Марко Поло

ВВЕДЕНИЕ

Марко Поло рассказывает о вещах, которые его очень интересуют. [110]

Об асбесте

«Есть там же жила, откуда добывают саламандру. Саламандра, знайте, не зверь, как говорят, а вот это что: сказать по правде, никакой зверь, никакое животное по природе своей не может жить в огне, потому что всякое животное из четырех элементов. Люди не знали, наверное, что такое саламандра, и стали говорить, что саламандра — животное, и теперь говорят то же. Это неправда, и вот почему: был у меня приятель, звали его Зюрфикаром; очень умный турок; три года прожил он в этой области по приказу великого хана; добывал там саламандру, сталь, онданик для великого хана. Править этой областью и добывать там саламандру великий хан отправляет всегда на три года. Приятель мой рассказал мне то дело, и я сам его видел. Когда в горе докопаются до той жилы, о которой вы слышали, наломают (из нея кусков), разотрут их, и они разметливаются как бы в шерстяные нитки; потом их сушат, потом толкут в большой медной ступе, моют, и остаются те нитки, о которых я говорил, а землю выбрасывают, как ненужную. Нитки словно шерстяные, их прядут и ткут из них полотно, а полотно, скажу вам, как соткут его, вовсе не бело; кладут его потом в огонь, и по малом времени становится оно бело, как снег; а покажется на полотне пятнышко или оно как-нибудь запачкается, так кладут его в огонь, подержат немного, и становится оно опять бело, как снег.

Все, что рассказал о. саламандре — то правда, а иное, что рассказывают — то ложь и выдумка». («Путешествие Марко Поло», перевод Минаева, гл. LX).

Глава СII.

«Здесь описывается, как камни словно дрова, горят»

«По всей области Китай есть черныа камни; выкапывают их в горах, как руду, и горят они, как дрова. Огонь от них сильнее, нежели от дров. Если вечером, скажу вам, развести хорошенько огонь, он продержится во всю ночь, до утра. Жгут эти камни, знайте, по всей области Китай. Дров у них много, но жгут они камни, потому что и дешевле, да и дерева сберегаются» (там же).

Вот, что он пишет о виденной им на Суматре саговой пальме:

«Вот еще о какой диковине нужно упомянуть: в этом царстве есть мука из дерев. Добывают ее вот как: есть тут особенные, большие и толстые дерева, и полны они муки. Кора у них тонкая, а внутри одна мука; из нее они делают вкусное тесто. Если удалить первую Нору, тонкую, доходишь до древесины, толщиною в три дюйма, а сердцевина вся наполнена мукой, как у Carvolo (непонятное венецианское слово). Деревья так толсты, что их могут обхватить только два человека. Жители кладут ту муку в кадки, наполненные водой, и мешают воду палкой; тогда отруби и прочие нечистоты всплывают на поверхность, а чистая мука спускается на дно. Потом воду выливают, а чистую муку берут и делают из нее печенья и разного — рода пирожки. Господин Марко много раз ел их и привез с собою в Венецию; они по виду и по вкусу походят на ячменный хлеб. Древесина того дерева походит на железо, так как, если ее бросить в воду, она тотчас идет ко дну. Ею можно расколоть с одного конца до другого, как тростник; после удаления муки толщина древесины, как было сказано, три дюйма; из нее этот народ делает короткие колья; длинных никто не мог бы носить или пользоваться ими, так как они были бы слишком тяжелы. С одного конца они заострены, обожжены и так приспособлены, что могут пробить всякую броню, гораздо лучше, чем если бы были Сделаны из железа». («Путешествие Марко Поло», перевод Минаева, гл. LXX).

О яке

«Есть тут дикие быки со слона, на вид очень красивые. Шерсть у них повсюду, только не на спине; бывают черные и белые, а шерсть у них длинная, пяди в три, а волосы или шерсть тончайшая и белая, и тоньше и белее шелка. Марко доставил ее в Венецию, как диковину; за таковую она и ho-читалась всеми, кто ее видел. Любо смотреть, так они хороши! Есть и ручные; ловят диких и пускают их на племя, и наплодилось их много; на них и вьюки возят и пашут, они и сильны, и работают вдвое» (там же, гл. LXXII).

О бразильском дереве

«В царстве Ланбри свой царь; он говорит, что подвластен великому хану. Живут тут идолопоклонники. Много здесь бразильского дерева, камфары и всяких дорогих пряностей.

Бразильское дерево, скажу вам, они сеют, а как покажется росток, они его вырывают и сажают в другое место, где и оставляют на три года, а потом вырывают со всеми корнями. Семена эти, скажу вам по истинной правде, привезли мы в Венецию и посеяли их, да от холоду ничего не родилось. Расскажу вам еще вот о какой диковине: в этом царстве, по истинной правде, есть люди с немохнатыми хвостами, длиною в пядень. Их тут много, живут они в горах, а не в городах. Хвост у них толстый, как собачий. Много тут единорогов и всякой дичины, звериной и птичьей» (там же, гл. CLXIX).

Об охоте на льва

«Львов тут так много, что никто не отваживается спать ночью не в доме, оттого что львы его с’едят. Скажу вам еще, когда кто плывет по реке и на ночь остановится, да заснет не очень далеко от берега, так лев добирается до лодки, схватит человека, убежит, да и сожрет его. Беречься от львов тут умеют, а львы тут очень большие и страшные. Вот какое диво: есть тут смелые собаки, на льва бросаются: нужно только двух собак — и один человек с ними осилит льва, и вот как: едет по дороге человек, у него и лук и стрелы, да две большие собаки; попадется лев, собаки смелые и сильные, завидят льва и бегут на него смело, а он от них; как только лев повернется, собаки за ним и кусают его и за ляжки и по всему телу; обернется лев гордо, а поймать собак не может, умеют они увертываться. И что же вам сказать? Начинает льву надоедать собачье кусанье, пускается он бежать, ищет дерева, на что бы опереться и повернуться мордой к собакам. Бежит лев, а собаки за ним, да все кусают его сзади, и начинает он вертеться туда и сюда. Как увидит это человек, хватается за лук и пускает в льва одну стрелу, другую и больше, до тех пор, пока лев не падет замертво. И вот так-то убивают они много львов. С одним всадником да двумя собаками льву не справиться» (там же, гл. СХХХ).

О живой речи Марко Поло

«Пришли они в Солдайю и решили итти дальше. И что же? Вышли из города и пустились в путь»… (гл. III).

«Что вам еще сказать? Простились три посла с Кокаду и пустились в дорогу»… (гл. XIX).

«Расскажу вам теперь о другом»… (гл. XXXVII).

«Оставим это и расскажем о том, что впереди»… (гл. XI).

«Через сорок дней начинается область, а какая — услышите»… (XIII).

«Что вам еще сказать? Стали два князя. Наян и Кайду, готовиться к походу»… (XXVII).

«Рассказал все, что вы слышали, опишу вам теперь, какое множество отличных собак держит великий хан»… (гл. II).

«Оставим эту страну и толком да по порядку расскажем о других. Извольте послушать»… (гл. CXIII).

«Опишем вам область Каражан. Послушайте»… (гл: XVIII):

«Рассказал вам славную повесть. Когда говорили о Цейлоне, так забыли о ней. Послушайте ее, чудесной она вам покажется»… (гл. CLXXVII).

Очень показателен «рассказ» Марко Поло о Константинополе:

«Оставим это и расскажем о большом море. Много тут было, по правде, купцов и других людей, а еще больше людей не знают этой страны, для них-то и следует ее описать, что мы и сделаем; первое начнем с начала, с Константинопольских проливов.

При входе в Великое море с западной стороны есть гора Фар. Начали мы о Великом море, да и раздумали писать о нем, много людей хорошо знают это, поэтому-то оставим его и расскажем о западных татарах»… (гл. CCXVIII–CCXIX).

В главе CLXX Марко Поло обещал рассказать «об очень маленьком острове Гааеншополп», но этого рассказа нет. Автор забыл о своем обещании. Забыл он вернуться к обещанному рассказу о гигантской птице острова Мадагаскар — эпиорнисе.

О ВЕНЕЦИИ ВРЕМЕН МАРКО ПОЛО И О ПРОШЛОМ ЭТОГО ГОРОДА

«Первая Венеция» — так называлось поселение на берегу Адоиатики, т. е. на материке.

«Вторая Венеция» — наименование поселения на островах близ берега материка, возле Риальто.

С VI в идет борьба co славянскими пиратами. (Е. В. Тарле. «История Италии в средние века». Спб. 1906, гл. 6 — Венеция, стр. 147–148).

С XI в. венецианские купцы пользуются правом свободного входа во все византийские гавани. Венецианцы давали крестоносцам готовый флот за плату. После взятия Иерусалима венецианцы, генуэзцы и пизанцы заводят дела в палестинских портах.

Покорив и разделив Византию, венецианцы взяли Кандию и Морею. В 1251 г. выгодные договоры с султанами Сирии, Палестины, Туниса и Египта (1238) дают им право за 9—10 процентов пошлины свободно торговать в портах Средиземного моря и иметь на местах склады. На Балканском полуострове венецианцы оттеснили генуэзцев (1204–1261).

Генуэзцы за изгнание и помощь в борьбе с франками в Константинополе в 1261 г. получили от Михаила Палеолога Галату (Мольменти, стр. 151, 155–156).

Под хоругвью св. Марка каждый мог свободно путешествовать, не боясь пиратов. Даже иностранные принцы и граждане, для охраны товаров и своих интересов, с целью снискания покровительства Венеции, добивались прав ее гражданства. (Мольменти, стр. 150).

Первый известный случай основания банка — в Венеции в 1157 г. — «Монте», позднее «Банко дель джиро» — в 1171 г. Он имел сношения со всем миром и к концу средних веков имел доход до 5 000 000 франков на современные деньги. Средний процент за пользование деньгами — 20 процентов.

Руководящая роль в банковом деле была у итальянских республик. Венеция достигла своего расцвета после четвертого крестового похода, когда крестоносцы, неожиданно уклонившись от пути, взяли Константинополь, где водворился подеста — наместник венецианцев. Венеция во главе со своим дожем, была виновницей перемены цели, захватила пространство от Геллеспонта до Крита с центром в Пере, куда думали даже одно время перенести дожа. Некоторые неудачи у Венеции были лишь во второй половине XIII в. Для нее характерна погоня за островами — рынками. Венеция насаждала у себя промышленность и строго хранила ее секреты. (А. К. Дживелегов. «Торговля на Западе в средние века». СПБ, 1904, стр. 145–149).

Дживилегов пишет дальше, что в XIII в. в Венеции вырабатывались сукна, хлопчатобумажные ткани, полотно, оружие, кружева, кожаные изделия, шелковые материи и стеклянный товар. Венеция дорожила секретами ремесла; в ее законах были записаны угрозы убивать виновных в разглашении секретов и арестовывать их родных. В Италии и Германии тайно убивались венецианскими агентами бежавшие разгласители промышленных секретов. Ввоз шелковых материй был запрещен, кроме флорентийских и неаполитанских их сортов.

Очень был выгоден транзит. В Венеции были склады восточных пряностей, курений, лекарств и товаров со всей Италии, для которой она одна поставляла рафинад. Транзит — на Запад, особенно в Германию; транзит — на Восток — через Венецию, через Александрию. Шли из Индии, Китая и Аравии — материи, из Кипра — местный хлеб, хлопок, сахарный тростник, ароматы, медь. Из сирийских портов и византийских — восточные ткани. Из Черного и Азовского морей — меха, металлы. Из Магриба, в Африке, — хлеб, воск, шерсть, кожи.

Венеция вывозила в Мавританию и Египет мелкий металлический товар, бочки, деревянную посуду и особенно стеклянный товар. На Левант — продукцию западной промышленности. Всюду были конторы республики.

Дома были деревянные, покрытые соломой и дранкой; часто случались пожары. Особенно были ужасны два пожара 1105 г. При втором погибло 23 прихода, на которые делился город. В 1114 г. выгорел весь Риальто. Поэтому и запрещалось оставлять огонь после часа ночи.

Господские дома и дома для дворни располагались отдельно, т. е. по римскому обычаю, согласно которому хозяйский дом окружался двумя подсобными домами. Каменные же дома строились на материке («терра ферма») и в частности в Лидо. Тот, кто первым ставил дом на островах, получал в собственность и весь участок, от него шли и названия местных улиц. К домам ставились столбы для причала. Когда правительство водворилось в Риальто, зажиточные люди стали возводить и каменные дома. Камень брали из каменоломен Вероны и Истрии. В 1106 г. Пьетро Орсеоло построил дворец дожей. Позднее воздвигались дворцы знати, в XII и XIII вв. (Кверини на Риальто, Цено и Дапдоло на «Угольном берегу», Джуниниани у церкви св. Моисея). Строились и башни (уже в IX в.). Были и башенные замки отдельных вельмож (Боямонте Тьеполо). У богачей дома были трехэтажные с широкими (отсюда «венецианские») окнами, с террасами, поддерживаемыми амурами. Но у остальных дома строились одинаковой высоты, с узкими окнами, острым сводом, крытые тесом, внутри конической формы. При многих домах была пристань для товара. Некоторые же стояли у самой воды. В середине дворика — колодец с подземным притоком воды. (Мольменти, стр. 115–119).

Некоторое представление о нравах Венеции того времени Могут дать географические названия местностей. В заливе Венецианском (Ионическом море) судно, на котором плыл Клавихо, прошло мимо острова Сетуль. У конца этого острова — рассказывает Клавихо — они прошли между тремя скалами, которые называются Тройка, Двойка и Туз (Рюи Гонзалес де Клавихо. «Дневник путешествия ко двору Тимура». 1403–1406, стр. 24).

Возрастающее благосостояние генуэзцев возбуждало зависть венецианцев. В 1293 г. Венеция посылает греческому императору Андронику Первому предложение приостановить расширение генуэзских владений в Пере и Галате при Константинополе. Андроник об’явил нейтралитет, но запретил генуэзцам иметь морские силы в Константинопольском проливе, а венецианцы, подвергшиеся грабежу со стороны генуэзцев, опустошили Кафу, а за нею Перу и Галату. Однако в 1298 г. Венеция была вынуждена просить мира, по которому в конце XIII в. венецианцев заставили вознаградить все убытки по Анконе, Пере и Кафе и лишили их на 30 лет права входа в Черное море. Это было после поражения венецианского флота у острова Курцола. (Николай Мурзакевич. «История венецианских поселений в Крыму». 1837, стр. 20).

Для того, чтобы у города не появлялись соперники, мастеровые не имели права покидать родины.

Конопатчики не имели права самовольно отлучаться с верфей в другие страны на стройку судов без разрешения Сеньории. Зато никто не имел права строить внутри Венеции судов иных размеров, кроме как: длиной 56 футов в киле, шириной в палубе 24 фута, высотой не свыше 90 футов, ширина в кузове — произвольно. Таким образом корабли были стандартизованы по одному образцу и потому легко обращались в военные суда. (Мольменти, стр. 79).

ВЕНЕЦИЯ

Наряду с крупным дворянством росла группа «читтадини». Это были зажиточные люди. «Читтадини» признавался юридически тот, кто имел родителей, прирожденных венецианцев и не занимался никаким физическим трудом. Их было два разряда: 1) «внутренние» (де интус — по латинской терминологии) и 2) «де интус эт экстра» — «внутренне-внешние». Первые имели право заниматься всеми искусствами лишь внутри города и иметь в нем должности. Вторые имели право плавать под сенью знамени св. Марка и вести торговлю во всех заграничных портах, с преимуществами, предоставленными венецианцам. Этим путем они не были дворянами отринуты от власти.

«Читтадини» имели право не только на все, даже и лакомые, должности герцогской канцелярии и на высшие места в милиции, но и избирались для представительства от республики при второстепенных иностранных дворах с титулом резидента. Из них же был и великий канцлер Кандии (Крита), кастеллян Крыма и многие другие представители недоступных всем должностей, а равно капитаны галер в военное время. Права на это звание «читтадинанца» приобретались лишь лицами, прожившими в Венеции не менее 25 лет. (Мольменти, стр. 46 и 47).

У немцев было подворье и склад «Фондако дей Тедески» с начала XIII в., с очень строгим правительственным надзором за торговлей.

Немцы получали товарами, а не деньгами, не имели права торговать в розницу и продавали только свои произведения.

В Фондако немецкие юноши приезжали учиться торговому делу с начала XIV в. Создалась практическая коммерческая академия. Оборот с ними был до миллиона дукат. (Дживглегов, стр. 210–211).

Очень славились гонки лодок, устраиваемые со всем венецианским великолепием, для поддержания гребных качеств работников галер (упоминаются с 1300 г.) — в богородничьи праздники, по декрету 1315 г.

Засвидетельствован еще бой быков, менее кровожадный, чем в Испании, и турниры — очень любимые. Иногда травля человека собаками. Турниры производились в присутствии дожа и всей Венеции, устраивались беседки, выносились щиты, знамена, Петрарка описывает такой турнир.

Состязания устраивались для повышения патриотизма, особенно, например, в 900 г. при победе над венграми и татарами. (Мольменти, стр. 67, 71).

Успехом пользовался также бой на кулачках с 1292 г. от сентября до рождества Христова, на мостах без перил, как в Новгороде, а также «геркулесовские упражнения» («форце д’Эрколи»), пирамида из людей (еще с XIII в.). Борцы восточного берега канала назывались «кастелляны» («замковые»), борцы западного берега — «никколотти» («никольцы»). (Мольменти. «История Венеции», стр. 66).

Сравнительно хорошо в Венеции была поставлена медицина.

В Венеции у врачей («физиков») и хирургов были для посетителей особые лавки. Кроме них только цирульники для их ручных работ пользовались исключением и имели разрешение держать открытыми свои мастерские и в те часы, когда все остальные на Риальто были по закону закрыты. Венецианские «физики и хирурги» прославились своим искусством особенно с XIII и XIV вв., как например, Гвальтьери. Хирургия не вверялась цирульникам, как это допускалось, однако, в других местах, и по закону 1321 г. ни один медик и хирург не имел права на практику до прохождения испытания и получения правительственного свидетельства. С 1368 г. в Венеции открылась даже академия врачей, в которой они обязывались ежемесячно собираться для обсуждения сомнительных случаев в их практике. Врачи под присягой обязывались не затягивать искусственным образом болезнь пациентов и не быть в доле в продаже лекарственных средств. Пластыри и мази не могли стоить дороже 10 сольди и подвергались осмотру особых надзирателей, назначаемых судебной властью. (Мольменти. Стр. 109–110).

О СОПЕРНИЧЕСТВЕ ВЕНЕЦИИ И ГЕНУИ

Восстановление Византийской империи в 1261 г. при императоре Михаиле Палеологе — результат торгового соперничества Венеции и Генуи, которая утвердилась на 50 лет на Востоке, отняв у Венеции Черное море.

Есть известия, что генуэзцы были в Китае в 1326 г. В Сирии и Египте генуэзцы не могли соперничать с Венецией.

Генуя также отправляла ежегодные эскадры с товарами за благовониями, восточными курениями, пряностями, воском сахаром.

В сравнении с Венецией Генуя работала преимущественно в западной половине Средиземного моря. Имела привилегии у мавров в Валенсии, Гренаде, Андалузии, где были генуэзские консулы в испанских городах. Южно-французские товары шли через Геную, а равно из юго-западной Германии, которой путь на Венецию был неудобен. Промышленность в Генуе была слабее венецианской, миланской и флорентийской.

Зато Генуя всему миру давала парчу и шелк из города Лукки.

Арбалеты генуэзские были первыми в мире и такими же считались генуэзские арбалетчики в любой армии. Позднее Генуя подчинилась Милану… (Дживелегов А. К. «Торговля на Западе в средние века». СПБ. 1904, стр. 154–156).

Император Алексий позволил венецианцам беспошлинно торговать, где угодно (1082), и они устремились в земли, завоеванные крестоносцами.

Почти все население Венеции было связано с морским делом.

Ввоз и вывоз был под строгим учетом. Глашатаи об’являли на площади св. Марка или на Риальто, что ни один венецианец не имеет права покупать или продавать продукты и товары в известных странах под страхом штрафа или конфискации имущества. Особые суда охотились на Адриатике за кораблями, везущими запрещенные товары.

Так, например, в известный момент правительство запрещало продавать в Египте лес. (Мольменти, стр. 77–78).

Можно думать, что, по Ф. К. Вруну, крымские стражники из свиты генуэзского консула, тюркские оргузии, сближаются, по своему наименованию, с испанским «альгвазил», из арабского «аргузил:» — «надзиратель над корабельными невольниками», что повидимому, дало русское «ярыга», «ярыжка» — низший полицейский. Татары передали эту должность в крымские генуэзские колонии. мирное. «Крымское ханство», 1887).

Кафа была Генуей для Востока. Генуэзцы торговали с Италией, Средиземным морем, Францией и Испанией, Нидерландами, Англией, Шотландией, Ирландией, Данией, Швецией, Норвегией, Россией. (Фряги — Карамзин, IV, 466, 357) А на Востоке — с Архипелагом, Византией, Анатолией, Арменией, Персией, Дагестаном, Египтом, Марокко.

Достигнув Дагестана в 1266 г., генуэзцы спустились на Каспийское море на плоскодонных судах.

В 1374 г. житель Кафы Лука Тариго проплыл по Азовскому морю в Дон, перенес суда на людях в Волгу и грабил на Каспийском море плававшие суда. На обратном пути ограбили его же на Дону калмыки, часть же добра он довез. Успех его у населения был необычаен. На реке Кубани генуэзцы основали впоследствии крупный город Копу. (Н. Мурзакевич, стр. 18, 34, 45).

Венецианцы в XIII в. старались захватить преимущественно острова Архипелага более, чем иметь власть над внутренними областями прибрежных стран Средиземноморья, и усиленно боролись с морскими разбойниками из своей же среды.

Крит доставлял хлеб, мед, воск, сыр и знаменитое вино мальвазию, сахар, хлопок, ладан. Он находился во власти Венеции. (Эйд. «История торговли с Левантом в средние века». Лейпциг, 1885, т. 1, стр. 273 и 279).

Начальник венецианского флота А. Дандоло после сражения покончил жизнь самоубийством. (См. Мольменти — сб. «Зарницы», 1914, стр. 81).

При Куликовом поле генуэзцы участвовали на стороне Мамая. 8 сентября 1380 г. «в несчастнейшей войне против русских», по их выражению. Мамаю было отказано в помощи по возвращении в Крым. (Н. Мурзакевич, указ. соч., стр. 46).

Страну, подвластную Генуэзской республике, составляет, так сказать, только берег вдоль по морю на полдень от Пьемонта и Монферрата. Сей берег идет около Превеликого залива, называвшегося в старину «mare Ligusticum». Он имеет в длину от востока на запад по меньшей мере пятьдесят верст, но с полудня на север не больше сорока или пятидесяти, а во многих местах и того меньше. По сей причине называется вся сия земля, лежащая только на берегах моря. Генуэзской рекой. («Всемирный путешествователь» аббата де ля Порта. 1794, т. XXVII, стр. 338).

Итальянцы имеют пословицу, говоря о генуэзцах: «Homini senza fide, donne senza vergogna, mare senza perca» («в мужчинах нет доброй веры, в женщинах стыда, в море рыб»). Последнее ложно: в Генуе едят преотличную рыбу и море ею наполyено. Может быть, и первые два также несправедливы. («Всемирный путешествователь», т. XXXVII, СПБ. 1794, стр. 334–335).

НАРОДЫ ПОКОРЕННЫЕ ТАТАРАМИ

Монах Карпини дал следующий список народов, покоренных татарами: «Китаи, Найманы, Саланги, Каракитаи, или мерные Китаи, Комана, Тутан, Войрат, Карониты, Гуйюр (уйгуры), Сумонгал, Меркиты, Мекриты, Саригуйюр, Баскарт, т. е. Великая Венгрия, Кертис, Касмир, Сарацены, Бисермины, Туркоманы, Билеры, т. е. Великая Булгария, Корола, Комуки (очевидно кумыки), Буртует, Паросситы, Кассы, Якобиты, Аланы, или Ассы (осетины). Обезы (абхазцы), или Георгианы (грузины, которых Карпини ошибочно соединил с абхазцами). Не-сторианы, Армены, Кангиты, Команы, Брутахи, которые суть Иудеи, Мордвы, Турки, Хозары, Самогеды, Персы, Тарки, Малая Индия, или Эфиопия, Чиркасы (черкесы), Руфены (русские), Балдах, Сарты. Есть и еще много земель, но имена их мы не знаем. Мы видели даже мужчин и женщин почти из всех вышеназванных стран» (Плано де Карпини. «История монголов». 1911, стр. 35–36).

ОБ АРМЕНИИ И ТУРКМЕНИИ ВРЕМЕН МАРКО ПОЛО

Новое Армянское царство было основано Львом Вторым (1187–1219), который усиленно развивал торговые сношения со своими соседями, роздал многие замки в своей стране франкским баронам, тамплиерам, тевтонским рыцарям. Он владел южным берегом Малой Азия, удобным для мореплавания. Порты в старых картах имеют итальянские наименования.

Особенно славились — Лаяццо, Корикос и Таре. Через Армению тогда проходило много караванов: из Сирии на Икокию и Константинополь. Из Аравии караваны шли через всю Армению. Здесь азиатские товары встречались с товарами Западной Европы, именно в портах и таможнях, напр., в Алеппо. Из Армении шел козий волос, который очень ценился. Массиза вывозила меха. Из руд Тавра везли преимущественно железо. Горный лес, изюм шли из внутренних областей. Также славились армянские кони и мулы. Киликия была поделена между итальянскими купцами (с 1082 г.). Особенно энергично действовали генуэзцы, которые имели здесь повсюду послов и представителей (с 1201 г.). Они были освобождены армянским царем Львом от таможенных сборов, на первых порах повсеместно.

Владения генуэзцев были размещены вдоль караванных путей.

Позже прибыл первый посол Венеции Якопо Бадоаро, уполномоченный от дожа Энрико Дандоло. Ему предоставили более ограниченные льготы (1201). Однако венецианцы развили торговлю, не уступавшую генуэзской, и связались с султанатом Иконийоким. Торговое значение Армении пало с 1268 года в связи с неудачами крестоносцев. (В. Эйд. «История торговли с Левантом в средние века», т. I, стр. 365–371).

Очередное нашествие на Армению было в 1239 году. В Киликии основалось небольшое Армянское царство (1080–1375). При его разгроме армяне бежали в Крым, Польшу, Молдавию, Галицию, Астрахань. Законы армянских царей сохранялись в Львовской армянской колонии с разрешения польских королей. (Линч, т. I, стр. 431, гл. «Ани и Армянское средневековое царство», стр. 469 и след.).

Из прикладных искусств Армения более всего славилась ковровым производством… Остатки ковров найдены в раскопках Ани. Из предметов литейного дела — колокола и чеканные работы. Раскопки в Ани обнаруживают богатство керамики до наилучшего фаянса и фарфора до XIII–XIV вв. (Знаменитые раскопки академика Н. Я. Марра, частью опубликованные).

Туркмения — у Марко Поло «Туркомания» — означает у авторов Малую Азию с тогдашней столицей Конией, т. е. Иконией. Арабский путешественник Ибн-Батута называет турками туркоманов. Туркмены из Центральной Азии переселились в Малую Азию перед приходом турок сельджуков. Упоминаемые здесь ковры и шелка давно исчезли из местного производства (Юл, т. I, гл. II, стр. 44).

О СИРИИ И ПАЛЕСТИНЕ

Вот сведения об этих странах, на которые тогда наступали монголы; странами этими в тот момент владели арабы. А господа Поло, возможно, посетили их в качестве монгольских шпионов. Вот что они могли видеть.

Сирия — имя, данное греками стране, лежащей вокруг Тира («Сур»), у арабов же Аш Шам, т. е. левая — «северная сторона»; подразумевается левая для молящегося на восток человека. Арабский историк Мукаддаси об’ясняет так, что, мол, эта левая сторона от Ка’абы. Он же говорит о Сирии, как о прекрасной стране с приятным умеренным климатом. В южной Сирии много плодов, пальм; она несравненна по фигам, оливковому маслу, белому хлебу; торгует также виноградом айнуми и дури, замечательны розовые насаждения у Иерусалима, мятная трава, финик, орехи, сидонские яблоки, индиго, апельсины, мандрагора, миндаль, спаржа, бананы, сумах, кабачки, ранние сливы, сотовый мед, буйволово молоко, латук и знаменитый тариак, фирикон-фармакон у греков («звериное лекарство»), средство против ядовитых укусов. (Ги ле Стрендж. «Палестина при мусульманах», 1890, стр. 14).

В Иерусалиме рынки чистые, торгуют крупным виноградом, множество здесь всяческих ученых, круглый год улицы полны иностранцами разных исповеданий. Климат хороший, умеренный. Здесь можно достать самые различные фрукты.

Зато очень дороги гостиницы и бани. Город охраняется многочисленной стражей. Преобладают евреи и христиане.

Ночью, по описанию арабских историков, падает сильная роса, особенно если дует южный ветер, и капли ее стекают к мечети Акса. Иерусалим — в котловане; арабы в долинах строили города, ради близости к рекам. Страна прекрасно обработана, обильные оросительные сооружения. В самом Иерусалиме, кроме дождя, своей воды не было. Именно с этих времен были воздвигнуты стены и железные ворота. Жителей было до 20 000 человек. Каждый цех ремесленников имел свой особый базар. (Ги де Стрендж, стр. 85–87).

По берегу Палестины стояли сторожевые крепости. Здесь греки обменивали пленных. За выкуп давали: трех за сто динариев. Приставая к берегу, греки трубят в рог, днем разводят дым на носу, а ночью зажигают огонь, ожидая ответных огней с берега, на котором местные жители созывают окрестное население трубами для производства обмена пленными. (Ги де Стрендж. 1890, стр. 23–24).

При арабах имели обращение монеты динар и диран (драхма). В этих знаках годичный доход равнялся около двух миллионов стерлингов от одних налогов — в XIV веке. (Ги де Стрендж, стр. 44).

О ДЕРБЕНТЕ — КАЛУГЕ

Железные Ворота (у Дербента) — они же Сорматские ворота у Птолемея и Клаустра Каспиорум — у Тацита, у арабских географов — Баб-Уль-Абвах («Ворота ворот»), у турок — Демир-Капи. Вал известен как идущий от Дербентского замка под именем Садд-и-Искандер (Александров вал), идет по гребням гор и порой опускается в долины. Следы его еще сохранились во многих местах и вдали от Дербента. Первым из европейцев описал его Вениамин Тудельский.

По Дюбуа де Монпере, среди знаменитых мест этого вала значатся: Дарьяльское ущелье на северо-востоке от Казбека, местность у реки Асай, близ Вапила, на реке Кизил, между Лач и Хиляк, у реки Арредон и у Гагр. Часто упоминается и у Вамбери. В начале, у Дербента, это двойной вал, дальше одинарный. Весьма извилист, так как следует за изгибами гор. По Эйхвальду, имеются другие Железные Ворота, к югу от Шарсапса. Железные Ворота назывались и именем Калуга, что по-монгольски означает «застава», «барьер». Юл приводит начало русской песни «Ай-дербень — дербень Калуга».

КУЛЬТУРА КИТАЯ В ЭПОХУ КУБИЛАЯ

Кубилай восстановил в 1269 г. императорский коллегий в своей столице Тайду, вблизи нынешнего Бейпина. Вначале скромный коллегий в 1271 г. принимал детей придворных и монгольских офицеров армии. В нем было поровну по шестидесяти человек монголов и китайцев (1287). Изучали историков, четыре книги морали, национальное право. Был создав второй коллегий — по изучению монгольского языка, с таким же составом учащихся и учащих. Третий коллегий был для мусульман.

Экзамены заключались в комментировании литературных текстов поэтов и историков. Составлялось сочинение на 500 иероглифов. Для докторского экзамена повышались размеры сочинения. В 1315 г. император председательствовал на докторском конкурсе лично. Конкурсы происходили раз через три года. Вследствие борьбы «министерства церемоний» и «министерства назначения на должности» конкурсы иногда приостанавливались. Самые первые конкуренты составляли императорские указы. (Био, стр. 412 и 416).

ОБ АСТРОЛОГАХ ГОРОДА КАНБАЛУ

Альманахи (календари) издавались самим китайским правительством.

Издатель Потье сообщает интересные подробности из китайской летописи Юань. Там указывается, что в 1328 г. было отпечатано в Китае 3 123 185 экземпляров астрологического альманаха разных размеров и цены, не считая особого альманаха для магометан.

Принимая такой императорский альманах, иностранный принц признавал свои вассальные отношения к императору.

Различалось простое и роскошное издание альманаха. Первое стоило один цен, второе один лян, или таэль (серебряный), но в бумажных знаках. Более полное издание, «годичный календарь», называлось «порядок дней» (лижи), а позднее ши-хунь-шу («книга непрестанного согласия с небесами»). «Годичный календарь» давал: 1) циклические знаки текущего года, месяцев и всех дней, 2) «долгие и краткие месяцы» и «вставные» месяцы, 3) обозначение каждого дня по пяти элементам, 28 созвездиям и 12 счастливым предзнаменованиям,

4) день и час новолуния, полнолуния и двух полугодий,

5) день и час позиции солнца в 24 знаках Зодиака, рассчитанных как для разных столиц Китая, так и для Манчжурии, Монголии и подвластных королевств, 6) час восхода и захода солнца и длину дня и ночи для главнейших дней в различных столицах, 7) различные предуказания о благоприятных и неблагоприятных днях совершения таких-то и таких-то дел. Бее это было введено при династии Юань.

Не только в Ханбалыке, но и в Нанкине были институты по подготовке китайских математиков, замечательные по обширности своих зданий и по многочисленности наставников. Только они и занимались составлением альманахов по правилам исчисления, унаследованным от древних. И когда оказывалось, что события не совпадали с их расчетами, они уверяли, что исчисленное ими было правильным, но что уклонение в движении звезд было предуказанием небес чему-либо счастливому для земли. Это они делали, как пишут старинные путешественники, для сокрытия своих выдумок.

Обсерватория была построена в Пекине на большом холме без стен. Наверху была устроена обширная терраса, предназначенная для астрономических наблюдений и окруженная роскошными зданиями для китайских ученых. Наблюдательные инструменты были из металла (Юл, т. 1, стр. 451).

Путешественник Маттео Риччи (1599) говорит: «Мы никогда ничего не видали и не читали подобного в Европе. Ведь уже 250 лет стоят они здесь под дождем и снегом и другими неблагоприятными переменами погоды и нисколько не повредились в своем действии».

Было четыре инструмента: 1) небесный бронзовый глобус трех футов в диаметре, с меридианами и параллелями. «Три человека едва ли смогли бы взять его в обхват»; 2) «сфера» Зодиака в шесть футов в диаметре с горизонтом я полюсами, с делением на 360°. Каждый градус делился на 60 минут поперечными линиями и минуты на деления по 10 секунд в каждом. Это была длинная труба, которая могла свободно вращаться и наводиться на любую звезду на небе; 3) гномон — вдвое крупнее предшествующего инструмента, на мраморном основании, на северном конце террасы; 4) самый большой по размерам из всех их — астролябия.

Эти и прочие инструменты были замечены в 1700 г. прибывшими иезуитами, которые не могли ими пользоваться, так как они были приноровлены к иной астрономической системе, установленной астрономом хана Кубилая — Го-Шоугин.

В современных европейских астрономических работах до сих пор еще используются китайские данные, например, о кометах, ср. английскую работу И. Вильямса; «Наблюдения над кометами… извлеченные из китайских летописей». Лондон, 1871.

В китайской работе Лу Цин-Ту-Као «Пояснения и исследования к шести классикам» дано описание такой же Сферы.

«Этот древний инструмент, повидимому, тот же, что и выгравированный у издателя Потье, автора работы «Древний Китай» на французском языке, под заголовком «Сфера императора Шуня» (2255 г. до н. эры).

При монгольской династии был еще некий астроном Елюй-чуцай, спутник Чингиз-хана в его походах, посетивший астрономов тогдашнего Самарканда (Ю л, т. I, стр. 451).

Кубилай имел комитет медиков и комитет астрономов. Труды вторых были изданы в одиннадцатую луну 1280 года. В комитеты Кубилая попадали по экзамену по анатомии.

Рядом с астрономами существовали кудесники погоды (подтверждает и Юл, т. I, 340). Имя их «яда», а также «ядаташ». Волхвование погоды играет большую роль в первобытных религиях (сравни водоискателей).

В XII столетии из 76 чинов «небесной башни», т. е. придворной обсерватории, было 50 китайцев. Кандидаты принимались от 15 до 30 лет отроду. Экзаменовались по календарю, правилам волхвования, законам движения пяти планет и по географии.

ПОРОХ И ОРУЖИЕ У КИТ ЛИЦЕЕВ

Возможно, что в это время китайцам известен был порох и его употребление. Доктор Шлегель (жури. «Тун-Бао», 1, 1902) в статье «Об изобретении и применении огнестрельного оружия и пороха в Китае до прибытия туда европейцев» пишет: «Несмотря на то, что различными европейскими авторами говорилось против возможности применения пороха и огнестрельного оружия в старинном Китае, я утверждаю, что монголы не только имели в 1293 г. артиллерию, но что были знакомы с пушками уже в 1232 г.». Среди многих примеров и свидетельств его приведем одно, взятое из книги династии Мин: «То, что в древности называлось Пао, было не что иное, как машины для метания камней. В начале правления монгольской династии, а именно в 1260 г. н. эры, Пао (катапульта) применялась в западных областях Китая. В осаду 1233 г. города Циней впервые использована в этих катапультах сила огня, но искусство пользования ими надолго не сохранилось». (Ю л, т. I, стр. 342, прим. VI).

О СМЕРТИ МАРКО ПОЛО

Неизвестно точно, когда умер Марко Поло.

«Мы не знаем, как долго прожил Марко Поло после составления этого завещания, но из разных документов, начиная с июня следующего 1325 г., узнаем, что он к тому времени уже скончался.

Он был похоронен, согласно своему желанию, в церкви св. Лаврентия (Сан-Лоренцо). Это же подтверждает Сансовино в своем смутном сообщении о Марко Поло. Саркофаг же его отца Никколо, воздвигнутый стараниями сына, существовал еще в конце XVI столетия в портике, или коридоре, ведущем в старую церковь Сан-Лоренцо, с латинской надписью: «Место погребения Никколо Поло из прихода св. Иоанна Златоуста (Юл, т. I, стр. 75).

О ТОМ, ПОЧЕМУ КНИГА ИТАЛЬЯНЦА МАРКО ПОЛО БЫЛА НАПИСАНА НА СТАРОФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКЕ

Старо-французский язык в то время имел такое же международное значение, как и в наши дни современный французский язык. На нем говорили и при английском дворе, и им пользовались и английские короли и писатели (стр. 86–87), переводчики романов Круглого Стола при короле Генрихе III. В 1249 г. Александр III, шотландский король, говорит по-латыни и по-старофранцузски. В 1291 г. английский канцлер обращается к шотландскому парламенту на старофранцузском же языке. Оксфордский университет пользовался им же в обыденной жизни студентов, наравне с латынью (1328 г.). В Италии Франциск Ассизский, по словам его биографов, с юности искусно владел французской речью. В той же Италии Брунетто Латнни, наставник Данте, писал свои произведения на этом языке и оправдывал сам это обыкновение красотою его и распространенностью. Этот же язык был языком крестовых походов, на которых встречалась вся Европа, и языком дворов крестоносцев, основавших в Сирии, Палестине и других странах Востока (остров Кипр, Морея) свои новые государства.

Каталонский хронист Рамон де Мунтанер пишет, что в его время «Морейское рыцарство (Пелопоннес) говорило по-французски так же хорошо, как говорят в Париже». По словам тогдашнего английского путешественника, сэра Джона Маундвиля, султан Египта и четверо его главных приближенных «говорили по-французски совсем правильно» (Ю л, т. I, стр. 86).

О КНИГОПЕЧАТАНИИ И О ЗАСЛУГАХ МАРКО ПОЛО

Многие авторы приписывали Марко Поло различные заслуги по приобретению культурных заимствований для Европы. О компасе и порохе ничего нельзя сказать точного. Но есть следующее замечательное свидетельство, приводимое Р. Керзоном, ср. «Филобиблион сосайти» (1854), 6 и следующие страницы.

«В начале XVI столетия некий Панфило Кастальди из г. Фельтра был приглашен на службу Сеньорией, или правительством Венеции, для снятия копий с документов и различных общественных бумаг, причем начальные буквы в тексте были обычно разукрашены красными чернилами и расцвечены золотом и красками. Согласно Сансовино, некоторые печатные знаки были к тому времени изобретены Пиетро ди Натали, епископом Аквилейским, и они изготовлялись в Мурано из стекла и применялись для печатания оттисков крупных заглавных букв в общественных документах, каковые затем зарисовывались от руки. Панфило Кастальди усовершенствовал эти стеклянные буквы, изготовив другие буквы из металла или дерева, так как он увидел такие же китайские книги, которые знаменитый Марко Поло привез из Китая, где полный текст был отпечатан деревянными знаками; он же побудил сделать разборные деревянные знаки, каждый из которых имел отдельную букву; и так ими он печатал несколько афиш и отдельных листов в Венеции в 1426 г. Говорят, некоторые из них хранятся в архивах в Фельтре.

По преданию, Иоганн Фауст из. Майнца был знаком с Кастальди и провел с ним некоторое время вместе в Фельтре в его «Скрипториум»».

Мистер Керзон прибавляет, что Кастальди родился в 1398 г., а умер в 1490, и что он передает эту историю так, как он ее нашел в статье д-ра Якопа Фачен из Фельтры в газете «Иль гондольере» № 103 от 27 декабря 1843 г. (Юл, т. I, стр. 138).

Мистер Керзон возвращается к этому предмету в журн. «Филобиблион», т. VI, стр. 23. «История печатания в Китае и Европе» — статья на английском языке. «Хотя ни одна из целиком напечатанных ранних книг не имеет тачной даты, многие из них по справедливости считаются более древними, чем любая книга, оттиснутая на подвижных буквах. Их сходство с китайскими оттисками того же типа столь точно, что они прямо кажутся взятыми с книг, обычно употреблявшихся в Китае. Оттиск делался только на одну сторону бумаги и при переплете (курсив Керзона), как в китайских и старинных немецких и голландских клише, белая сторона листов помещалась против другой белой стороны, и иногда они и склеивались вместе… Оттиски же делались не типографской краской, а коричневой, более тонкого качества, скорее типа туши, как мы ее называем, и которая применяется в печатных китайских книгах. Притом и немецкие и восточные книги — клише так точно подобны во всех отношениях, что, мы можем полагать, что печатный процесс был взят с старинных китайских образцов, принесенных из Китая каким-либо древним путешественником, чье имя сохранилось до наших Времен».

Автор ссылается на предание, что Гуттенберг (как он здесь говорит, а не Фауст) научился искусству печатания от Кастальди и полагает, что Гуттенберг имел связь с Венецией, и таким образом он склонен допустить возможность заимствования образцов печатного искусства от тех, которые были привезены Марко Поло.

Эта история настойчиво распространялась в Северной Италии за последние годы, т. е. в начале XX в., что привело к факту сооружения в Фельтре статуи Панфило Кастальди с надписью: «Панфило Кастальди, знаменитому изобретателю подвижных печатных знаков, возвращающих Италии ту дань чести, которая слишком долго задерживалась».

Заслуга Марко Поло состоит не во введении определенных культурных навыков, — Марко Поло слишком презирал своих современников-соотечественников, чтобы попытаться передать им новые знания.

Главная заслуга Марко Поло в том, что он передал Европе новые сведения по географии.

Современники, особенно соотечественники, не вполне оценили правдивость его описаний; за преувеличенные сведения о таможенных доходах Кубилая его прозвали «Миллионер» (messere Millione); его рассказы вызывали недоверие, часто насмешки; даже на смертном одре его убеждали отказаться от вымыслов, на что он ответил, что не описал и половины того, что видел. (В. Бартольд. «История изучения Востока в Европе и России». Ленинград, 1925, стр. 74).

Марко Поло — «Миллион» (прозвище его и его семьи).

Биограф Рамузио пишет: «Марко Поло постоянно получал приглашения повторить свое повествование о великолепии великого хана; он говорил о его доходах в миллионах золота, и таким образом пересказывал о богатствах тех мест, постоянно повторяя слово «миллион». Так и дали ему насмешливое прозвище «мессер Марко Миллион». Это обстоятельство, как я заметил по общественным книгам республики, также там упоминается (прим. Юла: «При последнем моем посещении Венеции я мог сам убедиться в справедливости сего»).

О том же прозвище упоминает доминиканец Фра Якопо Акви, говоря о пленении Марко Поло в 1295 г., во времена паны Бонифация VI, генуэзцами.