еще причастен к исчезновению экспедиции. Допрашивал, используя весь богатый накопленный арсенал Звездной Палаты. Нет, дыбу он, конечно, с собой в кармане не носил. А вот клещи, пилки, сверла, тиски для пальцев, иглы для ногтей… В общем, признание наступало быстро. А потом…

Не только я думал о том, что должны быть свидетели того, как кто-то выносит объемистый тюк. Ведь тело нужно куда-то спрятать, а для этого его нужно транспортировать. Староста тоже таких свидетелей искал, и больше всего его угнетало то, что он их не находил. А знаете почему? Потому что Джозеф тела не прятал. Он оставлял их в том заулке, где допрашивал. Просто Джозеф, помимо всего прочего, владел особым Огненным Словом. Которое ненужное больше тело мгновенно испепеляло. А пепел сдувало ветром и смывало дождем…

Бррр.

В общем, староста мог бы мне спасибо сказать за то, что я притащил ему такую неприятную личность. Которая, между прочим, вместо того, чтобы охотиться за сыновьями братьев Филипповых — которые к экспедиции никакого отношения не имели — могла однажды прийти и к самому старосте. Нет, за поимку Фокса староста был благодарен. Где-то в глубине души. А вот из-за того, что я претендовал на Джозефа — был страшно недоволен.

Вы же еще помните, что ловить таинственного маньяка я стал не просто так, а потому, что он был моим способом попасть в Дом? Потому что Морозовы уверены, что тот, кто похищал купцов в Мангазее — тот и к исчезновению их бесовки причастен. И тот, кто Джозефа в Дом притащит, тот от Морозовых получит большое уважение и огромное спасибо. И возможность в этот самый Дом проходить и подвалы обыскать. Те самые подвалы, где до сих пор прячется тайный проход в подземелья, который откроется только крови Осетровских. То есть — мне. Проход в подземелья, в которых стоит и сияет золотой мой родовой Источник. Моя прелесть…

Вот только староста, Иван, мать его, Васильевич, тоже хочет получить огромное уважение и большое спасибо! А делиться ими не хочет совершенно! Особенно если учесть, что к спасибе прилагается денежная премия. Вы же помните, что служащие Разбойного Приказа живут не только на зарплате, но и на оплате своей работы, получаемой от людей… кто сказал — взятка?! Не взятка, а благодарность! Мы за эти деньги преступников ищем, а не от тюрьмы отмазываем. В общем — премия от Морозовых за пойманного Фокса обещает быть весомой. И староста ее уже мысленно потратил. А тут какой-то подьячий Федор, который тоже претендует на деньги, которые староста уже считает своими. Кто такой этот подьячий? Блин, он — посланник от Разбойного Приказа, который может, по возвращению в Москву, пожаловаться начальству. Может, будет лучше для всех, если этот самый подьячий по дороге в столицу, исчезнет, как экспедиция Дженкинса?

Прежде, чем эта замечательная идея придет в голову старосте, я предложил ему компромиссный вариант, который всех устроит:

— Давай так: мы пойдем к Морозовым вместе. Ты отдашь им англичанина, а меня представишь, как знатока в сыске.

Иван Васильевич подозрительно прищурился:

— Тебе это зачем?

— Помнишь, недавно говорили, что в дом Морозовых проникли разбойники?

Судя по тщательно скрытой ухмылке, погибельный староста не только это помнил, но и знал все слухи, которые разошлись о судьбе боярыни Морозовой.

— Я предложу им отыскать способ, которым они проникли в дом. И, если найду — меня вознаградят. А если, — сразу объяснил я сомнение, возникшее в глазах старосты — я приду просто так, сам от себя, меня и слушать не станут. Только с твоей рекомендацией.