Маятник мести

ГЛАВА 25

У Нечая жизнь текла менее хлопотно, чем у его астрологического близнеца. Хорошо отлаженная машина рэкета давала солидный доход, еще большую прибыль он получал от обычной торговли. Во многом этому способствовал главный бухгалтер торговой империи Нечая, Василий Ильич Шишкин.

Для Энска он был личностью легендарной. Невысокого роста, с благообразной внешностью и умными глазами, Василий Ильич много лет возглавлял единственную в городе швейную фабрику, небольшую, но постоянно ходившую в передовиках. Грамоты и поощрения, красные знамена и ордена — все это щедро сыпалось на передовое предприятие. Шишкин сумел оснастить фабрику новейшим импортным оборудованием, работать там было очень выгодно: и деньги, и почет. Гром грянул внезапно. Шишкина арестовали прямо в Москве, на выходе из министерства. На суде ему дали десять лет с конфискацией за хищения в особо крупных размерах. Оказалось, что энская фабрика была небольшим звеном в огромной цепи подпольного цехового бизнеса, а сам Шишкин одним из организаторов этого синдиката.

Отсидев свой «червонец» Василий Ильич вернулся в родной город, тут и подобрал его Нечай, о чем сейчас нисколько не жалел. Большинство идей, которые Спирин считал нечаевскими, на самом деле принадлежали Шишкину.

Переложив бухгалтерию на финансового директора, Нечай занимался своим основным делом — сохранением собственной власти в городе. Хотя возникали еще проблемы с возвращающимися из тюрем старыми уголовными кадрами, но столкновение с безжалостным механизмом организации Нечая заканчивалось для них плачевно. Обычно они исчезали без следа, Нечай помнил о просьбе Спирина и не хотел портить ему статистику. Лишь изредка выныривал из речного омута раздувшийся труп, но эта смерть шла уже по другой статье.

Но самая большая опасность состояла в другом. Время от времени в городе появлялись заезжие ухари, желающие откусить кусок от лакомого пирога под названием Энский рынок. Обычно такие попытки не шли дальше намерений. Геннадий создал что-то вроде службы безопасности. Все гостиницы города, а также мотели по окраинам города не зря контролировались им. Появление любой подозрительной группы людей бралось под наблюдение. Гостей селили в заранее подготовленый номер и сейчас же подключался к прослушиванию. Если подозрения подтверждались, и приезжие собирались покуситься на часть империи Нечая, то обычно их тут же сдавали уголовке. Подобная публика без оружия не обходилась и милиции было к чему придраться. За все это время в городе произошло лишь одно убийство заезжего бизнесмена, и то счеты с ним свел его же компаньон.

Как-то в июле Нечай обедал в ресторане «Версаль» вместе с Шишкиным и верным Рыдей. В большом зале бывшего кинотеатра находились только они да парочка заезжих коммерсантов с Кавказа, мирно «курлыкавших» за развесистой пальмой. Ресторан только начинал работу, основной наплыв публики ожидался к вечеру, и парочка молодых официантов производила обычные манипуляции: меняла скатерти, расставляла приборы и цветы в хрустальных вазах. Во время еды Нечай обсуждал с подчиненными дела не первой важности. В разгар этой своеобразной

«пятиминутки» двери ресторана широко распахнулись, и в зал с шумом ввалились четверо крепких парней, по одному виду которых можно было догадаться, кто они и каким занимаются промыслом. Идущий впереди высокий, мощного сложения человек с небольшой окладистой бородой оглянулся, радостно осклабился и двинулся прямиком к столику Нечая.

— На ловца и зверь бежит, — добродушно пробасил бородач, широко улыбаясь и подавая руку Геннадию. — Здорово, Нечай! Тебя-то мне и надо.

Геннадий напряженно взглядывая в лицо вновь пришедшего. Откуда-то он его знал, где-то видел этот курносый нос, нахальные голубые глаза, этот чуть перекошенный в ухмылке рот.

— Ну ты даешь! — рассмеялся незваный гость, усаживаясь за их столик. Кичман для малолеток помнишь? Рядом ведь на нарах валялись. Макар я!

— О Господи! — простонал Нечай. — Тебя и не узнать. Совсем окабанел. Рожа-то, вон — шире задницы.

— Зато ты нисколько не изменился. Все тот же глист, — и, засмеявшись, Макар хлопнул Нечая по плечу. От этого толчка Геннадий чуть не свалился со стула. Рыдя, хорошо знающий хозяина, заметил, как промелькнул в его глазах огонек ярости. С ним давно уже никто так не обращался. Справившись с эмоциями, Нечай познакомил Макара со своими приближенными, а затем велел принести еще один прибор. Трое сопровождающих Макара устроились за соседним столиком.

— А я к тебе по делу, — обратился гость к Нечаю. — Я три месяца как с кичи, жирку бы надо нагулять. Свояк тебе маляву прислал, на читай.

Развернув мятую бумажонку, Нечай прочитал два слова написанных корявым почерком: «Поделись с Макаром».

— Он мне посоветовал осесть здесь, у тебя.

Нечая словно обдало ледяной водой, у него даже перехватило дыхание. Боясь выдать свои чувства, он в который раз перечитывал нехитрый текст. Свояк был тот человек, у которого Нечай в свое время испрашивал разрешение на правление в городе после смерти Алиева. Вор в законе, Свояк до поры до времени довольствовался присылаемой Нечаем данью.

— Ах, как хорошо! — радостно взревел Макар, разглядывая принесенное официантом. — Пельмени и шашлычок! Все, что надо для души.

Налив себе более, чем полстакана коньячку, бородач залпом вылакал его и с жадностью набросился на пищу.

Пользуясь тем, что гость увлекся жизненно важным процессом, Нечай пристально разглядывал его. От худого, постоянно шмыгающего носом и вечно голодного подростка не осталось и следа. Округлые плечи, свешивающийся через ремень животик — для только что отсидевшего человека Макар выглядел чересчур хорошо. Кличку свою он получил от пристрастия к тюремному деликатесу — макаронам. Подняв голову и встретившись глазами с Нечаем, Макар спросил:

— Ты чего?

— Да так, — улыбнулся Геннадий, — смотрю, что с тобой стало. По тебе не похоже, что ты только что с нар спрыгнул.

— Ну, ты бы посмотрел какой я до срока был! Мне мой вес еще набирать и набирать. Да, ты Махмуда то помнишь?

— Ну как же? Татарчонок.

— При мне копыта откинул. Зяблика помнишь, корешка моего первого? Десять лет как в тайге сгинул. Бежали два старика, его взяли как корову, на съедение. Ни они не вышли, ни он…

Некоторое время Макар перечислял имена и клички сидевших с ними пацанов, некоторых Нечай не помнил, но кивал головой, ахал и охал. По ходу разговора Макар не переставал заниматься уничтожением съестных припасов.

— Эй, шкет! — подозвал он молодого официанта. — Все повтори и пирожные у вас есть?

— Бизе, заварные… — начал было перечислять официант, но Макар его грубо оборвал:

— Засунь себе в задницу это бизе вместе с заварными! Мне нужно четыре обычных бисквитных пирожных, и чтоб с розочками наверху. Понял?

— Ну ты и жрать здоров?! — не удержался поддеть Нечай.

— А, не наемся никак после зоны. Да и вообще… От жизни надо брать все, а то зачем и жить. — И Макар по новой врубился в еду.

Шишкин, поднявшись с места, попрощался и ушел. Макар покосился в его сторону и спросил:

— Этот кем у тебя?

— Мой бухгалтер.

— А голован, — понял бородач, а потом хохотнул. — Ну ты заелся. Свой бух-галтер! Ты после того уже не сидел?

— Нет, — отрицательно качнул головой Нечай. Свой обед он давно закончил, сидел, чуть откинувшись на спинку стула, и машинально вертел в руках вилку.

— А я еще на две ходки раскрутился. Только поднялся выше, со сто сорок пятой на сто сорок шестую, — и довольный остротой, Макар заржал. Первый раз он действительно сел за ограбление, это в пятнадцать лет. Ну, а затем продолжил свой промысел, только уже с оружием в руках. — Там и со Свояком побратался.

Геннадий слыхал эту историю. Макар прикрыл пахана от заточки собственным телом, после чего круто пошел в гору.

— И сколько у тебя орлов? — спросил Нечай. — С тобой все что ли?

Макар вдруг насторожился. Он уставился своими заплывшими глазками на лицо Нечая, а потом спросил:

— Да с десяток еще будет, а тебе зачем? Ты смотри у меня, а то вон Колю-Чепчика в Нижнем Белый тоже вроде бы добром встретил, а потом всех замочил. Вон, только Жорик от всей бригады остался, — Макар ткнул вилкой себе за спину, там где обедали трое его бойцов.

— Да ладно тебе! — рассмеялся Нечай. — Я думаю куда вас пристроить. Все места заняты, под завязку.

— Как это заняты? Не понял, — Макар даже перестал есть.

— Ну как, все при деле, — Нечай принялся объяснять ему структуру своей организации, ее принцип — наибольшую легализацию боевиков. — Кто в охранном кооперативе числится, кто здесь, в казино, за порядком присматривает…

Макар прервал его странным смехом, больше похожим на поросячье хрюканье.

— Ну ты лепишь! Может, ты еще хочешь, что бы я приходил на работу в восемь нуль-нуль! Ха-ха. Нет уж, — заявил он отсмеявшись. — Я займусь своим делом. Тебе я мешать не буду, не бойся. Прихвачу пару барыг, раскручу их по-крупному. Все просто, брат Нечай. Пока ты тут с бух-галтерами гроши считаете, я сразу, раз — и в дамки. Вон, в Питере прищучил одного индюка сразу на пол-лимона, не рублей, естественно. Только херово в Питере, ментов до фига… Обложили со всех сторон… Ну да ладно, я у тебя тут развернусь. Народу много приезжает, ты мне только вылови ершей покрупней, чтоб с наваром…

Макар уже прикончил одну бутылку коньяку, взялся за вторую. Лицо его побагровело, движения стали неуверенными. Выпив свои очередные сто грамм, он снова занялся жратвой и не заметил, как Рыдя и Нечай переглянулись между собой.

— Свояк обещал через пору лет короновать, — пачкая бороду кремом от пирожных, заявил Макар, затем, пьяно покачиваясь, обернулся к эстраде. — А почему музона нет? Хочу «Брызги шампанского» для работников лесной промышленности.

И Макар захохотал, довольный своей шуткой.

— Рановато приехал. Вечером тут будет не только музыка, но и девочки с канканом, — заявил Нечай, ломающий голову, что же ему делать с этим нежданным гостем.

— О, верно! Слышь, Нечай, организуй пару телок для меня и моих парней?

— Ладно, сделаем.

— И еще, хату надо. Потом пацаны подъедут, я что-нибудь найду.

— Поживи пока у меня на даче в Лысовке. Вон, Рыдя проводит.

Тот покосился на хозяина. Он еще не понимал, что хозяин задумал, но по выражению лица Геннадия догадался, что дело добром не кончится.

— Организуй им девочек, — велел ему Нечай, а уже на выходе шепнул одними губами на ухо своему «адъютанту». — Возьми побольше пойла, накачай их к вечеру мертвецки.

Проводив гостей, Нечай вернулся обратно в ресторан и долго сидел в раздумье. Убрать Макара было делом плевым, не слишком пугала Геннадия и сидевшая где-то в засаде «пехота» старого друга. Вот как быть со Свояком? Бойцов у того было несравненно больше, чем у Макара и у Нечая, но не в этом дело. За Свояком стояли очень большие деньги, он контролировал один из крупнейших в стране автозаводов, а еще там были замешаны нефть и алюминий. Вряд ли он простит смерть своего любимца. Но зачем Свояк вообще прислал Макара в Энск, а не оставил рядом с собой?

Нечай долго думал и вроде бы понял в чем дело. Его всегда интересовало, что происходит не только в городе, но и на верхушке криминального мира. Давно ходили разговоры о трениях между Свояком и Тенгизом, лидером кавказских группировок. Город был давно поделен, появление в нем банды Макара могло нарушить хрупкий баланс. Ну что ж это понятно, но что же теперь делать со старым другом?

Займется Макар грабежом и этим, несомненно, отпугнет часть коммерсантов от города. Можно было бы сдать его ментам, но остается гнев Свояка. Вдруг он поймет, что за этим стоит Нечай? А оставить Макара погулять на воле, так это в первую очередь дурной пример для своих парней. Они и так поглядывают по сторонам, наровят урвать покрупней. А если любитель макарон сорвет банк, то как удержать их от подобных трюков? Но даже не это волновало Нечая. Прежде всего ему не хотелось делиться властью.

Размышления Нечая прервал грохот бьющейся посуды. Обернувшись, он увидел перепуганного молоденького официанта, пытающегося собрать осколки на поднос, и стоящего над ним управляющего «Версалем».

— Растяпа! Кто тебе только руки к заднице приделал… — начал было отчитывать парнишку управляющий, но, поймав недовольный взгляд хозяина и не поняв, к кому он относится, невольно понизил голос и продолжил разнос шепотом… — …вычту в тройном размере… — донеслось до Нечая.

Далее он не слушал. Как раз в эту секунду в голове Нечая возникло простое решение проблемы.

— Ну что ж, бить посуду так всю, — пробормотал Геннадий.