На сороковой день на горизонте появился Чианду (Шанду) — летняя столица хана Хубилая. Это означало, что «осенью 1275 года Поло добрались до конечного пункта своего путешествия»{177}. И вскоре измученный караван венецианцев вошел в высокие городские ворота.
Жюль Берн в своей «Истории великих путешествий» пишет: «Наконец, Марко Поло, его отец и дядя <…> приехали <…> в Чианду (Шанду) <…> и там путешественники были приняты великим ханом Хубилаем, жившим в своей летней резиденции, расположенной за “Великой стеной” к северу от Ханбалыка (Пекина)»{178}.
На самом деле, город находился в 275 километрах к северу от нынешнего Пекина и в 28 километрах к северо-западу от современного города Долунь. Он состоял из квадратного в плане «внешнего города» площадью 2200 квадратных километров, «внутреннего города» площадью 1400 квадратных километров и летнего дворца Хубилай-хана площадью 500 квадратных километров.
Прием, оказанный путешественникам Хубилай-ханом, как это ни удивительно, Марко Поло, обычно не стеснявшийся в описаниях пышности ханских шествий и пиров, запечатлел всего в одной не самой длинной главе. Венецианцы по прибытии в Чианду (Шанду) отправились в главный дворец, где был великий хан. Там они опустились перед ханом на колени, но Хубилай милостиво велел им встать.
Потом, в течение своей многолетней службы у Хубилай-хана Марко Поло много раз бывал в Чианду (Шанду), и особенно запечатлелся в его памяти ханский дворец. Он его описывает так: «Залы и покои золоченые; чудесные и прекрасно вызолочены; а вокруг дворца на шестнадцать миль стена, и много тут фонтанов, рек и лугов; великий хан держит тут всяких зверей: оленей, ланей и антилоп; ими он кормит своих соколов в клетках. Раз в неделю сам ходит их смотреть. В эту равнину, что обнесена стеной, великий хан ездит часто на коне, с собою везет леопарда и выпускает его на оленя, лань или на антилопу, а что поймает, то соколам в клетках. Развлекается он так в свое удовольствие»{179}.
Оставил нам Марко Поло и превосходное описание внешности Хубилай-хана (его он называет Кублаем): «Великий государь царей Кублай-хан с виду вот каков: роста хорошего, не мал и не велик, среднего роста; толст в меру и сложен хорошо; лицом бел и как роза румян; глаза черные, славные, и нос хорош, как следует»{180}.
По мнению Лоуренса Бергрина, «это описание несколько идеализировано: портреты хана в зрелом возрасте изображают его весьма заметно тучным и важным, но при этом великодушным»{181}.
Описав внешность великого хана, Марко Поло затем подробно и со знанием дела рассказывает о том, как для него выбирали жен и наложниц, какие порядки были установлены в брачных покоях хана: «Законных жен у него четыре, и старший сын от них станет по смерти великого хана царствовать в империи; называются они императрицами и каждая по-своему; у каждой свой двор, и у каждой по триста красивых, славных девок. Слуг у них много, евнухов и всяких других, и служанок; у каждой жены при дворе до десяти тысяч человек.
Всякий раз, как великий хан пожелает спать с какою женою, призывает ее в свой покой, а иной раз сам идет к ней.
Есть у него и другие подруги, и скажу вам что, нужно знать, что есть татарский род миграк, народ красивый; выбирают там самых красивых в роде сто девок и приводят их к великому хану; великий хан приказывает дворцовым женщинам смотреть за ними, а девкам спать с теми вместе на одних постелях, для того чтобы разведать, хорошо ли у девок дыхание, девственны ли они и совсем ли здоровы.
После этого начинают они прислуживать великому хану вот каким образом: три дня и три ночи по шести девок прислуживают великому хану и в покое, и в постели; всякую службу исправляют, а великий хан всё, что пожелает, то делает с ними. Через трое суток приходят другие шесть девок, и так во весь год, через каждые три дня и три ночи меняются шесть девок»{182}.
Но это всё он узнает о Хубилай-хане потом, и рассказ его можно было бы продолжать и продолжать, но, как совершенно верно замечает Генри Харт, «нет необходимости испытывать добрую волю читателей, пересказывая книгу путешественника»{183}. Для нас тут важно другое — то, что Хубилай-хан охотно завязал с Никколо и Маттео Поло беседу, расспрашивая о их здоровье, жизни и о делах, которые они имели по его поручению с «главным понтификом». Он хотел во всех подробностях разузнать обо всех их приключениях, начиная с того дня, как они много лет назад отбыли с ханского двора. Затем венецианцы представили ему подарки и письма, доверенные им папой Григорием X, а также вручили сосуд с маслом, что было взято из лампады у Гроба Господня в Иерусалиме. Его они чудом сумели сохранить при всех злоключениях и опасностях долгого пути от берегов Средиземного моря.
Хубилай-хан, принимая сосуд с маслом, обрадовался, ибо «святое масло ценил он дорого»{184}. Короче, он всем видом показал, что очень доволен, и такое сочетание благочестия и наивности, как ни странно, было весьма типично для воинственных монголов. И в связи с этим хотелось бы отметить, что невозможно себе представить, чтобы римский папа или какой-то другой западный лидер так же принял бы какую-то монгольскую реликвию, сколь бы важной она ни была. Скорее она была бы воспринята как заморская диковина — не более того.
А потом в честь дорогих гостей из далекой земли при дворе было организовано великое веселье и большой пир, какого венецианцы не видели никогда в жизни.
Но для нас тут важно не это, а то, что Хубилай-хан конечно же заметил двадцатилетнего Марко, стоявшего при первой встрече, как полагалось, в стороне и не вмешивавшегося в разговор старших.
И вот, наконец, последовал вопрос, что это за молодой человек, и Никколо Поло ответил:
— Государь, это мой сын, а тебе он слуга. Как самое дорогое мне на свете, с великими опасностями привез я его сюда издалека, чтобы отдать тебе в ус-лужение.
Великий хан довольно кивнул головой и сказал:
— Добро пожаловать, и пусть будет так. После этого Марко Поло тотчас же был включен в число придворных.
Можно себе представить, как запылали тогда щеки молодого венецианца, понимавшего, что его знакомят со столь важной персоной. От осознания значительности происходившего он едва не потерял сознание.
Благосклонность Хубилай-хана стала поворотным пунктом в жизни молодого Марко Поло. С этого момента он вышел из тени своего отца и дяди и стал самостоятельным действующим лицом.
Любознательность Марко и его пытливый характер идеально подошли Хубилай-хану. То есть, по сути, император удивительным образом распознал, что за надежды подает наблюдательный пришелец с Запада, «избавил Марко от венецианских ограничений, и под влиянием хана тот начал превращаться в путешественника, оставившего след в истории. На протяжении семнадцати лет потом Марко Поло и Хубилай-хан образовали весьма необычное партнерство повелителя и слуги, ученика и учителя и даже отца и сына»{185}.
А потом, как говорится в книге Марко Поло, молодой венецианец «присмотрелся к татарским обычаям и научился их языку и письменам», а Хубилай-хан, в свою очередь, неизменно «был к нему милостив»{186}.
Книга писалась со слов самого Марко Поло (подробно об этом будет рассказано ниже), а посему подобные слова выглядят не слишком скромно. Но в данном случае это не беда. Это не недостаток ума, а то, что проистекает из преувеличенной гордости. И к тому же скромность — это не только украшение человека, но еще и кратчайший путь в неизвестность…
Интересным представляется вопрос: что же это за город, который Марко Поло называет «великим городом Камбалу»?
По официальной версии, до монгольского вторжения он назывался Чжунду. В 1215 году он был взят и сожжен монголами, однако в 1264 году великий хан Хубилай решил вновь отстроить его и превратить в собственную столицу. Строительством руководили архитекторы Лю Бинчжун и Амир-ад-Дин.
В тот же год началось возведение стен, а строительство ханского дворца велось с 1274 года.
В 1271 году, после основания династии Юань, Хубилай переименовал город в Даду («великую столицу»), а его предыдущая резиденция Шанду приобрела статус летней.
Как мы уже говорили, Ханбалык — это тюркское название, которое переводится как «обитель хана». Считается, что Ханбалык — это то, что теперь стало Пекином.
На разных языках Ханбалык назывался по-разному: Камбалук, Канбалук, Кабалут, Ганбалу, Канбалу, Камбалу и т. д. В течение нескольких столетий историки искали этот город и в Тибете, и в Монголии, и даже на территории нынешней России.
По одной из версий, например, некий Камбалык был показан на старинных картах в верховьях Оби. Некоторые даже с уверенностью говорят о том, что географические координаты города, снимаемые со средневековых карт, до градуса совпадают с координатами города Томска.
Большинство историков сходятся во мнении, что Марко Поло прожил много лет именно в Хан-балыке. Но при этом известно, что Ханбалык в 1215 году был уничтожен монголами. А вот в книге Марко Поло написано, что Камбалу никем не разрушался и представлял собой цветущий город: «Домов и народу в этом городе, и внутри, и вне, превеликое множество. Что ни ворота, то предместье; двенадцать, значит, больших предместий, а народу в них не сосчитать; в предместьях жителей более, нежели в городе, там пристают и живут и купцы, и все, кто приходит по делам; а приходит многое множество ради великого хана; и купцы, и другие люди приходят сюда по своим делам, потому что город торговый»{187}.
По идее, вновь отстроенный Ханбалык должен был бы быть молодым городом с соответствующими не самыми крупными размерами. Но по информации Марко Поло, это был «большой и знатный старый город», «а величиною этот город вот какой: он квадратный, в округе двадцать четыре мили; все четыре стороны равны; обнесен он земляным валом <…> стена зубчатая, белая; в ней двенадцать ворот, и у каждых ворот по большому и красивому дворцу; на каждой стороне по трое ворот и по пяти дворцов, потому что тут в каждом углу еще по дворцу»{188}.
Для сравнения: тысячелетний Константинополь во времена Марко Поло имел периметр в 18 миль (почти 30 километров).
А может быть, это все-таки разные города, расположенные в совершенно разных местностях, имеющие совершенно разный возраст и историю?