Маркиз должен жениться

Глава 9

Оливер смотрел, как Мария бежит к дому. Это зрелище никак не помогало ему успокоить свое возбуждение. Если она останется после сегодняшней ночи, надо будет купить ей какую-то одежду, и поскромнее, чтобы не мучиться желанием опрокинуть ее на спину и…

Черт возьми! Обычно женщины после его поцелуев сами прыгали к нему в постель, а эта расценила их как «практику» перед браком со своим занудным женихом. Хотя его самого она, видимо, тоже сочла занудным.

«Фантазия всегда ярче, чем жизнь».

Дерзкая девчонка! Черт возьми, теперь придется прочитать хотя бы один из дурацких романов Минервы. Надо же узнать, что она там про него понаписала.

Возбуждение не ослабевало, и не было шанса найти облегчение. Ему нужно изображать нежного влюбленного до тех пор, пока бабушка не уступит, а она и так уже заподозрила заговор. Она ни за что не поверит в помолвку, если он будет мотаться по лондонским публичным домам каждый раз, когда эта соблазнительная девица возбудит его.

«Если только я ее не соблазню».

Кровь снова закипела у него в жилах. И поделом ей будет. В конце концов, она сама попросила ее поцеловать. Сама приоткрыла нежные теплые губы, заставив его гореть как в огне и жаждать ее.

Оливер насторожился. Гореть — да, но жаждать? Он не жаждал ни одной женщины, они всегда были только партнерами в игре, помогали скоротать время до…

До чего?

Внезапно, как при вспышке молнии, ему представилось будущее. Годы и годы пьянства, чтобы скоротать бесконечные ночи. Сотни случайных женщин, которых забываешь уже наутро, намеренно не запоминая ни лиц, ни имен.

Но разве у него есть выбор? Он не создан для семейной жизни, и любая разумная женщина тотчас это поймет. Он никчемный бездельник и гуляка.

«Ты ведешь себя в точности как твой отец…»

За исключением того, что отец не стал бы ввязываться во флирт с девушкой вроде Марии Баттерфилд. Отец, после того как спас имение с помощью денег матери, вернулся к почти холостяцкой и не слишком умеренной жизни.

Мать чувствовала себя униженной. С каждой новой изменой она все больше ожесточалась, ревновала, скандалила. К концу они жили двумя враждующими лагерями, а дети оказались заложниками этого противостояния.

Оливер подобрал кубок и взглянул на свое отражение в его золотом боку. Разница между ним и отцом была именно в отношении к детям. Страдая в детстве от семейного неблагополучия, он не хотел навлечь на других такое же несчастье, потому что искренне верил, что семья и дети означают верность.

Получив в наследство отцовский темперамент, Оливер не желал пускать в свою жизнь женщину. Он не станет этого делать ни ради бабушки, ни ради продолжения рода, ни ради спасения Холстед-Холла. Отцу следовало поступить так же, тогда он не разрушил бы жизнь матери и жизни своих детей.

Бабушка рехнулась, если думает, что он пойдет по стопам отца. Он не собирается брать в жены какое-нибудь невинное создание, а потом погубить его. Так что лучше не думать, как соблазнить мисс Баттерфилд, ведь именно это способно поколебать его решимость остаться холостяком. К тому же нельзя забывать о ее проницательности. «Ну вот — опять. Опять вы пытаетесь все превратить в шутку, вместо того чтобы поговорить о том, что вас действительно беспокоит».

Наверное, в этом и есть самый большой соблазн. Мария дразнит его обещанием счастья, и он тянется к ней, как пчела за нектаром. Это сочетание невинности и любопытства, решительности и уязвимости околдовывает его.

А тут еще этот ее разговор с бабушкой. Она ведь отказалась от денег. У нее был шанс утереть ему нос и сбежать, но она осталась и позволила себя поцеловать.

У поцелуя был вкус запретного плода. Он поцеловал порядочную девушку! И этот поцелуй возбудил его больше, чем ласки более опытных женщин, Оливер не ожидал, что получит столько удовольствия, обучая ее.

И он тут же вообразил, как станет учить ее другим ласкам и удовольствиям. Ведь это возможно сделать, не попадая в ловушку, не так ли? Она хочет «практики» — пожалуйста! И для этого вовсе не нужно ее соблазнять. Доставлять удовольствие женщинам — это его сильная сторона, в конце концов. Его сердце сжалось при мысли о том, как она будет содрогаться от страсти в его объятиях, как эти нежные губы станут просить большего, как наступит разрядка, и он услышит, что в сладком бреду она шепчет его имя…

Оливер зарычал и заставил себя выбросить из головы эти мысли. Он сумасшедший, если думает о таком. Он даже не знает, останется ли она здесь после сегодняшней ночи.

Маркиз решительно направился к двери. Давно пора вернуться в столовую. Кто знает, что Мария, а хуже того — Фредди рассказывают остальным?

Однако когда он вошел в столовую, там сидела одна только Минерва, которая, похоже, ждала его.

— А где все?

— Джаррет и Гейб удалились к сигарам и портвейну. Бабушка легла спать. Мисс Баттерфилд сказала, что она тоже устала, и настояла, чтобы кузен ушел вместе с ней. Селия пошла показать им их комнаты.

Оливер почувствовал укол разочарования и нахмурился — он ведет себя как дурак.

— Ну, тогда я пошел к мужчинам. — И он направился к двери, но Минерва окликнула его:

— Оливер, подожди.

— Да? — Он заметил, что сестра сердито хмурится.

— Что ты собираешься делать с мисс Баттерфилд?

«Раздеть ее донага и целовать каждый дюйм ее восхитительного тела». Но вслух он этого, разумеется, не сказал.

— Я не совсем тебя понимаю, — произнес он, надеясь, что сестра не в состоянии читать его мысли.

— Мне показалось, что она очень хорошая и порядочная девушка, хотя ты намекал на обратное. Не знаю, где она раздобыла это чудовищное платье, но…

— На самом деле в этом я виноват. Когда я с ней познакомился, она носила траур по отцу. Я не мог допустить, чтобы бабушка стала расспрашивать, почему она идет против приличий и собирается выйти замуж до окончания траура. И тогда я добыл для нее платье в… э-э-э… в борделе.

— Потому что хотел выставить ее падшей женщиной, — с легким оттенком неодобрения произнесла Минерва.

— Вы сами просили, чтобы я занялся этим делом. Я и занимаюсь. Если тебе не нравятся мои методы, черт возьми, предложи другие.

Сестра бросила на него оценивающий взгляд.

— Однако мне показалось, что я не одна от твоих «методов» не в восторге. Мисс Баттерфилд их тоже не одобряет.

Оливер фыркнул:

— Это еще мягко сказано.

Его лукавая сестрица насмешливо ухмыльнулась:

— О, расскажи же, что она сделала, пока вы были в библиотеке вдвоем!

— И не подумаю. Не хватало, чтобы ты научилась от нее новым трюкам.

— Зануда! — воскликнула Минерва. — Во всяком случае, ты заслужил все, что получил. Я вот что тебе скажу: мне она нравится. И я не хочу, чтобы она оказалась в ситуации, когда такой…

— Такой негодяй, как я, погубит ее.

— Скомпрометирует, — поправила брата Минерва. — Я уверена, что ты не способен намеренно погубить порядочную женщину. Но ты должен признать, что заставляешь женщин влюбляться в тебя безоглядно, а потом их сердца оказываются разбиты.

— О Боже! Я не заставляю женщин ничего делать! — Он со стуком поставил кубок на стол. — Они просто не слушают, когда я говорю им, что не собираюсь жениться.

— Все равно. Я не хочу, чтобы общение с тобой принесло мисс Баттерфилд вред. Тем более что она любезно согласилась помочь нам в твоем плане против бабушкиного решения. Одно дело, если бы ты нанял кого-нибудь, кто будет понимать ситуацию. Но мисс Баттерфилд не замужем, и она, вероятно, так же уязвима для твоих чар, как любая другая молодая леди. Если она неправильно оценит твои намерения…

— Она оценит все правильно, — оборвал он сестру. — К тому же у нее нет никакого романтического интереса ко мне. — «Одна только практика», — с горечью добавил он про себя. — У мисс Баттерфилд имеется настоящий жених.

Минерва изумилась:

— Ты шутишь!

— Вовсе нет. Тот Натан, про которого она говорила, не кузен. Он с ней помолвлен. А вот теперь он исчез где-то в Англии. В обмен на ее помощь в деле с бабушкой я обещал нанять сыщика, чтобы найти этого Натана. Так что не бойся, что я разобью ей сердце или что там еще. Это деловое соглашение, и не больше.

Глаза Минервы заинтригованно блеснули.

— Вот как?

Оливер заставил себя ответить ей твердым взглядом.

— Ну разумеется. Ты же не думаешь, что я в самом деле женюсь на этой малышке?

— Честно говоря, я никогда точно не знаю, как ты поступишь.

— Так я тебе скажу. Я не собираюсь жениться на какой-нибудь невинной простушке. Но бабушка явно верит, что собираюсь, а потому мой план может сработать. Бабушка уже пробовала откупиться от Марии.

На лице Минервы мелькнуло странное выражение.

— Не похоже на бабушку.

— Почему это — не похоже? Она всегда использует деньги, чтобы получить все, что хочет.

— А хочет она, чтобы мы все вступили в брак. Особенно ты.

— Она хочет, чтобы я женился правильно. Это не одно и то же.

Минерва пожала плечами.

— Ну, если ты так считаешь… — Она демонстративно зевнула. — Пойду спать. День сегодня был длинный.

Она была уже у двери, когда брат ее окликнул:

— Если я захочу прочесть одну из твоих книжек, какую ты мне посоветуешь?

Минерва насмешливо спросила:

— Захотелось узнать, что я написала про Роктона?

— Конечно, — ворчливо отозвался брат, — Ты меня вывела таким негодяем.

— Уже в трех книгах, но раньше ты никогда не хотел почитать.

Он пожал плечами.

— Просто я был занят, вот и все.

— Ага…

— Ну, так ты дашь мне книжку?

— Я принесу в твою комнату. Знаешь, Оливер, что бы там ни говорили Джаррет и Гейб, Роктон — это не ты. С Фоксмуром и Керквудом то же самое. Роктону я дала твое имя, потому что думала, что это тебя позабавит. — Она смущенно улыбнулась. — Тебе ведь нравится изображать из себя нечестивца.

— Я и есть нечестивец, — мрачно отозвался он. — Пора бы тебе это знать.

— Как скажешь, дорогой. — И она направилась к выходу. — Но ты должен добыть этой бедной девушке другую одежду. Не может же она все время ходить в этом ужасном платье.

— Я знаю.

— Прилично ее одеть — это целое состояние. Может, тебе обратиться к бабушке?

— Ни за что.

— Тогда единственный выход — лавка подержанных вещей. Конечно, платья будут старомодными, но ведь она американка, а они отстают от моды.

— Отличная мысль. Я этим займусь, когда мы завтра поедем в город.

— Кстати, можешь побывать и у плотника. Лестница для слуг почти развалилась. Раз теперь это семейная резиденция, надо лестницу починить, иначе кто-нибудь свалится и свернет себе шею.

— Знаю. Рамсден говорил мне уже неделю назад. Я велел ему позвать того парня из Ричмонда, который перестилал пол в буфетной.

— А староста говорил тебе, что арендаторы хотели бы с тобой поговорить насчет весеннего сева?

— Писал. На этой неделе я с ними встречаюсь.

— И окна в гостиной…

— Уже сделано, Минерва. — Он внимательно посмотрел на сестру. — С каких это пор тебя заботит состояние дома?

— А тебя?

Оливер нахмурился.

— С тех пор, как меня вынудили жить здесь. Но не думай, что это всерьез. Просто мне не нравятся сквозняки, не нравится, когда слуги ломают ноги и не могут мне больше служить.

— Все поняла, — усмехнулась Минерва. — Ты ведь у нас неисправимый повеса и шалопай. Спокойной ночи, братец. И смотри не влипни куда-нибудь ночью.

Минерва со смехом вышла. Настроение Оливера улучшилось. Он невольно улыбнулся ей вслед. Да поможет Бог мужчине, который захочет покорить Минерву. Она съела бы его живьем и потом облизала бы пальцы. Однако слова Минервы напомнили ему о делах. Перед встречей с арендаторами следовало просмотреть гроссбухи.

Из карточной комнаты донесся смех братьев, но дела призывали Оливера в кабинет. На мгновение он остановился. Вот так это и начинается. Сначала какие-нибудь мелочи, потом дел будет все больше и больше. И, в конце концов, он станет таким, как отец, — дом и все, что с ним связано, будет для него важнее всего на свете, он будет готов сделать все, что угодно, жениться на ком угодно, лишь бы только сохранить поместье…

Черт возьми, нет! Он не позволит призракам Холстед-Холла затянуть его в эту трясину!

Гроссбухи подождут до завтра, а ему предстоит веселая ночь с вином и картами.

Вдруг в памяти всплыли слова бабушки: «Ты лучше, чем стараешься выглядеть».

У Оливера вырвался горький смешок. Бабушка ошибается. Ничего он не лучше и не собирается быть лучше, не собирается приносить в жертву респектабельности свою душу.