Мать многоликих [СИ]

Глава третья. ПОТЕРИ

Отряд идет по лесу. Небо безоблачное, солнце палит вовсю; всем очень душно. От следов многоликих держатся чуть в стороне. Лишь Немой по распоряжению Айгарса время от времени бегает к следам сверяться. Найя, как и обещала давеча, шагает с сырым платком на лице. Фелита весело фыркает, когда видит, как подруга мучается. Ула всё ещё находится под впечатлением ночного кошмара, поэтому ни с кем не заговаривает.

К полудню отряд выходит из леса и тут же замирает.

В двух верстах впереди виднеется пылающая деревня. Нет никаких сомнений — тут прошли многоликие.

Айгарс. Ну вот. Не прошло и ста лет. Идем!

Отряд спешит навстречу огню и стенаниям. Когда входят в деревню, на глаза Уле наворачиваются слезы: все оказывается точно так же, как и с ее родной деревней: мертвые, разгром, пепелища на месте домов, кровь, подростки, потерянно бродящие туда-сюда. И ни одного ребенка.

Ула, ни у кого не спрашивая разрешения, подходит к одному парню с рассеченным лбом.

Ула. Идём с нами! Надо спасти детей!

Парень с рассеченным лбом испуганно смотрит на нее, потом вяло вырывается и бредет своей дорогой. Ула подбегает к следующему — конопатому юноше с топором в руке.

Ула. Идём! Им нельзя оставлять детей!

Но конопатый, услышав эти слова, вдруг обращает внимание на топор у себя в руке, в испуге роняет и, присев на корточки, начинает рыдать, уткнув лицо в ладони. Некоторое время Ула отчаянно, сама в слезах, тормошит его, потом замечает между пепелищами девушку, свою ровесницу и бежит к ней.

Ула. Их ещё можно спа…

Она не успевает договорить — девушка, заметив, что к ней приближаются, со всех ног бежит прочь.

Ула. (В отчаянии.) Да что же с вами?!

Айгарс. Бесполезно. Только слова тратишь.

Ула. (Вытирая слезы.) Ничего не бесполезно! Я же пошла! И Йоварс!

Услышав это, Йоварс поспешно опускает глаза.

Айгарс. Ты с ним — другое дело. Никто вас не уговаривал.

Йоварс краснеет до кончиков ушей, но никто не обращает внимания.

Ула. (Мотая головой.) Нет, нет! Не может быть, чтобы все вдруг оказались такими трусами. Это же их братишки и сестренки! Кровь и плоть!

Айгарс. Значит, есть у Матери многоликих нечто посильнее этого чувства.

Ула. Что?!

Айгарс. (Поводит рукой из стороны в сторону.) Разве не чувствуешь? Вдохни поглубже. Так пахнет страх.

Ула с презрительным выражением на лице мотает головой. И в этот момент Юлдис показывает пальцем куда-то вперед.

Юлдис. Глядите-ка!

Замерев на месте, все смотрят туда, к уда он указывает. За углом пылающего дома шевелится что-то мохнатое.

Это многоликий. Он ранен. Его чем-то придавило, и он лихорадочно силится освободиться. Оказывается, он с самого начала видел приближение отряда, но так и не успел освободиться раньше, чем его заметили.

Найя. Чего же мы стоим!

С этими словами девушка со всех ног бежит к многоликому. Ула видит, как Немой порывается её задержать, в глазах его — нешуточный испуг.

Айгарс. (В спину Найе.) Стой! Это может быть…

Наверное, он хочет сказать про ловушку, но не успевает.

Многоликий что-то резко кричит, выставив навстречу Найе растопыренную пятерню. Земля перед Найей встает дыбом, девушку подбрасывает, и она, перекувыркнувшись, растеряв на лету и лук, и колчан, и торбу, падает в вихре черных комьев.

Фелита. (Визгливо.) Найя!

Фелита со всех ног бежит к поверженной подруге.

Айгарс. Берём его! Ульга, прикрывай!

Айгарс первым бежит к многоликому. За ним устремляются все, кроме Ульги. Многоликий снова применяет колдовство, но на этот раз земля только пучится перед бегущими и сейчас же опадает. Потеряв равновесие, все катятся кубарем. Однако многоликому и этого хватает — он наконец освобождает ногу из-под стены, которая на него обрушилась, поднимается и, хромая, но довольно резво бежит прочь. Ульга пускает ему вдогонку стрелу. Описав в воздухе длинную дугу, стрела пронзает правое плечо негодяя. Многоликий спотыкается, но не падает, а только, пробежав на четвереньках, снова выпрямляется и устремляется дальше к выходу из деревни.

Айгарс. (Поднимаясь на ноги — Ульге.) Добивай его! Добивай!

Ульга стреляет снова. Стрела летит точно так же, как и предыдущая. Нет сомнений в том, что она найдет цель. Но в последний момент многоликий вдруг поворачивается лицом к стреле и взмахивает рукой. Стрела мгновенно сгорает голубым пламенем, не долетев до мохнатой груди нескольких локтей.

Юлдис. Проклятье!

Фелита уже сидит на коленях подле Найи и плачет.

Фелита. Найя! Найя! Открой глаза, Найечка!

Отряд обступает Найю. Немой очень убивается: как-никак у него была возможность все это предотвратить. Фелита неистово трясет поверженную, и та, наконец, открывает глаза.

Видно, что Найе очень больно. Она порывается встать, но даже головы толком поднять не в состоянии.

Фелита. Лежи, лежи! Всё хорошо.

Найя тянется к своему луку, валяющемуся чуть в стороне.

Фелита. Нет, не нужен он тебе.

Найя все равно силится дотянуться до лука. Она пытается что-то сказать, но ничего не выходит.

Всё это время Айгарс с досадой смотрит в спину улепетывающему дикарю, потом на секунду опускает глаза на Найю и говорит, обращаясь ко всем.

Айгарс. Её надо оставить.

Фелита. (Пораженно.) Что?! Нет! Никогда!

Найя тоже это слышит и с мольбой смотрит на Айгарса: не оставляй, мол, я ещё пригожусь… дай вот только до лука дотянуться!

Айгарс. Другого выхода нет. Нам нельзя замедляться. Он (показывает вперед) уйдёт.

Фелита. Я её не оставлю!

Айгарс. (Вздохнув.) Что ж, понимаю. Оставайся с ней.

И только тогда Найя кладет бледную дрожащую руку на ладонь Фелите и находит ее заплаканный взгляд. Между подругами происходит короткий, неслышный миру спор. Судя по всему Найя побеждает, потому что Фе лита вдруг рывком встает, утирает слезы и вертит головой.

Фелита. Эй, ты! Иди сюда!

Ула смотрит, кого Фелита зовет. Кричит она выжившему сельчанину, сидящему во дворе ближайшего дома и бессмысленно качающемуся из стороны в сторону.

Фелита. Я тебе говорю, ты, лохматый!

Лохматый парень поднимается и робко приближается к отряду.

Фелита. (Лохматому.) Теперь она (показывает на Найю) на тебе. Если её не станет по твоему недогляду, вот перед этими людьми клянусь (показывает на боевых товарищей), — из-под земли достану и душу вытрясу. Понял? Понял, я спрашиваю?!

Лохматый парень потерянно кивает и опускается на колени рядом с Найей. Найя беззвучно плачет, переводит взгляд с одного товарища на другого. Губы её плотно сжаты.

Айгарс. Ладно, идём.

Айгарс на секунду опускается на одно колено и, положив руку на плечо Найе, говорит.

Айгарс. Не плачь. Ты сделала всё, что могла.

После чего поднимается и бежит туда, где за бугром скрылся многоликий. Каждый из отряда по очереди прощается с Найей.

Лирис. Бывай, подруга!

Юлдис. Не скучай тут!

Ульга. Мне жаль!

Немой и Йоварс обходятся кивками.

Когда Немой пробегает мимо, Ула видит, как он со всей дури ударяет себя по лицу: ему очень плохо, он винит себя в случившемся.

Ула приседает около Найи.

Ула. Ещё увидимся! Я уверена!

После этих слов Ула встает и бежит вдогонку товарищам.

Фелита ненадолго задерживается около Найи, но и она в конце концов пускается в погоню за раненым многоликим.

Поредевший на одного человека отряд вот уже несколько часов бегом преследует многоликого по лесу.

Айгарс. (Задыхающимся голосом.) Нет, поймать нам его надо в любом случае!.. Немой! Ты чего? Вот же следы!

Немой, вызвавшийся быть следопытом, уже третий раз путается в следах. Третий раз Айгарс его поправляет, и третий раз Немой мычит в ответ то ли обиженно, то ли пекло разбери как.

Айгарс. (Немому.) Повнимательнее! Нельзя упустить этого гада! Он нам и за Найю ответить должен, и вообще!

Лирис. (Айгарсу.) Поберег бы дыхание.

Айгарс. И то верно.

Ула. (Жалостливо.) Я уже не могу, ноги отваливаются.

Лирис. (Айгарсу.) Может, привал сделаем?

Айгарс. (Всем.) Терпим, терпим!

Ульга. Глядите! Вон он!

Впереди все видят бегущего многоликого.

Айгарс. (Обрадованно.) Поднажали! И помните: живьём!

Все ускоряются.

Деревья с бешеной быстротой проносятся справа и слева от Улы. Она ничего не соображает — до того ей плохо. И стыдно признаться, плевать ей на многоликого. Подумаешь — «язык»! Никто ведь не знает дикарского наречия.

Посте пенно отряд нагоняет беглеца: видно, что он прихрамывает на правую ногу, а из правой лопатки у него торчит обломанное древко стрелы. И еще он начинает часто оборачиваться, и теперь можно увидеть, что лицо его искаженно страхом, черные зубы влажно блестят.

Близость врага заставляет бежать быстрее, на пределе возможностей. Какое-то время Ула слышит только лихорадочное дыхание своих товарищей. Затем краем глаза она замечает, как Фелита отбегает в сторону и, положив стрелу на тетиву, опускается на левое колено. Отряд проносится дальше, Фелита остается позади, но до ушей Улы доносится треньканье тетивы — это Фелита выпускает стрелу. Стрела пролетает в нескольких пальцах от уха многоликого и втыкается в дерево. Многоликий от неожиданности спотыкается и, упав, кувыркается, пока не утверждается на коленях. Затем он исполняет нечто нелепое: вместо того чтобы как можно скорее подняться и бежать дальше, он принимается проделывать непонятные пасы руками, как будто сгребает вокруг себя сухую листву.

Это становится его роковой ошибкой, потому как Айгарс уже почти нагнал его. Вот Айгарс делает последний рывок, выбивается вперед всех и выставляет перед собой руки. Вот он прыгает на спину многоликому.

И в следующий миг что-то происходит.

Тело многоликого как бы «перетекает»: спина становится грудью, затылок — лицом, ноги рывком выпрямляются, стопы и колени выворачиваются — и вот уже многоликий встречает Айгарса раскрытыми объятьями.

Опешивший Айгарс падает в эти объятья с непередаваемым криком ужаса. Многоликий крепко, до хруста, обнимает его. Айгарс кричит так, что все замирают на месте. Один Немой порывается помочь, но Айгарсу это уже не нужно. Многоликий под ним вдруг растворяется, обратившись в черную блестящую жижу. И тут же появляется в тридцати шагах впереди — бежит, прихрамывая, как ни в чем не бывало. И не оборачивается больше.

Ульга и Фелита не сговариваясь пускают в него по стреле. Одна стрела вроде даже находит цель, так как многоликий вскрикивает. Жалко только, что не падает — живучий, сволочь!

Когда его лохматая спина скрывается из виду, все переводят взгляд на Айгарса. Он лежит, уткнув лицо в землю, и не шевелится. Правда, видно, что он дышит. Никто не решается поставить его на ноги. Даже дотронуться до него б оязно.

Лирис. (Осторожно.) Айгарс, ты там как?

Айгарс с трудом — торба мешает — переворачивается на спину.

Айгарс. Что… что это было вообще?

Юлдис. Не знаю. Но я едва не обделался.

Йоварс. Я тоже.

Ульга. (Хихикая.) Мальчики, давайте без этих вот подробностей.

Фелита. (Айгарсу.) Встать можешь?

Айгарс. Сейчас попробую. (Пытается подняться.) Н-нет! Ну-ка, ребятки, помогите!

Немой и Юлдис помогают ему подняться. Ноги у Айгарса дрожат.

Айгарс. Вот же невезенье! И как это он ловко — на живца!

Фелита. Бежим! Он недалеко ушёл.

Айгарс. Да, правильно. (Делает два резких шага и вдруг валится на землю.) Зар-раза!

Немой и Юлдис снова ставят его на ноги. Айгарс тяжело дышит, из носа у него идёт кровь.

Айгарс. Я в порядке, в порядке. Просто… немного…

Лирис. Давайте пойдём шагом.

Айгарс. Да. Совсем немного. Еще чуть-чуть, и приду в себя.

Отряд начинает двигаться шагом. Айгарса поддерживают под мышками Юлдис и Лирис. Фелита то и дело косится на Айгарса — видно, что ей хочется догнать многоликого, а тут раненый — между прочим, тот самый, который предыдущую раненую бросил не раздумывая.

Через некоторое время Юлдис — весь красный от напряжения — останавливается.

Юлдис. Нет, так дело не пойдёт.

Лирис. Что такое?

Юлдис. Сейчас у нас один раненый. Но скоро будет трое. (Айгарсу.) Ты из нас последние соки высасываешь. Не справимся мы с этим колдуном лохматым, коли на тебя все силы уйдут… Что с тобой вообще? Раны есть?

Айгарс. В том-то и дело, что нет! Просто… Такое чувство, будто кости размякли — гнутся как ивовые ветки.

Йоварс. (Испуганно.) Как ветки?

Айгарс. Та чёрная жижа вроде бы в кожу через одежду впиталась. Лихорадит меня.

Ула. (Шёпотом.) О Четверо!

Фелита. Может, я и ещё кто вперёд побежим? Сами всё сделаем и остальных дождёмся?

Айгарс. (Решительно.) Нет!

Фелита. (Возмущенно.) Почему?

Айгарс. Разделяться опасно. Он уже дважды нас обхитрил. (Осторожно трогает колени.) Третьей возможности давать ему нельзя.

Юлдис. (Айгарсу.) Тогда что делаем?

Айгарс. Значит, так. (Юлдису.) Ты, здоровяк, бери мою торбу. Как устанешь…

Юлдис. (Принимая торбу.) Понял. Передам Немому.

Айгарс. Да. А может, и не придётся передавать. Я вроде как прихожу потихоньку в себя. Давайте, ребятки, в погоню! Из-за меня не останавливайтесь. Я, может, и буду отставать, но окончательно точно не отстану.

Лирис. (Ободряюще.) Кто б сомневался!

Айгарс через силу ухмыляется, затем срывается на бег. Остальные бегут следом и сразу же обгоняют своего вожака.

Снова у Улы все смазывается в одно сплошное мучение. Бегут долго и без остановок. Время от времени на траве, на кустах видят капли крови — по ним и определяют направление.

Айгарс то нагоняет отряд, то безнадежно отстает. Смотреть на него страшно — весь белый, в крупных каплях пота, из носа — кровь, глаза безумны, рот широко распялен. Его торбу по очереди несут все, кроме девушек.

И вдруг всё заканчивается.

Преследуемый многоликий лежит, скорчившись у раскидистого дуба. Он то ли умер, то ли просто выбился из сил.

Отряд осторожно, с оружием наперевес, обступает его полумесяцем.

Где-то в сотне шагов позади, ломая кусты, несется к ним, путаясь в собственных ногах, Айгарс.

Йоварс. (Во все глаза глядя на многоликого.) Он мёртв?

Фелита. Сейчас проверим.

С этими словами она пускает стрелу в многоликого. Стрела пронзает икру. Многоликий вздрагивает и принимается кричать.

Фелита. (С мрачным удовлетворением.) Живёхонек!

Юлдис. Стало быть, повеселимся сегодня вечерком.

Многоликий со стоном переворачивается, обводит всех ненавидящим взглядом и, прошипев что-то на своём наречии, харкает в Фелиту. Немой вдруг подскакивает к нему и ударяет топором в основание шеи. Многоликий, ахнув, умирает. Немой ставит ногу ему на грудь и, напрягшись, извлекает топор.

Лирис. (Немому.) Зачем?! Собирались же допросить!

Немой принимается вертеть перед собой свободной рукой.

Лирис. Что? Не понимаю.

Тут к отряду подходит Айгарс и переводит за Немого.

Айгарс. Говорит, что многоликий собирался сотворить заклинание.

Немой истово кивает в знак согласия.

Айгарс. Ну ничего. И так сойдёт. За Найю он ответил. И за меня тоже.

Айгарс обессиленно падает на землю и тут же теряет сознание. Ула, Йоварс, Юлдис и Ульга садятся там, где стояли. Ноги у Улы гудят, во рту такая сухость, что глотать больно.

Лирис. Значит, что, привал?

Фелита. (Недовольно.) Никаких привалов! Ночью отдохнёте!

Ула. Айгарс совсем плох.

Фелита. Тебе, вижу, это только на руку.

Ула. Да, мне тоже несладко. И всем остальным. Отдых нужен.

Фелита. Говори за себя, новенькая! У других своя голова на плечах!

Ульга. (Устало — Фелите.) Не сходи с ума. Ула дело говорит. Да и как нам без Айгарса?

Фелита. Он-то Найю оставил — и ухом не повёл!

Ульга. Не вини его. Вини вот этого. (Показывает на многоликого.)

Фелита. (Будто не слыша Ульгу.) Надо спешить. Иначе снова отстанем. Я это понимаю. Вы это понимаете. Айгарс всё прекрасно понимал, когда бросал Найю…

Ула. Найя не могла идти дальше. А Айгарс может. Ему всего лишь нужен отдых.

Фелита. (Запальчиво.) С чего взяла? Встречалась с такими ранениями?

Ульга. Ничего у него, может быть, и не размякает. Просто ощущение такое. От усталости.

Фелита. А ты новенькую не защищай давай!

Ульга. Не собираюсь с тобой сориться. Найя и моя подруга была.

Фелита вдруг задирает лицо и хохочет.

Фелита. «Была»? «Была»?! Значит, ты ее уже того, похоронила?

Ульга. Что ты несёшь, ненормальная!

Фелита. (Не слыша её.) Отлично! Кто ещё похоронил Найю? (Обводит отряд глазами.) Ну? Кто?

Лирис. (Фелите.) Успокойся. Ты не в себе.

Фелита. О-о! Я-то как раз в себе. И вы были в себе, когда по очереди лицемерно прощались с Найей. А потом бросили ее там, в горящей деревне. А когда пришло время бросать еще одну обузу (показывает на Айгарса), сразу же стали не в себе. Чем Найя хуже Айгарса, спрашиваю я вас?

Все молчат.

Фелита. Ну? Чего воды в рот набрали? Отвечайте!

Ула. Айгарс ещё сможет идти. Он сам сказал. Погляди, докуда добежал. А Найя…

Фелита. (Перебивая.) Мы бросили её там, чтобы догнать этого колдунчика. А зачем мы его догоняли, если тут же убили?

Юлдис. Так получилось. Если б не Немой, сейчас еще кто-нибудь валялся бы на земле.

Юлдис. (Фелите.) Может, даже и ты.

Фелита. Да ну вас всех! (Поворачивается и идет прочь.)

Лирис. Стой!

Фелита. (Остановившись и обернувшись.) Что?

Лирис. После Айгарса я старший.

Фелита. (Пренебрежительно.) Да чхать я на это хотела! Мне сестру вызволять!

Ула через силу поднимается, подходит к Фелите и кладет руки ей на плечи. Видно, что Фелита не ожидает такого — вид у неё растерянный.

Ула. (Проникновенно.) Одной тебе не справиться. Мы нужны друг другу. И мы нужны Найе. Ей уже не спасти своих младших, но мы — вместе! — сможем. Понимаешь?

Фелита, помедлив, сдаётся.

Фелита. (Тихо.) Хорошо. Привал… Но если Айгарс и утром не поднимется…

Лирис. Мы его оставим.

Вечер. Отряд сидит вокруг костра. Котелки только что опустели. Все молчат. Айгарс так и не пришел в себя — весь белый, дышит с огромным трудом, время от времени стонет.

Лирис. Так. Первый дежурит Немой. (Громко — Немому.) Немой, ты — первый.

Немой согласно кивает.

Лирис. Вторым — я. Всё, всем спать. Завтра тяжёлый день.

Фелита. (Себе под нос.) Раскомандовался…

Лирис. (Фелите.) Айгарса напоила?

Фелита. (Ворчливо.) Да. Половина вылилась через ноздри.

Лирис. И то неплохо, что половина… Ладно! Всем на боковую!

Отряд молча укладывается вокруг костра. Юлдис громко кряхтит и охает — у него стёрты ноги.

Уле опять снится та пещера. Снова она висит под потолком, вокруг, свесившись вниз головой, спят летучие мыши. В низу, меж голубых костров, шевелится лоснящаяся человеческая каша.

Помня, что случилось в прошлый раз, Ула сразу прячется за известковую сосульку, висящую прямо у стены, и принимается наблюдать оттуда. Зрелище одновременно манит и вызывает дурноту. Ула видит женщин, которых с подобострастным видом ублажают несколько мужчин сразу, а женщины командуют ими, меняя любовников одного за другим; видит младенцев, которых кормят и убаюкивают исключительно мужчины; видит каких-то мохнатых тварей, отдаленно напоминающих гигантских пауков — они мирными стайками дрыхнут тут и там; видит, как убаюканных младенцев кладут в эти черные кубла, и маленькие тельца обнимают мерзкие мохнатые лапки.

И вдруг кто-то кричит — громко и протяжно. И это не крик боли и не мольба о помощи, а скорее клич.

Многоликие замирают. Только костры трещат. Потом из темного бокового хода в залу входит процессия. Четверо мужчин, раскрашенных в ярко-зеленый цвет, выводят девушку. И мужчины и девушка голые. Многоликие сразу расступаются перед процессией, которая с важным видом шествует куда-то в дальний конец пещеры. Кто-то кланяется девушке, когда она проходит мимо, кто-то падает ей под ноги, чтобы она прошлась по нему, кто-то машет рукой, кто-то поднимает над головой младенца, кто-то протягивает руки, пытаясь дотронуться до голого плеча. Девушка ни на кого не обращает внимания, лицо у нее напряжено.

Вот процессию становится почти не видно за лоснящимися головами и плечами. Ула понимает, что если она хочет увидеть все до конца, надо выбираться из укрытия.

Оказывается, это не так легко. Ула понимает, что это сон и в случае чего она всего лишь проснется в лесу у костра, где и заснула. Но все равно сделать над собой усилие очень сложно. И все же она его делает и принимается «переплывать» от одной известковой сосульки к другой, стараясь держаться ближе к стене, надолго замирая, если случайно заденет потолок и вниз посыплется предательская каменная крошка.

В конце концов она оказывается над большой ямой. Многоликие обступают яму плотно, камню негде упасть, не то что ногу поставить. Голую девушку уже связали двое обмазанных зеленой краской мужчин и уложили на краю ямы. После чего к петле на лодыжках девушки привязывают длинную веревку, перекинутую через перекладину, которая закреплена прямо над ямой. Противоположный конец веревки держат двое других «зеленых». Ула не сразу понимает, что девушку сейчас подвесят над ямой, а потом, наверное, опустят в нее насколько хватит веревки. И когда до Улы это доходит, она замечает нечто жуткое.

Яма шевелится.

Шершавые, сужающиеся книзу склоны, местами обмазанные блестящей слизью медленно пульсируют, отчего создается обманчивое впечатление затягивающего водоворота. Это животное! — понимает пораженная Ула. Пасть в камне! И сейчас ей скормят эту девушку!

Так и происходит. Двое «зеленых» тянут веревку на себя, девушка повисает над ямой-пастью и начинает медленно качаться из стороны в сторону. Многоликие все как один затягивают мрачную песню.

Многоликие. О-ма, О-ма! Кнери так-ка дом-ма! О-ма, О-ма! Кнери так-ка дом-ма!

Многие мужчины поднимают над головой младенцев. Обманчивое движение водоворота под связанной ускоряется — пасть как бы торопит многоликих, сглатывая в предвкушении. Сама связанная неправдоподобно спокойна — руки безвольно висят, глаза закрыты, она качается, подобно маятнику, туда-сюда, постепенно сужая махи. И когда тело ее замирает точно над ямой, ее начинают опускать. Песня многоликих становится громче.

В какой-то момент девушка оказывается полностью в яме, и тогда гигантская пасть начинает сужаться — сначала осторожно, опасливо, боясь, наверное, что ей подсунули отравленное мясо, затем все более по-хозяйски. В конце концов пасть заглатывает девушку наполовину и вдруг резко всасывает. Один из «зеленых», держащих веревку, не успевает вовремя разжать пальцы — его подбрасывает в воздух, и он с воплем ужаса летит в пасть вслед за девушкой. К то-то бросает в яму младенцев и детей лет десяти. Дети плачут, борются со взрослыми до последнего, а оказавшись в яме — сразу замолкают, втянутые в склизкую утробу.

Пасть ликует от такого щедрого угощения. Все там, внизу, движется и переливается с тошнотворным чавкающим звуком. Обманчивое движение водоворота становится настолько быстрым, что у Улы начинает кружиться голова. Она поспешно отворачивается, и только тогда понимает, что водоворот каким-то образом втягивает и её.

Как и в прошлый раз Ула хватается за известковую сосульку, но её играючи отрывает и плавно, но неумолимо несёт вниз, к разинутой яме-пасти. Ула вскрикивает и отчаянно дергает руками и ногами. Многоликие наконец замечают незваную гостью и принимаются петь еще громче и истовей.

Многоликие. О-ма, О-ма! Кнери так-ка дом-ма! О-ма, О-ма! Кнери так-ка дом-ма!

Все искренне желают, чтобы Ула оказалась в пасти. Вот она опускается так, что можно разглядеть лица поющих. Многоликие пребывают в непередаваемом экстазе. Ула жалобно тянет к ним руки, но никто не обращает на этот жест внимания.

Постепенно Ула опускается все ниже и ниже в яму. Склизкая пасть сжимает ей ноги. Ула визжит изо всех сил, но не слышит собственного голоса — мрачная песнь многоликих перекрывает все прочие звуки. Вот Ула оказывается по грудь втянутой в мягкую, скользкую утробу. Сейчас меня проглотят! — проносится у неё в голове. И когда это действительно происходит, она просыпается.

Вся в поту, она лежит у костра. Вокруг спят боевые товарищи. Только Йоварс, уперев руки в землю, сидит и смотрит перед собой расширенными от страха глазами. Ула замечает, что он тоже весь в поту.

Ула. (Шёпотом.) Что, тоже кошмар? Пещера?

Йоварс смотрит на неё несчастными глазами.

Йоварс. (Тоже шёпотом.) Не соврали, значит. (Оглядывает спящих.) В жизни такой жути не видел.

Ула. Как думаешь, зачем они это сделали?

Йоварс. Что?

Ула. Ну, ту девушку. Зачем они скормили ее той… тому?

Йоварс. (Испуганно.) А они её скормили? О Четверо! Просто я не досмотрел. Не смог.

Ула. Повезло тебе. (Осматривается.) А где Немой?

Немого, который должен стоять на часах, и впрямь не видно.

Йоварс. Не знаю. Когда проснулся, его не было.

Ула приподнимается на локтях, собираясь поглядеть, куда подевался часовой, но тут Немой показывается — выходит из-за кустов, на ходу подвязывая шнурок на штанах. Увидев смотрящих на него Улу и Йоварса, он машет рукой: спите, мол, спите. Йоварс вздыхает с видимым облегчением и валится на скатку. Перед тем, как тоже повалиться, Ула глядит на Айгарса — тот неподвижно лежит на спине, сложив руки на животе; рядом покоится топор. Уже закрыв глаза, Ула шепчет в пустоту.

Ула. Что угодно, только не пещера.

Ула просыпается от крика.

Лирис. (Кричит.) Да чтоб тебе до конца времён это аукалось, колдун проклятый!

Ула подскакивает и видит, что Лирис, склонившись над Айгарсом, слушает его сердце. Ула встаёт одновременно с остальными. Все обступают неподвижного Айгарса.

Ула. (Лирису.) Что такое?

Лирис. (Плачущим голосом.) Не дышит!

Юлдис. Проклятье!

Ульга. О Четверо!

Фелита садится на корточки рядом с Лирисом и трогает белую руку Айгарса.

Фелита. Окоченел весь. Ночью ещё помер.

Ула поднимает глаза. Небо уже бледное, утро в самом разгаре.

Фелита. (С ненавистью — Уле.) Это всё ты!

Ула непонимающе смотрит на неё.

Ула. Что? Я?!

Фелита. Ты! Убеждала меня, что надо сделать привал! Что Айгарс оклемается! Гляди теперь, как он оклемался!

Лирис. (Сквозь зубы.) Не неси ерунды! Она-то тут при чём?

Фелита. При том! При том! Если б не она, мы не потратили бы столько времени впустую!

Лирис. (Сам себе.) Совсем крыша поехала… (Фелите.) Прекращай сейчас же нести эту бредятину!

Фелита. А иначе?

Лирис. А иначе я за себя не отвечаю.

Фелита. Только попробуй до меня дотронуться — стрелами утыкаю, как подушку для иголок. Понял?

Лирис. (Юлдису и Немому.) Парни, заберите её от меня, пожалуйста.

Юлдис и Немой немедленно берут Фелиту под руки и оттаскивают.

Фелита. Не командуй тут! Никто тебя командиром над нами не ставил! Надо будет — сами выберем!

Лирис. Вот и выбирайте! Лишь бы ты заткнулась!

Ульга. (Расстроенно.) А время мы и вправду упустили. И немало.

Лирис. Да, упустили… Но ничего. Это поправимо. Всё поправимо. (Поднимается с корточек.) Значит, так. Я останусь, похороню Айгарса. А вы идите. Завтракайте на ходу. К полудню, думаю, я вас догоню. (Искоса — Фелите.) Тогда и выберешь нового верховода.

Фелита презрительно сплёвывает.

Ула. (Лирису.) Я с тобой останусь.

Лирис. (Мягко.) Не стоит.

Ула. Вдвоем быстрее управимся.

Некоторое время Лирис думает.

Лирис. Ладно. И в самом деле, скорее закончим — скорее догоним. (Оглядывает всех.) Ну, что стали? Вперёд! Вам еще лохматых догонять!

Все начинают торопливо собираться, и никто не замечает Йоварса, который, закусив губу и сжав кулаки, стоит посреди лагеря и ненавидяще пялится на Лириса. Видно, что бедный ревнивец лихорадочно ищет повод остаться вместе с Улой. Но то ли не находит его, то ли не решается произнести: вдруг все как один скажут «нет», и нечем будет крыть.