Мангуп (СИ)

– Какую ещё службу? – пробурчал недовольно Александр, опуская ноги на деревянный пол.

Теодорик радостно улыбался:

– Я нас продал за несколько флоринов в год, но на весьма выгодных условиях. Поднимайся, пойдём целовать крест святой.

– Неверующий я, и не хочу целовать деревяшку.

– Теперь твоя душа, княжич, стоит всего несколько золотых монеток в год. И никому не говори, что такого добра у тебя целый мешок. Не поймёт народ.

– Ты что, записал нас в кондотьеры?

– Кондотьер – слишком высокий пост. Сейчас кондотьеров набирают исключительно из итальянцев, хотя раньше было как раз наоборот. Нет, княжич, теперь мы с тобой просто два солдата пехотинца в составе кондотты. Но за умеренную плату я договорился, что мы можем жить, где захотим, если не намечается военных действий, являться в кондотту только на заре.

– И на какой срок контракт?

– На шесть месяцев с автоматическим продлением до года, если мы не будем возражать. Теперь я должен привести тебя к кондотьеру, чтобы ты мог приложить свою руку к контракту.

– Кто же наш кондотьер?

– Какая тебе разница? Солдат не выбирает начальство. Имя нашего кондотьера Федериго да Монтефельтро. Вот что я про него разузнал: герцог Урбинский Федериго да Монтефельтро — просвещённый государь, наделённый превосходным художественным вкусом, владелец богатой библиотеки и собрания выдающихся произведений искусства. У него при дворе собрались самые образованные и талантливые люди Италии. Женат на Баттисте Сфорца. Фамилия тебе знакома? Франческо Сфорца - самый легендарный кондотьер Италии – герцог Миланский. Впрочем, он умер лет восемь назад, признанный народом Милана, но не признанный Императором Священной Римской империи. Недавно Папа Сикст IV присвоил Федериго да Монтефельтро титул герцога. Говорят, это самый порядочный кондотьер Италии. Сейчас он строит крепость-дворец в Урбано на двух холмах.

– Ладно, я молодой, и мне ещё многому предстоит научиться, но зачем это тебе, опытному вояке и блестящему фехтовальщику? Зачем быть чьим-то подчинённым, если ты сам, при желании, можешь нанять себе целую армию или купить сотни рабов? Ведь денег у тебя больше чем у меня, изгнанника?

– Во-первых, денег у меня не так уж и много. Они есть у моего отца, а это, согласись, разные вещи, хоть я и единственный сын. Во-вторых, чтобы кровь не застаивалась. А потом, главное для военного человека – дисциплина. Профессиональному солдату служить легко: он никому не стремится ничего доказать, не болеет излишней чувствительностью, и подчиняется также охотно как и командует. Я профессионал, хотя и владею собственным поместьем в Феодоро. Для меня что командовать, что подчиняться – одинаковое удовольствие. Лишь бы быть поближе к войне.

– Ты просто романтик, искатель приключений. Как и я. Кстати, я набрался всей этой чепухи от тебя. Теперь вдвоём ищем приключения по всей Европе. Чувствую, найдём. Лишь бы не показалось чересчур.

– Ты не у меня набрался, а у своей черкесской родни. Твои греческие родственники по отцу, Гаврасы, все как один – спокойные, рассудительные люди. Только ты неуёмный искатель приключений. Как и я.

Позавтракав, Александр и Тео направились к дому кондотьера.

Герцог Урбинский Федериго да Монтефельтро, крупный мужчина лет пятидесяти пяти, встретил их, сидя на веранде. Его властный уродливый профиль с повреждённой в сражении переносицей был полон такой значительности, словно ему подчинена даже природа. Александр и Тео поклонились кондотьеру. Он кивнул им в ответ.

– Присаживайтесь, господа.

Александр и Тео сели. Слуга тут же подал Александру бумагу с государственной печатью Флоренции и текстом договора, перо с чернилами.

– Ты, граф, принял решение вступить в кондотту. Я, герцог Урбинский, кондотьер республики Флоренция приветствую твоё решение. Будем вместе служить республике. Поставь свою подпись внизу договора.

Александр спокойно прочитал договор и поставил подпись.

Началась новая, неведомая ранее жизнь. Княжич знакомился с новыми людьми, узнавал новые приёмы и методы ведения войны.

По совету капитана кондотьеров, Александр вызвал из Милана известного всей Италии мастера Пиччинино. Мастер приехал лично со своим помощником и долго обмерял плечи, руки, ноги Александра, а помощник записывал цифры в столбик на листе бумаги, произведенной из тряпок на бумажной мельнице. Мастер предложил Александру изготовить доспехи и для его коня, но княжич отказался. У него уже были конские доспехи, а для ещё одних доспехов в карете места уже не оставалось.

Прошло несколько недель. С утра до вечера Александр и Тео отрабатывали приёмы боя в составе копья и всей кондотты, учились владеть копьём и мечом в тесной скученности боя. Для такого случая широко применялась дага – короткий меч или длинный кинжал.

Летняя жара, красная флорентийская пыль и дисциплина выматывали друзей к концу дня. Вечером за ними в карете приезжал Василий и вёз их к реке. Они окунались в прохладную воду, смывая с себя пот и усталость. По берегам реки росли сады и стояли загородные дома – виллы богачей.

Потом друзья ужинали у Веспуччи, и гуляли по вечерней Флоренции. Иногда их сопровождал Америго или Симонетта. Однажды, когда они гуляли с Симонеттой, та предложила:

– Хотите, я познакомлю вас с замечательными художниками. Один из них наш сосед, в судьбе которого принимают участие Веспуччи. Его зовут Сандро Боттичелли. Он учился у знаменитого Филиппо Липпи в Прато. Сейчас работает в мастерской Андрео де Верроккио. Недавно Сандро получил официальные заказы от Лоренцо и Джулиано Медичи. Я ему тоже иногда позирую, и он даже нарисовал несколько Мадонн с моим лицом. Кстати, так я лично познакомилась с самим Лоренцо Медичи.

Боттега – мастерская Верроккьо, располагалась в самом центре города, неподалеку от дворца Гонди. Она представляла собой довольно просторное помещение, совмещавшее в себе торговую лавку, мастерскую и дом хозяина. Двери боттеги были открыты, над входом висела табличка с именем хозяина. Творческий процесс пользовался успехом у потенциальных покупателей и у зевак. Мальчики-ученики проводили здесь дни и ночи. Вместе ели, спали, растирали краски, готовили дерево, делали наброски. Учитель был для них вторым отцом.

Уже темнело, и в комнате горели свечи. Симонетта поздоровалась с хозяином мастерской, и вся компания прошла за ширму, в конце комнаты, откуда доносились волнующие звуки лиры. Там находились два молодых человека лет двадцати приятной наружности. Один из них играл на лире. Симонетта их представила:

– Алессандро ди Марианно Филипеппи по прозвищу Боттичелли, художник. О нём я уже вам всё рассказала. А это его друг – Леонардо да Винчи, член флорентийской гильдии художников, изобретатель, учёный, музыкант, писатель, вегетарианец. Лира – его самое большое увлечение после рисования. С тех пор, как Леонардо нарисовал ангела на картине учителя, Андрео де Вероккио больше к краскам не притрагивается. Ещё Леонардо покупает птиц и выпускает их на свободу.

Оба молодых человека поклонились.

– Ну, Симонетта, ты преувеличиваешь мои таланты,– сказал Леонардо. – Вероккио остаётся моим учителем и по сей день. Просто, ему больше нравится возиться с металлом и скульптурой. Животных и птиц мне жалко. А ещё лошадей. Поэтому, я не ем мяса.

– Если не есть мясо, то хищники, даже собаки, начинают к человеку подозрительно принюхиваться: человек перестаёт пахнуть мясом, и становится травоядным, их добычей. Хищник не ест хищника, чтобы не заболеть, ведь болезни часто передаются через еду. А вот плоть травоядного животного каждый хищник поедает с удовольствием,– заметил Александр.

Все рассмеялись.

– Собаки меня любят,– ответил Леонардо.

– А это мои спасители,– сказала Симонетта, указывая рукой на Александра и Тео. – Граф Александр Гаврас и барон Теодорик Вельц.

Александр и Тео поклонились в ответ.

Вечером молодые люди вместе гуляли по городу, пили лёгкое вино в траттории и любовались рекой Арно, блестевшей в свете фонарей и факелов.

– Симонетта сказала, что ты имеешь заказы от семейства Медичи?– спросил Александр у Сандро.

– Да. Сейчас мне заказали написать маленькие портреты Юдифи. Надеюсь ещё раз уговорить Симонетту, чтобы она позировала. Другую такую красавицу во всей Флоренции трудно найти, хотя здесь и живёт, наверное, до двухсот тысяч человек.

Александр посмотрел на Симонетту. Её рыжие волосы были частично заплетены в косу, а остальные распущены. Светлые глаза в окоемах смотрели озорно и нежно. Она быстро взглянула на Александра, и подчёркнуто игриво отвернулась, демонстрируя римский профиль, точёную шею и мягкий подбородок. Звёздная пыль играла вплетёнными в косу жемчугами.

– Да, хороша!– согласился Александр. – Но, увы, не про нас.

– Яблочко надкушенное,– согласился Сандро. – И вообще, обычная флорентийская девчонка. Таких задавак во Флоренции не счесть.

– Только ты всех своих Венер и Мадонн с меня одной и рисуешь,– возмутилась Симонетта.

Александр рассмеялся:

– Нехорошо девочке подслушивать чужой разговор.

– Это вы все, кроме Теодорика, мальчики. А я уже не девочка. Я – светская замужняя дама,– возразила Симонетта, и гордо вздёрнув голову, демонстративно повернулась к ним спиной.

После этой прогулки Александр и Тео иногда сами заходили в мастерскую к художникам.

Они первыми здоровались с хозяином.

Мастер Вероккио был всегда перепачкан алебастром, из-за чего походил на пекаря. Хмурый и неразговорчивый, он молча трудился от зари до зари.

По стенам боттеги висели сломанные музыкальные инструменты для починки. Всюду виднелись рисунки и наброски. Вероккио был ювелиром, скульптором, художником и исследователем, неустанно наблюдавшим за природой.

Кроме Боттичелли и Леонардо, в его мастерской работали молодой художник лет двадцати восьми Пьетро Перуджино, уже достигший широкой известности во Флоренции, Лоренцо ди Креди, юное дарование лет пятнадцати, неотступно следовавшее за Леонардо, и ещё несколько учеников, постоянно проживавших в доме хозяина.

В конце рабочего дня Сандро и Леонардо складывали инструменты, убирали рабочие места, и когда появлялись Тео и Александр, молодые люди вчетвером шли гулять по улицам Флоренции.

Солнце пряталось за близлежащие холмы, жара спадала. Иногда с далёкого моря тянуло свежим ветерком. Флоренция казалась сказочным видением на берегах извилистой реки. Друзья часто стояли на мосту Понте Веккьо и глядели сверху на гладкие воды Арно, в которых отражались многоэтажные дома.

Они беседовали о политике, искусстве, войне.

Леонардо сам говорил мало, зато живо интересовался оружием, тактикой боя, оборонительными сооружениями: всем тем, что мог узнать у Теодорика и Александра.

В интересных беседах время летело незаметно, пока не наступала ночь. Тогда Александр и Тео откланивались, желая новообретённым друзьям спокойной ночи.

Однажды, зайдя в мастерскую художников, Александр увидел законченный рисунок, выполненный пером. На рисунке была изображена пойма реки Арно с высоты. Быстрые, беглые штрихи придали рисунку восточный колорит. Он был полон движения, колебания воды и трепета ветвей, эффектов света и глубины атмосферы.

Александр почувствовал, что перед ним работа настоящего мастера. Вверху рисунка было написано: «День св. Марии в снегах, 5 августа 1473 года» и стояла подпись Леонардо.

– Почему в снегах, если картина датирована августом? – спросил Александр.

– Потому что лень было рисовать траву и листья,– рассмеялся Леонардо.

К ним подошёл Сандро.

– Ты не видел портрет Жиневры де Бенчи, написанный Леонардо к её свадьбе. Конечно, сам портрет отдан заказчице, но кое-какие копии сохранились. Покажи ему, Леонардо.

– Да ничего там особенного нет. Просто, выполнил заказ,– пробурчал тот, и вытащил из стопки стоящих на полу картин портрет молодой девушки.

Александр увидел бледное, широкое лицо, резко контрастирующее с тёмной массой куста можжевельника – жиневры у девушки за спиной. Задний фон картины был погружён в густой туман, созданный с помощью мазков, наложенных один на другой, что смягчало контуры предметов, делало неясными их формы. Нежный, обволакивающий туман создавал атмосферу нереальности, почти сна.

– Эффект называется «сфумато» – погружение в туман, заметил Леонардо. – Он придуман не мной. Но при помощи масла, которое раньше не очень любили художники, мне удалось то, чего до меня почти не существовало – полного эффекта погружения.

– Я смотрю на лицо этой девушки, и вижу, что она либо слишком холодна, безразлична, либо совсем тебе не понравилась, Леонардо,– заметил Александр.

– Мне вообще не очень нравятся девушки, – сказал художник.

– Но почему так много меланхолии, так много тёмных, сумеречных тонов? Сандро сказал, что портрет девушки написан перед её свадьбой.

– Не каждая свадьба по любви, к сожалению,– ответил Леонардо.

– Александр,– вмешался Сандро. – Я рассказал Лоренцо Медичи о тебе и Тео, и он передал через меня вам обоим приглашение посетить его виллу в субботу. Лоренцо и его брат устраивают поэтический вечер с ночным купанием.

– Какие из нас поэты?– удивился Тео.

– Поэт – сам Лоренцо, а также его друг – главный поэт Флоренции Полициано, ну и ещё несколько поэтов, друзей Лоренцо по Платоновской академии в Кареджи. А мы все лишь статисты. Что-то вроде пейзажных портьер,– заметил Леонардо. – Хотя, возможно, Симонетта рассказала ему о вашем подвиге по спасению её от разбойников. Тогда вам придётся рассказывать об этом ещё раз во всех подробностях.

– А вы знаете дорогу на виллу?

– Сандро, как член Платоновской академии, бывал на многих виллах Лоренцо и знает куда ехать. Отправляемся в субботу после вашей службы.

В субботу, после не очень продолжительной поездки верхом вместе с Сандро и Леонардо, Александр и Тео впервые встретились с молодым, знаменитым на всю Европу гонфалоньером Флоренции Лоренцо ди Пьеро де Медичи. В 1468 году он получил самый дорогой приз в истории рыцарских турниров: шлем из серебра, украшенный серебряной фигуркой Марса.

Высокий молодой человек с чёрными проницательными глазами, тёмными до плеч волосами и тонкими чувственными губами без лишних церемоний выказал им своё дружелюбие и пригласил принять участие в литературном вечере.

Красивая, современная вилла Медичи, построенная по мотивам древнеримских вилл, была окружена парком, за которым на многие мили тянулся холмистый лес. Когда все четверо друзей вошли в зал, там уже находилось достаточно много гостей.

После окончания церемонии представления, оба брата Медичи подошли к Александру ближе, и Лоренцо спросил:

– Прости, Александр, я не понял, откуда вы с другом прибыли во Флоренцию.

– Из Молдовы. Моя сестра вышла замуж за Штефана чел Маре. А вообще, я и мой друг Теодорик из княжества Феодоро.

– Какое славное имя у твоего друга: Теодорик.

– Чем оно славное?

– Теодорих Великий, остгот из рода Амалов, завоевал Италию и был её королём почти 40 лет. Все эти годы Италия жила в мире. И только под конец его правления отношение между римлянами и остготами обострились до крайностей. Когда в августе 526 г. Теодорих скончался, то был погребён около Равенны. Над гробом его дочерью Амаласунтой был возведён мавзолей в виде круглого здания на шестиугольном фундаменте, с крышей в виде громадного камня 13 шагов в диаметре.

– Спасибо, государь, за столь интересный рассказ о моём тёзке. Теперь своё имя я буду носить с ещё большей гордостью,– сказал Тео.

– Ты тоже остгот?

– Да, я тоже остгот.

– Кстати, мои агенты доносят мне, что турецкий султан Мехмед Фатих собирает огромную армию для завоевания Молдовы. Вы что-нибудь слышали об этом?

– Александр и Тео переглянулись.

– Откуда? Писем мы не получаем.

– Нелёгкие времена наступают для нашей цивилизации,– вздохнул Лоренцо. – Экспансия Османов принимает всё более и более агрессивный характер. Тут не знаешь, кто твой следующий враг: Турция, Франция, Бургундия или Неаполь с Папой.

– На всякий случай, войска Флоренции всегда готовы отразить любую агрессию,– сказал Джулиано. – Ведь так, господа? Кажется, вы военные? Нам рассказывали, что вы вдвоём перебили целую банду грабителей. Через пару недель мы устраиваем рыцарский турнир. Не желаете ли принять в нём участие?

– Молодёжь, возможно, и желает. А мне уже ничего никому доказывать не надо,– отозвался Теодорик. – Я с интересом участвую в военных действиях, но игры с тупым оружием на потеху дамам не для меня.

– Спасибо за приглашение, мы обязательно над этим подумаем,– сказал Александр.

Он отыскал глазами Симонетту, и, сдвинув грозно брови, погрозил ей шутливо пальцем.

Она рассмеялась. Чёрная змейка на золотом ожерелье вокруг её шеи зашевелилась как живая. Кораллы и жемчуга в волосах таинственно поблескивали в сиянии свечей. Александр невольно залюбовался ею. Вчера она шла по дому ему навстречу с обнажённой грудью. Тогда она томно заглянула ему в глаза и, казалось, со значением неплотно затворила за собой дверь. Или это действительно только показалось? Ночью Александр спал неспокойно. Эротические сны с её непосредственным участием снились ему до утра. Было мучительно и приятно.

Вечер продолжался. Джулиано Медичи не отходил от Симонетты. «Бесстыдница!»,– подумал Александр с некоторой досадой. Поэты читали стихи. Певцы пели песни. Сам Лоренцо поднял чару вина и прочитал отрывок из своих стихов:

Жизнь твоя – это только мгновение,

И надежды продлить его – нет!

Торопись получать наслаждение,

Чтоб не жаль было прожитых лет.

Все выпили вино с громкими одобрительными криками.

Внезапно, Александр почувствовал лёгкое прикосновение к своему локтю. Он повернулся. Перед ним, улыбаясь, стояла София.

– Здравствуй, кузен! В который раз пересекаются наши дороги. Или ты меня преследуешь?

Александр смутился, не нашёлся, что ответить и только пробормотал:

– Здравствуй, София, позволь представить тебе моих друзей.

Он называл всех по имени, и пока они кланялись ей, обменивались малозначащими репликами, Александр впервые близко рассматривал Софию, любовался её точёной шеей, тёмными блестящими волосами, стянутыми золотой фероньерокой с розеткой из голубых сапфиров на лбу.

Глубокие и ясные, как лесные озёра, зелёные глаза Софии случайно встретились с его глазами, и сладкая истома подступила к горлу Александра, а Симонетта исчезла из его сердца. Ему уже не хотелось смотреть ни на кого, кроме Софии.

– Ты веришь в скорое пришествие и гибель мира?– спросила его София, когда все перезнакомились.

– В Библии написано: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один». Или наши попы вдруг перехитрили самого Бога и узнали его тайну? Нет, это глупость,– сказал Александр.

– Но ведь весь мир верит, готовится к концу света. Об этом и стихи Лоренца: «торопись получать наслаждение», потому что надежды продлить эту жизнь – нет.

– Дело каждого: верить или не верить. Если весь мир верит, а я нет, то это лишь означает, что я и мир не совсем одно и то же. Впрочем, мир просто невнимательно читает Библию.

– Гордыня говорит твоими устами, Александр.

Её глаза насмешливо блеснули, губы цвета красного коралла растянулись в улыбке, и тысячи свечей голубыми, синими и зелёными огоньками отразились в кристаллах вплетённого в волосы разноцветного сапфира. Свойство сапфира давать владельцу власть над людьми Александр начал ощущать на себе. Он опустил глаза и увидел тот самый рубин. На мгновение ему показалось, что это сердце его нанизала на палец прекрасная принцесса.

– Пусть так. Но меня больше волнует тот факт, что я сражался с тобой, и даже не понял, что сражаюсь с женщиной. Ты подорвала мою веру в себя, в собственные силы и непобедимость. И окончательно убил меня твой спутник. Кто он?

София кокетливо наклонила голову, и сказала, глядя чуть снизу прищуренными глазами:

– Мой друг. Но его нет во Флоренции.

Александр поджал губы, и ревность уколола его в самое сердце.

– Я только надеюсь, что мои ежедневные тренировки помогут мне, когда я опять встречусь с ним в поединке.

– Он победитель крупного европейского турнира в Нюрнберге, где за свою победу получил приз – веночек из фаянсовых и серебряных листьев, украшенных гранатами, победитель многих турниров в Вышеграде, которые организовывал Матиаш Хуньянди, поэтому, встречаться с ним в бою я бы тебе не советовала. Ты ещё слишком молод и неопытен. Но у тебя всё впереди.

– Тогда твой друг становится интересен мне,– вмешался Теодорик. – Много лет я не встречал достойного соперника. Возможно, мне повезёт на этот раз.

– Ты гигант, и, как мне говорили очевидцы, проявил себя в боях искусным воином. Но, к сожалению, мой друг сейчас в Венгрии, и вряд ли захочет, даже ради столь заманчивого предложения, пересекать пол Европы.

– Жаль. Но впереди ещё есть время. Мир тесен.

Последним читал стихи Полициано. Его тонкий голос был как натянутая струна, и энергетика мощным потоком вливалась в сердца слушателей.

В соседнем зале были накрыты столы. Вскоре, гостей пригласили отужинать, чем бог послал. А бог послал немало.

Сначала принесли розовую воду для мытья рук. Потом предложили пастилки из кедровых орешков и засахаренный миндаль – марципан. На второе были гренки со спаржей. Третье блюдо: отварная сепия, гарнированная мелко нарубленной жареной печенью. На четвертое: жаркое из газели, пятое блюдо: отварная телячья голова. Шестое: ассорти из каплуна, откормленных голубей, кур, говяжьего языка и ветчины. Седьмое блюдо: жаркое из козлятины. Восьмое: куропатки, фазаны и другая птица, а к ним — оливки. Девятое блюдо — жареный петух в медовом соусе. Десятое блюдо: жареная свинина в горчичном соусе. Одиннадцатое блюдо: жареный павлин в соусе с фисташками. Двенадцатое: сладости, сделанные из яиц, молока, сахара, шалфея. Тринадцатое: артишоки с сосновыми орешками. Четырнадцатое: засахаренная айва. Пятнадцатое: финики, фрукты, сладкие вина и прочий десерт.

Когда все блюда были опробованы, а сытые гости устали от еды, от пустой застольной болтовни, поднялся Лоренцо и предложил всем переночевать у него на вилле.

– А сейчас слуги помогут вам пройти в отведённые комнаты. Для желающих – ночные купания. Сбор в холле. Советую снять украшения, быстро переодеться и поторопиться, иначе мы уйдём без вас,– сказал он.

Тёмная ночь лежала на холмах Тосканы. Луны не было видно, и летучие мыши бесшумно носились над головами, как тёмные пятнышки на фоне светлого от звёзд неба. Александр и София шли позади группы. Скоро огни виллы скрылись за ветвями невысоких деревьев. Неширокая аллея спускалась куда-то вниз. Ярко сверкал Млечный путь, освещая дорогу.

– Признайся, граф: твой человек следил за мной всё это время?

Александр смутился:

– Нет, не мой: возможно, его нанял мой слуга.

София рассмеялась:

– Не мой, но мой…. Забавно у тебя получается. И зачем, позволь узнать?

– Я просто искал встречи с тобой. После того, как я увидел тебя, мне показалось, что …

Он смутился, замолчал. Молчание затянулось. Потом София так же серьёзно и тихо сказала:

– И мне показалось, что….

С бьющимся сердцем Александр в темноте на ощупь нашёл её руку и сжал в своей ладони. Он сам удивился собственной смелости, испугался, что она гневно оттолкнёт его, но вдруг почувствовал ответное чуть ощутимое пожатие.

Они просто тихо шли рядом и наслаждались этой неожиданной близостью. В сиянии звёзд им хотелось, чтобы дорога была бесконечной, чтобы никогда не кончалось то, что всегда имеет конец.

Александр осмелел, поднёс её руку к своим губам и долго ласкал нежную кожу, целовал тонкие пальцы, каждый ноготок, даже кольцо с рубином. А она повернула руку ладонью вверх и гладила его подбородок, его губы… Боком Александр ощущал её тёплый бок сквозь тонкое платье. Ему хотелось притянуть её к себе, обнять… Но разве может он так грубо оскорбить доверившуюся ему девушку?

Впереди раздались возгласы восхищения, и через несколько шагов Александр и София очутились у кромки воды. Мириады звёзд отражались в ней. Звёзды в небе и звёзды в воде образовали один блистающий, бесконечный ковёр, соединивший две стихии: воды и пространства.

Компания разбилась на маленькие группки, и под женские восклицания, глухой стук вёсел о деревянные борта, шумно и весело погрузилась в небольшие лодочки, привязанные к деревянным причалам.

Александр помог Софии сесть на лавочку лодки, оттолкнул лодку от берега и ловко вскочил внутрь. Сидя на корме, он грёб одним веслом: протягивая весло вдоль кормы, как рулём, выравнивал им направление движения, чтобы не переносить его на другую сторону и не обливать Софию. Она это заметила:

– Как ты ловко управляешься с веслом. Я всегда думала, что одним веслом грести неудобно: приходится перебрасывать его на другую сторону, чтобы лодка плыла прямо. Ты вырос у воды?

– Я вырос в княжестве Феодоро. Наша столица находится в горах, но земли княжества простираются к морю, и я часто выходил с рыбаками на ловлю кефали.

– Хотела бы я увидеть твою чудесную страну,– сказала София.

– Я тебя приглашаю. Завтра и выезжаем.

– Ты такой отчаянный! И в качестве кого я поеду с тобой?

– А в качестве кого ты путешествовала вместе с тем незнакомцем?

– Он мой родственник.

– Да? Это обнадёживает. Я тоже твой родственник, или ты забыла?

Она рассмеялась:

– Седьмая вода на киселе. Мой отец – двоюродный брат Штефана, мужа твоей сестры. Общей крови у нас нет.

– Тогда в качестве моей невесты.

Сияли звёзды. Они отражались в воде. Звёзды были повсюду, как сверкающая пыль. Она молчала. В кружении звёзд потерялись другие лодки, и только смех, плеск вёсел по воде разрывал звёздную кутерьму и возвращал в реальный мир.

– Берега уже не видно. Так мы скоро потеряемся,– сказала София.

– Не потеряемся: уже видно противоположный берег.

В темноте издалека прозвучал голос Лоренцо:

– Предлагаю всем снять с себя одежды и искупаться. Дамы соблазняют кавалеров. Не забудьте бросить якоря, а то лодки уплывут!

Его голос заглушил девичий смех, протестующие крики и шумный плеск воды.

– Они купаются. Купайся, я подожду, – сказала София.

– А ты?

– Я буду раздеваться, а кое-кто на меня смотреть?

– Так ведь темно и я ничего не увижу.

– Жаль. У меня красивое тело,– рассмеялась София.

Александр бросил в воду якорь, скинул сорочку, колет, чулки-штаны и прыгнул в воду.

– Давай же, София! Вода замечательная!

– Отвернись, и обещай ко мне не подплывать.

– Отвернулся. Обещаю…. подплывать,– сказал он, намеренно невнятно.

Александр и не собирался отворачиваться. Он смотрел на Софию. Она расшнуровала и сняла льняной красный килт, и среди звёздной пыли её совершенное нагое тело бесшумно скользнуло в воду с противоположного борта лодки. Александр нырнул под лодку и в темноте их тела встретились. Он вынырнул.

– Ты же обещал,– возмущённо воскликнула она, пытаясь оттолкнуть его руками, но он легко преодолел её сопротивление и чуть коснулся её удивительного нежного, сильного и гибкого тела. На мгновение София ослабела, но потом, вдруг, укусила Александра за руку, и он, вскрикнув от неожиданности, выпустил её из объятий.

– Со мной так нельзя! Я силе никогда не поддамся,– сказала она, и быстрыми взмахами рук отдалилась на безопасное расстояние. – Если ты ещё раз меня обнимешь, я позову на помощь.

– Ладно. Больше не буду,– согласился он, и поплыл рядом с Софией.

Вода была чуть прохладной, но кожа быстро привыкла к прохладе, и необычная лёгкость, ощущение счастья захлестнули Александра. Рядом плыла София. Он мог коснуться рукой её обнажённого тела, но ожог от укуса напоминал, что шутить с этой девушкой опасно.

– А нашу лодку не унесёт? А она не потеряется из вида? Вдруг, мы так и останемся голыми одни среди воды и звёзд? – заволновалась София.

– Было бы неплохо остаться голым наедине с тобой,– сказал Александр. – Не беспокойся, течения, кажется, нет, да и видно достаточно далеко. Вон вся наша компания.

В темноте компания фыркала, плескалась и хохотала как один большой бегемот. Александр и София подплыли ближе. Из темноты первой нарисовалась голова Тео. Он под водой творил что-то явно нехорошее с хорошенькой девушкой из окружения Лоренца, так что она хохотала, извивалась, и брызгала в лицо Тео, но от него далеко не отплывала. Или он её не отпускал?

Рука Софии легла на плечо Александра:

– Поплыли назад, я не хочу купаться обнажённой среди стольких голых мужчин.

– София, я обязуюсь защищать тебя от чужих посягательств.

– Нет, это не по мне. Или я плыву сама.

– Хорошо. Возвращаемся,– сказал Александр, и развернулся. Случайно его бедро коснулось бедра Софии. Как удар молнии пробежал по его телу. София тоже вздрогнула, на секунду замерла, и он уже был готов обнять её, но она отпрянула, брызнула ему в лицо горсть воды и поплыла к лодке.

– Оставайся здесь, пока я не вылезу и не оденусь,– сказала София шагов за десять до лодки.

– Я же должен помочь тебе взобраться на борт.

– Освобождаю тебя от этой почётной обязанности, со смехом сказала София, и через несколько мгновений он увидел, как светлый силуэт среди тьмы и звёздной пыли облачается в одежды на борту лодки.

– Можешь вылезать из воды. Я отвернусь.

Александр вылез, оделся, и сел на лавочку рядом с Софией.

– Тебе не холодно?

Он одной рукой обнял её за плечи. После робкой попытки освободиться, она сдалась и даже слегка прижалась к Александру, пытаясь унять дрожь.

Отчего она дрожала? От холода звёздой ночи, или от того, что было, что есть, что может случиться?

Звёзды всё так же ярко блистали над ними. Звёзды – судьбы таинственными письменами простирались над головами, предупреждали, заглядывали в глаза, но, ни Александр, ни София их тайны не знали, и прочесть эти письмена не могли. Они шли по заранее предначертанному пути, а всё, что случится с ними, уже давно было известно этому огромному звёздному небу.

– Всем прекратить безобразия, вылезать из воды и плыть к берегу,– прозвучал голос Лоренцо над гладью озера.

Александр вытащил якорь, пересел на корму, и взял в руки весло. Тёмные силуэты других лодок тоже пришли в движение. Над берегом уже стояла низкая полоска тумана. Лодки одна за другой входили в него и исчезали, будто растворялись в небытии.

Александр проводил Софию до дверей её комнаты. У входа горели свечи. В их мерцающем свете мерцали и глаза Софии. Уже не зелёные, а чёрные, блестящие.

– До завтра, Александр!

– А… в гости ты меня не пригласишь?

– Нет. Там служанка. Как-нибудь в другой раз,– лукаво улыбнулась София.

– И этот другой раз наступит скоро?

– Всё зависит от тебя.

– Если всё зависит от меня, то вот моё слово: выходи за меня замуж, София!

Она молчала, глядя ему в глаза. Потом подняла руку и коснулась его лица, будто погладила, но это было лишь движение, намерение. Или ему показалось?

– Спасибо за предложение, Александр! Я над ним обязательно подумаю.

– Значит, не всё зависит от меня,– скис Александр.

– Ну-ну! Не вешай носа, граф! – сказала София, и пальчиком приподняла кверху нос Александра. – Поверь, всё действительно зависит только от тебя. По крайней мере, в этом случае.

Ночью Александру не спалось. На соседних кроватях сопели Сандро и Леонардо. Тео в комнате не было. «Старый развратник», подумал о нём Александр. Ему вспоминалось улыбающееся лицо Софии, её чувственный голос, тёмные блестящие волосы и высокий лоб. На руках остался её запах – свежий аромат лесного ландыша. А ещё тёмная полоска от зубов. Александр положил руку себе на лицо, и, вдыхая запах весеннего цветка, запах Софии, наконец, уснул.

Утро было хмурым. С неба моросил мелкий дождик. Завтракали все вместе на широкой веранде. Тео был сонным, с помятым лицом. Когда он вернулся. Александр не слышал. Наверно, под утро. Большинство девиц тоже были заспанными, так что определить, с кем провёл ночь Тео, на первый взгляд было невозможно. «Уж, не со всеми ли вместе?» подумал Александр, и хмыкнул. Мысль показалась ему забавной. Он увидел Софию. Она сидела между красивой женщиной и мужчиной лет сорока пяти.

– Кто это рядом с Софией?– спросил Александр у Сандро.

– С одной стороны – жена Лоренцо Медичи – Клариче Орсини. Недавно она вернулась из далёкой России, где была свидетелем на свадьбе русского князя Ивана Третьего и Софии Палеолог. С другой - Марсилио Фичини – воспитатель Лоренцо, новый Платон. Ему Козимо Медичи, отец Лоренцо, подарил виллу в Кареджи, где Марсилио основал и возглавил флорентийскую Платоновскую академию, предметом изучения которой стало учение Платона. Он перевёл Платона на итальянский язык, а сейчас закончил написание главного труда своей жизни - трактата «Платоновское богословие о бессмертии души», в котором пытается согласовать и примирить древнюю языческую мудрость с христианством.

– И ему это удалось?

– На мой взгляд, едва ли. Мудрость – опыт столетий, и вера – ощущения души, во многом согласуются, но далеко не во всём.

– Кажется, Марсилио Фичини уже, как минимум, третий Платон,– сказал Леонардо.– Античный Платон стал основателем платонизма. После его смерти о его учении забыли, пока оно не возродилось в неоплатонике Плотине, имя которого почти совпадает с именем Платона. Затем, неоплатонизм умирает, чтобы в нашем веке снова возродиться в ещё одном платонике - Гемисте Плифоне, имя которого опять почти совпадает с именем Платона. Гемист Плифон "возродил древний платонизм" Платона. По его советам Козимо Медичи создал Платоновскую академию. На Флорентийском соборе 1439 года Гемист Плифон попал под подозрение, что хочет подменить христианство платонизмом. Марсилио Фичини нарушил традицию созвучности имён Платона и его последователей, но с не меньшим фанатизмом продвигает всё ту же идею платонизма.

– Марсилио Фичини молится Исусу или Платону?– спросил Александр.

– Совершенно верное замечание. Его идея – собрать всех местных учёных и признать Платона святым. В комнате Фичини постоянно горит лампада перед изображением Платона,– сказал Леонардо.

– А что это за мальчик рядом с Лоренцо, его сын? – спросил Александр у Леонардо.

– Нет, это наше чудо, Пико де ла Мирандола, сын моденского графа. Ему всего одиннадцать лет от роду, а он уже считается первым оратором и поэтом нашего времени. Изучает многие науки и знает уже больше десятка языков.

– Леонардо, загадай нам лучше одну из своих загадок,– сказал громко Сандро, и взоры окружающих обратились на художника. Многие поддержали просьбу Сандро.

– Если вам, господа, хочется напрячь мозги, то, пожалуйста!

«О, жители морских городов! Я вижу вас, наших граждан, как женщин, так и мужчин, туго связанных крепкими узами по рукам и ногам, людьми, которые не будут понимать ваших речей. Вы сможете облегчать ваши страдания и утрату свободы лишь в слезных жалобах, вздыхая и сетуя промеж самих себя, ибо тот, кто связал вас, не поймет ваших жалоб, ни вы их не поймете».

Все задумались. Лоренцо Медичи, который сидел довольно далеко от них, вдруг, повернулся к Леонардо и с улыбкой громко сказал:

– Очень просто: это запеленатые младенцы.

Александр восхитился быстротой ума гонфолоньера.

– Предскажи что-нибудь страшное, Леонардо,– попросила жена Лоренцо Клариче.

«Будут погублены бесчисленные жизни, и в земле будут сделаны бесчисленные дыры. Тогда большая часть людей, оставшихся в живых, выбросят вон из своих домов прибереженное ими пропитание на вольную добычу птицам и наземным животным, нисколько о нем не заботясь. Люди будут выбрасывать из собственных домов те припасы, которые предназначались для поддержания их жизни».

Помолчали. Клариче опять спросила:

– Неужели, люди через много столетий будут такими глупыми, что выбросят всю еду?

– Наверно, еда станет непригодной для употребления,– сказал Леонардо.

– Почему?

– Я вижу события, но не могу видеть их причины: они не материальны, – ответил да Винчи.

– А какие будут чудеса на Земле?– не унималась Клариче.

– Люди будут разговаривать друг с другом из самых отдаленных стран и друг другу отвечать,– сказал Леонардо.

– Если так громко кричать, то все вокруг оглохнут,– недоверчиво возразила Клариче.

Все рассмеялись. Странными показались Александру эти предсказания. Вдруг, он ощутил их реальность, истинность. Будто на мгновение и ему приоткрылось будущее. Он задумался, погрузился в это фантастическое далёко. Потом тряхнул головой, как бы отгоняя от себя то, что ему привиделось. Жить в будущем, почему-то, расхотелось.

В это время Марсилио Фичини задал вопрос Клариче:

– Ты, мадонна, недавно вернулась из стольного града России. Расскажи нам о гражданах Москвы. Какие у них права, какие обычаи.

– Нет ни в Москве, ни во всей России граждан. Есть лишь подданные своего князя.

– Это как в Турции, где все люди - рабы падишаха?– уточнил Марсилио.

– Похоже. Хотя, Россия и не мусульманская, а христианская страна, но отношение к человеку как на Востоке. Русские – гостеприимный, щедрый и добрый народ, но если у нас, в Италии, все ненавидят самовластие, то в России наоборот, любят своих властителей тем больше, чем с большей жестокостью те угнетают подданных. Таков менталитет. Правда, народу там, в отличие от наших городов, позволено иметь и носить с собой оружие.

– Наверно, потому, что на улицах русских городов можно встретить даже медведей,- заметил гонфалоньер.

– Медведей я видела лишь на уличных представлениях. Их, обычно, водят цыгане. А вот в лесах дикого зверя действительно много. И земли у русских много. Крестьяне до сих пор, как наши далёкие предки, каждые несколько лет выжигают для посевов новые участки леса. Семьи у русских большие. Русские мужчины очень сильные, активные, трудолюбивые: возделывают землю, пасут скот, охотятся. Их женщины красивые и отважные: молодые девушки собирают в лесу грибы и ягоды, поэтому, с дикими зверями они сталкиваются часто, но не убегают, а дают зверям отпор.

Завтрак был плотный и простой: утка холодная по-флорентийски, тунец тушёный под белым соусом. Потом вина кипрские, торты, бисквиты, пирожные, всевозможные лепешки, засахаренные цветы и фрукты, карамель. Изделия из марципана представляли собой статуэтки, триумфальные арки, а также целые сцены – буколические и мифологические.…

Александр почти не ел. Он не отрывал глаз от лица Софии, разговаривавшей с Марсилио, видел оживлённый румянец на её щеках и немного ревновал. Но потом София взглянула на него, улыбнулась, и ревность, как пустая шелуха, слетела с души Александра. Он с нетерпением ждал, когда завтрак закончится, чтобы подойти, поговорить с Софией, заглянуть в её глаза - зелёные бездны…

Наконец, встал Лоренцо, быстрым взглядом окинул сидящих за столом, и сказал, загадочно улыбаясь:

– Сейчас все идём на лужайку перед виллой. Нас ждёт небольшое развлечение.

Шумная сытая толпа вывалила из здания, и по широкой аллее среди цветов и трав направилась в сторону леса. Александр подошёл к Софии и, улыбнувшись, спросил её.

– Как тебе спалось, принцесса?

– Прелестно, Александр,– улыбнулась она ему в ответ. Её зелёные глаза стали почти серыми, отражая нависшие тучи, и мелкая морось придавала блеск её ресницам. – Ты не знаешь, какой сюрприз приготовил нам Лоренцо?

– Я мало знаком с гонфалоньером Флоренции, и понятия не имею, о чём идёт речь.

Внезапно, раздался отдалённый стук множества копыт, и на поляне из-за высоких деревьев показался отряд всадников. Проглянувшее сквозь прореху туч солнце отразилось от стали доспехов. На кончиках пик трепетали треугольные флажки.

– А вот и сюрприз,– радостно воскликнула София.

Александр посмотрел на неё, и, вдруг, ему показалось, что она ещё совсем маленькая девочка, почти ребёнок. Её неподдельный восторг от предстоящего зрелища был из детства. Словно знакомый дядя дарил ей неожиданную и странную игрушку.

Отряд приближался. Топот рос. Но вместо замедления бега, конница лишь убыстряла своё движение. Расстояние до отряда становилось всё меньше и меньше. Воины в шлемах с опущенными забралами казались механическими монстрами, бездушными манекенами.

– Сейчас они остановятся,– произнесла несколько растерянно София, и непроизвольно схватилась рукой за левую руку Александра.

В то же мгновение одновременно опустились пики, нацеливаясь прямо в грудь стоящих людей. Всадники пришпорили коней, и, пригнувшись в сёдлах, изготовились для удара. Женщины закричали. Мужчины обнажили мечи. Но против надвигавшейся плотно сбитой массы закованных в железо коней и рыцарей, эти мечи показались палочками в руках уличных мальчишек. Александр тоже положил руку на рукоять шпаги, но потом убрал её. Он стоял и спокойно ждал, хотя холодная ярость медленно закипала в его глазах.

– Они уже не успеют остановиться,– раздался чей-то пронзительный голос. Многие кинулись бежать, некоторые женщины попадали на землю. И тогда отряд вдруг раскололся надвое вдоль. Всадники не тормозили, а резко бросили коней в обе стороны от группы гостей. Теперь на расстоянии не более двух шагов от людей в обе стороны мчались кони. Их ухоженные бока блестели, а конский запах и пыль, как волна, накрыли всех.

Наконец, разделившийся надвое отряд описал дугу, и обе его части помчались навстречу друг другу. Всадники на ходу перевернули пики тупыми концами вперёд, и через мгновение оба отряда сшиблись на полном скаку. Грохот оружия, пыль и воинственные крики создали полную иллюзию настоящего сражения. Многие всадники попадали с коней. Они поднимались, обнажали мечи и вступали в схватку друг с другом. Те, кто остались в сёдлах после удара, опять повернули коней и сшиблись снова. Застучали мечи. Только тогда женщины стали понемногу отходить от шока.

– Ну и как вам эта шутка нашего Лоренцо,– спросил Сандро? Он стоял спокойно, и весело улыбался, наблюдая за происходящим.

– Конечно, ты привычный к подобным его шалостям, а что думать нам,– сказал Тео?

– А ничего не думать. Просто верить гонфалоньеру Флоренции. И тогда с вами ничего не случится.

София и Александр стояли рядом несколько в стороне. Александр нежно держал её за руку, опасаясь даже дыханием спугнуть неожиданную близость. Наконец, София пришла в себя, и стыдливо высвободила свою руку из ладони Александра.

– Скоро я уезжаю домой. А какие планы у тебя, Александр?

– Почему ты уезжаешь, София?

– Отец прислал письмо. Турция готовится к войне. Куда османы обратят своё оружие ещё не ведомо. Возможно, Венгрия тоже вступит в войну. В такое время для меня лучше быть рядом с отцом.

– Но ведь он пленник, если не ошибаюсь?

– Не совсем пленник. Скорее, гость. «Позвали» в гости и не выпускают. Таково оно, гостеприимство Корвинов.

– Ты мне разрешишь сопровождать тебя, принцесса?

– Я уже давно не принцесса. Мой отец – пленник. Зачем тебе, потомку Великого князя Телемаха сопровождать дочь пленника венгерского короля?

– Чтобы просить у твоего отца руки его дочери.

София взглянула на Александра с изумлением и благодарностью.

– Я думала, что это вино тебе вчера ударило в голову. Как, впрочем, и мне. То, что было вчера, уже не может повториться никогда. Это мне наука: не пить вино с малознакомыми людьми.

– Мы не малознакомые. Нашему знакомству уже почти три года. Вчера было замечательно, и в то же время, не было практически ничего. Я хочу, чтобы было всё. И всегда.

– А как к этому отнесутся твои родственники?

– Сестра, мама, мои друзья Тео и Георгий отнесутся хорошо, а мнение остальных мне безразлично.

– Но я тебе ещё не давала согласия. Возможно, я откажу. Что тогда?

– Ты не давала согласия, но дорога длинная, и у тебя есть время подумать. А если ты и откажешь, то я на тебя не в обиде. На свете много войн, чтобы утешиться в бою. Слава богу, кроме любви для мужчин ещё есть война. Без неё род людской мог бы зачахнуть.

– Почему, Александр? Ведь мир – это так прекрасно. Зачем нужны кровь, страдания, гибель любимых?

– Война очищает и души от грязи и народ от подонков, трусов, воспитывает благородные чувства: патриотизм, общность людей страны. Война рождает героев, на примере которых растёт молодёжь. Готовясь всю жизнь к войне, тренируясь в воинском искусстве, люди растут сильными, здоровыми, Наконец, война просто способствует рождению детей: матери рождают не просто сыновей, но защитников. Говорят, во время войны резко усиливается желание и мужчин и женщин. Вся история человечества – это история войн. Наверно, так и должно быть, такова наша природа, такова воля божья.

– Ну, положим, Бог говорит о любви, и призывает: «не убий!».

– Весь Ветхий завет пронизан призывами бога: «Убейте!». Но я не готов спорить с женщиной о боге. Я готов говорить женщине слова любви. Скажи мне лучше, когда мы снова встретимся. Могу я прийти к тебе завтра? Или послезавтра?

– Я сама сообщу тебе, когда и где мы сможем встретиться. Не забывай, что я послушная дочь своего отца. Мои слуги непременно расскажут отцу всё, что я делала, и с кем встречалась.

Представление закончилось. Его участники сели на коней и ускакали залечивать ушибы и ссадины. Впрочем, серьёзно никто не пострадал. Миланская турнирная броня, в которую были закованы рыцари, легко позволяла им биться без всякого ущерба для здоровья.

Вчера утром Александр получил такую же броню, только боевую, из Милана. Её привёз сам мастер Пиччинино. Доспех пришёлся впору. Александр щедро расплатился с мастером, и они расстались, весьма довольные друг другом. Теперь мысль, что он обладает самым совершенным доспехом в мире, согревала душу Александра. Он вспомнил, как удивился исключительно удобной и совершенной форме шлема, который заменил салад. Его новый рыцарский шлем имел почти сферическую форму, был снабжен высоким гребнем. К нему на шарнирах прикреплялось забрало, которое могло двигаться по гребню вверх-вниз. Подбородник соединялся со шлемом петлями и закрывал низ лица и шею. Круглое металлическое "ожерелье" защищало верхнюю часть груди, спины и плечи. Оно было сделано с вертикально стоящим "воротничком", по верхнему краю выкованному жгутиком. На нижнем краю шлема был соответствующий желобок, и это позволяло очень прочно и надежно соединить шлем с ожерельем. Кираса состояла из нагрудника и наспинника, соединявшихся с помощью застежек. Нагрудник был такой формы, что отводил в сторону прямой удар копья или меча, смягчая его. Множество других нововведений вызывали восхищение и удивление Александра.

Гости разъезжались. Четвёрка друзей вскочила на коней и поскакала к Флоренции, поднимая копытами августовскую пыль. София отъехала в сопровождении слуг.

На следующий вечер в понедельник после изнурительных тренировок в составе кондотты, Александр и Тео зашли в храм мужского католического монастыря святого Аннунциаты в самом центре Флоренции. Вместо православного повечерия, здесь служили «Завершение дня» (Completorium). Славили бестелесных ангелов.

Тео молился. Александр делал вид, что молится, а сам просто слушал гимн, пение псалмов хорами с клироса по обеим сторонам от алтаря, смотрел на богато украшенные стены и предавался греховным плотским мечтам.

Вдруг, среди молящихся он заметил Леонардо. Тот стоял у стены, погружённый в себя. Александр подошёл к нему сзади, тронул за рукав и тихо сказал:

– Здравствуй, Леонардо! Прости, если помешал тебе молиться.

– Здравствуй, Александр! Я не молюсь. Я здесь живу. Зашёл в храм послушать пение, подумать,– так же тихо прошептал в ответ Леонардо.

– Ты живёшь в храме?

– Храм при монастыре. В монастыре я и живу. Монахи из ордена Служителей Девы Марии сдают некоторые монастырские комнаты. Я снял парочку совсем недавно. Приглашаю вас с Теодориком в гости.

Когда прозвучала Песнь Симеона - «Ныне отпускаешь» и завершающая молитва, друзья втроём покинули храм, вошли в здание монастыря и по узкой лестнице спустились вниз в полуподвал.

Леонардо открыл одну из дверей и сказал:

– Проходите! Эта комната служит мне спальней и павильоном для выставки моих работ. В ней два окна, и она значительно больше, чем моя мастерская. Пытаюсь украсить её фресками, но пока они не закончены.

Александр и Тео вошли внутрь. Кроме небольшой кровати, стола, стула и сундука Александр увидел множество странных предметов. Они лежали на специально прикреплённых к стенам полках, висели на стенах и даже стояли на полу. На одной, не завешанной работами стене, были видны прорисованные лица и контуры тел начатой фрески. Выразительные тёмные глаза, орлиный нос, длинные пальцы рук, бледная кожа…

– У тебя гениальная рука, Леонардо!– воскликнул Александр. – Твоя даже неоконченная картина производит сильнейшее впечатление. И когда мы её увидим в окончательном виде?

– Думаю, весьма нескоро. Лет так через …дцать или даже ….сят, – Рассмеялся Леонардо. – Незаконченность — обязательное условие жизни. Вся наша жизнь в любое мгновение – незаконченное произведение. У жизни есть будущее, есть надежда, есть вера. Только у смерти нет впереди ничего. Закончить – значит убить!

– А что это за странные вещи?– спросил Тео.

– Здесь много чего есть. Вот аппарат для подъёма в эфир и парения в нём словно птица. Вот машина для езды с помощью вращения ногами колёс. Это машина для изготовления иголок. Это землечерпалка, а это механизм для поднятия тяжестей. Ну и всякая другая чепуха: цепные и ременные передачи, шарики для уменьшения трения в колесе…

– А зачем это стекло сферической формы?

– Для увеличения предметов,– сказал Леонардо. – Посмотрите!

Он, взял стекло и отвёл его на некоторое расстояние от своей руки. Удивительно, но Александр и Тео вдруг увидели мельчайшие морщинки и даже пылинки на руке у Леонардо.

– Можно взять его в руки?– попросил Тео, взял стекло и стал внимательно смотреть через него на различные предметы.

– Ты просто маг, Леонардо!

– Я не маг. Я изучаю мир. Каждый видел, как вода в стеклянном сосуде увеличивает руку, но не каждый понял, почему так происходит, и никто не догадался создать увеличительное стекло. Люди, которые не умеют пытливо смотреть вокруг себя, называют меня волшебником. Впрочем, им на удивление и себе на потеху, я превращаю белое вино в красное, одним ударом ломаю трость, концы которой положены на два стакана, не разбив ни один из них, пишу на бумаге, макая перо в собственную слюну, а получаются слова, написанные чёрной тушью.

Все трое вышли из комнаты, и Леонардо провёл их в другую комнату поменьше. Её стены тоже были увешаны всевозможными железками, деревяшками, камушками, макетами больших и не очень машин. На деревянном столе лежали чертежи и рукописи, выполненные совершенно нечитабельным почерком. Но Александр пригляделся и воскликнул с изумлением:

– Леонардо, так ведь твои рукописи на армянском языке, только написаны наоборот!

– Откуда ты знаешь армянский язык?

– По отцовской линии у меня в роду есть армяне, да и на моей родине много армян. Но откуда этот язык знаешь ты?

– Моя мать армянка.

Александр с изумлением посмотрел на Леонардо:

– Тогда, возможно, мы где-то родственники. Ведь армян не так уж много на Земле.

– Все люди родственники.

– Ты и анатомию изучаешь, Леонардо?– спросил Теодорик, увидев скелет человека.

– Конечно! Я изучаю весь мир. Биологию, анатомию, животных, птиц. В монастыре имеется обширная библиотека более чем из пяти тысяч рукописей. Ночи напролёт я провожу в библиотеке, или в анатомичке соседнего госпиталя святой Марии.

– Ты анатомируешь трупы?

– Да, почти каждую ночь, но Святой Церкви знать об этом совсем не обязательно.

– Не опасайся, мы с Тео весьма далёки от католического клира. А когда же ты спишь, Леонардо?

– Я сплю урывками по 15 минут через каждые четыре часа. В целом, набегает не более полутора - двух часов в сутки. Мне хватает. Так много на свете интересных дел! Люди бездарно, бездумно проводят своё время. Бедные целыми днями занимаются тяжёлым изнурительным трудом, чтобы прокормить семью, а остальное время спят. Богатые бездельничают, ищут себе всё новые наслаждения: едят, танцуют, заводят любовниц, дерутся на турнирах, войнах. Они ничего не создают и ничего не оставляют после себя. Уходят, как будто и не жили.

– Это ты, наверно, про меня,– сказал Александр.

– Солдат кондотты не может быть богатым человеком, раз согласен за несколько флоринов рисковать жизнью,– ответил Леонардо.

Александр пожал плечами и ничего не ответил.

Теодорик остановился возле глиняного макета в виде пятиконечной звезды.

– Похоже на крепостные сооружения. Почему у них такая странная форма? Ведь куда логичнее строить крепостные стены в форме обычного круга. Тогда максимально большое пространство защищается минимальной длиной стен. А значит, требуется меньше людей для защиты.

– Ты прав, это крепостные стены. Я их называю «trace italienne». Именно форма пятиконечной звезды даёт возможность наиболее эффективно защищать окружённое стеной пространство. Куда бы ни был нацелен удар штурмующих, их тыл всегда окажется незащищённым. Поэтому, взять такую крепость или город значительно труднее, чем обычный с кольцевой или прямоугольной стеной.

За окнами темнело. В полуподвальном помещении стало совсем темно. Да Винчи зажёг свечи в подсвечнике, и предложил друзьям перекусить, чем бог послал. Ели холодные пресные лепёшки, козий сыр, и запивали кислым молоком.

– Ты не привередлив в еде, Леонардо,– сказал Александр.

– Простите за скудный ужин. Гостей не ждал, а для себя готовить не хотелось. Когда-нибудь, возможно, найму повара. Пока мне не до этого. Надо работать, создавать.

– Я не желал тебя обидеть. Просто, это ещё одна черта твоего удивительного характера,– сказал Александр.

В лагере кондотьеров Федериго да Монтефельтро собрал у себя полковников и командиров эскадронов. После взаимных приветствий вперёд вышел крупный мужчина лет пятидесяти и обратился к собравшимся.

– Как многим из вас известно, я являюсь командиром жандармерии города Флоренции. Объясняю суть дела. Уже несколько месяцев подряд на дороге между Флоренцией и Миланом орудует банда разбойников. Днём движение по дороге достаточно интенсивное, и разбойники не имеют шанса. Они действуют ночью. Едут по дороге на нескольких возах человек десять и нападают на задержавшихся в пути одиноких купцов, если тех не более двух-трёх человек. Единственное их оружие – внезапность и ножи. Вырезают всех. Но одному возничему удалось спастись. Он нам и рассказал о том, как это происходит. Мы несколько раз проводили облавы в лесу и горах, но никого не смогли обнаружить. Вероятно, живут они среди людей. Собираются ночью и без оружия. Только ножи. Единственный способ уничтожить банду – поймать их на живца. Среди жандармов нет рыцарей, способных вдвоём - втроём противостоять десятку бандитов. Мы решили обратиться к вам. Может, среди ваших солдат найдётся два-три отличных фехтовальщика, желающих прилично заработать и проявить свой героизм ради спасения душ безвинных путников?

Жандарм закончил. Он стоял, опершись о стол, и выжидающе смотрел на офицеров. Поднялся Теодорик.

– Есть два таких фехтовальщика. Это я и мой друг, Александр, капрал моего эскадрона. А больше нам никого и не надо.

– В Вашем эскадроне, барон Вельц, 2 капральства, 25 копий – 50 латников, не считая слуг. Ещё Вам приданы 10 lance spezzate – «сломаных копий» - свободных латников. Неужели, кроме командования эскадрона, среди Ваших подчинённых нет других достойных фехтовальщиков? Хотя бы из тех же сломаных копий?

– Конечно, есть, государь! Но позвольте нам самим размяться. Засиделись мы без боя. Наше дело – сражаться. Пусть, и на ножах.

– Завтра у меня colonelli – командиры колонн, под командованием каждого из которых 10 эскадронов захотят испытать свою рыцарскую доблесть. Ну ладно, действуйте. Только не забудьте надеть кольчуги под одежды.

– А бандитов всех перебить, или Вам живые нужны?

– Если сможете, то привезите парочку. Мы их повесим в назидание другим. За вами на некотором расстоянии будут следовать наши люди, чтобы помочь, в случае чего.

– Сколько, Вы сказали, бандитов?

– Около десятка.

– Тогда сами справимся. А ваши ребята могут только всё дело испортить.

Александр с радостью воспринял сообщение Теодорика, что им предстоит ночное приключение. Они тут же отправились домой, и легли спать.

Вечером к дому Веспуччи подъехал гружёный воз, один из тех, в которых мелкие купцы перевозят товар. Переодетые в обычных горожан жандармы передали воз Василию и ушли. В возу, кроме имитации товаров, лежали одежды для двух человек больших размеров: одна купеческая и одна обычного возничего.

Плотно перекусив жаренным на вертеле мясом и переодевшись, друзья сели в воз. Василий открыл ворота. Из распахнутого окна высунулась Симонетта и крикнула им на прощание:

– Возвращайтесь живыми!

Александр взмахнул кнутом, и воз тронулся. Дневное пекло спадало. Заметённые красной пылью, изнывающие от зноя улицы Флоренции постепенно наполнялись людьми. Люди собирались в группки и шли в ближайшие храмы на вечерню. В пыльных витражах Санта Кроче отражалась кровавая заря.

– Слишком много крови в небе. Наверно, сегодня её будет немало и на земле,– сказал Александр.

– Княжич, ты умирать не боишься?

– На поле боя нет. Боюсь умирать от немощи, старости, болезни. Такие думы иногда приходят ночью. Но я надеюсь, меня минет чаша сия. Хоть и не верю я в бога, но на всякий случай молю его: пошли мне, господи, смерть в бою! Потому и не боюсь я никакого сражения, никакого кровопролития. Даже на ножах с ворьём сразиться – упоение.

– Надо было тебе меч или хотя бы ту новомодную штуковину, шпагу взять, княжич. Нож – не княжье оружие. Да и нет у тебя в нём достаточной тренировки.

– Вот заодно и потренируюсь. Я профессионал, и сражаться могу на любом оружии, хоть на вилках. Я наследный воин. С трёх лет ем много мяса и тренируюсь каждый день по пять - шесть часов. Неужели, найдётся такой вор, который окажется быстрее, сильнее и искуснее меня в единоборстве?

Может, и нет, но сегодня ночью ты рискуешь просто не заметить коварный удар. Или летящий нож.

– В ночи я вижу как дикий зверь. И мне не надо видеть летящий нож. Я вижу намерение врага, его малейшее движение, даже если он находится за моей спиной.

– Расхвастался ты, княжич. Не всесилен человек, не всемогущ. Даже я в свои сорок с лишним лет знаю, что не всё могу на этом свете. Может быть, где-то есть человек сильнее и быстрее меня. Впрочем, ты уже знаешь вкус поражения. Венецианская дуэль должна была тебя многому научить. Узнал у Софии, что это за чудесный фехтовальщик?

– Пока ещё нет. Но скоро мы поедем в Венгрию, и там, скорее всего, я смогу встретить того парня и скрестить с ним мечи.

– Ты слишком горяч, Александр. Но я тебе скажу: не стоит этого делать. У тебя отличная реакция, ты быстр и силён, но тот парень быстрее тебя. Он как молния. И тебе с ним не совладать. Только случай может решить поединок в твою пользу. Поверь моему опыту! Избегай его!

– Да, я горяч, но мне всё чаще удаётся сдерживаться.

– Помню. Когда всадники в том розыгрыше мчались на нас, ты совладал с собой и не стал позориться, размахивая шпагой.

– Ты заметил? Я тоже горд своей выдержкой. Ещё года два назад я бы вытащил шпагу и бросился на конников. Но сейчас понял, что если это не игра, то сопротивляться бессмысленно. Без доспехов, с одной лёгенькой шпажкой против мчащейся во весь опор, закованной в железо громады – слишком неравный бой. Будь это действительно нападение, нас бы раздавили и нанизали на копья в мгновение ока. Оставалось броситься на землю, пытаясь увернуться от копий и конских ног. Но вместе с Софией мы не имели шанса.

Стемнело. На небе всё ярче проявлялись звёзды. С далёкого моря повеяло прохладой, и лошади побежали резвее. Александр, одетый возничим, придержал поводья.

– Некуда спешить. Совсем не факт, что сегодня ночью нам повезёт.

Встречных возов уже не было. Только шум зверя в чаще и крики ночных птиц нарушали тишину. Яркие звёзды освещали путь. Вышла луна, и надобность зажигать фонари отпала.

Ехали молча. Вдруг, впереди показался одинокий воз. Александр проверил готовность ножей за поясом, а Теодорик сошёл с воза и зашагал рядом.

Когда подъехали ближе, увидели, что воз стоит. Лошадь косила на людей огромным чёрным глазом, но не двигалась: поводья были привязаны к придорожному дереву. Рядом с возом лежали три тела. Княжич спрыгнул с передка и склонился над телами. Двое были мертвы. Один убит ударом ножа в сердце, у другого перерезано горло. Юноша лет семнадцати, одетый в купеческие одежды, ещё был жив.

– Кто это сделал? Сколько их?– спросил у раненого Тео, перевязывая колотую рану у него на груди.

– Бандиты. Человек десять,– сказал юноша, кашляя кровью.

– Куда они уехали, и как давно это было?

– В сторону Милана. Недавно,– еле слышно сказал раненый, и кровь потекла у него изо рта. Он замолчал, запрокинул голову и испустил дух.

Александр и Теодорик переложили тела в пустой воз, закрыли их рогожей и отвязали лошадь. Она медленно побрела в сторону Флоренции. Потом друзья вскочили в свой воз и погнали коней.

Грохоча и подпрыгивая на кочках, понёсся воз навстречу неизвестности. Мимо проносились деревья, крутые обрывы и высокие пологие горы. Вылетели из-за поворота и сразу увидели несколько возов, движущихся в сторону Милана, а на них в ярком свете луны с десяток силуэтов. Александр натянул поводья, и кони остановились. Возы впереди тоже стали.

– Сделаем вид что испугались и повернём назад, пусть нас догонят или поедем вперёд?– спросил Александр.

– Конечно, лучше бы изобразить испуг, но вдруг они не повернут и не погонятся за нами? Тогда мы их упустим. Поехали вперёд. Тихо, осторожно, будто мы боимся. Пусть нападут первыми, чтобы действительно быть уверенными: это те, кого мы ищем.

– Александр тряхнул поводья, и кони пошли. Воз стал медленно приближаться к остановившимся возам. Теодорик шагал позади воза. Поравнялись с первым возом, со вторым, с третьим. Александр положил поводья на передок и приготовился к нападению. Внезапно раздался свист. Несколько человек вскочили на борта своих возов, и с высоты бросились на Александра. В свете луны блеснула сталь ножей. Александр среагировал мгновенно: два тело, проткнутые ножами, обмякли и упали под колёса воза. Александр скрестил два ножа перед собой, и поймал в эти стальные клещи летящую с ударом руку третьего нападавшего. Резко развёл ножи, и запястье бандита, всё ещё сжимающее нож, отделившись от предплечья, упало к ногам Александра. Бандит рухнул под колёса воза, скуля.

Александр спрыгнул на землю, и ударил ногой в живот ещё одного подбегавшего бандита, а когда тот согнулся, мгновенно наклонился, и резким движением вспорол ему шею от уха до уха.

Теодорик уже справился со всеми напавшими на него бандитами и вязал верёвкой одного бандита, взятого живьём.

Перед княжичем стоял здоровенный, уже далеко не молодой разбойник с чёрной взлохмаченной бородой. Одной рукой он приглашал Александра подойти ближе, а в другой у него блестел нож.

Александр встал в боевую стойку. Бандит, быстро вращая ножом, пошёл по кругу, пытаясь заступить за спину Александра. Княжич принял игру, и они оба закружились в смертельном танце, делая резкие выпады. Несколько раз бандиту почти удалось обмануть княжича, и один раз острое лезвие его ножа даже вспороло рубаху на груди Александра. Обнажилась кольчуга. Бандит явно смутился, отступил на несколько шагов, и Александр почувствовал его нерешительность. В душе бандита явно боролись два желания: бежать и продолжить бой.

– Побежишь, я тебя догоню, и прикончу,– сказал Александр.

– Наняли профессионалов, чтобы нас уничтожить. Теперь понятно, с кем имеем дело. Ты кондотьер, наёмник.

– Догадливый, бандюга! Теперь понимаешь, что смерть твоя пришла?

– Это мы ещё посмотрим, чья смерть случится сегодня ночью.

Они опять закружились вокруг друг друга. Бандит сделал резкий выпад по направлению к животу Александра, и тут же мгновенно перенёс секущий удар в область горла. Александр прекрасно просчитал его намерения. Когда противник рывком рванул нож, чтобы перерезать горло Александра, княжич нырнул под лезвие, и всадил свой нож по самую рукоять в бок врага, потом вытащил лезвие, протёр оба окровавленных ножа о рубаху противника и сунул их за пояс.

Бандит охнул, замер, выронил нож, его движения стали неуверенными. Александр, не глядя больше на умирающего, пошёл к Теодорику. Тот завязывал узел на спине пленного.

– А ты взял живым хоть одного?– спросил Тео.

– Сидит там одна мразь у колеса без лапы, скулит как покалеченный пёс.

– Свяжи, а то убежит.

Александр подошёл к бандиту, схватил его за ворот, приподнял над землёй и поставил на ноги. Потом вытащил из воза верёвку, перетянул бандиту руку, чтобы остановить кровь, связал ему руки локтями за спиной и толкнул в воз лицом вниз.

По дороге, шатаясь и падая на колени, уходил прочь в сторону Милана противник Александра. Княжич посмотрел ему вслед, вытащил из кармана на груди нож без рукоятки для бросков, и метнул его в спину уходящему бандиту. Клинок вонзился между лопаток бандита, и тот рухнул на дорогу.

– Удар милосердия?– спросил Теодорик.

– Надо же сохранять человечность даже в таких кровавых разборках,– ответил Александр.

Ехали домой резво. По пути Теодорик пересел в воз с тремя убитыми, и два воза к утру уже стояли перед воротами Флоренции.

Жандармы забрали пленных и убитых, а друзья, с чувством исполненного долга, въехали в ворота дома Веспуччи, передали коней на попечение вышедшего конюха Иона и легли спать.

Утром из канцелярии Медичи пришёл посыльный, принёс корзину отборной еды и два одинаковых богато украшенных меча в подарок от гонфалоньера Флоренции. Теодорик попробовал сталь пальцем, попытался согнуть меч дугой и, наконец, сказал:

– Ложный булат. Иногда такие клинки называют дамаскированными. Их отличает великолепная полировка и красивый узор. Выковывают их в Милане, в испанском Толедо, и в немецком Золингене. Нет, никогда больше не будет на Земле булата, равного индийскому вутцу, который производили мастера Индии до 13 века. Тайна булата была столь охраняема, что её утеряли сами индийцы. Не осталось в мире больше таких кузнецов, какие, по легенде, сошли с Гималайских гор в индийский Пенджаб. После того, как Тамерлан завоевал Сирию и вывез оттуда всех мастеров, тайна дамаска тоже практически утеряна, по крайней мере, для Европы.

– А как же русский булат? Русские выковывают замечательные клинки. Ты же видел мой меч-кладенец, доставшийся от отца? Великолепный клинок!

– Тамерлан вывез мастеров из Дамаска в Азию, и, возможно, кто-то из них попал в Россию. Русский булат неплох, но и ему далеко до старого индийского вутца. Говорят, раньше у русов были харалужские мечи и копья с наконечниками весьма высокого качества, но я их не видел и ничего сказать не могу.

– Кроме своего булата, доставшегося мне от отца, я не видел никогда булатных мечей и даже не могу сказать, как отличить хороший булат от посредственного.

– Опытный воин не ошибётся в выборе клинка без пробы, и по одному узору определит, вязок булат или хрупок, тверд или мягок, упруг или слаб. Узор – вот автограф мастера – кузнеца. Чем более замысловатый узор, чем он контрастнее и чётче, мельче, тем выше качество булата. Полоска булата сгибается без малейшего повреждения, издаёт чистый и высокий звон. Ударишь по клинку металлом, и клинок звенит потом долго-долго, постепенно затихая. Недаром, булат зовут поющей сталью. Отполированный конец булатного меча крошит лучшие европейские стали. Клинок может быть любого оттенка. Иногда узор напоминает переплетение разноцветных червячков.

На следующий день Александра вызвали к кондотьеру.

Вместо кондотьера ему навсречу поднялся хорошо одетый мужчина средних лет, который, не называя своего имени, представился легатом Папы Римского во Флоренции. Он пристально смотрел на Александра, а потом стал говорить.

– В мире сейчас весьма неспокойно. Как ты, наверно, знаешь, Турция ведёт экспансионистскую политику, захватывая всё новые и новые территории. Следующий удар после Молдовы, Османская империя нанесёт, скорее всего, по Таврике. Как ты оцениваешь политику князя Исаака, направленную на сближение с Турцией?

– Какое отношение имеет католическая Церковь и Святой престол к делам далёкого православного княжества? Почему Папа печётся о том, что его абсолютно не касается?

– Римская Католическая Церковь, как и Православная Феодоритская – Апостольские церкви, и интерес к делам княжества проявляет не Папа Римский, а сами Святые Апостолы.

– Которые на небе? – спросил с изумлением Александр?

– Нет, которые на земле, а их власть простирается на весь христианский мир, в том числе и на Феодоро.

– Интересное заявление,– только и смог выговорить Александр.

– Если ты, княжич, станешь князем, то узнаешь и о власти Апостолов, которая выше власти митрополитов, патриархов и пап. Но теперь я пришёл к тебе от них с одним единственным вопросом, и хочу получить на него прямой ответ: ты поддерживаешь политику Иосифа, направленную на сближение с Турцией или нет?

– Не знаю, кто такие эти Апостолы, которые тебя послали, но мне нечего скрывать, и на твой вопрос могу ответить свободно: нет! Я не поддерживаю политику князя Иосифа, направленную на сближение с Турцией. Я за сближение Феодоро с генуэзской Каффой, за создание коалиции Западных стран против Османской Империи. Так будет, если мне удастся вернуть себе трон отца моего.

– Это очень хорошо,– сказал гость, поднимаясь со стула. – Как нам доносят из Таврики, князь Иосиф, вероятно, вскоре заболеет и умрёт. Желаю тебе успеха в достижении твоей цели – трона князя Феодоро, и ещё желаю тебе добиться руки дочери воеводы Влада Дракулы. Святые Апостолы будут наблюдать за твоими деяниями во имя славы Иисуса Христа.

Незнакомец кивнул головой и вышел, а княжич ощутил, как неприятный холодок страха пробежал по его спине.

Вечером посыльный принёс Александру письмо от Софии. В письме было лишь три слова: «В понедельник утром».

Глава 6. Дорога на Венгрию.

Через несколько дней, получив рекомендательные письма от Медичи, и попрощавшись с друзьями, Александр, Теодорик и София покинули Флоренцию. Стояло жаркое лето. Ехали, из-за жары, только утром и вечером. На ночь, как правило, останавливались в придорожных постоялых дворах, а днём искали тень под густыми деревьями. Слуги Софии устанавливали большой шатёр, и готовили еду на кострах. В обществе Софии Александр постепенно терял голову. Каждый жест её руки, каждая улыбка, поворот шеи, спустившийся со лба локон – были его дневной добычей. Он вдыхал аромат её тела, широко раздувая ноздри, а ночью, лёжа в постели в комнате постоялого двора, в карете или просто под звёздным небом, долго вспоминал увиденное за день, мечтая когда-нибудь прикоснуться к телу Софии, гладить его и любить.

А ещё они говорили друг с другом и не могли наговориться. София была необыкновенно начитана, и Александр, при всём своём, как ему прежде казалось, отменном княжеском воспитании, чувствовал себя порой полным невеждой, и стыд весьма часто заливал лицо его краской. Он дал себе мысленно клятву, что начнёт читать книги, начнёт собирать знания, рассыпанные по пыльным книжным полкам замков своих знакомых и друзей.

Во дворце Феодоро была большая библиотека, где хранились древние фолианты в кожаных переплётах с коваными замками, рукописные свитки на многих языках. Теперь Александр мысленно объявил эту библиотеку своей частной собственностью, и возвращение в Феодоро не показалось ему уже таким далёким делом.

Наконец, они пересекли Альпийские горы. Жара осталась позади. Стояли тёплые летние дни. Леса заполнял птичий гомон. Звери ночами ломились через лесную чащу, хрюкали, выли, визжали, живя своей параллельной жизнью.

У Софии было достаточно много охранников, и остаться с ней наедине удавалось редко. Всюду были любопытные глаза. Это раздражало Александра. Он неоднократно просил Софию:

– Отправь своих надсмотрщиков вперёд! Мы с Тео вполне надёжная охрана.

Но София только смеялась и отрицательно качала головой:

– Мне они не мешают. Даже наоборот: защищают от слишком плотного ухаживания.

Как-то Александр попросил Софию рассказать о себе. Они были вдвоём в карете Александра. Тео сидел на облучке рядом с кучером. София помолчала, а потом грустно сказала:

– Я сирота.

– У тебя нет мамы?

– В 1462 году турки после долгой осады взяли приступом замок Поэнари, где находилась вся наша семья: я, мой маленький брат Михни, ему тогда исполнился всего лишь год, мама и отец. Когда стены пали, отец приказал открыть ворота, и со своими лучшими воинами бросился на врагов. В жестокой сече ему с несколькими телохранителями удалось пробиться сквозь плотную массу врагов и бежать. Мы наблюдали за боем из башни. Мне было тогда шесть лет. Но я всё помню, как если бы это происходило вчера. За отцом, окружая его, гналась лавина всадников, и мама решила, что ему не спастись. Она поцеловала меня, потом брата, попросила служанку сберечь нас, и бросилась из окна башни в бурные потоки Апри. Теперь эту речку так и зовут: «река принцессы».

– Твоя мама совершила грех самоубийства?

– В плену у турок её ждали только истязания и смерть. Она спасла свою честь и честь нашей семьи. Отец до сих пор любит её, и слёзы стоят у него в глазах, когда он смотрит на мамин портрет.

– Но ведь ты не полная сирота: у тебя есть отец.

– И он меня любит. Только у него уже другая семья. Корвин согласился освободить отца при условии, что тот женится на его родственнице. Папа Римский собирает новый крестовый поход против Османов, и отец, который единственный в Европе сумел противостоять туркам, нужен Папе, чтобы возглавить его. Для этого отцу предложили приехать в Рим к Папе и перейти в католичество. Отец очень переживает по этому поводу. Ведь православный ромейский народ надеется на него.

– Перейдя в католическую веру твой отец опять станет господарём Валахии?

– Возможно. Он на это рассчитывает. И Корвин будет ему помогать. При отце Валахия была экономически развитой, сильной, и самой честной страной. На площади в Тырговиште возле колодца стояла золотая чаша для питья. Каждый мог из неё напиться, но присвоить её не осмеливался никто. Брось на людной улице золотой, и через неделю найдёшь его на том же самом месте. Валахия стала единственная страной в мире, где не осталось ни одного калеки, ни одного нищего, ни одного вора. Народ отца любил. И любит до сих пор.

– Я много слышал о жестокостях твоего отца. Это правда? Тысячи уничтоженных трансильванцев? Посаженные на кол монахи? Впрочем, Штефан водэ почти разубедил меня.

– В большинстве случаев, это ложь. Отец жесток, но не более, чем все в этом мире. Он ненавидит зло, и если кто в Валахии совершал преступление, то его ждала верная смерть, будь он знатным вельможей, или священником, или монахом, или простым человеком. Корвин присвоил средства, выделенные Папой на крестовый поход, и чтобы обелить себя, выдвинул смехотворные ложные обвинения против моего отца в сношении с турками, а потом, когда возмутились все короли Европы, стал сочинять грязные истории о кровожадности и маниакальной жестокости моего отца.

София замолчала. Солнечные блики иногда прорывались через густую листву деревьев вдоль дороги и яркими вспышками освещали её лицо. А потом оно снова пряталось в тень. Только глаза её, словно зелёные зеркальца, блестели во мраке.

– София, я люблю тебя!

Она не ответила. Александр наклонился к ней и взял её пальцы в свои руки. Тонкие, длинные, они не были похожи на пальцы простолюдинки. Жёсткие, сильные от многочасовых упражнений с оружием, они не были и пальцами светской дамы.

Карету качало. София сидела, откинувшись на спинку сидения, оббитую мягким плюшем. Александр приблизил своё лицо к её лицу, коснулся щекой мягкой шелковистой кожи её щеки, вдохнул аромат её духов и вдруг, неожиданно для себя, прижался губами к её губам. Он почувствовал, как её губы шевельнулись в ответном поцелуе, но тутже София резким движением оттолкнула его от себя.

– Ты коварный соблазнитель, граф! Я не ожидала от тебя таких решительных действий.

– Мне казалось, что я перед тобой незрелый мальчик, а вовсе не соблазнитель, София!

– Ты хочешь сказать, что я зрелая дама? Неужели, я выгляжу намного старше своих восемнадцати лет? Наверно, фехтование и стрельба из лука действительно состарили меня. А сколько лет тебе, Александр?

– Двадцать два.

– Я совсем не знаю тебя, Александр, не знаю историю твоей семьи, историю княжества Феодоро. Расскажи мне обо всём. Просвети меня!

– Но это займёт много времени.

– Дорога длинная, и вовсе не обязательно каждую минуту стеречь меня, охотиться за мной, искать физической близости. Её не будет. И не только из-за моего целомудрия, хотя оно имеет место быть, но также из опасения за твою жизнь. Если ты посмеешь коснуться меня раньше, чем Церковь благословит нас, мой отец прикажет посадить тебя на кол.

Александр откинулся на спинку сиденья и гнев на мгновение опалил его лицо.

– Я наследник князей Феодоро. Мои родственники – знатнейшие люди Восточной Европы. Ни ты, ни твой отец не смеете мне говорить столь оскорбительные слова.

– Извини, Александр! Я вовсе не хотела тебя обидеть, просто, мой отец чрезвычайно подозрителен и суров. Мне бы не хотелось, чтобы между вами возникли какие-то разногласия, – сказала София, улыбнулась, и примирительно погладила Александра по руке.

Он ещё несколько секунд хмурился, но потом его лицо разгладилось, и в потемневших от гнева глазах появилась ответная улыбка.

– Я не авантюрист, не соблазнитель, как ты сказала. Я княжич. Мне не пристало соблазнять кого бы то ни было. Если я тебя поцеловал, даже попытался обнять, это не значит, что я посмел бы оскорбить тебя присменением силы.

– Мне нравятся твои слова, Александр! Теперь в твоём обществе я буду чувствовать себя намного свободнее.

– Неужели, ты мне не доверяла, считала меня способным на насилие?

– Прости, Александр! Мои глаза тебе доверяют, Моё сердце тоже. Но жизнь моя полна горького опыта, который заставляет меня быть подозрительной с каждым, даже с тобой.

Карету покачивало. Они сидели рядом, и на ухабах их тела соприкасались. Александр ощущал тепло её бёдер сквозь тонкую ткань шёлкового платья. Волнение опять сладостью наполнило его сердце.

– Расскажи о своей семье,– ещё раз попросила София.

– Мой род армянского происхождения, известный с десятого века. Уже в то время род считался знатным, а выходцы из него относились к византийской аристократии. Сирия и часть Анатолии в то время были областями Империи, граничащими с воинственными мусульманами. Самый выдающийся представитель нашей династии Феодор Гаврас родился в середине одинадцатого века в городе Арта фемы Колония. Когда в 1071 году византийцы были разбиты сельджуками в битве при Манцикерте, имперские войска ушли из восточных регионов Анатолии. Феодор Гаврас собрал отряд воинов и без помощи Константинополя освободил от мусульман Трапезунд, а потом очистил от них фемы Халдия и Колония. Император признал его правителем этих фем. В 1098 году мой предок начал войну против сына султана Хорасана Исмаила. В сражении у города Байбурта в Армении Феодор Гаврас попал в плен и погиб мученической смертью в Эрзеруме за отказ принять ислам. Православной Церковью он был признан мучеником и причислен к лику Святых. Гаврасы правили в Трапезунде до середины XII века, но были оттеснены от власти представителями императорской династии Комнинов. Одна ветвь семьи осела в Константинополе, другая играла не последнюю роль в Трапезундской империи. Представители третьей ветви, берущей начало от полководца Михаила Гавраса и принцессы Евдокии Комниной, создали независимое владение в Болгарии – деспотат Копривстицы. Четвёртая ветвь, к которой отношусь я, обосновалась в Таврике: сначала в Херсонесе, а потом, в 13 веке, не дожидаясь его полного упадка, мои предки создали княжество Феодоро. Его столицу, старинный готский город Майн Гаупф - Мангуп, они переименовали в Тео Дорос – «Господин земли Дори» Феодоро, что совпадает с именем основателя нашего рода святого Фёдора Гавраса. Мы, Гаврасы, находимся в родственных связях с императорскими династиями Комнинов и Палеологов, аристократическими родами Асанов, Цымблаков, черкесскими княжескими домами, а теперь, когда моя сестра вышла замуж за Штефана, то и с Господарями Молдовы.

– Корона не спадает?– спросила, усмехаясь, София.

Александр немного смутился:

– Прости, София, я был уязвлён твоими словами, и не удержался, восхваляя свой род.

– Я понимаю. А теперь можешь ещё похвастать своей страной, Феодоро.

– Княжество Феодоро – прекрасная жемчужина горной Таврики. В княжестве проживает около двухсот тысяч человек. Столица княжества – город Феодоро – самый неприступный, самый красивый город на земле. Великолепные дворцы, чистые широкие улицы, приветливые добрые люди…. Но самое выдающееся, самое важное в истории моей страны – обладание чашей Грааля.

– Чашей Грааля? Ты не шутишь? И где она теперь? В вашей столице?

– Спасая чашу от генуэзцев, мы вынуждены были спрятать её в тайной пещере. Когда угроза потерять чашу минет, мы опять вернём её в нашу столицу. Сейчас же вокруг Феодоро весьма неспокойно. Мы научились жить в мире с ближайшими соседями, но огромные империи – Орда на Севере и Османская империя на юге угрожают нашей стране.

– Они угрожают не только вам, но и всей Восточной Европе, всему христианскому миру.

– Я знаю. Именно поэтому нам необходимо объединиться перед лицом явных врагов, а не враждовать друг с другом. Запад предал христианский Константинополь. Несмотря на унию, заключённую в Феррари в 1444 году, несмотря на обещания и посулы, лишь отряд наёмников-генуэзцев под предводительством славного Джованни Джустиниани, да ещё небольшая группа венецианцев под предводительством байлона Минотто, волею судьбы, случайно оказавшаяся в Константинополе, до конца выполнили свой долг. Боюсь, после этого предательства Запада, недоверие к нему в сознании православных останется на века.

– Сейчас мы находимся на территории Священной Римской Империи. Разве Империя не является символом объединённой Европы?

– Нынешний император так называемой Священной Римской Империи Фридрих Третий из германского рода Габсбургов, проживает в Вене, а не в Риме, объединяет вокруг себя, в основном, германские земли. Он является выборным императором, не имеющим никакого влияния не только за пределами Империи, но даже внутри её. Его постоянные войны с королём Венгрии Матиашем Хуньяди ни к чему хорошему не приведут. По крайней мере, они не позволяют пока говорить о Единой Европе, способной противостоять экспансии Османов,- сказал Александр.

– Но по договору 1463 года Фридрих Третий сохранил за собой титул короля Венгрии, к тому же, он и его наследники получили право занять венгерский трон, если Матиаш умрёт, не оставив прямого наследника. Конечно, это маловероятно, так как Матиаш на 20 лет моложе Фридриха. Но договор дал возможность Матиашу короноваться в 1464 году. Теперь вполне возможно объединение Венгрии с Империей. Хотя, скорее всего, императором станет именно Корвин,- ответила София.

– Ты живёшь в Венгрии. Расскажи, пожалуйста, об этой стране и её короле,- попросил Александр.

– Не думаю, что я много знаю, но кое-что известно всем. Корвин начинал как вполне демократичный король. Теперь с каждым годом всё явственнее его самовластные устремления. Если сначала весь народ надеялся на молодого короля, называл его Матиаш Справедливый, потому что король боролся с коррупцией, всевластием баронов, укреплял суды и налоговые органы, правил, опираясь на Совет, то теперь очевидно, что он стремится стать основателем новой династии, а потому самонадеян и властолюбив. Для представителей законных династий Европы он - выскочка, сын обычного рыцаря из захудалой Валахии. Это приводит Матиаша в ярость. Он готов силой оружия добиваться того, что другие получали по праву рождения. Впрочем, Матиашу сейчас всего 31 год. Что будет дальше, покажет время.

– Корвин - родовое имя Матиаша?

– Нет, это или название его родового гнезда в деревне Corvino vico, или просто прозвище, данное ему итальянскими гуманистами в честь известного древнеримского рода. Ведь после армии второй заботой Матиаша является искусство. Сейчас в Будде нашли пристанище многие художники, архитекторы, философы из Италии. Стараниями скульпторов из Далмации и Тосканы, королевские здания в Буде и Вишеграде превратились в прекрасные дворцы. Буда стала столицей, городом, достойным того, чтобы быть резиденцией королей. Но главное богатство и слава Корвина в его библиотеке. Лишь библиотека Ватикана больше. Корвин скупает книги по всей Европе. А с этого года в Венгрии книги печатают. Многие книги из пергамента, с шелковым переплетом, позолоченными серебряными пряжками. При королевском дворе всегда живут около тридцати живописцев, опытных мастеров по переписке книг. Сводчатый потолок библиотеки изображает небесный свод: на нем созвездия звезд отмечают важные события в жизни короля.

– Как Корвин строит свою армию?

– Король имеет регулярную «чёрную» армию в 40 тысяч человек. При необходимости, король созывает ополчение. Большая часть налогов идёт на содержание армии. Но денег всё равно не хватает, и поэтому, армия кормит сама себя во время военных походов.

Карета остановилась. Открылась дверь, и в карету заглянула Матрёна, служанка Софии.

– Молодой человек! Нельзя оставаться наедине с молодой, незамужней девушкой. Уж извини, но я должна к вам присоединиться.

Схватившись за поручни, она взобралась в карету и тяжело опустилась на большой сундук напротив Александра и Софии. Карета тронулась. В окошко спереди заглянул Тео и иронично ухмыльнулся.

– Сидение у вас жёсткое,– сказала Матрёна недовольно.

– Это не сидение, а сундук с вещами. У него две крышки. Одна откидывается и образует вместе с задним сидением двуспальную кровать. Очень удобно в дороге.

– А у нас для вещей отдельный воз. И спальных мест нет,– сказала София. – Приходится всё время сидеть.

В присутствии Матрёны разговор постепенно пресёкся. За окном стена подступающих к самой дороге деревьев, покачиваясь, уплывала назад. Александр прикрыл глаза, и сквозь ресницы любовался Софией. Высокая шея, тонкие чувственные крылья носа, ослепительная зелень глаз наполняли его сердце сладостным волнением. На какое-то мгновение ему вдруг стало тесно в карете, тесно в этом мире. Жажда взрыва, жажда свободы! Расправить бы руки – крылья, взмахнуть блистательным мечом, окунуться в бездну пространства. И пусть летят в лицо с бешеной силой первые осенние листья, пусть ветер рвёт волосы, а потом яркие звёзды ударят в глаза своими ослепительными неземными лучами. Чтобы вырвалась душа из тесной клетки тела, чтобы вознеслась она навстречу солнечному ветру. А рядом пусть будет она, София.

Круп коня с сидящим на нём вооружённым слугой Софии, на миг заслонил окно кареты. И от внезапной темноты Александр очнулся.

Мерно и глухо из-за падающих осенних листьев, стучали копытами кони по утоптанной дороге. Спала Матрёна, опершись о шёлковую подушку, дремала София, прислонившись к окну. Александр глазами пил её образ, наполнял им сердце, чтобы помнить всю оставшуюся жизнь. Сколько ему осталось? Впереди вечность? Или миг? Этого не знал никто. Кроме Бога. Но есть ли Бог? Погрузишься в себя – кажется, есть. Взглянешь на окружающий мир – нет его нигде. Только солнце, небо, лес, дорога.

Глава 7. Рыцарский турнир.

Вечером в пятницу копыта лошадей застучали по мощёным улицам Буды. Александр попрощался с Софией, и она поехала к дому отца.

Друзья остановились в ближайшем постоялом дворе. Свободных мест не было, но за внушительную плату хозяин предоставил им одну из своих собственных комнат. Во время ужина Александр обратил внимание, что весь народ какой-то возбуждённый. Василий, выполнявший обязанности переводчика, спросил об этом слугу, принёсшего ужин. Тот охотно объяснил:

– Польский король Казимир IV Ягеллончик, его сын, Владислав, принявший корону Богемии после смерти чешского короля Йиржи Подебрада, и Габсбурги упустили свой шанс покончить с нашим королем, окруженным во Вроцлаве значительно превосходящими силами. Короля спасло то, что враги переоценили его силы, а наша армия сумела перерезать маршруты снабжения польской и богемской армий. Завтра в субботу по этому случаю праздник. Состоится турнир на звание лучшего рыцаря Венгрии. Награда – рыцарский орден Святого Георгия и премия в тысячу флоринов. Папа Сикст IV дал своё высочайшее разрешение на проведение турнира. А господа разве не на турнир прибыли в Буду?

– Да-да, на турнир,– сказал Василий по-венгерски и перевёл Александру весь разговор.

Александр и Тео переглянулись.

– Это тебе шанс,– сказал Тео. – Победи в турнире, и понравишься будущему тестю.

– Ты прав! Иначе я вообще не представляю, как мне перед ним появиться. Василий, иди во дворец и заяви меня на бои как графа Алекса из Феодоро. Отнеси на площадь мой штандарт с гербом и сообщи герольдам мою родословную. Узнай, где будет проводиться турнир. Мне крайне важно победить. Завтра будет очень ответственный для меня день.

– Доспехи у тебя боевые, а на турнир рекомендуется надевать именно турнирные доспехи. У них выше пояса сталь значительно толще, правда, они и тяжелее раза в два,– сказал Тео, когда Василий ушёл.

– Ничего, сделаем ставку на быстроту, хотя, жаль мять новый доспех. Ещё я не совсем уверен в коне.

– Ты же не имеешь в виду наших тягловых лошадей? А два боевых рыцарских коня из конюшни Штефана – вполне достойные и обученные звери. Конечно, это не дестриэ. С дестриэ мы бы полгода добирались из Флоренции до Венгрии. Настоящий рыцарский конь больше 1000 шагов вообще пробежать не способен, да и три четверти пуда овса на коня в день – слишком обременительно возить с собой. Впрочем, наши молдавские кони не хуже испанских. Они не боятся ни крови, ни выстрелов, и приучены ударом груди опрокидывать людей и коней. Да и конские доспехи для них имеются на крыше кареты.

– Я знаю, что для боя наши молдавские кони вполне сгодятся, но справятся ли они в лобовой сшибке с гигантскими дестрие, когда вся сила удара ляжет на задние ноги? Ведь рыцарский поединок - это особая наука, которой и коней надо учить не один год. В конце концов, если конь не выдержит, буду сражаться пешим.

На следующее утро друзья плотно позавтракали, и в сопровождении слуг поехали за город, где на обширном поле были сооружены постройки для проведения турнира. Свободных мест для простых горожан уже не осталось. Для знатных зрителей организаторы отвели специальные трибуны, оборудованные навесом от солнца и деревянными лавками для сидения. Развевались флаги с гербами немыслимых расцветок. Слуги устанавливали шатры для рыцарей – участников поединков. Ион и Василий занялись установкой шатра, разборкой доспеха, а Александр и Тео пошли представиться организаторам турнира.

Утреннее солнце отражалось в блестящей ленте Дуная. Далеко внизу через реку был перекинут плавучий мост, а на противоположном берегу, покрытые дымкой, виднелись невысокие дома Пешта.

Появился король Матиаш Корвин в окружении большого отряда телохранителей.

Молодое лицо короля с ниспадающими на плечи тёмными волосами, резкими чертами и крупным носом дышало честолюбием и монаршей волей. С королём на места под гербом Венгрии – рассечённым надвое щитом с бело-красными полосами в левой части и серебряным крестом над зелёными холмами в правой, прошли лишь несколько ближайших телохранителей. Остальные стали широким каре позади мест, отведенных для баронов и знатных гостей. Рядом с королём села его жена Каталина, дочь Йиржи Подебрада, бывшего короля Чехии, регента Моравии.

Среди баронов и их жён Александр увидел Софию. Она разговаривала с красивой молодой женщиной, которая, проходя мимо короля, перебросилась с ним несколькими фразами. Звонкие девичьи голоса долетали до ушей Александра, но венгерских слов он не понял. «Наверно, родственница», подумал он.

Порядок проведения турнира – джостры, и его правила друзьям попытался объяснить один словоохотливый нотарий, плохо говоривший по-валашски. Александр, едва сам владевший валашским языком, махнул в раздражении рукой и отошёл, так ничего и не поняв.

Времени до первого боя Александра было предостаточно. У вездесущих торговцев друзья купили десяток тупых турнирных копий и мечей. Мечи выбирал Тео. Он их сгибал, стучал друг об друга и, наконец, удовлетворённый, взял под мышку. Появился Герольд в высокой заломленной шапке и с хоругвью короля в руках. Его голос долетал до каждого, но Александр и Тео по-венгерски не понимали ни слова.

Сначала прошло торжественное шествие разодетых в разноцветные одежды и доспехи участников турнира. Слуги несли гербы, флаги, хоругви. На шлемах рыцарей развевались плюмажи.

Рыцари ехали на рыцарских конях: фризах, баварских ротталерах, на великолепных и быстрых, хоть и не таких тяжёлых, андалузцах. Те, кто победнее, шли пешком. Александр и Тео в шествии участия не принимали. Доступ на ристалище охраняли сержанты.

Потом зрелище началось. Сначала был разыгран спектакль. С одной стороны поля за пределами обнесённого палисадой ристалища, показались боевые повозки. С другой - группа всадников. Повозки выстроились фронтом, возчики быстро распрягли коней, повозки пристегнули друг к другу цепями, на лошадей вскочили возчики с лёгким вооружением, и встали по флангам. Высокие борта повозок укрывали затаившихся там воинов. Конница на противоположном конце поля пришла в движение. Сплошная лава вооружённых копьями и мечами всадников "Чёрного войска" ринулась на повозки. Из амбразур повозок, высунулись аркебузиры, между повозок засуетились пушкари, задымили фитили.

Залп прозвучал так неожиданно и громко, что многие женщины на поле завизжали от страха. Поле укутал тяжёлый чёрный дым. Залп оказался холостым, и атакующие всадники, подъехав к повозкам, метнули копья с тупыми наконечниками. Но они никого поразить не могли, так как борта повозок были выше всадников, и копья летели не прицельно, по слишком высокой траектории. Навстречу атакующим полетели стрелы с тупыми концами. Сверху, с повозок, всадников разили копейщики, алебардщики.

Осознав бессмысленность атаки на сплошную стену из толстых досок, всадники повернули коней. И тут на них с обоих флангов обрушилась лёгкая кавалерия из пересевших на коней возчиков. Спины удиравших всадников исчезли за ближайшим холмом. Ни одного неподвижного тела на поле не осталось. Несколько человек, которых алебардщики стащили крюками с лошадей, под смех и улюлюканье зрителей бегали по полю, пытаясь поймать возбуждённых скакунов. Обошлось без жертв.

– Я слышал, русские называют такие сооружения из повозок, «гуляй поле» или «гуляй город». Под Варной в 1444 году янычары в опорный пункт своей обороны превратили заграждение из больших повозок – табор,– заметил Александр.

– До чешских гуситов, русских и турок подобной тактикой владели скифы, печенеги, а потом половцы,– ответил Тео. – Военный строй печенегов состоял из отдельных отрядов, построенных в виде клина. Между отрядами устанавливались телеги. Сзади телег стояли резервы. Если противник атаковал, печенеги ставили телеги в круг, накрывали их бычьими шкурами и оттуда отбивали атаку. Через узкие извилистые проходы между возами печенеги делали неожиданные вылазки, а потом уходили назад. От печенегов и русы переняли эту тактику, а уже через много столетий об этом вспомнили гуситы.

– Сам я до сегодня никогда не видел «гуляй поле» в действии. Даже затрудняюсь сказать, как его можно одолеть. С падением Константинополя утерян секрет греческого огня, который легко мог поджечь эти повозки. Наверно, надо просто обогнуть повозки и ударить сзади,– сказал Александр.

– Секрет истинного греческого огня утерян, но есть его заменители. У турок, например. А тактика… Обычно, повозки ставят кругом в два и более ряда, так что огибать их бессмысленно. Думаю, надо подтягивать артиллерию и бить по повозкам до тех пор, пока от них не останутся одни щепки. Или подвезти к ним вплотную на крупах коней лёгковооружённых пехотинцев, чтобы те прорывались за линию обороны мечами.

Тем временем на поле начались бои между отдельными отрядами «Чёрной армии» короля, состоящей из простолюдинов. Победители торжественно проходили или проезжали мимо Матиаша, и тот приветливо махал им рукой.

– Тебе пора одеваться, княжич. Скоро начнутся поединки рыцарей,– сказал Тео.

Возле готового шатра стоял полностью одетый в броню конь. Александр вошёл в шатёр, и Василий с Ионом начали одевать его в доспехи для боя.

В это время на поле начались соревнования рыцарей. Молодые рыцари показывали искусство владения конём и оружием, скакали вдоль трибун, на всём скаку поражали цель или поднимали копьём дамские платочки. На каждый удачный удар, трюк, трибуны реагировали восторженными криками. Но больше всего зрители ценили великолепный внешний вид, плюмажи и гербы рыцарей, и при виде наиболее богато одетого рыцаря, раздавались восхищённые крики и аплодисменты.

– Что-то я не понимаю, здесь выигрывает самый разряженный паяц или самый сильный боец?– не выдержал Александр, наблюдая за соревнованиями через откинутый полог шатра.

Наконец, игры закончились. Начались бои. Вскоре герольд прокричал его имя, и княжич сел на коня. В левой руке он держал щит, правая рука сжимала копьё с куртуазным наконечником в виде короны. На боку висел тупой меч. В щель шлема Александр увидел, как герольд дал сигнал, и тогда он пришпорил коня. Всадники помчались навстречу друг другу вдоль барьера. Лёгким движением щита, Александр пустил копьё противника вскользь, и тут же ударил своим копьём в открывшееся на мгновение плечо рыцаря. Рыцарь рухнул на землю. Он не поднимался, пока его слуги не подбежали к нему, и не сняли с него салад. Открыв глаза, молодой человек посмотрел на подъехавшего Александра с ненавистью. Александр пожал плечами и отъехал. Герольд объявил его победу.

Обычно, после победы, рыцари подъезжают к своим дамам сердца, и те дарят им на память что-либо из своей одежды, но Александр, почему-то, постеснялся обратиться к Софии. Он лишь молча поднял руку в знак победы, и, под одобрительный гул толпы, отъехал к своему шатру.

Потом были второй, третий, четвёртый, пятый соперники. Легко и просто удавалось Александру достичь победы за несколько заездов ловкими ударами в голову, шею или тело противника. Ломались копья, и после пяти сломанных копий по оценке рейтинга ударов герольд объявлял победу Александра. Ему теперь принадлежали кони, а также оружие побеждённых.

Одного рыцаря Александр выбил из седла, но тот удачно приземлился на ноги и стоял с мечом наизготовку. Тогда Александр легко соскочил с коня, и пошёл навстречу противнику. Сблизились. Противник нанёс удар мечом сверху. Княжич вскинул правую руку с мечом, принимая удар противника на клинок плашмя и вскользь, а когда меч рыцаря скользнул по лезвию клинка на щит слева, Александр сверху, используя вскинутую руку для маскировки замаха, поразил противника в правую ключицу. Потом он сделал шаг в сторону, и ударил ещё раз в основание шеи противника уже с левой стороны. Удары Александры были столь сокрушительны, что при применении боевого оружия, а не куртуазного, вполне могли решить исход сражения.

Арбитры и нотарии тщательно фиксировали удары, занося их в специальный реестр. Завершающим, третьим ударом справа княжич снёс навершие шлема рыцаря – фигуру летящего орла. Герольд объявил победу Александра. Как понял Александр во время «разговора» с нотарием, критерий ценности удара - высота. В шлем - великолепно, в шею - похуже, но тоже хорошо. А ниже пояса - позор, это запрещено! Приоритет отдают самому искусному рыцарю, чей "рейтинг" ударов наиболее высок. Он и получит обещанную награду. Впрочем, поощрялось и славное второе место.

Александр после каждой победы возвращался в шатёр, не снимая доспех, ложился на расстеленную волчью шкуру отдохнуть, расслабиться перед новым поединком.

– Я совсем не слежу за поединками. Как там, есть сильные соперники, или все детки мадьярских баронов, годные лишь на то, чтобы обхаживать придворных дам? – спросил он у подошедшего Тео.

– Есть несколько человек – серьёзные рыцари. Но самый искусный среди них – рыцарь без имени с забралом в виде лика дьявола. Не знаю, удастся ли тебе с ним справиться. Великолепный мастер. Он уже выиграл несколько очень серьёзных поединков. Ему не так везёт с соперниками, как тебе. Думаю, очень скоро вы встретитесь.

– Хорошо. А то я отдыхаю, сам не знаю от чего. Совсем не устал. Вот поесть бы не мешало.

Василий тут же подал Александру холодную свиную ногу. Княжич поел мясо, запил чистой водой и почувствовал новый прилив сил.

Опять вызов. Княжич спокойно сел в седло и выехал на ристалище. Трибуны встретили его одобрительным гулом. Напротив, в седле с высокой лукой сидел плотный рыцарь. Александр не очень разбирался в геральдике, и не понял, кто перед ним.

По третьей команде герольда Александр пришпорил коня и помчался навстречу очередному противнику. От мощного удара копья разлетелись в щепки. Второй заезд, третий. Ни одного попадания. Ломались копья о щиты, но ни у кого из противников ещё не было ни единого очка. После пяти сломанных безрезультатно копий надлежало биться мечами. Александр вытащил меч и повернул коня навстречу противнику. Сошлись у середины барьера. Натянув поводья, Александр ударил вертикальным ударом сверху вниз, потом резко оттянул меч и раскрутил его перед собой в виде сверкающего щита. Противник вставил в это кольцо свой меч, осыпая Александра короткими искрами калёного металла. Удар следовал за ударом. Александр старался опережать противника, наносить удары первым, чтобы заставить противника перейти к обороне. Наконец, он почувствовал, что соперник не успевает за ним, что его удары хоть и мощные, но не такие стремительные. Скорость и реакция Александра постепенно побеждали. Наконец, изобразив рубящий навесной удар сверху, Александр внезапно остановил летящий меч над выставленным щитом противника и резко развернул его, переводя по дуге в горизонтальное положение. Лезвием меч проник за защиту, и полоснул соперника по шее слева направо. И тут же, перебросив меч на другую сторону от головы противника, Александр нанёс внезапный горизонтальный удар по шлему справа. Соперник покачнулся и, оглушённый, выронил меч.

Герольд остановил поединок. Трибуны бурно ликовали. Александр подъехал к трибунам и склонился перед зрителями в глубоком поклоне. Король и королева приветливо помахали ему рукой. София с её подругой что-то кричали ему, но Александр из-за шума их не слышал. Он ещё раз поклонился зрителям и отъехал к своему шатру.

В шатре Василий снял с княжича шлем, отстегнув крючья, протёр его вспотевший лоб намоченным в воде платком и спросил:

– Хватит ли у тебя сил, княжич, выдержать этот марафон?

– Не сомневайся, Василий! Сил у меня полно. Хватит ли умения для встречи с рыцарем в маске дьявола – вот это вопрос.

В это время с трибун донёсся оглушительный рёв. Вошёл Тео.

– Что там произошло?– спросил Александр.

– Рыцарь без имени в маске дьявола сразил очередного соперника. Теперь вас осталось двое. Готовься, княжич! Бой будет нелёгкий. Ни силой, ни скоростью, ни мастерством тебе этого рыцаря не победить. Попытайся добиться победы хитростью. Вспомни, чему тебя учили тренеры по фехтованию. Может, найдёшь хитрый приём.

– А что за герб на щите у рыцаря?

– Герба нет. Есть свернувшийся в кольцо дракон и надпись: «О, как милосерден Господь!»

– И что это означает?

Теодорик пожал плечами. Василий сказал:

– Где-то я раньше этот знак видел. Кажется, так когда-то отмечали себя люди, принадлежавшие к тайному ордену, боровшемуся с турецкими султанами. Целью ордена было убийство султана Мурада Первого. Убить султана удалось только в день битвы на Косовом Поле, когда князь Милош проник в лагерь турок под видом дезертира и заколол султана прямо у него в шатре. Князь был казнен по приказу нового султана Баязида. С ним казнили и всех пленных сербов.

– Ты не прав. Сербский князь Милош Облич, убивший султана Мурада, имел на своём щите солнце с 12 лучами, символизировавшими 12 членов ордена,– сказал Александр.

– А мне почему-то кажется, что символом того ордена был дракон, топчущий полумесяц на фоне креста,– сказал Тео.

В это время герольд прокричал имя Александра. Княжич с помощью Василия надел шлем, вышел из шатра и легко вскочил в седло. Теодорик похлопал коня по покрытому попоной поверх листов железа крупу и напомнил Александру:

– Возьми себя в руки, контролируй свою ярость, иначе она погубит тебя. И ещё: помни, колющие удары мечом запрещены.

– Ты серьёзно?

– Сам только что узнал. Тот венгр – нотарий ничего толком не объяснил.

Александр дал коню шпоры и выехал на позицию. Солнце клонилось к закату. Его багровый диск был кровав. Кровавым светом солнце окрасило Дунай, и река превратилась в пылающий поток, который омывал высокую гору с неприступной крепостью на её вершине.

Буда – прекрасный град молодого честолюбивого короля Венгрии – оплот христианства перед лицом огромной и непредсказуемой империи Оттоманов.

Знак герольда. Пала верёвка с флажками, преграждающая путь. Шпоры вонзились в бока скакуна. Конь с места рванулся в карьер. Замерли трибуны. И лишь конский топот сокрушал тишину.

Навстречу Александру на огромном дестриэ нёсся мощный всадник. Его широченные плечи, окованные железом с железными цветами на плечах, казались настолько широкими, будто всадник надел черкесскую бурку.

Ярость полыхнула мрачным пламенем в душе Александра, сметая все сомнения, тревоги, затаённый страх. Только пламенеющая ярость.

Александр не пытался обмануть соперника. Он нацелился прямо в грудь рыцарю, будто собирался насквозь пробить щит, оплетённый кольцом дракона. Страшен был прямой удар. Вдребезги разлетелись копья. Не выдержал удара конь Александра, и рухнул на землю. Но Александр, благодаря лёгкости боевых доспехов, сумел быстро высвободить ноги из стремян, спрыгнуть с коня. Конь поднялся, и в ужасе понёсся по полю.

В отчаянии, Александр повернулся к противнику, но с облегчением увидел, что у того оборвался ремень стремени, и всадник также сполз с коня, чтобы не упасть. Александр выхватил меч, перешёл на другую сторону барьера и пошёл навстречу своему сопернику.

Противники сошлись. Меч встретился с мечом. Александр сразу почувствовал знакомую руку, узнал своего обидчика, унизившего его в Венеции. Полыхающая ярость превратилась в пожар. Заблистали мечи багровым пламенем в лучах заходящего солнца. Стук мечей был как звон колоколов при пожаре. Гнев слепил Александра, мешал ему думать, но, вспомнив слова Тео, отчаянным усилием воли княжич начал тушить свой гнев, возвращая голове трезвость мысли.

Безупречная реакция, страшная сила и жёсткость противника привели Александра в замешательство. Блистание мечей не становилось медленнее. Пытаясь опережать противника в нанесении ударов, Александр на мгновение увлёкся и пропустил финт. Лезвие меча противника вдруг оказалось прямо перед глазами с горизонтальным секущим ударом. Александр нырнул под лезвие и попытался ударить снизу. Опять меч встретился с мечом.