Мечтая о тебе

Глава 9

У Мары были свои маленькие традиции, которые не менялись многие годы. Всю свою самостоятельную жизнь по воскресеньям с утра она принимала ванну, вытиралась свежим полотенцем, надевала все чистое. Одной из немногих радостей жизни для нее было душистое мыло с сиреневым маслом. Еще по воскресеньям она посещала прачечную, чтобы забрать чистое белье. Затем она развешивала его в своей комнате и к десяти часам уходила в кабинет.

В этот день аккуратные стопки бухгалтерских книг раздражали ее. Из-за той поездки с Натаниэлем в пятницу ей пришлось большую часть субботы провести за платежной ведомостью. Она отставала от собственного графика почти на сутки. Даже беглого взгляда на стол было достаточно, чтобы понять, насколько она отставала. Эта мысль была ненавистна Маре.

Вздохнув, она уселась за стол и принялась за первую стопку книг, сложенных слева.

Посмотрев записи, Мара почувствовала себя в замешательстве. Перед ней лежал список. «Тридцать бронзовых колес, диаметр один дюйм, с фланцами, – прочитала она. – Четыре листа жести…»

Все это касалось игрушечных поездов. Мара просмотрела толстый список и наконец добралась до спецификации проекта. Да, Майкл провел большую работу. Мара пригляделась получше, рассматривая чьи-то практически нечитабельные примечания. Они были написаны другим почерком. «Только у Натаниэля может быть такой ужасный почерк», – подумала Мара, вспоминая неразборчивую подпись, которую она видела под их партнерским договором.

Воспоминания о том договоре окончательно испортили Маре настроение. Она отодвинула список в сторону, решив для себя, что займется этим позднее. А сейчас ей надо было считать бюджет на сентябрь.

Небольшой укол совести подсказал ей, что Натаниэль планирует начать изготовление комплекта уже в следующем месяце и стоило бы подумать об этом при составлении бюджета. Но Мара решила все же повременить, ведь рост затрат означал бы ссуды в банке, о чем не хотелось даже думать.

Уже сама мысль о займе пугала ее. Она прекрасно помнила, как Джеймс много раз занимал и сбегал, когда приходила пора платить. Мару всегда поражало, как ее мужу удавалось убеждать бизнесменов снова и снова вкладывать в него средства. Но красивыми словами по счету не заплатишь. С того самого момента как вышла замуж за Джеймса, она была обречена разбираться с кредиторами всякий раз, как муж уезжал по делам, а проще говоря, сбегал. Такого для себя вновь она не хотела. Ни с Натаниэлем, ни с кем другим.

Бюджет был рассчитан пару часов спустя, и комплекта игрушечного поезда там не было. Отложив бухгалтерскую книгу, Мара занялась чтением отчетов о продажах, но ее неожиданно отвлекли.

– Я так и думал, что найду вас здесь.

Мара в изумлении вскочила со стула, глядя на высокую фигуру в дверном проеме.

– Что вы здесь делаете?

Натаниэль стоял, упираясь плечом в косяк двери.

– Ищу вас.

Мара встревоженно смотрела на него. Что он ей припас на этот раз?

– Зачем?

– Мара, посмотрите, какой великолепный день. Дождя нет, погода прекрасная. Зачем в такой день запираться в небольшой душной комнатушке без окон?

Она показала на разложенные на столе бухгалтерские книги.

– Это ваша вина. Если бы мы не мотались по универмагу, я бы успела все.

Натаниэль покачал головой:

– Не стоит обвинять меня. Я знаю, что вы все равно работаете по воскресеньям. Хотя почему-то пытаетесь скрыть это от меня.

– Работу надо делать. А воскресенья всегда тихие и спокойные, – хмуро сказала Мара. – По крайней мере были до сих пор.

Чейз рассмеялся:

– Но вы ведь сделали платежную ведомость еще вчера, не так ли?

– Да, но…

– Вот и хорошо. Значит, до понедельника все дела закончены. Пойдемте.

– Куда? – спросила Мара.

– Нам предстоит забавная прогулка, – ответил Натаниэль. Через полчаса Мара стояла в Гайд-парке на берегу озера Серпентайн и с сомнением смотрела на весельную лодку, покачивающуюся у самого берега.

– Вы хотите кататься на лодке?

– А вы можете придумать что-то более подходящее для воскресенья, да еще в самый разгар лета? – спросил Чейз, передавая деньги владельцу лодки.

Мара изменилась в лице. Лично она бы нашла много другого, что можно делать в такой день.

– Натаниэль, я не сяду в нее.

– Почему?

– Я не умею плавать.

Натаниэль улыбнулся.

– А мы и не собираемся плавать, – ответил он, глядя в ее испуганные глаза. И добавил, успокаивая: – Все в порядке, Мара, я не позволю вам утонуть.

– В любом случае это не успокаивает меня.

– Почему же? Я превосходный пловец.

С этими словами Натаниэль взял Мару под локоть и повел к лодке.

Когда они выплыли в центр озера, Натаниэль вытащил весла из воды и заговорил о главном:

– Скажите, почему вы так негативно относитесь к идее делать поезда?

– Что? – Мара уставилась на него, удивленная неожиданным вопросом. – Вы и сейчас хотите говорить о своих поездах?

– Да.

Хмурый взгляд собеседницы много чего сказал Чейзу. Сейчас он был уверен в том, что она считает его чокнутым.

– Здесь?

– Да, здесь. Полагаю, что это идеальное место, чтобы обсудить вопрос. – Он кивнул на воду вокруг. – Вы не сможете сбежать, чтобы уклониться от разговора.

Натаниэль смотрел в лицо Мары, в который раз наблюдая, как маска безразличия затягивает ее прелестные черты. Его искренне возмущала ее способность превращаться в безразличный кусок льда, когда беседа ей не нравилась. Наконец Натаниэль вытащил весла из замков и положил их поперек лодки.

Мара бросила отчаянный взгляд на окружающую их воду.

– Я хочу вернуться, – объявила она, заметно нервничая.

– Нет, мы поговорим об этом прямо здесь и прямо сейчас.

– Не о чем говорить.

– Есть о чем. – Чейз пронзил ее взглядом. – Почему вы не хотите, чтобы мы делали поезда?

– Я уже говорила. Слишком велик риск.

– А я утверждаю, что некоторый риск придется брать на себя в любом случае.

Мара упрямо выпятила челюсть, что еще больше разозлило Чейза.

– Вы самая упрямая женщина, которую я когда-либо видел. Вы так беспокоитесь о неудачах, что совершенно не думаете об успехе. Вы когда-нибудь рисковали, Мара? Неужели вам никогда не хотелось чего-нибудь столь сильно, что вы были готовы поставить на удачу все, что имеете?

– Нет, – судорожно сглотнула Мара. – Это было бы глупо.

– А не глупо прятаться по воскресеньям в своем маленьком кабинете, откладывать двухпенсовые монеты в жестянку и волноваться о том, что могло бы произойти, но никогда не происходит? Разве вы не хотите от жизни большего?

– Возможно, вы и правы – я ожидаю от жизни меньше, чем вы.

– Не столько от жизни, сколько от себя.

– Что вы имеете в виду?

– Вы ясно дали понять, что ненавидите партнерство. Я думал, что это из-за меня, но ведь это не так? Вы не желаете иметь партнера, поскольку хотите управлять всем единолично. Но, согласитесь, если полагаться только на себя – никогда не разочаруешься. Если никому не доверять, то не придется и беспокоиться, что кто-то вас подведет. Вы всегда можете все делать как хотите, и вам не придется идти ни на какие компромиссы.

– Только не надо говорить со мной о компромиссах, сэр! – воскликнула Мара. Вспыхнувший в ее затянутых ледяным спокойствием глазах гнев растопил маску Снежной королевы. – Я целых восемь лет только и делала, что шла на уступки, выполняла любую прихоть своего мужа, позволяла ему таскать нас по всему миру.

– Нас?

Чтобы как-то успокоиться, Мара сделала глубокий вдох:

– У нас была дочь, Хелен. Практически каждый год мы собирали вещи и переезжали на новое место, что плохо сказывалось на девочке. Ей нужно было постоянство. Четыре года назад, когда ей было семь лет, я решила, что с меня хватит. Мы жили здесь, в Лондоне, и Джеймс основал компанию Эллиотов. Но не прошло и года, как он опять собрался в дорогу. – Слова потоком лились из Мары, словно она больше не могла сдерживать свой гнев и боль. – Я просила его остаться ради Хелен, но он заявил, что уезжает, чтобы создать для нее будущее. Я просила его остаться ради меня, но он погладил меня по плечу и сказал, что, пока будет обустраиваться, трудные времена я переживу здесь. – Голос Мары дрогнул: – Я умоляла его! – Она впилась взглядом в Натаниэля и, почти выкрикивая слова, прорыдала: – Я просила его, вы понимаете? Я умоляла его не уезжать. Знаете, что он сделал? – Ответ Маре был не нужен. Глубоко вздохнув, она продолжила: – Он взял ссуду в пять тысяч фунтов под имущественный залог компании и уплыл в Америку. Половину средств перед отъездом он отдал мне. Не правда ли, для него щедро? Эти средства я использовала, чтобы заплатить другие долги, которые он оставил. Меньше чем через месяц от этих денег ничего не осталось. – Мара обхватила себя руками, словно хотела справиться с нахлынувшими на нее чувствами. – Но все было напрасно. Спустя несколько дней после отъезда Джеймса Хелен погибла.

– Как?

Ледяная маска опять сковала ее лицо, но в серых глазах Натаниэль видел боль.

– Как она погибла, Мара?

Нижняя губа Мары дрожала. Прикусив ее зубами, она молчала.

– Случился пожар? – спросил он мягко.

– Да, – бесцветным голосом произнесла она. – Я потеряла все. У меня оставались только убыточный бизнес и непутевый муж-бизнесмен, который не прислал мне ни одного письма за шесть месяцев, что прошли с похорон дочери.

Натаниэль слышал в ее голосе настоящий надрыв и понимал, что впервые прикоснулся к ее раненому и ожесточенному сердцу. Когда он сам встретил Джеймса, он понял, что это человек блестящего ума, способный очаровывать инвесторов, но безответственный и ненадежный. Тогда для него, Натаниэля, это значения не имело. Важно было то, что именно Джеймс дал ему шанс достичь того, к чему он всегда стремился.

Но оказалось, что Джеймс был человеком эгоистичным, способным забыть о потребностях своей семьи. Он жил своей мечтой, пока она была ему интересна. Потеряв интерес, он бросал жену с дочерью и устремлялся за новой мечтой.

– А что вы делали?

– А что я могла делать? Приняла бизнес.

– Хм… – Натаниэль глубокомысленно посмотрел на Мару. – А мне это кажется немного рискованным.

– Риск есть, если есть что терять.

– А ведь было и другое, чем вы рисковали, – мягко заметил Натаниэль. – Вы рисковали возможной неудачей.

– Это только потому, что у меня не было выбора.

– У вас был выбор. Причем вариантов было немало. Вы бы могли продать бизнес и получить от этого небольшую прибыль. Можно было работать в магазине. Вы бы могли накопить средств, чтобы вернуться в Южную Африку. Но вы поступили иначе. Почему?

Мара демонстративно смотрела в сторону и не отвечала.

– Может быть, у вас была мечта? – начал Натаниэль, уже понимая, насколько он прав. – Да, именно! Ваша мечта стать независимой и управлять собственным бизнесом. Вы ведь так хотите этого сейчас. Вы…

– Да, да, да! – закричала Мара, поворачивая голову и глядя ему в глаза. Ее подбородок вызывающе выпячивался. – Да, я хотела этого. Да, я рисковала, и признаю это. Вы удовлетворены?

– Не совсем.

– Чего же вы еще хотите от меня?

– Я уже говорил вам. Немного доверия и компромисс.

– А что относительно того, чего хочу я? – резко ответила Мара. – Почему, когда мы говорим о партнерстве и компромиссах, я всегда оказываюсь стороной, которая должна уступать? А что, если уступить вам?

– Но я всегда готов идти на компромисс.

– А бизнес с игрушками?

Натаниэль покачал головой:

– Вы не хотите идти на компромисс, боитесь рисковать, желаете, чтобы я лелеял ваши страхи. Но я не буду этого делать.

Мара демонстративно отвела взгляд. Натаниэль потянулся вперед и, взяв ее за подбородок, заглянул в глаза.

– Нравится вам это или нет, Мара, но я вложил в эту компанию пять тысяч фунтов по одной-единственной причине: я хочу делать игрушки. Но чтобы свести риски, которых вы боитесь, на нет, произвожу переход постепенно. Это мой компромисс.

– А что относительно ссуды? – высвобождаясь, спросила Мара. – Вы настаиваете на займе, несмотря на мою позицию.

– Верно. Я хочу взять ссуду, чтобы финансировать предприятие. Но если у вас есть иные варианты, я готов их с вами обсудить.

– Никаких вариантов у меня нет. Так что вы там говорили по поводу компромисса?

– Хорошо! Давайте уладим этот вопрос раз и навсегда. Забудьте о компромиссах, поскольку очевидно, что это не работает. Я предлагаю пари.

– Пари? – посмотрела Мара с подозрением.

– Именно. Просчитайте все. Если вы докажете мне, что моя идея несостоятельна и никакой прибыли на поездах мы не получим, мы их делать не будем. Мы продолжим производить то, что вы производили всегда. Но если обнаружится потенциальная прибыль, вы прекратите бороться со мной и мы начнем работать вместе.

– Я не заключаю пари.

– Почему бы вам меня не удивить? Я подожду минуту, просто подумайте. Цитируя ваши же слова, риск есть там, где что-то теряешь. А в этом споре вам терять нечего, в любом случае прибыль.

Какое-то время Мара молчала, взвешивая все «за» и «против», и наконец кивнула:

– Хорошо.

– Надеюсь на вашу справедливость, – предупредил Чейз, устанавливая одно из весел в гнездо. – Надеюсь, вы приложите все усилия, чтобы найти хорошие цены и разумные предложения. А я поговорю с розничными продавцами и определю стоимость комплекта. Вот тогда мы сядем и сравним цифры. – Не отрывая от нее взгляда, он установил второе весло. – Согласны?

– Согласна, но и это вам не поможет. Проиграете вы.

С улыбкой в высшей степени уверенного в себе человека Чейз начал грести к берегу.

– Посмотрим, – сказал он.

Отвернувшись, Мара смотрела куда-то вдаль, а Натаниэль, незаметно для нее, тихо молился, чтобы удача была на его стороне.

В эту ночь Мара уснуть не смогла. Она постоянно вертелась в постели, ворочаясь с боку на бок. «Да, – сказала она себе в который раз, – это ничего не решает». Ткнув кулаком в подушку и поправив простыню, она повторила это как заклинание.

А вдруг Натаниэль окажется прав? Вдруг прибыль от поездов будет достаточной, чтобы оправдать его планы?

Поерзав, Мара устроилась на спине. Она лежала с открытыми глазами и смотрела на белый потолок, освещенный яркой полоской лунного света.

Если они будут производить поезда, им потребуется ссуда. А если поезда продаваться не будут, то после возврата долгов они окажутся банкротами. Тогда она, Мара, потеряет все. Масштаб рисков пугал ее.

«Но выбора нет», – напомнила себе Мара. Верно заметил Натаниэль, что она, заключая с ним пари, ничего не теряла. Утешаясь этой мыслью, она улеглась на бок и закрыла глаза в надежде заснуть.

За окном слышались кошачье шипение и вопли. Наверное, два кота что-то не поделили. Затем через открытое окно до нее донеслись чьи-то шаркающие шаги. Это местный констебль обходил район. И вдруг в ночи возник новый, неожиданный звук. Настолько неожиданный, что Мара даже села на кровати.

Она прислушалась снова. Один звук, другой. Скрипка? Опять играет Натаниэль. Определенно он.

Мара сбросила одеяло и подошла к окну. Высунув голову из окна, она явственно услышала, что мелодия льется сверху. Да, он играл на скрипке. Встав в полоску лунного света, Мара посмотрела на часы. Было чуть больше двух.

Почему он играет в такой час? Мара надела халат, открыла дверь и пошла наверх. Остановившись перед дверью, она постучала. Музыка смолкла, и Мара поспешно сунула руки в карманы. Она ждала, когда отворится дверь.

Дверь скрипнула, и Мара уже было открыла рот, чтобы высказать все Натаниэлю, но слова застряли в горле. В дверном проеме стоял он, обнаженный по пояс. На нем были только брюки, и Мара увидела перед собой идеальный загар его крепких плеч. Ее взгляд упирался в совершенную мускулатуру красивой груди. Мара забыла, что хотела сказать.

Зачарованная, она с трудом заставила себя перевести взгляд на лицо Натаниэля.

– Мара, что такое?

Его голос окончательно разрушил все очарование, и раздражение взяло верх.

– Мистер Чейз, сейчас два часа ночи, – сообщила она со вздохом. И, кивнув на инструмент, спросила; – Вам обязательно играть именно сейчас?

– Я не мог уснуть. Игра на скрипке успокаивает.

– О, да вы нервный человек?!

– Вам виднее, но я играю на скрипке, а не на нервах других, – ответил Чейз, и его обычная улыбка опять подняла уголки его рта.

Попытка шутить в два часа ночи не очень впечатлила Мару.

– Теперь и я не могу уснуть. Между прочим, благодаря вам.

– Мара, музыка – это одно из старых и проверенных успокоительных средств. Особенно успокаивает колыбельная Брамса. Если бы вы просто лежали и слушали музыку, то расслабились бы и уснули за несколько минут.

– Сомневаюсь в этом.

В ответ Натаниэль лишь улыбнулся. Вздохнув, Мара повернулась и пошла вниз. Тратить время на споры она не хотела. Когда она вернулась в комнату, то снова услышала сверху звуки музыки.

Нахмурившись, Мара посмотрела вверх. Чейз действительно был невозможным человеком, самым невозможным. Откинув одеяло, она легла в кровать, зная, что все бесполезно. Он, видимо, собрался играть всю ночь, и причины этому, наверное, были весомыми. Музыка сделала свое дело, и Мара, уже чувствуя, как на нее нисходит расслабление, сказала себе, что более чудаковатого человека она не встречала.

Наконец Мара закрыла глаза и заснула под трогательные звуки колыбельной Брамса.