Маша без медведя-2

01. ИЗМЕНЕНИЯ

ВЕЧЕР ПОСЛЕ ПЕРВОГО БАЛА

Тридцатое октября заканчивается.

— Вот блин, — я тупо таращилась в развёрнутый учебник «Государства и общества», на развороте которого было написано: «Правящая императорская чета с детьми, 1959 год». А на фотке, справа от отца — да, стоял Димка. Тут уже высокий, но ещё худой как швабра. Очень суровый, преисполненный чувства потенциального героизма, какими бывают только что поступившие в военные училища юноши. Дмитрий Александрович, мдэ. И, кстати, та, с тщательно подавляемым стервозным характером, которая была в льдистом платье — великая княжна Татьяна. Тут она совсем мелкая, но губки такие же поджатые. — Странно. Я фамилию «Романов» точно не слышала…

— Конечно, не слышала! Он, скорее всего, служит под родственной.

— Под материной девичьей, что ли?

— Вряд ли. У Юсуповых парней практически нет, сразу бы в глаза кинулось. Под боковой какой-нибудь, — Маруся выразительно подняла брови: — Полагаю, прямо сейчас матушка устраивает ему разнос по поводу того, что своими действиями он внушил девушке ложную надежду.

— Ну, ты дала! Ты что? Какую ещё надежду⁈

— А ты как думала? Это спасибо, если она воспитательную работу отцу не перепоручит. Тут всё очень серьёзно.

— Да не собиралась я за него замуж! — шёпотом воскликнула я. — Как можно вообще всерьёз собираться замуж за кого-то, кого не знаешь??? — я плюхнулась на кровать и вздохнула, сложив руки на животе. — Но он был прикольный… — я поймала подозрительный Марусин взгляд. — Ну, это значит: интересный, весёлый. Занятно было с ним общаться. А ведь, скорее всего, не разрешат.

Вот в части скепсиса Маруся была абсолютно со мной солидарна:

— Да уж. Думаю, с высокой вероятностью его теперь вообще не будут на такие мероприятия выпускать. Во избежание.

Бедный Димка. Тяжёлая, парень, у тебя жизнь…

Мы некоторое время потолковали о перспективах выхода замуж на наследника императорского трона. Точнее, об отсутствии всяких перспектив, даже гипотетических. Мы говорили тихо, но не думаю, что нас вообще кто-то слышал. Вся спальня, немного придя в себя, обсуждала сногсшибательное событие: самая ярая наша эмансипе, медичка Лиза, всю вторую половину бала протанцевала с одним и тем же кавалером, после чего они вовсе не пошли на котильоны, а уселись в сторонке и проговорили, причём в очень серьёзном тоне, а сразу после танцевальной части, воспользовавшись моментом, через головы дирекции обратились к императрице с просьбой о краткой беседе. Из ряда вон!

На этом фоне меркло даже то, что Анечка со своим кавалером протанцевала четыре танца и тоже села рядом на обеде.

— Я ещё буду думать, — в ответ на все вопросы невозмутимо гудела Анечка и монументально складывала на груди руки, изображая неприступную крепость.

В отделение с грохотом влетела Рита Малявцева со своей подругой Зиночкой:

— Дамы! Какие новости!!! — Рита захлопнула за собой двери и замахала руками.

Вся спальня тотчас же столпилась вокруг них.

— Лиза уезжает! Завтра! — отчаянно тараща глаза, выкрикнула Зиночка.

Спальня забурлила на порядок громче, чем до этого.

— Тише! Дамы! Тише! Подробности! — Рита подняла ладошку, призывая к хотя бы относительному снижению шума. — Все вы видели на кавалере мундир медицинской службы… — вот спасибо, дорогая, а то ведь я тоже видела, но понятия не имею, что это за мундир! — … и орденские планки. Но все ваши догадки оказались неверны! Он вовсе не отставник! Действующий военный хирург и токсиколог. Он отправляется по контракту с российской военной миссией на острова!

Я вопросительно посмотрела на Машу, и она негромко пояснила:

— Юго-Восточная Азия, скорее всего.

— Так Лиза что — работать едет? — недоумённо спросил кто-то.

— И работать тоже, — многозначительно понизила голос Рита. — Но не просто как фельдшер.

— Завтра они венчаются, а послезавтра — на корабль и «ту-ту»! — нетерпеливо выкрикнула Зиночка.

— Пользуясь случаем, — перекричала поднявшуюся волну Рита, — они подали прошение лично императрице о сокращении срока помолвки и об одобрении брака. И государыня подписала дозволение!

— Завтра, после Покровской литургии, торжество в нашем храме! — восторженно пропищала Зина.

Спальня распалась на кружк и, живо обсуждающие эту новость. Самый большой облепил Риту с Зиночкой, желая ещё раз (и с подробнейшими деталями) прослушать всё сначала.

Мы с Марусей закрылись у себя в закутке.

— Быстро сделано, — заметила я.

— Всех обстоятельств мы не знаем. Возможно, неожиданное назначение. Если, допустим, с прежним кандидатом что-то случилось. И, кстати, могло стоять условие: все долгосрочные контрактники с жёнами. Чтоб чужие непроверенные женщины по военной базе не бродили. Возможно, его конкретно начальство сюда и направило, — Маруся покивала головой. — Очень рассудительный ход. Жена не просто как красивое приложение, а ещё и специалист. Лизу при мне в начале сентября награждали дипломом, как наиболее отличившуюся при прохождении летней медицинской практики.

— А они уже работали? — удивилась я.

— Да, фельдшерами всё лето, в Екатерининской монастырской больнице для женщин. И для неё это самый выигрышный вариант. Муж дворянин — значит, дети получат наследственное дворянство. И муж не будет против её медицинской службы. Не знаю уж, будет она оформлена как вольнонаёмная или поступит на службу…

Боже, сколько сложностей…

ГДЕ-ТО

— Н-ну-те-с, чем нас порадовал наследник? Всё как обычно?

— Поначалу — да. Однако не вполне. Список девиц, извольте видеть, несколько короче, чем список танцев.

— Неужели Дмитрия Александровича заинтересовал некто из воспитанниц?

— И даже, я бы сказал, весьма. Девушка была приглашена на танец повторно и более того — в качестве пары на последующий ужин.

Начальник Третьего отделения Специальной службы имперской безопасности, человек высокий и сухощавый, со старомодным моноклем и выразительными бакенбардами, слегка пожевал губами:

— И что за девица?

— Некая Мария Мухина. Титулов не имеет. Поступила в заведение не далее трёх недель назад.

Начальник подозрительно сощурился:

— А на тот момент уже утверждено было, что академия едет на вечер в гимназию?

— Так точно.

— Интересно, интересно. И что же Мухина?

— Общалась с наследником весьма живо и свободно.

— Стенограмму разговора мне.

Подчинённый слегка замялся.

— Нету, что ли? — удивился начальник.

— Неполная. Ответы наследника, шутки, рассказы — есть. А вот что барышня говорила — не удалось расшифровать.

— Это как так?

— Сам не пойму. Мямлили что-то про невнятную мимику…

— Невнятная мимика, говорите, — начальник прошёлся по кабинету, полил слегка засохший кустик лимона из графинчика. — А последи-ка брат за этой девочкой для порядка. Да сведения поподробнее, а то подозрительно много совпадений. А подозрительные совпадения, сам понимаешь…

ЕЩЁ УБЫЛО

Понедельник, первое октября.

Утром вся гимназия была взбудоражена предстоящим торжеством венчания, и никто не заметил, как тихо, не привлекая излишнего внимания, к парадному крыльцу подъехал дорогой и даже роскошный автомобиль, в который погрузили несколько чемоданов и свёртков. Следом с крыльца спустилась тонкая фигурка в зелёном гимназическом наряде и шали, накинутой на голову так, что не было видно лица. Далила покинула гимназию, ни с кем особо не попрощавшись. Возможно, не хотела поднимать в душе старые эмоции. Для неё новый этап жизни начался практически с чистого листа.

День, оказывается был праздничный — Покров!* Уроки, естественно, снова отменялись. С утра все нарядились в парадную гимназическую форму — с белыми фартуками и бантами. К некоторым в дни праздников после завтрака также приходили родственники, но сегодня все они (кто желал остаться, конечно) были приглашены на торжество венчания.

*В этом мире Российская Империя

продолжает жить по старому стилю.

Всё утро шли торжественные приготовления. В каждую спальню были принесены корзины со цветами, и всем воспитанницам позволено было украсить себя на свой вкус и цвет — бутоньерками, венками, вплетя в волосы и так далее. Девочки между тем толковали, что повенчаться в Покров — особая благодатная примета.

К одиннадцати все снова направились в большой храм, ярко освещённый всеми люстрами и светильниками, украшенный множеством букетов. Немного неожиданным стало присутствие целой кучи военных (некоторые с жёнами), родителей жениха и нескольких родственников.

Венчание я наблюдала впервые. Интересно вот это — короны (простите, венцы), которые над головами брачующихся держали их свидетели, хождение жениха с невестой по кругу — это же, наверное, что-то такое обозначает? Очень светло и торжественно пел хор. Потом жених и невеста шли через крытый дворик по дорожке, усыпанной розовыми лепестками, а все обсып а ли их зерном и мелкими монетками. Это, сказали, просто традиция — на счастливую и богатую жизнь.

Свадебный обед накрыли снова в цветочной гостиной. Мне показалось, после вчерашнего известия даже и столов разбирать не стали, только на императорском возвышении сегодня сидели новобрачные, свидетели, друзья и родители. Со стороны невесты роль родителей исполняли директриса и классная дама двадцатого класса. Снова много и вкусно ели, звенели хрусталём и восторженно кричали «горько!»

Лиза краснела и опускала глаза, но от поцелуя не отворачивалась. Это, я так поняла, тоже традиция — чтоб молодожёны много публично целовались во время застолья. Против традиции не повернёшь, какая бы ты ни была эмансипе, замуж вышла — куда уж тут отворачиваться? Да и смысл?

Я от всей души пожелала им, чтоб всё у них «слюбилось», как тут говорили.

Потом жениха и невесту усадили в красивую, увитую лентами и цветами машину и проводили в гостиницу. Это мы наблюдали из окон спальни второго отделения. На улицу вышли только четвёрочницы, как самые близкие Лизе. Первое отделение (как маленьких и хорошеньких) расставили с букетиками на парадной лестнице, они там создавали умилительное и живописное настроение. Ну а мы, вторые-третьи, серединка, глазели с третьего этажа.

Напоследок Лиза отвернулась к провожающим девушкам спиной и бросила в толпу свой букет. Поймала его староста восемнашек, Дуся, и была немало обескуражена этим. Третий этаж пищал и даже, по-моему, свистел — оказалось, примета такая: кто из девиц букет поймает, та скорее остальных замуж выйдет. Занятно.

Четвёрочницы высыпали аж за ворота и долго махали вслед белому лимузину.

Говорят, государыня от себя подарила молодым пребывание в лучшем номере лучшей гостиницы города — до завтрашнего утра, когда грузный «Севастополь» в сопровождении кораблей конвоя должен был отправиться в дальнее путешествие.

СУДЬБА ЧЕТВЁРТОГО ОТДЕЛЕНИЯ

— А в двадцатом-то классе, считайте, почти и народу не осталось, — задумчиво протянула наша Шурочка, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.

— Да, — согласилась Ника, — их во всём отделении-то было девятнадцать. Теперь из двадцатого класса последних принципиальных трое сидят.

— Да и недолго они просидят, — рассудительно прогудела Анечка, — слышала я, они прошение в попечительский совет написали, чтоб по достижении двадцати одного им тут же содействовали с местом, не дожидаясь окончания учебного года. Хоть бы в ту же монастырскую женскую клинику. Наде двадцать один уже в октябре исполнится. Полине — в ноябре. А Даша просила, чтоб её с остальными распределили, не дожидаясь марта.

Шура задумчиво выпятила губы:

— Не знала. Да, тут уж как попечительский совет решит. Хотя, если её обяжут до полного совершеннолетия не выходить с территории обители — почему и нет.

— Та-а-ак, барышни, что это вы мне тут за разговоры завели? — в отделение торопливо вплыла классная дама тринашек.

Выперли, в общем, нас к себе, и остаток дня мы провели свободно, занимаясь теми делами, которые сами себе смогли придумать.

Сразу, забегая вперёд, скажу, что получилось даже не так, как предполагали девочки. Попечительский совет удовлетворил прошение гимназисток и обеспечил им получение трёх штатных фельдшерских должностей уже в октябре — с тем условием, что пределы монастыря до своего совершеннолетия они не покинут. Более того, пяти оставшимся медичкам из девятнадцатого класса было разрешено для прохождения углублённой практики проживать в обители, возвращаясь в гимназию только на выходные — с вечернего чая пятницы и до вечернего чая воскресенья. Привозить и увозить их должен был специальный школьный автобус, под присмотром одной из классных дам, которая передавала гимназисток с рук на руки на попечение настоятельницы.

Как-то так автоматически получилось, что на субботние выходы и выезды медички попадали, а ни на какие танцевальные вечера — больше нет. Просто по времени. Мы с Марусей полагали, что это сделано с намерением: чтобы эмансипе не подавали прочим девушкам не то что бы дурного, но нежелательного примера.

Оставшийся десяток воспитанниц из восемнадцатого класса стажировался преимущественно по педагогической линии, в том числе как учительницы танцев, музыки, живописи и рукоделий. И практиковались они преимущественно на первом, а частично на втором отделении, так что четвёртое основную часть времени стояло пустое, словно вымершее.

Но всё это, как я уже сказала, было делом недалёкого будущего. А пока…

КОВАРНЫЙ ПЛАН

Пока я решила, что не буду ждать новой вспышки ажитации с предстоящей благотворительной распродажей к императрицыному дню рождения (а в том, что она непременно будет, я теперь уж не сомневалась — к тому же, два фигурных вальса были обещаны! — значит, тренировать меня будут со всепоглощающим усердием), и хорошо бы мне, покуда гимназия пришла в относительное спокойствие, углублённо заняться собственными делами.

И уже лёжа в постели, собираясь провалиться в сон, я вдруг подумала: ну что это за бездарное планирование, Маша!!! Даже Далила, не одарённая ничем, кроме житейской хитрости, умудрилась организовать свою жизнь так, как ей было удобно. А ты??? Для чего ходить на все эти многочисленные уроки — по большей части совершенно для тебя бесполезные? И при этом судорожно выкраивать время на занятия, до крайности необходимые, а?

Эта мысль так меня взбудоражила, что я резко села на кровати, скрипнув пружинами.

— Ты чего? — шёпотом из-за занавески спросила Маруся.

— Можно к тебе? — также шёпотом спросила я, для верности устанавливая над нами защитный экран.

— Давай.

Мы слегка отодвинули шторки, и я присела на край её кровати. Зайти я решила издалека:

— Маруся, мне кажется, или для тебя вся эта гимназическая программа слишком лёгкая?

Она презрительно фыркнула:

— Конечно, лёгкая! Меня отец готовил к поступлению в Императорский университет, на юридическое. Там, знаешь, какой конкурс в прошлом году был? Сорок восемь человек на место! А здесь — что? Облегчёнка для домохозяек. Сижу и думаю, как бы ненароком не деградировать.

— Как ты понимаешь, у меня тоже с этой программой не всё гладко. Часть мне кажется прямо детской.

— Какие, например? — заинтересовалась она.

— Физика, математика, химия…

— Да здешняя химия вообще не химия! — шёпотом воскликнула Маруся. — Кто в четвёрке на медицинскую специализацию идёт, у тех начинается нормальная химия, а это… Домоводство сплошное!

— Биология и астрономия тоже.

— Да, согласна.

— Рисование и рукоделие — я бы лучше этим сама занималась. А остальные я настолько не помню, что сидеть вместе с классом, который изучает предметы далеко не первый год…

— М-да, довольно бессмысленное занятие.

— Слушай. У меня есть мысль. Давай поможем друг другу?

Я изложила подружке свои соображения. Маруся покусала губу:

— Я бы и так тебе помогла, но учитывая, какие для меня при этом открываются перспективы — это же вообще шарман! Давай только внесём кой-какие коррективы…

Мы посидели ещё полчаса и составили коварный план. Не знаю, сработает ли он сам по себе, или придётся применять магическое подкрепление… Посмотрим.