Меч

Книга

«Картину гибели Вашко пришлось восстанавливать по крупицам. По уму, стоило прошерстить место боя плотной сетью, выискивая любые следы, могущие указать на истинный рисунок произошедшего. Но вести следствие на границе чужой территории достаточно сложно. Хоть и подробностей сохранилось множество — боестолкновение такого масштаба надолго меняет окрестности. Свежие могилы, воронки…

Поисковую группу сумели послать через два месяца, по возвращению из Царьграда. В общих чертах силуэт набросали, но не более. Мы всё же не эксперты-криминалисты.

Еще могли что-то дельное рассказать люди. Но вот с ними было сложнее. Из отряда никто не выжил. Гражданское население в тех краях сроду не водилось, а если и водилось, то, почуяв приближение полянского войска, загодя благоразумно растворилось в окружающих лесах.

Оставались победители. Но после победы они нырнули в тину и не поднимали головы. Только одного и обнаружили, когда Лешко брали. Да и то почти случайно. Служаночка молоденькая в замке фразу бросила, пытаясь жизнь свою спасти. Ей и так ничего не угрожало: мы звери, но не до такой же степени. Но она об этом не догадывалась и информацию выдала. Ну и сгоняли до трактира в лесной глуши, тщательно обойдя летящую нам навстречу полутысячу отборной немецкой конницы. А больше никого, участвовавшего в схватке, найти не удалось. Даже потом, когда взялись основательно. Может, свидетели не верили в обещанные амнистию с вознаграждением. А может, и в самом деле, не пережили следующие три года. Непростые времена были у западно-славянских земель. Да и всю Европу лихорадило.

Правда, трактирщик немало стоил. Мыслил старый матерый вояка трезво, запираться не собирался. Единственное, что его волновало — сохранность жизни и здоровья сына, прихваченного вместе с ним. Собственно, и в поход-то наш свидетель отправился, подменив отпрыска. С таким рычагом давления никаких пыток не надо. Да и не хотелось пытать деда. Вызывал уважение. Даже у Серого, поначалу настроенного на «полную и окончательную». Чуял воевода родственную душу. Вот так вот: и пшек, и у немцев служил, а… Солдат — он и в Африке солдат. Только черный. Но после боя или марша под слоем грязи и засохшей крови цвет кожи не разглядишь.

От старика подробностей узнали даже больше, чем от князя Лешека. Этого тоже не пришлось ни пытать, ни подвергать любимым психологическим фокусам Изяслава и Вукомила сотоварищи — «Ты убил Ваньку?!» и тому подобное. «Бабушка» к князю западных полян приехала до нас. Вашко привез. Вернее, его последний бой…

Вукомил и Игорь, видевшие предводителя «пшеков» раньше, опознали пленного с трудом. Немудрено — трясущийся от последствий контузии седой старик, ежеминутно норовящий бухнуться на колени, дабы вознести молитву Христу, ничем не напоминал уверенного в себе сорокалетнего мужика. Лешек свято верил, что угодил в лапы к чертям. И что черти сами все знают, а подробностей допытываются, лишь бы поиздеваться над честным христианином. Хочу заметить, что излить душу и поделиться пережитым ужасом ему явно требовалось. Так что говорил князь много и охотно. Притом был готов поддерживать разговор на любую интересующую собеседников тему. То ли боялся скатиться в сумасшествие окончательно, то ли банально не мог находиться в тишине. Второе вероятнее. Охрана докладывала, что князь даже в «одиночке» продолжал бормотать. В общем, большую часть информации, находившейся в голове у князя, мы знали. Добавив ее к материалам из других источников, на выходе получили крайне неприятную ситуацию…

Сосредоточившись на войне с каганатом и Византией, мы недооценили Европу. Было бы неправдой сказать, что не принимали в расчет, но думали, что лет десять относительного спокойствия и тишины есть точно. Предпосылки к такому мнению имелись. На Оловянных островах саксы, англы и бритты мерялись длиной половых признаков, выясняя, кто в доме хозяин, и с переменным успехом отражали налеты данов. Наличных же сил данов хватало только на набеговые операции, и даже в союзе с прочими скандинавами они не представляли серьезной угрозы. Франкские герцогства соревновались в неповиновении королю. Испания под арабами. Оттон Первый, будущий император Священной Римской империи, гонял собственных родственников и думать «наружу» начнет не скоро. Вот пройдет десять лет, и Оттон станет опасен. А через двадцать — очень опасен. Но минимум через этот срок. Который никто давать не собирался.

И кто остается в сухом остатке вероятных противников? Братья-славяне? Ободриты с венедами? Бросьте, не до того им. И опять же, братья по крови и по духу… Против них даже разведка работала спустя рукава, народ настолько усиленно курсирует туда-сюда, что и так всё известно…

Если точнее, то недооценили мы не всю Европу. А Оттона и одну небольшую страну, нынешнее существование которой историческая наука категорически отвергала, соглашаясь лишь на союз племен. Княжество Западных полян, породившее через пару веков Польшу. Заслуженное в нашей истории звание «гиены Европы» можно было присваивать прямо сейчас. И даже сто лет назад. А что населяли ее не поляки, а западные поляне, ситуации не меняло. Желудь от дуба недалеко падает.

Начнем с того, что снова сели в лужу историки, уверенно утверждавшие о крещении полян в 966 году, при Мешко, внуке нашего невольного гостя. Болт на пятьдесят восемь с левой резьбой! Христианином был не только Льстимир (в крещении Алексей), но и его дед — легендарный Пяст. Не зря же легенда связывала его с Иоанном и Павлом! Легенда тоже оказалась насквозь лживой, хотя в этом случае нечто подобное и ожидалось. Ни бортником, ни земледельцем Пяст не был. Мелкий «можновладец», глава захудалого рода. Власть захватил с помощью немецких «штыков», полученных от отца Генриха Птицелова в обмен на принятие христианства самим князем и населением. Как нынешним, так и тем, что прирастет по завершению. Крестили «огнем и мечом», но поскольку крещение происходило параллельно драке со старым князем, то прошло сравнительно незаметно. Больше трупов, меньше… Кто там считал, когда города и села вырезались полностью?

Миф о происхождении прародителя из низших слоев придумали и запустили в оборот уже при Лешеке. Князь расчитывал в дальнейшем избавиться от германской зависимости и культивировал «славянскость». Соответственно, принимал все меры, чтобы в головах полян напрочь исчезли воспоминания о германской крови в подвластном народе. Женщин ведь наемники Пяста рассматривали сугубо утилитарно…

Второй ляп нашей исторической науки заключался в том, что характер польского дворянства сложился в период «монархической демократии». Чушь собачья! И сам Пяст, и его потомки являли собой практически классический образец шляхтичей более поздних времен. Признать идеальными мешала личная храбрость, не затронутая еще вырождением и «либерум вето». Но по большинству прочих признаков совпадение имело место быть. Та же спесь, нахальство, жуткий эгоцентризм. И как обойтись без «от можа до можа»?! Все земли к востоку, югу и западу от Гнезно поляне считали своей собственностью, временно занятой «клятыми москалями, германцами и прочими гадами». Не сумели обойтись без любовно выпестованной и холимой потомками ненависти к восточным соседям… Насчет «москалей», прошу прощения — не называли. Исключительно по причине отсутствия в лексиконе даннного слова. Но было много других. Нас не любили особенно. И вовсе не потому, что восточные славяне являлись «погаными». С насквозь языческими мазовшанами же умудрялись вполне неплохо ладить. Тут скорее присутствовало что-то другое… В общем, поляки поляками, не хочу копаться в их отклонениях.

За семьдесят лет поляне под руководством трех поколений династии мало-помалу подмяли под себя окрестные племена — поморян, куявов, вислян… Вот с дальнейшим продвижением на восток получилось хуже.

Впервые поляки пытались влезть к волынянам в 914 году. Древляне, союзники Волыни, как раз замутили очередную бучу. Игорь, молодой и горячий, помчался твердой рукой приводить к уставному порядку. Тогдашний правитель Земовит, углядев оголенный фронт, решил воспользоваться моментом. Заруба была масштабной и кровавой. По итогам Зёме накостыляли полную дупу поджопников. Получил и от волынян, и от древлян, и от Игоря. Чего у предков не отнять, так умения задвигать в дальний угол местечковые свары при появлении малейшей внешней угрозы. И куда это потом ушло в нашей истории?

Из победоносного похода Игорь вернулся с молодой женой, названным сыном-заложником, кучей полянского золота германской чеканки и заверениями в вечной дружбе от всех заинтересованных сторон. С того разгрома «пшеки» (словечко уже было в ходу) на Русь не совались. Пахали землю и гонялись по чащобам за пруссами и ятвягами. Их возня настолько не воспринималась всерьез, что даже до тошноты занудный и дотошный Вукомил посматривал на западных соседушек сквозь пальцы…

Пять лет назад король Оттон вспомнил про крестников отца. Поляне же германцев и не забывали. Так что под крыло пошли без малейшего сопротивления. Но немец не стал присоединять полянские земли к империи, а оставил в роли буфера на восточной границе. Что, впрочем, совершенно не противоречило роли Польши в нашем мире… Да, потомок, не люблю я поляков. Так не люблю, что даже кушать не могу, пока пшека на кол не водружу. «Поляка на палю!» или там «Ляха на гылляку!», когда разнообразия ради повесить захочется. Шутка.

Освободительный поход на Царьград показался императору удачным поводом для проверки русских окраин на прочность. Да и Ватикан забеспокоился, предчувствуя омывание копыт печенежских и мадьярских коней в теплых волнах Адриатики. Сам германец на тот момент был несколько занят подавлением очередных мятежей в своей лоскутной империи, но есть же Лешек! Трудно не справиться, когда на Руси практически не осталось войск. Игорь и остальные в Вифинии. Ополчение не считается. Оно всегда служило лишь смазкой для мечей. Да и собрать еще надо.

Задача Льстимиру предлагалась несложная: пройти ускоренным маршем, сжечь Волынь, Искоростень, Киев. И пусть войска русов вернутся к пепелищам и трупам родных. И усиленно размышляют над своим поведением. А если решатся на ответный рейд, то князь должен засесть в глухую оборону и ждать прихода императорских войск. Пришел бы Оттон или нет, вопрос номер два. Западные властители всегда отличались «честностью» с вассалами.

Если судить трезво, пользуясь не эмоциями, а сухими цифрами — могло получиться. Если бы не два «но!».

Первое. Вукомил, хоть и сквозь пальцы, но присматривал за Лешеком.

И второе. Вашко решил сыграть ва-банк, перехватив Войско Польское чуть западнее Волыни.

Почему Вашко выбрал именно этот, самоубийственный вариант, понять несложно. Подготовить к обороне Киев сил достаточно. Но удержать город средствами десятого века, когда на стены могло выйти всего ничего «курсантов» да пара тысяч ополченцев — нереально. Повыбрала мужиков мобилизация, повыбрала…

Оставалось чистить загашники и шукать по заначкам. В заначке у Вашко нашлись четыре пулемета с боекомплектом в пару тысяч патронов на ствол. И всё необходимое для сооружения толковых фугасов.

Так что под Киевом шляхту ждал бы большой сюрприз. Можно сказать, огромный. Вот только по дороге Лешек не миновал бы древлян. А отдавать на растерзание верных союзников…

Встретить врага под стенами Волыни? Тоже не вариант. Нет гарантии, что пан ясновельможный не решит обойти волынян лесом и двинуться на столицу.

И были еще некоторые нюансы. Немаловажные. Как отреагирует население на взрывы и пулеметные очереди? Вся наша легенда шла форсированным маршем коту под хвост. Это не скальпели медицинские вкупе с самострелами. Если Вукомилу с Буревоем или Светлену, к примеру, можно что-то втолковать, то простым жителям, да еще толпой… И ходить нам после того богами до самой смерти. А у богов судьба незавидная. Либо распнут, либо преклоняться станут. Но скорее сначала попреклоняются, а потом распнут. Здесь, конечно, не только на кресты тащили. И свои методы присутствовали…

С другой стороны, и такую ситуацию можно перекрутить как угодно. Но терялась основная наша задача. Весь прогресс рухнул бы моментально: простой человек становится равным богу лишь в сказках…

Вот и удумал Вашко поймать супостата в открытом поле. Вернее, в точке, кою тому никак не миновать. Поймать и устроить светопреставление для одной, отдельно взятой армии. Чтобы, независимо от исхода боя, уцелевшие остатки пшеков даже волынянское ополчение могло разорвать в клочки. Тем более, пока суд да дело, Вуковы орлы успевали не только Волынь поднять.

Из тех же соображений секретности и компанию подбирал. Почему только восемь человек — понятно. Достаточно для четырех пулеметных расчетов. Брать в прикрытие хоть сотню бойцов, хоть десяток — плодить лишние трупы. А вот почему наемников, которые и в Киев пришли без году неделя? Да тоже объяснить можно. Чужие люди в Киеве. Выживут — болтать не будут. Погибнут — ничего объяснять не надо.

Другое непонятно. Почему наемники пошли? Понадеялись на «оружие богов»? Так не верил де Крайон в сказки. Ушлым мужиком франк был. И воякой не из последних. В нашем оружии сразу разглядел человеческую работу. Переоценили себя и вооружение? Сомнительно. Не подростки ведь. Решающим фактором стало, что детей в Приют пристроить обещали? Так детей трое, а бойцов семеро! Да и кто ребенку важнее: какой-то сиротский дом или отец родной? Что же заставило на верную смерть пойти? Не узнать. Но пошли. И не просто пошли. Дрались, как звери, ни один шагу назад не сделал… Вот тебе и «сражаюсь за деньги»…

Впрочем, Вашко героически, но бесполезно помирать не собирался. Место для «огневого мешка» подобрал на переправе через небольшую, но достаточно глубокую речку, тщательно заминировав оба берега. Установил гнезда и стал ждать. Разветвленного строительства с ходами перекрытия и запасными позициями не требовалось — ответного огня от полян не ждали. Когда часть пшеков переправилась, рванули фугасы на обоих берегах. Первая партия частично шла с замедлителями, чтобы войско попало под перекрестную взрывную волну. Не успела развеяться пыль после первых взрывов, как по ошалевшим полянам начали бить «станкачи». Дистанция прямого выстрела. По скоплению живой силы, защищенной лишь домотканым полотном рубах да дедовской славой. Доспехи, и те одевали перед боем… Да и толку с доспехов супротив толкового огнестрела… Судя по тому, как при одном упоминании о том моменте начинали синеть губы у заходящегося в падучей Лешека, психологический эффект оказался что надо…

Те, кто остался на том берегу, плюнули на все и бросились наутек в разные стороны. Беглецов понять можно — не вплавь же через воду бросаться, торопясь к невидимой смерти. Да и шли там, преимущественно, не обитатели «коронных земель», а поморяне и надвислянские племена. А вот поляне, несмотря на невольное предательство союзников, очертя голову, полезли на пулеметы. Повторюсь — храбрости у них было с избытком, этого не отнять. До позиций около четырехсот метров. Прятаться от пуль «пшеки» не умели. Но их было много. Очень много. Хоть и меньше, чем патронов у неопытных стрелков. Вашко с наемниками тоже ведь не миллионами жег боеприпас на Киевском полигоне… И патроны кончились раньше, чем враги. Бежать, если кто и собирался — стало поздно. Пришло время рукопашной.

Лешек клялся и божился, что восемь «дьяволов», пока их не порубили, мечами уложили сотню или две бойцов. Но князю в таком вопросе верить… «Братскую могилу» для дополнительных подсчетов и экспертиз мы не вскрывали, но, судя по площади захоронения и прикидкам участников, цифра полянских потерь измерялась не десятками и даже не сотнями. Сколько из них от чего погибло — какая разница. Все равно добавлять и то, что сепсис наработал, выстелив свежими крестами обратную дорогу…

Кто пал первым — неизвестно. Но Вашко — последним. Пока кто-то сражался, он не подорвал бы мины на позициях отряда. Взрывы лишили противников остатков мужества. А может, вообразили, наконец, что воюют с богами. Во всяком случае, после подрыва поляне в панике отступили, не вспомнив о собственных убитых и раненых. Тем не менее, один искореженный ствол они с собой прихватили.

Убирать пришлось волынянам, мобилизованным Вукомилом. Не дождавшись результата в Киеве, он рискнул выехать на разведку. Собрал стволы, похоронил парней. Вернувшись, развил бурную деятельность. К нашему приходу выяснил многое.

И то, что Лешек с остатками своей армии заперся в замке, прикопав покореженный пулемет в подвале, и другие известия, посерьезней. Германский король всерьез воспринял неслыханный разгром вассала. В Саксонии и Лужицкой Марке готовились к отражению нашей атаки. Для похода сил королю не хватало. Но и мы не были готовы к новой войне. Однако на небольшую диверсионную операцию добровольцев долго искать не пришлось. Заодно и затрофееный ПК вернули на базу. А то еще попадет в плохие руки…»