Майя. Загадка исчезнувшей цивилизации

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ЧИЧЕН-ИЦА — ОБИТЕЛЬ БОГОВ ВОЙНЫ

Что же все-таки произошло с древнейшим центром культуры майя? Продолжал ли он угасать среди других гибнущих городов? Или же наследники блестящей цивилизации стали жертвами упадка и погрузились в интеллектуальную спячку, что со временем низвело их до состояния, близкого к дикости? Так оно и случилось в Гватемале, Гондурасе и в густых лесах внутренней части Чиапаса. Однако на севере полуострова Юкатан картина оказалась несколько иной. Своеобразие развалин, найденных там, позволяет предполагать, что остатки цивилизации майя сохранялись на Юкатане еще какое-то время в сумерках своего былого величия. Повсюду на территории современных мексиканских штатов Кампече, Кинтана Роо и Юкатан разбросаны живописные руины. Они упоминаются в хрониках конкистадоров. Под сенью этих руин солдаты Франсиско до Монтехо сражались с ордами индейцев. То, что разрушенные города принадлежали майя, ни у кого не вызывало сомнения. Однако ученые не знали, к какому именно периоду центральноамериканской истории их можно отнести. До недавнего времени археологи считали, что расцвет городов Юкатана начинается сразу же после упадка Древнего царства майя. Предполагалось, что эти центры были заселены еще в V в. н. э. переселенцами с юга, которые продвигались в северном направлении двумя различными путями. На восточном побережье полуострова имело место «малое переселение». В нем принимали участие бывшие жители Петена, которым удалось проникнуть в северо-восточную часть Юкатана. «Великое переселение» охватило племена долины реки Усумасинты и южных горных районов. Эти племена пересекли весь полуостров вдоль его западного побережья и достигли области Пуук (равнинная местность с низкими холмами, поросшими кустарником). Они основали там множество небольших селений. После окончательной гибели Древнего царства его уцелевшие обитатели (вынужденные странствия привели их в конце концов на север Юкатана) передали этим отдаленным провинциям высокие достижения своей блестящей культуры. По мнению ученых, именно здесь, на Юкатане, произошло между X и XIII столетиями возрождение цивилизации майя. Этот «ренессанс» достиг своего апогея с расцветом пышных ритуальных центров, построенных по образцу грандиозных городов, покинутых в свое время на юге. Они родились почти одновременно. И крупнейшими среди них были Ушмаль, Кабах, Сайиль, Лабна, Исамаль и Чичен-Ица. Их, как и все остальные города Юкатана, создали искусные руки пришельцев с юга. При новом режиме жизнь вернулась постепенно в старое русло. Жречество вновь установило свое духовное влияние. Знать захватила в свои руки светскую власть. А народ опять принялся за работу по возведению зданий и за расчистку земли под посевы. Так возникло Новое царство майя, просуществовавшее почти до испанского завоевания.

Долгое время эта гипотеза казалась весьма правдоподобной. Север Юкатана был тогда почти не исследован археологически. Керамическая стратиграфия, которую часто используют для определения культурных связей, не была еще достаточно разработана. Обнаруженные здесь монументы с календарными датами не давали полной картины хронологической последовательности событий. Однако различия между городами севера и городами Древнего царства выступали вполне отчетливо. Поэтому большинство ученых решило, что города Юкатана основаны после того, как цивилизация майя полностью отошла от своих древних традиций. Казалось, что эту гипотезу подтверждает и еще один факт. В индейских хрониках, созданных уже после Конкисты, постоянно упоминаются названия различных городов Юкатана. В каждой из них эти названия связаны с важными историческими событиями. Например, в книгах Чилам Балам часто встречаются ссылки на Чичен-Ицу, Ушмаль и еще один крупный центр — Майяпан. Документы, составленные туземными летописцами или испанскими хронистами, освещают роль этих городов накануне испанского завоевания. Хотя к моменту прихода испанцев эти города были уже покинуты, память о событиях, происходивших в них, все еще сохранялась в преданиях местных индейских племен. Что касается более древних городов классического периода, которые к тому времени лежали уже в руинах, то они вообще не упоминаются в исторических документах. На первый взгляд, предположение о том, что Чичен-Ица, Ушмаль и другие города северного Юкатана символизируют возрождение культуры майя, казалось вполне оправданным. Эта новая культура была создана искусными руками переселенцев из Древнего царства, что подтверждалось как будто и археологическими, и письменными источниками. В силу этого данная гипотеза получила широкое признание, а термин «Новое царство» прочно утвердился в научной литературе как синоним эпохи возрождения майя, начавшейся после переселения из южных районов.

Но предшествующий опыт неоднократно показывал уязвимость голого теоретизирования при реконструкции древних культур. И памятники Древнего царства не представляют собой исключения из этого, правила. Исследования последних лет заставили почти полностью пересмотреть историю Юкатана. По мере углубления наших знаний о календарных надписях из северной области выяснилось, что многие их даты относятся к V—X вв. н. э. На притолоке из города Ошкинток (запад полуострова) обнаружена иероглифическая надпись с датой — 475 г. н. э. В Коба — большом разрушенном городе в Кинтана-Роо — найдено пять стел с датами от 623 по 652 г. н. э. В одном из храмов Чичен-Ицы есть надпись, соответствующая 879 г. н. э. Примечательно, что эти календарные даты относятся ко второй половине классического периода. Следовательно, города Юкатана, значительно удаленные от предполагаемых центров классической культуры, основаны задолго до гибели Древнего царства и переселения его обитателей на север. Можно ли считать, что эти северные центры были во время расцвета Древнего царства лишь далекими провинциями? Или и те, и другие развивались одновременно? Столь противоречивые сведения заставили ученых подвергнуть старую гипотезу тщательному критическому разбору.

В археологии особенно важную роль играет керамика. Часто отдельные культуры и хронологическая последовательность внутри этих культур характеризуются особыми типами керамики. С помощью орнамента, состава глины и техники изготовления обломки древней глиняной посуды удается иногда привязать к определенным местностям и периодам. Последующие раскопки па севере Юкатана позволили обнаружить один любопытный факт — найденная керамика имела поразительное сходство с глиняной посудой классической культуры майя, с керамикой этапов «Цаколь» и «Тепеу». Для первого из этих этапов, более раннего, характерны сосуды цилиндрической формы на трех ножках, украшенные главным образом геометрическим орнаментом или простыми фигурами, нарисованными красками различных цветов.

Второй этап — «Тепеу» — время наивысшего расцвета керамического искусства майя. Сосуды — цилиндры, овальные кувшины и тонкие чаши — украшены изысканными полихромными росписями, включая изображения человеческих фигур и иероглифических знаков. Археологи извлекли из глубины культурного слоя и из-под полов зданий различных городов северного Юкатана множество великолепных образцов керамики, которые тесно связаны с характерными керамическими стилями классического периода. Изучение архитектуры северной части полуострова в известной мере подтверждает периодизацию, основанную на изучении керамики. Первоначально значительные различия архитектурных стилей этой области и района Петена — Усумасинты были использованы как дополнительное доказательство того, что города Древнего царства гораздо старше юкатанских по возрасту и по праву занимают выдающееся место в культуре классического периода.

Северные города не в пример более ранним памятникам имеют довольно хаотичную планировку. Ступенчатые пирамиды встречаются здесь гораздо реже, а сравнительно простое внешнее оформление зданий заменяется пышным орнаментированием фасадов, которые покрываются невероятно сложными геометрическими фигурами из резных каменных плиток.

Этот своеобразный вид орнамента особенно распространен в области Пуук, в северо-западной части Юкатана. Наиболее выдающийся археологический памятник области Ушмаль — яркий пример такой вычурной архитектурной орнаментики. Создатели этого пышного стиля, напоминающего рококо, добились изумительного изящества пропорций. Основное здание Ушмаля, так называемый Дворец Губернаторов, представляет собой удлиненный храм, возвышающийся на плоской вершине «акрополя» со ступенчатыми склонами. Стефенс нисколько не преувеличивал, говоря: «В его планировке нет ни грана примитивизма. Напротив, весь ансамбль отличается гармоничностью и величием архитектуры. Если бы в наши дни он стоял на вершине своей грандиозной искусственной террасы в Гайд-парке или в саду Тюильри, то он был бы воплощением нового своеобразного искусства, достойного занять место в одном ряду с памятниками египетского, греческого и римского искусства». По мере углубления наших знаний об архитектуре Юкатана появлялось все больше данных, говорящих о том, что северные города не уступают по возрасту памятникам Петена и долины Усумасинты. Было замечено, например, что многие города, расположенные непосредственно к северу от Петена, очень рано создали свои особые архитектурные стили. В областях Рио Бек и Ченес, находившихся примерно в центре Юкатана, в течение 500—900 гг. н. э. возникают новые архитектурные школы. Характерная черта стилей, процветавших в областях Рио Бек и Ченес, состоит в том, что здания здесь украшались массивными масками из штука, декоративными башенками, включенными в фасад, а дверные проемы имели вид разинутой змеиной пасти. Этих черт не встретишь в Тикале, Копане или Паленке, т. е. в самом сердце Древнего царства майя. Но города Рио Бек и Ченес существовали, несомненно, в ту же эпоху, что и названные центры. Почему же тогда нельзя допустить, что памятники северного Юкатана — это еще один особый стиль архитектуры, существовавший параллельно с классическими стилями в других местах?

Все данные — календарные надписи, керамические периодизации и тщательный анализ архитектурных стилей — заставили отказаться от прежней теории о так называемом Новом царстве.

Старое мнение, что крупные центры на севере полуострова были в 400—900 гг. н. э. лишь второстепенными провинциями, оказалось ошибочным. Такие города, как Ушмаль, Лабна, Коба и Чичен-Ица, переживали свой расцвет примерно в то же время, что и Копан, Тикаль, Яшчилан и Паленке. Их искусство, архитектура и другие виды культуры основывались на общих принципах, но развивались в разных направлениях. Таким образом, эти величественные юкатанские города нельзя считать жемчужинами «ренессанса», созданными руками колонистов из Древнего царства. В действительности дело обстояло иначе. Когда над южными областями разразилась катастрофа, когда их пышные ритуальные центры были поглощены джунглями, северные города тоже пришли в упадок и были отданы во власть колючих кустарников и травы. В городе Цибанче, на восточном побережье полуострова, найдено нефритовое ожерелье, на котором выгравирована самая поздняя для этого района календарная надпись — 909 г. н. э. Она приближается к самым поздним датам классического периода майя.

Конечно, переселенцы с юга вполне могли добраться до северного Юкатана, когда их города стали приходить в упадок. Но несчастья преследовали их и здесь — катастрофа распространялась постепенно и на другие области!

До этого момента, т. е. до тех пор, пока все города-государства не пришли в упадок, культура майя развивалась по своим внутренним законам. Ее яркий расцвет и последующий закат были вызваны внутренними причинами, а не влияниями извне. Однако сейчас, в пору духовного смятения и неразберихи, положение изменилось. На фоне общего культурного застоя, социальных волнений и глубокого разочарования, которые пришли на смену былому спокойствию, появилась новая грозная сила. Она направила политическую и духовную жизнь майя совершенно в иное русло. Она обрушилась на них внезапно. Но именно в ней некогда могущественная цивилизация майя нашла свое временное возрождение. Это была зрелая, могучая сила таинственного происхождения. Откуда она? Может быть, эти чуждые влияния родились за пределами империи майя, большая часть которой превратилась к тому времени в безлюдную пустыню? Может быть, их принесли с собой выходцы из отдаленных мест? Или же эти новые веяния возникли на основе древних традиций, претерпевших резкие изменения благодаря разочарованию народа? Посмотрим, что говорят об этом археологи.

Долгое время Чичен-Ица — огромный, лежащий в руинах город, в 70 милях к востоку от Мериды, на Юкатане,— был загадкой для археологов. О нем знали еще со времен Конкисты, но ученые не пытались исследовать его массивные постройки вплоть до 1924 г., когда Институт Карнеги начал там осуществлять свою программу раскопок и реконструкций. Руины Чичен-Ицы представляют собой любопытный парадокс — больше половины зданий города коренным образом отличается от зданий майя. Планировка и скульптурные украшения этих «лжемайяских» построек отражают влияние чуждых для майя элементов культуры. Причем эти чуждые влияния оставили в городе отчетливые следы своего присутствия. На колоннах и стенах одного из храмов были высечены десятки необычных мотивов — фигуры воинов в доспехах из стеганной хлопчатобумажной ткани, с копьями и щитами. Все в одежде и характере этих фигур не соответствует традиционным изображениям воинов майя. Кроме этих скульптур, в Чичен-Ице найдено несколько новых типов построек. Одна из них представляет собой совершенно круглое здание, известное под названием Караколь (улитка). Ученые предполагают, что в этом здании находилась астрономическая обсерватория. Другие постройки города имели длинные ряды колонн. А большой открытый участок, окруженный колоннами, служил, по-видимому, рынком. Столь же необычны массивные колонны по бокам дверных проемов и лестниц, украшенные скульптурами змей, а также длинные ряды настенных рельефов с изображениями грифов, держащих в когтях человеческие сердца, и ягуаров, приготовившихся к прыжку. Близ главной площади города находилось несколько каменных «монолитов» — мужских фигур, лежащих на спине, с поднятыми вверх коленями и головой, так называемых Чакмоолов — божеств, связанных с культом воды. На животе у них высечены чашевидные углубления для крови жертв. Там, где была когда-то широкая городская площадь, заметны остатки каменной Т-образной платформы, украшенной длинными рядами каменных человеческих черепов. До сих пор подобные постройки па территории майя не встречались ни разу. Но севернее, на центральномексиканском плоскогорье, такие платформы имеются сразу в нескольких древних городах. Берналь Диас сообщает в своем повествовании о Конкисте, что он видел почти такую же постройку в столице ацтеков — городе Теночтитлане. Она называлась «цомпантли» и имела на внешней стене углубления, в которых выставлялись для всеобщего обозрения черепа принесенных в жертву людей. Но, как известно, «цомпантли» — чисто мексиканский обряд. Поэтому появление его на северном Юкатане ученые встретили с особым интересом.

И действительно, все эти несвойственные искусству майя черты присущи аналогичным находкам, сделанным археологами среди древних руин долины Мехико и соседних с ней областей. Наличию их в Чичен-Ице можно дать лишь одно объяснение: они — неизгладимый след иностранного вторжения. Наиболее воинственные и кровожадные племена Мексики сломили сопротивление жителей города и насадили там ростки совершенно иной культуры. На одной из фресок Храма Ягуаров изображена сцена битвы между майя — защитниками города — и ордами воинов, одежда и оружие которые напоминают изображения на застывших каменных фигурах, найденных в зданиях Чичен-Ицы.

Здесь впервые за всю историю искусства майя они показаны побежденными.

Сейчас загадка Чичен-Ицы начинает постепенно проясняться. Различные туземные хроники, написанные уже после прихода испанцев, сообщают о той большой роли, которую сыграло в течение последних столетий истории майя таинственное племя ицев. Из книг Чилам Балам нам известны подробные описания этих чужеземцев и той великолепной столицы, которую они основали в Чичен-Ице после своего прибытия из Мексики на Юкатан. История епископа Ланды также содержит яркое описание появления ицев, основанное на сообщениях индейцев. Кроме того, в этих исторических документах говорится о том, что ицы первоначально пришли из далекого Толлана и что создателями этого города были тольтеки.

Хроники рассказывают, как ицы в поисках новых земель отправились из Мексики в Веракрус. Там они разделились на две группы: одна двинулась в горную Гватемалу, а другая, более крупная,— вдоль восточного побережья Мексики и в конце концов попала на Юкатан.

Так как ицы прибыли туда в тот момент, когда майя переживали смутную пору раздоров и усобиц, они не встретили серьезного отпора. Запутавшись в своих внутренних проблемах, майя, бессильные оказать длительное сопротивление ицам, были вынуждены фактически принять новые законы и религию. К началу XI столетия пришельцы захватили уже всю страну.

Но что это за легендарный город Толлан и его загадочные жители — тольтеки? Существуют ли вообще археологические данные, которые способны доказать, что указанные предания основаны на исторических фактах?

Мифы о древнем Толлане известны не только на Юкатане. Ученые долго ломали голову над различными их вариантами, которые оставили историки XVI в. Но установить достоверность последних так и не удалось. Францисканский монах Бернардино де Саагун, вероятно, первый хронист, который упомянул о Толлане в своей монументальной работе «Общая история вещей в Новой Испании». После завоевания Мексики Саагун в течение 60 лет собирал сведения о языке, обычаях и мифологии ацтеков. Он написал свою рукопись на двух языках — на испанском и на местном диалекте языка нагуа. С той же одержимостью, с какой епископ Ланда занимался исследованием индейцев Юкатана, Саагун изучал ацтеков. Он расспрашивал их о каждой детали ацтекской истории и верований. Его информаторы упорно настаивали на том, что все основные достижения их культуры — искусство и архитектура, календарь и религия — передал им один народ, который жил в долине Мехико за много веков до того, как ацтеки установили там в начале XVI в. свое господство.

Согласно данным Саагуна, эти древние племена и есть в действительности таинственные тольтеки. А чудесный город Толлан — их столица. Саагун сообщает в своем многотомном труде, что «тольтеки — необычайно искусные мастера. Любая работа была им по плечу. Они обрабатывали зеленый камень (нефрит), умели отливать изделия из золота и делали прекрасные вещи из перьев. Эти люди — великие мастера...»

«Тольтеки были очень богаты. Они не знали бедности. В их домах ни в чем не было недостатка. Они не использовали в пищу мелкие початки кукурузы, а сжигали их для отопления своих паровых бань».

Переводчик испанского вице-короля, ацтекский дворянин, некий Фернандо де Альба Иштлилшочитл, живший в XVI в., также потратил много сил на составление подробной летописи истории своего народа. Его версия полностью подтверждается теми фактами, которые приводит Саагун,— великая цивилизация, лежащая в основе других высоких культур долины Мехико, была унаследована от тольтеков[75]. Иштлилшочитл изобразил их искусными художниками, врачами, строителями и знатоками календаря. Они необычайно религиозны и любят пышные зрелища, писал он. Правители тольтеков строги, но справедливы. А их великий вождь Кецалькоатль — могущественный «пернатый змей», живое божество, обитавшее среди строителей Толлана. Однако внутренние пороки общества тольтеков постепенно подорвали их былую силу. Засуха, мор и голод вызвали гражданскую войну. И это побудило враждебные племена напасть на ослабленных тольтеков. В конце концов тольтеки были вынуждены покинуть Толлан и отправились в поисках новых земель на юг. Так, согласно легенде, они попали на Юкатан. Проверяя достоверность этих сообщений, археологи установили несколько очевидных фактов: все без исключения документы, написанные после Конкисты, безоговорочно сходятся на том, что ацтекская цивилизация берет свое начало, по крайней мере частично, от культуры древних тольтеков и что главным центром тольтеков был город Толлан.

По всей долине Мехико и в прилегающих к ней районах встречаются руины, которые гораздо старше по возрасту, чем памятники ацтеков. Среди них особенно выделяется религиозный центр Сан Хуан Теотихуакан, расположенный в 30 милях к северу от города Мехико. Гигантские пирамиды Солнца и Луны, пышный храм, посвященный таинственному Кецалькоатлю и десятки небольших зданий вдоль широких улиц, предназначенных для торжественных процессий, делают этот город крупнейшим культурным центром древности.

Когда в 1325 г. ацтеки основали на месте современного города Мехико свою столицу, Теотихуакан уже лежал в развалинах. Но следы прежнего величия тольтеков были еще заметны повсюду. По-видимому, ацтеки появились на исторической сцене в тот момент, когда еще имелась возможность кое-что использовать из сокровищницы древней культуры. Часть духовного наследия тольтеков сохранили их потомки вплоть до прихода воинственных ацтекских племен. Этот факт многократно подтвержден археологическими находками. Из-за отсутствия более точного термина эта древняя доацтекская культура получила название «тольтекской», и практически именно к ней были отнесены все археологические памятники долины Мехико и вокруг нее.

Раскопки последних лет полностью опровергли основные аргументы этой широко распространенной прежде теории. Ученые доказали, что древнюю культуру долины Мехико создавали не только тольтеки. В этом процессе принимали участие и другие племена. Даже Теотихуакан переживал, по-видимому, наиболее яркие годы своей истории задолго до того, как тольтеки стали могущественным народом.

И тем не менее поразительное сходство тольтекских памятников долины Мехико и Чичен-Ицы — бесспорно.

Оставалось решить, где же искать легендарный Толлан — место, откуда тольтеки принесли свою цивилизацию в долину Мехико, если, конечно, этот давно исчезнувший город когда-либо существовал вообще? Многие известные археологи отрицательно относились к серьезному изучению подобных «фантазий». Они отказались даже от самого слова «тольтекский», заявив, что без конкретных доказательств существования этой культуры употребление данного термина исторически неверно. Однако другие исследователи признали большое значение легенд при воссоздании исторических событий.

Примерно в 54 милях к северо-западу от города Мехико, в штате Идальго, приютился в выжженной солнцем долине небольшой городок Тула. На известняковом мысу, возвышающемся над пыльной долиной, видны лишь несколько десятков холмов щебня — это все, что осталось от некогда цветущего города. Фернандо де Альба Иштлилшочитл утверждает, что именно здесь, на месте современной Тулы, и находился легендарный Толлан. В 1880 г. известный французский археолог и путешественник Дезире Шарнэ с удивлением заметил, что некоторые памятники, исследованные им в Туле, имеют двойников в Чичен-Ице. Но эти руины долгое время ускользали от внимания археологов. Подобно многим другим археологическим памятникам долины Мехико, Тула считалась второстепенным объектом по сравнению с грандиозным Теотихуаканом.

В 1940 г. группа мексиканских археологов приступила к систематическому исследованию древней Тулы. Заступы рабочих разбили твердую корку окаменевшей земли, которая скрывала лежащие внизу руины. Под толщей каменных обломков, которые накапливались в течение многих столетий, таилось еще одно поразительное открытие (наблюдения Шарнэ оказались абсолютно верными). В ходе раскопок постепенно вырисовывалась общая панорама тех черт культуры, которые столь отчетливо повторялись в Чичен-Ице. Если раньше связи между этим крупнейшим центром древних майя и памятниками Центральной Мексики лишь смутно угадывались по едва уловимым признакам, теперь, после находок в Туле, они стали неоспоримы.

Здесь были обнаружены фигуры воинов, которые украшали и Чичен-Ицу, тех самых воинов, которые заставили майя испытать всю горечь поражения. А на стенах пирамид из Тулы — фрески, совпадающие до мельчайших деталей с юкатанскими росписями. Они изображали ягуаров и стервятников, пожирающих человеческие сердца. Были там и длинные ряды квадратных колонн с надписями — точные копии колонн Чичен-Ицы. У основания одной из пирамид Тулы находилась статуя полулежащего на спине Чакмоола, похожая, как две капли воды, на скульптуры, найденные близ «цомпантли», на главной площади Чичен-Ицы. Были там и любопытные изваяния карликов с воздетыми вверх руками, или «статуи атлантов», как их ошибочно назвал Огюст Ле-Плонжон. Точно такие же скульптуры он нашел среди развалин Чичен-Ицы 80 лет назад.

Тула славилась в древности своими площадками для ритуальной игры в мяч; массивными кариатидами, изображавшими воинов в пышных костюмах; настенными рельефами с орнаментом в виде змей и великолепными алтарями, многие из которых украшены каменными человеческими черепами.

Повсюду встречались статуи глубоко почитаемого тольтеками бога-жреца Кецалькоатля. Он изображался обычно в виде змея, украшенного перьями. Сходство между Чичен-Ицой и Тулой было настолько разительным, что казалось, будто в них работали одни и те же художники и мастера. Оба города разделяло 800 миль труднопроходимой, а в глубокой древности и опасной территории. И тем не менее их культурное родство бесспорно. Оказалось, что сообщения письменных источников о времени гибели Тулы имеют под собой известные основания. Благодаря раскопкам удалось установить, что примерно в 1168 г. н. э. вражеские армии, воспользовавшись внутренней слабостью и раздорами, царившими тогда среди тольтеков, захватили и разрушили город.

Его изгнанные жители вынуждены были искать новые земли.

Однако племена тольтеков, соблазненные, вероятно, слухами о сокровищах далекой империи майя, начали переселяться на юг еще задолго до падения Тулы-Толлана. Приведенные выше археологические данные не оставляют никакого сомнения в том, что так называемые «ицы» и были в действительности тольтекскими эмигрантами из Тулы. Но они пришли на Юкатан не как нищие бродяги, гонимые ударами судьбы. Их некогда могучие армии были собраны вновь и воодушевлены заманчивыми картинами предстоящих завоеваний. За гордыми тольтекскими легионами двигались толпы колонистов, стремившихся восстановить на новом месте свое прежнее благополучие. В рядах тольтеков господствовала суровая дисциплина. И древние воинственные традиции вселяли в них уверенность в победе. Подобно большинству других народов Мексиканского плоскогорья, тольтеки не разделяли майяских идеалов умеренности и воздержания. Они считали себя просто воинами на службе у своих кровожадных богов.

Итак, тольтеки, которых майя называли ицами, двинулись на полуостров Юкатан. По-видимому, майя временно прекратили междоусобные войны и повернули свое (оружие против захватчиков. И вскоре грохот барабанов и пронзительные вопли раковин-труб были заглушены криками людей, столкнувшихся в яростной схватке. Майя потерпели поражение. Победоносные ицы с триумфом прошли по улицам древних майяских городов, невиданных по красоте, но совершенно безлюдных.

Лишь в нескольких из них оставались еще жители — в Ушмале, Кабахе и Чичен-Ице, носившей тогда другое название. Этот последний был более многолюдным, чем прочие. Его обитатели не ушли в деревни — в жалкие хижины из дерева и глины с тростниковыми крышами, бросив свои храмы на милость беспощадного времени. Под защитой жрецов, сохранивших былое могущество, храмы 'стояли по-прежнему во всем своем пышном великолепии. Огромный город раскинулся на широкой равнине, окруженной полями кукурузы и цепочкой естественных колодцев. Именно здесь и решили построить свою новую столицу тольтеки. Большая часть того, о чем сообщают книги Чилам Балам и рукопись епископа Ланды но поводу прихода ицев на Юкатан, подтверждается археологическими находками. Но некоторые важные детали этих событий все еще остаются неясными. Сколько времени длилось переселение тольтеков из Мексики? Имели ли ицы чисто тольтекское происхождение или же они смешались с другими народами, присоединившимися к ним во время их постепенного продвижения на юг? Но больше всего окутана тайной легенда о могущественном тольтекском вожде Кецалькоатле — божестве в человеческом облике.

Огромные заслуги Кецалькоатля описываются во многих часто противоречивых преданиях и легендах. Он был, по-видимому, правителем Толлана. Щедрость и ум этого вождя помогли ему впоследствии занять главенствующее положение в пантеоне тольтекских богов.

«„Кецалькоатль создал мир",— говорили тольтеки, и наградили его именем Повелителя ветра, поскольку, по их словам, Тонакатекотли (бог-творец, отец Кецалькоатля)... легонько дунул и создал своим дыханием Кецалькоатля.

В его честь они сооружали круглые храмы... Они полагали, что именно Кецалькоатль создал первого человека. Лишь он один имел подобно людям человеческое тело. Другие же боги были бестелесны».

В конце концов Кецалькоатля предали завистливые боги войны и изгнали из долины Мехико. Одни говорят, что он исчез в море близ современного города Веракрус. Другие утверждают, что он поднялся на небеса и превратился в утреннюю звезду. Еще в одном сообщении говорится, что тот, «кого тольтеки звали Кецалькоатлем... наставлял их словом и делом на путь добродетели, избавил их от пороков и грехов и дал им законы и истинную веру. А для того чтобы обуздать их похоть и низменные страсти, он заставил их поститься. Но, увидев, сколь ничтожные плоды дает его учение, Кецалькоатль ушел тем же путем, каким и пришел, т. е. на восток, исчезнув па побережье Коацакоалько. Расставаясь с ними, он сказал, что когда-нибудь вернется и тогда его учение будет всеми принято, и его сыновья станут правителями земель, из-за которых они и их потомки претерпят множество бед и гонений...» Культ Кецалькоатля распространился впоследствии далеко за пределы географических и хронологических рамок тольтекской культуры. Он и его эмблема — «пернатый змей» — стали известны по всей Мексике. Император ацтеков Монтесума отступил перед Кортесом, глубоко убежденный в том, что последний — воскресший из мертвых Кецалькоатль[76]. Настолько яркими оказались его образ и предсказания через тысячу лет после его ухода.

Индейские хроники сообщают, что именно Кецалькоатль возглавлял поход ицев на Юкатан.

У майя этот бог был известен под именем Кукулькана, и поклоняться ему они начали с таким же фанатизмом, как и мексиканцы. Епископ Ланда пишет:

«Среди индейцев бытует поверне, что вместе с ицами, захватившими Чичен-Ицу, пришел великий вождь по имени Кукулькан. Что это истина, доказывает главное здание города, которое называется Кукулькан. Говорят, что он пришел с запада, но расходятся относительно того, пришел ли он до или после ицев, или же вместе с ними. Говорят, что он был хорош собою, не имел ни жены, ни детей и что после его ухода его считали в Мексике одним из богов и назвали Кецалькоатлем. На Юкатане его также считали богом, потому что он был справедливым правителем и установил на полуострове после смерти вождей порядок для того, чтобы прекратить раздоры, вызванные в стране смертью этих вождей».

Но существовал ли в действительности Кецалькоатль — человек, заслуги которого были так возвеличены последующими поколениями, что его в конце концов обожествили?

Археологи допускают, что в Толлане мог жить правитель, обладавший чертами характера, приписываемыми Кецалькоатлю. Было высказано предположение, что он основал династию, представители которой носили его имя. По всем описаниям Кецалькоатль — бородатый мужчина со светлой кожей[77]. При этом говорится, что во время своего правления он много разъезжал по стране, внушая своим приверженцам терпимость и благочестие. Однако, согласно другим источникам, его слава основывалась на совершенно иных деяниях — он был известен своей воинственностью и завоеваниями. Любопытно, что информаторы епископа Ланды описывали того же Кукулькана как скромного и справедливого правителя, тогда как археологи подтверждают воинственность его последователей — ицев, принесших на Юкатан новый образ жизни. Вполне возможно, что эта иноземная колонизация осуществлялась постепенно. Но она имела далеко идущие последствия, вызвав гибель старых традиций. Искусство, архитектура и социальные институты претерпели серьезные изменения. Они приобрели формы, более соответствующие тольтекским идеалам. Благодаря насаждению тольтекских богов, характер которых во многом отличался от богов майя, религиозные обряды изменились особенно сильно. В своих замечаниях к книге Морли «Древние майя» Дордж Брэйнерд пишет, что культ благочестивого Кукулькана и пышность ритуальных построек Чичен-Ицы наводят на мысль о том, что майя охотно отдавали свой труд и свои таланты для упрочения новой религии. Возможно, что тольтеки завоевали Юкатан не только силой оружия, но и с помощью новой религии[78]. Как бы то ни было, к 1000 г. н. э. ицы-тольтеки прочно утвердились на Юкатане. Постепенно тольтекское влияние проникло во все области на полуострове. Тем не менее совершенно очевидно, что цивилизация майя не была уничтожена силой оружия и не «зачахла» после покорения ее ицами. Браки между победителями и побежденными, а также взаимный культурный обмен способствовали слиянию местной и пришлой традиций. Но зато великая классическая традиция исчезла навсегда. Майя никогда не достигнут прежних высот. Здесь оказались бессильными даже та энергия, которую передали им ицы, влияние свирепых мексиканских богов и великолепие огромных армий, которые стали на защиту их интересов. Не помогло и то усердие, с которым мастера майя работали над перестройкой Чичен-Ицы в соответствии со вкусами новых господ. Ничто не могло надолго отодвинуть ту катастрофу, которая ожидала майя.

Одним из наиболее выдающихся памятников тольтекской культуры в Чичен-Ице является так называемый Храм Воинов. Когда в 1925 г. экспедиция Института Карнеги приступила к раскопкам огромного холма, под которым он был скрыт, то лишь размеры холма и огромное количество обломков говорили о том, что на северной площади города, напротив величественного Храма Кукулькана, стояло когда-то великолепное здание. У подножья его едва заметных развалин находились остатки десятков квадратных колонн, которые образовывали в прошлом внушительную колоннаду вдоль фасада ступенчатого храма. Почти все колонны украшены полустершимися от времени рельефными изображениями воинов ицев.

Под умелым руководством начальника экспедиции Ерла Морриса[79] группа рабочих-индейцев приступила к раскопкам и реставрации разрушенного храма, чтобы восстановить его первоначальное великолепие. Когда работа значительно продвинулась, удалось найти более красноречивые следы деятельности ицев — разбитую статую Чакмоола, несколько фигур «атлантов» и обломки огромных колонн в виде пернатых змеев, которые стояли первоначально по обеим сторонам входа в храм. После нескольких сезонов раскопок из груды обломков стали постепенно проступать первоначальные изящество и красота Храма Воинов. Его по праву можно назвать шедевром древнеамериканской архитектуры. У него угловатые, строгие линии, а его эффектная конструкция носит явные следы влияния тольтеков. Большие участки его белых известняковых стен украшены панелями с рельефными изображениями масок, змей, стервятников и ягуаров. Пропорции этих рельефов выдержаны в строгом соответствии с другими декоративными элементами здания. В центральной части храма археологи обнаружили внутреннюю комнату с настенными росписями. Там же находилось четыре колонны с изображениями воинов. Но этот маленький «внутренний храм» скрывал еще более поразительную находку. Моррис исследовал в различных частях здания несколько алтарей в надежде найти ритуальные предметы, спрятанные там жрецами. Но все его поиски оказались напрасными. Наконец, он решил осмотреть ту часть «внутреннего храма», где стоял когда-то еще один алтарь. Предварительное обстукивание помогло обнаружить, что под полом храма пустота. Моррис быстро прорубил прямо над ней небольшое отверстие. «Я засунул пальцы в дыру,— пишет он,— и поднял каменную крышку. На дне цилиндрического тайника, который она закрывала, блеснул полированный нефрит». В тот же день Моррис возвратился к месту своей находки в сопровождении Сильвануса Морли и других сотрудников Института Карнеги.

«В центре круглой выемки,— вспоминает он,— лежал нефритовый шарик, покрывшийся тонким слоем известковой пыли, накопившейся в тайнике за много столетий. Кроме шарика, там находилась нефритовая пластинка неправильной формы. Ее внешнюю поверхность украшало резное изображение человеческого лица. По краям пластинки лежало по маленькому нефритовому шарику и множество разбросанных в беспорядке бус, сделанных из раковин. Таково было, на первый взгляд, содержание тайника. С помощью кисти из верблюжьей шерсти, насаженной на длинную рукоять, я начал осторожно сметать известковую пыль к краю ямки. После четвертого или пятого взмаха кистью показалась полоска такой голубизны, какой я никогда, наверно, не увижу. Изумленный, я замер на мгновение с кистью в руке. Это оказалось весьма кстати, потому что тяжелая рука доктора Морли хлопнула меня по плечу, и в то же мгновение он воскликнул: „Старина, это мозаика из бирюзы. Посмотри скорей, каковы ее размеры!"».

В каменной чаше лежала великолепная пластинка около девяти дюймов в диаметре. Она состояла почти из трех тысяч отдельных кусочков отполированной бирюзы. «Мы неожиданно наткнулись на редчайшую архелогическую находку,— заключает Моррис,— потому что эта пластинка — самый изумительный по красоте образец аборигенного искусства Америки, который находили когда-либо при раскопках».