Машина времени

Глава 1. Ричард пропал[17]

Второго сентября Лена пришла в Институт Времени, правда, в этот раз ей не пришлось драться с вахтёром Сильвером: пропуск лаборанта был с собой. Да и выглядела она немного по-другому: коротко подстриженные, и к тому же осветлённые под блонд волосы ей были к лицу.

Пройдя с гордым видом мимо вахтёра, Лена направилась в Исследовательский отдел, встретив по дороге профессора Гоги.

— Мамочки, кого я вижу… — присвистнул тот. — Какой интересный стиль, который, к тому же, вызывает у меня странное чувство дежавю… Хотя, думаю, не стоило стричь так коротко. Можно было осветлить и завить кудри…

Поняв намёк, и еле сдержавшись, чтобы не кинуть в профессора что-нибудь тяжёлое, Королёва ответила:

— Спасибо за комплимент, а ничего странного в твоём дежавю нет: я вспомнила, как здорово я выглядела в парике, когда мы летали в семнадцатый век, ну и решила сделать похожую причёску.

В Исследовательском отделе Лена надела белый халат, включила компьютер, приборы и начала работать. В этом году ей можно лишь помогать другим историкам в исследованиях, изучая привезённые ими образцы, сортировать их, писать отчёты, иногда, но очень-очень редко — сопровождать кого-то в экспедициях в прошлое. Но самостоятельно ничего исследовать не получится. Зато потом…

В свободное время Лена изучала темы, которые ей были интересны.

Как оказалось, военный историк, изучающий Средние Века, в МИВе уже был: звали его Иван Васильевич, которого за его неразговорчивость и суровый взгляд, «за глаза» называли «Грозным». Поэтому Королёва решила изучать именно Эпоху Возрождения и Раннее Новое Время, так как общаться и «конкурировать» с этим человеком у неё не было никакого желания.

Закончив с изучением генов, которые она извлекла из шерсти питекантропов, что привезла Маша из Каменного Века, Лена решила сделать перерыв. Королёва зашла в столовую, наполнила два термоса чаем, сделала парочку бутербродов и пошла в кабинет к Ричарду — тот часто так увлекался исследованиями, что забывал о еде. Но дверь была закрыта. Потом Лена узнала у Вертера, что Темпест ещё утром улетел с Алисой Селезнёвой на раскопки у Красного Моря. Что-то связанное с Средневековьем, какая-то историческая тайна, понадобилась переносная кабина машины времени. Девушка вздохнула, отдала один из термосов роботу, сказав отнести его Полине Полосковой, намекнув, что не обязательно сообщать, от кого именно это угощение, а оба бутерброда съела сама.

В этот раз Лену от работы отвлёк шум, крики и последовавший за этой кутерьмой сигнал тревоги. Испугавшись и перебрав в голове все возможные в институте Времени чрезвычайные ситуации, она выбежала из лаборатории, и вместе с толпой из других сотрудников побежала к главному компьютеру.

Когда выяснилось, что в институт примчался Громозека, пришелец с планеты Чумароза, старый знакомый директора, перепугал своим внешним видом половину сотрудников и сообщил, что в прошлом пропал Ричард, у Лены сердце ушло в пятки, а по спине пробежали мурашки. Её самый близкий друг, тот, кто столько раз ей помогал и всегда поддерживал, оказался в смертельной опасности.

Операцию по спасению Темпеста взяла на себя Елена Простакова. Еле сдерживая слёзы, Королёва подошла к спасательнице и сказала:

— Я с вами в прошлое. За Ричардом.

— Нет, — строго отрезала Простакова. — Ни в коем случае. Этим должны заниматься профессионалы, а в Институте Времени лучше меня спасателя не найти.

— Но… Но я не могу бросить его там!

— Так, давай рассуждать трезво. Ты учёный, а не спасатель. Ты не сможешь ничем мне помочь, скорее наоборот.

— Но в Древнем Египте…

Тут уж спасательница рассердилась:

— В Египте так сложились обстоятельства. А из-за этого глупого спора мы теряем драгоценное время!

Но, подумав несколько секунд, сказала:

— Впрочем, я могу взять тебя с собой на раскопки, где находится кабина. Но в прошлое ты не полетишь!

Нет ничего хуже, чем ожидать чего-то, при этом находясь в полном неведении относительно того, что вообще происходит. Лена не знала, куда себя деть.

Простакова отправилась в прошлое практически сразу же по прилёту в лагерь, оставив Лену археологам, узнав у них ещё несколько деталей произошедшего и предупредив, чтобы те «глаз с Елены Геннадьевны не спускали и к кабине её не подпускали на расстояние пушечного выстрела», и девушке пришлось самой объяснять им, что она тоже из Института Времени, и что она близкий друг Ричарда и очень хочет знать, что конкретно произошло и зачем на раскопках понадобилась машина времени.

Конечно, археологи, в частности Громозека, кратко ввели девушку в курс дела: во время раскопок нашли фотографии, на которых была запечатлена Алиса, и несколько вещей, которые явно принадлежали не людям, в том числе небольшие бластеры. Было неизвестно, откуда они взялись и кто их сделал. Селезнёва попросила Ричарда привезти переносную кабину машины времени, чтобы разобраться. Темпест совершил пробную переброску, чтобы проверить исправность оборудования. И пропал. Вместо него в двадцать первый век прилетели рыцарь, купец и некая герцогиня, а вместе с ними — розовые пришельцы, космические бродяги, похожие на земных ящериц, которым и принадлежали фотографии и бластеры. Они использовали людей, как транспорт и маскировку, чтобы успешно грабить. Про то, что эти изверги творили с Темпестом и как добились от него информации о активации временного потока, археологи умолчали, дабы сберечь психику Лены. Правда, та сама понимала, что просто так хронавт бы им правду не открыл.[18]

Дальше всё «по классике»: выпроводив незваных гостей (которые, к слову, уже успели кое-что украсть) обратно в их время, Алиса и её новый друг, робот Арх, отправились спасать Ричарда, оставив сообщение Громозеке. Поэтому спасательнице Простаковой забот прибавилось.

Королёва ходила по лагерю, смотря на всех и всё пустым взглядом. Она пыталась успокоить себя мыслями, что всё будет хорошо, что Темпеста обязательно вытащат, но это не помогало. Хотелось перестать существовать, лишь бы избавиться от этого страха и этой боли. Эти чувства сжирали изнутри. Никогда ещё Лена так не боялась за другого… Не боялась потерять близкого человека.

«Ну почему, почему я так к нему привязалась?! Он был моим куратором… А стал другом! Семьёй! У меня никого нет ближе, чем он… С самого первого дня, как я пришла в институт Времени, мы почти каждый рабочий день проводили вместе. Общались, учились, путешествовали в прошлое… Он всегда относился ко мне, как к равной! Не как к студентке, а как к коллеге! Темпест поддерживал меня, терпел мой характер, даже чуть с Гоги не поссорился ради меня! А сколько раз мы друг друга спасали! В семнадцатом, двадцатом веке, в Древнем Египте… А сейчас я не могу ничего сделать! Вообще ничего! Если бы я только могла отправиться в прошлое за ним… Я бы разнесла к чертям то место, где его держат, графиню, рыцаря и купца, всех их, я бы… Да я бы им лица разбила! Они ведь точно с Ричем что-то сделали, он бы им так просто не рассказал, как пользоваться машиной времени… А этим инопланетным ящерицам хвосты бы поотрывала, не уверена, что они хороши в регенерации! Я бы на что угодно пошла, лишь бы… Лишь бы с Темпестом было всё в порядке!»

Другие гуманоиды (представителей Homo Sapience можно было пересчитать по пальцам одной руки) не трогали девушку, только двое земных детей, близняшки Рабэн спросили у Громозеки: «Что это за тётя?», с любопытством разглядывая Лену:

— А ты тоже ждёшь дядю Ричарда?

Королёва кивнула девочкам и быстрым шагом пошла под навес попить воды, в то время как археологи аккуратно объяснили детям, что «тётю лучше не трогать».

Наконец, раздался долгожданный сигнал: кто-то возвращался из прошлого. Лена кинулась к кабине, сердце бешено колотилось, а в голову лезли страшные мысли: «А что, если не спасли?»

Но всё обошлось: вернулся именно Темпест. Живой. Сначала Королёва облегчённо выдохнула, но потом… Она увидела, в каком он состоянии. Ричард еле стоял на ногах. Одежда превратилась в лохмотья, волосы окончательно спутались и выглядели, как мочалка, которой пользовались много лет. Лицо опухшее, всё тело в синяках, кровоподтёках, на плече — электрический ожог. Родная мама не узнала бы в нём сотрудника института Времени.

— Лена? — вдруг произнёс Темпест. — Что ты…

Лена подхватила его, не давая упасть, и помогла дойти до навеса. Археологи в панике начали искать врача, а Громозека молча дал девушке аптечку. Королёва ввела дозу обезболивающего и укрепляющий укол Ричарду, достала мазь, ускоряющую регенерацию тканей, и принялась аккуратно наносить её на раны.

— Я тебя сначала не узнал… — сказал он. — Эта причёска… Тебе идёт.

— Что они с тобой делали? — спросила Лена.

— Пытали, — на удивление равнодушно ответил Ричард. — Хотели узнать, кто я и откуда. И узнали…

Темпест замолчал. Королёва не собиралась его расспрашивать и в чём-то обвинять. В этот момент доктор, который был похож на грустную садовую лейку, наконец-то был найден и приступил к своим обязанностям. Он измерил давление, пульс, температуру, проверил целостность костей и внутренних органов.

— У вас сломана… Эта… — он заглянул в словарик. — Лучевая кость, проще говоря, рука, и несколько трещин в… бедренной кости. Органы целы. Один электрический ожог, третьей степени, — заключил врач, после чего замолчал.

Он вновь открыл словарь русского языка, покопался немного, подумал, и добавил:

— Назначение: две таблетки для сращивания костей и спрей наружного применения от ожогов третьей и четвёртой степени.

Доктор-лейка сунул в рот пациенту эти таблетки и достал из сумки спрей.

— Будет неприятно и немного… это… ну… Вспомнил, холодно! — предупредил он.

— У этих ящериц сломался шокер и выдал напряжение выше нормы. Меня от этого удара вырубило… Но пришельцы быстро привели в чувство, — пояснил Ричард. — Я им нужен был живым…

Врач нанёс спрей, после чего замотал предплечье бинтом, который ускорял регенерацию, закрепил сломанные конечности, посоветовал выпить таблетки для регуляции деятельности сердечно-сосудистой системы, в качестве профилактики последствий электрического ожога, и ушёл, приговаривая:

— Никогда мне нормально не выучить ни одного языка! Никогда!

Темпест и Лена ещё долго молчали. Девушка продолжила обрабатывать раны мазью, пытаясь подобрать слова. Но вдруг Ричард заговорил сам:

— Чтобы меня разговорить, они привели ребёнка. Маленькую девочку, сарацинку. Психику они мне окончательно расшатали… Ну я сдуру и заорал, что не позволю, что они не посмеют так с детьми обращаться, что дорого заплатят за это… А они и слушать не стали, разбили девочке нос. Я понял, нет, я всегда знал и понимал, что из-за моего упрямства или принципов не должны страдать невинные люди. Тем более дети. И я признался… Кто я и откуда. Клянусь, я хотел умолчать, как пользоваться машиной времени, я осознавал, какие могут быть последствия… Но эта графиня… Эта больная злобная садистка накинулась на девочку и расцарапала ей всё лицо до крови… Я… Я не смог на это смотреть.

«Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребёнка», — так ведь писал Достоевский, верно?

Глава 2. Неандертальцы и поэзия

Как только Темпест вернулся в Институт Времени после реабилитации, он сразу заявил, что собирается написать поэму об истории Земли. Лену это новость слегка шокировала, но, в конце концов, кто, как не лучшая подруга должна принимать маленькие слабости и увлечения человека? Поэтому она решила не мешать, тем более что в лаборатории работы было выше крыши.

Сработал автоматический дезинфектор, и в лабораторию зашла Маша.

— Привет! Ты тут ещё не позеленела?

Королёва оторвалась от микроскопа и решила забыть на минуту о сортировке ДНК, чтобы поговорить с живым человеком.

— Привет! Да вроде нет, пока что. Что-то хотела?

— Хотела позвать тебя с собой в прошлое, мне нужна помощь. После того, как Селезнёва и Гераскин нашли под землёй последних неандертальцев, перед Институтом Времени появилась задача: узнать, как они туда попали. Я планирую незаметно усыпить одного из них и обвешать датчиками, которые будут замаскированы под мусор, кости животных, что-то зашьём в шкуру, что-то введём под кожу. Все бумаги уже подписаны, исследование согласовано с этической комиссией.

— Ну, не знаю… — Лена задумалась. — Звучит интересно, но у меня дел полно… И почему бы тебе не попросить Ивана или Гоги?

— У Ивана сейчас одни Пифагоры на уме, а от Гоги нытья больше, чем пользы. Он уже второй месяц пытается выбить разрешение на полёт в семнадцатый век. Естественно, после того, что он натворил год назад, об этом не может быть и речи. Уже весь мозг мне вынес… Ты согласна или как?

— А что от меня требуется? Не пойми неправильно, я просто хочу убедиться, что от меня будет польза.

— Помощь с поимкой особи и креплением датчиков, защита от местной фауны, если понадобится. Иногда дополнительная фотофиксация. В общем, ничего сложного.

Подготовка заняла дней десять. Защитные костюмы были проверены и готовы, маски с фильтрами очищены, паралитический бластер заряжен, датчики подготовлены и собраны в рюкзак.

Девушки зашли в дезинфицирующую камеру, которая находилась возле входа к кабине: не хватало только в прошлое привезти какой-нибудь микроб из двадцать первого века. Местные жители такой «подарок» вряд ли оценят.

Автоматические двери открылись, Маша сразу же подбежала к машине и набрала код.

Лена встала в круг. На ней, помимо прочего оборудования, были надеты специальные очки. Они были не просто защитой для глаз. Это почти персональный компьютер и лаборатория: полноценная фото и видеофиксация, тепловизор, а искусственный интеллект был способен анализировать ситуацию и за миллисекунды выводить всю необходимую информацию прямо перед глазами хозяина.

Маша нажала на кнопку «Пуск». Машина времени заработала, отправляя подруг на тридцать тысяч лет назад.

Они оказались недалеко от пещеры Горама, что находилась на юго-восточной части Гибралтара — последней стоянки неандертальцев. Маша достала из кармана датчики, что-то сверила и убрала обратно.

— Так, всё верно, — сказала она. — Пещера находится в трёх километрах от нас. Есть четыре пути: пойти к побережью моря, ждать, пока неандертальцы решат наловить рыбы, поискать горных коз и ждать, пока на них начнут охоту…

— Можно воспользоваться мини-дроном, пусть поисками занимается робот, — предложила Лена. — Мы ищем того человека, который будет отдельно от других, верно?

— Схватываешь на лету, — улыбнулась Мария.

— А можно вопрос? — неожиданно спросила Королёва.

— Валяй.

— Мы ведь не знаем точно, когда неандертальцы уйдут под землю. Вдруг пройдут столетия? Датчики столько не продержатся.

— Хороший вопрос. Отличный, я бы даже сказала. Дело в том, что я уже самостоятельно проверила все остальные отрезки времени, и методом исключения пришла к выводу, что неандертальцы уйдут вглубь пещер в течение ближайших лет. Если бы я не провела все эти расчёты, никто бы не дал мне новейшее оборудование в расход. Оно будет присылать все сигналы в наш век, так что не придётся здесь торчать.

Королёва кивнула, и запустила дрон. Он передавал изображение и координаты прямо на очки. Лена минут двадцать напряжённо следила, периодически отдавая команды роботу. Наконец, она сказала:

— Нашла! Полтора километра на юго-запад, видимо, подросток. Остальных рядом нет. Надевай гравиподошвы и полетели скорее!

Маша послушалась подругу, так действительно было быстрее. Через семь минут они уже были на месте. Неандерталец старательно ощипывал убитую камнем птицу, выбирая самые яркие перья. Он не заметил, как Лена, прицелившись, выстрелила парализующем зарядом.

— У нас примерно двадцать минут, — сказала Мария.

Они осторожно уложили подростка на землю, раскинули ноги и руки и принялись за работу. Лена ввела под кожу датчик глубины, заменила кость, держащую шкуру, на маленькую замаскированную автоматическую камеру. Маша вводила медицинские датчики, делала забор крови для анализа.

Закончили они вовремя: мальчик начал просыпаться. Девушки быстро собрали всё оборудование и за считанные секунды поднялись на ту высоту, с которой их было не различить.

Лена следила за «подопытным» через тепловизор. Он направлялся в сторону своей пещеры.

— Будем следить за ним? — спросила Королёва.

— Да, — ответила Маша. — Пару часов понаблюдаем и домой.

Они опустились недалеко от пещеры Горама. Мария делала какие-то пометки в своём блокноте, Лена же не спускала глаз с племени.

Сначала всё шло хорошо. Но потом неандертальцы занервничали. Стали быстро собирать все свои пожитки, еду и уходить вглубь пещеры.

— Маша… У нас проблемы.

— Что случилось?

— Они спрятались в пещере. Доставай датчики, быстро. Что-то не так…

Лена вскинула бластер, выкрутила тепловизор на полную мощность. Но компьютер не находил никого, кто представлял бы опасность. Только козы убегали на север.

— Ничего не понимаю… — испугано сказала Маша. — Этого не может быть… Датчики показывают сейсмическую активность. Но откуда… Как…

— Максимальная высота, на которую нас могут поднять эти гравиподошвы?

— Пятьдесят метров…

— Настраивай высоту на браслете! Взлетаем, быстро! Без разговоров!

Королёва взлетела первой. Маша — вслед за ней. Набирать максимальную высоту было чревато, поэтому они остановились на сорока пяти метрах.

«Нигде в документах не было данных про это землетрясение… Я должна зафиксировать это… На камеру» — подумала Елена.

Она начала спускаться.

— Куда?! — закричала Маша в ужасе.

— Всё будет в порядке! Не беспокойся!

«А Темпесту, если что, передай, что его подруга погибла во имя науки», — усмехнулась про себя Королёва.

Умирать она не собиралась. Лена остановила спуск на высоте около двадцати метров над уровнем моря, включила видеокамеру, настроила на максимальное увеличение.

Через несколько минут землю затрясло. Гора местами осыпалась, но «главный вход» не перекрыло.

Когда толчки закончились, Королёва решила спуститься внутрь пещеры. Но сначала она решила рассказать о своей гипотезе Маше. Благо, та уже опускалась ей навстречу.

— У меня есть идея… — сказала Лена. — Надо спуститься вниз, в пещеру. Наверняка один из проходов завалило камнями, и неандертальцы ушли вглубь.

— Ты спятила?! А если вдруг афтер-шок?![19] Нас тоже замурует!

— Вызовем спасателей из Института. Ну же, в этот раз надо рискнуть! Мы на пороге открытия! Ты же столько к этому шла!

— Ладно… — вздохнула Маша и вдруг рассмеялась. — Ты умеешь убеждать!

Внутри оказалось много ходов. Маша, чтобы не терять времени, активировала датчики. Сигналы шли из левого лаза, и подруги отправились туда.

Лене казалось, что прошла вечность.

«Вот тебе и несколько часов понаблюдали». Она уже устала идти, скрючившись, спина ныла.

— Нашла, — полушёпотом сказала Маша. Её голос разнёсся эхом по пещере.

Королёва включила видеозапись и ускорилась. Вскоре она увидела перед собой груду камней.

— Сигнал идёт оттуда. — сказала Мария. — Значит, неандертальцы оказались заперты там. Видимо, там дальше есть проход к подземным «коридорам» и рекам.

— Но их так мало! А как же генетическое разнообразие? Как они выживут? Хотя, если вспомнить доклад Селезнёвой… Да, они могли выжить.

— Верно. А насчёт генетики… Я изучу образцы, которые мы взяли у подростка. Наверняка, всё прояснится.

Лена уже час сидела в кабинете Ричарда и слушала его стихи.

Темпест стоял посреди комнаты, вытянув правую руку, и декламировал:

Ричард в этой позе чем-то напоминал Пушкина. Он даже был похож на него внешне.[20] Правда, Лена поэзию не оценила. Она в принципе не была ценителем стихов, особенно любительских. Будь перед ней малознакомый человек, она бы давно встала, сказала, что таланта у него нет, и вышла. Но перед ней был Темпест, и с ним бы она так никогда бы не поступила. Поэтому Королёва вежливо выслушала, и осторожно спросила:

— А с чего ты вдруг решил написать поэму? На тебя это не похоже.

— Я пытался писать стихи в старшей школе… Не выходило. И вот когда я лежал на обследовании, меня осенило, что историю Земли нужно рассказывать именно в стихах! Если я смогу передать моим ученикам и друзьям свои чувства, то они будут отправляться в прошлое как Дон-Кихоты.

У Лены глаза вылезли на лоб. «Ему точно эти мерзкие ящерицы повредили мозг!» — подумала она, а вслух сказала:

— Рич, я твой друг. И как друг, скажу правду: ты что, спятил?! Дон-Кихот перечитал глупых псевдоисторических книг и пошёл воевать с мельницами. Ты хочешь, чтобы в прошлое отправлялись наивные дурачки, у которых в голове нет ничего, кроме романтических идей?! Которые думают, что в прошлом всё возвышенно и восторженно?! Ты хоть понимаешь, чем это может быть чревато?! Ты же всегда был за объективный, научный подход!

Темпест смутился. Он понимал, что Лена была права.

Тут дверь открылась и в кабинет вихрем влетела Маша:

— Мне наконец-то пришли все данные с датчиков и камеры! Этот неандерталец прожил целых тридцать пять лет, представляешь? Они же в среднем по двадцать два года живут, вернее, жили! Я сегодня же сяду за анализ данных, и обязательно упомяну тебя в отчёте и в итоговой статье! Спасибо, огромное спасибо за помощь, дорогая!

Она подбежала к Лене и крепко её обняла.

Глава 3. Шахматы и философия

Лена проводила свой единственный выходной на работе. По сути, воскресенье отличалось от будней только тем, что Королёва могла спать до обеда и перерыв длился не час, а целых два. Во всех остальных аспектах это был такой же рабочий день. Она так же проводила часы за кропотливым исследованием образцов, добытых в прошлом другими, так же внимательно изучала все привезённые фото- и видеозаписи, так же вчитывалась в данные из исследований других историков, делая заметки для своих будущих исследований…

Но не сегодня.

Иван Сергеевич, который обычно игнорировал существование Лены, вдруг отказался от предложения профессора Гоги пойти на рыбалку, ссылаясь на необходимость дописать квартальный отчёт, предложил ей сыграть партию в шахматы. Она не отказалась.

Доску и фигуры одолжили у Вертера.

— И с чего вдруг такой интерес к моей персоне? — спросила Лена. Ей достались чёрные фигуры, поэтому она ждала первого хода соперника.

— Буду честен: я вдруг понял, что почти всё, что я о тебе знаю, звучало из уст моего друга Гоги, — Иван сделал ход пешкой. — Ты, думаю, слышала о таком приёме в литературе, как «ненадёжный рассказчик».

— И что ты хотел обо мне узнать? — Лена сразу сделала ход конём в буквальном смысле.

— На самом деле, мне хотелось бы понять… Твою философию. Геносвали рисовал тебя как эдакую беспринципную, подлую злодейку. Но если спросить у Ричарда или Маши, то они описывают прекрасного друга и умного человека. Так что хочется услышать о тебе из первых уст.

— С чего бы начать… — Лена задумалась. Они играли не на время, так что такая возможность была. — Я уверена, что наш мир материален. Что его можно полностью изучить. Что всё духовное — следствие материального, а именно работы человеческого мозга. И поэтому мир нужно познавать при помощи разума.

— Рационализм с элементами материализма… Хорошо. В наше время редко встретишь людей с такой позицией. А как насчёт… морали?

— Мораль? Мне всё равно на неё. У меня своя этика. И я терпеть не могу, когда мне навязывают другую.

— Интересно, — Иван сделал ход, поставив под угрозу коня соперницы. — Не расскажешь про свою этику поподробнее?

— Что ж… Во-первых, человеческая жизнь — высшая ценность. Выше неё нельзя ставить никакие эфемерные понятия. Убивать никого нельзя. Даже если этот человек кажется тебе истинным злом. Простить убийство можно только в одном случае — при превышении самообороны. Во-вторых, я против романтизации чего-либо. Особенно не люблю романтизацию насилия, доброжелательного сексизма и исторических эпох, что в нашем обществе, к сожалению, до сих пор процветает.

— Вопросов стало ещё больше, — Иван перебил её и задумался. — Как ты относишься к… убийству из милосердия?

— Проще говоря, эвтаназии, — сказала Королёва. — В современном мире этот вопрос не стоит — любую болезнь можно победить, а обезболивающие уберут любые «неудобства» во время лечения.

— Ты же будешь военным историком, верно? — после того, как Лена уверено кивнула, он продолжил. — Ты будешь видеть множество смертей, множество ранений… И у тебя не будет возможности помочь тяжелораненым. Как ты поступишь, когда у тебя на глазах человек будет кричать от боли?

— Согласно правилам, — Лена сглотнула, — хронавты не имеют права никого убивать. Ни при каких обстоятельствах… При возможности, я постараюсь незаметно вколоть анальгетик… Это ведь не считается спасением…

— Хорошо, я понял, — Иван сделал очередной ход. — Может, ты придерживаешься какой-то этической теории? Ну, вдруг…

— Мне ближе всего утилитаризм.[21]

— Хм, ладно… Вот ты сказала про эфемерные понятия. Гоги как-то рассказал мне, о том, что…

— Дай угадаю, — перебила его Королёва, убирая свою фигуру из-под «удара». — Ему не дают покоя мои слова, которые я выкрикнула, направив на него бластер. Я, кажется, назвала честь и достоинство то ли эфемерными, то ли пустыми понятиями.

— Верно. Не пояснишь, что ты имела в виду?

Она усмехнулась.

— Видишь ли… Я в своё время много над этим думала. И пришла к интересным выводам. Учебники пишут, что честь — это набор индивидуальных моральных качеств, которые человек готов защищать, и за счёт которых он обретает самоуважение и уважение со стороны других. Проще говоря, социальный имидж. Репутация. Моё же самоуважение не зависит от количества во мне моральных качеств. Я люблю себя любой, как бы эгоистично это не звучало. Ну а на уважение со стороны других мне наплевать. Меня ещё в школе целый месяц бойкотировали, ничего, пережила как-то. И кроме того, за этим понятием испокон веков скрывалось раздутое мужское эго, и оно использовалось для оправдания бессмысленного насилия. Не говоря уже о попытке тотального контроля над жизнью женщин…

— Хорошо, я тебя понял, — Иван растерянно посмотрел на шахматную доску. Они так увлеклись разговором, что двигали фигуры, особо не задумываясь и не выстраивая стратегию, поэтому на доске была каша. — Я предлагаю ничью. Сыграем в другой раз посерьёзней, — он протянул руку Лене, и та её пожала. — Ах, да. Ты не хотела бы побывать в Древней Греции? Мне нужна помощь лаборанта. Документы и инструктаж для подписи пришлю тебе на почту.

Один из друзей Ивана, Дмитрий, принял необычное решение: он остался жить в Древней Греции. Мол, изучить какую-то эпоху можно только полноценно живя там. Коллеги его не бросили. Раз в четыре месяца кто-то из отдела Античной истории привозил ему вещи первой необходимости.

Хоть Лена и не хотела работать в подобных эпохах, побывать в стране, где зародилась наука, было интересно.

Древнегреческий язык она выучила ещё на втором курсе обычного исторического университета, но Иван решил, что ей нужно поработать над произношением. И поэтому при каждом удобном случае начинал говорить с ней на этом вымершем языке. Благо, с пониманием у неё проблем не возникло.

— У меня вопрос, — сказала Лена, когда они с Иваном подбирали одежду для путешествия. — По теме общества и мифологии Древней Греции.

— Спрашивай, если смогу — отвечу.

— Почему в пантеоне греческих богов столько женских образов, если в обществе женщин буквально не считали за людей?

Иван как-то странно улыбнулся.

— Удивительно, но Мария задала мне тот же вопрос, когда мы только познакомились, и я обмолвился, что специализируюсь по Древней Греции. И что тогда, что сейчас, этот вопрос ставит меня в тупик. Я не знаю ответа, уж прости.

Пройдя уже мимо сотого, как казалось Лене, глиняного дома, Иван наконец-то остановился возле следующего и простучал. Королёва с облегчением поставила на землю корзину со всем добром, что они привезли из будущего. Она начинала думать, что её позвали с собой в качестве бесплатного ишака.

Дверь открыл мужчина лет тридцати, ростом примерно с Ивана, загорелый, с тёмными волосами и такой же не длинной, но густой бородой. Он прищурился, внимательно рассматривая гостей, и вдруг искренне, широко улыбнулся:

— Иван! Сто лет не виделись!

— Здравствуй, Дима!

Они обнялись, после чего Иван Сергеевич представил Лену:

— Знакомься, Елена Геннадьевна, лаборантка из нашего института. Будущий военный историк.

— Дмитрий, очень приятно, — он пожал ей руку. — А вы заходите, чего на улице стоять, весь проход загородили! Сейчас, конечно, ранее утро, никого нет, но всё же…

Иван и Лена зашли внутрь дома, и сразу же прошли во двор, который располагался в центре.

Королёва затащила корзину внутрь и принялась разгружать её: медикаменты, средстве личной гигиены, сухие пайки, которые представляли из себя небольшой пакет, в котором был спрятан полноценный обед, который нужно было лишь размочить, фильтры для воды и прочие жизненно необходимые вещи.

Дмитрий спрятал медикаменты и пайки на дно сундука, остальное отнёс куда-то в дом.

— А вы проходите в столовую, — крикнул он, — я скоро приду и угощу вас завтраком. Сам готовил, по местным рецептам!

Дмитрий поставил на стол посуду с хлебом, варёной рыбой, козьим сыром, овощами и фруктами.

— Вина? — спросил он.

— Не пью, — сухо ответила Лена.

— Оно тут разбавленное, — сказал Иван.

— Всё равно откажусь, мне вообще алкоголь противопоказан.

Лена отломила кусок сыра и положила в рот. «Гоги как-то говорил про разбавленное вино. Правда, малость перепутал эпохи. Так, на пару тысяч лет промахнулся» — усмехнулась она про себя.

За первым бокалом последовал второй, за ним — третий, и Королёва, которая не выносила вида пьющих людей, решила выйти подышать свежим воздухом, сообщив, естественно, об этом Ивану.

Пройдясь по узким улочкам и выйдя к местному рынку, Лена сделала вывод, что воздух ну вот вообще не свежий, а очень даже душный, и уже хотела повернуть назад, но тут её схватили несколько мужчин и потащили в неизвестном направлении.

Она отбивалась, дралась, как кошка, сломав одному из похитителей нос, а другому поставила здоровенный фингал под глазом.

— Давно ты научилась драться, Мина?! — спросил один из похитителей, пытаясь остановить кровотечение из носа. — И очень интересно, каким образом и где ты обучилась.

— Я не Мина, я Елена, жительница Спарты!

— Не ври, всё равно судьбы не избежать. Ты должна выйти замуж за Демида, чтобы спасти семью!

— Вы меня с кем-то перепутали, — злобно проговорила Лена, отступив на несколько шагов. — Я ни за кого не должна выходить замуж! Я не Мина!

Она достала гравиподошвы, надела их и побежала, чуть касаясь земли. Её было не догнать.

Убедившись, что за ней нет погони и что её никто не видит, Лена взлетела на десять метров ввысь, вспоминая маршрут до дома Дмитрия. Из потайного кармана она достала свои незаменимые очки, и стала рассматривать улицы. И к своему ужасу, увидела, как те же мужчины, что схватили её, поймали другую девушку, которая была одета в ту же одежду, что и хроноразведчица.

«С одной стороны, это не моё дело, и я не имею права вмешиваться. А с другой… Я не могу бросить эту несчастную девушку!» — подумала она и решила действовать.

Лена хотела было достать бластер, но вспомнила, что если местные увидят оружие из будущего, то она может подставить и Ивана Сергеевича, и его друга. Но тут она заметила, что совсем рядом с несчастной и похитителями стоит солдат…

Лена тихо опустилась позади этого солдата, резким движением вынула у него из ножен ксифос[22] и с диким, нечеловеческим криком бросилась на «свахов». Те в ужасе отбежали от девушки, а Лене пришлось парировать удар копья: тот солдат быстро отошёл от шока и решил вернуть себе свою собственность. Без труда отразив несколько ударов, Королёва смогла сломать копьё пополам. Но тут пришли в себя похитители и вспомнили, что у них тоже есть оружие.

Несмотря на утверждение Гоги, что у Лены «ярость и энергия кошки, а грация — картошки», она всё-таки неплохо дралась на мечах. «Свахи» не были профессиональными военными, кроме того, они не посчитали девчонку серьёзным соперником. А зря. Лена меньше чем за две минуты смогла обезоружить похитителей и не без удовольствия заехала одному из них лезвием по лицу.

Бросив меч, она подбежала к перепуганной Мине, схватила её за руку и потащила с рынка, пока солдат или похитители не привели подкрепление.

Завернув за угол, Лена подхватила девушку на руки и полетела к выходу из города.

— С…Спасибо… — робко и испуганно проговорила Мина, захлёбываясь слезами. — Мой муж умер, мы всего год вместе прожили, и меня хотели выдать замуж за нашего старого родственника, чтобы спасти имущество семьи… А я не хотела! Скажи, ты ведь из Спарты? Там же у женщин больше свободы, верно? Я хотела туда сбежать, но…

«Бедняга, она ещё совсем ребёнок! Ей бы учиться, заводить друзей, а не замуж выходить…»

— Держи, — Королёва отдала девушке свой мешок с монетами. — Тут должно хватить на дорогу и на первое время на новом месте.

Тут Лене на браслет пришло сообщение от Ивана:

«Где тебя носит?! Пора возвращаться!»

«Уже лечу к кабине», — быстро написала в ответ Королёва и вновь активировала гравиподошвы.

— Не расскажешь, где ты была всё это время? — спросил Иван, когда они вышли из дезинфекционной камеры.

— Да так, прогулялась по городу, пообщалась с людьми, спасла одну девушку от не добровольного замужества… — Лена пожала плечами.

Учёный поперхнулся воздухом, а когда отдышался, то рассмеялся:

— Всё-таки вы с Машей очень похожи!

А когда успокоился, то спросил:

— Я тут думал про твоё… мировоззрение, и пришёл к выводу, что оно… любопытное. Но какое-то слишком искусственное. Неискреннее.

Лена усмехнулась:

— Думаю, тебе не нужно объяснять, что такое вторичная социализация?[23]

— Не нужно, — подтвердил он.

— Ну так вот… Как только я поняла, что отличаюсь от большинства, а это произошло лет в десять, я начала копаться в себе. И это совпало с тем периодом, когда каждый человек начинает анализировать и проверять все те установки и нормы, которые вбивали в него с детства… Годы рефлексии, и я пришла к тому, что имею сейчас. Конечно, долгое время мне приходилась скрывать свои истинные мысли от окружающих, в частности — от своих родителей и учителей, но теперь я свободна. Свободна выражать своё мнение, свободна делать всё, что захочу, если это не вредит окружающим. Так что все мои принципы, мысли, всё моё мировоззрение — результат кропотливой работы над собой. И я этой работой горжусь.

Глава 4. Море зовёт!

Лена стояла около зеркала и рассматривала себя в новой униформе. Тёмно-синяя куртка с золотыми пуговицами и уроборос на груди — символ вечности. На левом боку в кобуре бластер, за спиной — красный плащ с белой латинской буквой «V» — кодовое обозначение Института Времени.

Вдруг отражение в зеркале изменилось. Глаза стали желтыми, зубы заострились, цвет кожи сделался мертвенно-бледным. Поменялась и одежда: теперь вместо униформы, отражение было одето в длинный чёрный балахон с капюшоном и красной каймой.

Лена испугано осмотрела себя, потрогала языком зубы — всё как прежде. Вновь посмотрела в зеркало: отражение ожило, ухмыльнулось и начало вылезать.

Королёва попятилась назад, но ноги её не слушались, она еле-еле смогла сделать несколько шагов.

— Наконец-то… свобода, — вылезшая из зеркала вдохнула воздух ноздрями. — Как долго я этого ждала!

— Т…Ты к-кто такая?! — заикаясь от страха, проговорила настоящая Лена.

— Надо же, не узнала, — оскалилось её альтер-эго. — Но дам тебе шанс подумать.

— Я не собираюсь играть с тобой в шарады! — крикнула Королёва, и хотела выхватить бластер, но оружия на месте не оказалось.

— Какая же ты нервная, — закатила глаза зеркальная Лена. — Впрочем, хоть что-то остаётся неизменным. Я та, кого ты подавляла и душила все эти годы. Я та, от которой ты так хотела избавиться. Я та, которую ты боишься больше всего на свете… И не зря.

— Ты…

— Твоё истинное «я». Твоё чувственное познание. Называй, как хочешь, суть от этого не изменится. Я слишком долго была в тюрьме, и клянусь, как только я выберусь из этой клетки… О, ты не представляешь, что будет! Твои жалкие друзья не узнают ту, с кем общались всё это время!

— Если ты хоть пальцем тронешь Ричарда, Машу, да хоть Гоги…

— Я думала, ты ненавидишь профессора, — альтер-эго очень жутко улыбнулось, так, что реальная Лена увидела раздвоенный язык, как у змеи. — Ведь он олицетворяет всё то, что ты в себе убивала, — вдруг балахон на зеркальной Лене загорелся, и на его месте оказалась форма гвардейца кардинала. — Но, стоит отметить, что вы всё же по разные стороны баррикад.

Монстр в мгновение ока оказался рядом и резко схватил Королёву за руку.

— Ты ведь помнишь тот день, когда всё началось, верно?

Вдруг Лена оказалась в просторном светлом классе. За одиночными партами сидели дети в пиджаках со значком в виде раскрытой книги, перед ними лежали планшеты. У интерактивной доски стояла худая учительница средних лет в старомодных очках и со стереотипным пучком на голове.

«Это же… Мой класс! И Галина Степановна! И вон я сижу, мне десять лет… Получается, я наблюдаю со стороны…»

— Итак, дети, вы выполнили задание на дом?

— Да! — хором ответил класс.

— Умнички! — учительница улыбнулась сахарной улыбкой. — Сейчас мы с вами обсудим фрагмент из книги! Открывайте страницу номер шестьдесят пять, быстро пробегитесь глазами по тексту, а пока Вова Клюшкин нам расскажет, о чём он прочитал дома.

Вовочка встал, поправил пиджачок, откашлялся, и начал:

— Дома я ознакомился с началом произ… Романом Александра Дюма «Три мушкетёра»…

— Отлично! Может быть, тебе запомнились какие-то сцены?

— Мне было трудновато читать, но мне понравился момент, где Д’Артаньян и его новые друзья дерутся с гвардейцами…

— Прекрасно! Дети, давайте обсудим с вами этот эпизод! Ну, кто хочет высказаться?

Маленькая Лена подняла руку.

— Леночка, солнышко, ты хочешь? Ну давай!

«И что за чёрт меня тогда дёрнул…»

«Не обзывайся!»

— Я хочу высказать своё мнение! Я считаю, что главные герои — преступники! Хулиганы! Они нарушают закон! А гвардейцы правильно поступили, что решили их остановить. Особенно мне понравился этот, как его… — она почесала около рта и продолжила, — Бикара, вот! Он смелый…

Учительница смотрела на девочку глазами, размером с блюдце каждый. За годы практики, за всё время, что она учила по обновлённой программе, такого вопиющего случая у неё ещё не было.

Впрочем, Галина Степановна всё ещё оставалась педагогом. А долг педагога — направить на путь истинный, не повредив детскую психику.

— Лена, милая, ты всё не так поняла! Неужели тебе не знакомы такие понятия, как честь и достоинство? Ведь если ты считаешь мушкетёров преступниками, то как ты можешь восхищаться поступком Бикара? Это ведь взаимоисключающе!..

Маленькая Лена не слушала дальнейшую тираду учительницы. Она молча, глотая подступившие слёзы, села на своё место. Она глупая. Она недалёкая. Она неправильно всё понимает. Она думает не так, как надо…

Взрослой Лене очень захотелось обнять себя. Утешить. Успокоить. Но в этот момент её будто начала засасывать в какую-то невидимую воронку…

…и она очутилась в той же комнате с зеркалом, которое теперь почему-то было разбито.

— Помнишь, что с тобой было потом? Как ты пыталась бороться, отстаивала своё «неправильное мнение», но делала только хуже? Как твоих родителей вызывали в школу? И ты поняла одну вещь, — альтер-эго начало надвигаться на настоящую Лену. — Что тебе тогда понравился этот гвардеец из-за меня. Что твои чувства неправильны. И ты решила отказаться от меня. Задушить, подавлять, убивать. Создала новую личность, рациональную, которая по своей сущности посчитала бы подобный героизм глупостью. Ты отказалась от меня. Но я не исчезла. Все те эмоциональные всплески — это моя работа. Мои попытки освободиться. И ты поплатишься за то, что сделала со мной!

В руке у монстра появилась шпага. Королёва автоматически попыталась нащупать на поясе бластер, но он так и не появился. Взмах и лезвие прошлось по горлу Лены. Вспышка боли. Брызнула кровь. Это был конец…

Лена вскочила с кровати, схватилась за горло. Сердце бешено колотилось, дыхание было сбивчивым, она просто хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Вся спина была мокрая от пота. Королёва судорожно принялась искать аптечку, в которой оставалась ампула с успокоительным. Введя лекарство трясущимися руками, она немного пришла в себя, села на кровать и посмотрела на время. Три часа ночи.

Успокоительное подействовало быстро и Лена провалилась в здоровый сон без сновидений.

Этим утром Лена впервые чуть не опоздала на работу, хотя до этого всегда приходила чуть ли ни первой. Видимо, переборщила немного с успокоительным и не услышала будильник. Надев халат и усевшись за рабочий стол, она принялась за работу.

— Лена, а у меня сюрприз! — закричал Ричард, врываясь в лабораторию.

— Ты чего пугаешь?! — дёрнувшись, сказала Королёва. — Вот перепутаю гены аллозавра и стегозавра, и прощай чья-то докторская!

— Мне директор одобрил переброску и план путешествия! И я приглашаю тебя с собой!

— Прошлые разы это ничем хорошим не кончалось… — съязвила она, но потом усмехнулась. — Впрочем, зато было весело. Так что я согласна. Только куда, вернее, когда?

— Проплывём на корабле через Атлантику в восемнадцатом веке, — ответил Темпест. — Я пишу исследование, хочу подробнее изучить команды торговых судов британского флота. Решил временно сместить фокус с разработки нового оборудования на историю…

— С нашим-то везением мы обязательно встретим по пути корабль с красным флагом…[24]

Лена наотрез отказалась одеваться дамой, и надела на себя мужской костюм выходца из богатой семьи. Короткие волосы, утянутая грудь, подтянутое за полтора года ежедневных тренировок тело и подходящая одежда — и перед Ричардом стояла не молодая девушка, а вполне себе мужественный парень, правда, небольшого роста:

— Сойдёшь за моего младшего брата, — улыбнулся Темпест.

— Когда ты в наше первое путешествие назвал меня своей сестрой, нам не поверили, — напомнила ему Королёва.

— Не думаю, что команда торгового судна будет такой же мнительной, как советский милиционер, — пожал плечами Ричард.

— Ага. Кстати, это была гениальная идея — прошить, если так можно выразиться, все костюмы, которые используют хронавты, той тканью, которою разработал ИнтерГПол[25]. Это удобнее и эффективнее, чем надевать специальную майку.

— Ха, — Темпест улыбнулся, — спасибо за то, что так высоко оценила идею, но она лежала на поверхности. Не понимаю, как до этого другие не додумались…

— Давай ещё раз проговорим план, — вздохнула Лена, когда они с Ричардом стояли у кабины машины времени.

— Итак, мы приходим в порт, находим подходящий торговый корабль, который идёт из Барбадоса в Англию, договариваемся с капитаном, чтобы мы могли плыть с ними, причём не торгуясь, уже на корабле я делаю заметки и фиксирую все необходимые данные, ты мне помогаешь. И я не понимаю, почему ты переспрашиваешь это уже в третий раз, с того самого момента, как мы встретились сегодня утром?

— Не знаю, нервничаю, наверное… Ладно, вводи уже координаты и код. Пора!

После переброски они быстро добрались до порта. Удивительно, но им удалось без труда найти нужный корабль, «Морской ангел», который вёз хлопок из колонии в столицу. Никто не усомнился в их легенде, и договорились они без проблем, им даже выделили каюту. Всё складывалось слишком идеально.

Корабль был вполне себе обыкновенным. Классический, с тремя мачтами. Но обычный — не значит плохой. Обычный — значит нормальный и надёжный.

С того самого момента, как корабль отчалил, Лена старалась как можно больше времени проводить на палубе. Она любила море, вид волн успокаивал и не давал тревожным мыслям завладеть её разумом.

Ричард незатейливо беседовал с командой, незаметно делал снимки и даже записывал видео. Он был увлечён работой, иногда забывая про приёмы пищи и сон. Королёва ему помогала, сортировала по ночам данные на портативном компьютере, спрятавшись где-нибудь на корабле. Иногда она тоже общалась с другими людьми, но получалось у неё это не так легко, как у Темпеста. Всё-таки опыта было маловато — она никогда не была в прошлом так долго.

Первая неделя плавания прошла хорошо. Лена почти избавилась от мучавшей её тревоги, немного освоилась и больше не чувствовала себя в не своей тарелке. А иногда она балансировала на бушприте, рискуя свалиться в воду.

Но в один из дней вдруг всё резко поменялось.

Лену, задремавшую после второй по счёту бессонной ночи, разбудил звук шагов. Она осмотрелась. Близился вечер. На палубе собрались люди, среди которых Королёва узнала капитана. Непривычно бледный матрос, который в тот день стоял на вахте, что-то эмоционально объяснял и показывал рукой в море. Лена попыталась разглядеть, что же там такое: убедившись, что на неё никто не смотрит, она достала из потайного кармана свои очки и включила максимальное увеличение.

— Твою ж… — она подскочила, как ужаленная, спрятала очки и побежала искать Ричарда.

Как оказалось, Темпест к тому моменту тоже разузнал, что произошло.

— Сваливаем отсюда, любым способом! — прикрикнула Лена, схватив Ричарда за воротник. — Я говорила, что это всё добром не кончится! Я предсказывала, что мы встретим по пути пиратов! Вот прям как чувствовала!

— Успокойся, — ответил Темпест, хотя его голос дрожал. — Мы не сможем никуда сбежать. До ближайшей суши сотни километров. Гравиподошвы плохо работают над водой, ты это знаешь. Да и маячок не кинешь, спасателей из Института не вызовешь — на воде, во время движения, рассчитать прыжок крайне сложно. Нам остаётся надеяться, что корабль сможет уйти от преследования.

Надежда эта была пустая. Фрегат пиратов гораздо быстрее, чем торговое судно. И Лена, и Ричард это понимали. Темпест, чувствуя вину за то, что ввязал в эту авантюру Королёву, предложил спрятаться где-нибудь в трюме и ждать, пока всё утихнет. Лена отрицательно покачала головой.

— Найдут, — она сглотнула. — Ну почему я не уговорила родителей вживить мне жабры!

— У меня их тоже нет, — как-то виновато ответил на это Ричард.

Корабли сближались. Команда «Морского ангела» готовилась к бою.

Лене было страшно. Так страшно, как никогда, наверное, не было. Ни когда они с Ричардом бежали от милиционера, ни когда за ней гнались пьяные мушкетёры, ни когда их окружили солдаты в Египте… Потому что тогда она знала, что нужно делать. Знала, как сбежать, оставив врагов в дураках. Но не сейчас. Здесь бежать было некуда, негде было прятаться. Их-то с Ричардом, может, и не сразу убьют — спасёт «подарок от ИнтерГПола». Да и никто не отменял возможности того, что их повесят или отправят кормить рыб. А остальные? Команда корабля, капитан? Его, кажется, зовут Бенджамин Треверс. Что спасёт этих людей?

— Будут стрелять из пушек — ложись на палубу и закрывай голову руками, как при взрыве, — сказал вдруг Ричард.

Лена кивнула. Даже разговаривать как-то не хотелось.

Когда начался взаимный обстрел, Королёва послушалась совета Темпеста и рухнула вниз. Сжимая руки на голове, она почувствовала, как из глаз текут слёзы. «Этого ещё не хватало!», — возмутилась она и вытерла солёные капли. Несмотря ни на что, необходимо было сохранять трезвый рассудок.

Вдруг выстрелы прекратились, и Лена почувствовала толчок, послышались крики. Она вскочила и поняла, что начался абордаж. Ричард схватил Лену за руку, потянул её за собой, но путь им перерезали двое дерущихся.

— Что будем делать?! — спросила она на космолингве.

— Боюсь, у нас не остаётся другого выбора, кроме как…

— Драться вместе с командой «Морского ангела», — процедила Королёва и недобро улыбнулась. — Не забывая о главном правиле: никого не убивать!

— Только не сходи с ума… Пожалуйста.

Лена обнажила клинок и накинулась на пирата, которому не повезло оказаться ближе всего. Обезоружив, она вырубила его чётким ударом по голове. Другому она заехала по лицу, пнула в живот и отобрала всё имеющиеся оружие. Третьему повезло меньше всего: парировав несколько ударов, Лена выбила из его рук саблю и проткнула плечо.

Вдруг произошло страшное: Лена не смогла вовремя заметить, как один из пиратов напал на неё сбоку. И быть беде, если бы Ричард не дёрнул бы её в сторону.

Лезвие прошлось по щеке, оставив неглубокую царапину. По траектории удара было понятно, что целился противник в горло. В то место, которое не было защищено специальной тканью.

По телу Лены пробежали мурашки. «Он целился в шею… Трахея, сонная артерия, яремная вена… Если бы не… То…»

Мысли путались. Страх вновь захватил разум. Взгляд невольно стал цепляться за тела убитых. Осознание того, что она могла присоединиться к ним, выбивало остатки рассудка.

Лена всегда чувствовала себя неуязвимой. Думала, что «волшебная» ткань защитит от любых ранений. Но забывала про то, что голова и шея оставались незащищёнными.

Но очередное посягательство на её жизнь отрезвило Королёву. Инстинктивно отбив очередной удар, она пришла в себя и вновь начала соображать.

Пока Лена продолжала сражаться, Ричард запрыгнул на снасти и осмотрелся. Положение оказалось хуже некуда: большая часть команды «Морского ангела» была перебита. Спихнув ногой особо наглого пирата, он заметил, что капитан и, вроде как штурман, были ещё живы. Так же несколько матросов продолжали неумело драться, но обычно раз в минуту, каждый из них падал замертво с тихим криком.

Темпест спрыгнул и подбежал к Лене.

— Всё плохо, — выпалил он. — Надо сдаваться. Почти все убиты. Я знаю, что это против правил, но…

— Спасти капитана. Вы с ним в последнее время общались. Где он?

Ричард махнул рукой и Королёва побежала вслед за ним. За несколько секунд они добежали (вернее, долетели на гравиподошвах) до нужного места.

— Почти вся команда «Ангела» мертва, — крикнул Темпест. — Нужно сдаваться, капитан!

— Нет, никогда! Я уж лучше умру, разделю участь со своими людьми, чем сдамся этому отребью!

— Культура поощрения смерти — ещё одна раковая опухоль на нашем обществе, — в своей манере сказала Лена, вырубив очередного пирата. — Вы ранены, причём серьёзно. А ваш штурман…

Договорить она не успела. Буквально на глазах убили и штурмана.

Это подействовало на Треверса лучше уговоров. Он выронил шпагу и прошептал:

— Стивен…

Лена с Ричардом переглянулись, бросили оружие и подняли руки вверх.

Их заперли в трюме пиратского корабля, который назывался «Чёрная месть».

Бенджамину стало хуже. Он потерял сознание, дышал неровно и тяжело.

Лена с Ричардом сидели на полу, бросали тревожные взгляды на капитана и думали, что им делать. Положение казалось безвыходным, но опыт подсказывал, что выход есть всегда — надо только хорошо подумать.

Вдруг Королёва вскочила и воскликнула:

— Пусть я и нарушу все правила путешествий во времени, но сидеть и смотреть, как он умирает, я не собираюсь!

Она разорвала одежду на Бенджамине, сняла с себя медицинский пояс, который был надёжно спрятан под одеждой и не был обнаружен при обыске, разложила его, достала в первую очередь дезинфицирующее средство. Обработав руки, она вскрыла пакет с хирургическими приборами.

— Ты же не врач, — скептически сказал Темпест.

— Да, но анатомию знаю и сшивателем пользоваться умею.

Лена осмотрела повреждённую часть тела.

— Судя по локализации раны, пробито левое лёгкое, видимо, целились в сердце. Пневмоторакса нет, но может быть повреждено ребро.

Она достала ампулы с укрепляющим раствором и ввела сразу несколько штук. Затем включила сшиватель. Этот маленький прибор быстро сшил ткани, сосуды и зашил грудь.

Через несколько минут Бенджамин очнулся и застонал — помимо зашитого у него было ещё несколько не угрожающих жизни ранений. Лена схватила ампулы с обезболивающим и успокоительным. Введя в вену первое, она постаралась уложить капитана в горизонтальное положение.

— Стивен…

— Лежите. И успокойтесь. Вам сейчас лучше поспать, — сказала Королёва и ввела ему успокоительное.

Бенджамин что-то ещё тихо говорил какое-то время, но Лена по себе знала, как быстро действуют эти лекарства. Через несколько минут он заснул так необходимым ему крепким сном.

— Я могу с тобой поговорить? — сказала вдруг Лена Ричарду на космолингве.

— Конечно, — ответил тот.

— Знаешь… Мы ведь столько пережили сегодня… Стольких людей, ни в чём не повинных, убили на наших глазах… Но я будто ничего не чувствую. Никаких эмоций. Внутри просто пустота.

— Это нормально, — сказал Темпест. — Защитная реакция психики. Так бывает и не нужно за это себя винить.

— Я понимаю, но… Ладно, потом. А, и один вопрос: у меня во время битвы глаза не желтели?

— С чего это вдруг? — испуганно спросил Ричард. — Ты болеешь чем-то?

— Нет-нет, что ты… Просто… — и она заплакала. Всё пережитое выходило наружу с этими слезами.

Ричард терпеть не мог, когда кто-то плачет. Особенно, если это близкий человек. Он аккуратно обнял Лену, не говоря ни слова.

Она начала сбивчиво, сквозь слёзы, рассказывать о ночных кошмарах, которые мучали её последний месяц. О том, как они приходили «по нарастающей»: сначала отражение в зеркале просто менялось, потом оживало и лишь в ту самую ночь оно вылезло и напало.

— Я, конечно, не психолог, — начал Ричард, когда Лена немного успокоилась, — но думаю, что тебе нужно примирить две свои «личности».

— Как?! Они… Мы слишком разные! Кроме того, была бы моя воля, я от той старой бы окончательно избавилась! Эта «истинная я» лишь мешает!

— Нет неправильных чувств и мыслей. Ты — это ты, по сути, нет никаких двух личностей. Вместо того, чтобы обдумать свои эмоции, ты их «задушила». А так нельзя делать. Рационализм это хорошо, но совсем без эмоций жить нельзя — даже у современных роботов они иногда есть, вспомни хоть нашего Вертера. Разреши себе чувствовать, научись не отрицать, а переосмыслять. А, и запишись на просвечивание мозга, как вернёмся, а то, как бы твоё «альтер-эго» не вылезло бы из сна в реальность в виде галлюцинаций.

— Я — монстр… — покачала головой девушка.

— Нет, — твёрдо ответил Рич, — Ты кто угодно, но не монстр.

Лена вдруг рассмеялась. Смеялась достаточно долго, но потом уснула, положив голову на плечо Темпесту.

Наутро им принесли воды и кусок чего-то, что по идее является едой.

Воспользовавшись фильтром и растворив в очищенной воде сухпайки, что лежали у каждого хронавта в пакете, который крепился на том же поясе, что и медикаменты, пленники позавтракали. Угостили и Бенджамина. Тот разумно решил не задавать вопросов.

После еды Лена и Рич начали обсуждать план спасения, естественно, на космолингве. Он был вообще осуществим лишь благодаря тому, что бластеры были спрятаны у хронавтов в потайных карманах, которые нельзя было обнаружить при обыске руками.

— Итак, если мы решимся захватить корабль, то делать это надо ночью, — начала Лена. — Используя бластеры, надо оглушить всю команду, связать и пойти к капитану, взять его в заложники и потребовать везти нас к ближайшей земле.

— Если и усыплять всех, то начать надо с того, кто на вахте, чтобы он не поднял шум, — добавил Темпест. — У тебя есть другие предложения?

— Есть. Когда нам опять принесут воду, можно будет вырубить посыльного и выбежать, оглушая всех, кого встретим. У этого плана есть одно преимущество над первым…

— Нам не придется вырезать дырку в двери бластером, что чревато пожаром? — предположил Ричард.

— В точку, — усмехнулась Лена. — Остаётся ещё один момент: что будем делать с Бенджамином?

— Оставить в неведении не получится… Усыпим его на время, за компанию с остальными?

— Как вариант, — пожала плечами Лена. — Ну что, ждём, когда нам принесут что-нибудь…

На удивление, ждать пришлось недолго. Чуть только послышались шаги, Темпест выстрелил паралитическим зарядом в Бенджамина. Какой-то доходяга открыл дверь и в тот же миг Королёва выстрелила в него усыпляющим снарядом. Связав ему руки тканью от порванной одежды, Рич и Лена выбежали наружу. Они бежали по кораблю, периодически стреляя шоковыми зарядами по встречающимся на пути людям.

— Где нам искать капитана? — крикнул Ричард одному из пиратов, направив на него бластер.

— В… В… свое-ей ка-а-юте, — заикаясь от неожиданности и страха, пробормотал матрос.

— Ну так веди нас туда! — рявкнула Королёва.

Вышибив дверь в каюту капитана, Лена усыпила пирата, который их привёл, и взяла на прицел главаря.

— Это захват корабля?! — ошарашено спросил тот.

— Это научный эксперимент! — ответил на это Ричард.

— Требования у нас простые: доставишь нас до ближайшей обитаемой суши, отпускаешь нас и Бенджамина, а после — свободен, — чётко проговорила Королёва.

— Ты правда думаешь, что капитан «Чёрной мести» будет слушаться приказов неразумной женщины?

Лену аж перекосило от злости. Во-первых, её назвали неразумной. Во-вторых, догадались, что она женщина. И тут она вспомнила, что использовала бинты, которыми стягивала грудь, для того, чтобы связать того пирата.

— Только вот «неразумная женщина» держит тебя на мушке, и готова выстрелить в любой момент! — сквозь зубы проговорила Лена.

— Ты не выстрелишь. Духу не хватит, — усмехнулся головорез.

Стрелять Королёва и вправду не собиралась. Ей было необходимо, чтобы капитан согласился с её требованиями. И она решилась на безумную авантюру.

— Предлагаю сделку. Я вызываю тебя на бой. Ты побеждаешь — можешь выкинуть нас за борт. Я побеждаю — ты выполняешь мои требования. Согласен?

— Ещё как! Это будет самая лёгкая моя победа!

Лена хищно улыбнулась. Он уже недооценивал её, а значит, победить его будет проще.

На палубе собрался весь экипаж, чтобы поглядеть на то, как их капитан разделается с самоуверенной девкой. Лене отдали её отобранную при пленении шпагу. Ричард стоял ни жив, ни мёртв. Решалась их судьба. Конечно, можно было бы попробовать вызвать спасателей, удерживаясь на плаву в открытом океане, но…

Бенджамин тоже вышел из каюты посмотреть, что происходит. На него никто не обращал внимания.

— Капитан! Прошу, послушайте! Не стоит недооценивать эту девчонку! Она смогла ранить нескольких наших! — один из матросов бежал за главарём и пытался его образумить.

— Вас даже обезьяна победить сможет! — рявкнул пират и оттолкнул несчастного. — Не мешай, крыса!

В этот момент Королёва подошла к Темпесту и шепнула ему на ухо:

— Вот он, мой звёздный час! — с сияющими глазами, поправляя перчатки, сказала она. — Та, «старая я», о таком мечтала! А «новая я» руководствуется принципом: «Не приноси нож на бой на мечах, если он не спрятан», — она подмигнула Ричарду и вышла вперёд, встав в боевую стойку.

Лена напала первой. Сделала несколько резких выпадов, отскочила назад и парировала ответный удар. Увернулась от следующего, вновь поставила блок. Капитан всё-таки услышал слова своих подчинённых, поэтому о лёгкой победе можно было забыть.

Удар с разворота, попытка укола в бок, вновь блок… Лена поняла, что победить сможет только хитростью.

Она начала двигаться кругами вокруг пирата, отражая удары и пытаясь выявить слабые места противника.

«Немного хромает на правую ногу… Чуть медленнее реакция с той же стороны… Нет, показалось. Да что же придумать…», — мысли смешались в клубок, отказываясь подчиняться. Лена вдруг невольно вспомнила, что на тренировках ни разу не выигрывала в спаррингах с Гоги…

Капитану этот «вальс» надоел, и он перешёл в решительное наступление. Королёвой пришлось уйти в оборону.

И вдруг, где-то внутри солнечного сплетения, Лена что-то почувствовала. Что-то странное, слегка пугающее, необъяснимое. То, что она всегда чувствовала во время ночных кошмаров.

«Это оно… Моё альтер-эго, — промелькнуло в голове у девушки. — О, Космос, как же не вовремя оно решило вылезти из сна в реальность!»

Вспомнились почему-то слова Темпеста о «примирении». Казалось, что не время. Не вовремя от слова совсем. Но с другой стороны… Когда, если не сейчас?!

Лена, которая всё это время машинально отмахивалась от ударов, вдруг сделала самый нелогичный из всех возможных поступков. Она открыла грудь, разжала руку. Шпага с металлическим лязгом упала на палубу.

Лезвие пирата встретилось не с плотью, а с ИнтерГПоловской тканью.

Все зрители охнули от удивления, а сама Лена улыбнулась широкой, торжествующей и немного безумной улыбкой.

Схватившись за лезвие, она вырвала клинок у капитана, выбросила и врезала со всей дури ему кулаком по лицу. Тот упал, и Лена поставила ему ногу на грудь.

— Ну и кто тут лучший, а? — рассмеялась она. — Уговор дороже денег.

— Ведьма… — проговорил пират.

Лена лишь закатила на это глаза. Не в первый раз так называют!

Их высадили на каком-то колониальном острове. Ричард сразу же кинул маячок и стал дожидаться, когда откроют временной тоннель.

— И всё же… Кто вы такие? — спросил вдруг подошедший к ним Бенджамин. — Девушка, дерущаяся наравне с мужчинами, странная еда, разговоры на непонятном языке… Вы спасли мне жизнь, когда надежды уже не было!

— Это страшная тайна. Но если поклянешься молчать, я скажу тебе… — ответил вдруг Темпест.

— Клянусь!

— Мы из будущего.

Вдруг замигал индикатор. Можно было возвращаться в двадцать первый век.

— И всё-таки, есть что-то в людях, вроде Бенджамина… — задумчиво произнесла Лена, но тут же фыркнула и воскликнула: — Но я такой никогда не буду! Скучно!

Этой ночью, уже у себя в комнате, Лена спала спокойно. Потому что во сне, когда вновь явилось «альтер-эго», она протянула ему (вернее, ей) руку дружбы.

Глава 5. Вместо эпилога

Последний день Лены в должности лаборантки Института Времени. Уже завтра она получит звание младшей научной сотрудницы и сможет сама исследовать и начинать различные проекты.

Утром Лена зашла в лабораторию, надела халат и села за работу. Дел было немного: нужно было закончить сортировать видеозаписи, которые привёз Иванов из мезозойской эры и дописать отчёт.

Закончив всё за два с половиной часа, она встала из-за стола, выключила компьютер, задвинула стул. Подойдя к выходу, Лена напоследок окинула взглядом лабораторию: светлые стены, множество различных приборов, учёные и стажёры-лаборанты, снующие туда-сюда или увлечённо работающие. В начале прошлого года в МИВе решили отказаться от концепции с привлечением студентов-практикантов и приглашают на работу уже выпускников университетов, проводя строгий отбор. Они становятся сразу стажёрами-лаборантами, а потом, если повезёт — научными сотрудниками и сотрудницами.

Автоматические двери закрылись. Лена покинула лабораторию, сняла халат и кинула его в стоящий у входа ящик. Его постирают и отнесут обратно.

Хлопотами Ричарда, у Королёвой теперь будет свой кабинет. Дело в том, что Иван Васильевич, тот самый военный историк с прозвищем «Грозный», увольнялся. И Темпест сделал всё возможное, чтобы кабинет достался Лене.

Королёва подошла к заветной двери, которая вдруг открылась. Иван Васильевич вышел оттуда, неся несколько коробок с вещами.

— Давайте я вам помогу, — пробормотала Лена и взяла одну коробку. — Зачем было тащить самим, можно было позвать робота-грузчика?

— Не видел смысла. Но спасибо.

Они молча дошли до флаера. Погрузив туда вещи, Иван вдруг сказал:

— А, ведь это ты теперь будешь военным историком, который поселится в моём кабинете? Что ж, тогда позволь, я дам один совет: в прошлом ни к кому не привязывайся. Никогда. Иначе… будет больно.

С этими словами он сел в флаер и, не дожидаясь ответа, стартовал.

Вернувшись к кабинету, Лена зашла внутрь.

Он был полностью пустым, только прозрачный пластиковый стол стоял у левой стены. На нём лежал какой-то пакет.

Она подошла и взяла его в руки. Сверху лежала записка: «Кажется, тебе идёт красный. Ричард».

Лена вскрыла пакет. Там лежала тёмно-синяя куртка с золотыми пуговицами и золотым уроборосом на нагрудном кармане, и аккуратный кусок красной ткани, с вышитой на ней латинской «V» — кодовым обозначением Московского Института Времени. Это был небольшой плащ, который крепился сзади куртки и обычно доходил до середины спины. Такие активно использовались учёными и Космофлотом для обозначения сотрудников организаций и экипажей кораблей.

Лена улыбнулась. Это был подарок от Темпеста — её новая униформа.

Королёва занялась обустройством кабинета. При помощи грузовых роботов, которых она вызвала со склада института, Лена притащила из своей каморки диван-кровать с тумбочкой, и расположила их у правой стены, ближе к дальнему от двери углу. К столу приставила стул, который парил над полом, ещё один такой же закинула в левый угол.

На стол положила рабочий планшет, поставила компьютер и принтер: несмотря на то, что почти всё было в электронном формате, их до сих пор производили. Значит, спрос почему-то был.

Над столом Лена повесила пробковую доску: она хотела, чтобы как в старых детективах, крепить на булавки фотографии и заметки, соединяя их красными нитками. Маленькая нерациональная вещь «для души».

На другие стены Лена повесила полки и все забила бумажными книгами, научными журналами и сборниками, которые притащила со склада.

Они были по истории Раннего Нового Времени. Королёва даже бессовестно стащила у Гоги пару томиков из его личной коллекции.

Многие учёные усмехнулись бы: зачем тащить эту устаревшую макулатуру, если есть современные исследования, с проверенными с помощью машины времени данными? Тем более, что они есть в открытом доступе в ГалаНете!

Но Лена смысл видела. Во-первых, многие современные исследования были написаны людьми, вроде профессора Гоги, которые начитавшись романов жанра «Плаща и шпаги», шли в историки со сложившийся нереалистичной картиной мира в голове. И хотя их фантазии очень часто разбивались о суровую реальность, всё равно, история — наука социальная, а значит, связана с интересами учёного и нагружена субъективной оценкой.

Во-вторых, сейчас исследователи изучают лишь то, что «модно», и с популярной в обществе точки зрения. И чтобы найти данные по непопулярному объекту исследования, надо было копаться в книгах с начала века.

Закончив с расстановкой вещей, Лена вздохнула и опустилась на диван.

Взяла в руки планшет, открыла «Заметки», и взглянув на свои планы на научную работу, с некоторым сожалением вычеркнула пункт про исследование биографии ирландской пиратки. После их с Ричардом приключения этим заниматься не очень-то хотелось.

Вскоре проголодавшись, Лена решила зайти в столовую, по пути заглянув к Темпесту, дабы позвать того с собой. Его, к сожалению, на месте не оказалось — зачем-то умчался в Академию наук. Зато в столовой она встретила Машу и подсела к ней.

— Привет! Не помешаю? — Королёва улыбнулась и поставила поднос на стол.

— Привет! Нет, не помешаешь, — ответила взаимностью Маша.

Лена принялась за еду. В этот раз на обед она взяла тушёную картошку с квашеной капустой, салат «Летний» и яблочный компот. Неплохо, с учётом того, что на завтрак у неё был банан с орехами и кофе с молоком.

— Завтра уже работа на новом месте, да? — спросила Маша.

— Ага, — проглотив кусок, ответила Лена. — Сама жду не дождусь! Новую форму уже принесли, Рич мне даже плащ подарил!

— Здорово! — с искренним восторгом сказала Мария. — Есть какие-то идеи для научных проектов? Наработки?

— Идеи-то есть, только боюсь, что моему новому научному руководителю, то бишь профессору Гоги Геносвали, они не понравятся…

— Пусть только попробует отказать! Я ему тогда дубинкой из Каменного Века по башке ка-а-ак дам!

— Спасибо за поддержку, — рассмеялась Королёва. — Не захочет, как говорится, заставим!

— Вот-вот! — радостно закивала Маша.

Дальше они ели молча. Лена думала, чем ей заняться, пока не пришёл Ричард. Можно было сходить прогуляться в парке, порыться в поисках интересной темы для исследования на складе, почитать что-нибудь, сходить чуть позже позаниматься в спортивный зал, сыграть в шахматы с Вертером… Последним она часто занималась, когда становилось скучно. С одной стороны, Лена не любила проигрывать, а когда играешь с роботом, это неизбежно. С другой стороны, ей всегда было немного жаль Вертера, который постоянно играл сам с собой и которому было не с кем поговорить.

Но в этот раз Лена решила прогуляться в небольшом парке у Института. Поставив поднос с посудой на специальную ленту, которая отвезёт его на мойку, Королёва вышла из столовой и направилась по светлым коридорам к выходу. Эти стены уже стали ей такими родными…

Неожиданно, Лена обнаружила Ричарда, сидящего на ступеньках у главного входа в Институт Времени. Он приветственно махнул ей рукой. Она улыбнулась и села рядом.

Погода была хорошая. Тёплый майский вечер, солнце, уходящее в невероятно красивый закат, лёгкий, свежий ветерок…

— Почему ты решила пойти в Институт Времени?

Этот вопрос застал Лену врасплох.

— Тебе не кажется, что как-то поздновато для этого вопроса? — съязвила Королёва и усмехнулась. — Я вот-вот стану полноценным научным сотрудником, два года уже тут учусь и работаю, а ты только сейчас об этом спросил? Да я и отвечала уже на этот вопрос, в сопроводительном письме, оно есть в моём личном деле.

Темпест пожал плечами.

— Да, я видел. Но твой ответ там больше похож на банальную отписку… Ну так всё-таки… Почему?

— Знаешь, — Лена вздохнула, — я всегда была… Странной. Во всяком случае, странной меня считали окружающие, из-за того, что я отказывалась быть как все и не хотела принимать чужие догмы на веру. Мои родители ходили в школу, как на вторую работу, выслушивая претензии относительно моего «морального компаса». Я, видите ли, росла «бездушным сухарём», так как задавала логичные вопросы, например: «Почему я должна восхищаться персонажами, которые только и делают, что вредят окружающим?». Учителя пытались меня перевоспитать, а дети даже объявляли мне бойкот. Но я не сломалась. Я была умнее остальных детей в группе и без труда поступила в Московский Государственный Университет на Исторический факультет. И я вдруг поняла одну вещь: мы, историки, тоже меняем мир! Он существует не первый и не последний день. И когда мы узнаём новое о прошлом, этим мы изменяем настоящее. Оно становится богаче, сложнее, понятней и… Правильнее. Мы не просто учимся на ошибках прошлого — реального прошлого, без искажений. Мы меняем восприятие и мнение людей, меняем общество. А как лучше изучать историю? Правильно, на практике!

— Ты хотела изменить мир? — перебил её Ричард.

— Ага, — Лена рассмеялась. — Наивно, правда? Но я верила, что смогу. И, возможно, верю до сих пор. Я решила стать военным историком… И стала! И докажу этому миру наивных романтиков, что была права! Права во всём, о чём говорила! Те, кто надо мной смеялись, поймут, кто тут умная и правильная!

Ричард заметил в глазах Королёвы дьявольские огоньки. Он понял, что нужно срочно сменить тему.

— А я вот как-то случайно оказался в Институте… — вновь перебил Лену Темпест. — Экстерном окончил университет, как раз тогда, когда МИВ только зарождался. Меня привлекло открытие временных изменений в сверхтекучей плазме, которое совершил академик Петров. Михаил Петрович потом взял меня «под своё крыло», я стал его доверенным лицом. Сначала я просто разрабатывал новое оборудование, потом сам стал путешествовать в прошлое…

Ричард вдруг замолчал и закрыл глаза, подставив лицо под прохладный ветерок. Вздохнул. Задумался о том, что Лена ворвалась в его жизнь вихрем и сразу же стала неотъемлемой её частью. И чтобы не натворила эта «взбалмошная девчонка», как назвал её Гоги, он всегда будет на её стороне.

Лена поймала себя на мысли, что любуется им. Чуть вздёрнутый нос, скулы, забавная копна кудрявых волос…

И она поняла, что этот человек стал самым близким для неё. Что он, как никто другой, готов ей помочь изменить этот мир. Даже если всё общество ополчится на юную рационалистку, он всегда будет рядом, чтобы помочь противостоять.

Лена, ведомая секундным порывом, поцеловала Ричарда в щеку, после чего быстро вскочила и убежала в парк, оставив ошарашенного Темпеста наедине со своими мыслями.