Меч эльфов. Рыцарь из рода Других

Земля без чар

По брезенту барабанил дождь. Из-за тяжелой скрипки сварливых[1] он с трудом мог двигаться. Кроме скрипки на его шею давили свинцовые оковы, закованы были руки и ноги. С тех пор как эти собаки поймали его и он наколдовал одному из них лягушачью кожу на лицо, они стали очень осторожны.

— Я маленький, но опасный, — произнес он под нос, чтобы подбодрить себя, но не вышло.

Правда была такова, что он был маленьким и просто в отчаянии. Они то и дело избивали его, унижали всеми доступными способами. Однажды ночью в клетку к нему даже заперли шелудивого пса. С тех пор в его мехе поселились блохи. Он знал, что они делают это только потому, что у него лисья голова. Его называли «дитя зверей». Проклятая свора! Свинец отнимал магическую силу. Когда-то должны же они снять его… Обязательно! Но думать об этом ему больше не хотелось. Это было слишком унизительно.

Может быть, они разрушат и его магию? Он сидел в зарешеченной повозке уже много дней, когда впервые обратил на это внимание: вблизи городов или крупных поселений земля была мертва. Она потеряла всю свою магию! Мир людей нельзя было сравнить с Альвенмарком. Он был бесконечно несовершенным. Но здесь тоже присутствовала магия. Точнее, присутствовала когда-то: дорога вела их от одного места без магии к другому. Люди создали пустыни. Мир, у которого отняли все чудеса. И Ахтап понятия не имел, каким образом они это делают.

Сколько дней длилось его путешествие в зарешеченной повозке, сказать он не мог. Просто давным-давно перестал считать дни. Прошло наверняка несколько месяцев, с тех пор как они поймали его в саду Белой Дамы. И во всем было виновато дурацкое суеверие! Зачем только он возвращался, чтобы забрать свою монетку!

Лутин по-пластунски подполз к решетке. Они держат его взаперти, словно зверя. Но, по крайней мере, не выставляют на всеобщее обозрение. На тележку набросили старый блестящий брезент — прячут. Поначалу иногда даже затыкали ему кляпом рот. Но это быстро надоело им. Теперь вместо этого они лупят его длинными палками, когда он не держит язык за зубами. Они почти сломили его волю к сопротивлению. Он уже не станет рычать и дразниться. Это стоило ему трех зубов… Пусть думают, что он смирился. Скоро наступил его час. Он ведь лутин. Он привык глотать обиды. Ну, да мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним!

Колеса вдруг стали издавать другой звук. Теперь телега ехала по булыжной мостовой. Они в городе? Но ворот вроде не проезжали. Ахтап понятия не имел, в какое место Другого Мира его занесло. Не то, чтобы он хорошо здесь ориентировался. Но хотелось бы знать, куда его привезли. Может быть, он сможет понять, что они собираются с ним сделать, ведь об этом не было сказано ни слова. Лутин был благодарен за то, что все еще находится среди живых… Но чем дольше длилось путешествие, тем больше он укреплялся в мысли, что они приготовили для него особенно страшный конец.

Вот теперь они проехали ворота. Звук колес отражался от каменных стен. Ахтап предпринял попытку немного отодвинуть мокрый брезент, но скрипка подпустила его только на несколько дюймов. Как он ни пытался, ничего не получалось.

Повозка остановилась. Раздался стук подков. По брезенту по-прежнему барабанил дождь. Пахло едой… гороховым супом. У Ахтапа потекли слюнки. Он не ел горячего уже целую вечность. Пустой желудок судорожно сжался.

Раздались голоса. Брезент сдвинули.

— Человеколис? — спросил кто-то. — Надеюсь, вы заковали его в свинец. Что…

Голоса снова удалились. Дождь поглотил все звуки. Залаяли собаки.

Ахтап отполз на середину клетки. Собак он боялся. Вспомнился тот день во время Праздника Огней, когда с ним произошел самый идиотский случай в его жизни. Он вполне мог припомнить изрядный список глупостей, и было просто потрясающе, сколько сумасбродных выходок на его счету. Например, он вернулся в розарий из-за потерянной монетки. Было только одно событие, которое затмевало собой это. Тогда он был пьян, да еще к тому же влюблен… А это — самая благодатная почва для сумасбродств. Итак, он отправился к прорицательнице. Вообще-то он пошел к ней потому, что говорили, будто бы она невероятно прекрасна… Ахтап улыбнулся. Нет, конечно же, тогда ему хотелось узнать, как будет развиваться его любовное приключение. Но было любопытно и посмотреть на нее. Она была апсарой, водяной нимфой из далекого Моря Лотосов. Любопытство привело его в Башню Восковых Цветов. Апсары любят такие названия… Странное то было здание. В глубине камня было слышно бушующее пламя. Пол был горячим, воздух — затхлым и душным. Он спустился к покрытым цветами прудам, вода в которых подогревалась. И там, в свете бледно-зеленых янтаринов, он совершил роковую ошибку: спросил о том, как он умрет.

Гадавшая ему апсара была действительно красива настолько, что дух захватывало. По крайней мере, насколько ему было видно, потому что из бассейна она не вылезла. Плавая среди цветов и листьев, она потребовала несколько волосинок из его бороды. Еще ему нужно было трижды плюнуть в золотую чашу и капнуть каплю крови в рот омерзительной каменной фигуры. Затем апсара нырнула под ковер из цветущих листьев. Не было ее долго, и аромат странных эфирных масел, которые она лила в воду, со временем совершенно одурманил Ахтапа. Наконец апсара вышла из бассейна. Все ее тело было украшено странным узором, который, казалось, двигался, если присмотреться внимательнее. Он мог задать ей три вопроса. И зачем только третий вопрос вообще сорвался с его губ!

Прекрасная нимфа предсказала ему, что однажды его сожрут. Ахтап долгое время думал, что это все бредни. Но оба других пророчества сбылись. И с тех пор лутин боялся. Боялся волков, собак, акул, и медведей, и больших черноспинных орлов. Он понятия не имел, кто однажды сожрет его, но был убежден в том, что третье пророчество тоже обязательно сбудется. Он…

Брезент отодвинулся. И на Ахтапа внимательно уставился старик, весь в белом. Лицо его рассекал шрам. Один глаз был явно искусственным. Ужасно плохая работа! Его длинные волосы свисали мокрыми прядями.

— Лутин, не так ли?

— Тебе мудрость вбивали в голову? Похоже, помогло! — вызывающе ответил кобольд.

Лучше бы он промолчал. Вот уже к повозке приблизился один из извозчиков с длинной палкой, чтобы ударить. Но седовласый удержал мучителя.

— Это лутин. Они просто не могут иначе — только оскорблять. К сожалению, они плохо приспособлены для того, чтобы жить в плену. Очень часто быстро умирают — хиреют. Пощади его, он все равно долго не протянет.

«Это он говорит только затем, чтобы напугать меня», — подумал Ахтап. Но слова седовласого все равно оказали свое действие.

— Ты вернешь брату Валериану его красивое лицо? — поинтересовался старик. — Он очень озабочен своим внешним видом. За это я предоставил бы тебе более приятное помещение и позаботился о том, чтобы кормили тебя тем, чего тебе хочется.

— Но ведь я пошел вам навстречу, когда излечил его от порока тщеславия.

Старик сверкнул своим здоровым глазом.

— Вижу, с тобой каши не сваришь. Но, может, ты передумаешь, если мы всерьез займемся твоим переубеждением. Брат Валериан!

К повозке подошел рыцарь, который взял его в плен. Лицо его покрывали бесформенные, растущие друг поверх друга бородавки. Глаза были закрыты слизкой белой повязкой. Ахтап знал, что рыцарь почти не видит. Он много раз наблюдал за тем, как Валериан двигался.

— Брат Валериан, — произнес старик. — Наш гость выбрал неудобное помещение. Ты знаешь, куда нужно отвести его.

Рыцарь казался удрученным.

— Не могу сказать, что мне приятно было познакомиться с тобой, лутин. Полагаю, твой выбор помешает нам увидеться еще раз. Жаль, я охотно поговорил бы с тобой. Я уверен, что нам есть, что сказать друг другу. — Он пожал плечами. — Выбор за тобой. Вообще-то жестокость мне не по нутру.

Все это только слова, снова подумал Ахтап. А одними словами запугать нельзя. Чего эти слова стоят!

Зарешеченную повозку открыли. Два неотесанных батрака вытащили его наружу и повели через освещенный факелами двор. Дождь был настолько сильным, что лутин промок до нитки, когда перед ним открылись двери подвала.

Его отвели в коридор, в котором пахло влажным камнем, а еще — мочой. По бокам темнели тяжелые деревянные двери с ржавыми засовами. Но был там еще запах, которого лутин не ожидал встретить в замке людей. Он становился сильнее…

Они остановились перед необычайно большой дверью. Валериан открыл тяжелый замок.

— Может, все же вернешь мне мое истинное лицо? — внезапно поинтересовался рыцарь. — Тогда тебе не придется туда идти.

Ахтап подозревал, что этот парень хотел запереть его в эту темницу из одной только мести. И неважно, снимет он с него заклятие или нет. Рыцарь будет относиться к нему хорошо только до тех пор, пока ему от него что-то нужно. Может быть, его можно будет одурачить.

— Боюсь, я слишком ослаб в дороге, чтобы сплести сейчас заклинание. Может быть, после того как я принял бы горячую ванну… И пару дней поспал в чистой постели. Хорошая еда тоже пошла бы на пользу. Не пойми меня превратно… Я помог бы тебе, но в данный момент я не могу.

Рыцарь скривился.

— Ну конечно, — и открыл двери. Из тьмы темницы в лицо им ударила вонь, от которой перехватило дыхание.

Ахтап попятился и наткнулся на одного из извозчиков.

Валериан встал на колени рядом с кобольдом. Его покрытые слизью глаза были полны слез.

— Пожалуйста, освободи меня. Тебе не нужно будет идти туда. Даю слово рыцаря Господа.

Ахтап поднял окованные свинцом руки.

— Так я колдовать не могу. Ты должен снять их с меня.

— Не делай этого, господин! — предостерег его один из извозчиков. — Да он же лжет, как только рот открывает. В конце концов еще и нас заколдует или еще чего похуже сотворит. Не снимай свинец!

Валериан внимательно взглянул на кобольда. Потому ли, что едва видел? Или человек надеялся разглядеть на его мордочке что-то такое, что позволило бы ему поверить лутину? Ахтап вспомнил, как этот парень уничтожил его талисман. Вообще-то новое лицо ему очень идет!

Валериан втолкнул его в темницу. Неужели понял, о чем он подумал? Тяжелая дверь закрылась. Ахтап оказался пленником темноты и вони. Далеко-далеко, по крайней мере, так ему казалось, горел крошечный огонек. Раздался протяжный, хриплый звук. Затем снова воцарилась тишина.

— Кто там?

Ответа он не получил и медленно пошел навстречу свету. Позвал еще два раза — напрасно. Он вполне понимал, кто заперт в этой темнице. Вонь была ему знакома. Троллей Ахтап не боялся. Со времен захвата Замка Эльфийского Света троллей и лутинов связывала крепкая дружба. Что ж, выносить их вонь тяжело, есть у них еще парочка неприятных свойств, но бояться их не нужно. Что бы ни думали люди, запирая его здесь, храпящего тролля он не боялся. Напротив! Хорошо, что теперь он не один.

— Эй! Просыпайся!

Темница была не настолько большой, как он ожидал. Лутин просчитался. Свет оказался ничем иным, как искрой на фитиле. Массивная фигура, растянувшаяся во весь рост возле масляной лампы, наконец шевельнулась.

Глаза Ахтапа уже немного привыкли к темноте, и теперь он мог лучше рассмотреть своего соседа по камере. Тролль выглядел жалким. Все тело его было покрыто гноящимися ранами. На руках и ногах почти не было мяса — одни кости, обтянутые кожей. Вокруг шеи виднелся широкий ошейник, очевидно, из свинца. Почему он не сорвал его? Его сил должно было с лихвой хватить на это.

Храп прекратился. Послышался новый, клокочущий звук. В нем было что-то тревожное.

— Эй, приятель, — сказал Ахтап. — Здорово увидеть наконец-то хоть одно честное лицо. — Довольно глупые слова, особенно если принять во внимание, что видел он только израненную спину и ничего более.

Гора мышц пошевелилась. Тролль со вздохом выпрямился и повернулся к нему. Маленькие, черные, безжалостные глаза уставились на кобольда.

— Ты вкусно пахнешь, — выдало существо на лающем языке своего народа.

Ахтапу, конечно, доводилось слышать разные приветствия, но такого ему еще никто не говорил.

— Ты помнишь… мы всегда были добрыми союзниками, тролли и лутины. Тогда еще, во время великого похода на Замок Эльфийского Света.

— Я не такой старый, — лениво произнес тролль.

Лицо его выглядело страшно. Тестообразная серая масса. Нос — расплющенная глыба, к тому же бесформенная. С губ капала желчь. Он распахнул рот… слишком большой рот… и зевнул. В лицо Ахтапу ударило теплое дыхание. Вонь была такая, будто парень засунул себе в глотку полуразложившуюся свинью.

— Ты пришел к обеду.

— Э… — Лутин отпрянул. — Нет… вообще-то нет.

— Вкусный… свежий… сочный…

Ахтап знал, что не сумеет обогнать тролля, но тем не менее повернулся и побежал что было духу.

Сосед по камере выпрямился только наполовину. Движения его были на удивление резкими. Ахтап уже давно добежал до двери, в то время как гигантская туша медленно продвигалась.

— Вкусно свежий, — простонало чудовище и устремилось вперед.

Его движения сопровождались тихим звоном. Раздался звук скользящего металла. Открыли двери?

Никогда больше с его губ не сорвутся глупые слова, если эти чертовы человеческие дети вытащат его сейчас отсюда.

Невольно вспомнился лутину его визит в Башню Восковых Цветов. Чертово пророчество. Это же неправильно! Акула, волк… да. Но не может же сожрать его один из союзников!

Тролль почти догнал его. Протянул к Ахтапу свою гигантскую лапу.

— Мы будем вкусное свежее мясо есть! Сейчас!