Матабар

Глава 6

Ветер поднимал вихри снежной пыли, закручивая их спиралями, а порой расправляя широкими простынями, накрывающими горные тропы, укрывая острые камни, то и дело норовящие ужалить оступившегося путника.

Эргар не оступался.

Его мощные лапы ступали по рыхлой поверхности снежного настила с той же легкостью, с которой водомерка рассекает гладь непотревоженного озера. Хвостами же, опущенными к земле, барс метлами зачищал оставленные им едва заметные следы. Он двигался плавно, но в то же время жестко и уверенно, каждый раз умудряясь выбирать такой путь, чтобы ветер дул ему обязательно в морду.

Отчего их маршрут выглядел не прямой, а сложными хитросплетениями узора из извилин, прыжков, спусков и подъемов. Словно назло, стоило Арди заприметить впереди хоть какой-то ориентир, понадеяться, что вот еще немного и они до него доберутся, как Эргар менял направление и вместо пяти минут им предстояло пройти двадцать.

И, в отличии от барса, у мальчика не было ни бугрящихся мышц, способных поднимать тело зверя в многометровом прыжке, ни длинных хвостов, позволявших удерживать равновесие на самых тонких карнизах, нависавших над бездонными пропастями, ни, тем более, теплой шерсти.

Арди был закаленным ребенком. Дедушка, стоило ударить первым холодам (с неохотного согласия Гектора), утром, днем и вечером брал мальчика с собой – купаться в ледяном ручье, а затем обсыхать на ветру.

Но никакой ледяной ручей, даже в разгар самой стервозной зимы, когда и в доме-то не везде можно спрятаться от грызущего щеки холода, не сможет сравниться с ветрами зимней Алькады.

Арди помнил несколько сказок дедушки, когда непослушные дети матабар, отправившись гулять по горным тропам, так и не возвращались домой – оставшись стеречь тайные пути в виде ледяных скульптур.

Стоило подумать об этом, как очередной порыв довольного собой ветра закружил белоснежный бархат и закутал в него ребенка. Мальчик поежился, задышал все чаще и прерывистее, пытаясь хоть как-то согреться в обрывках одежды, не рассчитанной даже на более теплый сезон. И, вдруг понял, что не может пошевелиться.

Пальцы на руках не слушались его, а на ногах… он вообще забыл, когда в последний раз чувствовал их. Как ноги, так и все, что находилось ниже пояса.

Арди, с трудом, вытянул перед собой ладони. Раньше он этого не замечал – попросту не видел. Но теперь, сквозь пелену то ли снега, то ли еще чего – разглядел, как те дрожали. И как что-то черное налипло на его кожу. Он попытался было оттереть это пятно, но тут же вскрикнул от боли и чуть было не свалился в снег. Едва устояв на ногах, Арди посмотрел вниз на ноги – на них чернота поднялась уже почти до самых колен.

– Э… р… – каждый звук, издаваемый растрескавшимися, окровавленными губами мальчика, звучал сломанной погремушкой, которой нерадивый младенец стучал о стену.

Барс, идущий впереди, остановился. Он повернул голову и, дернув усами, медленно и спокойно направился к Арди. Все так же легко ступая по гребням снежных волн, он подошел к ребенку, по пояс утопающему в снегу.

Молча, лишь немного прищуривая глаза, он обвил хвостами мальчика и вытащил его из ледяного плена, чтобы тут же положить рядом – на снег.

– Х… х…

Зубы Арди стучали так сильно, что он боялся, как бы они не раскрошились друг о друга. Перед тем, как… как… как его забрал Эргар – у Арди выпало несколько зубов, на что обрадованно отреагировали мама с дедушкой, но очень сурово – отец. И все же – мальчик боялся, что произойдет что-то, чего не должно произойти.

– Холодно не тебе, детеныш, – произнес барс, словно в насмешку усевшийся прямо напротив замерзающего ребенка. – а человеку внутри тебя.

Звуки доходили до Арди откуда-то издалека. Они терялись среди воющего ветра, среди хрустящего снега и льда и эха, танцующего по редким черным каменным гребням, выныривающим из холодного плена. Те подзывали Арди, подбадривали его, манили за собой, но он только глубже и глубже тонул в холоде, который… уже почти и не чувствовался.

Тело мальчика расслабилось. Веки начали тяжелеть и он все падал и падал куда-то во вдруг ставшими теплыми объятья ветра и снега.

– “Я и есть человек”, – может подумал, а может и сказал ребенок.

Силуэт Эргара казался ему расплывчатым и нечетким – как если бы их разделяло мокрое от ливня окно.

– Только половина тебя, детеныш, – пришел из далека голос. – Знаешь почему матабар отдавали нам своих детей лишь по истечению шести зим? Все дело в ваших клыках, Ардан.

Слова терялись где-то в теплой неге забвения, но имя мальчика обвязало его и выдернуло обратно на свет. И снова ветер кусал его щеки и уши, а холод обжигал почерневшую плоть.

– Без клыков не выжить ни среди снежных троп, ни в лесных разливах, ни в речных и озерных угодьях, – голос Эргара сотней кусачих москитов жалил разум мальчика, заставляя его оставаться на поверхности и не давая вновь утонуть в теплом забытье. – За те несколько лун, что ты провел здесь, детеныш, ты вырастил их. Пусть слабые. Пусть ненадежные. Но, все же, это клыки крови матабар от рода Эгобаров. Охотников снежных троп.

Арди отчаянно пытался ускользнуть, вывернуться из цепкой хватки своего имени и голоса барса, но у него не получалось. Вместо тепла и сна, он плавал среди холода и боли.

– Посмотри, маленький охотник, посмотри внимательно, – перед лицом мальчика появилась маленькая льдинка. В её отражении он едва мог узнать самого себя. Лицо, ужаленное ледяными пчелами, опухло и покраснело; губы растрескались и посинели; волосы на голове, ресницы и брови скорее напоминали сосульки. – Посмотри…

Один из хвостов Эргара потянулся к лицу ребенка и приподнял верхнюю губу. Та прыснула переспелым помидором, заставляя ребенка завыть и едва не захлебнуться собственной кровью – такой горячей, что она буквально плавила плоть.

А там, среди отражения льдинки, Арди увидел, как среди его зубов появились новые. Нет, у него были клыки и раньше. Отец называл их молочными, а дедушка – человеческими. Теперь же они… нет, не выглядели как у Гектора или дедушки, но все же чем-то напоминали. Не такие длинные, не такие острые, но куда более тяжелые и отчетливые, чем прежде. Достаточно мощные, чтобы прокусить шкуру, разорвать плоть и рассечь артерию.

– В тебе есть что-то от охотников, – с усталым вздохом произнес Эргар. – А может духи прошлого просто слишком глупы, чтобы увидеть обратное…

Хвост Эргара переместился с лица мальчика на его грудь, крепко обвил её и поднял над собой.

– Пойдем, маленький охотник, пришло время тебе познакомиться со своей второй половиной.

На мгновение Арди показалось, что он летит. Мимо проносились горные вершины, они птицами порхали, выныривая из замерших облаков. Еще недавно рыхлый снег, таивший в себе множество ловушек, обернулся твердой почвой, а ледяные иглы – мятежно колышущейся травой. И только когда боль немного отступила, а тепло барса постепенно приводило Арди в чувство, он смог понять, что они вовсе не летят.

Эргар бежал.

Бежал так легко и быстро, что на его фоне орлы, парящие в вышине, выглядели застывшими мошками. Барс отталкивался от самых незаметных каменных гребней, он легко опускался на столь узкие карнизы, что на них не уместилось бы и лезвие ножа, а его лапы не погружались в снег глубже нескольких сантиметров. Самые пологие и отвесные из склонов являлись для него ничем не проблемнее ровной и прямой тропы.

Они взбирались все выше и выше, пока, вдруг, не замерли.

– Посмотри, Ардан, – прозвучал глубокий рык.

И Арди посмотрел.

Каменные волны кружили среди земель из кучевых облаков и грозовых туч. Окутанные снегами, обласканные суровыми ветрами, безжизненные скульптуры застывшие в вечном плену небесных объятий и лишь закатное солнце, еще не успевшее скрыться в сумерках наступающей ночи, щедро дарило этому краю свои любовь и теплоту.

Розовое золото разливалось среди высокой лазури, огненным дождем пылающих лучей проливаясь на то, что еще мгновением прежде казалось мертвым, а теперь расцветало жадной до каждого вздоха жизни.

Арди видел существ странных и красивых, он видел растения, что не могли существовать нигде, кроме как в его снах и фантазиях. И даже камни и скалы, снега и льда, вдруг померещились ему живыми… живущими.

Как если бы… если бы, то что ему казалось пусть и красивым, но простым и обыденным, вдруг задышало чем-то из старых дедушкиных сказок. Чем-то, что имело таинственное, в чем-то жуткое, но такое интересное название – волшебство.

– Все что ты видишь вокруг – твоя земля, – барс опустил мальчика себе на плечи. – Земля твоих предков. Они стерегли этот край. Любили его. И заплатили за это больше, чем кровью. Вдохни его запахи. Услышь его звуки. Забудь то, как назвали это место люди. Вспомни язык своих предков, Ардан. Разбуди его. И скажи имя. Имя этого края и своего народа.

И Арди сделал это.

Он вдохнул снег и лед, он услышал ветер и камни, он вспомнил сказания дедушки и странные слова, что тот иногда произносил. И что-то внутри мальчика проснулось. А может, оно и не спало вовсе.

Где-то глубоко внутри, под слоем ненужных слов и пустых речей. Оно стряхнуло с себя старую листву, вытянулось во весь рост и прошептало имя. То сорвалось с уст мальчика и тот понял, что простое “Алькада” не могло удержать в себя и малой толики смысла, укрытого снегами и облаками.

Боль отступала.

А вместе с ней и чернота плоти.

Нет, Арди все еще ощущал холод, заигрывающее покусывающий его то тут, то там. Но он больше не душил его, не грыз обезумевшим псом. Мальчик вдруг почувствовал легкость в теле – словно если бы перед ним была чурка, на которой отец колол дрова, он бы легко её перепрыгнул, а случись ему по необходимости добраться на другой берег ручья – то вместо моста, он бы просто его переплыл.

– Ступай, маленький охотник, – прошептал Эргар, опуская мальчика на снежный настил. – Сделай свои первые шаги.

Арди сперва с опаской опустил ноги на рыхлый снег, ожидая что тот снова вопьется ледяными клыками в его кожу, но… этого не произошло. Холод стал сильнее, но далеко не таким, чтобы мальчик его испугался.

А тело, такое легкое и быстрое, шагая по вершине пика, лишь едва заметно погружалось в снег, оставляя за собой почти неразличимую вереницу следов.

Мальчик засмеялся.

Он бегал, прыгал, перескакивая через каменные гребни, и, порой, падая, катался по снегу, ставшему ему таким же родным, как и высокая трава у отчего дома. Иногда он поднимался на ноги и, смешно зашипев, кидался в Эргара снежными комьями. Барс, улегшийся на камень, только отфыркивался и отбивал снежки хвостами.

Глядя на то, как полукровка забавлялся со снегом, напоминая собой едва открывшего глаза котенка, он думал о том, что, возможно, слова старика не были так уж глупы и абсурдны, но тут же загонял эту мысль подальше. То, что детеныш Гектора смог пробудить в себе кровь предков еще ни о чем не говорило. Любой иной детеныш матабар рождался с тем, с чем едва-едва познакомился Арди.

Не говоря уже о том, что мальчик должен был обзавестись не только клыками (если так можно назвать эти маленькие отростки), но и когтями и крепким телом. А Ардан…

Эргар смотрел на катающегося в снегу детеныша.

Будет чудом, если тот переживет хотя бы две зимы. Но это все мысли следующего дня. А сейчас пусть немного поиграет, перед тем как Дух Дня уйдет на покой и откроет Тропы Охотников.

Когда мир вокруг начал стремительно сереть, покрываясь пеленой туманной дымки, охотник понял – пора.

Эргар коротко рыкнул и мальчик, закончив с играми в снегу, поднялся на ноги и отряхнулся. Снег полетел с него клочьями, разнося запах детеныша на всю округу. Барс недовольно сморщился. То, что потомству матабар объясняли их взрослые охотники, прошло мимо этого странного двуногого.

Махнув головой в сторону склона, Эргар спрыгнул с камня. Барс ни разу не обернулся за то время, пока они спускались. Если Ардан оступится и улетит в пропасть, переломав все кости и отправившись на Тропы Предков, то, что же, пусть будет так. Эргар не обещал старику, что будет вылизывать детеныша, будто собственного. С него и так достаточно, что он, не будучи законным учителем этого дитя, должен провести с ним шесть приходов снегов.

Но мальчик не оступался.

Арди, все еще немного шальной от той невероятной легкости, что пришла на смену холоду и боли, бежал следом за Эргаром. Он не очень понимал, что именно с ним произошло. В рассказах дедушки порой появлялись люди, которые становились как звери. Их дедушка называл оборотнями. Бывали магические, проклятые волшебниками и колдунами, а бывали полукровки – рожденные от народа Фае.

Но Арди точно знал, что он не оборотень. Его отец и мать не принадлежали к тем, кто живет по ту сторону холмов, и, тем более, он не обижал никакого волшебника. Если только…

Мальчик посмотрел на то, как Эргар, в очередной раз, легко перепрыгнул глубокую расщелину. Казалось бы – барс, размером с лошадь, должен двигаться тяжело и медленно, но на деле все оказалось не так. Даже птицы, свободно парящие среди облаков, выглядели на фоне Эргара грузными и неповоротливыми хряками.

Арди остановился перед разломом. Чуть мерзлыми, но уже совсем не черными пальцами, он спихнул вниз камешек. Тот бился о стенки расщелины и звук ударов все удалялся и удалялся, пока и вовсе не исчез. Упасть в такую – верная смерть.

Но мальчик не испытывал страха. Может быть еще час назад, увидев такой разлом шириной чуть больше, чем в метр, он бы попытался найти, как его обойти, но не сейчас. И дело даже вовсе не в барсе, чьи хвосты постепенно исчезали внизу склона – тот и не думал останавливаться и ждать своего ученика.

Просто Арди чувствовал или даже знал, что сможет перепрыгнуть.

Улыбаясь и едва ли не смеясь, он разбежался и оттолкнулся от края.

Ветер ударил ему в лицо. Небо, почему-то, показалось таким близким и родным. Руку протяни и, подобно тому, как он с дедушкой на спор ловил рыб в быстром ручье, в облаках можно поймать птицу.

Прыжок, длившийся мгновение, стал для Арди олицетворением снов, где он летал над родной долиной. Мама говорила, что такие сны – признак того, что он растет. Может оно и так – но в данный миг он действительно летел, пока не узнал горькую правду.

В бок что-то укололо, а затем сильно ударило в нос. Арди кубарем покатился по склону, не справившись с тем, чтобы удержать равновесие при приземлении. Кряхтя и ругаясь сам на себя, парнишка поднялся и потер ушибленное место.

Как там говорил дедушка?

Птицам падать больнее, чем людям?

Но вскоре внимание мальчика привлекло нечто иное. Ударившись боком о камень, он рассек кожу. И в обычный день ему бы потребовалась мамина мазь и бинт, а после – несколько недель, чтобы все зажило. Но сейчас он с удивлением обнаружил, что кровь на боку уже подсохла, образовав плотную корочку, а ранка, если на неё не давить, почти не болела.

Арди попытался было сковырнуть сукровицу, как услышал предостерегающий рык.

– Чему тебя учил твоей отец, детеныш? – Эргар внезапно появился за спиной мальчика. Арди не услышал его шагов и не почувствовал дыхания. – Не трогай засохшую рану, если не хочешь, чтобы там появились черви.

В ужасе мальчик отдернул руку от бока, после чего, заикаясь, переспросил.

– Черви?!

Барс опять недовольно зафырчал.

– Я не повторяю дважды, детеныш. Никогда. Запомни это, – Эргар развернулся и отправился дальше по склону.

Арди, с опаской косясь на ранку, спешил следом за барсом. Он не знал, почему они двигались именно таким маршрутом, а не другим. Понятия не имел куда вообще они направлялись. Мальчик просто радовался тому, как ветер играл с его отросшими волосами, как ноги, внезапно ставшие сильными и быстрыми, позволяли ему бежать по гребням снежных волн.

Мир вокруг стал отчетливее и немного глубже. Мальчик увидел краски, названия которых не знал. Почувствовал запахи, чьих смыслов и владельцев он не мог узнать. Все это напомнило ему.

Напомнило…

Арди замер.

Что-то заболело в груди.

Изо рта вырвалось облачко пара, а тело забила мелкая дрожь. Холод, гогоча голодным волком, снова начал рвать его плоть, вылизывая кости. Арди упал в снег. Ему было холодно… так холодно…

– Человек в тебе скорбит по отцу, маленький охотник, – прозвучал голос Эргара. – Тоскует по матери, грустит о дедушке. Но это все людское, Ардан. Слушай мой голос… Шесть снегов ты прожил в шкуре тех, кто пришел в этот край чтобы забирать и уничтожать. И всего несколько шагов Духа Дня – в шкуре того, кто просто живет. Побудь в ней еще немного, маленький охотник. Позволь себе не испытывать этой тяжести человеческого сердца.

Слова Эргара, как это некогда было со словами дедушки, проникали куда-то внутрь мальчика. Но в отличии от слов дедушки, они не казались ему чужими, они не пытались ничего разорвать или разрушить. Скорее, как теплое одеяло, они окутывали что-то, что-то важное, но неподъемное, острое, колющее его. Слова барса спеленали эту боль, укрыли её и утащили куда-то в глубину.

Стало легче.

Не только телу, но и чему-то другому, чему мальчик не знал названия.

– Принюхайся, маленький охотник. Нюх – вернее глаз. Что ты чувствуешь?

Арди расширил ноздри и полной грудью вдохнул морозный воздух Алькады. На мгновение у него закружилась голова. Так много всего нового он теперь ощущал.

– Где-то есть вода, – зажмурившись ответил мальчик, вновь забывший о холоде. – И еще… что-то похожее на коз, но другое.

Арди открыл глаза. Рядом с ним, на камнях, лежал Эргар. Он опутал себя хвостами, а нос слегка опустил так, чтобы тот слился цветом с заснеженным уступом. Если бы Арди не знал, куда смотреть, то даже на расстоянии десяти шагов, не смог бы сразу распознать среди камней и снега – своего учителя.

– Вода, что бежит выше, уснула на этот сезон, маленький охотник, – Эргар странно дергал усами, немного напоминая мальчику кузнечика. – Козероги не способны разбудить её своими копытами, поэтому они спускаются ниже – туда, где вода не засыпает даже в самые темные часы власти Королевы.

– Королевы?

Эргар мотнул головой. Арди, за те долгие недели, что он провел в Хижине, успел выучить повадки учителя. Когда Эргар резко поводил носом из стороны в сторону, это всегда означало одно – не стоит лезть с расспросами.

– Запомни, маленький охотник, вода – это жизнь. Там, где есть вода, ты сможешь утолить и жажду и голод.

С этими словами хвост барса чуть дернулся и указал ниже. Ветер дул так, что поднимал пургу к вершине, заплетая вокруг неё острые косы. Мальчику пришлось свеситься вниз и, прищурившись, прикрыть глаза ладонью, чтобы что-то различить сквозь мерцание пляшущих льдинок.

Ниже, метров в пяти или шести, несколько козерогов – больших созданий, с тяжелыми, закрученными рогами, стояли на тонких уступах. Их мощные, массивные тела, укутанные плотной шерстью, прилипли к практически пологой скале. Сперва Арди не понимал, почему те так напряжены, но когда уставший ветер взял небольшую паузу, то сквозь утихающую пургу мальчик различил группу из маленьких козочек и козлят.

Куда скромнее самцов, без таких устрашающих украшений, они, казалось, вылизывали камни, но если чуть приглядеться, становилось понятно, что по склону стекали ручьи холодной воды.

– Отец говорил, что нельзя охотится на зверей, когда те у водопоя, – прошептал Арди, отодвигаясь от обрыва.

Стоило ему это сказать, как холод вновь, бешенной, голодной собакой, скаля клыки и пожимая хвост, начал подбираться к своей добыче.

– Твой отец выбрал человеческий путь, маленький охотник, – Эргар спустился со своего лежбища и прижался к уступу. Он весь подобрался, поджал лапы и вытянул хвост, буквально вдавил морду к снежному настилу. – Зверь охотится тогда, когда он голоден. В этом нет того, что твой отец называл честью. Нет и бесчестья. Только путь, Ардан. И путь – таков.

Только путь… отпечаталось в сознании мальчика и холод снова отступил, а мысли об отце и его наставлениях заблудились где-то в дебрях ледяных вихрей.

– Когда начнется охота, детеныш, ищи самого маленького и слабого, – речь Эргара все меньше становилась понятной Арди и все больше походила на дикое рычание. – Если не получится убить одним ударом – отступи. Не трать силы попусту. А теперь – делай, как я.

Арди ожидал, что Эргар прыгнет прямо отсюда – орлом приземлившись на добычу. Мальчик видел несколько подобных сцен, когда убегал на Ястребиный Утес.

Вот только Эргар, видимо, о таком даже не подозревал. Вместо того, чтобы прыгнуть в пропасть, барс начал спускаться вниз. Сперва медленно, змеей сползая по склону, опираясь на самые незаметные уступы, хищник спускался все ниже и ниже. Снег стал его плащом, скрыв едва заметные голубые пятна на шерсти, а ветер запутал его запах, оставляя стоявших на страже самцов козерогов в полном неведении.

И, когда до цели оставалось всего несколько метров, Эргар оттолкнулся от скалы.

Мальчик никогда прежде не думал, что животное может двигаться со скоростью молнии, но именно её он и увидел. Белую, сверкающую стальными когтями, а следом зазвучал гром едва ли не треснувших скал и грозный рык:

– Чего ты ждешь?! – а затем пасть сомкнулась на шее ближайшего козерога.

Арди застыл. Чьи-то липкие пальцы вновь и вновь сдавливали его сердце, крутили и месили, как матушка месила тесто, перед тем, как начать печь его любимый пир…

Первые же капли крови, блеяние дергающегося в конвульсиях, придавленного Эргаром козерога, вид оголенной плоти, показавшейся их-под разорванной шкуры. То как в панике бросились врассыпную и козы и козлята, а за ними и протяжно блеющие самцы, как жадно рвал и давил барс свою жертву – все это заставило мир вокруг покраснеть.

Пальцы, сломанные и лишенные своих жутких костей, затерялись среди всего одного единственного чувства, захватившего сознание мальчика. Чувства, которое он думал, что знал, но на деле – лишь изредка, мимолетно приветствовал, никогда не пытаясь, да и не желая узнать получше.

Теперь же он мог различить тончайшие детали, ощутить все краски и осознать полноту ужаса всего одного слова – голод.

Мальчик сорвался вперед.

Он не знал, чем именно цеплялся за уступы- ногами или руками. Он бился о камни, сдирал кожу, кубарем летел вниз, на склон и, миновав Эргара, рвущего добычу, бросился дальше. Его быстрые ноги несли его следом за стадом, учащенное дыхание исторгало пар изо рта, а бешенное сердце пыталось обогнать своего владельца и первым настичь добычу.

Мир вокруг Арди стал сперва рыжим, затем огненным, а потом и вовсе – багряным. Все, что он видел перед собой – петляющего козленка. А все, что чувствовал – плетью подгонявший голод.

И, когда до цели оставалось всего рукой подать, в грудь мальчика что-то ударило. С такой силой, что он забыл как дышать. Отлетев назад, испахав спину острыми камнями, оставляя в снегу глубокую кровавую полосу, Арди замер. Неспособный пошевелиться, мальчик смотрел, как перед ним ступает оживший горный склон. Тот гремел тяжелой поступью, сотрясавшей землю, снежные покрова летели следом за ним по потокам усмиренного ветра.

– Вот и закончилась твоя охота, мал…

Грозный рык заставил ожившую гору замереть. Эргар появился из метели и ветра, встав перед Арди. Его длинные когти отражали лучи уже зажегшихся звезд, а хвосты били о ледяной настил, раскалывая тот и поднимая крупные хлопья снега.

– Эргар, Гроза Горных Пиков, – произнес склон, но чем больше Арди всматривался, тем отчетливее понимал, что глаза его обманули.

Голос принадлежал вовсе не горе, а козерогу. Только куда крупнее тех, что убежали. Размером с небольшой сарай, он обладал не одной парой рогов, а двумя. И такими массивными, что им бы могли позавидовать ветви молодого дуба.

Там, где ступал этот странный зверь, таял снег и расцветали травы и цветы.

– Ленос, Страж Южных Врат, – спокойно произнес барс. – Что ты забыл здесь, в разгар зимы?

Ленос промолчал. Вместо ответа он лишь бил копытом о землю и, через плечи Эргара, смотрел на вжавшегося в снег мальчика.

– Он пытался убить мою дочь, Эргар, – прогудел белоснежный козерог. – Так что отступи и дай моим копытам смолоть его кости, а рогам – разорвать плоть.

Ленос уже было дернулся в сторону, как куда более глубокий и протяжный рык, чем все те, что прежде слышал Арди, действительно сотряс скалы. В самом прямом смысле – они вздрогнули и сбросили часть ледяных шапок. Снег закружился в небе, сплетаясь в десятки тонких и длинных сосулек, а уже мгновением позже они дождем посыпались но Леноса, но, так и не коснувшись его шерсти, окружили мерцающим частоколом.

– Думаешь это остановит меня, старший брат?

– Не остановит, – барс, показательно, расслабился и улегся на землю. С его усов и шерсти все еще стекала кровь. – Но напомнит, Ленос, что мы вправе утолить свой голод.

– А мы вправе защищать наши жизни! – прогудел козерог и очередным ударом копыта заставил траву и цветы под его ногами взмыть вверх, окутывая и раскалывая сосульки.

– Но я не помню, о мудрый страж, чтобы королевы разрешали нам вмешиваться в пути меньших, – Эргар лениво и даже с какой-то насмешкой зевнул, демонстрируя багряные клыки. – Или, может, мне стоит позвать кого-нибудь из придворных сидхе, чтобы они нас рассудили?

Ленос еще раз ударил копытом, после чего фыркнул так сильно, что облако пара, вырвавшись из его широких ноздрей, растопило окружавший их снег и оголило черные камни.

– Если они нас услышат, – с той же насмешкой ответил козерог, после чего выпрямился и бросил быстрый, надменный взгляд в сторону мальчика. – От него воняет человеком и железом, Эргар. Не думал я, что так низко падет тот, чье имя я слышу среди горных штормов.

С этими словами Ленос развернулся и… нырнул в траву. Арди протер бы глаза, если бы мог пошевелить руками. Он так и не понял, показалось ему или, действительно, на манер форели, Ленос попросту прыгнул рогами вниз камней, исчезнув среди маленького цветочного луга.

– Ты можешь встать, детеныш? – спросил Эргар, нависнув над мальчиком.

Тот попытался подняться, но лишь застонал от боли, жидким пожаром разлившейся по телу.

Барс недовольно проворчал:

– Позор путей охотников, – но, тем не менее, бережно и нежно обвил мальчишку хвостами (от чего все равно вырвался очередной стон) и опустил себе на спину.

В несколько прыжков он вернулся обратно на плато, схватил клыками загривок еще теплого козерога и помчался обратно в Хижину. Мальчик же, лежа на широкой, пушистой и теплой спине барса, смотрел назад. Туда, где покрывался ледяной коркой цветочный луг. Впервые за долгое время он понял, как давно не видел леса.

Арди разбудил голод. Такое странное чувство, будто в животе появилась дыра, постепенно засасывающая в себя все тело, а за ним и мысли. Так что когда до носа Арди, еще до того, как он смог что-либо различить глазами, донесся аромат крови и мяса, то не отдавая себе какого-либо отчета, он схватил руками кость и впился зубами в то, что на ней еще осталось.

В этот момент мальчика не беспокоила ни тупая боль в ребрах, ни сбитые в кровь колени и локти, ни даже содранная с плеч кожа. Вгрызаясь в теплое мясо, буквально захлебываясь сочащейся кровью, разрывая клыками волокна и терзая жилы, Арди не успокоился, по не высосал из разломанной о камень кости остатки мозга.

Но даже так – голод в нем лишь немного притих. Он все еще хотел есть.

Обшаривая Хижину взглядом, он приметил Эргара, грызущего последнюю из костей. Мальчик, сам не зная зачем, аккуратно, прижимаясь к стене, начал обходить уступ барса и его самого. И, оказавшись за спиной, хотел было уже прыгнуть последнему на загривок, но получил ощутимый удар хвостом по животу.

Упав на колени и захрипев, Арди постепенно приходил в себя.

Он действительно собирался напасть на барса?!

– И это третий урок на сегодняшний день, маленький охотник, – насмешливым тоном, выплевывая косточку, произнес барс. – А теперь, потрудись озвучить мне то, что ты сегодня узнал, детеныш.

Отдышавшись, Арди кое-как выпрямился и, усевшись под уступ, прислонился к лапе Эргара – от неё веяло теплом, а еще она оказалась куда мягче камней.

– Не надо бегать за добычей.

Эргар кивнул и добавил:

– Когда знаешь, что не сможешь догнать. Если не получилось убить первым ударом – вернись, подготовься лучше и жди своего часа. Хорошо, детеныш. Что дальше?

Арди вспомнил сегодняшний день. Он, почему-то, казался ему длиннее, чем вся прошлая жизнь. Столько всего произошло. Столько странного, удивительного и… безумно интересного!

– Надо всегда охотиться на водопоях, – не очень уверенно, даже с некоторым вопросом в тоне, продолжил Арди.

– Если ты будешь всегда охотиться на водопое, то к нему перестанут ходить. Нет, детеныш, думай лучше.

Мальчик погрузился в свои мысли. Что сегодня такого произошло, из-за чего у него не получилось поохотиться? Ведь он был быстр – куда быстрее того Арди, что он знал последние шесть лет. Его нюх позволял ему различать мельчайшие детали ароматов, щедро разлитых в воздухе. А глаза… казалось, что прежде он ходил в полудреме, а сейчас, умывшись холодной водой, окончательно проснулся и видел все ясно и отчетливо.

И все равно Арди…

– Добыча… не хочет чтобы её поймали.

– И… – подбодрил Эргар.

– Я… не самый… лучший охотник.

– Пока не самый лучший, – с нажимом на первое слово, подытожил Эргар. – Чем больше ты будешь охотится, детеныш, тем лучше станут твои навыки, острее клыки и быстрее – когти. Никогда не позволяй сытому желудку, изобилию дичи и воды заставить себя почувствовать на вершине. Будь всегда внимателен прежде всего – к самому себе. Потому что охотишься ты не на дичь, детеныш, а на голод, а он, поверь, хитрее и изворотливее любой белки.

Белка… Скасти… какие-то мысли появились в голове Арди, но их тут же заглушил голос Эргара.

– И третий урок, Ардан, самый важный, что ты усвоил за сегодня.

Мальчик посмотрел на фиолетовое пятно на своем боку, на небольшую алую полоску на груди, а затем на длинные клыки Эргара. Все те же липкие пальцы поползли по телу мальчика.

– Выбирать добычу себе по плечу, – прошептал Арди.

– Верно, детеныш, – прогудел Эргар, после чего отвернулся ко входу в Хижину. Он смотрел куда-то в сторону горизонта расцветающего алым и розовым. – И это единственное правило, которое, однажды, когда наступит час, тебе придется нарушить.

Мальчик хотел было спросить что-то, но вместо вопроса, который вертелся на языке, задал другой.

– А сидхе действительно существуют?

Эргар дернул хвостом и повернулся мордой к ребенку. Его голубые глаза чуть прищурились, отчего могучий хищник стал совсем похож на игривую домашнюю кошку.

– Почему ты думаешь, что их не должно существовать, маленький охотник?

Арди, со всей твердостью и резоном, ответил с непоколебимой уверенностью:

– Потому что дедушка рассказывал про них сказки.

Мгновение и вот уже стены Хижины трясутся от волнами накатывающих на них ритмичных рыков. Арди никогда не слышал, чтобы барсы смеялись и потому сначала даже немного испугался.

А Эргар все хохотал пока, чуть было, не свалился с уступа. Взяв себя в руки или, вернее, в лапы, он вновь принял свою излюбленную, ленивую, лежачую позу.

– Да, Арди, они существуют. Но не спрашивай меня, как их позвать и, уж тем более, найти.

– Почему?

– Потому что Ленос прав – ты все еще пахнешь человеком и железом. А для Сидхе, как и любого Фае, нет хуже запаха, чем запах железа.

Мальчик кивнул. Примерно тоже самое ему рассказывал и дедушка.

– А теперь, иди, детеныш, поиграй, а я вздремну, – Эргар прикрыл глаза. – Когда Дух Дня отправится ко сну, мы вновь двинемся по охотничьим тропам, но на этот раз – если ты промахнешься, я не стану делиться своей добычей.

До самого вечера Арди прыгал и бегал по Лестницам, радуясь тому, как послушно было его тело и как быстры и легки движения. Он носился по Прихожей, взлетал вплоть до самого Чердака, а когда уставал – ложился на разогретые солнцем камнем и жевал снег. Ледяная вода струилась по его горлу и губам, забавно щекоча и покалывая тело.

Вечером Эргар действительно повел его на охоту. Но и в этот раз у мальчика не получилось поймать уже другую добычу – самку горного козла. Так что пришлось ложиться спать ни с чем. На второй день они встретили молодого ирбиса и тот бросил вызов Арди, но Эргар сказал, что тот еще слишком мал и примет вызов тогда, когда отрастит клыки и когти. Ирбис не осмелился спорить, но тропой делиться не стал.

Так Арди выучил четвертый урок – за добычу иногда приходится драться.

В том же духе прошли еще три дня. На четвертый мальчик вновь стал ощущать, как Голод постепенно поглощает его, но знал, что не должен говорить об этом Эргару – тот ведь уже сказал, что не станет делиться добычей.

Пользуясь уроками барса у мальчика получилось поймать зазевавшуюся жирную птицу на Лестницах. Это стало его первой добычей, которой он поспешил похвастаться перед барсом. Тот даже одобрительно кивнул, но тут же сурово добавил, что такая добыча – удел старых и слабых охотников. Это не помешало мальчику растерзать собственноручно добытый ужин.

Только под излет второй недели охоты, мальчик, наконец, смог настигнуть маленькую козочку. И когда его тело придавило создание к камням, руки обвили шею животного, а пальцы обхватили голову, то в сознании еще недавно – ребенка, а теперь – молодого охотника, не возникло и тени сомнения.

Он хотел есть.

Он нашел еду.

Он поймал её в честной схватке скорости и ловкости.

Теперь она – его ужин.

Маленькие ручки свернули миниатюрную шею козленка и охотник впился клыками в жесткую шкуру. Заливаясь теплой кровью, разрывая плоть, он оказался слишком занят, чтобы увидеть, как сидевший выше по склону Эргар широко улыбнулся.

Так, в охоте, играх и беседах с барсом, прошла первая зима Арди в горах Алькады.