Марина, Анна, Александра

Когда наши зори свернутся калачиком в ноль

И эхо прощального слова достигнет предела доступности слуху,

Я не знаю, возможно ли будет стерпеть эту боль

Расчлененному надвое, в ночь поседевшему духу.

Солнце встанет, чтоб лечь на холсте через кисти стоящих у сонных мольбертов.

Я увижу тебя в этих тонких лучах? или ты будешь несколько выше,

Что не сможешь нарушить им данных тобою обетов —

Спускаться не ниже N-километров до уровня крыши?

И учиться опять ощущать вкус и цвет этой жизни (а стоит?),

Осекать себя в мыслях набрать телефонные цифры (никто не ответит),

Вспоминать, просыпаясь, мучительно долго, что зори

Отныне любимое сердце со мной в этой жизни не встретит.

И когда ты мне смотришь в глаза, я кодирую тщательно в память

Каждый штрих, каждый звук, каждый жест и копирую дважды,

Чтоб потом мне из файлов твой образ мозаикой составить,

Потому что тогда это будет, наверно, единственно важным.