Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард

«Меня к себе зовут большие люди…»

3 февраля 1972 года по ЦТ был вновь показан фильм «Сюжет для небольшого рассказа» (последний раз фильм демонстрировали всего лишь полтора месяца назад — 25 декабря 1971 года), где главную женскую роль играла Марина Влади. По злой иронии судьбы, именно в эти дни актриса потеряла свою мать — она умерла от рака 9 февраля. Далее послушаем рассказ самой М. Влади:

«Когда я сообщаю тебе (Высоцкому. — Ф. Р.) по телефону, что мы должны решиться отключить аппарат, который искусственно поддерживает ее жизнь, ты отвечаешь то, чего я жду: «Если жизнь больше невозможна, зачем поддерживать ее видимость?». Мы согласны — одна из сестер и я. После долгих споров две другие мои сестры тоже соглашаются, и мы прощаемся с мамой.

Рыдая у телефона, ты все-таки стараешься поддержать меня. В тот февраль семьдесят второго года были рассмотрены все возможные решения. Даже чтобы мне остаться в Москве с детьми. Но очень быстро мы наткнулись на непреодолимые трудности: отсутствие денег и моя работа, которую я хочу и должна продолжать. К тому же моих сестер и друзей приводит в ужас одна только мысль о возможности моего переезда в Москву. А главное — то, что мои дети, с удовольствием проводящие здесь летние каникулы, не хотели бы все-таки окончательно поселиться вдали от Франции…».

Горечь от этого события подсластили Высоцкому события, о которых упоминалось чуть выше: 30 марта его приняли в Союз кинематографистов, вручив членский билет 6 апреля.

Правда, в том же марте Высоцкому «закрыли» главные роли в двух фильмах: «Земля Санникова» (роль певца Крестовского, а в эпизодической роли планировалось снять и Марину Влади, которая тоже в картину не попала) и «Высокое звание» (роль Шаповалова). Отметим, что в своих воспоминаниях один из режиссеров «Земли Санникова» А. Мкртчян рассказывает, что на его вопрос о причинах непопадания Высоцкого в его картину директор «Мосфильма» Н. Сизов ответил: дескать, песни Высоцкого на днях прокрутили по «вражеским голосам», поэтому его участие в фильме нежелательно. Но в то же самое время на том же «Мосфильме» Высоцкий утверждается на главную роль в фильме «Четвертый»! Получается явная нестыковка — ведь если запрещать, то везде. А тут какая-то избирательность: в «Землю Санникова» нельзя, хотя фильм развлекательный, а в «Четвертый» — можно, хотя фильм серьезный. Значит, причины непопадания Высоцкого в «Землю…» были иные, чем об этом вспоминает режиссер, и «вражьи голоса» здесь ни при чем.

Судя по всему, здесь сыграли свою роль вполне объективные причины. Дело в том, что оба фильма снимались на «Мосфильме», а Высоцкого до этого уже утвердили на роль в фильме «Четвертый», который тоже снимался на главной студии страны. Видимо, руководство посчитало слишком «жирным» для Высоцкого в один год сняться сразу в трех их фильмах сразу — таких привилегий не было даже у народных артистов.

Тем временем свои презенты преподносит Высоцкому и Влади, делая из него современного европейца, с которым не стыдно будет в скором будущем колесить по свету под видом любящих супругов и туристов. Так, летом 1972 года в гараже Высоцкого появляется очередная иномарка — автомобиль «Пежо», причем с дипломатическими номерами.

Кстати, на тот момент звездная чета живет в отдельных «хоромах» — в трехкомнатной кооперативной квартире по адресу улица Матвеевская, дом 6, квартира 27. Это жилище принадлежало другу Эдуарда Володарского — он жил в соседнем доме — Вячеславу Костикову, будущему пресс-секретарю Б. Ельцина. Он на несколько лет уехал работать во Францию и согласился, чтобы звездная чета пожила в его апартаментах, выплачивая взнос в кооператив во время своего там проживания. Квартиру обставили оригинальной пластиковой мебелью, которую Марина привезла из Франции вместе с занавесками и кухонной утварью.

В то время Влади сопровождает Высоцкого практически везде, благо поездок по СССР у него много. Так, 17 мая 1972 года они отправляются в столицу Эстонской ССР город Таллин. Высоцкого пригласили туда тамошние телевизионщики, в частности — ведущий субботней программы Мати Тальвик. Тот еще в апреле побывал в Москве и выбил у главрежа «Таганки» Юрия Любимова разрешение отпустить Высоцкого на несколько дней в Эстонию. В аэропорту дорогого гостя встретил сам Тальвик и отвез в гостиницу «Таллин», лучшую по тем временам, интуристовского разряда. По дороге Высоцкий огорошил Тальвика сообщением, что следующим рейсом в Таллин прилетает и его жена Марина Влади. Эстонцу пришлось срочно договариваться с администрацией отеля о выделении гостям двухместного номера (до этого был одноместный). Вопрос разрешился быстро — был выделен люкс на третьем этаже в крыле гостиницы, расположенном вдоль Палдисского шоссе с окнами во двор: Высоцкий особо на этом обстоятельстве настаивал. Через несколько часов, купив розы, Высоцкий и Тальвик вновь отправились в аэропорт встречать Влади.

Приезд французской звезды внес некоторую нервозность в ситуацию. Дело в том, что вышестоящие инстанции разрешили приехать в Таллин только Высоцкому, а тут — иностранная подданная, мировая известность, член компартии Франции! Короче, Тальвику позвонили из самого ЦК КПЭ, и заведующий сектором пропаганды Маннермаа долго пытал его насчет Влади: мол, кто ее приглашал, почему не поставили в известность заранее и т. д. Тальвик еле отбрехался. А затем ситуацию разрядила сама Влади, которая сообщила, что в Таллин она приехала как частное лицо и попросила никого не волноваться.

В тот же день была обсуждена и культурная программа посещения. Гости попросили, чтобы все свободное время было посвящено знакомству с городом, и Тальвик предложил следующий маршрут: смотровые площадки Вышгорода, Ратушная площадь с прилегающими к ней улицами Виру, Пикк, Лай и другими, парк Кадриорг. С погодой в те дни повезло, было тепло почти по-летнему. Высоцкий и Влади вместе с Тальвиком и его женой Алисой пешком гуляли по городу. Кроме названных мест они также посетили и другие местные достопримечательности, в частности, рестораны и кафе-варьете «Астория», «Кянну Кукк», «Мюнди бар». Прогулки заканчивались поздно ночью. При этом супруги Тальвик уходили первыми: они оставляли гостей где-нибудь на Вышгороде или неподалеку от башни Длинный Герман около часа ночи и уходили, а Высоцкий с Влади еще некоторое время гуляли по городу.

18 мая в два часа дня звездная чета снималась на ТВ, причем вместе, чего ранее вроде бы не планировалось. Запись длилась чуть больше часа. После монтажа получился 55-минутный телесюжет, правда, заснятый на черно-белую пленку. Эту запись прокрутили на мониторе и все участники этого действа, включая Высоцкого и Влади, остались довольны результатами работы. Эту передачу прокрутят по эстонскому ТВ 15 июня и называться она будет просто и непритязательно — «Парень с Таганки».

Между тем вечером того же дня Высоцкий и Влади в компании супругов Тальвиков и еще одной пары — спортивного комментатора ЭТВ Тыну Таммару и его жены Лер — посетили финскую баню, которая была непременным «экзотическим» атрибутом при посещении Таллина в то время. Баня была оборудована на пятом этаже кооперативного дома на окраине Таллина Мяннику, расположенного в сосновом лесу. А в подвале дома хозяева оборудовали стрельбище, где гости упражнялись в стрельбе из старинного арбалета.

Спустя две недели, в самом начале июня, Влади уже сопровождала Высоцкого в другой поездке — в Ленинград, где он должен был начать сниматься в фильме Иосифа Хейфица «Плохой хороший человек» по А. Чехову, где у Высоцкого была главная роль — зоолога фон Корена. Как будет позже вспоминать сам режиссер, Высоцкого он пригласил в свою картину по собственной инициативе: якобы он давно был пленен его песенным творчеством, но все никак не удавалось пересечься с ним на съемочной площадке. И вот весной 72-го такая возможность Хейфицу представилась. Правда, рост Высоцкого подкачал — у Чехова фон-Корен широкоплеч, смуглолиц, фигура его производит впечатление мощи. Однако на эти нюансы решено было закрыть глаза. Хейфица и Высоцкого смущало другое: полузапрещенная слава последнего. Наш герой даже по этому поводу заметил: «Все равно меня на роль не утвердят. И ни на какую не утвердят. Ваша проба — не первая, а ни одной не утвердили, все — мимо. Наверное, «есть мнение» не допускать меня до экрана».

Скажем прямо, такое мнение и в самом деле имело место быть в определенных советских «верхах». Однако были и другие «верхи» — те, которые «крышевали» Высоцкого и всячески продвигали его карьеру. В итоге последние «верхи» оказались посильнее первых, в противном случае вряд ли бы наш герой вообще когда-нибудь создал что-то заметное в кино. Он же за последние несколько лет сыграл пять главных ролей: в «Служили два товарища» (1967), «Коротких встречах» (1967), «Интервенции» (1968), «Хозяине тайги» (1969) и «Опасных гастролях» (1970). Значит, мнение недоброжелателей, причем недоброжелателей весьма влиятельных, можно было обойти… Читаем у М. Влади:

«Романов — твой заклятый враг, он питает к тебе личную ненависть, которая всегда отравляла тебе выступления в Ленинграде или в Ленинградской области, даже когда ты приезжал на гастроли с театром…».

А кто такой Григорий Романов? С 1970 года он был 1-м секретарем Ленинградского обкома КПСС, с 1966-го — членом ЦК КПСС, весной 1973 года он стал кандидатом в члены Политбюро, а три года спустя — членом высшего партийного ареопага. Короче, это был весьма влиятельный человек в стране, державший в своем кулаке всю Ленинградскую область. И что же получается? Этот человек, ненавидевший Высоцкого за его либеральную составляющую, не смог повлиять на руководство «Ленфильма» и лично на И. Хейфица и не закрыл артисту возможность сниматься в своей вотчине? По какой такой причине? Проглядел? А может, потому, что за Высоцким в Москве стояли куда более влиятельные силы, чем Романов? Разгадка, судя по всему, кроется в последней версии. Ведь сама политическая конъюнктура была тогда на стороне Высоцкого. Именно тогда процесс уступок советским инакомыслящим из стана либералов начал значительно расширяться. Например, в недрах Госкино уже готовилась кадровая пертурбация: вместо продержавного Алексея Романова, который возглавлял Кинокомитет с 1963 года, к власти должен был прийти более либеральный Тимофей Ермаш: это случилось летом 72-го. Так что утверждение Высоцкого сразу на две главные роли в фильмах корифеев советского кино из лагеря либерал-евреев — А. Столпера и И. Хейфица, как и прием его в СК СССР, было вполне закономерно. Поэтому широко распространенная в среде высоцковедов версия, что роль у Хейфица Высоцкий получил благодаря ходатайству… космонавтов, является скорее мифологией: с таким же успехом за него могли просить и футболисты — главной здесь была политическая конъюнктура.

Именно поэтому власти закрыли глаза на то, что это были отнюдь не рядовые ленты. Обе они несли в себе острый политический и социальный заряд несмотря на то, что исследовали разные эпохи: если в «Четвертом» это была современность, то в «Человеке» речь шла о временах предреволюционной России. Однако, как уже отмечалось, оба режиссера пригласили на главную роль именно Высоцкого не случайно, а потому, что в глазах миллионов советских людей он олицетворял собой те протестные настроения, которые давно присутствовали в интеллигентских кругах, а в первой половине 70-х уже начинали охватывать и низы общества.

На съемки «Плохого хорошего человека» Высоцкий и Влади приехали в самом начале июня 1972 года. Говорят, Влади и самой тоже очень хотелось сняться в этом фильме, пускай даже в крохотной роли, но Хейфиц на это не пошел. Вообще-то фильм должен был начать сниматься с натурных эпизодов в Евпатории, однако из-за того, что власти города объявили там в июле карантин, пришлось срочно перестраиваться и снимать в павильоне, в Сосновых полянах. Там была построена декорация дома фон Корена, в которой и начались съемки. В частности, в те дни снимался эпизод, где Самойленко (Анатолий Папанов) просит у фон Корена денег для Лаевского, но тот сначала артачится, а затем все-таки дает ему требуемую сумму.

Съемки длились до глубокой ночи — до двенадцати, а порой и до часу ночи, поэтому Марина Влади обычно не ждала их окончания и уезжала в гостиницу «Астория» без пятнадцати десять. На вопрос «Почему так рано?» Влади как-то ответила — мол, я же актриса, я должна рано лечь спать, чтобы завтра хорошо выглядеть.

В те дни на «Ленфильме» снималось еще несколько картин, в том числе боевик про первых советских милиционеров «Дела давно минувших дней». Режиссер фильма Владимир Шредель, узнав, что рядом снимается Высоцкий, внезапно воспылал мечтой уговорить его написать для фильма несколько песен. В качестве парламентера к Высоцкому был отправлен Александр Массарский. Далее послушаем рассказ последнего:

«Я зашел в съемочный павильон. Высоцкий в гриме фон Корена готовился к очередному кадру и о чем-то беседовал с красивой женщиной, лицо которой показалось мне очень знакомым, — так бывает, когда встречаешь артистов в обычной обстановке, без грима и в повседневной одежде. Я наблюдал, как она заботливо поправляет ему прическу, пытался вспомнить, где мы могли с ней встречаться, и понимал, что мы не знакомы. Она вела себя естественно, старалась не привлекать к себе внимание окружающих, никого не замечала вокруг и смотрела на Володю восторженным влюбленным взглядом. Они посмотрели в мою сторону, и я понял, что это Марина Влади. На ней было простое ситцевое платье, настолько скромное, что когда по студии прошел слух о присутствии Марины во втором павильоне и студийные девушки под любым предлогом заглядывали в декорацию, ожидая увидеть размалеванное «чудо», они равнодушно скользили взглядом по лицу актрисы, на котором не было вызывающей косметики, и разочарованно уходили, не узнав ее.

В тот раз поговорить нам не удалось — Володю позвали к камере. Но вечером мы встретились вновь, и я передал Володе просьбу режиссера Владимира Шределя, показав сценарий фильма. Он сказал, что не хотел бы отвлекаться от работы над своей ролью, но Марина напомнила ему несколько его последних песен, которые можно было бы обработать для этой картины.

Через несколько дней Володя нашел нашу съемочную группу на крыше пятиэтажного дома на набережной Фонтанки, где снималась сцена перестрелки бандитов с милиционерами, и спел песни для фильма. Шределю они понравились. Начались «согласования» с руководством студии. В результате с большим трудом удалось отстоять только один романс («Оплавляются свечи…»), да и то с условием не указывать в титрах фамилию автора…».

Отснявшись в Ленинграде, Высоцкий с женой вернулся в Москву, где 13 июля наш герой начал сниматься в фильме «Четвертый» А. Столпера. В разгар этих съемок, 25 июля, в Москве в расцвете лет (ему было 37) умер знаменитый клоун Леонид Енгибаров. Он был знаком с Высоцким, поэтому последний воспринял его смерть как личную трагедию. Вот как описывает тот день М. Влади:

«Ты кладешь трубку и начинаешь, как мальчишка, взахлеб плакать. Я обнимаю тебя, ты кричишь:

— Енгибаров умер! Сегодня утром на улице Горького ему стало плохо с сердцем, и никто не помог — думали, что пьяный!

Ты начинаешь рыдать с новой силой.

— Он умер, как собака, прямо на тротуаре…». (На самом деле это всего лишь легенда: Енгибаров умер у себя дома — не выдержало сердце, о чем Высоцкий узнал чуть позже, а Влади, видимо, так и не узнала. — Ф. Р.).

Между тем 31 июля съемочная группа «Четвертого» отправилась для натурных съемок в Ригу. Высоцкий присоединился к ним чуть позже — день спустя. Он приехал на Рижское взморье, в город Кемери в хорошем настроении, что не случайно, учитывая участие сразу в двух фильмах, которые снимали не какие-то безвестные режиссеры, а мэтры. Причем в обоих это были главные роли.

Приехал в Кемери Высоцкий один и поселился в отдельном кемпинге в 200 метрах от пляжа. Однако в одиночестве прожил недолго. Дело в том, что уже в первый же день он стал нарушать сухой закон, чем здорово подвел группу — время экспедиции в Латвии было ограничено. Поэтому первые два дня Высоцкого не снимали и для подстраховки срочно вызвали на подмогу Марину Влади. Та примчалась чуть ли не на следующий день. Своего мужа она приводила в норму всеми известными ей способами и сообщала киношникам, когда те могли присылать за ним машину. Если иной раз этого не удавалось достичь, Влади, будучи человеком дисциплинированным и умеющим держать слово, сообщала киношникам о своей неудаче и те отменяли съемки.

Первый съемочный день Высоцкого в Латвии датирован 4 августа. В тот день на улице Киевской снимали эпизод, где он приходит в церковь. Съемки длились с восьми утра до шести вечера. На следующий день Высоцкий не снимался, видимо, приводимый в чувство своей женой.

6 августа съемки с Высоцким возобновились: снимали эпизод, происходивший в Неаполе с участием Высоцкого и Татьяны Ицыкович, впоследствии Васильевой, — она исполняла роль Бэтси, супруги героя Высоцкого. По сюжету, на терраске у моря Бэтси настоятельно рекомендует своему супругу не принимать предложение Гвичарди идти на митинг. На следующий день в Булдурах снимали все тех же Высоцкого и Ицыкович (он просит прощения у Бэтси), но уже на яхте — последняя была взята из рижского яхтклуба в прокат. Съемки длились с восьми утра до шести вечера.

На этом латвийская экспедиция была завершена. Киношники отправились в Москву, а вот Высоцкий с женой еще на несколько дней остались для продолжения отдыха. В те дни они всегда появлялись вместе, либо прогуливаясь по взморью, либо заглядывая в Дом писателей в Дубултах. В те же дни там гостили Василий Шукшин и Сергей Параджанов, у которых с Высоцким и Влади были давние приятельские отношения. По словам очевидцев, Высоцкий и Влади одевались совсем просто: он — в джинсах и рубашке с отложным воротником, она — в ситцевых, хорошо сидящих, но не ярких платьях.

Спустя несколько дней Высоцкий отправился на другие съемки — в «Плохом хорошем человеке», которые проходили в Евпатории; они начались 13 августа. На этот раз Влади его уже не смогла сопровождать, оставшись в Москве, и это стало поводом к тому, чтобы Высоцкий закрутил роман на съемках с известной актрисой Ириной Печерниковой, которая прославилась главной ролью в фильме «Доживем до понедельника», 1968. Она, как и Высоцкий, на тот момент тоже была замужем — за польским рок-музыкантом, но этот брак был уже чисто формальным. Поэтому Печерникова ничем не рисковала, в отличие от Высоцкого, который расставаться с Влади не планировал. Однако устоять перед чарами молодой актрисы наш герой не сумел — или не захотел. Отметим, что Печерникову он близко знал с конца 60-х, познакомившись с ней в одной из актерских тусовок, но тогда их связывала чисто творческая дружба. Теперь все было совершенно иначе — это был настоящий любовный роман.

Вместе с Высоцким Ирина ездила на юг, в Сухуми, где он дал несколько концертов. Но однажды утром в их гостиничном номере раздался телефонный звонок. Звонила Марина Влади. Видимо, она что-то заподозрила, поэтому Высоцкий бросился объясняться супруге в любви, в своей верности. Услышав это, Печерникова тихо собралась и ушла, приняв решение прекратить эту связь. Она вдруг ясно осознала, что Высоцкий вряд ли бросит Влади, во всяком случае, тогда, а быть для него очередной мимолетной пассией Ирина не захотела. В итоге Высоцкий ее за это буквально возненавидел — ведь обычно бросал женщин он, а не наоборот, и при их последующих встречах даже не стал здороваться.

В начале сентября Высоцкий срывается в очередное «пике» — запивает. Поскольку супруги рядом нет — она умчалась в Париж спасать из наркотического омута своего старшего сына, остановить его некому. 12 сентября Валерий Золотухин записывает в своем дневнике:

«Наш друг запил. Это может кончиться плохо, в кино особенно, и ему уже никто не поможет. Ложиться в больницу он не хочет. У Марины в Париже сбежал старший сын. Позвонил через несколько дней, когда его уже разыскивала полиция: «Не беспокойся, я проживу без тебя». У каких-то своих хиппи.

Теория, что «его надо загрузить работой, чтоб у него не было времени (и тогда он не будет пить)», полной ерундой оказалась. В двух прекрасных ролях, у ведущих мастеров (имеются в виду фильмы «Плохой хороший человек» и «Четвертый». — Ф. Р.)… в театре «Гамлет», «Галилей» и пр., по ночам сочиняет, пишет… Скорее от загруженности мозга, от усталости ударишься в водку, а не от безделья…».

Спустя день после этого Высоцкого все-таки уговорили лечь в больницу — уже хорошо ему знакомую психиатрическую клинику № 8 имени Соловьева. Для съемочной группы «Четвертого» его госпитализация была совсем некстати — из-за этого один день, 15 сентября, был записан в простой — убытки составили 358 рублей. А вот в родном для Высоцкого Театре на Таганке очередной его срыв был воспринят на удивление спокойно. Любимов как-то легко, без истерик отменил «Гамлета» и назначил вместо него другой спектакль, причем премьерный — «Под кожей статуи Свободы». Правда, сыграть его так и не довелось — отменили «сверху». По этому поводу Любимов поехал скандалить в Управление культуры, но добиться своего так и не сумел. В больнице Высоцкий пробыл чуть меньше недели. Там же посмотрел фильм с собственным участием — «Хозяин тайги», который демонстрировали по ЦТ 17 сентября.

Тем временем 26 сентября в одном из родильных домов столицы на свет появилась девочка, которую ее мама — актриса Театра на Таганке Татьяна Иваненко — назвала Настей. В свидетельстве о рождении новорожденной в графе «отец» стоял прочерк. Однако отец у девочки, конечно же, был, причем человек очень известный. Это был Владимир Высоцкий, с которым, как мы помним, у Иваненко тянулся роман еще с 1965 года. Его не смогла прекратить даже женитьба Высоцкого на Марине Влади. Более того, как только Влади уезжала из СССР на родину, Высоцкий тут же возобновлял отношения с Иваненко. Вот и ребенка они, судя по всему, «сделали» в самом конце 1971 года, когда Влади уехала в Париж. Как мы помним, это вообще было знаменательное время для Высоцкого. В ноябре он сыграл премьеру — «Гамлета», тогда же закрутилась история со свадьбой Дыховичного и опалой Галича. И, наконец, как кульминация — «понесла» возлюбленная Высоцкого.

Кстати, наш герой узнал об этом от нее только спустя несколько месяцев — в начале 1972 года. Уж как Высоцкий ни уговаривал любимую не рожать, какие только угрозы не сыпал на голову бедной женщине, но та была непреклонна: заявила, что будет рожать в любом случае. И он испугался, что это событие переполнит чашу терпения Влади: ведь одно дело — «крутить амуры», и совсем иное — произвести на свет дитя от любовницы. Но эта ситуация не будет иметь плохих последствий для Высоцкого, поскольку на тот момент в «верхах» уже созрела идея сделать его выездным. И такой пустяк, как появление незаконнорожденного ребенка, никоим образом не могло погубить эту глобальную идею.

Между тем в том же сентябре случилось еще одно знаменательное событие, доставившее Высоцкому куда больше радости. Фирма грамзаписи «Мелодия» выпустила в свет несколько новинок, в частности, первый твердый миньон Владимира Высоцкого; до этого, в 1967 году, была выпущена гибкая пластинка с песнями из фильма «Вертикаль». Это было результатом все той же истории со свадьбой Дыховичного. Помните, на ней Высоцкий сумел понравиться своими военными песнями члену Политбюро Дмитрию Полянскому, он же — новоиспеченный тесть Дыховичного, который и «пробил» выход миньона? На нем звучали все те же военные песни, написанные Высоцким специально к фильмам: «Он не вернулся из боя», «Песня о земле» (из к/ф «Сыновья уходят в бой»), «Песня о новом времени» (из к/ф «Война под крышами»), «Братские могилы» (из к/ф «Я родом из детства»).

Выход миньона ясно указывал на то, что либералы в верхах продолжают частичную легализацию творчества Высоцкого. Эта пластинка с военными песнями должна была показать миллионам советских граждан, что Высоцкий — это не только автор социально-протестных песен, которые многие называли антисоветскими за тот скрытый подтекст, который в них содержался, но и создатель глубоко патриотических, но не трескучих произведений.

Выход пластинки добавил в бюджет Высоцкого несколько сотен рублей. Еще больше он получал за концерты и роли в кино. Например, если несколько лет назад он получал за свои главные кинороли 1 500 рублей, то теперь — значительно больше. За роль в «Плохом хорошем человеке» его удостоили гонорара в 2 360 рублей, в «Четвертом» — 2 340 рублей; общая сумма — 4 700 рублей. Тот же КГБ легко мог прикрыть эту «лавочку», ведь актер неоднократно давал поводы к этому, нарушая многие идеологические запреты, установленные в СССР, однако не делал этого. Более того — способствовал раскрутке славы Высоцкого по всем направлениям.

Естественно, это вызывало лютую зависть у многих людей, начиная от коллег по театру и заканчивая рядовыми гражданами, которые с трудом соотносли тяжелую судьбу песенного Высоцкого с его повседневной реальностью. Дескать, «стреляют по колесам», а «Пежо» как новенький. Впрочем, число завистников среди простых граждан было не столь велико, поскольку большинство советских граждан ведать не ведали о том, какие гонорары получает их кумир, и какую жизнь он ведет вдали от их глаз. В советских СМИ не было рубрики «Светская жизнь», где живописались бы закулисные похождения артистов, в том числе и Высоцкого. Поэтому для большинства людей бард представлялтся прежде всего гонимым артистом, который и горькую пьет исключительно по причине своей гонимости. А то, что Высоцкий вхож к сильным мира сего и со многими из них на короткой ноге, мало кто знал, поскольку песню «Прошла пора вступлений и прелюдий…» (1972) бард исполнил считанное число раз в год написания и больше нигде не пел. А в ней сообщалось:

В те дни Высоцкий трудился не покладая рук, хотя иной раз и жаловался своим коллегам на усталость. Например, 9 октября 1972 года В. Золотухин записывает в своем дневнике следующий монолог Высоцкого:

«Я не могу, я не хочу играть… Я больной человек. После «Гамлета» и «Галилея» я ночь не сплю, не могу прийти в себя, меня всего трясет, руки дрожат… После монолога и сцены с Офелией я кончен… Это сделано в таком напряжении, в таком ритме — я схожу с ума от перегрузок… Я помру когда-нибудь, я когда-нибудь помру… а дальше нужно еще больше, а у меня нет сил…».

А теперь взглянем на то, как этот «больной человек» проводил свое время. Спустя четыре дня после этого разговора, 14 октября, Высоцкий летит за тысячи километров от Москвы — в Киев, чтобы дать там всего несколько концертов. Через два дня, 16-го, он возвращается в Москву, чтобы принять участие в первой сессии озвучания в фильме «Четвертый». 19 октября проходит вторая сессия озвучания. Еще через пару дней Высоцкий снова садится в самолет, чтобы лететь в Крым, на съемки «Плохого хорошего человека». 25 октября он снова в Москве (проводит очередную сессию озвучания в «Четвертом»), а спустя несколько дней опять летит в тот же Киев с концертами.

О чем говорит этот график? Либо о том, что Высоцкий просто набивал себе цену, жалуясь Золотухину на свое болезненное состояние, либо он был попросту двужильный: не спать ночами после тяжелых спектаклей и в то же время курсировать с крейсерской скоростью по стране, меняя республики и города — на такое был способен только физически очень крепкий человек с железными нервами. Вспомним слова Л. Елисеева образца лета 1969 года:

«Володя меня поразил своей фигурой: она стала более атлетической, и в движениях он стал более спортивным. Без всякого сомнения, он занимался атлетической гимнастикой. У него стала более мощная грудь, накачанные плечи, походка стала более легкой и спортивной…».

Если А. Галич был заперт КГБ в своих четырех стенах и имел право всего лишь на редкие «квартирники», то Высоцкий гастролировал по стране и с легкостью неимоверной «окучивал» не только рядовую публику, но и номенклатурную. Например, 10 декабря 1972 года дал очередной домашний концерт у Льва Делюсина, того самого выдвиженца Андропова. А в начале февраля 1973 года пел уже для сотрудника Международного отдела ЦК КПСС Анатолия Черняева. И тот записал в своем дневнике следующее:

«Высоцкий с новыми песнями. Одна из них о том, как два рабочих парня, друзья-забулдыги, решили ехать в Израиль (русский и еврей). Русского отпустили, еврей не прошел по пятому пункту. Марина Влади. Поговорили. Она мила…».

Однако Высоцкий не только пел для «больших людей», но и писал по их заказу песни. Началось это еще в середине 60-х, когда он написал своих «Антисемитов» и «китайский цикл» — последний был создан под влиянием все того же Льва Делюсина. В 1972 году Высоцкий добавил к сонму «заказных» песен еще несколько — на этот раз они были посвящен проблеме еврейской эмиграции из СССР. Отвечал за эту сферу деятельности КГБ во главе с Ю. Андроповым — непосредственным куратором Высоцкого. Как скажет шеф КГБ в одном из своих докладов, «Активность сионистов направлена не на то, чтобы обеспечить полную свободу эмиграции нашим евреям, а для того, чтобы создать у нас «еврейский вопрос»». Короче, Высоцкому, видимо, было дано «задание» эту проблему осветить, после чего на свет и появились его песня «Мишка Шифман» и стихотворение «Наш киль скользит…». В последнем произведении певец высказывал свое отрицательное отношение к отъезду его соплеменников из СССР и весьма нелестно отзывался об Израиле, называя его «мизерным уголком», «раздутым до величия Израилем». И далее:

Услышав эту песню, Андропов, (кстати, сам баловавшийся поэтическим творчеством, должен был мысленно похвалить автора за изысканность строки и точность политических формулировок и сделать очередную зарубку на своей памяти о Высоцком как о весьма исполнительном агенте. Эта зарубка дорогого стоила.