Мастер из качалки

Глава 23

Где-то в глубинах каменного дворца, там, где никогда не ступала нога младшего ученика, в круглом зале старейшин шло собрание. Семь старейшин и два наставника обсуждали будущее великой секты Мудан.

— Это неслыханно! Как они посмели⁈ — выразил всеобщее недовольство седьмой старейшина Пё, самый молодой из присутствующих за круглым яшмовым столом.

— Успокойся брат Пё, умерь свой гнев. Мы сами виноваты, что позволили отбросам Кровавого культа заявиться на нашу священную гору, — произнёс другой старейшина преклонных лет.

— Четвёртый старейшина прав, — поддержал его старейшина Гэ. — Ответственность за это вторжение полностью лежит на наших плечах. И, к слову, нам ещё повезло, если бы мы не отправили поисковые отряды вслед за нашими пропавшими учениками, то жертв было бы куда больше.

Все присутствующие согласно закивали. Столь неожиданное вторжение и впрямь обошлось для жителей Мудан малой кровью. Лишь пара поселений успели пострадать, остальные же были с лёгкостью зачищены прибывшими вовремя спасательными отрядами. Так что для всех членов совета старейшин, а также для двух присутствующих на собрании наставников пропажа Су Ченя и Ян Гэ стала настоящим подарком Небес. А иначе кто знает как бы всё обернулось, если бы их ни пришлось искать? Возможно, все крестьянские поселения горы Мудан сейчас были бы преданы огню, а их жители вырезаны под корень.

— Это воистину так, — покивал энергичный Пё. — Пропажа наших учеников стала бедой, что обратилась благословением. По воле Небес эти двое не только спасли гору Мудан от разорения, но также добыли древнее сокровище нашей секты…

— А ещё выпустили на свободу Большую белую обезьяну, — пробурчал второй старейшина — древний как сама смерть старик, возрастом лишь немногим уступающий первому старейшине Гэ.

— Старейшина Аун при всём уважении к вашей мудрости, я не думаю, что уход Большой белой обезьяны равноценен возвращению в лоно секты Рассекателя Небес, — впервые с начала собрания подал голос один из гостей, им был наставник Чой.

— Пффф, мальчишка, — свёл свои кустистые брови старейшина Аун. — Важен не сам меч, а тот, кто его держит. Большая белая обезьяна же на протяжении многих сотен лет была неотъемлемой частью горы Мудан. Именно благодаря её нескончаемой жизненной силе простые люди могли так вольготно существовать на склонах нашей горы. А что теперь? Источника согревающей силы больше нет, а значит — это лишь вопрос времени, когда обычные смертные будут вынуждены покинуть гору Мудан. И когда это произойдёт, мы останемся без провизии.

— Вы правы старейшина, это большой удар по нашей секте, но разве появление нового владельца Рассекателя небес не говорит о том, что секта на верном пути, — поддержал наставника Чоя «юный» Пё. — Неужели появление наследника великого Ху Ли не стоит тех лишений, что нас ждут?

— Видел я этого наследника…кха…кха, — прокашлялся второй старейшина. — Он также достоин быть наследником великого Ху Ли, как я женой Императора. Большая белая обезьяна, должно быть, обезумел под старость лет, если решил передать Рассекатель Небес этому бесталанному мальчишке, а не отпрыску благородного старейшины Гэ. Видимо, у этого примата совсем ослабло зрение, раз он не сумел разглядеть бриллиант рядом с навозной кучей.

— Ну-ну, старейшина Аун, — замахал руками первый старейшина Гэ. — Этот мальчик не так уж и плохо. За последнее время он многого добился…

— Да, я наслышан о его подвигах. Единственное в чём он хорош, так это в набивании собственного брюха.

— Справедливости ради, он всё же стал первым, кто сумел пройти пещеру пяти испытаний, — напомнил о своём присутствии второй из наставников, Дой.

— Пфф! Что за вздор? Наверняка это внук первого старейшины, юный и просветлённый Ян Гэ проложил ему путь, а этот неумеха Су Чень просто проехался у него на горбу, — продолжал гнуть свою линию старейшина Аун.

— Тогда как вы объясните, что этот неумеха одолел старшего ученика, при этом не будучи даже как следует обучен? — встал на сторону брата наставник Чой.

— Как говорят в центральном Лояне: раз в год и гусь мастера бьёт. Обычная ничего не значащая случайность. Тем более, наставник Чой, разве не вы говорили, что со своим жалким контролем ци этому мальчишке Су Ченю никогда не пройти испытание в младшие ученики, — оставил за собой последнее слово Аун.

За столом ненадолго повисла тишина. Всё же второй старейшина Аун был в чём-то прав, и все присутствующие это понимали. Сложно представить наследником секты того, кто вряд ли сумеет когда-либо в полной мере овладеть хотя бы основами их учения: шелковой ладонью или Облачной лестницей. И это не говоря уже о более искусных стилях и приёмах их секты, коих, в свою очередь, накопилось немало за тысячелетнюю историю горы Мудан.

Чтобы хоть как-то разрядить гнетущую обстановку, первый старейшина Гэ снова взял слово.

— Старейшина Аун раз уж мы заговорили о предстоящем испытании, то нам следует обсудить недавнее «послание» секты Чёрного Неба, — плавно сменил тему старейшина Гэ. — Полагаю, все присутствующие уже поняли, какова была цель этого вторжения. Кровавый культ мягко «намекнул» нам, что наше противостояние вновь переходит от грозных слов к звону клинков. А это может значить только одно, мы больше не можем позволить себе праздных настроений. Но и это ещё не всё, мы также не можем позволить себе выпускать неподготовленных учеников в мир, а это значит паломничество на гору Лаошень придётся отменить.

В зале снова повисла тишина.

Паломничество на гору Лаошень издревле считалось неотъемлемой частью становления новых учеников. И каждый младший ученик, чтобы считаться таковым должен был пройти испытание Голодной горы, как называли в народе Лаошень. Причём называли не просто так. Наравне с горой Яошень родиной Яогуай гора Лаошень также была довольно опасным местом. Однако в отличие от Яошень она славилась не своими грозными обитателями, а небывалой прожорливостью. Любой, кто когда-то ступал на её предгорья, вынужден был без сна и отдыха бороться с оттоком ци. Голодная гора буквально пожирала жизненную силу каждого забредшего на неё путника. И будто этого было мало, она постоянно наводила на путников страшные мороки, отчего удерживать собственную ци под контролем становилось всё сложнее. Поэтому лишь достойное владение ци и небывалая храбрость могли обеспечить гостям Голодной горы право на жизнь. В противном же случае незваный гость рисковал превратиться в иссохшую мумию.

Посещение этой горы и было тем самым первым испытанием младших учеников секты Мудан. И именно по этой причине присутствующие на собрании наставники Чой и Дой с таким рвением обучали новых учеников контролю ци.

— Мы разделяем вашу обеспокоенность первый старейшина, — выразил общее мнение седьмой старейшина Пё. — Но разве можем мы отринуть вековые традиции?

— Дело даже не в традициях, — по-своему поддержал седьмого старейшину сварливый Аун. — Как без должного испытания мы поймём, кто достоин стать частью нашей великой секты, а кто нет? Голодная гора всегда была мерилом одарённости наших учеников. Она позволяла не только оценить как хороши они во владении собственной ци, но и проверить, насколько крепок их дух. А что теперь, мы возьмём и просто так начнём принимать к себе всех без разбору?

— Что вы старейшина Аун, — покачал белоснежной головой моложавый Гэ. — У меня и в мыслях такого не было. В столь тяжёлые времена мы, наоборот, должны стремиться к тому, чтобы отбирать только лучших.

— И что вы предлагаете?

— Я предлагаю начать обучение всех младших учеников…

— Но это же уму непостижимо!

— Дослушайте меня старейшина Аун. Мы обучим всех желающих основам, а после, когда они будут готовы постоять за себя, отправим их на ежегодный турнир Альянса Мурим.

— Но разве это не слишком⁈ — справедливо возмутился четвёртый старейшина. — До начал турнира остались считаные месяцы. Мы не сможем их вовремя подготовить!

— Это ещё не всё, — продолжил свою речь старейшина Гэ. — Те из них кто достойно проявят себя на турнире и покажут нам и всему Муриму, что способны сражаться, после отправятся на гору Лаошень. И пробудут там целую неделю.

— Целую неделю⁈ — воскликнул пятый старейшина, едва не вскочив из-за яшмового стола. — Старейшина Гэ это уже слишком!

— Трудные времена всегда рождали сильных людей, — загадочно улыбнулся старейшина Гэ. — Эта веха в истории нашей секты не станет исключением. Как и три сотни лет тому мы создадим сильных учеников, чтобы в будущем они создали для нас хорошие времена.

Ну вот и что мне теперь с тобой делать? — мысленно обращаюсь я к Рассекателю Небес.

Тот, само собой, ничего не отвечает, а, как и положено обычной железяке, хранит молчание и смирно лежит на моей кровати. Чистенький и блестящий, отмытый от гнилостной крови гадкого цзянши. А ещё на все сто процентов мой.

И как до этого дошло?

Я ведь как думал: вернусь в обитель и сразу же с этой мечтой голубоглазого самурая и распрощаюсь. Полагал, что местные бонзы сразу же отберут у меня этот легендарный меч. Но не тут-то было! По какой-то необъяснимой причине старейшины посчитали, что это не им семи мудрецам Мудан пристало решать судьбу сокровище секты, а какой-то седой нечёсаной обезьяне. Так что теперь Рассекатель Небес принадлежит мне…

Нет, ну не бред ли — доверять столь ценную цацку вчерашнему попрошайке? Я-то, конечно, о себе высокого мнения — как никак, тренер со стажем. Но старейшинам-то, откуда об этом знать? Для них я всего лишь очередная мелюзга, принятая в их великую секту.

Да и опять же, мне этот меч зачем, колбасу нарезать? Так нет у них здесь колбасы! А учить меня орудовать этим дрыном, пока никто не спешит — я ведь даже посвящение в младшие ученики ещё не прошёл. Так что сейчас он для меня не ценнее обычного куска арматуры, разве что весом чуть поболе…

«Хм, весом чуть поболе» — повторяю я про себя. И тут мне в голову приходит одна воистину гениальная мысль.

А ведь этот меч он же как штанга, только блины навешивать не надо — знай себе матерись потихоньку, да рабочие веса повышай. Ну разве не чудо⁈

— Да ты ж мой хороший, — по-новому смотрю я на меч.

И чего я раньше его так хаял? Вполне себе годная железяка. Это же у меня теперь готовый тренировочный снаряд под рукой!

Осознав это, во мне мгновенно просыпается нешуточный азарт. Подхватив меч с кровати, я сразу начинаю с ним по-всякому извращаться. Сначала пробую поднять на бицепс — вроде удобно. Баланс хороший, словно и впрямь штангу держишь…

Обрадовавшись столь неожиданному открытию, тут же ложусь на прохладный каменный пол и начинаю жать Рассекатель Небес от груди. А что, вполне сносно! Да в таком положении грудные особо не растянешь, локти в пол упираются. И сам меч не мешало бы утяжелить, а то для жима, становой и приседа такого веса явно маловато. Но в целом, очень даже неплохо!

Надо бы, кстати, лавочку для жима где-нибудь раздобыть. Может из кухни спереть, а то чё я как бедный индус с пола жму?

Ладно, это потом, а пока прибавим-ка веса на «штанге»!

Ян Гэ неспешно брела по длинному коридору. Медленно и, словно нехотя переставляя ноги, она шла в самый дальний конец ученической обители. Ей предстоял тяжёлый разговор.

Этого разговора она всячески старалась избегать, но, кажется, время пришло. Там в доме старосты они с Су Ченем так и недоговорили. Ворвавшийся не вовремя мастер помешал их разговору и Ян Гэ не успела окончательно объясниться с Су Ченем. А ведь ей ещё было о чём ему сказать. Например, хотя бы о том, что тайна Ян Гэ может потопить не только её и старейшину Гэ, но и самого Су Ченя, если он вдруг примется попусту трепать языком. Таким образом, юная звезда секты Мудан хотела донести до своего глупого брата по секте всю серьёзность ситуации, чтобы тот, как обычно, всё не испортил.

«Ну вот я и на месте» — констатировала про себя Ян Гэ, стоило ей остановиться напротив нужной двери. — «Теперь надо постучать».

Она занесла кулачок и почти коснулась им двери, как вдруг из-за преграды донеслись весьма характерные возгласы и стоны.

— Кто тут Су Чень⁈ Я тут Су Чень! Кто молодец — я молодец…Да! Вот так куда лучше! Ох, видел бы меня сейчас великий Ху Ли! Интересно, чтобы он сказал, увидев, каким образом я использую его драгоценный меч…Ох, вот так…глубже! Ещё глубже…хорошо…

Перед внутренним взором Ян Гэ будто пронеслась вся её жизнь. Она вспомнила себя совсем крохой, как сидела на коленях у любимого дедушки и тот с важным видом рассказывал ей легенды об основателе их могучей секты великом мастере Ху Ли, воине, что рассекал Небеса. Затем в голове пронеслись воспоминания многочисленных лекций, в которых наставники Чой и Дой без устали твердили, как был мудр, великодушен и умел основатель их секты и с каким трепетом относился к своему любимому мечу. И вот теперь, вернувшись в настоящее, она осознала, что этим самым мечом, легендарным сокровищем их секты вытворяют столь грязные деяния, что о них даже подумать страшно.

Ян Гэ тут же припомнила, как этот нечестивец Су Чень разгребал Рассекателем Небес обычный снег. Но тогда она посчитала этот поступок глупой шалостью, теперь же Су Чень окончательно перешёл все границы. Он подло унизил всё их учение, окропив своими грязными помыслами священный клинок.

Не помня себя от гнева юная звезда Мудан с лёгкостью окутала собственные ладони ци и, прямо как и тогда, снова снесла с петель одну очень неудачливую дверь. А после, вихрем ворвалась в комнату святотатца, чтобы расправиться с отступником их секты…

— Да ты издеваешься! Что, снова? Я же учил, как правильно: сначала стучишь, потом на себя. Да она ведь даже не была заперта! — чуть ли не плача произнёс Су Чень.

А сама Ян Гэ между тем пребывала в лёгком ступоре. Она то и дело переводила свой удивлённый взгляд с полностью одетого Су Ченя, на меч, что покоился на его плечах. Туда и обратно…

— А ты что здесь делаешь? — только и сумела она выдавить из себя, так и не придя к какому-то логическому умозаключению.

Всё же по её глубокому убеждению Су Чень должен был заниматься отнюдь не тем, чем сейчас занимался. Ну или, по крайней мере, он должен был делать то, что делает, будучи полностью раздетым, как в прошлый раз. Подобное поведение хотя бы вписывалось в её представления об этом гадком мальчишке. Теперь же она попросту не понимала как себя вести. Но что ещё хуже, невольно сравнивая две похожих ситуации, она внезапно поймала себя на мысли о том, как вспоминает полуголого Су Ченя.

От подобных воспоминаний гнев тут же сменился смущением и Ян Гэ сама не заметила, как робко опустила глаза, а затем и вовсе словно нашкодивший ребёнок пошаркала ножкой по полу.

— Что делаю? — переспросил её порядком удивлённый Су Чень. Он даже скосил глаза на рукоятку Рассекателя Небес, что торчала из-за его плеча и лишь затем ответил. — Приседаю — не видно что ли?

— А Рассекатель Небес? — робко кивнула она на меч в небесно-голубых ножнах.

— Как дополнительная нагрузка. Ты же сама говорила, что он тяжёлый.

— А-а-а-а-а, — хлопнула себя ладошкой по лбу Ян Гэ и машинально повернулась обратно к двери, точнее, к пустующему проёму. — Ну, я тогда пойду…

С этими словами она бросилась прочь, сгорая от стыда. А в спину ей тем временем летел удивлённый и полный обиды крик:

— Эй, а, ну стоять, дверь нам запили!

— Пи-пи-пи!

И чего, спрашивается, приходила? Дверь сломала и удрала. А может это у неё фетиш такой? Уж слишком часто она стала проворачивать нечто подобное. Или, наоборот, детская травма? Надо бы этот вопрос как-нибудь прояснить, а то я рискую совсем без двери остаться.

— А ты что думаешь, может, у неё эти дни? — спрашиваю я у крыса, что всё это время без продыху тренировался у себя в углу.

— Пи-пи-пи, — попискивает он ответ.

— Самки, — понимающе киваю я. — Ты, кстати, когда армейский жим делаешь руки…тьфу…то есть лапы поуже ставь.

— Пи! — кивает крыс.

Приняв мои указания к сведению, он поудобнее перехватывает свою уже не такую миниатюрную штангу и снова вскидывает ту над головой.

После посещения нами пещеры пяти испытаний не только мои силовые, но и силовые грызуна порядком подросли. Причём если сравнивать нас двоих, то заметно подросший крыс спрогрессировал даже больше. Теперь к его деревяшке были привязаны не камни, а самые настоящие гири — те самые, что я когда-то упёр из столовой. И тут уже не поймёшь, как так вышло? То ли выведенные Большой белой обезьяной змеи обладали каким-то набором особых питательных веществ, то ли сам воздух там был пропитан особой ци, но факт остаётся фактом, мы с крысом заметно прибавили. Причём не только в силовых. После возвращения в Мудан мне снова пришлось выпрашивать себе новый халат на размер больше, ну а крыс перестал помещаться в собственную нору.

Вот только мышцы мышцами, а за время наших с Ян Гэ странствий я кое-что осознал. Этот мир на удивление суров и, возможно, в будущем как и в случае с цзянши мне не удастся отсидеться за чужими спинами. А это значит только одно, пришло время узнать каков этот мир на самом деле.

— Ты давай продолжай, — командую я крысу. — А мне надо пройтись.

— Пи?

— Хочу воздухом подышать.

Скинув Рассекатель Небес с плеч, ставлю меч в угол, а сам отправляюсь на выход.

Пусть я и пробыл в обители не так уж и долго, но даже за столь краткий миг я вполне чётко для себя уяснил одно — мне есть к кому обратиться за советом. Поэтому покинув ученическую обитель и выйдя из каменного дворца, я сразу же направляюсь к тренировочной площадке. Там-то я и нахожу нужного мне человека.

Наставник Чой, как это обычно бывает в этот послеобеденный час, стоит у самого края каменного плаца и смотрит куда-то вдаль, изредка поглаживая роскошные усы.

Обычно в подобные моменты его никто не тревожит, но сейчас мне как никогда нужен дельный совет, а потому я без промедлений делаю шаг в его направлении.

— Вижу, тебя что-то тревожит юный Су Чень, — обращается он ко мне, при этом так и не обернувшись.

— Да, наставник.

— И что же тебя гложет?

— После встречи с цзянши я внезапно осознал, что забыл не только о своём прошлом, но и о том, как может быть суров и опасен внешний мир. Здесь в Мудан я чувствую себя в покое и безопасности, но, к сожалению, это не может длиться вечно. Когда-нибудь мое добровольное затворничество подойдёт к концу. Рано или поздно я буду вынужден покинуть эти стены и тогда…

— Тебе придётся встретиться с тем, чего ты не понимаешь.

— Верно.

— Значит, ты хочешь к этому подготовиться?

— Да, наставник.

— Тогда у меня есть кое-кто на примете. Один бывший разбойник. Когда-то давно он был грозой всего центрального Лояна, его боялись даже колдуны Императорского двора. Думаю, он сможет показать тебе то, что ты так желаешь увидеть…