Мара

13

Мара лежала на своей нижней полке в полудреме, слушая веселую болтовню девушек. Сегодня был выходной, и они решили посвятить его походу по магазинам.

— Почему бы тебе не пойти с нами, Мара? — спросила Перла.

— Да нет, я что-то неважно себя чувствую, — ответила Мара, хотя причина была совсем в другом: она стеснялась своей старой потрепанной одежды на фоне их модных туалетов.

Кроме того, существовала и еще одна причина, по которой она не могла присоединиться к ним. Сегодня в два часа она должна была подписать контракт с мистером Сэмом.

Несмотря на свое возбуждение по этому поводу, она ничего не сказала девушкам, боясь, что они решат, будто она хвастается. Единственным человеком, которого она посвятила в свои планы, был Джоко.

Джоко поймал ее вчера на выходе из женской гримерной.

— Итак, ты выиграла? — приветствовал он ее.

Она изобразила удивление.

— Выиграла? Что ты имеешь в виду?

— Не вздумай притворяться, я же знаю, что ты подписываешь контракт с мистером Сэмом завтра в два часа, — он улыбался со своей обычной иронией.

— Откуда ты узнал?

— О, у меня есть свои источники. Как насчет праздничного обеда в городе?

Мара грустно покачала головой.

— Мне нечего надеть.

Его глаза сверкнули:

— Ух! Да ты меняешься! Наконец-то ты заговорила как нормальная женщина.

Мара уставилась на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Да так, ничего. Я могу одолжить тебе…

— У меня есть деньги, только я не хочу их тратить.

— Если ты хочешь стать звездой, ты должна и одеваться как звезда. — Он внимательно изучал ее. — Почему бы нам не пройтись перед обедом по магазинам? Я попрошу у мистера Сэма машину и шофера. Я умею водить машину!.. но не достаю до педалей.

Мара засмеялась.

— Хорошо. Но я не стану тратить много денег.

— Обещаю, что мы не подорвем твой бюджет. Я заеду за тобой в десять. Пройдемся по магазинам, пообедаем, и ты успеешь вернуться обратно ко времени подписания контракта.

Как только девушки удалились, Мара встала и направилась за водой. Тщательно вымыв волосы, она вышла на улицу, чтобы высушить их на солнце. Все ее мысли были только об одном — о контракте с мистером Сэмом. Она до сих пор не могла поверить в это. И тут ей стало страшно: уж слишком все удачно складывается, а вдруг это только злая шутка судьбы?

Будто дьявол услышал ее мысли! Кто-то грубо схватил ее за волосы и потянул назад. Мара охнула и в ту же секунду увидела лицо Лео. Его глаза лихорадочно блестели, а ядовитый смех заставил ее сердце сжаться от страха.

— Смотри, как просто сломать тебе шею, — прошипел Лео, схватив ее за горло, — одно легкое движение — и с тобой покончено! Затем настанет очередь Джоко. Я раздавлю этого недомерка как муху. Пока это всего лишь предупреждение. И не слишком зазнавайся по поводу своего контракта! Я с такой же легкостью могу лишить тебя его, как и помог получить…

Через секунду Мара была уже одна.

Она сидела, похолодев от ужаса. Что значили слова Лео? Почему он сказал, что помог ей получить контракт? Это неправда! Она заслужила сольный номер. Но зачем он солгал? И почему так долго ждал момента, чтобы унизить ее?

Она вся тряслась от озноба, хотя на улице стояла жара. Сцена, пережитая несколько минут назад, была ужасна. Но в то же время Маре стало стыдно за свой страх. Она ведь всегда считала смелость одним из главных своих достоинств. Постепенно отчаяние сменилось злостью. Как посмел Лео дотрагиваться до нее, осыпать угрозами, лгать ей? Почему он не оставит ее в покое?! Он ведь не пытался затащить ее в постель, даже поцеловать… Что все это значит? Может, он и впрямь сумасшедший, как считают многие в цирке?

Час спустя за Марой на машине мистера Сэма приехал Джоко. За рулем сидел тот немой великан Лобо, который держал канат во время просмотра Мары. Он широко улыбнулся Маре и открыл перед ней дверцу.

Джоко внимательно выслушал взволнованный рассказ Мары об угрозах Лео, но, к ее удивлению, не придал им никакого значения.

— Не бери всю эту чушь в голову, Мара. Успокойся и наслаждайся жизнью. В том, что это Лео помог тебе получить контракт, я сильно сомневаюсь. Ты была просто великолепна на просмотре! Даже меня удивила.

Всю дорогу до Индианаполиса Джоко болтал без остановки, рассказывая Маре о том, как стал клоуном.

— А почему ты не пошел работать к «Барнум энд Бэйли»? — спросила Мара. — Я слышала, все клоуны мечтают заполучить у них место.

— У них полно клоунов, а я не хотел быть одним из многих, работая по десять представлений в день. Здесь же я звезда. Лучше быть большой лягушкой в маленьком болотце. Учти это. Но не думай, что сегодня определяется вся твоя жизнь. Послушай-ка, давай я просмотрю твой контракт с мистером Сэмом? Мистер Сэм человек честный, но все-таки бизнесмен. Его стандартные контракты всегда выгодны одной стороне. Они дают много прав цирку, но не артисту.

Мара, вдруг пораженная одной мыслью, не ответила ему. Этот контракт… Как же она подпишет его, если не умеет писать? Она не может поставить просто крестик, это будет слишком унизительно!

— Эй, Мара! — окликнул Джоко. — Что случилось?

Мара взглянула на шофера. Хотя Лобо никому не сможет рассказать об этом, поскольку он немой, она все равно понизила голос.

— Я не умею читать и писать, — прошептала она.

Джоко присвистнул.

— Господи, как же я сам не догадался об этом? Как могла цыганская девочка этому научиться? Послушай, ты должна запомнить всего три буквы: M, А, Р — потом опять А. Я научу тебя этому до двух часов.

— А как быть с фамилией?

— Никакой фамилии. Мара — и все.

Мара с облегчением улыбнулась:

— Спасибо тебе, Джоко. Ты и Кланки — мои единственные друзья. Когда-нибудь я отплачу вам той же монетой.

— Ну, я в общем-то не против. В отличие от бедной Кланки, я думаю, этот момент наступит очень скоро.

Зная, что Джоко в курсе всех сплетен, Мара хотела поменять тему разговора, но неожиданно для себя спросила:

— Что ты имеешь в виду? Почему Кланки бедная?

— Да из-за этого кретина, который свел ее с ума. Он уходит из цирка. Труппа Клински заключила контракт с братьями Лэски. Мистер Сэм рвет и мечет. Это уже пятый номер за год, который перекупают Лэски.

— Ты уверен в этом?

— Еще бы! Этот чертов Джонни женится на одной из девиц Клински. На самом деле это везение для Кланки, жаль только, что она так не считает.

Мара вздохнула.

— Ей будет очень тяжело. Почему женщины так страдают по вине мужчин? Я-то никогда не позволю себе переживать из-за мужчины!

— Не зарекайся, Мара. Когда ты влюбишься в кого-нибудь, ты станешь такой же, как все. Над тобой будут властвовать чувства. Я только надеюсь, что твой избранник будет достоин тебя.

Мара как раз решала, расценивать это как комплимент или нет, когда машина остановилась возле магазина с очень красивыми витринами. Шофер помог Маре выйти из машины.

— Жди нас здесь, Лобо, — скомандовал Джоко.

«Как будто он всю жизнь отдает приказы, — подумала Мара. — Хотя почему бы и нет?» Недавно Мара спросила у Кланки, кто такая няня, и узнала, что это воспитательница богатых детей.

Несмотря на июньскую жару, в магазине царила прохлада. К удивлению Мары, одежды в помещении не было — лишь мягкие диваны и кресла. Высокая стройная продавщица, любезно улыбаясь, пригласила их присесть. По тому, как она называла Джоко лордом Денисоном, Мара заключила, что они знакомы и Джоко не раз бывал здесь.

— Моя подруга хотела бы приобрести что-нибудь из повседневной одежды, попроще, но со вкусом, — сказал он продавщице. — Ей также нужны всякие мелочи — белье, чулки, шарф, туфли.

Мара уставилась на него, пораженная.

— У меня нет таких денег, Джоко… — зашептала она.

— Не беспокойся. Цены здесь весьма умеренные, — ответил он так же тихо.

Джоко посмотрел на продавщицу.

— Миссис Эдуардо пусть запишет расходы на мой счет.

— Конечно, лорд Денисон. Любое ваше слово…

— И мы очень торопимся, — перебил он ее.

После того как она удалилась, Джоко посмотрел на Мару.

— Как ты уже поняла, я здесь завсегдатай. Продавщицы думают, что я настоящий лорд, поэтому и проявляют максимум учтивости.

Мара несколько секунд обдумывала его слова.

— Я не хочу никого обманывать. Я не делала этого с тех пор, как покинула кумпанию.

— Ах, Мара, ты просто прелесть! Здесь нет никакого обмана. Я оплачу чек, а потом ты вернешь мне деньги.

— А если я не смогу вернуть их? Что, если Лео настроит против меня мистера Сэма?

— Поверь мне, этого не случится! — он улыбнулся и стал похож на озорного мальчишку. — Кроме того, я просто убежден в твоем успехе.

В зал вернулась продавщица, неся на плечиках платья. Полчаса спустя Мара стала обладательницей двух новых платьев — она, которая в жизни не имела даже приличной юбки! По настоянию Джоко она приобрела еще две блузки, модную облегающую юбку, нижнее белье и пару шелковых чулок, в которых ее ноги казались необычайно стройными.

Взглянув на свои старые вещи, доставшиеся еж от Берти, Мара решила побыстрее избавиться от них. Когда они с Джоко вышли на улицу, она выбросила их в первый попавшийся мусорный ящик.

Мара — в муслиновом платье с заниженной талией (как уверяла продавщица, являющемся последней новинкой сезона), в чулках, на высоких каблуках — была просто бесподобна. Она была очень довольна покупками, особенно после того, как узнала, что цены не такие уж высокие, но никак не могла простить Джоко, что он не дал ей купить яркое красное платье, которое ей так шло.

— Для нас — только лучшее, — произнес Джоко, когда Мара обратила внимание на фешенебельность ресторана и учтивость швейцара, распахнувшего перед ними дверь.

И здесь Джоко снова был встречен очень любезно, и, наблюдая, как он пробегает глазами меню, Мара подумала, нет ли тут чего-нибудь еще, кроме преклонения перед его фальшивым титулом.

Их появление в зале обратило на них взгляды посетителей, сидевших за соседними столиками, и вызвало перешептывания, но Мара решила не придавать этому значения.

— Я пригласил одного человека выпить с нами кофе, — вдруг произнес Джоко. — Думаю, ты найдешь его интересным.

Хотя все блюда, принесенные вышколенным официантом, были Маре незнакомы, она не могла не признать, что еда в ресторане действительно великолепная.

«Когда разбогатею, буду обедать только в ресторане», — подумала она. Покончив с едой, Мара со вздохом удовлетворения откинулась на спинку стула.

— Все было ужасно вкусно! — сказала она.

— Хочешь заказать десерт?

Мара широко раскрытыми глазами поизучала меню, потом попросила Джоко прочесть его ей и наконец выбрала шоколадный кекс и шоколадное мороженое. Джоко от десерта отказался, попросив себе только кофе. Когда Мара покончила с кексом, он достал листок бумаги и ручку и положил их перед ней.

— Время занятий, Мара. Это очень просто, только следи за моей рукой.

Маре, однако, не показалось, что это так уж просто. Хотя она в свое время привыкла незаметно проникать в карманы гаджо и доставать оттуда кошельки, написать свое имя было ужасно трудно. Ручка двигалась независимо от воли Мары. Ей пришлось долго и старательно выводить четыре буквы, которые написал Джоко, чтобы получилось более или менее разборчиво.

— Хорошо, дальше сделаешь так, — сказал Джоко, — когда мистер Сэм спросит о фамилии, ты скажешь, что знаешь только свое имя. Как ты назвала себя, когда пришла в цирк?

— Мара. Я не знаю, что они написали на том листке, который заполняли при приеме меня в цирк, но, по-моему, там были только эти четыре буквы.

— Прекрасно. Значит, скажешь мистеру Сэму свое имя — и все. Если он будет настаивать, устрой небольшую истерику.

— Почему я не могу написать фамилию? У нас еще есть время…

— Этого достаточно, Мара. Когда ты станешь известной, этот факт будет плюсом, создаст тебе некий ореол таинственности.

— Ты уверен, что так и будет?

— А разве ты не уверена? Если нет, то, значит, ты проиграла битву.

— Я уверена, — произнесла Мара.

— Тогда прочь сомненья!

В это время в зал вошел высокий худой мужчина.

— А вот и мой гость, Вуди Штерн, — произнес Джоко, убирая бумагу и ручку. — Я прошу тебя, Мара, побольше улыбаться и поменьше болтать.

Мара внимательно посмотрела на незнакомца. Старый, подумала она. Но когда он подошел поближе, она поняла, что это толстые очки и длинные волосы делают его старше, чем он есть на самом деле. Его облик настолько не соответствовал шикарному виду ресторана, что Мара даже удивилась, как его сюда впустили.

Обменявшись рукопожатием с Джоко, гость уселся напротив Мары. Его глаза, очень острые даже за стеклами очков, внимательно изучали ее.

— Я вижу, ты привел сюда подружку, чтобы она присутствовала при твоем интервью, Джоко?

— Ты ошибаешься, Вуди. Ты здесь, чтобы взять интервью у Мары.

Гость, казалось, был разочарован.

— Не сомневаюсь, что она очень интересная особа, но знаменитость-то все-таки ты.

— В этом вопросе можешь довериться мне. Всякий раз, когда мы выступаем в Сент-Луисе, я даю тебе потрясающий материал для статьи. Обещаю, что ты не прогадаешь и на этот раз.

— Ну, и что за история?

— Про Золушку, но с одним отличием.

— Каким же?

— Золушка начинает свое восхождение уже будучи принцессой, цыганской принцессой. Дочерью короля.

— Не болтай! У цыган нет королей.

— В ее имени… — Джоко на секунду задумался. — Вся суть в том, что люди любят сказки.

— О'кей. Люди доверчивы. Итак, ее отец был вожаком табора или кем-то в этом роде. Бароном, что ли… Можно назвать его королем, а ее принцессой. Только кто поверит в это?

— Посмотри на нее! Разве она не выглядит как принцесса?

Вуди Штерн внимательно изучал Мару.

— Послушай, детка, а ты действительно цыганка?

Мара слушала их разговор, и в душе ее закипала злоба. Джоко обещал хранить ее секрет, а сейчас первому же встречному все и выболтал!

Джоко улыбнулся ей.

— Скажи, пожалуйста, Вуди что-нибудь по-цыгански.

Она посмотрела на него и произнесла по-цыгански: «Ну и идиоты же вы оба!» Хорошо, что они ее не поняли.

— Видишь? Цыганка!

— Это может быть и румынский язык. Откуда мне знать? Но в чем, черт возьми, дело? Это хорошая история, но мне-то она зачем? И чем, в конце концов, твоя цыганка занимается? Летает на пушечном ядре?

Мара не могла больше вынести того, что ее просто не замечают.

— Я — воздушная гимнастка! — произнесла она с возмущением.

— Спокойно, спокойно, — сказал Вуди. Теперь он тоже улыбался. — А в ней есть пыл, Джоко.

— Не то слово! В ней есть огонь, — возразил Джоко.

— Эти рыжие волосы настоящие?

— Конечно, — резко ответила Мара.

— Верю, верю. А отчего белая кожа?

— Мраморная кожа, изумрудно-зеленые глаза, огненные волосы… Не мне же учить тебя, как писать статьи? — произнес Джоко.

— Ладно, уговорил. Она действительно хороша на арене?

На этот вопрос Мара сочла нужным ответить сама.

— Я очень хороша. Я могу сделать… тридцать бланшей.

Он присвистнул.

— Это делает только Лилиан Лейцель. Тут нужна большая сила. Неужели это правда, Джоко?

— Конечно, маленькая леди не будет врать. Но она делает их только в особых случаях. — И Джоко добавил хвастливо: — Она прирожденная артистка. Когда она на арене, все смотрят только на нее. Отметь это, кстати, в своей статье.

— Так ты еще не написал ее за меня?

— Ты же журналист.

— Ах ты маленький хулиган! Она такая же принцесса, как ты лорд. Семья лордов Денисонов действительно живет в графстве Суррей. Но беда в том, что у них в роду никогда не было карликов.

— Лилипутов. Я лилипут, а не карлик note 5. И ты забываешь одну важную вещь. Цирк всегда связан с тайнами, легендами, сказками. Люди хотят верить в лилипутов с титулами, в цыганских принцесс.

— Ну что ж, почему бы и нет? Может получиться неплохая статейка.

— Так ты напишешь статью о Маре?

— Возможно. А как ее фамилия?

— Просто Мара. У нее есть фамилия, но она не хочет ее использовать…

— Большинство цыган имеют множество имен и фамилий, которые меняют в зависимости от обстоятельств.

— Мара не хочет ее использовать из-за своей гордости. Семья отвергла ее, потому что она мечтала выступать в цирке. Она поклялась больше никогда не носить их фамилию. Поэтому я и сказал, что это история Золушки. Она пришла к нам зимой, с одним только именем, но была настолько талантлива, что мистер Сэм сразу включил ее в труппу. Сейчас она на подступах к славе. История о том, как талант и труд побеждают все препятствия!

— Невероятно! Но если она такая талантливая, почему я не читал о ней в «Билборде»? Она не заявлена среди участников представления.

— Потому что у мистера Сэма еще нет с ней контракта: некоторые формально-юридические детали, связанные с ее возрастом… Но вчера ей исполнилось восемнадцать, и сегодня она подписывает контракт.

Вуди задумался.

— Ты обещаешь, что я не буду выглядеть идиотом, если опубликую всю эту чушь?

Приложив руку к груди, Джоко торжественно произнес:

— Клянусь, что это правда… с двумя-тремя небольшими отступлениями.

— Этих отступлений я и боюсь. Ладно. Но у меня есть условие. Ты знаешь, что я фанат цирка и состою в фэн-клубе Америки. Короче говоря, я хотел бы поучаствовать в вечернем представлении.

— Хорошо. Я поговорю с Конрадом, нашим режиссером. Как ты держишься на лошади?

— Лучше любого наездника! — хвастливо ответил Вуди.

— Я скажу ребятам, чтобы были поаккуратнее с тобой.

Мара решила про себя, что Вуди остался очень доволен.

После того как Вуди покинул их, сославшись на важную встречу, Мара внимательно посмотрела на Джоко. Его ложь была похожа на легенды цыганских женщин — бужо. Но он не был цыганом. Он был гаджо. Где же он научился лгать так правдиво?

— Ты думаешь, он поверил во всю эту историю? — спросила Мара.

— Конечно, нет. Но он напишет статью о тебе, и она будет звучать правдоподобно. Ты должна иметь индивидуальность, чем-то отличаться от остальных. Ты можешь стать лучшей воздушной гимнасткой мира, но без этой легенды ты не будешь звездой. Ведь в этом-то и смысл костюмов, специальных трюков, смертельных номеров. Это все элементы игры. Волшебство. Таинство. Люди хотят обмана, хотят чуда. В цирке должно быть все лучше, чем в жизни. В жизни все серо, скучно и грязно. В цирк люди приходят спрятаться от реальности, и мы должны помочь им в этом. Если в цирке будут происходить разумные, обыденные вещи, слишком скучные и правдивые, он потеряет свою магию. Ты должна многому научиться. Ты можешь не быть очень талантливой, но ты должна сделать что-то такое, что заставило бы всех поверить в чудо.

Его слова поразили Мару. Конечно, разве не эта магия заставляет ее замирать при первом же появлении клоуна на арене? Разве не чувствует она себя каждый день так, будто все сегодня впервые? И не это ли волшебство так манило ее всю жизнь, с самого детства?

Неожиданно для себя самой она рассказала Джоко о том, как в семь лет убежала из табора и попала в цирк.

— Владельца цирка звали Арни, толстую женщину — мисс Таня, а женщину на трапеции, кажется, Долли или что-то в этом роде.

— Это мог быть цирк Арни Маличи. Тогда воздушной гимнасткой была Глория Гибсон, она работала там много лет.

— Она до сих пор работает?

— Господи, конечно нет! Ей сейчас уж, наверное, далеко за сорок.

— А ты знаешь, где она сейчас?

Джоко вынул бумажник, достал несколько банкнот и положил на серебряный поднос.

— Ты поверишь, если я скажу, что она влюбилась в заморского принца, вышла замуж и живет в его замке в Испании?

— Нет. Почему ты так говоришь?

— Я обижен твоей подозрительностью. Знаешь, ведь есть ложь, которая помогает жить.

— Мне кажется, в тебе течет цыганская кровь, — задумчиво произнесла Мара.

— Не исключено, что кто-нибудь из моих предков по женской линии сходил с ума по цыгану. Я — продукт девяти поколений английского дворянства. Но никто в цирке не поверит в то, что я английский лорд, так же как и в то, что ты цыганская принцесса. Но в этом-то вся и прелесть! Объяснения насчет того, что ты не настоящая цыганская принцесса, пойдут на пользу твоей популярности, когда ты станешь звездой. Ты будешь говорить, что все было выдумано журналистами, а на самом деле ты из знатной итальянской семьи. Это привлечет к тебе огромное внимание, как, например, скандал прославил Фэтти Арбакл.

— Кто это? — спросила Мара и была обижена его неудержимым смехом.

Джоко вытер слезы, выступившие на глазах, и сказал:

— Прости. Но только не вздумай меняться со временем! Кто еще сможет меня так рассмешить? Ну, нам пора возвращаться. Мистер Сэм будет малость удивлен.

Не понимая, чем именно будет удивлен мистер Сэм, Мара, однако, была слишком раздражена, чтобы опять что-то спрашивать. Одну вещь она тем не менее усвоила очень прочно: быть гаджо оказалось намного труднее, чем она думала. Иногда они словно разговаривали на каком-то другом языке, который она никак не могла воспринять. Одни и те же слова имели совершенно разный смысл. Может, эти люди и думают по-разному? Правила поведения менялись в зависимости от того, с кем Мара общалась. Как же ей научиться наконец понимать их?

— Поскольку ты вечно не знаешь, который час, я решил преподнести тебе скромный подарок, — произнес Джоко интригующим тоном и положил перед ней бархатную коробочку. Мара осторожно открыла ее, будто боясь, что оттуда что-нибудь выпрыгнет. Когда же она увидела внутри золотые часики, она издала возглас восторга.

— Но я не умею определять время!

— Я научу тебя. Мог ли я представить, когда учил латинские глаголы, что мне придется объяснять цыганской девушке, как определять время? Сколько тебе лет, Мара? Но я хочу услышать на этот раз правду.

— Семнадцать… ну, мне будет семнадцать.

— Шестнадцать, значит… Я думал, больше. Если кто-нибудь спросит, намекни, что тебе уже далеко за восемнадцать. Тебе же нетрудно это сделать?

Мара вспылила:

— Джоко, ты очень хороший друг, очень много для меня делаешь, но мне не нравится, когда надо мной смеются!

— Я снова прошу прощения. Это одно из моих дурных качеств: унижать людей перед тем, как они могут унизить меня. Я обещаю тебе больше не делать этого. По рукам?

— По рукам, — произнесла Мара, хотя понятия не имела, что означают эти слова.

— Итак, мы снова друзья. — Он посмотрел на свои часы. — Нам действительно пора. Когда будешь выходить, не оглядывайся. Это плохая примета.

Хотя его предостережение не имело для нее никакого смысла, она все же решила последовать совету Джоко. Мара убрала часы в сумочку, восхищенная камешками, обрамлявшими циферблат. Конечно, это были не настоящие бриллианты, но для нее это не имело никакого значения.

— Я навсегда сохраню эти часы, — сказала она Джоко.

— Ну, это не последний подарок, который ты получаешь от мужчины, — ответил Джоко, и в его голосе ей послышалась грусть.

Мара чмокнула его в щечку.

— Но этот будет моим самым любимым!

Через три дня Мара рассказала Кланки о своем контракте. Хотя другие девушки не могли их слышать, Мара испытывала чувство беспокойства. Но в конце концов, об этом ведь все равно все узнают, когда они приедут в Сент-Луис и она выступит с сольным номером. К тому же ей очень хотелось, чтобы первой об этом узнала Кланки.

Кланки радостно захлопала в ладоши и расцеловала Мару.

— Я догадывалась об этом, — сказала она. — Я видела, как вы с Джоко шли к Голубому фургону, и поняла, что мистер Сэм предложил тебе сольный номер. Я ждала, когда ты мне об этом скажешь, но сегодня решила сама спросить. Но тут этот случай с Лео Муэллером — и у меня все вылетело из головы!

— А что с ним случилось? — резко спросила Мара.

— Ты разве не слышала? Об этом весь цирк говорит. Еще говорят, что мистера Сэма хватил удар — ведь Лео ведущий артист.

— Что с Лео? — перебила ее Мара.

— Его взяли полицейские во время обеда в одном из городских ресторанов. Кто-то позвонил в полицию и настучал на него. У него в карманах обнаружили гашиш. Я слышала, что трем полицейским пришлось звать подмогу, чтобы надеть на него наручники. Он кричал, что кто-то из наших заложил его. Никто в это, конечно, не верит, за исключением Даниэль Дюбуа. Безусловно, никто Лео не любил, но чтобы донести на него?

«Джоко мог», — подумала Мара. Джоко, у которого был на него зуб и который мыслил как цыган. Не потому ли он был так спокоен, когда она рассказала об угрозах Лео?

Она помотала головой, отгоняя подозрения. Джоко не мог так поступить. Нет, это дело не Джоко и не ее. Надо выбросить все это из головы.

Мара начала наносить грим. Взглянув на себя в зеркало, она обнаружила, что улыбается. Она почувствовала себя свободной от страха — впервые с тех пор, как познакомилась с Лео.