Мария Тюдор

Явление первое

Фабиани (поет, аккомпанируя себе на гитаре).

(Кладет гитару на пол.)

О, словами не выразить, как я люблю вас, моя госпожа! Но этот Симон Ренар, этот Симон Ренар, чье могущество превышает даже ваше, — его я ненавижу!

Королева. Но вы же знаете, милорд, что здесь я бессильна. Он посол испанского принца, моего будущего супруга.

Фабиани. Вашего будущего супруга!

Королева. Не стоит больше говорить об этом, милорд. Я люблю вас — чего же вам еще? Однако вам пора уходить.

Фабиани. Мария, еще мгновенье!

Королева. Скоро соберется Малый совет. До сих пор здесь была только женщина — сейчас она должна уступить место королеве.

Фабиани. Я хочу, чтобы женщина заставила королеву подождать за дверью.

Королева. Вы хотите! Вы хотите!.. Посмотрите на меня, милорд. Какая у тебя прелестная, юная голова, Фабиано!

Фабиани. Нет, это вы прекрасны, госпожа моя. Одной вашей красоты было бы достаточно, чтобы сделать вас всемогущей. Ваша голова увенчана короной, которая говорит о том, что вы королева. Но гораздо красноречивее это выражает ваше чело.

Королева. Вы льстите мне!

Фабиани. Я люблю тебя.

Королева. Ты меня любишь? Это правда? Ты любишь одну меня? Повтори это снова, вот так, глядя мне прямо в глаза. Увы, мы, бедные женщины, никогда не знаем, что происходит в сердце мужчины. Мы вынуждены верить их глазам, а самые прекрасные глаза, Фабиано, бывают иногда самыми лживыми. Но в твоих глазах, милорд, столько честности, прямодушия, искренности, — нет, такие глаза не могут лгать, не правда ли? Да, мой прекрасный паж, у тебя прямой и открытый взгляд. Ах, обладать небесным взором лишь для того, чтобы обманывать, — это было бы адским делом! Твои глаза принадлежат либо ангелу, либо демону.

Фабиани. Я не демон и не ангел. Я только человек, который любит вас.

Королева. Любит королеву?

Фабиани. Нет, любит Марию.

Королева. Послушай, Фабиано, я тоже люблю тебя. Но ты молод, и, я знаю, немало красивых женщин бросают на тебя нежные взгляды. Наконец, к королеве можно охладеть так же, как ко всякой другой женщине. Не прерывай меня. Если ты когда-нибудь влюбишься в другую, признайся мне. Если ты ничего не скроешь, я, быть может, прощу тебя. Не прерывай меня. Ты не знаешь, как я люблю тебя. Я и сама этого не знаю. Правда, бывают минуты, когда я скорее предпочла бы видеть тебя мертвым, чем счастливым с другой. Но иногда я хочу только одного — видеть тебя счастливым. Боже мой, я не знаю, почему меня стараются изобразить злой женщиной!

Фабиани. Я могу быть счастлив только с тобой, Мария. Я люблю только тебя.

Королева. Это правда? Посмотри мне в глаза. Правда? О, временами меня терзает ревность! Я представляю себе — какой женщине не приводят в голову подобные мысли? — я представляю себе, что ты меня обманываешь. Я хотела бы стать невидимкой, чтобы всегда следовать за тобой и знать, что ты делаешь, что говоришь, где находишься. В волшебных сказках говорится про кольцо, которое делает невидимым. За это кольцо я отдала бы свою корону. Мне постоянно мерещится, что ты ходишь к молодым красивым женщинам, которых так много в этом городе. О, ты не должен обманывать меня, пойми это!

Фабиани. Ваше величество, гоните прочь эти мысли. Мне — обманывать вас, мою королеву, мою добрую госпожу? Да я был бы самым неблагодарным, самым подлым из людей, если бы оказался способным на это! Разве я когда-нибудь давал вам повод думать обо мне так дурно? Я люблю тебя, Мария, я обожаю тебя! Я не мог бы и взглянуть на другую женщину! Я люблю тебя, ты слышишь? Разве ты не читаешь этого в моих глазах? О боже, есть же правдивые ноты в голосе, которые должны убеждать! Ну, посмотри на меня внимательно, похож ли я на обманщика? Когда мужчина обманывает женщину — это сразу видно. Женщины редко ошибаются в таких случаях. И какую минуту выбрала ты, Мария, чтобы высказать мне все это! Кажется, никогда я не любил тебя так, как сегодня. Верь мне, Мария! Я говорю сейчас не с королевой. Клянусь небом, что мне за дело до королевы? Что может она мне сделать? Отрубить голову — и только. Но ты, Мария, ты можешь разбить мое сердце. Я люблю не ваше величество — я люблю тебя. Я целую твою прекрасную, белую, нежную руку, которую я обожаю, а не ваш скипетр, ваше величество!

Королева. Благодарю, мой Фабиано. Прощай. Боже мой, как вы молоды, милорд! Какие у вас чудесные черные волосы, какая дивная голова! Через час я жду вас снова.

Фабиани. Для вас это час, для меня же — вечность! (Уходит.)

Явление второе

Королева. Войдите, господин бальи. Вы все время были там? Вы слышали?

Симон Ренар. Да, ваше величество.

Королева. Что же вы скажете? О, это самый низкий, самый лживый из людей! Что вы скажете?

Симон Ренар. Скажу, ваше величество, что этот человек недаром носит фамилию, которая оканчивается на "и".

Королева. И вы уверены, что он по ночам ходит к той женщине? Вы его видели?

Симон Ренар. Я, Чендос, Клинтон, Монтегью — десяток свидетелей…

Королева. Какая подлость!

Симон Ренар. Впрочем, сейчас королева сможет окончательно убедиться во всем. Как я уже докладывал вашему величеству, молодая девушка находится здесь. Я приказал схватить ее этой ночью у нее в доме.

Королева. Но, господин бальи, разве это не достаточное преступление, чтобы отрубить ему голову?

Симон Ренар. За то, что он провел ночь у красивой девушки? Нет, ваше величество. За подобный поступок вы предали суду Трогмортона, и он был оправдан.

Королева. Я наказала судей Трогмортона.

Симон Ренар. Постарайтесь избежать необходимости наказывать судей Фабиани.

Королева. Но как же мне отомстить этому изменнику?

Симон Ренар. Ваше величество желает отомстить ему только одним способом?

Королева. Единственным, достойным меня.

Симон Ренар. Трогмортон был оправдан. Как я уже докладывал вашему величеству, есть лишь одно средство добиться наказания. Этот человек здесь.

Королева. Сделает ли он все, чего я захочу?

Симон Ренар. Да, если вы сделаете все, чего захочет он.

Королева. А пожертвует он своей жизнью?

Симон Ренар. Он поставит вам условия. Но он готов отдать свою жизнь.

Королева. Чего же он хочет? Известно вам это?

Симон Ренар. Того же, что и вы: отомстить.

Королева. Велите ему войти и останьтесь поблизости, чтобы услышать, если я позову.

Господин бальи!

Симон Ренар (возвращаясь). Ваше величество?

Королева. Скажите милорду Чендосу, чтоб он ждал в соседней комнате с шестью людьми из моей охраны. И эта женщина пусть тоже ждет. Идите!

(Одна) О, месть моя будет страшной!

Явление третье

Гильберт. Куда меня привели?

Королева. Перед вами королева.

Гильберт. Королева!

Королева. Да, я королева. У нас нет времени удивляться, сударь. Я знаю — вы рабочий, чеканщик Гильберт. Вы живете там, на берегу Темзы, с девушкой по имени Джен, вашей невестой. Она обманывает вас с любовником, которого зовут Фабиано и который в свою очередь обманывает меня. Вы хотите отомстить — я также. Для этого вы должны всецело отдать в мои руки свою жизнь. Вы будете говорить все, что я прикажу вам. Вы забудете разницу между правдой и ложью, добром и злом, справедливостью и беззаконием. Для вас перестанет существовать все, кроме моей мести и моей воли. Вы должны не мешать мне и во всем подчиняться. Согласны?

Гильберт. Ваше величество…

Королева. Ты отомстишь за себя. Но предупреждаю — тебе придется умереть. Вот и все. Теперь ставь свои условия, Если у тебя есть старуха-мать и нужно засыпать ее стол золотыми слитками, я это сделаю. Продай мне свою жизнь так дорого, как только захочешь.

Гильберт. Я раздумал умирать, ваше величество.

Королева. Что?!

Гильберт. Выслушайте меня, ваше величество. Я размышлял всю ночь и понял, что у меня нет никаких доказательств. Я встретил человека, который хвастался, будто он любовник Джен. Кто мне поручится, что он не солгал? Я видел ключ. Кто мне поручится, что он не был украден? Я видел письмо. Кто мне поручится, что ее не заставили силой написать его? Сейчас я даже не уверен, что это ее почерк. Было темно, я был взволнован и плохо видел. Как же я могу так, ни за что, отдать свою жизнь, которая принадлежит ей? Я ничему не верю, ни в чем не убежден — я не говорил с Джен.

Королева. Да, ты любишь, это видно сразу: ты, как и я, отвергаешь все доказательства. А что, если ты увидишь ее, твою Джен, если она сама признается в своей вине, — исполнишь ты тогда мою волю?

Гильберт. Да. Но с одним условием.

Королева, Ты мне скажешь его потом. (Симону Ренару.) Немедленно привести эту женщину!

Спрячься здесь.

Явление четвертое.

Королева. Подойди ближе, девушка. Ты знаешь, кто мы?

Джен. Да, ваше величество.

Королева. Он обманул тебя. Он выдал себя за дворянина по имени Эмиас Поулет?

Джен. Да, ваше величество.

Королева. Теперь ты знаешь, что это Фабиано Фабиани, граф Кленбрассил?

Джен. Да, ваше величество.

Королева. Этой ночью, когда тебя схватили, у вас было назначено свидание, и ты ждала его?

Джен (ломая руки). Боже мой, ваше величество!

Королева. Отвечай.

Джен (слабым голосом). Да.

Королева. Знаешь ли ты, что тебе и ему не на что больше надеяться?

Джен. Кроме смерти. Это моя единственная надежда.

Королева. Расскажи мне все. Где ты встретила этого человека в первый раз?

Джен. В первый раз я увидела его… Но к чему вам это? Несчастная девушка из народа, бедная и тщеславная, легкомысленная и кокетливая, влюбленная в наряды и украшения, дала ослепить себя блестящему вельможе. Вот и все. Я обольщена, обесчещена. Я погибла. Мне нечего прибавить к этому. Боже мой, неужели вы не видите, ваше величество, что каждое слово, которое я произношу, убивает меня?

Королева. Очень хорошо.

Джен. О, ваш гнев ужасен, я это знаю, ваше величество. Моя голова заранее склоняется под тяжестью наказания, которое вы готовите мне…

Королева. Я? Наказание тебе? Стану я заниматься тобой, дурочка! Кто ты, жалкое созданье, чтобы тобой интересовалась королева? Нет, я думаю о Фабиано. А о твоем наказании позаботится другой.

Джен. Хорошо, ваше величество. Кто бы ни был тот, на кого вы возложите это, и какова бы ни была кара, я все снесу, не жалуясь, я даже принесу вам благодарность, если вы снизойдете к одной моей просьбе. Есть человек, взявший меня малюткой, вырастивший и воспитавший меня, человек, который любил меня и любит до сих пор, которого я недостойна, против которого совершила преступление, человек, чей высокий и священный образ я храню в своем сердце, как образ божий. Сейчас, в то время как я говорю с вами, он, должно быть, вернулся в свой дом и застал его опустевшим, покинутым, разоренным. Он ничего не понимает и в отчаянье рвет на себе волосы. Я умоляю ваше величество об одном: пусть он никогда не узнает, что произошло, пусть никогда не догадается, куда я скрылась, что стало со мною, что я сделала и что сделали вы со мной. Ах, господи, я не уверена, понятно ли я говорю, но вы должны почувствовать, что у меня есть друг, благородный и великодушный друг, бедный Гильберт! Да это так! Он меня уважает, считает чистой, и я не хочу, чтобы он ненавидел и презирал меня. Вы поняли, ваше величество, не правда ли? Поверьте, уважение этого человека мне гораздо дороже жизни. Для него это было бы таким страшным ударом! Такой неожиданностью! Вначале он не поверил бы этому, да, не поверил бы! Боже мой, бедный Гильберт! О, ваше величество, сжальтесь над ним и надо мной! Он-то ведь ничего вам не сделал. Во имя неба, скройте от него правду! Если он узнает, что я виновна, он убьет себя. Если узнает, что я умерла, он умрет.

Королева. Человек, о котором вы говорите, здесь. Он слышит вас, он судит вас, и он вас накажет.

Джин. О небо, Гильберт!

Гильберт (Королеве). Моя жизнь принадлежит вам, ваше величество.

Королева. Хорошо. Ставите ли вы мне какие-нибудь условия?

Гильберт. Да, ваше величество.

Королева. Какие? Мы даем вам слово королевы, что заранее принимаем их.

Гильберт. Вот они, ваше величество. Дело тут простое. Это долг признательности одному из вельмож вашего двора, который всегда давал мне много заказов,

Королева. Говорите.

Гильберт. У этого вельможи тайная связь с женщиной, на которой он не может жениться, потому что она принадлежит к опальной семье. Женщина эта, жившая до сих пор в неизвестности, — единственная дочь и наследница лорда Толбота, обезглавленного при короле Генрихе Восьмом.

Королева. Что я слышу? Ты уверен в своих словах? Джон Толбот, добрый католик, честный защитник моей матери, принцессы арагонской, оставил дочь, говоришь ты? Если это правда, клянусь моей короной, его дитя станет моим, и то, что Джон Толбот сделал для матери Марии Английской, Мария Английская сделает для дочери Джона Толбота.

Гильберт, В таком случае, ваше величество, вы будете, несомненно, счастливы вернуть дочери лорда Толбота состояние ее отца?

Королева. Отобрав его у Фабиано? Конечно! Но есть ли доказательства, что эта наследница существует?

Гильберт. Есть.

Королева. Впрочем, если бы у нас и не было доказательств, мы их создадим. Недаром мы носим корону!

Гильберт. Ваше величество вернет дочери лорда Толбота имения, титулы, положение, имя, герб и девиз ее отца. Ваше величество снимет с нее опалу и поручится за ее жизнь. Ваше величество обвенчает ее с этим вельможей единственным человеком, за которого она может выйти замуж. На этих условиях я готов отдать свою свободу, свою жизнь, все, что вам будет угодно.

Королева. Хорошо. Я исполню то, о чем вы просите.

Гильберт. Ваше величество исполнит все, о чем я прошу? Королева Англии клянется в этом мне, Гильберту, рабочему-чеканщику, клянется своей короной и этим евангелием?

Королева. Да, я клянусь своей королевской короной, клянусь святым евангелием.

Гильберт. Договор заключен, ваше величество. Велите же приготовить могилу для меня и брачное ложе для супругов. Вельможа, о котором я говорю, Фабиано, граф Кленбрассил. Наследница Толбота — здесь, перед вами.

Джен. Что он говорит?

Королева. Он безумец! Что это значит? Послушайте, почтеннейший, вы, кажется, осмеливаетесь издеваться над королевой Англии? Опомнитесь! В королевских покоях следует обдумывать свои слова, иначе язык может погубить голову.

Гильберт. Моя голова принадлежит вам, ваше величество. Но ваша клятва принадлежит мне!

Королева. Но это шутка! Фабиано — и какая-то Джен!.. Невозможно!

Гильберт. Эта Джен — дочь и наследница лорда Толбота.

Королева. Вот еще! Бред! Чепуха! Химера! Доказательства? Где доказательства?

Гильберт. Они здесь, в полном порядке. (Извлекает пакет, спрятанный у него на груди.) Не угодно ли вам прочитать эти бумаги?

Королева. Есть у меня время читать ваши бумаги! Разве я требую их у вас? Что мне за дело до них! Клянусь жизнью, если они и доказывают что-нибудь, я брошу их в огонь, и у тебя ничего не останется.

Гильберт. Кроме вашей клятвы, ваше величество.

Королева. Моей клятвы! Моей клятвы!

Гильберт. Короной и евангелием, ваше величество. Иначе говоря, вашей головой и вашей душой, вашей жизнью на этом свете и вашей жизнью на том.

Королева. Но чего же ты хочешь? Клянусь, ты совсем обезумел!

Гильберт. Чего я хочу? Джен утратила свои права. Верните ей ее права. Джен утратила свою честь. Верните ей ее честь. Объявите Джен дочерью лорда Толбота и женой лорда Кленбрассила, а затем возьмите мою жизнь.

Королева. Твою жизнь! На что мне она тогда? Твоя жизнь была мне нужна только для того, чтобы отомстить этому человеку, отомстить Фабиано! Неужели тебе все еще непонятно? Впрочем, и я тебя не понимаю. Ты говорил о мщении. Так вот оно, твое мщение? Право, они совсем безмозглые, эти люди из народа! Разве я могу поверить в какую-то нелепую историю о наследнице Толбота? Ты говоришь — бумаги. Показываешь мне какие-то бумаги! Да я не желаю видеть их! Ты обманут женщиной и разыгрываешь великодушие? На здоровье! Но я-то не намерена быть великодушной! В сердце моем только ярость и ненависть. Я отомщу, и ты мне поможешь. Ах, он безумен, этот человек, безумен! Господи! Зачем случилось так, что я в нем нуждаюсь… что мне пришлось в таком важном деле связаться с этим дуралеем?

Гильберт. Вы дали мне слово католической королевы. Лорд Кленбрассил соблазнил Джен — он должен на ней жениться.

Королева. А если он откажется?

Гильберт. Вы заставите его, ваше величество.

Джен. О нет! Сжальтесь надо мной, Гильберт!

Гильберт. Хорошо! Если он откажется, этот негодяй, ваше величество сделаете со мной и с ним все, что вам будет угодно.

Королева (радостно). Ах, только этого мне и надо!

Гильберт. В таком случае, если только корона графини Уотерфорд будет торжественно возложена на священную и неприкосновенную голову Джен Толбот, здесь присутствующей, — я сделаю все, что потребует от меня королева.

Королева. Все?

Гильберт. Все,

Королева. Ты скажешь все, что тебе велят? Умрешь, как тебе прикажут?

Гильберт. Да, я умру, как мне прикажут.

Джен. О господи!

Королева. Ты клянешься?

Гильберт. Клянусь.

Королева. В таком случае все в порядке. Этого довольно. Я имею твое слово, ты — мое… договор заключен. (После некоторого раздумья, к Джен.) Вы здесь лишняя. Ступайте. Вас позовут.

Джен. О Гильберт, что вы сделали? Гильберт, я жалкое созданье, я не смею поднять на вас глаза! Вы больше, чем ангел, Гильберт, — в вашей душе ангельская доброта сочетается с человеческими страстями. (Уходит.)

Явление пятое

Королева (Гильберту). Есть при тебе оружие? Нож, кинжал, словом, что-нибудь?

Гильберт (вынимая спрятанный у него на груди кинжал лорда Кленбрассила). Кинжал? Есть, ваше величество.

Королева. Хорошо. Держи его в руке. (Быстро хватает его за руку.) Господин амонтский бальи! Лорд Чендос!

Взять его! Этот человек поднял на меня кинжал. Я схватила его за руку в ту минуту, когда он хотел нанести мне удар. Это убийца!

Гильберт. Ваше величество…

Королева (тихо, Гильберту). Так скоро ты забыл наше условие? Вот как ты повинуешься? (Громко.) Вы все свидетели, что кинжал был у него в руке. Господин бальи, кто палач лондонского Тауэра?

Симон Ренар. Ирландец по имени Мак-Дермоти.

Королева. Пусть приведут его ко мне. Я хочу поговорить с ним.

Симон Ренар. Вы, ваше величество?

Королева. Да, я.

Симон Ренар. Королева будет говорить с палачом?

Королева. Да, королева будет говорить с палачом. Голова будет говорить с рукой. Ступайте же!

Милорд Чендос, и вы, господа, все вы отвечаете мне за этого человека. Спрячьте его позади себя. Он должен быть свидетелем того, что сейчас произойдет. Господин наместник Амонта, лорд Кленбрассил во дворце?

Симон Ренар. Он в комнате с росписью. Дожидается, когда королеве угодно будет позвать его.

Королева. Он ничего не подозревает?

Симон Ренар. Ничего.

Королева (лорду Чендосу). Пусть он войдет.

Симон Ренар. Там ожидает также весь двор. Прикажете кого-нибудь впустить, прежде чем войдет лорд Кленбрассил?

Королева. Кто из вельмож ненавидит Фабиани?

Симон Ренар. Все.

Королева. Кто ненавидит его больше всех?

Симон Ренар. Клинтон, Монтегью, Сомерсет, граф Дарби, Джерард Фиц-Джерард, лорд Педжет и лорд-канцлер.

Королева. Введите их всех, за исключением лорд-канцлера. Ступайте.

(Симону Ренару.) Достойный лорд-канцлер не менее других ненавидит Фабиани, но он человек совестливый. (Заметив бумаги, которые Гильберт положил на стол.) Однако надо мне взглянуть на эти бумаги.

Явление шестое

Королева. Добрый день, господа. Да хранит вас бог, милорды! (Лорду Монтегью.) Энтони Броун, я никогда не забываю, какой достойный отпор вы дали Жану де Монморанси и графу Тулузскому[15], когда я вела переговоры с императором, моим дядей[16]. Лорд Педжет, сегодня вы получите ваши грамоты на имя барона Педжета де Бодезер в Стаффорде. Ах, вот и старый наш друг лорд Клинтон! Мы неизменно благосклонны к вам, милорд. Это вы раздавили Томаса Уайета на Сент-Джемской равнине. Вспомним об этом, господа. В тот день английская корона была спасена благодаря мосту, позволившему моим войскам подойти к мятежникам, и стене, помешавшей мятежникам подойти к нам. Мост — это Лондонский мост. Стена — это лорд Клинтон.

Лорд Клинтон (тихо, Симону Ренару). Королева не разговаривала со мной уже добрых шесть месяцев. Как она приветлива сегодня.

Симон Ренар (тихо, лорду Клинтону). Терпение, милорд. Скоро она вам покажется еще добрее.

Королева (лорду Чендосу). Милорд Кленбрассил может войти. (Симону Ренару.) Через несколько минут после его прихода… (Говорит ему что-то на ухо, показывая на дверь, в которую вышла Джен.)

Симон Ренар. Будет исполнено, ваше величество.

Явление седьмое

Королева. А, вот и он! (Снова принимается тихо разговаривать с Симоном Ренаром.)

Фабиани (приветствуемый всеобщими поклонами, оглядывая присутствующих, в сторону). Что это значит? Сегодня здесь одни мои враги. Королева шепчется с Симоном Ренаром. Черт возьми, она смеется! Плохой знак!

Королева (милостиво, к Фабиани). Храни вас господь, милорд!

Фабиани (быстро берет ее руку и целует). Ваше величество… (В сторону.) Она мне улыбнулась. Опасность грозит кому-то другому.

Королева (по-прежнему милостиво). Мне надо поговорить с вами. (Идет с ним на авансцену.)

Фабиани. Мне также, ваше величество. Я должен упрекнуть вас. Удалить, изгнать меня на такой долгий срок! Ах, могло ли это быть, если бы в часы разлуки вы думали обо мне, как я думаю о вас?

Королева. Вы несправедливы. С той минуты, как мы расстались, я была занята только вами.

Фабиани. Правда? Неужели мне выпало столько счастья? О, повторите это снова!

Королева (по-прежнему улыбаясь). Клянусь вам.

Фабиани. Значит, вы любите меня так же, как я вас?

Королева. Да, милорд. Я действительно думала только о вас и даже приготовила вам приятный сюрприз.

Фабиани. В самом деле? Какой же?

Королева. Встречу, которая доставит вам удовольствие.

Фабиани. Встречу? С кем?

Королева. Отгадайте. Не догадываетесь?

Фабиани. Нет, ваше величество.

Королева. Оглянитесь.

Фабиани (оборачивается и на пороге маленькой полуоткрытой двери видит Джен. В сторону). Джен!

Джен (в сторону). Это он!

Королева (не переставая улыбаться). Милорд, знакома вам эта молодая девушка?

Фабиани. Нет, ваше величество,

Королева. А вам, девушка, знаком милорд?

Джен. Правда дороже жизни. Да, ваше величество.

Королева. Так вы, милорд, не знаете этой женщины?

Фабиани. Ваше величество, меня хотят погубить. Я окружен врагами. Эта женщина, без сомнения, в заговоре с ними. Я никогда не видел ее, ваше величество, не знаю, кто она!

Королева (встает и ударяет его перчаткой по лицу). А! Трус! Ты обманываешь одну и отрекаешься от другой! Ты не знаешь, кто она? Хочешь, я скажу тебе? Эта девушка — Джен Толбот, дочь Джона Толбота[17], славного вельможи-католика, который умер на эшафоте за мою мать. Эта девушка — Джен Толбот, моя двоюродная сестра; Джен Толбот, графиня Шрусбери, графиня Уэксфорд, графиня Уотерфорд, пэресса Англии, — вот кто эта девушка. Лорд Педжет, вы хранитель королевской печати. Прошу вас принять к сведению: королева Англии торжественно признает присутствующую здесь молодую женщину по имени Джен дочерью и единственной наследницей последнего графа Уотерфорда. (Показывает на бумаги.) Вот документы и доказательства, которые вы должны скрепить большой печатью. Такова наша воля. (К Фабиани.) Да, графиня Уотерфорд! Это доказано! И ты вернешь ей ее имения, презренный! Так эта женщина незнакома тебе? Ты не знаешь, кто она? Ну что ж, я тебе сказала это. Перед тобою Джен Толбот! Или тебе этого мало! (Глядя ему в лицо, тихим голосом, сквозь зубы.) Негодяй, она твоя любовница!

Фабиани. Ваше величество…

Королева. Вот кто она. А теперь я скажу тебе, кто ты. Человек без души, без сердца, без разума! Ты плут и негодяй! Ты… Нет, господа, вам незачем уходить. Мне совершенно безразлично, если вы услышите то, что я сейчас скажу. Я, кажется, не понижаю голоса. Фабиано, ты подлец! Ты предатель в отношении меня, трус в отношении нее. Ты лживый слуга, самый низкий, последний из людей. Правда, это я тебя сделала графом Кленбрассилом, бароном Динасмонди, бароном Дармута в Девоншире… О, как я была безумна! Милорды, я прошу у вас прощения, что поставила рядом с вами этого человека. Ты кавалер? Дворянин? Вельможа? Сравни же себя с теми, кто носит эти звания. Несчастный! Посмотри на них — вот кто вельможи! Вот Бриджес, барон Чендос. Вот Сеймур, герцог Сомерсетский. Вот Стенли — графы Дарби с тысяча четыреста восемьдесят пятого года! Вот Клинтоны — бароны Клинтоны с тысяча двести девяносто восьмого года! И ты воображаешь, что похож на них? Ты хочешь убедить нас в своем родстве с испанским родом Пеньяльвер? Это ложь! Ты просто жалкий итальянец, ничтожество, меньшее, чем ничтожество! Сын башмачника из деревни Ларине! Да, господа, он сын башмачника! Я знала это, но никому не говорила. Я скрывала все и делала вид, что верю этому человеку, когда он болтал о своем знатном происхождении. Таковы все мы, женщины. О боже, я хотела бы созвать сюда всех женщин — это послужило бы для них хорошим уроком. Ничтожный, презренный человек! Обмануть одну и отречься от другой! Ах, подлец, какой подлец! Поглядите на него. Я говорю с ним столько времени, а он все еще не на коленях! Сейчас же на колени! Милорды, заставьте его стать на колени!

Фабиани. Ваше величество…

Королева. Подлый трус! Я осыпала его благодеяниями. Неаполитанского лакея сделала знатным кавалером и вольным графом Англии! О, я должна была предвидеть это! Меня предупреждали, что этим кончится. Но так уж я создана сначала упорствую, а затем убеждаюсь в своей ошибке. Моя вина! Итальянец значит мошенник! Неаполитанец — значит трус! Всякий раз, как мой отец принимал услуги итальянца, он потом раскаивался в этом. Ох, этот Фабиани!.. Видишь, леди Джен, видишь, несчастное дитя, какому человеку ты отдалась? Но я отомщу за тебя! О, мне следовало это знать заранее! Из кармана итальянца не вытащишь ничего, кроме стилета, из его души — ничего, кроме предательства!

Фабиани. Ваше величество, клянусь вам…

Королева. Теперь он хочет дать ложную клятву! Он дойдет до конца в своей низости, он заставит нас краснеть перед этими людьми, нас, слабых женщин, любивших его! Он только не осмелится поднять голову.

Фабиани. Нет, ваше величество, я подниму голову. Я погиб, мне это ясно. Смерть моя — дело решенное. Вы употребите все средства, кинжал, яд…

Королева (хватает его за руку и увлекает на авансцену). Яд! Кинжал! О чем ты говоришь, итальянец? Предательская месть, постыдная месть, месть из-за угла, как принято в твоей стране? Нет, синьор Фабиани, не кинжал и не яд. Разве я должна прятаться, искать ночных закоулков, унизиться до тайной мести? Клянусь, милорд, я не страшусь дневного света, слышишь ты? Полдень, яркое солнце, топор и плаха, толпа на улицах, толпа в окнах, толпа на крышах, сто тысяч зрителей? Я хочу внушить страх — слышишь, милорд? Хочу, чтобы зрелище было величественным, страшным и ослепительным, чтобы все говорили: "Оскорблена женщина, но мстит королева!" Я хочу видеть, как этот временщик, вызывавший у всех зависть, как этот наглый молодой красавец, которого я одела в шелк и бархат, согнется в три погибели, дрожа от страха; хочу видеть его коленопреклоненным на черном сукне, со связанными руками, с босыми ногами, освистанным толпою, в руках палача. На белую шею, которую я обвила золотой цепью, я хочу накинуть веревку. Я видела, какой был этот Фабиани на троне, я хочу видеть, каков будет он на эшафоте!

Фабиани. Ваше величество…

Королева. Ни слова больше. Ни слова! С тобою покончено, знай это. Ты взойдешь на эшафот, как Суффольк и Нортемберленд. То-то будет праздник для моего доброго города Лондона! Тебе хорошо известно, как ненавидит тебя мой добрый город. Клянусь богом, когда нужно отомстить, хорошо быть Марией, госпожой и королевой Англии, дочерью Генриха Восьмого и владычицей четырех морей! Взойдя на эшафот, Фабиани, ты сможешь, если пожелаешь, обратиться с длинной речью к народу, по примеру Нортемберленда, или с длинной молитвой к богу, по примеру Суффолька, чтобы выиграть время в надежде на помилование. Но, беру небо в свидетели, тебе, негодяю, помилования не дождаться. Подлый предатель, он смел твердить мне о любви, смел еще сегодня утром говорить мне "ты"! Ах, боже мой, господа, вас, кажется, удивляет, что я говорю все это в вашем присутствии! Но, повторяю, мне все равно. (Лорду Сомерсету.) Милорд герцог, вы констебль Тауэра, — потребуйте шпагу у этого человека.

Фабиани. Вот она, но я протестую. Если даже будет доказано, что я соблазнил или обманул женщину…

Королева. Какое мне дело до того, что ты соблазнил женщину? Разве это важно? Милорды свидетели, что мне это безразлично!

Фабиани. Соблазнить женщину не значит совершить государственное преступление, ваше величество. По такому же обвинению вам не удалось приговорить к смерти Трогмортона.

Королева. Он, кажется, еще угрожает нам! Червяк превратился в змею. Кто тебе сказал, что ты обвиняешься в этом?

Фабиани. Так в чем же меня обвиняют? Я не англичанин, не подданный вашего величества. Я подданный неаполитанского короля и вассал его святейшества папы. Я потребую вмешательства его легата, преосвященного кардинала Пола. Я буду защищаться, ваше величество. Я иностранец. Меня могут привлечь к суду только за преступление, за настоящее преступление. В чем мое преступление?

Королева. Ты спрашиваешь, в чем твое преступление?

Фабиани. Да, ваше величество.

Королева. Милорды, вы слышали вопрос, который он задал мне? Сейчас вы услышите ответ. Прошу всех присутствующих запомнить, что стоит мне только топнуть ногой, и эшафот вырастет из-под земли. Чендос! Чендос! Распахните настежь эту дверь! Пусть войдет весь двор! Все, все пусть войдут сюда!

Явление восьмое

Королева. Входите, входите, милорды. Сегодня я рада видеть всех вас у себя. А, судьи? Прекрасно. Прошу вас сюда, поближе. Где сержанты палаты лордов, Гарриот и Герберт? А, вот и вы, господа? Милости просим. Выньте шпаги. Отлично. Станьте по обе стороны этого человека. Он ваш пленник.

Фабиани. Ваше величество, в чем мое преступление?

Королева. Милорд Гардинер, наш ученый друг! Вы канцлер Англии: ставим вас в известность, что вам надлежит срочно созвать двенадцать лордов-комиссаров Звездной палаты, которых мы, к сожалению, не видим здесь. В этом дворце происходят странные вещи. Слушайте, милорды. Принцесса Елизавета уже не первый раз посягает на нашу корону. Вспомните заговор Пьетро Карло, который вызвал волнение в Эксетере и вел тайную переписку с принцессой Елизаветой посредством шифра, вырезанного на гитаре. Вспомните измену Томаса Уайета, поднявшего графство Кент. Вспомните, наконец, мятеж герцога Суффолька, который был схвачен в дупле дерева после поражения его сторонников. Сегодня обнаружено новое преступление. Слушайте все. Утром на моем приеме появился какой-то неизвестный. Сказав несколько слов, он поднял на меня кинжал. Я вовремя остановила руку убийцы. Лорд Чендос и господин амонтский бальи схватили его. Он признался, что на это преступление его толкнул лорд Кленбрассил.

Фабиани. Я? Неправда. Это ужасно! Нет такого человека. Такого человека невозможно отыскать. Кто он? Где он?

Королева. Он здесь.

Гильберт (выступая из рядов солдат, за которыми он был спрятан). Это я.

Королева. Основываясь на признании этого человека, мы, королева Мария, обвиняем перед Звездной палатой Фабиано Фабиани, графа Кленбрассила, в государственной измене и покушении на жизнь нашей священной королевской особы.

Фабиани. В покушении — меня? Чудовищно! О, мой разум мутится! Что это, ловушка? Кто бы ты ни был, несчастный, неужели ты осмеливаешься утверждать, что королева говорит правду?

Гильберт. Да.

Фабиани. Я толкнул тебя на цареубийство? Я?

Гильберт. Да.

Фабиани. "Да", одно лишь "да"! Проклятье! О боже, если бы вы только знали, господа, какая это ложь! Этот человек послан адом. Несчастный, ты хочешь погубить меня и не знаешь, что одновременно губишь и себя. Уличая меня в преступлении, ты уличаешь и себя. Убивая меня, ты и сам погибнешь. Из-за одного твоего слова падут две головы — моя и твоя, известно ли тебе это?

Гильберт. Известно,

Фабиани. Милорды, он подкуплен…

Гильберт. Да, вами. Вот кошелек, полученный мною в уплату за преступление. Он полон золота. На нем вышиты ваш герб и ваш вензель.

Фабиани. Праведное небо! Но я не вижу кинжала, которым этот человек будто бы пытался ударить королеву. Где его кинжал?

Лорд Чендос. Вот он.

Гильберт (к Фабиани). Это ваш кинжал… Вы мне его дали. У вас найдут и ножны к нему.

Лорд-канцлер. Граф Кленбрассил, что вы можете возразить? Знаете вы этого человека?

Фабиани. Нет.

Гильберт. Он видел меня только ночью, ваше величество. Позвольте мне сказать ему два слова на ухо, — быть может, он вспомнит. (Приближается к Фабиани.) Значит, ты никого не узнаешь сегодня, милорд? Ни оскорбленного тобою мужчину, ни соблазненную тобою женщину? Королева мстит, но человек из народа также мстит. Ты говорил, что не боишься меня! Вот ты и попал в сети двойного мщения! Что ты окажешь на это, милорд? Я — чеканщик Гильберт!

Фабиани. А, теперь я узнаю вас. — Я знаю этого человека, милорды. Поскольку здесь замешан он, мне нечего больше сказать.

Королева. Сознался!

Лорд-канцлер (Гильберту). Согласно нормандскому закону и двадцать пятому статуту короля Генриха Восьмого, в случаях посягательства на жизнь королевской особы признание не спасет преступника. Не забывайте, что королева не имеет права миловать за подобные преступления. Вы умрете на эшафоте так же, как тот, кого вы обвиняете. Подумайте! Подтверждаете вы все, что было вами сказано?

Гильберт. Я знаю, что умру, и подтверждаю все.

Джен. Боже, если это сон, то он ужасен!

Лорд-канцлер (Гильберту). Согласны вы повторить ваше обвинение, положив руку на евангелие? (Протягивает евангелие Гильберту, который кладет на него руку.)

Гильберт. Клянусь, положив руку на евангелие, перед лицом близкой смерти, что этот человек — убийца; что этот кинжал, принадлежащий ему, был орудием преступления; что этот кошелек, принадлежащий ему, должен был оплатить преступление. Да поможет мне бог — это правда!

Лорд-канцлер (к Фабиани). Милорд, что вы скажете?

Фабиани. Ничего. Я погиб!

Симон Ренар (тихо, королеве). Ваше величество велели позвать палача. Он здесь.

Королева. Хорошо. Пусть войдет.

Явление девятое

Те же и палач.

Королева. Милорд герцог Сомерсет, этих двоих — в Тауэр! Милорд Гардинер, наш канцлер, завтра же начните процесс в присутствии двенадцати пэров Звездной палаты, и да поможет господь старой Англии! Мы приказываем, чтобы этих людей судили до нашего отъезда в Оксфорд, где мы откроем парламент, и до нашего отъезда в Виндзор, где мы будем проводить пасху. (Палачу.) Подойди ближе. Я рада видеть тебя. Ты хороший слуга. Ты стар. Ты был свидетелем трех царствований. По обычаю нашего королевства, каждый повелитель при восшествии на престол делает тебе богатый подарок. Мой отец, Генрих Восьмой, подарил тебе бриллиантовую пряжку со своей мантии. Мой брат, Эдуард Шестой, — кубок чеканного золота. Теперь моя очередь… Я еще ничего не дарила тебе. Я хочу это сделать сейчас. Подойди сюда, (Указывает на Фабиани.) Ты хорошо видишь эту голову, прекрасную, юную голову, которая еще сегодня утром была самым лучшим, самым ценным, самым дорогим из моих сокровищ? Ты хорошо видишь ее, не правда ли? Прими же ее в дар от меня!