Мастер Гравитации 3

Глава 20

Молодой человек с выдающимися скулами лежал на постели и пускал дым в потолок.

— Я, конечно, всё понимаю, что вы Распутин, но всё же вы сейчас в госпитале, и вам пытаются помочь, — неуверенным шагом к нему приблизилась медсестра.

Лев Распутин нехотя посмотрел на неё, и в его взгляде читалось столько власти, что девушка чуть ли не впала в ступор и вся раскраснелась.

— Если вы продолжите так на меня смотреть, мне придётся выписать вам рецепт на успокоительное, — попыталась пошутить медсестра, но её голос дрожал.

Лев молча затушил сигару и жестом указал медсестре на дверь.

— Спасибо, — сказала она и, цокая каблуками, направилась к выходу, спотыкаясь о собственные ноги.

Высокий пациент полностью вытянулся на кровати, и его ногам даже не хватало места: пришлось закинуть их на спинку.

— Кровати делают всё короче, или это я расту? — пробормотал он, пытаясь устроиться поудобнее.

Он недоумевал, что у него внезапно появился больничный отпуск, которого в его Роду ни у кого никогда не было.

И Льву это не нравилось: он чувствовал себя крайне некомфортно от того, что ему, лекарю, самому понадобились другие лекари.

Поэтому он пытался понять, как так сложилась его судьба. Ему тяжело верилось, что у жизни тоже может быть чёрное чувство юмора.

— Ну, по крайней мере, кто-то здесь смеётся, — подумал Лев с сарказмом.

Алексей, его друг и по совместительству менеджер на арене, уже давно не звонил ему и не звал на бои.

Но это и неудивительно, ведь ни он, ни Алексей никогда не относились к этому серьёзно. Это была довольно старая затея с тех времён, когда Лев страдал от скуки и жаждал несравнимого адреналина.

И вот Алексей неожиданно объявился с новостью о бое. Он сообщил Льву, что с ним связались и предложили крупную сумму за один бой. Вдогонку он добавил, что знает: для Распутина деньги — не главный приоритет. Суть в том, что ему гарантировали занятный и сложный бой.

Услышав такое предложение, Лев не особо заинтересовался: он не рассчитывал на многое и не верил таким обещаниям. Во всяком случае, всегда было сложно найти достойного соперника человеку, который способен сам себя исцелять.

Но, так или иначе, Лев теперь лежит на больничной койке, и лавры победы вовсе не у него в кармане.

— Чёрт, самое удивительное, наверное, в том, что я проиграл бойцу своего братца, — Лев почесал подбородок, покрытый свежей чёрной щетиной. — И ведь этот боец — его друг. Про него помню, поговаривали раньше, что он слабак. Ну-ну! Самого меня в нокаут отправил.

При мысли об этом Лев снова потянулся за сигарой. Он и его родственники никогда не считали этого Добрынина полным слабаком.

Лев понимал, что как минимум нужна железная сила воли, чтобы поладить с Григорием и продержаться в общении с ним достаточно долго.

— Особенно, когда он начинает рассказывать свои бесконечные истории про охоту на снежного человека, — подумал Лев, закатывая глаза.

Затянувшись дымом, Лев улыбнулся.

— Чёрт, а ведь не соврали про сложный бой: мне этого как раз и не хватало. Проиграл, но зато кое-что узнал. Информация — вещь ценная, — произнёс он задумчиво.

И решил про себя, что, возможно, ему стоит обсудить это с главой Рода, ведь сильный боец S-класса, да ещё и почти задаром, может всегда пригодиться…

Вот люблю я, когда и денег подзаработал, и размялся на славу в бою. А что может быть лучше, чем получать зарплату за то, что бьёшь морды? Вчерашний день — не день, а сказка для таких отбитых на голову, как я… Ну, про людей, жаждущих биться больше двенадцати часов подряд, здесь так и говорят.

Уплетая с аппетитом оладьи и запивая все это молоком, я чувствовал почти полную гармонию. Почему, почти?

Меня смущает, что аристократы затаились, словно мыши при появлении кота. В их положении им лучше бы действовать. И действовать они должны согласно моему плану.

Понятно, что затишье, само по себе, может, и неплохо, и есть время доедать оладьи, но лучше бы они хоть что-то предприняли. Враг должен мелькать перед глазами, а не становиться невидимкой. Теперь я думаю о том, что они замышляют какой-то хитрый план, который может разрушить все мои интересы.

В общем, мне легче расслабиться, когда враги прут на меня или тявкают поблизости. Тогда хотя бы не скучно. Не люблю тишину, когда дело не доведено до конца.

— Добрыня, а что у нас в гараже курица делает? — Маша, завтракая вместе со мной, щёлкнула пальцами перед моим лицом. — Ты её случайно сбил на машине и решил так вину искупить? Или ты решил завести себе необычного питомца?

— Так она там? — я слегка удивился. — Просто Гриша угостил меня копчёной курицей, и я подумал, что это он её приготовил. Не удивлюсь, если она сама себя закоптила, узнав про его кулинарные навыки. Ты же знаешь, у Распутина своё чёрное чувство юмора.

— Ты так и не ответил на вопрос: откуда у нас курица взялась? Почему в нашей семье всегда больше вопросов именно к тебе?

— Может быть, потому что я не такой скучный по сравнению с вами и умею веселиться по полной, — ухмыльнулся я. — А эта курица теперь наш домашний питомец. Ты же хотела собаку? Теперь вместо собаки будет курица. Говорят, они даже умнее. Можешь даже придумать ей имя.

— Знаешь, когда-нибудь я вызову для тебя санитаров, и они упакуют тебя в смирительную рубашку, хранитель куриц, блин, — Маша подлила сгущёнку на оладьи. — Может, и курицу твою с собой заберут.

— Я просто пытаюсь быть человеком, вот и всё, — ответил я ей многозначительно. — А человек без курицы — не человек.

И, кажется, на неё эта фраза немного подействовала. Или она думала о том, как сбежать из этой сумасшедшей семьи. Маша молча жевала, глядя куда-то сквозь меня.

— Да, видимо, мне до твоей мега-доброты далеко, но я буду стараться, — она вскоре вытерла рот салфеткой и откинулась на спинку стула. — Может, и мне курицу завести? — Я закончила: сейчас посуду помою и можем ехать на пары.

— Я не поеду сегодня: у меня есть другие дела, — мотнул я головой и, прежде чем она успела что-то сказать, протянул ей ключи от своей машины. — Это, думаю, поможет возродить в тебе такие благочестивые качества, как, к примеру, молчать хоть изредка, и не доводить меня до мысли отправить тебя куда-то.

— У-уху-ху! — она присвистнула, завладев ключами. — Насчёт обета молчания, конечно, ничего не скажу. Но вот если я буду рассекать на твоей машине, то на пары можешь и вовсе не идти: мне абсолютно всё равно, где ты будешь в это время. Главное — не подохни, хотя ты сильный, так что без вопросов.

Давно стоило так с ней договориться. Вообще, по закону аристократы могут водить с шестнадцати лет. Но в нашей семье это особо не приветствовалось: уж слишком переживали за Машу, чтобы не разбилась. Её, само собой, обучили мастера вождения на будущее, но вот водить по городу ей так и не давали. Так что представляю, как она сейчас счастлива.

Даже не помыв тарелки и чуть не запнувшись о курицу в гараже, она пулей вылетела и уселась в машину. Мотор тут же взревел, и, как говорится, вспоминай как звали — её и след простыл.

Интересно, когда она догадается, что не захватила свой рюкзак для учёбы? Ну ладно, если что, Вика с ней поделится всем необходимым.

Я же, налив себе кофе в термос, направился в дом напротив, через дорогу. Насвистывая себе под нос, позвонил пару раз в звонок соседу, и этот плешивый, но не старый мужчина вскоре открыл мне дверь.

На нём был полосатый серый халат и сланцы. Пока он зевал, протянул мне руку, и мы поприветствовали друг друга, как и полагается соседям.

— Неплохая сегодня погода, — подметил он.

— Да, только газеты почему-то ещё не развозили, а я думал с утренним кофе почитать, — на моём лице появилось уныние.

— Так в век интернета вообще мало кто газеты читает, — хохотнул сосед и пропустил меня внутрь.

— Верно, но иногда хочется посмотреть на что-нибудь не через экран монитора, — поспешил я объясниться.

— Ну, если говорить про кое-какие сайты для взрослых, то тут я полностью согласен, — усмехнулся мужчина.

— Можно больше не играть. Здесь уже все свои, — я положил ему руку на плечо и прошёл дальше в комнату.

По всему дому — на диванах и креслах — были рассредоточены вооружённые люди. Они о чём-то переговаривались между собой, но при этом не забывали поглядывать в окна и на датчики.

Кивнув некоторым из них на ходу в знак приветствия, я прошёл через весь зал в оперативную комнату и захлопнул за собой дверь.

В комнате на стенах были развешаны многочисленные доски с пометками и данными. На одной из них висело расписание дежурств, собранная документация и карта этого района.

Ко мне тут же подошёл лысый мужчина с горбатым носом и пожал руку.

— Здорово, Вышибала, — назвал я его позывной. — Как оно?

— Всё под контролем. Под удвоенным контролем, и люди всегда в готовности.

— Славно, — кивнул я.

Это была одна из групп наёмников, которых я на всякий случай нанял. В общей сложности сейчас на меня работает около сотни таких ребят.

И не зря я радовался полученным деньгам, потому что траты у меня уже имеются: я приобрёл для наёмников три дома в этом районе, откуда они могут спокойно вести наблюдение за обстановкой.

Многие, конечно, предпочитают верную гвардию вместо наёмников, тем более в моём положении. Но у меня нет гвардии.

Хотя… Родители уехали и часть гвардейцев всё же оставили. И мне можно было бы попытаться найти их, чтобы нанять, но что-то подсказывает, что после всего случившегося они даже близко не захотят иметь дел с нашим родом и со мной в том числе. Я бы даже сказал — со мной подавно…

Да и чёрт с этим! Наёмники ведь, если так судить, по силе ничем не уступают гвардейцам. Вот только среди аристократов считается позорным использовать наёмников. Мол, если у рода нет преданной гвардии, готовой отдать жизнь за господина, то его Род — всего лишь мусор и не имеет никакого благородства.

Но по мне это полная чушь и байки из грубого Средневековья. И мне глубоко плевать с высокой колокольни на моду и прочие показные постулаты уже умершего рыцарства и духа той эпохи.

Главное, что эти наёмники охраняют мой дом и мою сестру, когда меня нет. Возможно, кто-то назовёт меня слишком приземлённым, раз я не фанатик принципов. Но я умею чётко отделять зёрна от плевел и знаю, что даёт человеку честь, а что — всего лишь предрассудки.

Пусть наёмники и пропустили тех специалистов, которые установили у меня в доме прослушку, но их задача вовсе не в этом заключалась. Они должны сдерживать любые боевые группы захвата и защищать меня. Ни больше, ни меньше…

— Пардон, что заставил ждать: был занят, — раздался голос сбоку, где захлопнулась дверь, и я услышал журчание воды. — Но я знал, что вы пришли.

Эти слова произнёс начальник наёмников — Лучевский Геннадий Дмитриевич. Этому гордому «орлу» под шестьдесят лет, и он — военный в отставке.

Характер у него, как и внешность, суровый: один глаз был стеклянным, да и в целом выражение лица было таким, будто он всегда всё знал наперёд. Будто это он сам, как мойры, плёл судьбы людей. И спорить с ним было бы бесполезно.

Когда я нанимал его и его людей, они довольно быстро согласились на такой заказ. Для хорошего наёмника боевые задачи такого рода всегда в чести.

Ведь им чаще всего приходится работать на всяких торгашей, оберегая их товары от кражи. А вот работа на аристократов — дело редкое, и понятно почему…

И я не удивлён, что они так быстро согласились. После того как по истечении контракта они станут свободными, в личное дело каждого из них внесётся информация, что они работали на меня, и это в их сфере добавит им веса. После этого, я уверен, их дела пойдут в гору, и, возможно, другие аристократы ещё присмотрятся к ним.

Особенно если учесть моё положение дел — это им вдвойне добавит чести. Могут потом хвастать, что были на службе у смертника, который всё же вырулил и выжил.

— Приветствую, Геннадий Дмитриевич, — мы пожали руки. — Что нового удалось узнать? Может, были какие-то изменения за текущую ночь? — Я уселся на стул и отпил кофе из термоса.

— Да, узнать кое-что удалось, — он был предельно серьёзен и уселся напротив. — Освежители воздуха, оказывается, нельзя бросать в огонь или держать близко к огню: только что прочитал.

Он точно опасный тип: только такой человек может говорить о подобном с таким хмурым выражением лица. И что-то мне подсказывает, что он не просто так упомянул об этом, а желает показать, каков его характер в полной мере.

— Вот ведь нелепость пишут, — продолжил он. — Я как-то кинул один такой баллончик с освежителем в камин, и одному очень нехорошему человеку оторвало пол-лица. Поэтому я считаю, что всё можно, если только правильно применить.

— Любопытная информация, — кивнул я. — Но, может быть, есть ещё что-нибудь?

— Да, определённо, — его тон перешёл на будничный: он был профессионалом своего дела. — В одном доме, рядом с вами, поселилась группа под прикрытием — и они следят за вами.

— Это тот сосед, который кур пинал и которого я в больницу отправил? Он имеет к этому отношение? — уточнил я.

— Нет, граф, через дом с другой стороны, — пояснил начальник наёмников. — А так, в целом, больше ничего криминального.

Звучит обидно… Я бы сказал, унизительно… Я собираюсь навесить на них горы проблем и вполне могу это сделать, а мои враги как-то раскачиваются слишком медленно, словно находятся в анабиозе.

В самом начале, зато, как кусались и кидались, словно бешеные псы. Теперь же, похоже, решили провернуть всё поступательно, с холодным расчётом. Но ведь время не на их стороне, так что всё это странно.

Но в наёмниках своих я не сомневался: если больше никаких новостей нет, значит, действительно нет. Всё-таки это профи, и действуют они скрытно, под полным прикрытием: их враги сами вряд ли могли их раскусить.

Наёмники превосходно изображают местных жителей: у них даже есть собаки, с которыми они без проблем патрулируют территорию, будто просто выгуливают своих четвероногих. Один раз я даже не смог отличить их человека от обычного жителя. Стою я, значит, на аллее у дома и поливаю из шланга пару клумб, как ни в чем не бывало, и сам при этом смотрю по сторонам.

Да, для графа и аристократа вообще странно заниматься обычными бытовыми делами, но мне не зазорно: корона не упадет, это во-первых, а во-вторых, я не просто граф, а граф, чей Род свинтил подальше из этих мест. В моем положении делать некоторые дела самому вовсе не должно вызывать вопросов.

Так вот, стою я, поливаю цветы и заодно обстановку оцениваю. И тут подходит ко мне милая бабушка в желтом сарафане с подсолнухами и с тарелкой домашнего кекса.

Мало того, что кекс тот был с изюмом, а я его не очень люблю как и сестра, так еще и из чужих рук пробовать что-то не хотелось в тот момент.

А бабуля мне и говорит:

— Попробуй, милок, сама пекла!

— Нет, спасибо, — один раз вежливо ответил я.

— Я каждый четверг пеку кексы и угощаю соседей. Так я поминаю моего покойного муженька, — не унималась старушка.

— Мне очень жаль вашего мужа. Я вам соболезную, но, правда, я не хочу есть, извините, и я занят, — второй раз вежливо сказал я.

— Но он очень вкусный, — она этой тарелкой уже начала чуть ли не тыкать меня.

И тут я не выдержал:

— Бабка, ты что творишь? Обезумела, что ли? Отстань от меня, — покрутил я пальцем у виска.

— Но ты должен его попробовать. Он с начинкой, как ты бы хотел, — у нее нервно задрожало веко, и она схватила меня за шею.

Не думал я, что буду бить бабку, но я и не бил, хотя волосы ей чуть не выдрал… А это оказался парик. И не бабка вовсе, а Арбуз — наемник с таким позывным.

Он хотел через кекс передать мне новые данные. В кексе была записка. Я знал, что они должны были передать информацию, но забыл. Но уж точно не ожидал, что передача будет в таком стиле. Короче, отыграл он на славу…

— Раз больше новостей нет, Геннадий Дмитриевич, то вот вам приказ: устраните ту слежку с моего дома любыми возможными методами, которые вам по душе, — я закрыл термос и поставил его на стол.

— Провести зачистку без огласки мы сможем, — он утвердительно кивнул. — Но все тела скрытно вывезти будет, мягко говоря, проблематично.

— Тела убитых оставьте на месте: это уже будет полностью моя забота, — облегчил я ему задание. Он, в свою очередь, поглядел на меня как на отъявленного потрошителя.

Только вот начальник наемников ошибается, если думает, что трупы можно только потрошить. Все-таки Даром и магией можно пользоваться ох как по-разному…

И я рад лично приложить руку к устранению тех, кто меня «ведёт». Они далеко не ангелы и представляют собой непростую слежку. Это вооружённые люди, которые по любому приказу своего командования применят оружие против меня и моей сестры.

В жизни, если так подумать, всё довольно просто: если берёшь оружие в руки, то будь готов к тому, что тебя будут убивать.

Только вот не всё пока так просто с домами в этом районе. Не все из них продавались, когда я покупал те три. И это надо будет как-то исправить… Стоит выкупить ещё больше, чтобы разместить в них своих людей для охраны.

И, в принципе, деньги у меня на это есть: я неплохо раскрутился в подпольных боях, и бои приносят мне достаточно денег.

Увы, печально и даже дико говорить такое, но наш семейный бизнес по прибыли даже рядом не стоял с моим заработком на арене.

«Хлеба и зрелищ!» — об этом же в Древнем Риме впервые заговорили? Что ж, это выражение можно назвать классикой на все времена. Так что я не удивлён, что на арене крутится столько денег.

Как и не удивлён тому, что Распутин точно имеет нюх на крупную прибыль…

В Пруссии

За окном чирикали птицы, и ветер ласкал цветы, но в кремовом имении на землях Пруссии всё было не так спокойно, как хотелось бы его обитателям.

Это имение было впопыхах приобретено на землях прусского графа, знакомого семье Добрыниных, который пообещал им свою защиту.

В этом двухэтажном доме с арочными окнами собралась четвёрка из Рода Добрыниных с прискорбными выражениями на лицах. В неё входили мать, отец Добрыни и два его брата — Артур и Леонид, примчавшись из-под Сахалина.

— Я собрал вас здесь не просто так, — начал Валерий Добрынин, лицо которого от курения уже позеленело. — Я принял сегодня весьма тяжёлое решение и мой долг сообщить вам о нём… Добрыня отныне изгнан из нашего Рода и больше не является частью семьи.

Дарья Добрынина заранее знала, что собирался объявить её муж, и поэтому стояла вся поникшая, словно побитая градом одинокая ива.

Леонид, крупный на вид, с отросшей бородой и чем-то внешне похожий на сибиряка, крутил в руке бокал с вином. Услышав слова отца, он резко ударил бокалом по столу, и тот разбился.

— Отец, это неверное решение! — вскочил с места Артур, старший из братьев. — Разве это поможет сохранить те жалкие остатки средств, которые остались у нашего Рода?

— Не такие уж и жалкие, и вовсе не остатки, — возразил граф. — Нам всё же удалось вывести достаточно много наших активов, потому что мы действовали оперативно. И это уже что-то! Это поможет нам не начинать всё с нуля.

Спустя минуту его телефон издал сигнал, и он, поспешно вынув его, добавил:

— Вот как раз ещё один отчёт готов: подразделение государственных услуг Империи прислало на почту.

Не отвлекаясь и имея нескрываемый интерес к материальным средствам семьи, он, нацепив очки покрепче, принялся внимательно изучать отчёт, восклицая:

— Один из наших заводов на Тевтонской удалось продать, — в его голосе промелькнуло довольство, но оно быстро угасло: — Чёрт возьми! А акции за недвижимость так и не сбыли с рук.

— Почему? Эти акции должны были иметь успех, — заинтересовался Артур. — На недвижимость в городской черте всегда есть спрос.

— А это стоит сказать «спасибо» нашему бывшему партнёру Малиновскому: он заблокировал продажу и теперь пытается поднять на совете вкладчиков вопрос, чтобы лишить нас нашей доли, — пролистывая новостную ленту на планшете рядом, ответил отец.

— Странно, — помотал головой сын.

— Что странно? Ожидаемо это всё было, — махнул рукой Валерий. — Когда есть возможность прибрать всё к рукам, такие сволочи, как Малиновский, этим пользуются и своего случая уж точно не упустят.

Сделав глоток вина, глава Рода продолжил обсуждать с сыновьями положение дел. Они бурно начали переговариваться о том, что им удалось оставить при себе, сколько выручить и сколько потерять. В общем, сводили сальдо и занимались прочими бухгалтерскими подсчётами. Только мать не участвовала в этом: она молча стояла, прислонившись к колонне, и смотрела в окно.

Вскоре мужчины вдоволь наговорились, всё для себя разъяснили со своим финансовым положением, и Валерий заметил ещё один новый файл в своей почте.

— Кхм, тоже какой-то официальный файл, — хмыкнул он. — Подписано как «Активы остальных членов Рода». Это Маши и Добрыни, что ли? Но Маша почему отдельно? И вообще, ей же ещё шестнадцать.

— Ну так читай, отец, интересно же, — Артур хлопнул его по плечу.

Глава Рода нажал на файл, тот загрузился, и Валерий начал быстро просматривать документ. Он читал так быстро, что выражение его лица не успело измениться, но слова внезапно сорвались с губ:

— В смысле, двенадцать владений? Что? Что это за мошенники пишут! — выкрикнул он, заставляя остальных тоже вглядеться в экран. — Тут пишут, что у Добрыни двенадцать особняков.

— Здесь также указано, что у него имеется скрытый счёт в банке, — улыбнулся Артур. — Чёрт, ведь открыть такой счёт может только тот, у кого на нём больше миллиона лежит. Причём никто из нас не сможет увидеть, сколько конкретно.

— Ага, а ещё у него записана куча бытовой техники и есть машина, — подметил Леонид, смакуя вино.

— Но этого просто не может быть! Откуда? — глаза Валерия широко раскрылись, и он пролистал отчёт дальше.

Внизу имелась кнопка «Распорядиться имуществом». Отец нажал на неё, чтобы узнать более конкретные данные, но на экране высветилось: «У вас недостаточно прав. Добрынин Добрыня Валерьевич изгнан из вашего Рода».