Медиа-магнат ренессанса

Глава 1. Вечный студент

Звякая подковами по булыжной мостовой, верхом на породистом вороном жеребце без седла, неторопливым шагом, в столичный город Маркатан въезжал всадник. Молодой еще человек, но уже с полностью седой головой, которую прикрывала ковбойская шляпа с лихо загнутыми полями, в кожаных штанах, заправленных в сапоги и в куртке нараспашку, под которой отсвечивала белизной накрахмаленная рубашка с воротником навыпуск и кружевными манжетами, выбивающимися из-под рукавов. Солнце отражалось в золотой баронской эмблеме с символом атома на плече всадника и играло гранями бриллиантов в перстнях-амулетах на пальцах левой руки, крепко сжимающей поводья. Правую руку, свободно опущенную вдоль тела, плотно облегала грозная боевая перчатка, на тыльной стороне которой холодно поблескивал полированным металлом магический аккумулятор и горел рубиновый огонек, сигнализирующий об активности амулета. Глаза молодого человека скрывали многослойные серебряные гогглы, которые изредка тихо жужжали, меняя линзы.

Мимо тянулись неприглядные городские трущобы. Грязные кривые улочки с невзрачными домами, между которыми на верхних этажах вне доступа для воров были натянуты веревки с плохо выстиранным бельем, а из окон с предупреждающим криком, а зачастую и со злорадным хохотом выплескивались помои. Стены домов из некачественного бурого и черного кирпича шли трещинами под палящими лучами солнца, а в тех местах куда свет никогда не попадал в силу плотной городской застройки, покрывались белесой плесенью и изумрудным мхом. Фундаменты строений скрывались под кучами мусора, а прямо посреди узкой вогнутой улицы бурлила нечистотами сточная канава. Повсюду валялись разбитые ящики, лопнувшие бочки, тачки без колес, рваные полуистлевшие мешки и прочий хлам, в котором копались нищие. Среди отбросов крутились тощие бродячие собаки, вынюхивая объедки и настороженно наблюдая за нищими, чтобы ненароком самим не превратиться в обед. Трущобы перемежались с промышленными кварталами, заполненными угрюмыми рабочими, понуро бредущими вдоль покосившихся заборов, за которыми громоздились мрачные корпуса заводов и фабрик. Там ухали, выпуская горячий газ, и лязгали металлом огромные механизмы, свистели и окутывались паром закопченные котлы, соединенные змеиным переплетением с ржавыми резервуарами, а над всем этим возвышались и удушливым дымом чадили сотни разнокалиберных труб.

Оставив неблагополучные окраинные районы позади, всадник выехал на одну из широких центральных улиц города, где было заметно чище и куда как оживленнее. Здесь, громыхая по брусчатке окованными колесами, катились омнибусы, легкие кареты и тяжелые многопарные фургоны. Зычные извозчики покрикивали на своих лошадей, на лезущих под колеса прохожих, переругивались друг с другом и отпускали едкие замечания в адрес регулировщиков, суетившихся на особо загруженных перекрестках. Изредка в поток гужевого транспорта врывались шумные паровые автомобили с начищенными до блеска медными котлами и черными короткими трубами, из которых валил густой дым вперемешку с искрами. Паровых автомобилей было немного, но они, безусловно, являлись хозяевами дорог, предупреждая об этом пронзительными короткими свистками зазевавшихся прохожих и до смерти пугая лошадей. В плохо упорядоченное уличное движение добавляли хаоса пешие горожане, для которых еще не придумали ни тротуаров, ни пешеходных переходов и поэтому люди то жались к домам, то путались под копытами лошадей и безрассудно пересекали улицы в любом месте и под любыми углами, где и как им заблагорассудится.

В отличие от окраин на центральных улицах большинство прохожих составляли зажиточные горожане, которые выглядели вполне беспечными и довольными жизнью. Они одевались в добротные красивые одежды преимущественно кожаные, носили обязательные головные уборы и магические гогглы на глазах. Женщины любили покрасоваться яркими цветными платьями с кожаными корсетами в тон их пышным перьям на шляпках, а мужчины предпочитали изобилующий ремнями и пряжками полувоенный стиль, с плащом, накинутым на плечи и коротким мечом на перевязи. Консервативные и состоятельные жители Маркатана традиционно передвигались по городу верхом на лошадях, в закрытых каретах или колясках с откинутым верхом, продвинутая молодежь предпочитала паромобили, а менее обеспеченные слои населения довольствовались переполненными омнибусами.

В центре города хватало и бедных людей, подвизающихся в сфере средневекового обслуживания и мелкой торговли. Одни розничные продавцы катили тележки с фруктами, овощами и зеленью, другие разносили свежеиспеченные хлебобулочные изделия или молочную продукцию в плетеных корзинах, а третьи вели торговлю мелкими бытовыми товарами прямо с лотков. Среди пестрой уличной толпы размеренным шагом, чтобы не расплескать воду лавировал водонос с конусообразными ведрами на коромысле. Брел, согнувшись от тяжести холодной глыбы за спиной, разносчик льда, основательно вымокший и оставляющий за собой влажную дорожку. Шел крысолов со связкой мертвых животных перекинутой через плечо, вид которых никого и даже дам нисколько не шокировал. Тащил лестницу трубочист весь с головы до ног перепачканный сажей и сверкающий белками глаз. Рискуя быть задавленными, сновали между транспортными средствами уборщики конского навоза с метлами в руках, а к прохожим с просьбами купить букетик полевых цветов приставали симпатичные молодые цветочницы.

Седой всадник не обращал внимания на почтительно расступающихся перед ним прохожих и лишь гадливо морщился. Его донимала нестерпимая вонь, идущая от сточных канав, которые хотя и переместились с середины улицы на обочины, но никуда не исчезли. Тяжелым запахом был пропитан все город, но по опыту молодой человек знал, что не пройдет и получаса как его обоняние адаптируется, и он попросту перестанет замечать этот вездесущий смрад.

Чем ближе к центру города, тем выше поднимались здания и тем вычурнее становилась их архитектура, а кирпич, как относительно дешевый строительный материал, все чаще уступал место благородному камню. Первые этажи запестрели рекламой различных мастерских, от сапожных до ювелирных, названиями всевозможных лавок, торгующих едой или промышленными товарами, вывесками таверн и трактиров, где можно было сытно поесть и снять комнату.

Дорога расширилась, превращаясь в площадь с фонтаном, которую окружали высотные государственные учреждения и у самого большого из них всадник остановился. Это было монументальное сооружение, построенное в странном стиле — смеси ампира и готики. Оно состояло из трех зданий, объединенных грандиозной колоннадой в виде вогнутого полукольца, состоящего из десятков парных колонн. Верхнюю часть колоннады украшали статуи исторических личностей и их изречения, обрамленные цветочно-лиственным барельефом. Два боковых здания были перенасыщены богатым декором и вместо привычных шпилеобразных крыш имели купола, склепанные из позеленевших пластин меди. На фасаде одного из зданий преобладали батальные сцены и военные эмблемы, а на другом среди изображений обнаженных тел и утрированных человеческих органов без труда угадывалась медицинская тема. Центральное здание было значительно больше и выше двух боковых и имело на лицевой стороне гигантские во всю стену часы, разбитые на десять делений с тремя стрелками. Сквозь решетчатый чугунный циферблат прорывался пар, и виднелись двигающиеся рывками массивные шестерни в масле с намотанными на них цепями. Здание венчала остроконечная башня с зазубринами напоминающая исполинский наконечник чудовищного неизвлекаемого копья. Левое и правое крылья этого удивительного сооружения были сложены из светлого песчаника, которой к середине колоннады, становился все более темным, а там, где в небо устремлялась башня, был использован исключительно черный гранит. По фронтону, установленному в центре колоннады, шла надпись из начищенных до зеркального блеска медных букв — Королевская магическая академия Останда.

— Круто! — восхищено произнес всадник, снял гогглы и задрал голову, рассматривая это поразительное архитектурное сооружение, — Хогвартс отдыхает.

Вороной жеребец, повинуясь воле наездника, послушно свернул на дорожку, ведущую за здание академии к конюшне. Бородатый конюх ловко увернулся от лошадиных зубов и схватил удила, удерживая животное, пока всадник не спрыгнул на землю.

— Ох и горячий у вас конь, господин барон, — заискивающе произнес конюх, — Даже жалко такого красавца оставлять у коновязи на самом солнцепеке. Вона как жарит. Его бы в конюшню поставить, но на то надобно разрешение ректора.

— Вот тебе разрешение короля, хитрец, — усмехнулся всадник, протягивая конюху золотую монету с профилем императора, — Красавца зовут Абсолют. Почистить, напоить, накормить и определить в самое лучшее стойло.

— Не извольте беспокоиться, господин барон, позабочусь как о своем собственном, — клятвенно заверил мужик, жадно хватая монету и расплываясь в счастливой улыбке, — С королем разве поспоришь?

Молодой седовласый барон проконтролировал, как конюх с трудом уводит вырывающегося и сразу ставшего непокорным в чужих руках жеребца, после чего покинул конюшню и, обогнув здание академии, вернулся к центральной дорожке. Прошелся мимо рядов скамеек, вросших чугунными опорами в землю, вдоль аккуратно подстриженных газонов и задержался на минуту у памятника родоначальнику магии, стоящему на высоком пьедестале. Первый Зрячий был грубо высечен из гранита в образе сурового мужчины с неестественно гипертрофированной мускулатурой, которую прикрывали львиные шкуры, наброшенные на плечи и обмотанные вокруг могучего торса. Памятник был тщательно вымыт к новому учебному году, но его голову уже успели пометить свежими потеками наглые голуби.

— Ну и что с этим можно сделать? — недовольно пробормотал молодой человек, разглядывая монумент и, задумавшись о чем-то своем, тяжело вздохнул и пробормотал: — М-да… Впредь следует меньше разбрасываться обещаниями.

Барон поднялся по ступеням, ведущим к парадному входу академии и потянул на себя огромные скрипучие двери. Внутри здания было прохладно и, на удивление, светло и просторно. На отполированном каменном полу, то тут, то там стояли странного вида механизмы и магические устройства под защитными колпаками из толстого стекла, а с портретов вдоль стен строго взирали на бестолковых студентов знаменитые ученые мужи в мантиях. Все свободное пространство холла заполняли первокурсники, которые широко распахнутыми глазами с трепетом и волнением озирались вокруг. Самые бойкие уже знакомились друг с другом и завязывали беседу, но многие еще откровенно нервничали, держались особняком и выходили после собеседования с ректором основательно взмокнув от напряжения. Некоторые молодые люди толпились в центре зала, где имелись напольные шахматы с полуметровыми фигурами и шла оживленно комментируемая зрителями игра. Другие сгрудились возле стены, на которой висел двухметровый череп динозавра и вел лекцию самоуверенно-снисходительный старшекурсник. Из группы студентов, собравшихся вокруг остатков вымершего звероящера, вынырнул возбужденный человек с лихорадочно блестящими глазами и радостно бросился к барону.

— Вик! Привет! Наконец-то ты пришел. Тут столько всего! Ты не поверишь, но здесь в академии есть череп самого настоящего дракона. Ты обязательно должен его увидеть.

— Здравствуй, Лакис. Я тоже рад нашей встрече, — доброжелательно ответил барон и улыбнулся, — Дракон говоришь? Ну-ну…

И все-таки он позволил своему приятелю утащить себя за руку в толпу студентов, которые открыв рты, внимали старшекурснику. Слушая повествование о полетах драконов, об их силе, хитрости и кровожадности, Вик скептически осмотрел трехрогий череп динозавра с большим костяным воротником. Некоторых фрагментов черепа не хватало, и недостающие части были заменены соответствующей формы медными деталями, отчего вид у дракона был еще более устрашающий, но на барона он не произвел никакого впечатления.

— Ну и дракон, — разочарованно протянул он, — Ладно бы это был тираннозавр, но ведь это все лишь трицератопс.

Вряд ли кто-нибудь из окружающих понял эту фразу, да и сказана она была негромко, однако старшекурсник ее все же услышал.

— Простите, вам что-то непонятно? — обратился он к Вику.

— Да. Мне интересно, как согласуется кровожадность этого дракона и его маленькие и относительно ровные зубы, собранные в батареи и расположенные глубоко, у самой глотки? Они явно предназначены для измельчения растительной пищи. Разве не очевидно, что это травоядное животное или, проще говоря, большая древняя корова?

Старшекурсник недоуменно посмотрел на череп динозавра, словно впервые увидел у него чересчур скромные зубы для репутации кровожадного хищника, но довольно быстро нашел подходящее объяснение.

— Для того чтобы рвать мясо на части дракон мог использовать клювообразный нарост или длинные острые когти. Кстати, на эти смертоносные когти дракона вы можете посмотреть в музее академии.

— Да не было у него никаких смертоносных когтей, — досадливо поморщился Вик, — А теми, что были, в лучшем случае можно было лишь выкапывать корешки растений. Клюв же годился только на то, чтобы щипать им траву и обрывать тонкие ветки деревьев. А теперь, что касается полета… Самое тяжелое существо способное подниматься в воздух это дрофа, которая весит не более двадцати килограмм. Ваш дракон, исходя из размеров черепа, обладал массой от семи до двенадцати тонн. Неужели вы всерьез полагаете, что эта туша могла бы летать? Или во времена драконов не существовало законов физики?

Студенты, затаив дыхание, следили за этим неожиданно вспыхнувшим спором, дружно поворачивая головы и глядя то на одного, то на другого выступающего оппонента.

— Законы физики неизменны, — высокомерно улыбнулся старшекурсник, — Но вы в силу своей необразованности упускаете из виду то, что дракон мог использовать для полета магию.

— Да вы шутите! — не удержался от смешка Вик и язвительно добавил: — Простите мою необразованность, но я не слышал ни об одном животном, которое умело бы пользоваться магией. То есть, по-вашему, этот дракон умел создавать магические амулеты и носил гогглы?

Студенты вокруг прыснули от смеха, а старшекурсник покраснел от злости. Неизвестно чем закончилась этот спор, но в это время донесся голос одного из помощников ректора:

— Виктор Сангин, следующий.

— Вынужден прерывать наш малонаучный диспут. Как вы слышали, меня вызывают в комнату страха к ректору, — барон небрежно откланялся, а, уходя, с веселым возмущением расхохотался: — Нет, ну надо же такое придумать — летающий трицератопс!

Начальник академии, герцог Абас, встретил нового студента сидя за массивным столом с темно-красным лаковым покрытием и столешницей с врезанным прямоугольником из синего сукна, на котором поблескивали благородными металлами дорогие канцелярские принадлежности и были аккуратно разложены стопки кожаных папок с бумагами. Ректор был тучный пожилой человек с вьющимися чуть растрепанными волосами, тронутыми сединой и с черными, явно крашенными усами.

— Виктор Сангин? — он оторвал взгляд от бумаг и уставился на молодого человека маленькими узкими глазками, — Мне сообщили, что вы приходитесь родственником магистру Сиану. Верно ли это?

— В определенной мере. Я женат на его внучке и имею честь быть его учеником.

— Вот как? Весьма неожиданно увидеть в стенах нашего учебного заведения ученика Тессара Сиана. Я и не предполагал, что у него есть ученики. Магистр рассказывал вам, что долгое время он возглавлял нашу академию? Не скучает ли он по прежней работе? Благополучно ли обстоят его дела?

— Насколько я могу судить, магистр чувствует себя превосходно, а его финансовым делам мог бы позавидовать сам император.

— Еще бы! Магистр буквально взорвал рынок алмазных амулетов. Кто сейчас не слышал об АМЭ — аккумуляторах магической энергии Сиана? Кстати, у вас на перчатке случайно не один из этих аккумуляторов? Это какая-то новая модель?

— Это универсальный боевой АМЭ, — Виктор расстегнул предохранительный ремешок на перчатке, выдернул из кармашка амулет похожий на уменьшенную зажигалку Zippo и протянул его ректору, — Включает в себя более двадцати различных вариантов магических ударов, обладает повышенной мощностью и имеет дружелюбный интерфейс, который разрабатывал лично я.

Ректор повертел в пухлых коротких пальцах амулет, оказавшийся неожиданно очень тяжелым, и с интересом прочитал надписи, выдавленные на зеркальном металлическом корпусе: «АМЭ-120К-БП», «Не вскрывать! Опасно для жизни!».

— Что означает сия аббревиатура?

— Сокращение БП означает принадлежность к боевой перчатке. Сто двадцать «К» это емкость аккумулятора, исчисляемая в тысячах магических единиц.

— Сто двадцать тысяч?! Это куда же столько мощности? — ректор надел гогглы и сделал несколько пасов руками, активируя панель управления АМЭ, после чего пораженно побормотал: — Да, мощность и впрямь запредельная. Это просто расточительство какое-то. Однако работа весьма оригинальная и у амулета действительно очень дружелюбный интерфейс. Вы, Виктор, подобрали необычайно точное выражение.

Барон еле заметно усмехнулся. В том, что ректор проникся уважением к интерфейсу, не было ничего удивительного. Управление амулетом было скопировано из меню нанокостюма компьютерной игры Crysis, в которую в свое время вдоволь наигрался бывший студент физического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Виктор Владимирович Сомов. И этот бывший студент, сидел сейчас напротив ректора, смотрел на него темным насмешливым взглядом, скрывающимся иногда за седыми прядями непокорных волос, и именовал себя бароном Виктором Сангиным.

Гогглы начальника академии зажужжали и несколько раз сменили магические линзы из неестественно насыщенного цветного стекла.

— И как всегда внутри абсолютно ничего не видно. Жаль, — Абас разочарованно пожевал губами и снял бесполезные гогглы, — Однако зачем уважаемому Тессару понадобилось так тщательно скрывать содержимое аккумулятора? Если судить по мощности, то внутри должен находиться невероятно крупный алмаз. Так какой смысл его прятать? А если там не алмаз, то что?

Он посмотрел на Виктора хитрыми прищуренными глазками, но тот в ответ лишь тонко улыбнулся:

— Это, как говорится, вопрос на миллион, господин ректор. За информацию об устройстве аккумулятора вампиры предлагают магистру Сиану баснословные деньги. Они не прекращают настойчивых попыток до сих пор и в последнем предложении дошли уже до суммы в пятьсот тысяч золотом, но ответа так и не получили.

— Я не одобряю того, что магистр сделал из этого тайну, — проворчал ректор, внимательно изучая Виктора, — но ведь вы в нее посвящены, раз занимались интерфейсом. Хотите заняться усовершенствованием данного амулета под моим личным руководством? Мои возможности как ректора несравненно выше, чем у магистра Сиана, не говоря уже о том, что я не допускаю гибели тех, с кем работаю. В нашем распоряжении будут уникальные научные лаборатории и знания всего мира, собранные в библиотеках академии. Уверен, что вместе со мной вы достигнете выдающихся результатов в магических дисциплинах, а также легко и быстро получите высокую ученую степень. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, господин ректор. И я признателен вам за столь щедрое предложение, но к сожалению магистр Сиан необычайно строг и не позволяет работать с АМЭ за пределами своего замка.

— С Сианом скоро не захочет связываться ни один уважающий себя ученый. Его чудовищные эксперименты, в которых взрываются и гибнут десятки людей пугают ученый мир, — Абас раздраженно отодвинул от себя магический аккумулятор, — Хочу довести до вашего сведения, Виктор Сангин, что в академии действует строгий запрет на ношение любых амулетов, кроме тех, что рекомендованы преподавательским советом для изучения. Запрет в первую очередь касается боевых амулетов. Так что потрудитесь после нашей беседы незамедлительно их снять.

Ректор опустил голову и со скучающим видом уткнулся в бумаги. Было очевидно, что он уже утратил первоначальный интерес к студенту. Перевернув несколько листов бумаги начальник академии хмыкнул:

— Обычно молодые люди рвутся попасть на военный факультет, но вы я смотрю, остановили свой выбор на теоретической магии. Довольно-таки странное решение для человека с вашим огромным ростом, крепкой комплекцией и очевидным пристрастием к боевым амулетам, — произнес он и, не скрывая скепсиса, пожелал: — Впрочем, успехов вам на выбранном поприще. Надеюсь, ученик великого Сиана сумеет нас чем-нибудь удивить.

— Даже не сомневайтесь в этом, господин ректор, — с многообещающей улыбкой пообещал барон и коротко поклонился, тряхнув белоснежными волосами.

После окончания собеседования всех первокурсников собрали в большой аудитории, где перед ними выступили члены ученого совета с долгими патетическими речами, а заключительное слово традиционно взял начальник учебного заведения герцог Абас. Он назвал выпускников магической академии элитой и опорой общества, предрек молодым людям блестящее будущее, связанное с благородным служением императору и отечеству, но тут же спустил всех с небес на землю и пообещал, что студентами они станут только после первой сессии, которую сдадут далеко не все.

Приободренные таким образом первокурсники стали шумно покидать аудиторию. Еще час им пришлось потолкаться в приемной у секретаря ректора, чтобы получить учебные магические медальоны, после чего студенты были предоставлены сами себе. Официальные мероприятия закончились, занятий в первый день не планировалось и Сомов с Лакисом пустились в экскурсию по академии. К великому сожалению Авика, от осмотра их отвлекали неизбежные встречи со студентами, которые были лично знакомы с Виктором и его музыкальным творчеством. Пройти мимо знаменитого певца и не перекинуться с ним хотя бы парой слов многие не могли, и это сильно задерживало приятелей. Была и еще одна непредвиденная встреча.

Они столкнулись в одном из коридоров академии и оба одновременно сбавили шаг, не отрывая друг с друга удивленных пристальных взглядов. Оба высокие и оба со светлыми волосами, они были разительно похожи. Разве что Виктор был крепкого телосложения, широкоплечий и имел белую как снег шевелюру, а вампир сухопарый и его волосы отливали соломиной желтизной. Поравнявшись, вампир почти остановился, глядя на Сомова в упор своими жуткими глазами, в которых зрачки сливались с черной радужной оболочкой, а затем вдруг благосклонно улыбнулся, на мгновение обнажив острые клыки в верхней челюсти, после чего отвернулся и гордо продолжил свой путь.

— Преподаватель практической магии Эвол Рау, — шепотом пояснил Лакис, — Единственный вампир на всю академию. Ужас какой взгляд. И чего это он тебя так уставился?

— А кто его знает, — глядя вслед вампиру рассеяно ответил Сомов, — Может был как-то на моем концерте. Пойдем-ка, друг Авик, дальше, пока меня еще кто-нибудь не узнал.

Приятели посетили оба крыла академии, где надолго застряли сначала у военных, а затем у медицинских амулетов. Магических устройств были сотни. Они тянулись длинными рядами вдоль стен и были предусмотрительно закрыты стеклом от слишком любопытных студентов. А потом Авик потянул Виктора в музей академии, чтобы своими глазами посмотреть на коготь дракона, о котором упоминал заносчивый старшекурсник. Окаменелость не пришлось долго искать. Она была выставлена на самом видном месте и сильно впечатляла своей хищной изогнутой формой. Это был коготь велоцираптора.

— Ну, что ты теперь скажешь? — с интересом спросил Лакис.

— А ты сам разве не видишь? Это явно не масштаб трицератопса. Очевидно, что этот коготь принадлежит другому существу гораздо меньшему по размеру.

— Мне не очевидно.

— Авик, ты за меня играешь или против? — притворно нахмурился Сомов, — И с каких это пор ты стал сомневаться в моих словах? Если я говорю, что это части разных существ то значит, так оно и есть. Оглянись вокруг, сколько здесь всевозможных разрозненных остатков древних животных. Уверен, что где-то тут в запасниках пылятся и остатки того ископаемого существа, которому идеально подойдет этот «драконий» коготь. Надо всего лишь хорошенько их поискать. Найдешь — вот тебе и готовая дипломная работа.

— Заманчиво. Я бы поискал. Знать бы только, что именно нужно искать.

— Я подскажу, — легко пообещал Виктор, — Но при условии, что ты не будешь задавать лишних вопросов. Я даже попрошу Винса Милана сделать для тебя рисунок владельца этого когтя. Увидишь его — ахнешь! И уж точно не ошибешься в поисках. И вот что еще, друг Авик, если ты всерьез заинтересуешься окаменелостями, то они смогут рассказать потрясающую историю сотворения мира. А это уже не дипломная работа. Это научный труд, способный полностью перевернуть существующее мировоззрение, а также всемирная слава и страшные проклятья в твой адрес на многие века вперед. Как тебе такая перспектива?

— Ого, как ты меня заинтриговал. Не расскажешь об этом подробнее?

— Я же предупреждал, — слегка нахмурился Сомов, — никаких вопросов. Захочешь — сам до всего дойдешь своим умом. В моих планах нет пункта о теории эволюции, и уж тем более я не намерен писать ее за кого бы то ни было, даже за своего друга.

Так, беседуя между собой, приятели незаметно добрались до входа в студенческое общежитие.

— Может, все-таки переедешь жить ко мне? — в который раз предложил Виктор Авику.

— Спасибо, друг, но от твоего дома до академии слишком долго добираться. Кроме того, у тебя там и так хватает жильцов. Одно только кошмарное чудовище Малыш чего стоит. И как ты управляешься с этим свирепым псом? — лекарь поежился, — Или вдруг приедет госпожа Ленора, а у тебя живу я?

Лакис сделал испуганные глаза. Он уже сталкивался с баронессой Сиан и вынес после этих встреч самые неприятные впечатления. Пожалуй, он боялся ее даже больше, чем собаку-мутанта.

— Уволь меня от такого пассажа. Я и так безмерно тебе благодарен за помощь в оплате моего обучения. Даже не представляю, когда я смогу полностью с тобой рассчитаться, но обещаю, что…

— Да перестань ты об этом уже вспоминать, — прервал приятеля Вик, — Откуда в тебе эта дурацкая щепетильность? Забей. В смысле забудь. Кстати мы уже пришли. Кажется, это твой номер.

Помещение было рассчитано на четырех жильцов, и в нем уже обустраивался какой-то студент. Полный нескладный похожий на деревенского увальня молодой человек при виде входящих незнакомцев суетливо вскочил, уронил несколько вещей на пол и, заметно покраснев, тихо представился:

— Граф Итрис Карт.

— Во как! — не удержался от удивленного восклицания Сомов, — Ну что же, приятно познакомиться, граф. Я барон Сангин, а это мой друг господин Лакис, — добавил он, видя, что Авик при слове граф оробел и замолчал, — Не возражаете, если мы разделим с вами эту комнату?

— Буду польщен, господа, — вежливо и все так же тихо ответил Карт.

Дверь распахнулась, и в комнату вихрем ворвался энергичный человек лет тридцати, с сильно загорелым обветренным лицом, которое крест-накрест пересекали два шрама и, сверкая передними железными зубами, сходу заявил:

— Вы представляете, господа, какое свинство?! Мне барону Марсу Ригосу запретили ношение оружия в стенах академии! Меня боевого офицера, которой прошел три войны и никогда не расставался с мечом, вынуждают ходить голым, как какого-нибудь несчастного штафирка. Что за паршивое положение! — он грохнул на свободное место свою амуницию, которую до этого держал в руках и обвел всех свирепым взглядом, — Вы не находите, господа?

Первым от такого напора пришел в себя Сомов.

— Не огорчайтесь, барон. Мне тоже пришлось снять амулеты и боевую перчатку, без которой я, как и вы чувствую себя неловко.

— Неловко?! Это слишком мягко сказано! И это при том, что в академии полным-полно недорослей, которым почему-то позволено шастать с оружием. Им разрешено, а мне отказано! Ну не свинство ли, господа? — и тут барон Ригос спохватился: — Однако позвольте, о какой перчатке вы ведете речь? Я знаток вооружений, но о боевой перчатке слышу впервые. Простите мне мое любопытство, но по большому счету я пришел в академию лишь потому, что армии нужно новое магическое оружие, дабы победить в грядущей войне. Именно поэтому я здесь.

— Вот, можете ознакомиться, — Виктор передал боевую перчатку знатоку вооружений, — Это экспериментальная модель и мне будет интересно узнать о ней мнение специалиста. Добавлю, что перчатка всего лишь часть от боевого костюма, который я планирую когда-нибудь создать.

Барон моментально увлекся новым для себя видом оружия, а Сомов вернулся к прерванному разговору с графом.

— Скажите, граф, а кем вам доводится глава гильдии промышленников Шон Карт?

— Это мой отец, — скромно ответил Итрис и вдруг расцвел добродушной открытой улыбкой: — А ведь я вас знаю, господин Сангин. Я был на всех без исключения ваших концертах и признаться, являюсь поклонником вашего таланта. Мне просто не верится, что теперь мы будем жить и учиться вместе. Вы не представляете, как я несказанно этому рад!

— Спасибо. Приятно слышать такие слова, — ответил Виктор, задумчиво разглядывая графа Карта, — Я вот что подумал, друг Авик. Наверное, ты прав и мне действительно будет неудобно добираться до академии через весь город. Поживу-ка я, пожалуй, какое-то время здесь, вместе с вами, — он окинул взглядом небольшое помещение и вдруг с какой-то неожиданной теплотой в голосе произнес: — Что-то меня ностальгия пробила по студенческой общаге. Эх, сюда бы еще комп с контрой.

— Сто двадцать тысяч?! — взревел барон Марс так, что все вздрогнули, — Это же почти час активного боя! Продайте мне эту перчатку, господин барон. Продайте за любые деньги. Сколько вы за нее хотите?

— Боюсь, что этот экземпляр не продается, — сухо ответил Сомов, а увидев в какое отчаяние пришел офицер от его отказа, смягчился: — Но у меня есть другая модель, на левую руку. Правда у нее не такая огромная мощность и урезан выбор магических ударов, но их более чем достаточно для полноценного боя. Этот вариант мы сейчас предлагаем военному министерству для перевооружения гвардии, а вы как боевой офицер могли бы протестировать и дать профессиональную оценку новому оружию.

— Сколько вы просите за эту модель? — спросил Марс с пылающими от восторга глазами, примеряя новую перчатку.

— Нисколько. Считайте, что это подарок профессиональному тестировщику.

— Вы необычайно великодушны, господин барон. Искренне вам признателен, — Ригос осанисто выпрямился, щелкнул каблуками и энергично мотнул головой, — Постараюсь не остаться в долгу за столь щедрый подарок и отдариться при первой возможности. А сейчас господа, предлагаю отметить наше знакомство и первый день в академии. За мой счет естественно. Я тут приглядел неподалеку весьма недурственную таверну. Приглашаю всех и отказа не приемлю!

Не дожидаясь ответа, он отвернулся и принялся переодеваться. Собирался он по-военному быстро и ловко, но прежде чем кожаная куртка с баронской эмблемой в виде оскаленной мордой льва над скрещенными мечами закрыла его левое плечо, Сомов успел заметить, как там мелькнула знакомая семиугольная звезда с татуированным всевидящим оком.

— А не слишком безрассудно отправляться нам сегодня в таверну? — спросил граф Итрис, — В академии учится моя кузина и она рекомендовала мне держаться подальше от питейных заведений в первый день учебы, поскольку среди старшекурсников распространен ужасный пеннализм.

— Да что вы такое говорите? — насмешливо произнес Ригос, ловко застегивая пряжки на куртке, — Тем более мы должны, если не поучаствовать, то хотя бы посмотреть на эту давнюю студенческую традицию. Кстати, граф, приглашайте вместе с нами и вашу кузину. Мы будем только рады такому приятному знакомству. И не волнуйтесь, вы и ваша кузина будете в полной безопасности. Это вам гарантирую я барон Марс Ригос, — гордо закончил он, после чего с нескрываемой любовью взялся за свои мечи.

— Ну, тогда я прикажу подать транспорт? — неуверенно предложил Итрис Карт, доставая разговорный амулет, — Отец подарил мне паровой автомобиль, а слуга всегда держит его наготове.

Еще на подъезде к таверне стало понятно, что студенческий праздник в полном разгаре. В фонтане уже плавало несколько новоиспеченных студентов и к нему со смехом волокли под мышки еще одно безжизненное тело. Вокруг питейного заведения то тут то там раздавались мучительные звуки людей, превращающихся в оборотней. Это перебравшие алкоголя первокурсники ползали на четвереньках и исторгали содержимое своих желудков. У многих студентов почему-то ярко, словно фонарики, светились лбы. Внутри таверны было еще разгульнее. Фальшиво и громко наигрывал какой-то скрипач на миниатюрной сцене, а в зале старшекурсники с размахом отмечали начало учебного года и проводили посвящение новичков в студенты. Первокурсникам предлагалось на выбор выпить пузырек с чернилами или, не отрываясь осушить жбан с кислым вином. Естественно, что все претенденты на студенческое братство выбирали вино, как наименьшее из зол. Но слабость алкогольного напитка компенсировалась объемом жбана под три литра и далеко не каждому удавалось осилить его до конца. В результате, как правило, все заканчивалось бесчувственным состоянием посвящаемого. Не прошедших обряд посвящения обливали чернилами и под свист и улюлюканье толпы выносили отмокать в фонтане, а счастливчиков, осиливших жбан под крики «Посвящаю!» били магической печатью по лбу, после чего на этом месте появлялся светящийся контур здания академии. Хохот вокруг стоял несмолкаемый.

— Как это жестоко, — обронила баронесса Ила Саннис, кузина графа и отвернулась, чтобы не видеть очередного мученика науки, круглыми глазами глядящего на придвинутый к нему жбан.

— Жестоко? — пожал плечами Виктор, — Баронесса, вы просто не видели посвящение в краповые береты. А эти мальчишки просто дурачатся.

— Что еще за краповые береты? — тут же встрял в беседу Марс, — Никогда о таких не слышал.

— Одно из специальных воинских подразделений с высокой степенью боевой подготовки. Возможно когда-нибудь я расскажу вам об этом подробнее.

— Ловлю вас на слове, господин барон. В нашей армии приветствуются определенные суровые обряды для новобранцев, но они призваны научить солдат превозмогать боль и духовно их сблизить. Что же касаемо наблюдаемого нами действа, то это все лишь самоутверждение нескольких негодяев из старших курсов над более слабыми и неуверенными в себе студентами. Обратите внимание, госпожа баронесса, что нам никто даже не заикнулся сделать предложение поучаствовать в этом так сказать посвящении. Оставим это на долю слабаков и негодяев. В остальном же здесь присутствуют вполне достойные люди, которые так же, как и мы с вами пришли весело провести время.

И словно подтверждая его слова, большая группа старшекурсников направилась в их сторону.

— Приветствую вас, господа, — широко улыбаясь, обратился один из них ко всем сразу, а затем персонально к Виктору, — Господин Сангин, мы наслышаны, что вы будете учиться в королевской академии. От души примите наши поздравления и, если позволите, а также если не возражают ваши друзья, то мы бы хотели присоединиться к вашему столу, чтобы всем вместе отметить наш общий студенческий праздник.

— Друзья не возражают, — важно ответил за всех Ригос.

— Одну минутку, — раздался наглый пьяный голос, — А как же обряд посвящения? Разве новички не должны официально присоединиться к студенческому братству?

Противный голос показался Виктору знакомым, и он оглянулся посмотреть на его обладателя. За его спиной, чуть покачиваясь, стоял тот самый студент, который утром читал лекцию у черепа трицератопса.

— Это вы мне, юноша? — первым отреагировал Марс и ощерился в жутком стальном оскале.

— Барон Ригос? — мгновенно трезвея и меняясь в лице произнес старшекурсник, — Простите, что не узнал вас сразу. Конечно же, мой вопрос ни в коей мере вас не касался.

Марс самодовольно хмыкнул, повернулся к баронессе и многозначительно поиграл бровями.

— Тогда может быть вы, господин Сангин, — не унимался наглый студент, — Надеюсь, вы не откажетесь пройти обряд посвящения?

— Отстань, Нагис, — прервал старшекурсника один из его товарищей, — Не слушайте его, господин Сангин, он просто пьян.

— Я это заметил, — хмуро сказал Виктор и покосился назад, — Сударь, сделайте одолжение — не стойте у меня за спиной. Я этого не люблю.

Неугомонный Нагис лишь фыркнул в ответ и обратил свой мутный взор на притихших Авика и Итриса.

— Ну, а вы что скажите, господа? Мы не примем вас в братство, если вы откажетесь от процедуры посвящения.

Оба господина чувствовали себя явно не в своей тарелке и молчали. Лакис давно уже проглотил язык и не понимал, как надо себя вести среди знатных хмельных дворян, а стеснительный Карт мялся и тужился в поисках подходящих слов.

— Я еще раз убедительно прошу вас не стоять за моей спиной, — хрипло напомнил о своем существовании Сомов.

Нагис проигнорировал реплику Виктора и вновь обратился к выбранным жертвам:

— Своим отказом пройти посвящение вы заслужите только презрение братства, а согласием наше покровительство.

Совершенно пунцовый Итрис наконец-таки поднялся из-за стола.

— Я граф Итрис Карт. И я не нуждаюсь в чьем-либо покровительстве, — тихо, но достаточно твердо произнес он.

— Как скажите, граф, — презрительно усмехнулся Нагис, после чего сосредоточился на совершенно бледном Лакисе, — Ну а вы, господин, не знаю вашего имени? Кстати, ваша одежда… Кто вы такой и как сюда попали? Вы вообще благородный человек?

На несчастного лекаря больно было смотреть. Он опустил голову, пряча глаза, и съежился под взглядами смеющихся дворян. И тут внутри у Сомова словно что-то взорвалось.

— Кажется, я предупреждал, чтобы никто не стоял у меня за спиной, — без всякого выражения произнес Виктор и нарочито медленно поднялся из-за стола.

Он словно пьяный качнулся вперед и тут же нанес молниеносный удар ногой назад. Профессиональный удар, усиленный гневом и ненавистью, пришелся наглому студенту в грудь. Нагис, растопырив руки, пролетел через всю таверну, увлекая за собой товарищей и опрокидывая на своем пути столы и лавки. Там, где он приземлился, образовался завал из перевернутой мебели, битой посуды и тел, копошащихся на полу. В едином порыве студенты взревели от восторга и в предвкушении потасовки повскакали с мест.

Пьяный скрипач на мгновение оборвал свою игру, а потом спохватился и запиликал нечто уж совсем лихое и отчаянное. И словно по его команде вся таверна пришла в движение. Сомова моментально затянуло в человеческий водоворот, и он успевал выхватывать лишь отдельные эпизоды происходящего. Весело скалился и отклонял голову от летающей кухонной утвари барон Ригос, крепко придерживая рукоятки своих мечей. Упорно протискивался к выходу и бесстрашно прикрывал собой кузину граф Карт. Испуганно жался в стену и вздрагивал от звона каждой разбитой бутылки бедняга Лакис. По таверне летали глиняные кружки, кувшины, горшки и деревянные бочонки из-под вина, а студенты повсюду азартно дубасили друг друга. Кто и кого бьет, понять было совершенно невозможно. Казалось, что каждый дерется с каждым, а Виктор со всеми одновременно. Впрочем, для Сомова именно так все и обстояло — он лупил по всем, кто оказывался в пределах досягаемости, не разбирая друг это или враг.

— Посвящаю! — выдыхал он после каждого удара и прицеливался в очередной лоб, — Посвящаю!

Постепенно вокруг Сомова образовалось свободное пространство, и знакомый голос истерично завопил:

— Седого валите! Валите седого!

Призыв Нагиса был услышан и несколько особо злобных персон стали целенаправленно пробиваться к Виктору. Пришлось подключать к работе ноги. Сомов сумел отбросить нападающих, но это нисколько не остудило их пыл, а наоборот только разъярило. Самые отчаянные головы уже схватились за мечи, а у кое-кого даже засветились магические амулеты. Дело начало принимать нешуточный оборот. Виктор отступил на пару шагов и активировал боевую перчатку.

— Немедленно прекратить! — прогремел командный голос барона Ригоса, — Всем оставаться на местах!

И прежде чем группа вооруженных студентов единым фронтом ударила по Сомову, его загородила фигура офицера с двумя обнаженными клинками в руках. Лицо барона побагровело и на нем отчетливо проступил бледный крестовидный шрам.

— Стоять я сказал! — Ригос с шумом рассек перед собой воздух, вынудив особо рьяных студентов отшатнуться назад.

Музыка оборвалась, драка в таверне пошла на убыль, а участники побоища непонимающе уставились на рассерженного офицера.

— Господа, вы совершенно забылись и позволили себе недозволенное! — зычно гремел Ригос, — Только что вы осмелились поставить под угрозу жизнь моего гостя, которого сюда пригласил я, чем нанесли личное оскорбление мне, барону Марсу Ригосу. Такое оскорбление смывается только кровью. Господин Нагис, — блестящий как зеркало клинок качнулся в сторону наглого студента, — дуэль завтра в час. Место и оружие по вашему выбору, — офицер направил острие меча на другого студента, — Ваше имя сударь? Дуэль завтра в час с четвертью. Ваше имя? Что? Приносите извинения? Я не принимаю их. Дуэль завтра час с половиной. Кто еще? Кого я пропустил? — клинки барона загуляли в поисках очередной дуэли, — Желающих больше нет? Жаль, жаль… Господа, прошу всех немедленно успокоиться и предупреждаю, что продолжение этой вакханалии я приму, как проявление неуважения ко мне и как вызов на следующий поединок.

Таверна возмущенно, но негромко пошумела, а угомонившиеся студенты начали поднимать перевернутую мебель и своих павших товарищей. Однако, один человек так и не успокоился. С перекошенным от злобы лицом и отчетливым отпечатком подошвы сапога на груди он протиснулся к Виктору.

— Господин Сангин, — с ненавистью процедил сквозь зубы Нагис, — я требую немедленной сатисфакции.

— Только после меня, сударь. Только после меня, — высокомерно ответил ему Ригос, крепко придержав Виктора за локоть, — Я первый вызвал вас на дуэль. И никаких немедленно. Я убью вас завтра утром. А сейчас подите прочь и не мешайте нам отмечать праздник.

— Какого черта вы все время вмешиваетесь, Марс? — разозлился Сомов, вырывая руку, — Я привык сам решать свои проблемы. И что за неуместное бахвальство — «Я убью вас завтра утром»?

— Бахвальство?! Да я зарежу этого наглеца так же верно, как то, что меня зовут барон Марс Ригос. Видите этот превосходный альтийский меч? — офицер продемонстрировал странный похожий на стилет клинок богато украшенный золотом, серебром и бриллиантом в основании навершия, — Когда-то этот меч принадлежал одному заносчивому вампиру, имевшему неосторожность бросить мне вызов. А этот мальчишка мне и вовсе не соперник. Я всего лишь подарил ему еще одну ночь жизни.

— Никто в этом не сомневается, господин барон. Вы же самый известный дуэлянт в Маркатане. Более ста дуэлей и ни одного поражения. Все знают, что своим знаменитым альтийским мечом вы способны начертать инициалы на лице противника, — заискивающе сказал один из студентов, поглаживая набухающую на лбу шишку, — Но все же проявите снисходительность к Нагису и его друзьям. Ребята просто перепили и малость погорячились.

— Пощадите их, господин барон, — присоединилось к просьбе еще несколько студентов.

— Я никому не спускаю нанесенные мне оскорбления, — Ригос убрал свой страшный меч в ножны, протянул руку к жбану с вином и жадно к нему присосался, — Вот же поганое пойло! Но зато как славно утоляет жажду, — он грохнул пустым кувшином по столу и улыбнулся стальными зубами, — Ладно. Так и быть. Пощажу.

Студенты одобрительно зашумели, а барон доверительно наклонился к Сомову.

— Однако, вы тоже хороши со своей перчаткой, — вполголоса произнес Ригос, — В таком ограниченном пространстве вы бы полтаверны убили.

— Вы за кого меня принимаете, барон? — отмахнулся Виктор, — Конечно же я переключил перчатку на парализатор, — он сокрушенно вздохнул: — Эх, надо было ехать в «Трюм». В моей таверне такого безобразия не допускают.

— «Трюм» ваша таверна?! Ого! Что же вы сразу об этом не сказали? Так едем же! — с воодушевлением предложил Ригос.

В этот момент на свою беду в таверну заглянул граф Карт с сообщением, что он и баронесса Саннис убывают. Однако мягкотелого графа тут же взяли в оборот, и пьяная компания без труда убедила его в необходимости продолжения банкета. Иле Саннис пришлось смирить свое недовольство и потесниться, когда дверь в салон паромобиля неожиданно распахнулась и внутрь полезла целая толпа хохочущих студентов.

И лишь один человек не принимал участия в общем веселье, а уходил по темной безлюдной улице прочь.

— Свиньи, — сжимал кулаки Авик Лакис и едва сдерживал слезы, — проклятые благородные свиньи!

В «Трюме», как всегда звучала приятная земная музыка, восхитительно пахло изысканными блюдами и стоял космический полумрак. К ночи в заведении было достаточно многолюдно, так как его заполняли поклонники творчества Сомова, в основном молодые обеспеченные люди, которые тоже являлись студентами различных учебных заведений Маркатана. Они отмечали общий для всех праздник, были изрядно навеселе и буквально взревели, увидев своего кумира.

— А вы оказывается местная знаменитость, Вик, — удивленно озираясь пробормотал Марс, — Вот бы уж никогда не подумал, что не отважный воин, а всего лишь музыкант может быть настолько популярен. Не сочтите мои слова за оскорбление, господин барон, но у меня это как-то в голове не укладывается.

С трудом пробившись сквозь приветствующую его толпу Виктор провел Ригоса, Карта и баронессу Саннис за свой персональный столик. Несколько крепких бритоголовых парней, увешанных оружием, которые там сидели, тихо перекинулись с Сомовым парой фраз и послушно пересели в другое место. Марс проводил их подозрительным взглядом.

— Что за отвратительные рожи, — произнес он, — Не хотелось бы встретиться с ними ночью в какой-нибудь подворотне.

— А у вас наметанный глаз, господин Ригос, — похвалил его Сомов, — Но успокойтесь. Эти ребята давно уже не промышляют в подворотнях. Это охрана таверны.

— Добрый вечер, господа. Рук Карс, владелец этого скромного заведения, — поклонился подскочивший к столику полный розовощекий человек, — Весь к вашим услугам. Вик, надеюсь твои гости довольны обслуживанием? Господа, настоятельно рекомендую всем попробовать красное эльфийское вино. Прошу, — он выставил на стол причудливо изогнутую бутылку, — Специально и только для друзей Виктора из моих личных запасов. Великолепнейший вкус и непревзойденный букет.

— Как владелец? — Ригос недоуменно повернулся к Сомову, — Ты же говорил, что это твое заведение.

— Ну, мы с господином Карсом держим его на паях, — пояснил Виктор, оторвавшись от бокала и подняв черные глаза на Рука, — Впрочем, мне иногда приходят в голову мысли отжать у него всю таверну. Тем более, что есть за что.

Розовощекий Карс моментально стал пунцовым и часто захлопал ресницами.

— Да шучу я, — рассмеялся Сомов, — Присаживайся, Рук, и выпей вместе с нами. Куда я без тебя денусь. Я же ничего не смыслю в ресторанном бизнесе.

Музыканты на сцене закончили свое выступление, и старый скрипач Обост спустился в зал к Сомову доложить о состоянии дел. Студенты воспользовались возникшей паузой и хором затянули протяжный студенческий гимн. Виктор поднял руку, прерывая доклад старика и прислушался.

— Обост, ты это слышишь? — спросил он.

— К сожалению, да, — поморщился скрипач, — Но лучше бы мне отрезали уши, чтобы я этого не слышал.

— Да уж… Этот стон у них песней зовется, — пробормотал Сомов и вдруг глаза его загорелись, — Карс, вели принести сюда перо и бумагу. Сейчас, господа, я покажу вам какие нужно петь песни!

Виктор начал увлеченно писать, а за его спиной Обост умоляюще замахал руками, призывая всех к тишине. Студенческий гимн затих и теперь таверна лишь тихо гудела, обсуждая внезапный творческий порыв знаменитого музыканта. Самые любопытные даже с мест поднялись и привстали на цыпочки, чтобы лучше видеть рождение новой песни.

Исходный текст Сомов, как всегда, перевел практически дословно, изменив только встречающиеся в песне земные нации. Он перечитал получившийся перевод, довольно улыбнулся, щедро отхлебнул красного эльфийского и легко взбежал на сцену. Его музыканты уже пребывали там всем составом и в полной готовности. Никого из них не удивило, что песню они будут исполнять сходу. Такое происходило далеко не первый раз.

— Песенка студента! — громко объявил Виктор и с силой ударил по клавишам, заливая таверну звонкими звуками клавесина.

Первый куплет музыканты внимательно ловили мелодию, на втором куплете присоединились к исполнению, а на третьем куплете песню подхватила вся таверна.

— Хэй! — дружно ревели от восторга студенты, вторя напеву и бешено молотя кружками по столам, — Хэй-хэй!

Это был полный успех. Пришлось повторить песню несколько раз на бис, прежде чем восхищенные слушатели отпустили Виктора со сцены. Но несмотря на это, песня не смолкла. Перевозбужденные студенты продолжили петь ее сами.

Баронесса Саннис изумленно хлопала пушистыми ресницами, глядя на все происходящее вокруг нее, и вертела в длинных тонких пальцах листочек, на котором стремительным почерком Сомова была записана новая песня.

— Это невозможно, — убежденно произнесла она, когда Виктор вернулся за столик, — Вы написали ЭТО за пять минут и не сделали ни одной помарки, ни одного исправления! Признайтесь, господин Сангин, что вы нас разыграли. Вы заранее все сочинили и отрепетировали.

— Не знаю был ли то экспромт, но это было черт знает, что! — вставил свою реплику Ригос, — В жизни своей не спел ни одной песни, но сейчас, как ненормальный вместе со всеми горланил «Хэй-хэй». Кажется, я начинаю понимать ваших поклонников, Вик. Черт возьми, как вы это делаете?

— Нет, теперь вы просто обязаны принять участие в нашем студенческом театре, — потребовала баронесса, — Слышите, Вик, я не отстану пока вы мне это не пообещаете! — и вдруг ее лицо стало несчастным и умоляющим, — И все-таки признайтесь — вы же заранее сочинили эту песню?

— Ила, если бы ты лучше знала господина Сангина, то не стала бы задавать таких глупых вопросов, — вступился за своего кумира граф Итрис, — Я знаю наизусть весь репертуар и могу поклясться Авром, эта песня была исполнена сегодня впервые.

— На-а-на-а-на-на-на! — продолжали напевать студенты под мелодию, которую наигрывала на клавесине сменившая Вика Сула.

— Хэй-хэй! — экзальтированно выкрикнул Марс сливаясь с хором студентов и потрясая кулаком, но тут же смущенно замотал головой, — Да что же это такое…

А Рук Карс тем временем проявлял чудеса гостеприимства. На столике чередовались белое и красное эльфийское, крепленное оркское и другие не менее экзотические напитки. Гарсоны за спинами гостей только успевали менять бутылки и наполнять бокалы.

— Кажется нам пора завязывать с алкоголем, Марс, — попытался остановиться Сомов, — Вы не забыли? Завтра утром у нас назначены дуэли.

— Не вижу причин для беспокойства, — с трудом ворочая языком ответил Ригос, — К утру я буду в полном порядке. А ваш поединок, господин Сангин, не состоится, потому что я убью всех дуэлянтов.

— Как?! Разве вы не обещали их пощадить?

— Ну, обещал, — равнодушно пожал плечами Марс, — В тот момент мне не хотелось огорчать наших новых коллег отказом. Праздник все-таки.

— Не убивайте их, барон, — попросил Сомов, — И оставьте Нагиса мне. Поверьте, он эту дуэль никогда не забудет.

— Эх, мужчины, у вас если не войны, то дуэли на уме, — пристыдила их Ила Саннис, — Прекратите немедленно. Виктор, может вы споете нам еще? У вас это так чудесно получается.

— Увы, госпожа баронесса, но экспромтов у меня больше не заготовлено. Мне и петь в общем-то не следовало. Боюсь, что если об этом донесут моей супруге, то грандиозный скандал мне обеспечен, — Сомов помрачнел лицом, а потом махнул рукой: — Да и черт с ним! Держитесь покрепче за стулья, господа, чтобы не пуститься в пляс.

Слегка покачиваясь, он снова направился к сцене, Ила Саннис, подобрав полы платья, развернулась, чтобы лучше видеть происходящее, бешено захлопал в ладони Итрис, аплодисменты которого подхватила вся таверна, а бесстрашный барон Ригос взялся двумя руками за стул.

Эту композицию музыканты исполняли десятки, если не сотни раз, но только тогда, когда оставались в репетиционной студии одни. Виктор называл ее «полным отрывом» и в ней музыканты действительно отрывались кто как мог по полной программе. Это был в высшей степени восхитительный кураж музыкантов, не предназначенный для посторонних слушателей. И сейчас полный отрыв, который на земле назывался «Misirlou» и звучал как-то в начальных титрах фильма «Криминальное чтиво», впервые исполнялся на публике в столице Останда, черном городе Маркатане.

Виктор прошелся взглядом по блестящим глазам своих музыкантов и повернулся к залу.

— Возрадуемся же, пока мы молоды, господа! — выкрикнул он и начал первым, задавая сумасшедший темп игры на гитаре.

Следом за Сомовым взорвался на барабанах Шустрый, а затем мелодию подхватили и остальные музыканты. Виктор был в ударе, извлекая из своего несчастного инструмента невероятные непостижимые звуки и на последних аккордах умудрился даже порвать струны. Тут же солирующую партию подхватил саксофонист, предавая мелодии иной оттенок и словно наполняя ее иным смыслом, а затем его сменила Сула, которая исполнила на клавесине нечто уже совсем невообразимое с такой бешенной скоростью ее пальцы барабанили по клавишам, летая с одного края клавиатуры на другой.

Посетители таверны пришли в неистовство. Пьяные студенты топали ногами, хлопали ладонями в такт музыке, орали, свистели и, наверное, точно начали бы танцевать, если бы умели это делать под такую фантастическую музыку. А мелодия все лилась и лилась, взвинчивая не только публику, но и самих музыкантов. Напряжение было столь велико, что артисты раскраснелись, взмокли, и Виктор сделал перекрестное движение руками, обрывая это безумие.

Не обращая внимания на крики взбудораженных пьяных зрителей, вскочивших с мест, и в окружении бдительной охраны Сомов пробился к своему столику.

— Господа, у меня предложение, — еще на подходе весело объявил он, — Поехали кататься! Граф, вы дадите мне порулить?

Итрис поперхнулся вином, но отказать не посмел.

— Надеюсь, вы умеете управлять паровым автомобилем, господин Сангин? — безнадежным голосом скорее предположил, чем спросил он.

— Будьте уверены, — легко заверил его Сомов, — У меня права категории «B». Звоните механику — пусть хорошенько раскочегарит котел. Прокачу вас с ветерком.

Многотонная машина свистела, фыркала, стучала поршнями и окутывалась паром так, что иногда не видно было дороги. Повинуясь человеку механическое чудовище медленно, но неуклонно разгонялось все сильнее и сильнее. Бледнел на крутых поворотах Итрис, испуганно взвизгивала Ила, и даже Марс бурчал что-то предупреждающее.

— Какой же русский не любит быстрой езды, — отвечал им на это Сомов, стараясь перекричать шум двигателя и грохот железных колес по брусчатке, — Эх, сюда бы еще стереосистему с сабвуфером.

А вписываясь в очередной поворот весело хрипел во все горло:

Скорости не сбрасывай на виражах,

Только так научишься побеждать!

Побеждать!!!

Они промчались по темным узким улочкам и вылетели на главный проспект, ведущий к магической академии. Здесь Виктор крутанул вентили до отказа, посылая максимум пара на поршни и машина понеслась по каменной мостовой с таким лязгом и дребезжанием, что казалось еще чуть-чуть, и она развалится прямо на ходу. Перед входом в академию Сомов заложил лихой вираж, накренив транспорт так, что чуть было его не опрокинул, ухитрился еле-еле вписаться в ворота и до упора нажал на тормоза. Паромобиль жалобно заскрипел, присел на переднюю ось и высекая искры из-под колес пошел юзом. Места вполне бы хватило чтобы остановиться, но на пути неуправляемого механизма встал Первый Зрячий.

Раздался сильный удар, в котором слились воедино скрежет сминаемого железа, треск ломающихся деревянных конструкций и хруст крошащегося камня. Со звоном посыпались стекла кабины, из лопнувшего котла с шипением ударил пар, а на капот прямо перед Виктором с грохотом упала гранитная голова.

— Приехали, — сказал Сомов и эмоционально добавил сильное непечатное слово, которое конечно же никто не понял, а затем он обеспокоенно обернулся назад: —Все живы?

Охами и жалобными стонами пассажиры дали понять, что авария каким-то чудом обошлась без жертв.

— Слава великой Уре, — облегченно прошептал Виктор и глядя в укоризненные глаза Первого Зрячего не удержался от тоскливого возгласа: — Вот же засада!

За спиной у Сомова звякнули мечи, вынимаемые из ножен, высунулась совершенно пьяная морда и радостный голос барона Ригоса рявкнул в самое ухо:

— Где засада?!

Глава 2. Серьезные люди

— Вы были пьяны, господин студент, и это видели десятки свидетелей, — ректор академии Абас сидел в кресле, неприязненно щурился на вытянувшегося перед ним Сомова и с каким-то злорадством перечислял все его прегрешения, — Вами разрушен исторический памятник. Вы разбили чужой паромобиль и в аварии едва не погибли люди. Вы спровоцировали драку в таверне и последующие дуэли, на которых барон Ригос нанес такие повреждения трем студентам, что они теперь долго не встанут с больничной постели. Это возмутительно! — ректор хлопнул ладонью по столу и некоторое время возмущенно сопел, — Думаю, Виктор Сангин, что нам с вами придется распрощаться. Такое поведение несовместимо со званием студента магической академии. Я вынужден представить ваши документы ученому совету для отчисления.

— Позвольте мне объясниться, господин Абас. Все выглядит несколько иначе, чем вам доложили, — Сомов сделал невинное лицо, — Начну с того, что я вчера был трезв и у меня тоже есть свидетель, которого я жду с минуты на минуту. К поединкам барона Ригоса я не имею никакого отношения. Если какие-то благородные господа и решили прибегнуть к дуэли, то это их право гарантированное законом. Авария же случилась в виду неисправности техники. В ней никто не пострадал и претензий ко мне не имеет. Что же касается разрушенного памятника… Насколько я знаю его и так планировали заменить. Знаменитый художник и скульптор Винс Милан по заказу магической академии уже изваял новый монумент и вопрос оставался лишь в деньгах за оплату работы мастера. Я готов полностью покрыть все расходы, связанные выплатой гонорара Милану и установкой нового памятника.

— Покрыть убытки — это ваша обязанность, которая нисколько не уменьшает степени вины, — рявкнул начальник академии, — И избавьте меня от объяснений. Сегодня ученый совет рассмотрит вопрос о вашем отчислении, и я уверен, что принятое решение не будет для вас утешительным.

Дверь в кабинет ректора отворилась и в нее попытался протиснуться взволнованный секретарь.

— Господин ректор… — успел произнести секретарь прежде чем мелькнули руки в черных перчатках и его силком выдернули обратно за дверь.

— Это что еще такое? — грозно спросил начальник магической академии, приподнимаясь с места и позвякивая амулетами.

И словно отвечая ему в дверях появился герцог Крон Гросс. Неспешным беззвучным шагом он прошелся по кабинету, без приглашения сел в кресло напротив ректора и педантично расправил складки своего камзола.

— Здравствуйте, господин Абас, — грустно произнес начальник тайной стражи Останда и посмотрел на ректора с невыразимым сочувствием и сожалением.

— Ну наконец-то, — с облегчением выдохнул Сомов, — Привет, Крон.

— Привет, Вик, — очень натурально удивился герцог, — А ты что здесь делаешь?

— Так отчисляют меня.

— Как отчисляют? Что за вздор?! Ладно с этим разберемся позже. Присаживайся, чего стоишь-то. Господин Абас, вы тоже можете сесть.

— Почему так долго? — не удержался Сомов от упрека в адрес сыщика, опускаясь в мягкое кожаное кресло.

— Дела государственной важности, — ответил герцог Гросс и снова повернулся к ректору, — Кстати, господин Абас, я к вам как раз по такому государственному делу. Правда оно носит несколько личный характер и поэтому я решил предварительно переговорить с вами здесь, в академии, прежде чем вызывать в солнечную башню.

— Я весь во внимании, достопочтимый господин Гросс, — ректор и не подумал сесть, а застыл в напряженной позе и было видно, как на его лбу проявляются капельки пота.

— Вчера тайной стражей был задержан опасный бунтовщик Рухас. Заговор против самого короля! — Крон внушительно поднял палец вверх, — На допросе третей степени этот негодяй выдал всех своих сообщников и среди прочих имен неожиданно назвал имя вашего сына. Представляете каков мерзавец? — тонкие губы сыщика застыли в ледяной улыбке, — Я полагаю, что он попросту солгал, не выдержав боли. Как-никак третья степень. Но я обязан проверять всякую поступающую мне информацию. Именно поэтому я здесь. Кому как ни вам знать собственного сына.

— Ну что вы, господин Гросс, — начальнику академии вдруг стало трудно дышать, и он задергал ворот своего камзола, — Помилуйте, какой может быть заговор? Вы же знаете моего мальчика. Он так далек от политики. Кроме лошадей и охоты он вообще больше ничем не интересуется. Даже женщинами.

— Именно это я и хотел услышать. Вашего слова вполне достаточно, господин Абас. Будем считать, что бунтовщик Рухас попросту оболгал вашего сына. Надеюсь вы не дадите мне повода думать иначе, — многозначительно произнес начальник тайной стражи, — Ну, а теперь расскажите, что это за нелепая история с отчислением господина Сангина? Я знаю Виктора также хорошо, как вы своего сына и также в нем абсолютно уверен.

— Ну что вы, какое отчисление? Так, всего лишь профилактическая беседа, — сразу пошел на попятную ректор, — Просто я вынужден был отреагировать на разрушение памятника. Впрочем, господин Сангин уже пообещал оплатить все восстановительные работы, так что претензий у меня к нему нет.

— Рад, что мы понимаем друг друга, — удовлетворенно произнес сыщик, а заметив, как Сомов выразительно постучал пальцем по тыльной стороне руки, добавил: — И вот что еще, господин Абас. Виктор молод и бывает небрежен в вопросах своей безопасности. Вижу, что несмотря на мои рекомендации он даже не носит боевую перчатку. Поэтому прошу, вас, как его руководителя, проследите, чтобы он всегда был вооружен.

— Как скажите, уважаемый Крон, — елейным голоском пообещал начальник академии и засеменил, провожая до двери своих посетителей, — Рад был вас видеть. Всего вам наилучшего, господа.

А как только двери закрылись, ректор первым делом схватился дрожащими руками за разговорный амулет.

— Сынок, ты где? С тобой все в порядке? От охоты отвлекаю? Ну и слава великой Уре, — он шумно выдохнул и пробормотал: — Вот же проклятый Инквизитор. Чуть до смерти не напугал.

Абас обессиленно сполз в кресло, вытащил батистовый платочек и еще долго вытирал им мокрые лицо и шею.

— Ну и что это была за клоунада? — сердито спросил Крон, когда они с Виктором вышли во двор академии, — По цирку соскучились, господин барон? Захотелось вернуться на арену?

Сомов без всякого раскаяния пожал плечами и беспечно усмехнулся:

— Весь ваш мир моя арена. А это так… Досадный эпизод. Я давно не употреблял спиртное, а вчера отмечали студенческий праздник. С непривычки немного не рассчитал. Бывает. Спьяну подумалось, что неплохо было бы одернуть господина ректора. Не понравился он мне или, точнее сказать, я ему. Абас сходу начал выпытывал об устройстве АМЭ, сулил золотые горы, а потом запретил носить боевую перчатку. Я же объяснял это по телефону. Ректор явно ко мне придирался, а от имени магистра Сиана его буквально коробило. Может он вообще альтийский шпион. Ты бы его проверил хорошенько по своей линии.

— Вздор насчет шпиона. Просто Абас с Сианом всегда были на ножах, — раздраженно отмахнулся Крон и повысил голос, — Ну а вот это-то зачем было делать?!

Он остановился и указал на покосившийся и обезглавленный памятник Первому Зрячему, в пьедестал которого упирался разбитый паровой механизм, а вокруг были рассыпаны шестеренки и блестели осколки стекол в черной от пролитого масла траве.

— Во-первых, — терпеливо продолжил объяснения Сомов, — Винс Милан по заказу академии уже давно сделал новую скульптуру. Ты бы только видел этот монумент, Крон! Пятиметровое обнаженное тело, лицо суровое, мышцы напряжены, в ладони горит вечный огонь, на который, кстати, я лично пожертвовал парочку АМЭ. Настоящий мировой шедевр! И тут академия вдруг уперлась. У нее якобы не предусмотрено средств на замену памятника. Хотя на самом деле причиной отказа явилось то, что основатель магии изображен полностью обнаженным и это вызвало возмущение ученого совета. Что мне оставалось делать? Милан мой друг, а я как-то имел неосторожность пообещать, что его скульптура обязательно будет стоять перед академией. Ты же ведь знаешь, Крон, что я не обманываю своих друзей.

— Ну да, — скептически скривился начальник тайной стражи, — А во-вторых?

— Во-вторых, паромобиль который я разбил принадлежит моему новому приятелю Итрису, а его отец могущественный глава гильдии промышленников граф Шон Карт. Как-то давно я уже пытался попасть к нему на прием, но безуспешно. Есть у меня наработки одного проекта, как раз для промышленника такого ранга. А завтра я и Итрис едем к господину Шону в гости. Итрис для ремонта транспорта, я с извинениями. Там и поговорим.

— Я тебе поражаюсь, Сомов. Ну зачем нужно придумывать такие сложные многоходовые схемы? Ты что не мог просто попросить меня об организации встречи с Картом?

— Я же говорю, что был пьян, — буркнул Виктор, — Вчера мне этот план казался гениальным.

— Ну да, — ехидно усмехнулся сыщик, — Хорошо, что напомнил. А то я чуть было не забыл, что ты у нас гений.

— Хватит издеваться, Крон, — не выдержал Сомов, — Я, между прочим, с тебя беру пример. И замечу, что твои постановки тоже далеко не идеальные. Готов биться об заклад, что бунтарь Рухас не называл среди своих сообщников сына господина Абаса.

— А вот и нет. Тут ты ошибаешься, — начальник тайной стражи самодовольно улыбнулся, — Сильно ошибаешься. Бунтовщика Рухаса вообще не существует.

Собеседники подошли к черной лакированной карете, где один телохранитель услужливо распахнул дверцу и откинул маленькую подножку, а второй, делая вид, что придерживает коренную лошадь, внимательно следил за окружающей обстановкой. В последнее время герцог очень серьезно относился к своей безопасности и никогда не появлялся без охраны.

— Садись, Вик, поговорим без лишних глаз и ушей, — качнув карету сыщик забрался внутрь и заскрипел кожей устраиваясь на сиденье, а затем протянул Сомову свежую газету с сильным запахом типографской краски. — Читал утреннюю прессу?

Виктор бегло просмотрел несколько заголовков: «Убийство оркского посла в Роанде», «Харсант расторгает мирный договор», «Армии трех стран направляются к границе».

— Это что?! — потрясенно спросил он, — Неужели новая война?

— Хотелось бы верить, что нет, поскольку мы к ней совершенно не готовы, — мрачно ответил Гросс, — Пока лишь разгорается давний конфликт за контроль над побережьем внутреннего моря между людьми Роанда, орками и гномами. Где обещанное тобой оружие, Вик?! Почему я вместо него получаю какого-то «Туалетного утенка»?

Сомов виновато опустил голову. Оружия он действительно не создал. И не только потому что не особо хотел заниматься смертоносными вещами, но и потому что объективно не имел на это времени. Слишком много усилий потребовал от него прототип телевизора, который полгода назад появился наконец-таки в продаже. И это было то, чем Виктор по праву гордился. Живая картина сразу же стала очень популярным и хорошо продаваемым товаром, который если и не заменил, то основательно потеснил на рынке магические светильники. Плоский стеклянный прямоугольник, обрамленный узкой рамкой из черного покрытого лаком дерева, с серебряной отливкой в виде надписи «Сони» и зелененьким огоньком на нижней кромке. Живую картину можно было по желанию установить на столе или повесить на стену и использовать по прямому назначению, как магическое окно для освещения помещения. В комплекте шли подставка и пульт с денадцатью кнопками по количеству переключаемых каналов, которые транслировали картинки из восьми часовых поясов от Канарских островов до Дальнего Востока. Впрочем, исправно функционирующих каналов оказалось меньше, чем кнопок. Периодически случались поломки, сбои в работе и, связанные с этими сбоями, целые истории, которые случайно попадали в эфир. Так, на одном из каналов, принимающий картинку объектив украли дикие орки и около недели таскали его с собой, позволив зрителям ненадолго понаблюдать за жизнью кочевников в дебрях Африки, пока дикари не разбили-таки хрупкое стекло. А еще один объектив, установленный на высоком уступе в Альпийских горах, однажды заслонила огромная куча мусора и веток, оказавшаяся орлиным гнездом, а в нем два отложенных яйца. Но несмотря на то, что канал стал давать мало света, он неожиданно стал наиболее востребованным, поскольку перед изумленными зрителями разыгралась целая трагедия из жизни дикой природы — вылупление птенцов, их отчаянная борьба за еду и то, как самый крупный по размерам птенец в итоге вытолкнул из гнезда своего младшего братца. Зрители, особенно дамы, были шокированы. Такого близкого контакта с миром природы, да еще и полного драматизма никто и никогда на Осане не видел. Об этом случае подробно писали в газетах и даже обсуждали орнитологи на внеочередном съезде.

Гросс был в восторге от того, какой эффект произвел прототип телевизора на граждан и в предвкушении его дальнейшего развития радостно потирал руки. Ликовал и магистр Сиан, под маркой которого выпускался Сони. Сомов же в этой истории, как всегда остался никому не известным героем. Но он не жаловался. Виктор был молод, богат и в свободное от работы время его все чаще увлекала веселая беззаботная жизнь — музыка, друзья, лошади в конце концов. А вот заниматься техническими вопросами желания у него оставалось все меньше и меньше. Под давлением герцога он, конечно, брался за дело, но без излишнего энтузиазма. Так произошло, например, с попыткой создания огнестрельного оружия. Начал Виктор естественно с патрона, которому требовался целый набор различных взрывчатых веществ. В замке магистра была открыта химическая лаборатория, где несколько ученых получили все необходимые для исследований материалы, формулы и соответствующие инструкции по технике безопасности. После этого барон Сангин умыл руки. А спустя какое-то время пришлось подводить плачевные итоги такого подхода к делу. Во-первых, безопасностью ученые пренебрегли, а во-вторых, что-то они все-таки получили, поскольку здание было полностью уничтожено взрывом, в котором погибли все находящиеся там люди, включая и тех, кто занимался изучением электричества в соседнем помещении. Скрыть такое количество жертв, оказалось невозможно, да еще и пресса раздула скандал, поэтому серьезных ученых, желающих связываться с экспериментами Сиана больше не находилось.

После случившегося Гросс попытался склонить Сомова к тому, чтобы он лично руководил лабораторными исследованиями, однако получил на это жесткий отказ:

— Господин герцог, я ни разу не химик и, несмотря на то что формулы предоставил именно я, мне самому они почти ничего не говорят. Я просто их видел, помню и могу воспроизвести, но не более того. Ищете соответствующих специалистов. И вообще, я вас неоднократно предупреждал, что точную копию АК-47 нам не сделать. Напрасный труд.

К идее огнестрельного оружия Виктор обращался еще один, последний раз, когда попробовал создать гибрид классического автомата и магического амулета. В новом проекте порох должен был появляться непосредственно в камере сгорания с помощью магии и с ее же помощью воспламеняться. Это позволяло разом избавится и от гильзы, и от сложного капсюля. Задумка выглядела красивой, вот только магическим способом порох возникать не хотел. Магией можно было получить серу, но не уголь и уж тем более не калиевую селитру. Оказалось, что ни одному зрячему за все время существования магии не понадобились заклинания для создания угля. Действительно — зачем? Его и так всегда полно под рукой. Наверное, темный мир рано или поздно дал бы магические уголь и селитру, а может даже и нитроцеллюлозу, но тратить на это несколько лет своей жизни Виктор посчитал непозволительным расточительством. А еще требовалось как-то перемешать все магические компоненты пороха и облечь их в форму гранул для равномерного горения. Препятствий возникало слишком много и Сомов после череды неудач вернулся к первоначальному варианту из черной папки — пневматическому ружью. На земле минусом такого оружия являлась слабая убойная сила из-за сложностей в процессе сжатия воздуха в цилиндре. Ни пружины, ни насосы не создавали нужного давления в компрессионной камере. Так, для зарядки едва ли не самого массового военного пневматического оружия — винтовки Жирардони приходилось качнуть насосом полторы тысячи раз, но дульная энергия все равно не превышала пары сотен джоулей, а этого было явно недостаточно. Но плюсом пневматики было то, что на Осане для создания воздушного давления можно было использовать магию и уже существовал пистоль, частично работающий на данном принципе. Частично потому, что кроме магической пневматики в нем использовалась еще и магия реактивного движения. Поэтому Виктор с чистой совестью забросил идею автомата и решил дождаться, когда в академии начнется курс лекций, посвященный магическому оружию.

А до этого времени Сомов регулярно записывал и передавал герцогу Гроссу все, что мог вспомнить из своей прошлой жизни и что можно было эффективно использовать на Осане. Благо это не требовало от него особых усилий. Записи он делал без всякой системы и валил все в кучу. Начиная от карты залежей полезных ископаемых и заканчивая полным химическим составом «Туалетного утенка». Виктор столько раз оказывался в уборной без планшета или книги, что невольно перечитал все этикетки на флакончиках с бытовой химией, которые обычно стоят в туалетах. Грех было не поделиться подобной информацией.

Сомов улыбнулся, а потом посерьезнел. Ситуация в мире накалялась и на горизонте уже маячила война, к которой они оказались не готовы.

— Я передам Сиану схему пневматического ружья. Пусть в мастерских соберут опытный образец и проведут испытания. Нужны предварительные данные. А я пока займусь программой для зарядного амулета. Очень не хотелось, но видимо придется взять за основу готовые заклинания из магического пистоля. К сожалению, без эффективной и принципиально иной программы, ружье будет не стрелять, а плеваться. Все-таки пули — это не магические ракеты. Ну, начнем хотя бы с этого. Черт, как все это не вовремя, — Виктор тяжко вздохнул и добавил: — Но нам все равно нужны новая лаборатория и новые ученые, Крон. Хорошие ученые. Черт с ним, с порохом, но без электричества мы точно не обойдемся.

— Попробуй присмотреться к преподавателям академии. Где же еще искать, если не здесь.

— После взрыва в лаборатории, у Сиана сложилась дурная репутация, — вспомнил Сомов слова ректора, — Вряд ли ученые из академии согласятся сотрудничать с магистром.

— А вот это уже моя забота, — холодно отрезал герцог, — ты только найди тех, кто нам нужен и назови мне конкретные имена.

Он перевернул газету и открыл ее на последней странице.

— Следишь за криминальной хроникой? Интересные события происходят в Маркатане. Сообщают, что убиты лидеры преступного мира Бирюк и Старый.

— Да знаю я, — с досадой отмахнулся Виктор.

Перед его глазами стала Вира с дрожащими губами и вся в слезах, умоляющая о помощи и защите. А как тут уже поможешь? Радовалась бы, что сама уцелела. Отправил ее к Нурше. Не бросать же бабу на произвол судьбы.

— Вижу тебя это нисколько не удивляет, — констатировал сыщик, — Может знаешь и кто их убил?

— Тоже знаю.

— Ну да, — Гросс недовольно пожевал губами, — А тебе не кажется, Вик, что бандит Гурон Бирс, по прозвищу Орк, становится слишком агрессивным и непредсказуемым? Не пора ли его э-э-э… остановить?

— Не вижу в этом необходимости. Ситуацию в общем и целом я контролирую. Бирс успешно избавляется от конкурентов и даже гильдию убийц сумел подмять под себя. Методы у него, конечно, грязные, но разве город не становится от этого чище? Ты и представить себе не можешь, Крон, какие деньги сейчас крутятся банде. Их уже не растратить на вино и женщин, а куда следует вкладывать такие огромные средства я подскажу. Дай мне время, и ты удивишься, как могут измениться бывшие бандиты.

— Сомневаюсь, что подобная публика способна меняться. Зато не сомневаюсь в том, что все твои попытки превратить это жалкое сборище бритоголовых в свою собственную маленькую армию обречены на провал. Или ты думаешь, что я не понимаю, зачем ты возишься с бандитами? Или не догадываюсь, например, о том, что ты предупредил их о существовании отпечатков пальцев? Предупредил ведь? Предупредил. Эх, Сомов, Сомов… Ну да ладно, мешать я тебе не собираюсь, но и начальника городской стражи останавливать не стану, когда он всерьез возьмется за твою братию. А рано или поздно он за них возьмется. Даже не вздумай потом обращаться ко мне с просьбами кого-нибудь освободить. И еще кое-что, — Крон брезгливо поморщился, — насчет этого твоего лекаря, смутьяна Лакиса. В моем ведомстве на него скопилось столько доносов, что хоть завтра отправляй на плаху.

— Только не Авика, — голос Виктора предательски дрогнул, — Не забывайте, герцог, что он мой друг.

— Так заткни ему рот, чтобы он меньше болтал! — не выдержал сыщик, — Ну почему у тебя все друзья такие проблемные, Сомов? Нет, надо срочно менять твой круг общения. Срочно. Думаю, что настала пора познакомить тебя с теми людьми, чья дружба действительно дорогого стоит. Значит так! Скоро состоится собрание нашего ордена и твое присутствие на нем обязательно. Поговоришь с нужными людьми и себя всем покажешь. На встрече будет присутствовать сам епископ, а это второй человек в королевстве. Обязательно с ним поговори.

— О чем? О религии. Мне всегда это казалось неприличным.

— Умерь свой юмор, Сомов. Я не шучу. И там будет, о чем поговорить, — герцог еще немного недовольно посопел, а затем как бы нехотя сообщил: — Об этом не сообщалось в газетах, но сегодня ночью вернулся первый корабль из Америки.

— Что же вы сразу об этом не сказали?! — воскликнул Виктор, — Рассказывайте! Что привезли? Томаты есть? Каучук нашли?

— Каучук нашли, — Гросс позволил себе скупо улыбнуться, — И привезли много чего. Так сразу все и не перечислишь. Из фруктов мне бросились в глаза какие-то очень большие шишки.

— Шишки? Великий Авр! Неужели ананасы? — сладостно простонал Виктор.

— Понятия не имею как они называются. Сейчас меня больше всего беспокоит то, что придется докладывать о результатах экспедиции императору, а при его дворе хранить молчание не умеют. Эх, языки бы им всем поотрезать, — на мгновение герцог прервался, а его лицо приняло какое-то неприятное мечтательное выражение, которое быстро исчезло, — Недалек тот день, когда авантюристы всех мастей, финансируемые чужими правительствами, кинутся на новые земли в поисках наживы и приключений. Останд не может позволить себе проиграть эту гонку. Нам нужно больше кораблей, а денег в казне для этого нет.

— Попробуйте привлечь частный капитал.

— А я что по-твоему делаю? Для этого завтра и собираемся. Кстати, надеюсь ты понимаешь, что наш орден тайный и ты, как новый член тайного общества, должен будешь принести магическую клятву верности. И не надо демонстрировать свое недовольство, Сомов, не надо. Мы все через это прошли. Но я тебя сразу предупреждаю, — Гросс сделал свирепое лицо, — даже не заикайся о «сроке на один год»! Там соберутся очень серьезные люди. Они эту выходку не оценят.

— Да сколько же можно, герцог?! Я вижу вы не успокоитесь пока не опутаете меня новыми клятвами. Но вам даже этого мало. Вы еще и барона Ригоса ко мне приставили. Хотите, чтобы он шпионил за мной?

— Вот даже как! — неподдельно удивился сыщик, — Интересно, как это тебе удалось обойти клятву верности Марса, чтобы получить его признание?

— Никак, — злорадно ощерился Сомов, — Это не Марс, а вы сами только что признались.

Начальник тайной стражи досадливо крякнул.

— Молодец, подловил. Вот только истолковал неверно. Марс не шпион, а твоя охрана. Раз уж ты не беспокоишься о своей безопасности, то это приходится делать мне. Активной деятельностью Сиана недовольны многие магистры, в том числе и сам император. Всем, кто связан с Тессаром угрожает серьезная опасность. Дома тебя защитит Малыш, а в академии за тобой присмотрит барон Ригос. Он в общем-то для того туда и направлен и, насколько я знаю, уже уберег тебя от нескольких дуэлей. Можешь меня за это не благодарить.

— Я и не собирался, — буркнул Виктор и откинулся на спинку сиденья, — Ладно. Поехали.

— Куда?

— Как куда? Смотреть, что привезла экспедиция.

Ящиков и бочек было так много, что Сомов копался в них больше часа. Наконец, перепачканный с ног до головы и довольный донельзя он вернулся к Гроссу с увесистой коробкой в руках.

— Ну что же, Крон, поздравляю, эта экспедиция доставила даже больше, чем можно было ожидать. Каучук — это, конечно, отлично, но вот овощи… Здесь каждая семечка дороже золота. Подсолнечник, кукуруза, перец, кабачки, томаты, я уже не говорю о картофеле. Вы не поверите, но у меня на родине есть музеи и даже памятники этому удивительному овощу. В наших планах этого не было, но видимо в сельском хозяйстве Осаны грядут грандиозные перемены. И я этому несказанно рад, а то от репы и капусты меня порой тошнит.

— Ну да, еще одни перемены, — устало отозвался начальник тайной стражи, — У меня голова идет кругом от этих новшеств и на все катастрофически не хватает людей.

— А я вас предупреждал.

— Да помню я, — скривился Гросс и кивнул на коробку, — Что там у тебя?

— Отобрал немного картофеля, томатов и еще так, по мелочи, для личного пользования, — Виктор расцвел в улыбке и даже облизнул губы, — Вы даже не представляете, герцог, что такое жареная картошечка и салатик из помидоров. О, господи, да у меня только от одной мысли об этом блюде слюнки текут.

— Ты это о чем? Погоди-ка, Сомов, ты их что — съесть собираешься?! А кто только что говорил, что они дороже золота?

— Подумаешь… — Виктор легкомысленно пожал плечами, — И потом, неужели я не заработал на один приличный, пусть и самый дорогой в мире ужин? Если бы вы слышали о пицце из Салерно, господин герцог, то не стали бы возражать, — и видя недоуменный взгляд Гросса, пояснил: — Это из моих воспоминаний о будущем.

— Ну, тогда позаботься об этом будущем, — предупредил Крон, — и не показывай продукты посторонним.

— Да что же это такое? Опять ограничения. Где же я найду хорошего повара с клятвой верности или хотя бы просто умеющего держать язык за зубами? Или вы предлагаете мне самому картошку жарить?

— Ну да, самому.

— Вы издеваетесь?! — Сомов некоторое время крайне раздраженно смотрел на Гросса, а затем оставил коробку в покое и захлопал по карманам, — Извините, герцог, но мне нужно срочно позвонить.

В темном подвале деловито орудовали разбойники, перерывая ящики и сундуки, вещи из которых они вываливали на пол и безжалостно топтались по ним сапогами. Один из бандитов, сидевший на корточках, досадливо убрал нож от лица связанной жертвы, выпрямился, снял перчатку и вытащил жужжащий разговорный амулет.

— Тихо всем! — негромко прикрикнул разбойник на своих товарищей и сухо щелкнул тумблером, — Слушаю вас, господин барон. Да я. Как чем занят? Работой. Ухо отрезаю.

Минуту он молча выслушивал слова невидимого собеседника.

— Хорошо. Понял вас, господин барон. Сделаем. И вам всего наилучшего, — вежливо закончил он разговор, выключил разговорный амулет и только после этого позволил себе крепкое ругательство: — …! Вот все бросай и беги делать то, что он говорит! Эх… Ладно парни, завязываем здесь. Рожа, отправишься к Орку, передашь, что меня барон озадачил. Он поймет. Хлыст, иди седлай лошадей, прокатимся в Платан.

— В Платан? Верхом? Кот, да мы же весь зад себе отобьем. Может на вокзал, а оттуда на парке с комфортом?

— На парке не успеем. Томаты могут пропасть.

— Какие томаты?

— Ты меня спрашиваешь?! Откуда я знаю какие?!! Знаю только то, что велено вернуться не позже, чем завтра. Иди седлай! — распорядился он, после чего наклонился и кряхтя перерезал веревки на руках все еще перепуганной и не верящей в свое счастье жертвы, — А вы оказывается везучий, господин торговец. Так вы это… Повеселитесь сегодня что ли… Закатите там пирушку, напейтесь вина власть и позовите распутных женщин, а главное не забудьте приготовить недостающее золото. Иначе ваше везенье может закончиться, и в следующий раз я отрежу вам оба уха.

А в порту тем временем Сомов убрал разговорный амулет, и взялся за свою драгоценную коробку.

— Ну все, я погнал. Закину продукты в ледник и буду готовиться к завтрашней встрече с господином Картом.

Он сделал несколько шагов к выходу, но вдруг, осененный новой идей, остановился и повернулся к герцогу.

— Крон, я тут подумал… Как ты относишься к тому, чтобы посвятить главу гильдии промышленников в кое-какие наши планы и показать ему пару страниц из черной папки?

— Графу Шону Карту? — герцог ненадолго задумался, — Хм, почему бы и нет? Кандидатура самая подходящая. Только вот лишнего ему знать не следует. Ледник пока отменяется. Едем в солнечную башню и вместе выберем то, что можно будет показать господину промышленнику.

Утром Сомов вместе с Итрисом и картонным тубусом под мышкой был уже на заводе Шона Карта. Невзирая на ранний час и выходной день, тот находился на своем рабочем месте, в огромном кабинете, расположенном на самом верхнем этаже административного здания, к которому пришлось подниматься по темным и скользким от масла ступенькам. Кабинет промышленника украшали искусно выполненные модельки механизмов, выпускаемых на заводе и картины соответствующей тематики, развешанные по стенам. При виде гостей хозяин кабинета не посчитал нужным вставать из-за огромного стола и не выразил особой радости от встречи с сыном. Разглядывая этого неприветливого человека Виктора даже взяли некоторые сомнения. Строгая хотя и дорогая одежда в виде френча с большими накладными карманами, в которых хранился добрый десяток разговорных амулетов для связи с инженерами и начальниками цехов. Пара украшений — то ли орден, то ли амулет под шеей и золотая цепочка, убегающая в кармашек поменьше, где отчетливо тикал хронометр. Медлительность речи, степенность движений, скупость эмоций и властный взгляд дополняли пышные усы и коротко подстриженная борода.

— Так вот значит кто разбил паромобиль и чуть было не убил моего сына, — хмуро произнес заводовладелец, когда ему представили Виктора.

— Отец, это была чистая случайность.

— Погоди, Итрис, — прервал своего заступника Сомов и виновато вздохнул, — Господин Карт, вы абсолютно правы. Паромобилем управлял я, а значит и отвечать тоже мне. В свое оправдание могу сказать лишь то, что я готов возместить ущерб, в меру своих сил и возможностей.

— Молодой человек, мой сын жив и это главное. Остальное не важно. Или вы всерьез полагаете, что меня беспокоит ремонт какого-то разбитого аппарата? — высокомерно произнес Карт, — Видимо вы не отдаете отчет в том, с кем разговариваете. Известно ли вам, что на моих заводах одних только паромобилей производится более сотни штук в год?

— Впечатляющие масштабы, — Сомову пришлось постараться, чтобы в этой фразе не прозвучала ирония, — Но, господин Карт, я и не осмелился бы предлагать вам деньги за ремонт паромобиля. Однако, что вы скажите насчет художественного произведения? Итрис как-то обмолвился, что вы большой ценитель живописи. Может быть вы примите в дар, в качестве моего извинения, одну из картин знаменитого Винса Милана?

— Хм, — промышленник оказался несколько сбит с толку и на некоторое время даже замолчал, — Однако, у вас оригинальный способ приносить извинения. Ну что же, если это картина действительно кисти самого Милана, то я бы, пожалуй, взглянул на нее.

Виктор вытащил из тубуса и развернул полотно, на котором был изображен паромобиль Стенли стремительно входящий в поворот. Низко пригнувшись к рулю сидел водитель, у которого развивались волосы, играло бликами солнце на красном лакированном корпусе механизма, сверкали начищенные до блеска медные детали и мелькали спицы колес, из-под которых веером летела грязь. А на заднем плане с недоуменными лицами неслись всадники, явно не поспевая за паромобилем.

— Ох ты! — воскликнул граф, сразу же утрачивая всю свою надменность и проявляя целую гамму чувств, — Какая сильная работа! Да, здесь безошибочно угадывается рука мастера. А вот и подпись Винса. Все верно. И откуда только художники берут свои удивительные фантазии? Ну что за фантастическая машина!

— Почему же фантастическая? — не упуская момента тут же вставил Виктор, — Может быть, господин Карт, вы хотите взглянуть на чертежи аппарата, изображенного на полотне?

Шон Карт медленно опустил картину и впервые, с интересом посмотрел на Виктора.

— Чертежи? Экий вы прыткий молодой человек, — он еще раз окинул взглядом картину и после недолгого колебания разрешил: — Ну что же, извольте продемонстрировать ваши чертежи.

Из тубуса были извлечены несколько разрисованных черной краской листов и переданы на суд промышленнику.

— Идея о нагреве воды горелками, работающими на керосине давно известна, да и трубчатый котел меня не удивляет, — спустя несколько минут прокомментировал уведенное Шон, — У моих инженеров есть подобные разработки, но это весьма опасные устройства, которые часто влекут за собой пожар или взрыв котла.

— Только не в моем случае. Господин Карт, я представляю абсолютно безопасный двигатель. В моем проекте предусмотрены специальные предохранительные клапаны. Необходимо лишь рассчитать узлы котла так, чтобы при аварии разрывался не сам котел, а отходящие от него патрубки, которые одновременно с разрывом зальют водой и факелы нагрева котла. За всю историю эксплуатации этого двигателя не было… — Виктор запнулся, но сразу же поправился: — Я уверен, что за всю историю эксплуатации данного котла не будет зафиксировано ни одного случая взрыва.

— Вы уверены. И видимо ваша уверенность должна меня убедить? Хм… Ну, допустим. Давайте разберем сей прожект дальше. Необычайно высокую скорость вашего аппарата вы связываете напрямую с его малым весом. Миниатюрность механизма и заявленную массу в одну тону вы даже подчеркиваете названием — легковой транспорт. Действительно при таких малых габаритах это было бы возможно, особенно учитывая очень маленькие колеса с тонкими спицами, если бы не одно «но». Увы, но именно эти колеса и станут главной проблемой. С малыми размерами даже небольшой булыжник, торчащий из мостовой, станет непреодолимой преградой. У подобного аппарата зачастую не получится даже с места тронуться. Или вы думаете, что мои паромобили случайно выпускаются с колесами в человеческий рост? Чем больше колесо, тем выше проходимость. Вам бы следовало это знать, господин изобретатель, — промышленник снисходительно усмехнулся и вновь обратил свой взор на картину Милана, — В целом же ваш легковой автомобиль мне понравился. Даже жаль, что технически он не реализуем. Его форма, да и вообще весь внешний вид просто завораживают. Вот только черные полосы на ободе колеса мне кажутся слегка мрачноватыми. Здесь Милан, по-моему, чересчур сгустил краски. И все же, повторюсь, и картина и машина ней великолепны. Благодарю за такой подарок.

Шон Карт поднялся с холстом в руках и принялся подыскивать ему подходящее место на стене, показывая тем самым, что разговор окончен. Виктор переглянулся с Итрисом, но тот в ответ лишь беспомощно пожал плечами. Однако Сомов не собирался сдаваться.

— Это шины, — негромко произнес он.

— Простите, что?

— Я говорю, эти черные полосы на колесе называются пневматическими шинами. Этакий эластичный обруч вокруг колеса, внутри которого содержится воздух под высоким давлением. Шины как раз и служат для уменьшения силы, необходимой для того, чтобы трогаться с места и двигаться транспорту. Дополнительным плюсом будет снижение шума, мягкость и удобство при движении.

Шон опустил картину, вернулся за стол и вопросительно посмотрел на Сомова.

— Продолжайте. Из какого же материала вы предполагаете делать эти самые шины? Кожа? Парусина?

— Резина.

Виктор достал из кармана маленький каучуковый шарик и несколько раз ударил им об пол, ловя его каждый раз, когда тот высоко отскакивал, после чего протянул его графу.

Шон Карт внимательно осмотрел упругий шарик, помял его и даже понюхал.

— Какой необычный материал. Из чего это сделано?

— Хотите знать больше? — таинственным голосом спросил Сомов и извлек на свет тонкую кожаную папку, — Прошу. Однако, должен вас сразу предупредить, господин Карт, если вы решитесь ознакомиться с данной информацией, это наложит на вас определенные обязательства.

Уже только один вид этой папки из очень дорогой черной кожи, с хитрыми зажимами на углах, не позволяющих содержимому случайно вывалиться и выдавленным гербом Останда на серебряной застежке заставил Карта напрячься. И все же граф не удержался от соблазна и раскрыл ее. Первое что он увидел был фиолетовый штамп тайной канцелярии и печатный текст в правом верхнем углу листа: «Совершенно секретно. Единственный экземпляр».

— Откуда это у вас? — подозрительно прищурился глава гильдии промышленников.

— Мой приятель Крон дал.

— Крон? — граф зашевелил усами и откашлялся, — Если я правильно понял, то вы имеете ввиду герцога Крон Гросса?

— Ага.

— И вы называете его Крон?!

— Ну, на Инквизитора он тоже отзывается, — улыбнулся Виктор, — Вы лучше почитайте раз уж взялись. Там есть очень интересные вещи. О конвейере, о каучуке, о вулканизации. Кстати, именно в процессе вулканизации шины и становятся черными. По ряду причин в этом процессе необходимо использовать сажу, а она, как известно, черного цвета. Впрочем, что я вам рассказываю, там все подробно расписано. Уверен, что за подобными колесами будущее автомобилестроения. И я очень надеюсь, что когда-нибудь автомобиль с картины Винса Милана появится на дорогах Маркатана. А благодаря конвейеру можно будет производить не жалкие сто штук, а тысячи или, если хотите, десятки и даже сотни тысяч автомобилей в год. И начинать нужно именно с незаменимого каучука. Со временем это принесет невероятные барыши, но в начале это лишь огромные расходы и определенные риски, которые мне хотелось бы с кем-нибудь разделить. Слишком издалека придется доставлять эксклюзивный материал необходимый для производства шин.

— Дикий Макабр?

— О, нет. Гораздо дальше. Вы пока ознакомьтесь с теми документами, что я предоставил и, если вас это заинтересует, то мы поговорим на эту тему более конкретно. И поверьте — это не фантазия. Я сделаю этот автомобиль с вами или без вас. Приятно было познакомиться, уважаемый господин Карт.

Оставшись один, промышленник убрал опасную папку в сейф и вызвал по разговорному амулету главного инженера.

— Колеса слишком маленькие, — заявил тот после внимательного изучения чертежей.

— А в остальном?

— В остальном у меня только два слова. Компактность и изящество. Очень талантливый изобретатель. По мне, так его надо обязательно принять в наш штат.

— Кабы он был один, — задумчиво пробормотал себе под нос Шон Карт, отпуская инженера и глядя из окна на окутанные дымом корпуса цехов своего завода, — Но здесь каким-то боком замешан и Крон Гросс, а в такой компании надо быть очень осторожным. Как бы самому в чужой штат не угодить. Ну, что же, придется вечером поговорить с господином Инквизитором лично.

Их было человек тридцать, в гротескных золотых масках, полностью скрывающих лица и с черными магическими линзами, установленными в прорезях для глаз. После представления нового адепта, барон Сангин дал торжественное обещания неукоснительно соблюдать все правила и чтить традиции ордена. Правила эти оказались классическими и вполне себе приемлемыми. К счастью, орден объединяла политика, а не сексуальные пристрастия и магия мастурбации, как было принято у некоторых современных тайных обществ на родной Земле Виктора. Не обошлось и без обязательного амулета клятвы верности, оставившему на плече адепта маленькую, размером с монету, татуировку в виде воющего волка в круге луны. После этого, члены ордена сняли, наконец, маски и каждый из них лично подошел к Сомову, чтобы представиться. У Виктора зарябило в глазах от высоких титулов. Герцоги, экс герцоги, графы, министры, судьи, епископ и, кто бы мог подумать, глава гильдии промышленников Шон Карт. Но несмотря на громкие звания и должности почти все собравшиеся были людьми второго эшелона власти, что было вполне объяснимо. Именно желание стать первыми и толкало многих на заговор против короля.

Перед тем, как началось обсуждение дел ордена, Крон подсуетился и усадил Виктора за один стол вместе с судьей Кессоном, который когда-то рассмотрел дело барона Луграса в пользу Сомова, графом Шоном Картом и аскетично худым епископом Ильоном. А когда Виктор обернулся, то увидел на стене за своей спиной портрет императора Марка в полный рост. Вряд ли это было случайностью.

Первым перед собравшимися выступил начальник тайной стражи и его сообщение о новом континенте вызвало бурю эмоций и шквал вопросов. Виктор, в отличие от остальных, особого энтузиазма по этому поводу не испытывал и в общем обсуждениине участвовал. Он неторопливо потягивал быстро остывающий кофе из архаичной фарфоровой чашки без подогрева и с любопытством разглядывал членов ордена.

— Странно, что вы совсем не проявляете интереса к новым землям, барон, — заметил его апатичное поведение граф Кессон.

— А чего я там не видел? — нехотя отозвался Сомов, — Достаточно того, что на первую экспедицию я выделил тысячу золотых. На следующую дам больше. Освоение новых континентов важно, но мировая политика еще долго будет вершится на нашем материке. Мое место здесь.

— Думаю, что другие земли — это очень выгодное предприятие, сулящее огромные и невиданные ранее перспективы. Лично я, пожалуй, не поскуплюсь и рискну вложить свои деньги в новую экспедицию, — уверенно заявил Шон Карт и заговорщицки подмигнул Виктору, — Кстати, господин Сангин, загляните как-нибудь ко мне. Думаю, нам есть с вами, что обсудить.

Крон, тем временем, закончил свое выступление, наделавшее столько шуму и передал слово уважаемому магистру Тессару Сиану. Важный от своей значимости магистр взял для начала хорошую долгую паузу, обвел соратников тяжелым взглядом, а потом грохнул кулаком по трибуне и повел пламенную речь о будущем устройстве империи и своем месте в ней. Он рубил воздух ладонью, на которой сверкали алмазные амулеты, отбрасывая свет на стены полутемного помещения, блистал красноречием и явно претендовал на роль лидера. Впрочем, всех ему убедить не удалось.

— Не согласен я с господином Сианом, — скептически отозвался о его выступлении судья, — Абсолютная монархия не соответствует реалиям современного мира. Нам бы следовало брать пример с альтов, у которых страной управляет парламент, но где там… Каждый мнит себя королем.

— Крамольные мысли высказываете, герцог Кессон, — шутливо пожурил его епископ, — Будьте осторожнее, чтобы вас не услышал наш безжалостный Инквизитор. А вы что думаете по этому поводу, молодой человек?

Священник неожиданно повернулся к Виктору и пытливо посмотрел ему прямо в глаза.

— Мир на грани войны, — чуть помедлив, ответил Сомов, — Монархия в такой ситуации наиболее эффективна. Впрочем, парламент с достаточными полномочиями никогда не будет лишним. Он может играть роль амортизатора между властью монарха и обществом, а главное способен уберечь страну от необдуманных решений одного человека.

— Парламентская монархия? — засмеялся Кессон, — Эти слова даже на слух не сочетаются. История учит, что равновесие в многополярном политическом устройстве невозможно. Рано или поздно всю полноту власти приберет к своим рукам или король, как у нас, или парламент, как это произошло у альтов.

— Тогда может следует задуматься о государственном устройстве, в котором страной управляет сам народ? Например, через своих полномочных посредников, выбираемых на определенное время.

Кессон поперхнулся своим кофе и закашлялся, Шон Карт усмехнулся и укоризненно покачал головой, а Епископ Ильон подскочил на стуле и буквально впился колючими глазами в Сомова.

«Может, ты еще и в бога не веруешь, сука?!»

Именно такого следующего вопроса ожидал Виктор, но епископ нашел более сдержанные слова:

— Барон Сангин, вы религиозный человек? Верите ли вы во всемогущего Авра, вершителя судеб, создателя вселенной, волею которого и дана власть избранным?

— Верить можно во все, что угодно. Но я собираюсь стать ученым, а они оперируют только фактами и не занимаются вопросами веры.

— И все же? — епископ повысил голос, машинально перекинул алмазную бусинку на четках и продолжил сверлить Виктора острым взглядом.

Сомов тяжело вздохнул. Втягиваться в религиозный диспут ему вовсе не хотелось и следовало бы соврать для удовольствия епископа, но Виктор не смог удержаться.

— Нет, я не верю в то, что не находит своего объективного подтверждения. Но я понимаю важность религии для управления обществом.

— А разве вас, как человека, изучающего магию в королевской академии, не смущают многочисленные проявления богини Уры?

— Меня смущают многочисленные противоречия между религией и наукой. А поскольку научные факты мы изменить не в силах, то нужно менять религиозные догмы. Церковь не должна отталкивать от себя самых здравомыслящих людей.

— Менять догмы?! Замахнуться на самое святое? Вы отдаете отчет в том, что это означает раскол церкви?

— Я знаю только то, что рано или поздно, но кому-нибудь придется это делать, иначе церковь с каждым новым просвещенным поколением будет только терять свою паству. Нельзя допустить, чтобы религия и наука стали противоположностями. Если вы знакомы с трудами о гелиоцентрической системе, то должны понимать, что конфронтация уже началась. В магической академии мы изучаем небесную механику, согласно которой планеты движутся по строгим законам, а вовсе не от того что крылышками машут ангелы. Даже эпициклы и деференты уже остались в прошлом.

Спор начал было разгораться, но пожара не произошло. Кляня себя за малодушие, но помня строжайшие наставления герцога Гросса, Сомов позорно отыграл назад, позволив-таки епископу переубедить себя в диспуте по всем пунктам, сделал вид, что раскаивается в своей неправоте и даже пообещал преподнести щедрое пожертвование храму Авра и Уры. Но остался ли доволен священнослужитель итогом их беседы Виктор так и не понял.

Далеко за полночь участники встречи стали по одному расходиться. Последними в здании задержались герцог Гросс, магистр Сиан и епископ Ильон.

— Ну и как вам показался наш новый член ордена, господин епископ? — вежливо поинтересовался Крон.

— Выглядит искренним, даже чересчур, умен, амбициозен, разговаривает на равных, заносчив, но управляем. Молодость. Зато как он владеет своим лицом! Ни одной лишней эмоции. Явно королевская кровь. Больше всего меня удивило, что у него на все есть готовый и аргументированный ответ. Словно он обдумывал многие вещи годами. Некоторые мысли, что высказал молодой барон звучат просто чудовищно, но надо признать — кое в чем он действительно прав.

— Управляем значит и выглядит искренним, — сыщик задумался и скривился, словно вспомнил нечто неприятное, — Ну да. Это у него отлично получается.

— Ты лучше вот что скажи, — довольно грубо обратился Сиан к епископу, — поддержит церковь мою кандидатуру или нет?

Ильон долго не отвечал, сосредоточенно перебирая пальцами бриллианты на четках, будто что-то на них подсчитывал и, наконец, язвительно улыбнувшись, ответил:

— Поддержит. Тем более, случись что с тобой, у нас останется такой перспективный молодой принц.

— Он не наследный, — буркнул магистр.

— Так и ты не наследный. Но именно такие чаще всего и занимают трон.

Домой Виктор вернулся глубоко за полночь. У дверей его встречала запыленная карета, из которой пружиной выпрыгнул Кот.

— Доставили, господин барон, — сходу отрапортовал он.

— Молодцы. Вот уж не ожидал, что вы так быстро управитесь.

— Так на перекладных без остановок. Полдня туда, полдня обратно. На уговоры время не тратили. Доставили силой. Хлыст, выгружай клиента.

Виктор посмотрел, как в свете тусклых ночных фонарей к нему подводят перепуганного и ничего не понимающего клиента. Тогда он снял шляпу и демонстративно встряхнул белоснежными волосами. У клиента подкосились ноги.

— Привет, Палла. Скучала по мне?

Он подхватил готовую упасть в обморок женщину и ободряюще улыбнулся.

— Ну-ну, успокойся. Все будет хорошо. Пойдем, я покажу тебе кухню.

Глава 3. Потрясатель науки

— Истинный маг не должен задумываться над своими действиями. У него это должно происходить также естественно и непринужденно, как дышать, — преподаватель практической магии Эвол Рау ходил по аудитории и подкреплял свои слова активной жестикуляцией.

При каждом таком жесте с кончиков его пальцев срывались струи магической энергии и складывались в геометрические фигуры: линии, зигзаги, конусы, круги, спирали. В распахнутое окно влетела птица, заметалась под потолком и начала слепо биться в стекло. Вампир, не прерывая лекции, сделал небрежное движение рукой и аудиторию обдало порывом ветра, а птицу, кувыркая выдуло на улицу. Студенты засмеялись.

— В идеале ваша задача научиться управлять магией также, как это делаю я, — вампир снисходительно улыбнулся, — Однако, в силу ущербной физиологии человека также у вас не получится. Но мы будем к этому стремиться. Когда вы пройдете весь курс обучения, то будете уверенно владеть несколькими сотнями заклинаний. Это обязательный минимум и его вполне достаточно, чтобы успешно окончить академию и считаться дипломированным магом.

Преподаватель положил руку на громоздкое устройство похожее на помесь пианино и банкомата.

— Это задачник для ваших учебных медальонов. Здесь вы можете скопировать себе задания на первый семестр. К следующему занятию приготовить ответы на общий тест используя магический алфавит. Начинайте разрабатывать моторику пальцев и привыкайте к тому, что на моих лекциях вы будете писать только магическим способом.

Вампир поднялся на кафедру.

— В заключении я покажу две наглядных демонстрации возможностей мага. Принято считать, что без амулетов магия невозможна и голыми руками за сутки не получить энергии больше, чем заключено в спичечной головке. Итак, на мне сейчас нет ни одного амулета, но за время лекции я вложил заклинания во все, что меня окружает и что способно удерживать это заклинание хотя пару часов. Давайте посмотрим сколько темной энергии оказалось в моем распоряжении.

Из ладоней мага словно из огнемета ударил сноп огня и несколько раз прошелся над первыми рядами аудитории, обдавая студентов жаром и заставляя их испуганно пригнуть головы.

— Впечатляет не правда ли? И никаких амулетов! Никогда не забывайте об этом когда общаетесь с представителями нашей расы. А напоследок я продемонстрирую вам полное материальное исчезновение. Мне могут возразить, что такое невозможно, а преподаватели естественных наук объяснят вам, что законы природы никогда не нарушаются и будут правы. Некоторые из вас даже увидят и поймут принцип исчезновения. Но так мы отделим ядра от скорлупы. Итак, внимание! — вампир обвел черными немигающими глазами притихших студентов, — На счет три я исчезну. Вы будете меня слышать, но не будете видеть. Один, два… три!

Аудитория ахнула и удивленно загудела.

— Нет, ты видел? Ты видел?! — восхищенно зашептал Авик Лакис и задергал Виктора за рукав, — Исчез! Как такое возможно?!

— Да никуда он не исчез, — досадливо ответил Сомов, — Как стоял, так и стоит возле кафедры. Дурит он всех. Вон, сейчас к нам идет.

— Где? Да где же? — всматривался лекарь и, судя по всему, в упор не замечал вампира.

Преподаватель магии остановился у первого ряда и громко объявил:

— На этом вступительная лекция закончена. Всех прошу покинуть аудиторию. И с песней, пожалуйста, с песней. Восславьте студенческое братство. Запевай!

Нестройный хор голосов затянул студенческий гимн, и первокурсники потянулись на выход. Виктор попытался было удержать Лакиса, но где там. Авик лишь виновато посмотрел в ответ и не прерывая пения поплелся вслед за остальными.

— Я таких пачками делал, — самодовольно проурчал вампир и покосился на Сомова, — А вы, сударь, почему не поете? С вашим-то голосом.

— Не имею ни малейшего желания. Кроме того, этого не одобряет моя супруга, баронесса Ленора Сиан, — ответил Сомов и с неожиданной для самого себя злостью добавил: — Должен заметить, господин Рау, что насилие над волей человека не делает чести магу.

— Надо же мне как-то определять тех новичков, кто способен на нечто большее, чем обычный человек. В конце концов я же не велел всем студентам наложить в штаны. Хотя мог бы с легкостью провернуть и такой фокус. Зато я сразу вычислил вас. И вижу перед собой отличный потенциал с задатками зрячего. Надо лишь раскрыть этот потенциал в полной мере. Приходите на мои закрытые семинары, где особо одаренные студенты изучают магию, которая не входит в обязательный курс. Приходите, не пожалеете.

— Хорошо. Я приду, — Виктор сделал над собой усилие, — Простите мне, если я позволил себе некоторую резкость в своих словах.

— Ну что вы, разве можно обидеть вампира? — засмеялся преподаватель, обнажив огромные клыки и быстро-быстро заиграл пальцами, — Меня даже убить невозможно.

Сомов схватил гогглы и посмотрел вслед уходящему магу. Такое количество защиты одновременно он никогда еще не видел. Из большей части магических щитов, прикрывающих вампира, Виктор не знал не только названий, но даже представления не имел от чего они защищают и как работают.

Виктор начал посещать все без исключения занятия вампира и быстро проникся к его мастерству мага глубочайшим уважением. В свою очередь и Рау стал выделять прилежного студента из числа остальных, и даже когда журил его за ошибки, то делал это не строго, а скорее снисходительно. И это при том, что отношение к людям вообще у вампира было откровенно презрительное, а к применительно к ученикам порой даже жестокое. За спиной Виктора сокурсники стали называть его любимчиком вампира, но Сомову было все равно. Он жадно впитывал новые знания, благо у Эвола Рау было чему поучиться даже магистру Сиану. Фактически, только теория и практика магии, да конструкты магических амулетов оказались теми немногими предметами, к изучению которых Виктор относился серьезно. Остальные дисциплины в академии, так называемые естественные науки, оказались полны заблуждений и не дотягивали до уровня средней школьной программы на Земле. Как пример можно привести классическую оптику, на изучение которой в Магической академии Останда отводился целый семестр и вспомнить университет в Санк-Петербурге, где лучевая оптика заняла лишь половину одной лекции. Естественные науки не могли дать ничего нового Сомову и будь на то его воля многие из них он вовсе бы не посещал. Другое дело магия. Благодаря идеальной памяти и магистру Сиану, основная теории и магический алфавит уже были в голове Виктора, а вот умение применять их на практике пока еще страдало. Это было похоже на то, как выучить наизусть самоучитель игры на фортепиано. Выучить то он выучил и теперь оставалось лишь научиться на нем играть. Может быть в этом помогли музыкальные пальцы студента, а может у него действительно имелся врожденный талант, но овладение магией у Виктора шло гораздо легче и быстрее сокурсников. Развивались и его способности зрячего, которые он не афишировал, но в тихой комнате под замком магистра порой появлялись на свет совершенно фантастические заклинания, не имеющие аналогов в мире Осаны.

Кроме вампира, Сомов близко сошелся с преподавателем астрономии или, как здесь ее называли, космогонии. Гал Грат преподающий небесную механику был когда-то соратником известного мага Лисстана изучавшего электричество. Поэтому на астронома у Виктора были вполне конкретные планы. Изготовленные по специальному заказу на стекольном заводе Сиана отличные линзы для телескопов сделали свое хитрое дело и Вик, из обычного студента превратился в щедрого мецената, после чего стал желанным гостем в обсерватории академии. Здесь он любил бывать и бывал довольно часто. В обсерватории было тихо и немноголюдно, а по ночам так и вовсе пусто. Врываясь через раскрытый купол прохладный ветер шелестел бумажными звездными картами и раскачивал медные шары огромной модели планетарной системы. Сомов и Грат сидели перед телескопом, в который глядели по очереди и обменивались соображениями об увиденном. Чаще всего в телескопе была луна. Гал Грат питал к спутнику Земли необъяснимую слабость, считал ее обитаемой и даже написал легкомысленную книгу о путешествии на Луну, которую безжалостно высмеяли в Королевском вестнике и эту критику астроном болезненно переживал.

— Поверхность никогда не меняется и Луна безусловно твердая, — убежденно говорил Гал, — следовательно на ней могут и должны жить лунатики.

— Ладно хоть не из сыра, — с улыбкой отзывался Виктор и переводил разговор на нужную ему тему: — Расскажите мне лучше о Лисстане. Говорят, вы были друзьями.

— А что тут рассказывать. Мы вместе работали. Мечтали о том, что откроем новую область науки. Ставили безрассудные опыты. В том числе запускали на проволоке воздушные шары в грозовые тучи. Кончилось это тем, что моего друга убила молния, а я получил страшные ожоги. Лаборатория, в которой мы работали сгорела дотла.

— Вы из-за этого бросили изучать электричество? Сгорели все наработки и приборы?

— Какие там приборы? Не смешите. Это же неизведанная область знаний. Язык и был нашим основным прибором. Пожалуй, я теперь единственный человек в мире, который знает, каков он вкус электричества.

— Ну, допустим не единственный, — ненавязчиво поправлял астронома Виктор, — И все же, почему вы прекратили дальнейшие изыскания? Неужели на вас так сильно повлияла гибель коллеги?

— Конечно повлияла, но не это главное. Церковь. Церковь была категорически против. Наши опыты оказались неугодны богу. Вы знаете, что электричество, кроме всего прочего, позволяло делать совершенно жуткие вещи? Под его действием оживали и двигались мертвые.

— Сокращение мышц — это далеко не оживление, — возражал Сомов, — и даже не движение.

— Но ведь это было только начало, — парировал Гал, — Кто знает, что случилось бы продвинься мы дальше в своих опытах.

— Боюсь вас разочаровать, господин Грат, однако в области оживления мертвецов вы достигли предела, а вот другие перспективы электричества, к сожалению, рассмотреть не успели. Но скажите, неужели вам никогда не хотелось вернуться к прежней работе?

— Нет. Мне достаточно назидательной судьбы Лисстана. Ведь даже после смерти в его склеп ударила молния и частично разрушила. Когда еще Авр яснее выражал свою волю?

— А вот тут вы меня сделали, Гал, — удручено вздохнув, разводил руками Виктор, — Тут я даже и не знаю, что возразить.

Грат импонировал Вику и, хотя астроном идеально подходил для главы лаборатории по изучению электричества, отдавать его Инквизитору Сомов не хотел.

Зачет по астрономии Виктор получил автоматически после того, как Грат посетовал на необъяснимое явление — будучи в оппозиции к Земле, Юпитер на семнадцать минут опаздывал относительно расчетов.

— Может быть вы не учитываете, что свет не является мгновенным явлением, а имеет задержку, — осторожно подсказал Виктор.

— Действительно, это могло бы все объяснить. Погодите! Но если это так, ты сможем уточнить скорость распространения света в эфире!

И астроном, сломя голову, бросился делать расчеты.

На экзамене Сомов не сказал ни слова, а наоборот слушал рассказ Грата о полученных им результатах. А когда астроном закончил, то он просто расписался в зачетке и пригласил следующего студента.

Похожая ситуация случилась и с зачетом по математики. Всего один раз Сомова вызвали к доске, где он продемонстрировал решение поставленной задачи неординарным способом. Виктора оставили после занятий, где они с преподавателем заигрались формулами и заехали в такие дебри парадоксов теории множеств, что ошарашенный математик сделал неожиданное предложение:

— Хотите написать работу в соавторстве со мной? В случае успеха нас ждет научная степень.

— Меня это не интересует, — категорично отказался Сомов и сразу же сделал встречное предложение: — Но вы можете развить эту тему самостоятельно. На авторство я не претендую.

Виктор достал зачетную книжечку и нагло протянул ее преподавателю.

— Но есть же моральный аспект, — слегка заколебался математик.

— Моральный аспект меня тоже не интересует. Достаточно того, что вы просто поставите зачет. За весь курс.

— Хорошо, — не стал долго ломаться преподаватель, — Однако, на лекции вам все равно придется ходить. Таково неукоснительное правило академии.

Сомов тяжело вздохнул, взял новый лист бумаги и написал на нем еще несколько формул. Математик пытался понять их минут пять, после чего еще столько же времени изумленно глядел на студента.

— Невероятно, — наконец произнес он, — Вы заставили меня задуматься над тем, что означает «существование» и «истинность» в математике. Вы… Вы просто уникум, господин Сангин! Вы это знаете?

— Знаю. Магистр Сиан называет меня гением математики.

— Воистину экс герцог Сиан великий человек раз сумел воспитать такого ученика, как вы. Ну, хорошо. С этого дня мои лекции вы можете не посещать. Не знаю, как я утрясу это в деканате, но как-нибудь утрясу. В конце концов это будет даже правильно. Вряд ли после магистра я смогу вас чему-нибудь научить.

Но если с астрономом и математиком никаких проблем у Виктора не возникло, то с другими преподавателями академии так легко договориться не получилось. Особенно вредным характером отличился профессор химии.

— Тот, кто пропустит более двух моих лекций к экзамену допущен не будет, — так начал химик знакомство со студентами, — Я лично проверю конспекты лекций у каждого и горе тем, у кого окажутся две одинаковые копии. Память я восстанавливал в этом году, поэтому даже не пытайтесь меня провести.

Пришлось просиживать штаны в аудитории. В таких случаях Виктор обычно устраивался на заднем ряду и потихоньку переводил земные песни на остандский. Как оказалась, его память не могла быть вечно идеальной и со временем возвращалась к своему обычному состоянию, поэтому Сомов старался успеть записать, как можно больше. Кроме песен, он записывал сюжеты фильмов, театральных постановок, опер, мюзиклов, видеоряды музыкальных клипов и вообще все, что имело хоть какое-то отношение к шоу-бизнесу. Блокнотом Виктор больше не пользовался, а всю информацию заносил в магический медальон, который теперь всегда носил на шее. Имелся у него и еще один отдельный медальон с записями специально для герцога Гросса, за которым регулярно приезжали люди из тайной стражи. В общем, даже на самых скучных лекциях Сомов не терял даром времени. Правда, иногда, раздраженный глупостью очередного профессора, Вик отрывался от своего занятия, чтобы задать какой-нибудь каверзный вопрос, а иногда возмущенный непробиваемым самомнением преподавателя вступал с ним в яростную перебранку. Чаще всего это происходило с профессором химии.

— Может вы возьметесь читать лекции вместо меня?! — выходил из себя химик.

— Если вы не возражаете, — горячился в ответ Сомов.

После чего следовало неизменное:

— Вон из аудитории!

На что Виктор тоже реагировал всегда одинаково:

— С удовольствием.

С лекций по химии Сомова выгоняли с завидным постоянством.

Когда пришла пора сдавать конспекты, Виктора выручил Лакис. Правда глаза у Авика при этом были совсем несчастные. Списывать в академии было не принято, а вот доносить на студентов, которые это делают очень даже приветствовалось. Вик переписал конспект своим стремительным неразборчивым почерком и сократил алфавит втрое, используя для написания нескольких букв одну и ту же закорючку.

Увидев подобную криптограмму, упорный преподаватель химии даже попытался читать, ибо это было возможно, вот только каждое слово приходилось буквально расшифровывать. Чтобы осилить первую страницу профессору понадобилось столько же времени, сколько уходило на просмотр нескольких обычных конспектов. После этого химик сдался, бегло пролистал остальное и крайне недовольный поставил зачет. Выходя из аудитории Виктор демонстративно выкинул записи с лекциями в урну и только после этого сказал:

— До свидания, профессор.

Подобные выходки чересчур дерзкого студента не раз обсуждались в деканате.

— Я уже пугаюсь, когда он поднимается, чтобы о чем-нибудь спросить, — признавалась одна из молодых преподавательниц, — У него вопросы все какие-то провокационные. Начинаю отвечать и чувствую себя ужасно глупой.

— И не говорите, коллега. Хуже всего, что студенты при этом смеются.

— Я растерялась, спрашиваю, чего вы добиваетесь? А он говорит, я собираюсь огорчить огромное количество ученых.

— Лично я вообще не позволяю ему вопросы задавать, — похвастал другой преподаватель, — На моих лекциях не забалуешь.

— А эскападу с драконом видели? Опять кто-то склеил гогглы из бумаги и нацепил на нос дракону. Явно Сангин с приятелями куражатся.

— Но ведь действительно смешно получилось. Кстати, кафедры биологии и археологии давно предлагают убрать это недоразумение из холла, ну или хотя бы табличку сменить. Не существует драконов и никогда не существовало. Ну сколько можно преклоняться перед древними авторитетами и игнорировать новейшие данные в естествознании?

— А вы почему отмалчиваетесь, светило математики? Говорят, что ваши лекции Сангин вообще не посещает. Не стыдно?

— Раз не ходит, значит все уже сдал экстерном. И не вам мне указывать. У меня только в этом году две научные работы опубликованы, которые даже альтийский вестник перепечатал. А у вас сколько?

— Господа, успокойтесь. И вообще, я бы никому не рекомендовал конфликтовать с этим студентом. Барон Сангин богатейший человек, зять самого магистра Сиана. Кроме того, имеет связи с тайной стражей.

— Это верно, каждую неделю к нему приезжают рыцари тени. И каждый раз какие-то записи забирают. Уж не доносы ли он на нас строчит?

— Бросьте. Будь это доносы, половина из нас уже была бы в солнечной башне, а за все время никого не тронули, ни нас, ни студентов.

И уже совсем шепотом:

— А я однажды видела Сангина с самим герцогом Гроссом. Так вы не поверите, этот Сангин засмеялся и ручкой так небрежно герцога по плечу похлопал.

— Не поверю.

— Точно вам говорю — своими глазами видела.

— И я вам точно говорю, что за такие разговоры вы первая в солнечную башню загремите.

Тем временем Сомов, как и обещал, однажды, в перерывах между занятиями заглянул в театральный кружок при академии. Увидев музыканта, Ила Саннис не стала скрывать свою неподдельную радость. Она встретила Виктора более, чем дружеским поцелуем и тут же перезнакомила со всеми самодеятельными актерам. Сомова заставили сесть и непременно посмотреть всю репетицию от начала до конца, что он и вынужден был сделать.

— Сдается мне, господа, что это была комедия, — с невыразимо печальным видом произнес он после просмотра.

— Вообще-то это любовная драма, — заявил студент старшего курса, который выступал здесь в роли художественного руководителя, — Или вы смеетесь?

— Конечно смеюсь, иначе мне пришлось бы заплакать.

— Разве тебе не понравилось? — удивилась Ила.

— Нет, — категорично ответил Сомов и сам поднялся на сцену, — Господа, вы лицедеи, а не актеры. Вы лишь изображаете эмоции, а нужно этими эмоциями жить, чтобы зритель вам поверил.

И не делая паузы Виктор начал излагать систему Станиславского, настолько полно, насколько знал ее сам. Он разбирал эпизоды спектакля, находил в них изъяны, критиковал весь актерский состав в целом и игру каждого человека в отдельности. В своей речи он запнулся всего лишь один раз, когда высказался о неряшливо приклеенной бородке одного из актеров.

— Но это настоящая борода! — возмутился художественный руководитель и в негодовании даже вскочил со своего места.

— Да? Тем хуже, — нисколько не смутился Сомов, — Ведь даже натуральная борода выглядит в вашей постановке фальшиво.

— Послушай, Ила, ты обещала привести нам музыканта, а привела какого-то театрального критика, — рассердился художественный руководитель и обратился к Виктору, — Сударь, у вас вообще есть хоть какой-нибудь опыт в подобных делах?

— Да, — тихо, но не без гордости ответил Сомов, — У меня есть практический опыт, как из местечкового балагана сделать шоу мирового уровня.

— Тогда может продемонстрируете нам, как по-вашему нужно правильно играть? Ну, хотя бы ту же любовную сцену.

Виктор задумался, перебирая в памяти романтические моменты из кинофильмов, спектаклей и остановился на эпизоде из «Варшавской мелодии» в постановке театра на Малой Бронной. Потом придирчиво осмотрел героя и героиню стоящих на сцене.

— Нет, господа, вы слишком уже зашторены и не подходите для этой роли. Простите за нескромность, но здесь есть влюбленные пары?

В зале наступило безответное молчание. Лишь кто-то из девушек не удержавшись хихикнул, но сразу же стыдливо прикрыл себе рот ладошкой.

— Риза и Крит, — взяла на себя смелось предложить баронесса Саннис.

— Что?! Я нет! — Риза аж вся зарделась от такого заявления.

— Прошу обоих на сцену, — не стал слушать возражений Сомов, — Значит так… Стоим. Смотрим друг на друга. Ничего не делаем, ни о чем не говорим. Осветители. По моей команде общий свет приглушаем, героев держим в фокусе.

Вик прошел в оркестровую яму, по пути привычно разминая пальцы и сел за клавесин. Непростой это был для него инструмент, но надо было постараться.

— Тишина в зале! Свет! Поехали.

Казалась влюбленные всего лишь просто стояли, но некоторые мелкие моменты вдруг отразили сильнейший эмоциональный накал: покрасневшие щеки, прикушенная губа, пальцы, теребящие край одежды и взгляды, то украдкой брошенные друг на друга, то стеснительно опущенные вниз. И все это многократно было подчеркнуто музыкой от легкой медленной грусти до звенящей трели высоко взлетающего счастья. Сомов как смог проникновенно сыграл отрывок из ноктюрна номер двадцать Фредерика Шопена минуты на полторы, после чего свел звучание на нет и убрал пальцы с клавесина. Эффект был потрясающий.

— Ну, как-то так, господа, — объявил Виктор в полнейшей тишине и достал пачку листов из кармана, — Я вам оставлю записи об уроках актерского мастерства. Если вы начнете его постигать, то я с удовольствием продолжу наше сотрудничество. В противном же случае, не вижу смысла тратить на вас свое время. Всего вам наилучшего.

После ухода Сомова актеры еще долго пребывали в полном смятении.

— Ничего особенного, — художественный руководитель старался не показывать виду, что находится под сильным впечатлением от увиденной сцены, — Криту с Ризой даже и играть не надо было.

— А я наоборот для себя кое-что уяснил, — возразил студент, играющий главного героя, — Чувства нужно показывать не лицом, а внутренним состоянием. А если к этому добавить музыку Сангина… Музыка у него какая-то нечеловеческая. Божественная. Не знаю, как у вас, а у меня от нее волосы дыбом встали.

— А мне плакать хотелось, — призналась одна студентка, — Это было так красиво, что аж дух захватывало.

— Неужели тут кто-то еще не видел концерты Сангина? Этот человек точно знает, что делает. У него всегда все красиво.

— А я вам что говорю, — Ила Саннис буквально светилась от удовольствия, — Ну как? Попробуем играть по-новому?

С баронессой согласны были все, кроме художественного руководителя, который оказавшись в меньшинстве заспорил одновременно со всеми, а затем психанул и ушел, хлопнув дверью. Недолго думая актерский коллектив на место художественного руководителя выбрал баронессу Саннис и дал ей первое поручение:

— Раз уж у нас будет такое невероятное музыкальное сопровождение, то ты пригласи своего друга, чтобы вместе поработать над сценарием.

— Боюсь он его полностью перепишет.

— Тем более пригласи.

Так Виктор влился в теплый театральный коллектив студентов. Их было немного, всего каких-то десять-пятнадцать человек, но это были сильно увлеченные актерским искусством молодые люди и в большинстве из них Сомов уже видел будущих звезд мировой сцены. Магическая академия давала студентам серьезную профессию, но барон Сангин мог предложить больше.

Новоиспеченный художественный руководитель Ила Саннис находилась в предвкушении премьеры спектакля и полагала, что ее постановка станет событием в академии. Естественно она оказалась права. Однако настоящая сенсация случилась несколько раньше и была связана совсем не с театральным кружком, а, казалось бы, с банальным экзаменом по физики. Хотя виновником инцидента оказался все тот же наглый седой барон.

Экзамен проходил в общей аудитории и его принимали попарно шесть преподавателей — три физика, которых для объективности дополнили математиком, химиком и преподавателем магии. Виктору достался билет с вопросом о лучах холода. Чертовски сложный вопрос, когда лекции на эту тему ты пропустил мимо ушей и при этом достоверно знаешь, что никаких лучей холода в природе не было, нет и быть не может. Поэтому Сомов, стоя с билетом в руках перед экзаменаторами, задумался на несколько секунд, а потом выдал:

— Я готов отвечать без подготовки и, если коротко, то лучей холода не существует. Природа устроена не так.

— Замечательно! — первым радостно отреагировал химик, — Это просто замечательно, господа! Значит ответа на вопрос вы, господин Сангин, не знаете.

— Погодите, — прервал химика профессор, заведующий кафедрой физики, — А если не коротко. Вы способны аргументировать ваше смелое заявление, господин студент?

Виктор прошел к доске и взял в руки мелок.

— Принято считать, что среди неотъемлемых свойств материи есть две симметричные силы тепло и холод. Нижней границы холода, как и тепла не существует, и они могут принимать бесконечные температурные значения. Это утверждение проверяемо. Я буду оперировать данными экспериментов, которые проводились с давлением газа при изменении температуры. Мы знаем, что с увеличением температуры газа его давление возрастает и наоборот. Самое любопытное здесь заключается в том, что при изменении температуры на конкретное значение, давление газа увеличивается или уменьшается на одну и ту же величину. Зная эти значения, мы можем построить график.

Сомов начал строить на доске диаграмму.

— Мы имеем несколько ключевых точек полученных экспериментально и видим, что на графике все они укладываются в идеальную прямую. Если через эти точки мы продолжим линию в область низких давлений до предела, то увидим, как она пересекает ось нулевого давления.

Сомов провел длинную линию по диагонали вниз и в месте пересечения сильно ударил мелком, безжалостно кроша его и отмечая жирную точку.

— В итоге мы получаем некую гипотетическую температуру, при которой давление равно нулю и соответственно предельную температуру, ниже которой она просто не может быть.

Виктор торжествующе посмотрел на слушателей, неизвестно чего ожидая, возможно даже оваций, но в аудитории стояла гробовая тишина. Тогда он повернулся к доске и, скрипя мелом, написал три цифры.

— Числовое выражение данной константы составляет примерно минус двести семьдесят три градуса, — пояснил он и, видя, что зал по-прежнему никак не реагирует, раздраженно добавил: — и пятнадцать сотых.

— Чушь, — заявил профессор химии, — Ну-ка, поднимите руки те, кто чувствовал волны холода этой зимой.

Несколько послушных студентов подняли руки, а местами прыснули короткими смешками, но все сразу же затихли, как только из-за стола грузно поднялся профессор физики. Он подошел к доске и некоторое время жевал губами разглядывая график Сомова.

— Действительно любопытно, — пробормотал он, — Однако, эти числа вызывают у меня некоторые сомнение. Откуда вы их взяли?

— Из вашей работы по газодинамике, господин профессор.

— М-да? — преподаватель смущенно крякнул, — Все равно их нужно еще проверить. И потом, как существование предельной нижней температуры…

— Абсолютного нуля, — вставил Сомов.

— Простите, что?

— Этот предел называется «Абсолютный нуль».

— Ну, если такая константа существует, пусть так, — согласился профессор, — и каким же образом… э-э-э… абсолютный нуль опровергает лучи холода?

Сомов так надеялся, что его предыдущего ответа будет достаточно для сдачи экзамена, но нет, его заставляли говорить дальше. Ох, как не хотелось этого делать.

— Абсолютный нуль означает абсолютное состояние покоя тех микрочастиц из которых состоит материя. Выведение из состояния покоя и ускорение движения этих частиц означает увеличение тепла. Вот в принципе и все. Понятие холода здесь излишнее. Холод — это всего лишь отсутствие тепла.

— Спорная теория Триссана о мире, состоящем из мельчащих частиц. Вопрос в билете был не о ней, — отозвался другой физик и снисходительно улыбнулся, — Может вы и ее возьметесь доказать?

— Да запросто! — разошелся Виктор, — Тепло это и есть движение микрочастиц. Движение, которое очень легко перевести в тепловую энергию. Потрите быстро ладони друг о друга, заставьте ускориться эти частицы, и вы почувствуете, как ваши руки нагреваются.

— Истинно «научный» подход, — язвительно вставил химик и хохотнул, — Потрите руки, господа! Долго еще мы будем слушать эту чушь? По-моему, все ясно. Студент попросту не готов.

— Ну что же вы, господин Сангин, так убедительно начали, и так невразумительно заканчиваете…

— А я уже было хотел ему зачет поставить.

— Действительно, это как-то несерьезно.

Аудитория вслед за преподавателями громко загудела, чуть ли не в голос обсуждая происходящее.

— Ну что же, ладно! — вскипел Виктор, резко развернулся и зашагал к выходу, бросив через спину: — Дайте мне пять минут!

— Конспекты, конспекты надо было писать! — крикнул ему вслед химик, — Обратите внимание, господа, какое неуважительное ко всем нам отношение.

— М-да, а молодой человек-то оказывается тот еще наглец.

— Не понимаю, чего вы все на него набросились, — заступился за Сомова математик, — Я конечно не физик, но все что говорил Сангин, мне лично показалось вполне убедительным. Добавлю, что в моей дисциплине он показал блестящие знания.

— А вы знаете, господа, я согласен, — отозвался один из физиков, который разглядывал график начертанный на доске, — Тут и без проверки цифр видно, что линия температуры рано или поздно, но упрется в какой-то абсолютный ноль. Парень-то прав.

— Ну, не знаю, не знаю… Все равно надо все перепроверить. Свойства газа, например, могут быть различными.

— Тишина в аудитории! — сердито застучал молотком по избитой дощечке профессор химии.

Тишина установилась, но ненадолго. Дверь распахнулась и в аудиторию все тем же широким шагом зашел Сомов. Грохнул на стол перед экзаменаторами шесть одинаковых книг, взятых из библиотеки и, как ни в чем не бывало, вернулся к доске.

— Господа, ознакомьтесь с работой биолога Бренауса, страницы с семнадцатой по сорок вторую. Наблюдение цветочной пыльцы под микроскопом.

И, не давая опомниться опешившим от такого напора преподавателям, Сомов начал излагать работу Эйнштейна «О движении взвешенных в покоящейся жидкости частиц, требуемом молекулярно-кинетической теорией теплоты».

На доске появилась первая формула, за ней вторая, а затем формулы посыпались как из рога изобилия, и все это под аккомпанемент хриплого раздраженного голоса. Сомов писал и говорил без перерыва добрый час, пока наконец не добрался до последней формулы и ошеломительного финала:

— Среднее смещение за одну минуту равно, следовательно, истинная величина мельчайшей частицы из которых состоит весь наш мир составляет примерно шесть микрон.

Он положил огрызок мелка, вытер испачканные пальцы тряпкой, поднял голову и с вызовом спросил:

— Еще вопросы есть?

Первым откликнулся математик, который подошел к Виктору.

— Есть. Разрешите пожать вам руку? Это был лучший экзамен за всю мою практику. И это было лучшее доказательство теории Триссана, что я слышал. Не побоюсь громких слов, но вы совершили настоящий прорыв в изучении мельчайших частиц. Будь вы преподавателем, я бы немедленно ходатайствовал о присвоении вам степени профессора. И для меня, как для ученого, слушать вас было истинное наслаждение.

— Примите и мои поздравления, господин Сангин, — вслед за математиком протянул свою костлявую холодную руку вампир Эвол Рау, — Насколько я понимаю, вы только что явили миру работу огромного научного значения. Власти Альтарии всегда покровительствовали молодым дарованиям, и будут рады принять вас в нашем представительстве. Я лично берусь организовать слушание вашего доклада в альтийском консульстве.

После вампира одновременно заговорили и остальные преподаватели, да так, что Виктор уже не успевал всем отвечать. Экзамен превратился черт знает во что, пока заведующей кафедры не призвал всех к порядку.

— Так я не понял, — немного растерянно закрутил головой Сомов, — Сдал я экзамен или нет?

— Он еще спрашивает, — засмеялся профессор физики, — Идите уже, молодой человек, идите. Вы тут такого наговорили, что нам всем теперь нужно время, чтобы прийти в себя. Позже зайдете в деканат обсудить публикацию вашей работы, ну а заодно и получить выговор за неподобающее поведение. Эй, кто там у доски? Никому к доске не подходить! Нечего вам. На бумаге отвечайте.

Вечером Виктор, слегка утомленный бурными событиями дня, решил спрятаться от всех в обсерватории астронома.

— О, господин Сангин, — встретил его улыбающийся Гал Грат, — В деканате все только о вас и говорят. В прошлом я неплохо разбирался в физике, поэтому специально сходил в аудиторию посмотреть на вашу работу и нашел ее в высшей степени выдающейся и элегантной. Ну кто бы мог подумать, что на основании обычной цветочной пыльцы можно сделать такие далеко идущие выводы. А ведь книга Бренауса пылилась в библиотеке не один десяток лет. И как вы догадались все это сопоставить вместе?

— Я много думал над этим вопросом, читал научную литературу и ставил мысленные эксперименты, — не скрывая насмешки ответил Сомов.

— Поразительно!

— Да я сам в шоке.

— Все иронизируете? Знаете, барон, иногда я вообще не понимаю, что вы делаете в нашей академии с вашими знаниями и такой головой? Да и не я один. Что вы здесь забыли?

— Магия, господин Грат, магия. Меня очень интересуют разгадка темного мира. Надеюсь, в академии мне помогут наконец разобраться, что такое темный мир и откуда берется магическая энергия.

— Что за странная постановка вопроса. А откуда, например, берется энергия солнца? Она просто есть.

— Ну с энергией солнца как раз все понятно, это обычный распад и синтез элементов, — не задумываясь ответил Сомов, а увидев какими круглыми глазами уставился на него астроном поспешил сменить тему разговора: — Давайте-ка лучше о Луне, Гал.

— О Луне? — подозрительный взгляд Грата исчез, как только речь зашла о его любимом спутнике, — Ну что же, можно и о Луне. Я как раз нашел очередное свидетельство того, что она обитаема.

— А я нашел свидетельство того, что она безжизненна и пуста. Кто начнет?

— Господин Сангин, я вам уступаю.

— Вы сказали, что ознакомились с сегодняшней моей работой? Так вот, поскольку на луне нет атмосферы, что само уже препятствие для жизни, то там нет и частиц воздуха, которые сохраняли бы тепло. Значит температура на поверхности луны должна быть минус двести семьдесят градусов. Ну, может не настолько низко, но достаточно, чтобы жизнь не смогла существовать в таких невыносимых условиях.

Это был удар, который Грат не выдержал. Былое оживление покинуло его, и он словно сдувшись опустился на стул.

— Откуда вам известно, что там нет атмосферы? — слабо возразил астроном.

— Оттуда же откуда и вам. Отсутствие сумерек и заката, мгновенно наступающая ночь. Вас это не убеждает? Нет? Хорошо. А если я скажу, что лично был на Луне и видел это собственными глазами?

— Когда вы так говорите, — начал было астроном, но тут же оборвал себя.

Он снова очень странно посмотрел на Виктора, а потом перевел взгляд на звездное небо.

— Может быть Венера? — неуверенно предложил он.

— Жарко как в печке. Плавится металл, идут кислотные дожди.

— Марс?

— Холодно, разреженная атмосфера, отсутствие жидкой воды и магнитного поля, о котором вы бы знали, если бы не бросили изучать электричество.

— Так что же, кроме нашей планеты другой жизни больше нигде нет?

— Есть.

Сомов взял лист бумаги и написал на нем короткое уравнение Дрейка.

— Как видите, почти все значения в этой формуле нам неизвестны, кроме одного. Это количество звезд в галактике, которое составляет несколько сотен миллиардов. А это огромнейшее число. Даже если принять все остальные неизвестные за значения близкие к нулю, то мы все равно получим достаточное количество иной разумной жизни, которая неизбежно существует во вселенной. Неизбежно.

— Вы не прекращаете меня удивлять, господин Сангин, — медленно произнес астроном, рассматривая уравнение Дрейка, — Тогда у меня остался один, последний вопрос. С некоторого времени эта мысль не дает мне покоя, но я все никак не решаюсь спросить вас об этом прямо. Только пообещайте ответить честно.

— Обещаю.

Гал оторвался от формулы и пристально посмотрел на Виктора.

— А с какой планеты прилетели вы?

Глава 4. Гори все магическим пламенем

К королевскому дворцу вела длинная дорога из двух гранитных лестниц по краям каскада, в котором журчала, падая, вода. По бесконечным ступеням рванной цепочкой поднимались приглашенные гости. Двигались они медленно, с перерывами, так как взобраться на самый верх дамам и некоторым их тучным кавалерам, было не так-то просто. Виктор шел в сопровождении супруги, щебечущей восторженно и без умолку, и начальника тайной стражи, который отдавал ему последние короткие рекомендации:

— Запомни, императору строжайше запрещается возражать и говорить нет. А то я тебя знаю. Больше помалкивай, чаще улыбайся и ниже кланяйся.

Вход во дворец, скрестив алебарды, преграждала безликая стража в глухих, отполированных до блеска стальных доспехах.

— Баронесса Ленора Сиан и барон Виктор Сангин, — хорошо поставленным голосом объявил герольд и стражники, громыхнув латами, синхронно убрали пики, открывая гостям путь.

От убранства тронного зала у Виктора зарябило в глазах. Золотом было украшено все. Пол, на котором мраморные плиты разделялись прожилками из этого благородного металла, стены со сверкающими золотым шитьем гобеленами, где сошлись в схватке мифические животные, барельефы из переплетения фантастических цветов и даже фрески на потолке в виде сапфирового неба щедро посыпанного золотом звезд. Зал подсвечивали сотни магических светильников вперемежку с обычными восковыми свечами и отражали новомодные огромные зеркала, которые многократно приумножали всю эту роскошь и великолепие.

В ожидании появления короля баронесса Сиан нырнула в толпу гостей, где увидела знакомых, а Виктор, озираясь по сторонам поинтересовался у Крона:

— И по какому поводу мы здесь собрались?

— Годовщина победы в прошлой войне.

— А разве мы победили? — удивился Сомов.

— Как видишь, — скривился герцог и возвращаясь к делам насущным, сообщил: — Гал Грат сделал полноценно работающее звуковое устройство. В заданные размеры уложился. Качество звука не дотягивает до естественного, но уже лучше, чем в разговорном амулете. Или, по крайне мере, не хуже.

Виктор вспомнил огромный и корявый прототип звукового устройства, сработанный прямо на доске с толстыми плохо гнущимися проводами и диэлектриками из пропитанной маслом бумаги. На прототип невозможно было смотреть без боли, как и на гордящегося этим детищем астронома.

Сомов вздохнул.

— Как там Гал? Надеюсь вы на него не сильно давите?

— Он счастлив, — осклабился начальник тайной стражи, — Работает не покладая рук и подгоняет остальных. Магистр Сиан назначил его ведущим ученым. Глядя на него, даже химики начали что-то взрывать. Я недавно присутствовал на испытаниях. Сила взрыва не так велика, как у алмазной начинки, но стоимость производства окупает все сторицей.

— Так и должно быть. В моем мире изобретатель динамита сколотил огромнейшее состояние. Меры безопасности?

— Соблюдаются. Работают отдельно от всех и только с малыми объемами. Взрывают на специально огороженном поле.

— На полигоне, — подсказал Сомов.

— На полигоне, — поправился Гросс, — Там же испытывают ружья, но по ним результаты крайне неудовлетворительные. Хорошую броню они не пробивают. Тесс говорит, что ты работаешь над какой-то магической переменной, чтобы увеличить эффективность ружей?

— Работаю, но темный мир скуп на новые заклинания.

— Проси помочь богиню Уру.

— Не напрягай меня, Крон. Я и так чуть с ума не сошел в тихой комнате, прежде чем получил электрический магический генератор. Пусть пока освоят то, что я уже дал. Например, займутся новым разговорным амулетом с электромагнитной начинкой или, как вариант, подслушивающим устройством для тайной стражи. Микрофон можно обернуть в свинцовую оболочку со звуковыми прорезями и замаскировать под бытовую вещь, чтобы не обнаружили. Дари его своим недругам и подслушивай, что они говорят.

— Молодец, Сомов, — похвалил герцог, — в правильном направлении мыслишь.

— Император Останда Лучезарный Примус первый! — объявил мажордом.

— Примус значит, — усмехнулся про себя Вик, — два раза первый. Папочка видимо обожал латынь.

Приглашенные гости оборвали разговоры и раздались в стороны образуя живой коридор. Откуда-то вынырнула Ленора, крепко ухватила Виктора за руку и, толкаясь словно на базаре, нахально полезла в первые ряды. Король громогласно шествовал во главе процессии из нескольких магов-аристократов весьма почетного возраста, все из которых несли на груди огромные ордена-амулеты и мечи смерти на поясе. Лучезарный звенел шпорами и гремел чем-то там еще, создавая при движении изрядно шума. Он часто останавливался, вперив свои выпуклые глаза в собеседника и угрожающе топорщил длинные тараканьи усы. Некоторые молоденькие барышни не выдерживали такого жуткого взгляда и падали в обморок. Довольно хмыкнув и бешено вращая глазными яблоками, Лучезарный переходил к следующей жертве. Возвышающаяся над остальными гостями голова с седой копной волос не могла не привлечь внимания императора, и он остановился напротив, в то время как кто-то из аристократов склонился к его уху и зашептал необходимые пояснения о личности Сомова.

— Так вот ты каков, — процедил король сквозь сжатые зубы и испробовал на Викторе несколько вариантов своих самых свирепых взглядов.

Сомов был слегка обескуражен комическим гримасами императора, да еще и засмотрелся на то, как Лучезарный источает вокруг себя золотистое сияние, которое исходило, конечно, не от самого монарха, а от амулетов в его короне. Виктор замешкался и получил сзади незаметный удар кулаком в спину от герцога Гросса. После чего спохватился и коротко поклонился. Даже не поклонился, а так, еле кивнул головой, за что получил еще один тычок сзади.

— На тебя так часто жалуются, что мне захотелось взглянуть, каков ты из себя, — король небрежным жестом отодвинул в сторону Ленору сложившеюся в глубоком реверансе, а затем вытаращился так сильно, что невольно и Виктор выпучил свои глаза в ответ.

— Это правду говорят, что ты высек розгами забияку Маккана?

Сомов растерянно пожал плечами, не зная, как объяснить монарху скандальный случай из своей жизни, о котором его спросили.

Дело было на одном из приемов, где случилось оказаться Виктору. Известный в городе бретер, некто барон Маккан, вероятнее всего кем-то подкупленный, всячески старался досадить Вику и спровоцировать его на ссору. Извещенный о печальном опыте Луграса, барон Маккан пытался вывернуть все так, чтобы именно оскорбленный Сомов бросил ему вызов и таким образом утратил право выбора оружия. Однако, не добившись никакой ответной реакции Виктора, Маккан отпустил еще несколько обидных замечаний в его адрес и развернулся чтобы уйти, после чего получил под зад конкретнейший пендаль. Мало кто заметил сам удар, ибо присутствовавшие старательно отводили глаза и держались подальше дабы не оказаться втянутыми в конфликт. Зато все отлично услышали смачный звук характерный для размашистого удара ногой по филейной части и увидели полет барона Маккана, закончившийся унизительным приземлением на четвереньки. Стоит ли говорить, что Виктор немедленно получил вызов на дуэль. Утром, уже в замке магистра, где начались переговоры об правилах поединка, Маккан, оказавшийся человеком недалекого ума, неблагоразумно отказался биться на кулаках, яростно заспорил, после чего был стащен с лошади и поставлен на колени. А когда с него спустили портки, он вдруг осознал весь ужас своего положения и тут же согласился на любые условия дуэли.

— Как вы мне все надоели, — отвечал Сомов, работая розгами, — Я бью морды только благородным господам, а вы, отказавшись от поединка утратили этот статус.

Избегая позора, барон Маккан в тот же день покинул город в неизвестном направлении, а барон Сангин, еще раз подтвердил репутацию человека пренебрегающего правилами чести, но никогда не сносящего обиды.

— Ты очень дерзкий молодой барон, — король пригрозил кулаком Сомову и двинулся дальше.

Виктор покосился назад и прошипел:

— Герцог, я вам говорил, что стоять за моей спиной плохая примета?

Гросс усмехнулся, но все же сместился в сторону.

— Так хорошо, господин барон? — язвительно спросил он.

— Да. Кстати, могли бы заранее предупредить, что королю я интересен, как эксцентричный дуэлянт, а не как ученый или, на худой конец, как музыкант. А то я размечтался, — Виктор грустно вздохнул, — И насчет этих дуэлей… Надо с этим уже как-то завязывать. Во сколько мне обойдется графский титул?

— Дорого обойдется, но ты можешь себе это позволить.

Вскоре официальная часть завершилась. Император уселся на высокий золотой трон, вокруг которого сгрудились приближенные особы, в том числе и начальник тайной стражи. В центре зала освободили пространство и громко заиграла музыка, приглашая гостей к танцам. Ленора почему-то рассердилась на супруга и уже танцевала с каким-то кавалером, поэтому Виктор покинул душный тронный зал и вышел на открытый воздух в королевский сад. Темнело. Опершись на перила балюстрады, Сомов пытался угадать что за скульптуры белеют за пышной листвой деревьев и прислушивался к жуткому рычанью диких зверей доносившемуся из королевского зверинца. За спиной Виктора раздались звуки дамских каблучков. Он обернулся и увидел приближающуюся к нему молодую красивую женщину с незабываемыми огромными глазами цвета флоры.

— Володя Шарапов? — спросила дама с насмешливой улыбкой на устах, — Ну надо же! Как это мило!

Сомов постарался ничем не выдать своего смятения.

— Добрый вечер, госпожа Ароса. Прекрасно выглядите.

— Спасибо, Володя. Однажды мне пришлось потерять все золото и супруга, но мое чувство вкуса никому не украсть.

— Для друзей я просто Вик. Зовите меня так.

— Вик значит, — снова усмехнулась Типи Ароса, — А я помню времена, когда вас звали иначе, господин капитан городской стражи.

— Ну, вы же обещали меня не забыть.

— Я и не забыла, как и то, что вы задолжали мне огромные деньги.

— Не смею отрицать, госпожа баронесса, задолжал.

— Говорят, что вы теперь баснословно богаты.

— Достаточно для того, чтобы погасить свои долги. Когда изволите получить?

— Вы так быстро согласились, что это даже не интересно, — баронесса стала вплотную к Сомову, касаясь его своим телом и окутывая запахом духов, — А если я потребую проценты? И не деньгами.

— Боюсь моя супруга этого не оценит. Берите золотом, пока я не передумал. Буду ждать вас завтра утром в отеле «Калифорния», — Виктор сухо откланялся и поспешил вернуться в тронный зал.

— Только не теряйтесь больше, капитан, — засмеялась ему вслед Типи Ароса, — И не делайте глупостей. Я очень предусмотрительная женщина.

И прежде чем Сомов окончательно покинул террасу он увидел, как из темноты вышел человек, по выправке явно офицер, и присоединился к смеющейся баронессе.

Бал был в самом разгаре. Виктор улучил момент, отозвал в сторонку герцога Гросса и указал ему на Типи пребывающую в превосходном настроении и плотном окружении мужчин.

— Господин Гросс, мне нужна вся информация об этой женщине. У вас ведь на каждого есть досье?

— Ну, не на каждого, но кое-что есть. Зачем она тебе? Баронесса Ароса насколько божественно красивая, настолько же безбожно распутная женщина. Вдова Орбона Скарса, покончившего собой после… — Гросс запнулся и изумленными глазами уставился на Виктора, — Так вон оно что! И как же я сразу не догадался чьих рук это дело. Сомов, мерзавец, и ты об этом умолчал?!

— Не стоит ворошить прошлое, господин Гросс, — прохрипел Виктор, цыкнул зубом в сторону и скорчил совершенно бандитскую рожу.

— Как это не стоит, если она может тебя узнать? Или уже узнала? Все, праздник окончен. Поехали в солнечную башню, посмотрим, что в тайной страже есть на эту персону. Заодно я хочу услышать из первых рук, о той знаменитой афере. Лишний раз убеждаюсь, Сомов, что ты отпетый мошенник!

Отель «Калифорния» снаружи сверкал огромными окнами, а внутри такими же огромными зеркалами производства стекольного завода Сиана. Некогда бордель с сомнительной репутацией, а ныне самый престижный отель в городе. Трансформация здания произошла после долгих убеждений Виктора и солидных инвестиций бандитов, вложенных в полную реконструкцию дома с использованием самых современных материалов. Такими необычайно большими окнами не могло похвастать ни одно здание в Маркатане. В «Калифорнии» останавливались исключительно самые богатые и только самые именитые гости столицы. И, конечно, такое место не должно было вызвать ни опаски, ни подозрений у баронессы Аросы.

Все задействованные лица были в сборе, и Виктор, как всегда, немного нервничая перед началом операции, прохаживался по комнате и машинально щелкал крышкой хронометра.

— Опаздывает, — констатировал он.

— А как ты хотел, — отозвался предводитель бандитов Гурон Бирс, по прозвищу Орк, — Баба она и есть баба. Отдал бы ее Инквизитору, нам бы не пришлось возиться.

— Жалко. Красивая женщина. Переспала с половиной высшей знати Маркатана. Такая может быть очень полезной. А в солнечной башне ее просто сгноят.

— Красивая это точно. Я помню ее задницу, — мечтательно закатил глаза Хлыст, и разбойники весело заржали.

— Вошла какая-то, — лениво сообщил стоящий у окна Кот, — судя по описанию наш клиент.

— Действуем-злодействуем, — скомандовал Сомов, — И не забываем — я один добрый и благородный, а вы все конченные уроды и подонки, мерзавцы и злодеи, висельники и душегубы, гады и…

— Да поняли мы уже, поняли, — недовольно оборвал его Орк.

Перед открытой дверью в номер, Типи Ароса запнулась, увидев комнату полную мужчин, хотя и весьма респектабельного вида, но с какими-то совсем недобрыми лицами. А подобострастный кельнер, который сопровождал ее неожиданно утратил былую услужливость и грубо подтолкнул в спину.

— Смелее, баронесса, смелее, — он буквально вдавил ее внутрь, — Входите, мы не кусаемся.

— Я и не боюсь! — женщина с деланной храбростью прошлась по мягкому напольному ковру и присела на краешек предложенного стула, — Прошу не забывать, господа, что я баронесса Типи Ароса!

— Да бросьте, — хохотнул Орк, сразу же сбивая с нее спесь, — Какая там еще баронесса? Вы же просто шлюха.

— Вы так говорите, словно это что-то плохое, — искренне возмутилась женщина.

— Хм, — не нашелся, что возразить Бирс и поэтому просто спросил: — Вы пришли одна, госпожа баронесса?

— Да.

— Ну, будем думать, что это так, а то я, видите ли, не выношу, когда мне лгут.

— Будьте осторожнее в словах, баронесса, — подал голос Кот, — это может стоить вам жизни.

— Я убивал и за меньшее, — простодушно добавил Хлыст.

— Господа, предупреждаю! Я ожидала подобного развития событий, поэтому оставила соответствующие письма свои друзьям, — баронесса постаралась придать голосу твердости, — Учтите, если я не заберу эти письма сегодня днем, то вечером они будут отправлены в городскую стражу.

— И что тогда? — равнодушно спросил Бирс.

— Вик, — обратилась Ароса к скромно сидящему в стороне Сомову, — объясните им. Это может плохо кончиться.

Виктор в ответ лишь беспомощно пожал плечами:

— Увы, я здесь мало что решаю и мое положение не слишком отличается от вашего.

— Значит, говорите, плохо кончится? — Орк откинулся на спинку стула и прищурившись посмотрел на баронессу, — Я даже знаю для кого. Для того, кто написал это письмо и для того, кто в нем упоминается. Слышишь, Вик, как все повернулось? Похоже ты больше не жилец. Впрочем, как и вы баронесса.

В это время Кот сделал незаметный знак главарю бандитов и отошел от окна. Вскоре дверь распахнулась и в комнату втолкнули человека со связанными за спиной руками и мешком на голове.

— Что же вы, баронесса, соврали, что пришли одна? Зачем вы привели с собой еще одного покойника?

— Понятия не имею кто это такой, — тут же отреклась от своего спутника Ароса.

— Ну, тогда оттащите это чучело в подвал и прирежьте, — отдал короткое распоряжение Гурон.

— Погодите! — теряя остатки самообладания воскликнула Типи, — Да погодите же! Ролан это ты?

Человек отчаянно замычал, но его ударили по голове, заставив замолчать, подхватили под руки и поволокли прочь.

— Господи, да что же вы делаете?! Это же Ролан, он просто ухажер и ничего не знает о моих делах, — заерзала на стуле женщина, — Он всего лишь меня сопровождал. Остановитесь или я буду кричать!

— Кричите, — позволил Орк, — Доставьте нам такое удовольствие. Кроме нас на этаже никого нет, к тому же в отеле очень хорошие толстые стены.

Не на шутку напуганная баронесса с мольбой взглянула на Сомова.

— Бирс, — попросил Виктор, — Может сначала хотя бы поговорим?

— Можно и поговорить, — согласился Орк и кивнул одному из разбойников: — Сходи, притормози парней. Пусть чучело пока полежит в подвале.

Он достал папку, раскрыл ее и, поморщился от того, что приходилось читать, а для него это всегда было малоприятное занятие.

— Всех перечислять не буду, но мужчин у вас было так много, что я бы не назвал их друзьями и не стал бы доверять им сокровенные письма. А вот настоящих подруг у вас всего две, и они обе проживают на улице Ткачей. Думаю, а не отправить ли им подарок? Парочку вот этих замечательных штучек. Взгляните, баронесса, — бандит выложил на стол два металлических шарика, размером с бильярдные, корпуса которых обтекали спусковые рычаги, зафиксированные кольцеобразными чеками, — Это зажигательные гранаты мощностью по тысяче магических единиц. Вряд ли вы когда-нибудь их видели, но должны были слышать о том, как эти штуки действуют. В газетах не раз писали о сильных пожарах в домах некоторых недальновидных торговцев. Горело так сильно, что местами плавились каменные стены и так быстро, что люди выскакивали из домов в том, в чем их создал Авр. В такой момент не до чужих писем, самим бы спастись. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Я съезжу, — с готовностью вскочил Хлыст и протянул руку к гранатам, — До улицы Ткачей недалеко, за час обернусь.

— Вы ошибаетесь! — Ароса все еще хорохорилась и даже вскинула бровь, — Письма находятся у других людей.

Орк некоторое время размышлял, в упор разглядывая баронессу, а потом усмехнулся:

— Ну, пока будут гореть эти подруги, а вас тем временем закопают живьем, вы расскажете и про других. Лопата сделаешь?

— Легко, — отозвался бандит и вплотную стал за спиной женщины так близко, что она почувствовала его запах, показавшийся ей могильным.

— Но даже когда вы все расскажете, баронесса, — продолжил свои угрозы Орк, — вас никто не станет откапывать.

— Так я метнусь на улицу Ткачей? — снова напомнил о себе нетерпеливый Хлыст.

— Нет, приятель. Ты отправишься в другое место, — остановил его главарь и снова обратился к записям, — А поедешь ты в небольшой городок под названием Сайатан, где с бабушкой проживают милые детишки, мальчик и девочка, которых зовут…

— Перестаньте, — тихо простонала баронесса, белая как мел, — Прошу вас, перестаньте. Я все поняла и сделаю, как вы скажите.

— А вы уже сделали, — холодно отрезал Орк, — Теперь смотрите, как действуем, хм… злодействуем мы.

Основная масса разбойников в разговор не вступала, но по мере сил отыгрывала свои роли, корча грозные беспощадные рожи. Разве что Харя сплоховал и глядел на баронессу влюбленным глазами и совсем некстати улыбался. Впрочем, лицо со шрамом и оскал золотых зубов вряд ли успокаивали Аросу, а скорее наоборот производили еще более жуткое впечатление. Виктор понял, что настал его черед:

— Бирс, можно мне лично поговорить с баронессой?

— Время есть, можете напоследок и поговорить. Будем считать это вашим последним желанием.

— Вик! — Типи бросилась на грудь Виктору, как только они вышли в соседнюю комнату, — Что нам делать? Что нам делать?!

— Боюсь, что нам уже ничего не поможет и нас обоих скорее всего убьют. Разве вы не поняли куда мы попали?

— А если выпрыгнуть из окна? Господи, как высоко! Может привлечь внимание — разбить стекло и позвать на помощь?

— Так нас убьют еще быстрее.

— Но ведь должен же быть какой-то выход!

— Не думаю. Хотя… Кое-что можно попробовать.

— Говорите!

— Так уж случилось, что бандиты мне доверяют, поскольку я связан с ними магической клятвой верности. Вам же они никогда не будут доверять. Но есть одна вещь…

— Да говорите же!

Сомов достал из кармана футляр и раскрыл его, демонстрируя матовую виноградину ретенции.

— Знаете, что это такое?

— Конечно я знаю, что это. Я давно не девочка и играла в подобные игры. Но как это поможет?

— Бандиты доверяют мне, а если я смогу полностью доверять вам, то проблема решится сама собой.

— Я согласна.

— Подождите. Тут важно добровольное…

— Да знаю я, знаю, — нетерпеливо перебила Виктора Типи, — Я сейчас готова сделать все что угодно, хотите отдамся, хотите ноги всем буду целовать и все это добровольно, только помогите! Поймете, что в руках этих головорезов могут оказаться мои дети, а ради них я согласна на все.

— Кто бы мог подумать, — пробормотал Сомов, — Я конечно на это рассчитывал, но такого сильного проявления материнских чувств не ожидал. Вы меня приятно удивили, госпожа Ароса. Текст клятвы помните?

Когда они вернулись в комнату к бандитам их встретило напряженное молчание и десяток вопросительных глаз.

— Принесите деньги баронессе, — приказал Сомов и разбойники сразу заулыбались и загалдели.

— Ну? Что я говорил? Харя, гони десять монет, ты проспорил.

— Эх, господин барон, ну почему вы никогда не ошибаетесь?

— Прошу вас, госпожа Ароса, присаживайтесь. Вино? Фрукты?

— Должен сказать, баронесса, вы очень храбрая женщина и отлично держались! Хотя и недолго…

— Нет, это ж надо такое удумать! Шантажировать Музыканта!! Вы извините, баронесса, но он таких важных персон ломал, где уж вам. Благодарите, что вообще живы остались. Кстати, если вам вдруг понадобится номер в отеле, обращайтесь прямо ко мне в любое время. Для вас он теперь бесплатно.

Типи Ароса несколько растеряно смотрела на все происходящее, пока перед ней не появился увесистый кожаный мешочек, глухо звякнувший золотыми монетами. Она заглянула внутрь, потом придирчиво взвесила мешочек в руке и обвела всех медленно меняющимся взглядом.

— Однако, вы скоты, господа, — вырвалось у нее, — А нельзя было сразу предложить деньги, вместо того чтобы пугать беззащитную женщину?

Бандиты радостно заржали, а ответил за всех Сомов:

— Нельзя. Иначе вы бы столкнулись с другим, более опасным человеком, чем мы. Теперь же все улажено.

— Спасибо, успокоили. Ну, хорошо, налейте мне что ли шипучего. Говорят, в этом отеле оно самое лучшее, — баронесса быстро приходила в себя и в ее голосе уже прорезались властные нотки: — И освободите несчастного Ролана. Он действительно ничего не знает. Да, и дайте ему еще раз по шее, за неумение защитить не только свою даму, но и самого себя.

Это распоряжение недавней пленницы было встречено очередным взрывом хохота. Баронесса засмеялась вместе со всеми, нисколько не смущаясь той компании, в которой оказалась, спокойно пригубила вино и обвела бандитов игривым оценивающим взглядом. А ведь они споются, с легким изумлением подумал Сомов, наблюдая как разбойничья братия наперебой представляется и старается угодить Типи, и как та благосклонно принимает их грубоватые знаки внимания.

— Харя?! — после очередного представления баронесса не выдержала и беззлобно рассмеялась, — Господи, ну что за имечко? Ладно, налей мне пожалуйста еще вина, Харя.

И она снова расхохоталась. Эх, знала бы баронесса, что прозвища здесь не выбирают, и какое имя ей уготовано впереди.

— Музыкант, — Гурон Бирс показал Сомову знаменитый бандитский кинжал с переливающимся алмазом в рукоятке, — Думаю, что на всякий случай нужно использовать и это.

Виктор взял кинжал, покрутил его в руках, а потом по-хозяйски засунул себе за пояс.

— Слушайте меня внимательно! Все! — он поднял палец и словно прицеливаясь медленно обвел им присутствующих, пока не остановился на главаре, — Думаю здесь только я! А вы исполняете! И мы не будем менять эти правила.

Бандиты перестали смеяться, Орк шумно засопел, но возразить никто не осмелился.

Виктор еще раз обвел всех черным гипнотизирующим взглядом, а затем повернулся к баронессе:

— Ну что? Прокатимся за письмами?

— Да не было никаких писем, — призналась Ароса и совершено невинно посмотрела на Виктора, — но я не отказалась бы от обеда, которым меня угостил грозный повелитель. От пережитого страха у меня разыгрался зверский аппетит.

И уже когда они ехали в карете, склонив голову на плечо и бесцеремонно прижимаясь к Сомову, Типи Ароса зашептала словно в бреду:

— Вы уже дважды поступили со мной очень жестоко, господин Сангин. Я должна вас ненавидеть за это, но в моей душе лишь восторг от того, что теперь я принадлежу вам, а внутри все горит от безумного желания. Может вернемся в отель? Всего на одну ночь.

— Я вас очень хорошо понимаю, — осторожно, подбирая слова произнес Виктор, — Но вы не волнуйтесь, я не стану пользоваться своим положением. И помните, однажды это пройдет.

— Ты меня успокаиваешь, Вик? Как это мило.

А главарь и его правая рука в это время смотрели вниз из окна отеля на удаляющуюся карету.

— Совсем забурел Музыкант, — прошипел Кот.

— Да какой он музыкант? — отозвался Орк, — Он давно уже дирижер. Очень опасный дирижер. А ведь я застал то время, когда он был никем и имел кучу влиятельных врагов. И знаешь, все его враги один за другим легли лицом в землю. Так что я предпочитаю играть в его оркестре. И тебе советую. Глядишь и уцелеем оба. А там поглядим.

Не успел Сомов разобраться с последствиями приема у короля Лучезарного, как ему пришло официальное приглашение из альтийского консульства. Решение идти к вампирам или нет Виктор обсудил с начальником тайной стражи.

— С одной стороны, тебя даже близко нельзя подпускать к консульству, — размышлял вслух герцог, — Вероятность твоей вербовки стопроцентная и мне даже страшно представить, что будет, если ты начнешь работать на вампиров с их-то возможностями. С другой стороны, шпионы вампиров в последнее время буквально наводнили Маркатан и явно готовится что-то очень серьезное, но что именно мы понятия не имеем. Нет у нас резидентов в Альтроне. Из консула можно было бы выжать много информации даже в обычной беседе, но риски превышают любые результаты, поэтому я категорически против.

Это был тот редкий случай, когда у Сомова не было разногласий с герцогом. Однако, все изменилось в один момент.

— Вы уже отрепетировали свою речь? — поинтересовался Эвол Рау столкнувшись с Сомовым в академии, — Надеюсь вы сумеете удивить всех в консульстве так же, как удивили меня на экзамене. Скажу по секрету, что господин консул приготовил для вас необычный подарок. Я случайно обмолвился, что вы проявляли повышенный интерес к магии, связанной с пространством и временем и консульство отыскало редчайший и возможно единственный в мире экземпляр рукописной книги легендарного мага Актау, который экспериментировал с телепортацией. Конечно это явления из ряда фантастики, но многие дорого бы дали за возможность увидеть заклинания самого Актау.

Преподаватель магии откланялся и оставил стоять оглушенного Виктора посреди коридора. Вот я и приплыл, подумал Сомов, и перед носом у меня крючок, на который насажен жирный прежирный червяк. Было очевидно, что это подстава и ехать в консульство нельзя ни в коем случае, но и не ехать было невозможно, потому что телепортация не была фантастикой. И кому как не Сомову было об этом знать. Наслышан он был и о маге Актау, который был из числа тех сумасшедших магов затворников, которые получали новые заклинания от темного мира, но не очень-то делились ими с остальными. Кто-то создавал собственные секты с избранными адептами, а кто-то, как тот же Актау не оставил после себя даже учеников, но зато чудом сохранились его записи. И, возможно, это были именно те самые записи, которые помогли бы Виктору вернуться в свой мир. Такой шанс нельзя было упускать.

Сомов собрался с мыслями и начал действовать. Итак, первым делом перстень-анализатор с большим рубиновым кристаллом. Он не спасет от угрозы, но зато предупредит о наличии любого известного яда, в том числе обнаружит и эликсир истины. Дальше амулеты. Защитные и боевые. Чем больше, тем лучше. Меч смерти с зарядкой на пять секунд? Берем. Боевые перчатки? Тоже с собой. Обе. Непосредственно на приеме их придется снять, но ничего, полежат в кармане плаща. Сгодятся про запас. И обязательно энергопояс.

Энергопояс был деталью защитного костюма, который разрабатывался Сомовым совместно с бароном Марсом и представлял из себя толстый широкий ремень, богато украшенный золотыми пластинами, в которые было втиснуто около половины килограмма алмазного порошка. Вся эта неимоверная магическая мощь была в распоряжении оператора и могла использоваться, как для еще не созданного костюма, так и для подпитки энергией любого амулета, оказавшегося под рукой.

Завершающими элементами экипировки Сомова стали многофункциональные гогглы и кожаный плащ с золотым подбоем непрозрачным для магии. О своем решении пойти на прием к вампирам, Виктор поставил в известность герцога Гросса уже подходя к дверям консульства.

— Не сметь! — успел прохрипеть в бешенстве сыщик, прежде чем Сомов отключил разговорный амулет.

В консульстве, на удивление, оказалось совсем мало вампиров, но собралось достаточно много людей, и среди них Вик почувствовал себя гораздо увереннее. Гости разбились на небольшие группы и вели беседы под непрерывное употребление изысканных вин и легких закусок. Выступление Сомова слушали невнимательно и вряд ли кто из присутствующих, людей далеких от науки, вообще понял, о чем идет речь, поэтому Виктор скомкал свой доклад ограничившись краткими тезисами и выводом, который из них следовал. Гости вяло похлопали докладчику и вернулись к своим куда более важным разговорам. После выступления Сомова пригласили пройти в одну из экседр и представили консулу. Официальный представитель государства Альтария сидел на широком диване в компании двух ослепительных красавиц блондинок.

— Вы должны были родиться вампиром, барон Сангин, — с подчеркнутым сожалением произнес консул, — Ниэль, предложи нашему уважаемому гостю вина.

Виктор принял бокал с вином из рук черноглазой блондинки, которая присела рядом с ним и мимолетно глянул на перстень-анализатор.

— Будем откровенны. Природу человека мы исправить не в силах, — продолжал консул, — но мы можем предложить вам гражданство нашей страны, чтобы изменить ваш статус не внутренне, так сказать, а внешне. Это честь, которой удостаивались единицы людей. Ваша работа о микрочастицах произвела такое впечатление на академию Альтрона, что ученый совет заочно присвоил вам звание почетного члена и готов предоставить место преподавателя. Это не имеющее аналогов решение. Еще никогда, ни один человек не преподавал в академии вампиров. Любые ваши научные исследования в академии будут щедро финансироваться нашим государством. Занимайтесь наукой без ограничений. Эвол Рау говорит, что вы не сильны в магии. Это естественно для человека, но и это не проблема. У нас вы получите доступ к таким знаниям по магии, которые не получал еще ни один человек. Библиотека Магической академии Останда не содержит и десятой части того, что за тысячелетие собрала академия Альтрона. Все это может оказаться в вашем распоряжении. А пока примите этот скромный подарок из наших хранилищ. Это оригинальная книга магистра Актау, написанная им собственноручно.

Слушая увещевания консула, Виктор не удержался и бегло пролистал магическую книгу. Это действительно была раритетная вещь, но она была не о телепортации. Разочарование слишком открыто проявилось на лице Сомова и это заметил консул, который переглянулся с Рау и довольно улыбнулся:

— Это всего лишь одна из пяти работ Актау, которые хранятся в альтийской библиотеке. Соглашайтесь с нашим предложением, и вы сможете найти нужную вам книгу самостоятельно.

— Ваше великодушие не знает границ, — Виктор отхлебнул из бокала, в который не забывала подливать Ниэль и откинулся на спинку дивана, — Столько предложений и не одного условия. Почему вы прямо не скажете, что вам от меня нужно?

— Не хочу оскорблять ваш разум, господин Сангин. Выступая с докладом, вы продемонстрировали такие умственные способности, что наверняка уже давно все поняли. Думаю, еще до того, как вошли в консульство. Как видите, я с вами предельно откровенен.

— А если я не соглашусь?

— Ваше право. Я лишь пытаюсь склонить вас к сотрудничеству, а не начинать здесь боевые действия и пытаться вас убить, — консул широко улыбнулся, обнажив клыки и кивнул на амулеты Сомова, — Тем более, что вы бы не позволили убить себя так просто.

Ты даже не представляешь насколько это было бы непросто, подумал Сомов, но промолчал.

— Если вас не устраивает работа в альтийской академии, то только скажите. Я в курсе того, что вы любите петь. Хотите, у вас будет собственный театр? Или, если желаете, можете вообще ничего не делать. Ваше право. Боитесь потерять свой доход в Останде? Обещаю, когда в альтарии заработают заводы по производству АМЭ, то вы станете более богатым человеком, чем были здесь. Гораздо более богатым. Лея!

Другая блондинка с вишневыми глазами послушно подсела к Сомову на диван с другой стороны от черноглазой Ниэль.

— Я вас оставляю, господин Сангин, с этими двумя очаровательными бестиями. Развлекайтесь и чувствуйте себя, как в Альтроне. Привыкайте к хорошему.

— Человек, — сказала красноглазая Лея, — Выпей с нами, — она протянула бокал и звонко чокнулась сначала с Виктором, а потом с Ниэль, — У меня еще никогда не было человека. А у тебя? Интересно каков он на вкус?

Обе вампирши заливисто рассмеялись. Они были дьявольски красивы и от них прямо-таки исходили волны неприкрытой сексуальности. И Виктор вдруг расслабился и позволил себе на время забыть обо всем на свете. К черту политику! К черту герцога и консула! Наливайте-ка девки по полной! Сначала их веселую компанию незаметно оставил Эвол Рау, затем консульство стали покидать и остальные гости, а они все продолжали пить и веселиться. А потом пьяная троица поехала кататься по ночному городу. Кто их вез и куда Сомов уже не отражал. Продолжили они пьянство в каком-то чужом загородном доме, где веселая попойка плавно переросла в оргию. Сомов носил полуобнаженных вампирш на руках, обеих одновременно, доказывая какой он сильный и кувыркался с ними на огромной кровати с качающимся балдахином. Последнее, что запомнил Виктор, было то, как они сидят на скомканной постели, склонив головы с растрепанными волосами друг к другу. Он с гитарой, а вампирши с бутылками, из которых они пили уже прямо из горла. И голоса. Один мужской, хриплый и самозабвенный, и два женских, до нельзя фальшивых:

Соглашайся быть богатым,

Соглашайся быть счастливым.

Оставайся, мальчик, с нами —

Будешь нашим королем…

Проснулся Сомов один. Он сел на кровати и огляделся. Его вывернутая наизнанку одежда была разбросана где попало. По полу катались пустые бутылки и цилиндр меча смерти. В углу комнаты стояла тренога со знакомым ящичком на вершине и заляпанным пальцами фотообъективом. Увидев этот аппарат, Вик покачал головой и горько усмехнулся. Кажется, за него взялись серьезно. Он нашел недопитую бутылку и сделал пару глотков. Чуть полегчало. Где-то в недрах дома послышался неясный шум. Сомов надел штаны, поднял магический меч и пошел на звук.

Эвола Рау он нашел на кухне. Вампир оглянулся на Сомова и, как будто ничего не случилось, предложил:

— Хотите кофе, господин барон? Не уверен, что я сварил его правильно, но прислугу пришлось отослать. Вы вчера слишком сильно шумели.

— Ну что же, давайте ваш кофе, господин шпион.

— Почему сразу шпион? Я просто гражданин своей страны и ради ее блага делаю то, что мне иногда поручают. Надеюсь, что однажды мои заслуги перед отечеством получат достойную оценку и дадут право на дополнительное гражданство. Заметьте, гражданство, которое вам предложили даром и которое вы даже не в состоянии оценить. Альтрон это центр вселенной, по сравнению с которым ваш Маркатан лишь захудалая и вонючая деревня. Вы когда-нибудь задумывались, почему вот уже двадцать лет я, вампир с огромным магическим опытом, нахожусь здесь, в этом проклятом городе? Хотите расскажу? Мой сын родился не совсем вампиром. По нашим законам он должен был или умереть, или покинуть Альтрон. И с того времени мы живем здесь, в этом чертовом Маркатане. Сын недавно женился. Его жена красивая женщина, но она всего лишь человек. А вы говорите — шпион. Ни у никого из нас нет права выбора.

— Я сейчас заплачу.

— А я и не рассчитывал, что вы меня поймете. Вы слишком молоды, полны максимализма и не представляете какие силы привели в действие.

— Лучше скажите, чем меня вчера напоили? Виагрой?

— Не понимаю, о чем это вы. Но если о Лее и Ниэль то у них свои методы. Однако, разве вам не понравилось?

— Как сказать, — невесело усмехнулся Виктор, — Фотографии покажите?

Вампир выложил на стол пухлую пачку и Вик испытал потрясение. Он ожидал увидеть себя, но на фотографиях были изображены другие люди. Там были запечатлены Ленора и Луграс. В разных местах и разной степени близости. Не слишком интимно, но достаточно чтобы сделать недвусмысленные выводы об их отношениях.

— Когда это снято?

— Посмотрите на обороте. Там все написано: где, когда и во сколько. Недавно.

Кофе стало невыносимо горьким. Сомов никогда не изменял супруге, почему-то наивно полагая, что раз он способен оставаться верным, то и жена отплатит ему тем же. Сегодняшняя ночь была не в счет. Но Ленора! Да и еще с Луграсом! Конечно жители Осаны довольно терпимо относились к изменам, а высшая знать даже считала супружескую верность едва ли не дурным тоном, но Сомов был не совсем жителем этого мира.

— Ваши ночные фотографии баронесса Ленора Сиан тоже получит. В самое ближайшее время, — сообщил вампир, — И еще… Должен предупредить, что вас усиленно разыскивает тайная стража. Оцеплено наше консульство. Окружен ваш дом. Есть информации, что отдан приказ убить вас при первой возможности. Жить вам осталось недолго.

— И что вы предлагаете?

— На пристани стоит быстроходное альтийское судно. Оно отплывает примерно через час. Вы еще можете на него успеть. Увидеть Альтрон… Я вам завидую, господин Сангин.

На улице заморосил дождь. Лужи подернулись рябью, а и без того тусклое солнце окончательно потерялось в грязном пасмурном небе. Виктор отвернулся от окна.

— Я согласен.

До самого вечера Сомов не покидал выделенной ему каюты на корме, пока корабль вампиров ловко маневрировал в русле реки, обгоняя другие суда и стараясь, как можно быстрее выйти в большие нейтральные воды. Через прорези в ставнях Вик в последний раз отрешенно смотрел на проплывающую мимо береговую линия Останда или, завалившись прямо в обуви на жесткую кровать, неподвижно пялился в трещину на потолке. И думал, думал, думал… Зачем он поддался на шантаж и решил вдруг кардинально изменить свою жизнь? Почему так легко и быстро поверил всему, что говорили вампиры? Да и много ли правды было в их словах? Герцог Гросс, конечно, мог запросто отдать приказ об убийстве любого человека, но поступить так с Сомовым?! Чем дольше размышлял об этом Виктор, тем сильнее в этом сомневался. Видимо напоили его не только виагрой, было и еще что-то, чего анализатор не смог распознать. Иногда Вик брал в руки разговорный амулет, вертел его в пальцах, но так и не решился включить. Когда начало темнеть мрачный Сомов вышел на палубу. Берега уже раздались в стороны и дул пронизывающий холодный ветер, смешанный с брызгами. Корабль вырвался на океанский простор и набирал скорость. Морской ветер выдул последние остатки дурмана из головы Виктора и вернулась способность мыслить критически. Какого черта я делаю?!

Он ринулся на мостик, но ему преградил путь вампир.

— Друг, пропусти, мне нужно поговорить с капитаном.

— Капитан занят. И не называй меня другом, человек.

— Мне срочно нужно на берег.

— Это невозможно.

— Просто дайте мне лодку. Я поплыву сам.

— Я же сказал, это невозможно. Вернись в каюту, человек.

Сомов круто развернулся и решительно пошел вдоль борта. Нашел шлюпку, проверил наличие весел и принялся развязывать мокрые непослушные узлы на канатах. Кто-то ухватил его за плечо и тут же вскрикнув отлетел в сторону, но потянулись другие руки, еще и еще, а затем Виктора накрыло оглушающим магическим ударом. Пришел он в себя лежа на полу своей каюты в окружении группы вампиров. Вытер ладонью кровь, сочащуюся из носа и заметил, что на пальцах не осталось ни одного амулета. Также поблизости не наблюдалось ни меча смерти, ни боевых перчаток. Вик в бессилье уронил руки и наткнулся на ободряющий холод золотых пластин энергопояса.

— Только дернись, человек! — пригрозил ему вампир кулаком, на котором цветомузыкой мерцали огни боевых амулетов, — Теперь до самого Альтрона ты сидишь в каюте тихо, как таракан в щели. Посмеешь выйти еще раз — поломаю ноги, свяжу, как барана и брошу в трюм к скотине. Нам велено доставить тебя в столицу живым, но никто не обязывал заботиться о твоем здоровье.

— Гогглы оставьте, — просипел Сомов вслед уходящим вампирам.

Один из них на секунду задержался, развернулся и швырнул гогглы в Виктора. Дверь каюты захлопнулась и Сомов остался один. Он поднялся на ноги и, несмотря на усилившийся звон в ушах, доковылял до умывальника. Глянул на свое отражение в полированном медном диске и содрогнулся. Лицо распухло, почернело и пылало жаром, глаза почти полностью заплыли, а склеры полопались и стали багровыми. Давненько Виктор не получал таких сокрушительных ударов, граничащих с контузией. Он долго отмывался от крови дрожащими руками, пока в кувшине не кончилась вода, после чего сел на колченогий табурет, оперся спиной о стену и плотнее запахнул на себе плащ.

— Взорву всех! Взорву к чертовой матери!

Пальцы Сомова сжали энергопояс, который создавался специально для боевых действий и естественно имел функцию самоуничтожения. Своего рода последняя граната для окруженного врагами солдата. Ну или ящик гранат, или даже небольшой склад с гранатами. Запаса энергии с лихвой хватало на то, чтобы разнести весь альтийский корабль не просто в щепки, а распылить его на атомы. Достаточно было сделать один небрежный пасс рукой и все будет кончено. Но был и другой вариант, который родился в голове Сомова сразу, как только он обнаружил, что вампиры оставили в его руках бездну энергии, не сообразив, что перед ними не просто богато украшенный золотом ремень, а нестандартный замаскированный АМЭ. Виктор вызвал в памяти программу заклинаний энергопояса. Теоретически, эту внутреннюю программу можно было поправить внешним, так сказать патчем. Почему было не попробовать? Итак, для начала делаем задержку спускового механизма минуты на три. Пока вампиры сориентируются, пока капитан отдаст команду, пока матросы развернут корабль. Как раз судно окажется на максимальном удалении. Ну, плюс-минус… Сомов сопоставил расстояние и силу взрыва. Черт, все равно получается слишком сильно. Накроет взрывной волной и всплыву, как рыба кверху брюхом. Значит исправляем моментальный взрыв, на быстрое горение в течении десяти секунд. Примерно, как-то так… Осталось придумать в чем сохранить новое заклинание? Алмазы в золотых пластинах не только не видны, но и не доступны напрямую, а других кристаллов нет. Придется использовать что-нибудь мало стабильное, например, железные элементы на пряжке энергопояса. За час заклинание из них не выветрится, а этого времени с запасом хватит для задуманного.

Стиснув зубы, Сомов надел гогглы на болезненную голову и осмотрелся. Вампиры занимались своими делами, но не забывали поглядывать в его сторону. Следили. Ну и пусть следят. Плащ с золотой подкладкой даже для их глаз будет непреодолимой преградой. Виктор направил гогглы в вырез плаща, размял пальцы и начал создавать новый спусковой механизм самоуничтожения для энергопояса. Справился с задачей он довольно быстро, но заклинание было написано наспех, в пряжку ремня вписалось криво и все это вызывало массу вопросов. Совместим ли новый внешний патч со старой программой? Сработают они как одно целое или нет? Взорвется энергопояс сразу или может не взорвется вообще? На все эти вопросы можно было ответить только одним способом — опытным путем. И Сомов, не тратя время даром, запустил механизм самоликвидации. Мгновенного взрыва не последовало и это уже радовало. Виктор расстегнул энергопояс, замотал его в плащ и запихнул получившийся куль под кровать. Скинул обувь, избавился от лишних ремней и кожаных жилетов. Распахнул ставни, схватился руками за верхнюю часть рамы окна, подтянулся и ногами вперед вылетел за борт. Все это было проделано так ловко и быстро, что вампиры даже не успели сообразить, что происходит.

Сомов вынырнул, отплевываясь от соленой воды, и закачался на волнах, наблюдая за действиями экипажа корабля. Уплыть он даже не пытался. Во-первых, вампиры отлично видели его даже в темноте, а, во-вторых, сколько бы он не проплыл, корабль все равно настигнет его в два счета. Оставалось только ждать. Судно вампиров по инерции уносило прочь в темноту ночи, но на нем уже звенели ритмичные удары колокола и слышались крики, а потом корабль лег на бок, заложив руль на борт и вошел в самый крутой разворот, какой только был возможен. Это был его последний так и не завершенный маневр. Раздалось оглушительное шипение, словно от паровоза, вылетевшего на всех парах из тоннеля и темноту океана озарила неистовая концентрация пламени, похожая на гигантский термитный фейерверк. Размытый силуэт корабля проявился из темноты и стал отчетливо виден в оранжево-красных тонах. Пылали его паруса, вспыхивали нити такелажа, падали, ломались и горели как спички мачты, складывались внутрь борта, металлические детали раскалялись в одно мгновение и тут же рассыпались огненным шлаком, а сам корабль быстро таял, терял форму и прямо на глазах уменьшался в размерах. А потом вдруг стало темно и тихо, и только столб густого пара крутился над тем местом в океане, где еще недавно находилось судно.

Сомова обдало кипятком, и он бешено заработал руками и ногами отгребая прочь и держа курс на слабый еле заметный огонек на далеком-далеком берегу. Может быть это светился огарок свечи или горел примитивный очаг, сложенный из пары камней в хижине какого-то рыбака, но для ночного пловца это была единственная путеводная звезда, которую он очень боялся потерять из виду. Несколько бесконечных часов Виктор провел в воде, то отдыхая на спине и глядя в черное затянутое облаками небо, то снова вступая в отчаянную борьбу с приливным течением. Наконец его полностью обессиленного, вынесло волнами на песчаный берег, где он и остался лежать без движения. На какое-то время Сомов впал в забытье. А когда начало светать, он поднялся на ноги и опухшими красными глазами еще долго смотрел на бескрайнюю водную гладь. Океан был спокойным и пустынным. Не было ни тел погибших моряков, ни обломков судна, не было вообще никаких признаков кораблекрушения. Все было кончено и только сейчас пришло удивление от того, что все получилось именно так, как задумывалось. Находясь в цейтноте, написать заклинание на коленке, совместить его с отдельной закрытой программой, да еще пользуясь стандартными, а не специальными гогглами, чуть ли не на ощупь, втиснуть заклинание в кусок железки, это был уровень очень сильного мага. Ну что же, Эвол Рау воспитал достойного ученика и мог по праву этим гордиться. Сомов зло усмехнулся, стряхнул с одежды прилипшие песчинки и зашагал вверх по тропинке, ведущей к рыбацкой хижине на холме, которая ночью служила ему спасительным маяком. А переваливая через гряду, он в последний раз оглянулся в сторону океана и презрительно сплюнул:

— Я таких пачками делал!

Глава 5. Да здравствует король

Боевой ход на крепостной стене не особо располагал к пробежкам, но это было хоть что-то. Все лето Сомов не покидал пределы замка, и чтобы поддерживать спортивную форму, ему приходилось делать кружок-другой по периметру крепости.

Нельзя было сказать, что Виктора насильно посадили под домашний арест. Скорее это был его собственный, во многом, вынужденный выбор. Летние каникулы избавляли от необходимости посещать академию, да и неотложных дел в замке накопилось по горло. Кроме того, требовалось время на то, чтобы начальник тайной стражи утряс все последствия необдуманной выходки Сомова, связанной с посещением альтийского консульства. А ведь поначалу герцог Гросс был в такой ярости, что не хотел никого даже слушать и желал только одного — прикончить непослушного землянина. Пришлось сыграть на нелюбви герцога к иноземцам, а особенно на его лютой ненависти к альтийцам и Виктор, включив разговорный амулет, произнес одну единственную фразу, которой сразу же заслужил прощение:

— Крон, мне нужна твоя помощь, я только что убил тридцать вампиров.

Последствия герцог утрясал в присущей ему манере. Нужно было представить дело так, что корабль с вампирами просто пропал без вести (в море всякое бывает), а барон Сангин на его борт никогда не поднимался. Все, кто мог случайно увидеть Виктора на пристани, когда он садился на альтийское судно или его возвращение, в том числе и рыбак из хижины на берегу океана, угодили в солнечную башню. Там же оказался сын Эвола Рау по подозрению в убийстве своей собственной супруги. На свою беду, сын вампира являлся гражданином Останда и, следовательно, подпадал под юрисдикцию начальника тайной стражи. Сомов сначала подумал, что убийство, послужившее причиной для ареста невиновного молодого человека — это очередная липовая история, которая, как и с сыном господина Абаса была всего лишь хитрой выдумкой герцога, но оказалось, что бедную женщину действительно жестоко зарезали на глазах супруга и буквально вложили ему нож в руку. Игра шла по-крупному и с судьбами простых людей, как и с их жизнями никто не считался. Виктор от такого подхода крепко разругался с начальником тайной стражи, и выслушал сожаление герцога о том, что зря он все-таки не прикопал кое-кого слишком умного в тюремном саду в первую ночь их знакомства. Максимум чего добился Сомов своим протестом, так это освобождения рыбака, вручения ему компенсации за хижину и высылки ничего не понимающего бедолаги подальше от Маркатана. Через арестованного сына на Рау было оказано колоссальное давление (одно приглашение в солнечную башню для опознания трупа своего сына чего только стоило) и гордый вампир не выдержал. Он дал согласие стать двойным агентом, и через него в Альтрон ушла дезинформация, что Сомов якобы в последний момент передумал покидать Останд. Новые данные противоречили тому, что Рау уже сообщал ранее и насколько этому поверили враги, был большой вопрос. Однако, официальных претензий, связанных с исчезновением корабля, Альтария не предъявляла и хранила грозное молчание.

Напряжение нарастало. Это было заметно даже по суете в замке магистра. Частые военные совещания, на которые приезжали союзники по ордену, аврал в научных лабораториях, допоздна работающие предприятия, каждодневная муштра солдат, увеличенное количество постов и охраны. Вокруг крепости расширили полосу отчуждения, вырубив все деревья с кустарниками и расширили ров. Фактически в замке было введено военное положение и все находились в ожидании неминуемой развязки.

Не заставил себя ждать и пришел почтой подарок от вампиров в виде пачки компрометирующих Сомова фотографий. Магистр воспринял факт измены своего зятя с нездоровым интересом. Претензий по этому поводу не было высказано ни одной, но зато было задано много вопросов о том, каковы вампирши в постели. Фривольные фотографии Тессар не только не позволил уничтожить, но и все до единой забрал себе. О том зачем они ему понадобились Вик постарался не думать. Что касается Леноры, то она попыталась было устроить супругу скандал, но нарвалась на презрительно-насмешливую фразу:

— Пожалуйтесь на меня барону Луграсу.

Наверное, взгляд Сомова сказал больше слов, так как молодая баронесса заткнулась и больше к этой теме не возвращалась. Отношения между супругами стали прохладными.

Зато отношения с Галом Гратом у Виктора только улучшились. Ночами два человека, как и прежде собирались вместе около телескопа. Правда оптический прибор стоял теперь не в обсерватории, а на плоской крыше донжона в крепости магистра. Приятели смотрели в окуляр астрономического прибора и вели беседы об устройстве вселенной, часто переходящие в споры. А когда не хватало слов, Сомов надевал гогглы и начинал прямо в воздухе рисовать золотыми искрящимися линиями формулы, диаграммы и схемы. В такие моменты он был очень откровенен. Виктор рассказывал о развитии земной научной мысли, например, об инфляционной теории или теории струн и тут же предлагал астроному оспаривать предлагаемые модели. В этих спорах Вик впервые начал обдумывать принципы, на которых могло бы работать устройство для перемещения между мирами и от идей, приходящих в голову захватывало дух. Ведь речь шла о времени-пространстве, которое могли изменить массы сопоставимые с массой галактик. Конечно, это пока были лишь общие размышления и большей частью даже не теоретические, а фантастические, что, впрочем, не помешало тому, чтобы уже сейчас дать название будущему устройству — реверсивный амулет.

В ночных беседах не обошли стороной и историю возникновения вселенной. Как всегда, приятели заспорили и Сомов сообщил, что теория большого взрыва имеет неопровержимое доказательство — эхо того самого большого взрыва, которое можно услышать спустя миллиарды лет, даже сейчас, в обычном радиоприемнике. Оставалось только собрать это «обычное» устройство. Лучшего способа подстегнуть Грата в его работах по электродинамике нельзя было и придумать.

Но все это были ночные разговоры, а сейчас на дворе было ясное солнечное утро.

Виктор закончил пробежку и перешел на шаг, восстанавливая дыхание. На стене было гораздо свободнее чем на земле, где все пространство было чем-то или кем-то занято. Наверху никто не толкался, здесь легко дышалось и к тому же отсюда хорошо обозревались окрестности.

Неподалеку от замка сверкали стеклами теплицы. Из-за них в свое время пришлось даже пободаться с магистром Сианом. Стеклянный дом для растений он назвал глупым расточительством и был уверен, что дорогие стекла будут бить камнями деревенские мальчишки. Не по злобе, а так, из озорства или любопытства.

Мимо теплиц, по дороге, ведущей с полигона, после учебных стрельб, возвращалась пыльная колонна. Несколько телег с учеными и повозка, на которой под брезентом угадывался длинный ствол орудия. Пушку везли неповрежденной, что уже было хорошей новостью. Из трех изначально сделанных орудий это оставалось последним. За учеными, покачиваясь в седлах, ехала группа офицеров на лошадях и шли не в ногу усталые солдаты с тяжелыми ружьями за плечами. Учебные стрельбы проводились регулярно и ружья у бойцов были уже не экспериментальные с низкой дульной энергией, а вполне себе боевые.

Сомов получил наконец от темного мира то заклинание, над которым бился дольше года и которому дал название «плавающая переменная». Надо сказать, что с этим событием была связана мистическая история. Вик долго отмахивался от советов более опытных магов помолиться богине Уре, но безуспешные попытки получить ответную реакцию от темного мира довели его до отчаяния и однажды, находясь в тихой комнате и ощущая себя полнейшим кретином, он попросил-таки великую Уру услышать его мольбы. И в этот же день в магическом алфавите возник новый символ — переменная. Это было очень странное совпадение. Именно так это событие интерпретировал закоренелый атеист Сомов, но что-то в его мировоззрении дрогнуло. Зато теперь, когда речь заходила о новых заклинаниях, Виктор полушутя-полусерьезно так и заявлял: «Попрошу об этом богиню Уру». А учитывая то, какие неординарные заклинания он вытаскивал из темного мира и какими обладал сверхъестественными знаниями, многие начинали верить, что седой барон и впрямь разговаривает с богиней.

Переменная была не столько магическим, сколько математическим символом и магистр Сиан поначалу высказал недовольство, что на нее было потрачено непозволительно много времени. Однако, потом с ее помощью была написана абсолютно новаторская программа, в которой было совсем мало от магии и слишком много от императивного программирования. В ней имелся исходный код, определяющий еще не язык программирования, но уже инструкции, на основании которых работала вся дальнейшая программа. И работала, надо сказать, необычайно эффективно. Это был новый подход в создании заклинаний, и пораженный до глубины души магистр предрек, что новый символ обязательно прославит зрячего, который его создал и войдет в историю не иначе, как переменная Сангина.

— Когда я планировал плавающую переменную, — скромно сказал Сомов, — я думал о вещах гораздо более важных, чем слава, господин магистр. В этом я беру пример с вас.

Польщенный Тессар заулыбался, а Вик ответил ему своей самой лучезарной улыбкой. И в этой улыбке не было уже ни намека на скромность, а только наглое самодовольство.

Пневматическое оружие с новейшим программным обеспечением сразу же начало стрелять с достаточной убойной силой. Немедленно началось производство и поставка нового оружия в гарнизон крепости. На расстоянии до трехсот метров свинцовая пуля Майера или в простонародье «турбинка» массой тридцать пять граммов гарантировано проламывала любые стальные доспехи, а в пределах ста метров даже позволяла вести какую-никакую, но все же прицельную стрельбу. Отстрелы проводились с различными типами пуль, и с теми, что смог вспомнить Сомов из земного вооружения, и с теми, что дала фантазия местных умельцев. К сожалению, опыты показали, что ни наружная нарезка, ни хитрая конфигурация не избавляют пулю от кувырканья в воздухе, а стабильный полет зависит не столько от формы, сколько от качественной отливки. Военные посчитали дырки в мишенях, померили отклонение и, хотя особой разницы не было, остановили свой выбор на турбинке, которая и пошла в серию.

Виктор курировал весь оружейный проект в целом и помогала ему группа из нескольких ученых, инженеров и мастеровых, людей весьма даровитых и, как оказалось, крайне инициативных. За основу Сомов взял эскиз помпового ружья. Внутреннее устройство начиналось с магической (по аналогии со ствольной) коробки, в которой хранилась намертво запаянная боевая программа и имелись три гнезда для сменных АМЭ под съемной крышкой. Дальше следовал многокамерный компрессор, в который магией накачивалось нужное давление через входные отверстия. Основная камера компрессора имела выпускной клапан и соприкасалась с двумя параллельными трубами. Верхняя труба была усиленной и являлась гладким стволом, а нижняя тонкостенная использовалась в качестве магазина, в котором хранился подпружиненный запас пуль, доходящий до тридцати штук. При передергивании подвижного цевья свинцовая пуля из магазина подавалась наверх в ствол и плотно закрывалась выпускным клапаном компрессора. В боевое положение весь механизм приводился кнопочным предохранителем или, точнее сказать, магическим выключателем, а сам выстрел производился нажатием на спусковой крючок, защищенный скобой. Ружье имело удобную пистолетную рукоятку, приклад и цевье из дерева. Мушка и прицельная планка изготавливались цельнометаллическими и не регулировались. Так ружье выглядело первоначально. А потом за него взялась команда помощников. По бокам ружья пошла искусная гравировка, которая скрыла все сочленения и смычки, против чего Виктор не возражал. Затем добавилась узорная резьба на прикладах, отделка кожей и медью. Антабки пошли завитушками и увеличились в два раза, как и предохранитель, который стал похож на половину рыбьего хвоста, торчащего из корпуса, а спусковой крючок вырос до полноценного кольца. Апогеем стали циферблаты манометров, показывающие давление внутри камер, сложно сочлененные прицельные планки с градацией до пятисот метров и окошко механического счетчика пуль. Ружье окончательно утратило сходство с помповым, заметно потяжелело и приняло отчетливый стимпанковский вид. Виктор хотел было воспротивиться, но господа офицеры оказались в таком восторге от страшно красивого средневекового тюнинга, что пришлось махнуть на это рукой.

К недостаткам оружия, кроме тяжелого веса и плохой точности при стрельбе, можно было отнести низкую скорострельность и непрерывный расход магической энергии. К сожалению, качество клапанов оставляло желать лучшего, и они нещадно травили воздух, требуя постоянной подкачки компрессора.

Пытаясь улучшить характеристики ружья, Сомов попросил повысить производственное качество и изготовить нарезной ствол, но качество производства в мастерских Сиана и так было на пределе, а приличную нарезку смогли сделать только для орудия диаметром сто пятьдесят миллиметров и уже не в мастерских, а на заводе Карта. Орудие — это был еще один параллельный проект и, выбирая для него калибр, Виктор не стал мелочиться. Прототип пушки не был чем-то принципиально новым, а все тем же пневматическим ружьем, тупо увеличенным в размере. Даже заклинание в нем использовалось то же самое за малыми изменениями. Например, в пушке манометры показывали давление уже не просто для красоты, а имелись вентили, завязанные на магическую программу, позволяющие это давление регулировать и, соответственно, изменять как дальность, так и траекторию полета снаряда. Новый нарезной ствол обеспечил вращение и неплохую устойчивость снаряда в полете и это был большой плюс. Но имелся в пушке и огромный минус. Почему-то химики из десятка формул различных бризантных веществ выбрали динамит, который довольно быстро синтезировали и теперь работали не столько над новыми веществами, сколько над усовершенствованием уже полученного. В итоге, снаряд весом сорок килограмм пришлось начинять именно динамитом, а это было крайне нестабильное вещество. Детонация могла возникнуть от сильного удара, от прострела пулей, от обычного горения. Кроме того, динамит плохо реагировал, как на низкие, так и на высокие температуры. Ниже восьми градусов он замерзал и повышалась его чувствительность к взрыву, а свыше тридцати градусов начинал выделять глицерин и его применение становилось крайне опасным. Все в точности, как в том детском стишке: кто играет с динамитом — тот придет домой убитым. Виктор впадал в тихий ужас, когда ему приходилось посещать химическую лабораторию, а сами химики все без исключения при приеме на работу писали завещание. Однако, меры безопасности, введенные после известной трагедии, сыграли свою роль и новых несчастных случаев не было, хотя нештатные ситуации случались. Во избежание детонации снаряда от резкого толчка, давление в канале ствола наращивалось быстро, но равномерно и по существу пушка не столько стреляла, сколько кидалась снарядами. И однажды, этого давления оказалось недостаточно, чтобы вытолкнуть заклинивший бракованный снаряд. Хорошо еще, что на учебных стрельбах использовали только полновесную чушку, в которой было не больше пяти килограммов динамита. Но и этого количества вполне хватило. Простенький магический детонатор отсчитал положенные секунды и подорвал заряд, превратив орудийный ствол в цветок лилии с лепестками из рваного металла. Люди, молящиеся в укрытии, не пострадали. После этого инцидента временной магический детонатор заменили инерционным механическим взрывателем. Снаряды больше не взрывались в стволах, но теперь они и вовсе иногда не взрывались, зарываясь в рыхлый песок или отрекошетив от камня. В общем, предстояло еще работать, работать и работать.

Бубны и тарелки ударили синхронно. Или это уронили груду металлолома? Виктор перешел к внутреннему краю стены и выглянул вниз. Оказалось, что это барон Ригос проводит испытания бронекостюма. К неподвижно лежащему латнику подбежали помощники, перевернули его на спину и стащили шлем. Барон непонимающе замотал головой. Судя по всему, он еще не пришел в себя после падения с трехметровой высоты и никого не узнавал. От идеи создать аналог фантастического нанокостюма с несколькими режимами работы, типа: сила, прыжок, защита, скорость и прочее, Виктор давно отказался. Но не таков был упорный Марс, который никогда не сдавался и только что провел очередное испытание воздушного прыжка. Защитный костюм, а по существу это были обычные чуть модернизированные латы, имел на икрах и бедрах небольшие сопла с амулетами воздушного удара. По замыслу изобретателя (барона Ригоса) напор воздуха направленный вниз, должен был помогать воину перепрыгивать любые препятствия или даже взлетать на крепостные стены. Режим прыжка работал исправно ровно до половины — он легко подбрасывал вверх, но мягкого плавного приземления почему-то не обеспечивал.

— Марс, прекратите это безумие! — крикнул со стены Виктор, — Вы так однажды или убьете себя, или покалечите.

Барон услышал знакомый хриплый голос, нашел взглядом Сомова, а потом улыбнулся и приветливо помахал ему рукой. Узнал. Ну, и слава Уре.

Где-то вдали запылило. Виктор опустил на глаза гогглы и поиграл с увеличением изображения. По дороге двигалось войско. Всадники с вертикально поднятыми пиками, развивающимися флагами и пехота с огромными четырехугольными щитами. Размытые гербы на щитах и флагах еще не читались из-за слишком большого расстояния и поднятой пыли, но в крепости гостей вроде не ждали и Сомов встревожился. Черт возьми, кого это там несет? На башне завыл горн, подавая сигнал боевой тревоги и стало окончательно понятно, что к ним пожаловали отнюдь не друзья.

Вражеское войско неторопливо подходило к крепости. Головные отряды уже остановились напротив главных ворот, соблюдая безопасную дистанцию, но основная колонна, растянувшаяся во время марша, подтягивалась еще несколько часов. Последними прибыли телеги тылового обеспечения, и пехота занялась обустройством лагеря: рубились деревья, возводился защитный вал и ставились палатки. Одна часть кавалерии спешилась и осталась на охране строящегося лагеря, а другая часть разбилась на группы и начала прочесывать близлежащие окрестности, в поисках деревень для грабежа и пленения крестьян в качестве рабочей силы. Первым делом, конечно, разорили теплицы и побили в них стекла, а потом по всей округе то тут то там занялись пожары, указывая на места, куда успел добраться неприятель.

Почти весь гарнизон численностью в триста с небольшим человек, да и многие штатские поднялись на крепостную стену. Контратаковать было невозможно и поэтому оставалось только стоять и молча наблюдать, как бесчинствует враг. Стояла такая напряженная тишина, что можно было слышать гул голосов в лагере неприятеля, различать отдельные выкрики военачальников, перестуки топоров саперной команды, занимающейся валкой деревьев и уже совсем громко то, как квакают лягушки внизу под стеной, в застоялой воде рва.

Сомов смотрел на происходящее, словно на какое-то историческое кино. Ему до сих пор не верилось, что он оказался защитником осажденного замка.

— Капитан Тиблар, — раздался раздраженный бас магистра, — немедленно навести порядок! Убрать всех лишних с боевого хода! Офицеров ко мне! Вик, ты тоже иди сюда!

Прямо тут же, на стене, состоялся короткий обмен мнениями, на котором пришли к выводу, что сил у противника недостаточно для штурма и следует готовиться к осаде. Это было не так страшно. Во-первых, в крепости имелся запас воды и продовольствия, чтобы пережить как минимум месячную блокаду. Во-вторых, союзники по ордену были уже извещены о происходящем и можно было рассчитывать на их скорую помощь. Однако, около полудня показалось еще одно войско неприятеля, а затем подошло и третье. Противников стало слишком много и ближе к вечеру была предпринята первая пробная атака.

Небольшая группа легкобронированных конных лучников, в ряды которых затесалось несколько магов, начала неторопливое движение вокруг крепости, высматривая наиболее уязвимый участок. Дважды были произведены дальние выстрелы из магического пистоля. Один заряд разорвался в воздухе над крепостной стеной, а другой угодил в ров и поднял целый фонтан грязной воды. Однако, эти магические выстрелы не причинили вреда крепости и не нанесли урона обороняющимся. К тому же стреляли далеко от того места, где в этот момент находилась основная масса защитников и стоял Сомов. Здесь же, рядом с Виктором, расположились барон Марс со свежими синяками на лице, после испытаний защитного костюма, и капитан Тиблар с подразделением солдат вооруженных новыми пневматическими ружьями. Лучников в крепости не было. Они давно сменили луки на более современное оружие и теперь именовались стрелками.

— Отвлекают внимание, — пояснил опытный командир гарнизона действия неприятеля, — Дальнее крыло стены защищено естественным труднопроходимым ландшафтом и практически неприступно. Да и болты используют слабые. Видимо у них не так хорошо с магией, как у нас. Если враги где и ударят по-настоящему, то именно на нашем участке. Следует подготовить им достойную встречу.

Он присел на корточки и открыл деревянный ящик, в котором на держателях, обитых кожей покоились два магических пистоля, а к стенкам были прикреплены небольшие коробочки с зарядами, которые называли болтами по аналогии с короткими арбалетными стрелами.

Магический пистоль считался самым совершенным оружием на Осане и Виктор неоднократно разбирал его до самого последнего винтика. Принцип работы пистоля был двусоставным. Заряд из ствола первоначально выталкивался сжатым воздухом, а дальше движение осуществлялось за счет воздушной струи самого болта. По существу, это была ракета со слабой реактивной тягой и очень плохим курсовым управлением, а точнее полным его отсутствием. Именно из-за этого болт выбрасывали сжатым воздухом, как можно дальше, иначе существовала угроза того, что ракета может запросто изменить траекторию полета и воткнуться в землю прямо перед самим стрелком. В общем, так себе оружие, в котором слабая точность компенсировалась огромной разрушительной мощностью. И хотя болт мог лететь достаточно далеко, все опять же упиралось в точность, которая уменьшалась пропорционально расстоянию.

Тиблар откинул миниатюрный крючок и раскрыл коробочку с шестью болтами. Это были не стандартные болты, выглядящие обычно, как патрон двенадцатого калибра, а заряды максимальной мощности, что не могло не отразиться на их размерах. Такими болтами уже невозможно было набить патронташ, поэтому их хранили в коробках типа сигарных, где для каждого заряда было заботливо выточено полукруглое ложе из дерева. Да и сами болты были очень похожи на сигары. Вот только это были сигары из холодного металла с очень хитрым внутренним устройством и начинкой из алмазного порошка.

Капитан чуть переломил ствол пистоля, чтобы показался казенник и вставил в него болт до легкого щелчка. Это убрались металлические лепестки оперения, которые по идее должны были стабилизировать полет. После этого Тиблар убрал заряженный пистоль в кобуру, подошел к краю стены и стал в гогглы наблюдать за конницей неприятеля.

А всадники были уже совсем близко. Враги двигались неторопливой рысью параллельно стене, словно проезжая мимо, но в какой-то момент они вдруг разом развернули своих лошадей, сорвались в галоп и стремительно понеслись прямо на обороняющихся. Послышался дробный, все нарастающий глухой гул от ударов тысячи подкованных копыт по сухой земле. От этого жуткого звука и вида мчащейся на тебя лавины у Сомова по коже побежали мурашки.

— Готовиться к баталии! Предохранители снять! — приказал командир гарнизона, — Стрелять только по моей команде!

Конные лучники быстро приблизились на расстояние выстрела, закрутили сложную карусель перед крепостью и открыли беглый навесной огонь. Небо буквально потемнело от плотного дождя из стрел. Под их прикрытием еще ближе к стене подобрались маги и произвели несколько более или менее прицельных выстрелов из магических пистолей.

— В укрытие! — заорал Тиблар, — Ложись!

Солдаты присели ниже уровня мерлонов или просто повалились прямо на пол боевого хода. Виктор, следуя их примеру, тоже приник к холодному шершавому камню и сжался в комок, ожидая неминуемого взрыва и глядя, как сверху падают стрелы, ударяясь и отскакивая от каменной кладки. Первая пара выстрелов из магического оружия пришлись точно в середину стены, которая заходила ходуном и частично осыпалась камнями в ров. Третий заряд из пистоля прошел выше цели. Сомов увидел, как буквально в метре над ним с фырканьем пролетела маленькая ракета и угодила в крышу одного из зданий внутри крепости. Бабахнуло так, что заложило уши. Кровлю снесло начисто и во все стороны осколками брызнула черепица. Взрывной волной Виктора прокатило по боевому ходу, а зазевавшегося солдата, не успевшего спрятаться, просто сдуло и он с воплями полетел в ров с водой.

— Товсь! Цельсь! Пли! — командовал уже Тиблар, — Товсь. Цельсь. Пли!

Часто защелкали пневматические ружья, но не громко и совсем нестрашно, по сравнению с чудовищными выстрелами противника. С крыши донжона оказал огневую поддержку магистр, тоже выпалив из магического пистоля. У Сомова над головой вновь пролетел фыркающий болт, дергаясь, вихляя и сильно отклоняясь от первоначально заданного курса. Рванул он где-то на фланге атакующих, никого особо не задев, но ладно хоть в своих не угодил. Это заметил и капитан Тиблар, который ничего не сказал, а лишь коротко глянул на Сиана и укоризненно покачал головой. Рядом с Виктором медленно осел солдат с удивленными, уже ничего не видящими глазами, и стрелой, торчащей из шеи. Его руки еще продолжали держать ружье, которое шипело и травило воздух. Сомов осторожно разжал мертвые скрюченные пальцы и взял оружие себе. Услышав команду капитана, он выглянул на мгновение среди зубцов и, почти не целясь, выстрелил вниз. Передернул цевье, высунул ружье и снова выстрелил куда-то в ту степь. Магазин он расстрелял в мгновение ока и бешено заорал:

— Пули! Пули давай!

Кто-то придвинул ему небольшую корзинку с пулями. Виктор лихорадочно перезаряжал оружие, обдирая кожу и раня пальцы до крови об острые грани узла заряжания и сразу же стрелял. Перезаряжал и снова стрелял. Мыслей в голове не было никаких и все действия он производил автоматически. По стене ударили магией еще несколько раз. В боевой ход сыпануло каменной крошкой и обвалился один из мерлонов. А затем Тиблар и еще три офицера дали наконец-то ответный залп из магических пистолей. И только после этого враг отступил.

— Отставить стрельбу! Доложить о потерях.

— Трое убитых, девять ранено, один… Один вроде плавает.

Виктор только сейчас сообразил, что взрывы вокруг больше не гремят, а сверху не падают острые стрелы. Слышны были стоны раненных, ржание лошадей, крики о помощи и плеск воды, производимый пловцом. С ружьем наперевес к Сомову подошел крайне возбужденный Марс.

— Поздравляю с первым боем, господин барон! — радостно произнес он, — Вы только взгляните на это побоище!

Сомов взглянул. На зеленом поле чернели пятна вывороченной земли — места куда попали магические удары, а между ними вперемешку валялись лошади и люди. Много людей. Кто-то лежал без движения, кто-то еще слабо шевелился или дергался в агонии, а кто-то даже пытался ползти в сторону своих, оставляя за собой полосу примятой травы и кровавый след.

— Пятьдесят семь убитых, — посчитал Ригос, прицелился и выстрелил куда-то в пространство между мерлонами, — Пятьдесят восемь. Капитан, отдайте приказ добить остальных, пока они не расползлись.

— Я не воюю с раненными, — сухо ответил ему Тиблар, — Внимание! Всем проверить оружие, перезарядить магазины и заменить отработанные АМЭ! Убитых убрать, раненых к лекарю!

Первая атака была отражена и, воспользовавшись паузой, магистр созвал военный совет.

— Совместное применение магических пистолей и пневматических ружей дало отличные результаты, — бодро докладывал командир гарнизона, — Противник понес серьезные потери. По нашим подсчетам более ста человек убитыми и раненными. Потери в лошадях составили примерно такое же количество. Если судить по пробоинам в латах, то основной урон нанесли именно ружья.

— При таком соотношении сил, уничтожить треть от личного состава атакующих, это отличный результат, — высказал свое мнение Ригос, — Я всегда утверждал, что победа будет за новым оружием.

— Это, конечно, хорошо, господа, — хмурый магистр не разделял общего оптимизма, — но я видел гербы на флагах и лично знаю наших врагов. Объединенным войском противника командует герцог Плеон, а это очень способный военачальник. Думаю, что ружья он заметил, урок усвоил и днем на штурм крепости больше не пойдет. Но уверен, что ночью обязательно последует атака. Я бы на его месте поступил именно так. А ночной штурм, если враг ударит всеми силами мы не выдержим.

— Слово, — выступил вперед капитан Тиблар, — Пусть противник и узнал о нашем новом оружии, однако он не догадывается о всех его возможностях. Я к тому, что вражеский лагерь расположен хотя и далеко, но находится в зоне поражения ружейного огня.

— Никто не попадет на таком расстоянии, — заметил Сомов, — Вы же отлично знаете, капитан, что прицельные планки на ружьях установлены для виду и на пятьсот метров не работают.

— О прицельной стрельбе речь не идет. Я предлагаю собрать большую часть стрелков воедино и открыть массированный огонь по площади. Раньше лучники стреляли именно так и это давало определенный эффект.

— Здравая мысль, Тиблар. Не зря я все-таки назначил вас командиром гарнизона, — то ли капитана, то ли самого себя похвалил Сиан, — Если у противника начнутся потери, то это вынудит его перенести лагерь дальше от замка. Таким образом мы выиграем нужное нам время. Выполняйте задуманное, господин капитан!

Виктор и Тессар поднялись на крышу донжона и, развернув телескоп вниз, наблюдали, как гарнизон открыл огонь по расположению противника. Пальба продолжалась около часа. Пули перекопали землю в лагере, но живую силу противника почти не затронули, хотя и вынудили панически бежать с обустроенных позиций. Враги отодвинулись дальше и теперь суетились на новом месте словно разворошенный муравейник. Судя по всему, там никто не понимал, как и чем их обстреляли на таком расстоянии.

— Хорошо, но мало, — проворчал Сиан, — Вряд ли наберется даже десяток убитых. Зато гляди, как все к Плеону забегали. Видать не понравился им наш сюрприз. Эх, нам бы по главному шатру с герцогом вдарить! Но он словно предчувствовал это и заранее расположился у самого леса.

Сомов перевел взгляд на главный шатер. Сейчас туда устремилась вся знать, участвующая в осаде. Дворяне забегали в шатер, выскакивали из него и эмоционально жестикулировали, указывая то на свои расстрелянные позиции, то на осажденную крепость. Кто-то из них нашел и подобрал несколько отстрелянных пуль и теперь свинцовые шарики ходили по рукам крайне удивленных врагов. Среди прочих выделялся один человек в начищенных до блеска латах с золотой отделкой, в вызывающем ярко-красном плаще, и с длинными женскими волосами. Барон Луграс собственной персоной.

У Виктора заиграли желваки.

— Значит нам нужно день простоять и ночь продержаться? — с каким-то злобным весельем спросил он, — Ну, так тому и быть. Не останавливайте меня экс герцог, а то я боюсь передумать.

Сначала Сомов спустился к мастеровым, где дал задание сколотить специальный лафет и поднять его вместе с пушкой на крепостную стену. Затем нашел ученых, прячущихся в подвальном помещении.

— Готовых снарядов нет. Те что были, отстреляли утром на полигоне. Динамита в хранилище не больше пятидесяти килограмм. Вы же сами, господин барон, запретили делать большие запасы. Болванки есть. За час можно собрать один боевой снаряд и пару учебных.

— Собирайте! Прямо сейчас! Кто занимался баллистическими таблицами? Все? Ну вот все и приходите на стену, как только закончите со снарядами.

Приготовления Сомова не остались незамеченными.

— Вы это серьезно, господин барон? — Тиблар скептически наблюдал, как на лебедках поднимают тяжелый орудийный ствол и заводят его на пахнущий свежими досками лафет, — Я видел, как две подобные штуки взорвались на полигоне. Не хотелось бы увидеть это в третий раз.

— По большому счету, нам нечего терять, — ответил вместо Виктора Марс, помогая мастеровым с установкой орудия, — На меня. Раз, два, взяли!

Спустился с крыши донжона и магистр. Он молча посмотрел на пушку, а потом на то место, куда был направлен ее ствол.

— Какова масса заряда? — сухо поинтересовался он.

— Сорок килограмм.

— Святая падаль! — прошептал Тессар, — Вик, ты понимаешь, что если что-то пойдет не так, то ты обвалишь нам стену.

— Если что-то пойдет не так, то нам обвалят стену этой ночью враги.

Магистр помолчал еще какое-то время, а потом крепко взял Виктора за плечи.

— Пусть поможет тебе милостивая Ура, — пожелал он и пошел прочь.

Вскоре на стене остались только Марс, Виктор и четверо ученых, которые с помощью винтов и клиньев занимались наводкой орудия. Глядя на этот примитивизм, Сомов пообещал, что если все закончится благополучно, то обязательно сделает нормальную станину с механизмом наводки и, хотя бы, простенький панорамный прицел. Ученые продолжали крутить винты, что-то там считали, сверялись с таблицами и яростно спорили друг с другом. Нервничали все.

— Господа, давайте оставим одного стреляющего, а остальные отойдем в безопасное место, — забеспокоился Ригос, — Нет смысла всем рисковать.

— Если есть боги, которые ведают моей судьбой, — ответил ему Виктор, — то самое безопасное место, именно там, где нахожусь я. И как бы глупо это не звучало, я надеюсь, что мое присутствие намного повысит надежность орудия. Вы верите в бога, Марс? Тогда становитесь рядом.

В самый неподходящий момент зажужжал разговорный амулет.

— Как вы там? Держитесь? — в голосе Гросса прозвучало неподдельное беспокойство, — Держитесь! Завтра, крайний срок послезавтра, к вам подойдет помощь. Мы собираем всех, кого можем. Вик, ты главное себя береги и не вздумай лезть на рожон, а то я тебя знаю. Ты меня понял?!

— Понял, Крон.

Сомов, отключил амулет, взглянул на свою напуганную бригаду и коротко скомандовал: — Огонь!

Первый учебный снаряд ушел далеко в лес. Вздыбилась клочьями земля, полетели обломанные сучья с щепками и повалилось подрубленное дерево, а через несколько секунд донесся и сам звук взрыва. Из шатра герцога Плеона выскочили люди и стали недоуменно смотреть в сторону леса. Туда же, растянувшись цепью, побежали солдаты. Видимо они решили, что атака была совершена из лесу и решили прочесать его в поисках нападавших.

Второй снаряд с большим недолетом угодил в поле и место его попадания окуталось сизым дымом. Солдаты, отправленные в лес, остановились, а недоумение их военачальников усилилось. У главной палатки сейчас собралось около двадцати человек и все они стояли и тупо смотрели как курится дымом небольшая воронка в поле.

На стене тем временем ученые перешли на ругань, делая последние расчеты. Они выполнили классическую артиллерийскую вилку, когда после двух пристрелочных выстрелов с перелетом и недолетом можно было брать среднее значение и начинать огонь на поражение. Все как учил господин Сангин. Вот только снаряд для поражения оставался один единственный.

— Попадете в шатер, получите по пятьдесят золотых. Каждый, — пообещал Сомов, понимая, что вряд ли это поможет, но надо же было как-то мотивировать ученых, — Промахнетесь, дам по ружью и поставлю в первые ряды отражать ночной штурм.

Все сразу замолчали и стали действовать дружно и аккуратно, особенно когда взялись за последний боевой снаряд, чтобы зарядить орудие.

Прозвучал третий выстрел из пушки. Сорок килограммов динамита в металлической оболочке завертелись со скоростью несколько сотен оборотов в секунду и ушли в свой последний баллистический полет. Вместо ярко-голубой палатки герцога Плеона на мгновение появился гигантский грязный всплеск из земли, камней и пыли. Шарахнуло так, что почувствовалась дрожь стены под ногами. На месте шатра образовалась черная воронка вывернутой земли и все заволокло дымом, из которого в разные стороны разбегались люди. Странно было, что там вообще кто-то уцелел, удивился Сомов. Хотя, наверное, так и должно было быть. Снаряд все-таки фугасный, а не осколочный. Когда дым полностью рассеялся стало видно около десятка неподвижно лежащих человеческих тел, припорошенных песком и пылью. У многих были оторваны конечности.

Дикие вопли восторга пронеслись по всей крепостной стене и даже горнист выдал какой-то нелепый сигнал ликования. В замке возникло общее волнение и несмотря на запрет многие снова полезли на стену, чтобы увидеть все собственными глазами.

— Первый и второй прицельный, а третий смертельный, — высказался о происшедшем Марс и с любовью погладил орудийный ствол, — Запомните мои слова, господа, — за этой штукой победы во всех грядущих сражениях.

— Господин Сангин, — подал голос один из ученых, которого хотя еще и потрясывало от напряжения, но он уже слегка улыбался, — А когда можно будет получить наши деньги?

Виктор улыбнулся в ответ:

— Как только закончится осада. А сейчас отдыхайте, вы проделали отличную работу, господа. Даже я бы не справился лучше.

Полночи со стороны лагеря противника доносился неясный шум и в гогглы было заметно множество перемещений. Солдаты гарнизона держались настороже и находились в полной боевой готовности, а утром глазам защитников открылись пустые окрестности вокруг замка и брошенные позиции, где еще дымились костры и торчали бревенчатые скелеты недостроенных штурмовых башен. Враги ушли и это было невероятно.

В замке наступил праздник, на котором общепризнанными героями стали храбрые ученые. Обычно бережливые и расчетливые люди они вдруг решили пропить свое денежное вознаграждение и щедро угощали всех желающих. Однако пьяное празднование продлилось недолго, и неумолимый магистр Сиан быстро восстановил строгий порядок в крепости.

А вечером того же дня пустующий лагерь врага был вновь занят солдатами. Только на этот раз подошли союзники и численность их войска была огромной, более десяти тысяч человек. Состоялось расширенное военное совещание, на котором кроме военачальников присутствовал и прибывший в самый последний момент герцог Гросс.

— То что враг ушел, не означает нашей победы, — как всегда больше всех ораторствовал магистр Сиан, — Я видел знамена врагов и теперь знаю каждого из них. Мы впервые собрали воедино наши силы и расходиться сейчас просто непростительно. Другого такого удобного случая нам не представится. Мы должны уничтожить всех, кто посмел выступить против нас и отобрать их замки и земли. Гросс, ты хотел что-то добавить.

— Ну да. По моим данным, вчера, при обстреле позиций врага, был убит герцог Плеон. Погибли или были ранены более десятка баронов.

— Это означает, — снова насел на собравшихся Тессар, — что сейчас большинство замков фактически осталось без командования. Многие командиры гарнизонов освободились от клятвы верности и уже не будут безоговорочно сражаться за своих мертвых начальников. Замки врагов могут легко стать нашими. А у Плеона вообще нет наследников мужского пола. Подумайте сами, разве сможет нам оказать серьезное сопротивление сестра Плеона, которая, наверное, еще и к замку-то не добралась. К тому времени, как она приедет за наследством, гарнизон замка вполне уже может присягнуть кому-нибудь из нас.

— Возможно так оно и случится, — произнес кто-то с большим сомнением в голосе, — но если защитники окажут сопротивление, то замки придется штурмовать, а то и вовсе переходить к осаде.

— Все верно, — согласился другой, — К тому же, в случае штурма, больших потерь нам не избежать. Одна крепость это еще куда не шло, но несколько замков сил просто не хватит.

— Хватит, — заверил магистр, — На штурм каждого замка я выделю по магическому пистолю и по сотне ракет к ним. И это не дешевые подделки, а заряды с максимальной массой и мощностью более десяти тысяч магических единиц.

— Ого! Тесс, мы конечно знаем, что ты очень богатый человек, но настолько!

— Да уж, сто таких болтов, пожалуй, стоят больше, чем иной замок.

— Вот именно! Господа, вдруг мне будет полагаться какой-то замок… Вы не против, если я возьму вместо него ракетами?

Несмотря на царящее напряжение послышалось несколько смешков и присутствующие заулыбались.

— Это еще не все, — магистр никак не отреагировал на шутку и остался абсолютно серьезным, — Отберите лучших бойцов, умеющих обращаться с магией, и я всех экипирую магическими боевыми перчатками. Кроме того, из этих лучших бойцов мне лично нужно две тысячи человек.

Посыпались вопросы:

— Зачем тебе так много солдат?

— Это не те ли перчатки, которыми вооружена королевская гвардия?

Магистр дал всем выговориться и снова уступил место герцогу Гроссу.

— Вы все отлично знаете, как солнечная башня располагает к откровенности. Я побеседовал в ней кое с кем из придворных короля и выяснил следующее. Первое. Атака на магистра Сиана лично санкционирована императором Лучезарным. Впрочем, это и так очевидно. Достаточно посмотреть на список лиц, штурмовавших замок магистра, чтобы убедиться в том, что все они самые преданные поданные нашего императора. Второе. На это решение императора подвигли люди, тесно связанные с Альтарией или, прямо говоря, все это дело рук вампиров.

Собрание громко зашумело.

— Нам объявлена открытая война! — магистр повысил голос и сильно ударил кулаком по столу, — И этой войной управляют из-за границы. Наш король больше не принимает самостоятельных решений. Настало время его сменить!

Тессар взял паузу обвел всех тяжелым взглядом.

— Итак. Мой план. Замок герцога Плеона является ключевым. Он защищает столицу с юга и находится от нее всего в нескольких часах пешим ходом. Сразу же после захвата замка Плеона предлагаю атаковать Маркатан всеми возможными силами. Две тысячи бойцов мне нужны лично для взятия дворца императора. А что касается боевых перчаток королевской гвардии, — Тессар прервался и зловеще ухмыльнулся, — все они имеют встроенный взрыватель, который я активирую в нужный момент. Вот так!

Присутствующие на собрании громко зашумели, переваривая ошеломляющие новости, а многие даже вскочили на ноги, гремя латами. Новость о том, что самое многочисленное и самое боеспособное подразделение — королевская гвардия будет уничтожено без боя, давала реальный шанс на успех предприятия. Жаркое обсуждение военных планов продолжилось. Барон Сангин в дебатах не участвовал. Он равнодушно сидел в стороне, время о времени облизывая пораненный палец и думал о том, что надо бы все-таки заглянуть к лекарю. Ранка была пустяковая, но саднила. Для Виктора не было откровением, что нападение на крепость магистра не обошлось без участия короля. Этой информацией Тессар поделился с зятем еще вчера, как только увидел знамена атакующих. Не было секретом и то, что боевые перчатки для королевской гвардии можно дистанционно уничтожить. Сомов помогал Сиану в создании этих амулетов и знал их программу наизусть. А что до военных планов… Ну что тут мог посоветовать опытным воинам бывший студент физфака?

Военное совещание закончилось тем, что определились в главном — нельзя терять время и давать противнику опомниться. Взяв за основу план магистра, решено было осадить только замок герцога Плеона и замок барона Луграса, который лежал по пути следования. Хорошо укрепленные владения других врагов решили оставить на потом. Одновременно с осадой замка Плеона необходимо было перекрыть основные дороги, ведущие в Маркатан, чтобы предотвратить, как подход возможного подкрепления, так и исключить бегство короля. При штурме столицы каждому была отведена зона ответственности и составлены списки неблагонадежных лиц, с которыми следовало расправиться в первую очередь. Городскую и тайную стражу герцог Гросс брал на себя. Штурм дворца был поручен магистру Сиану.

Ранним утром войска вышли в поход и к полудню были уже у стен замка барона Луграса. Замок барона имел одни плюсы. Он был красив, не слишком велик и очень плохо защищен. Взять его должны были без особого труда. Армия союзников начала останавливаться. Не то чтобы она вся готовилась к штурму, для этого отрядили лишь небольшую часть, но требовалось время на отдых и нужно было накормить личный состав.

Люди барона Луграса взирали на скопившуюся у стен их замка гигантскую армию с ужасом. Даже не специалисту было понятно, что противостоять такой силе невозможно и видимо поэтому очень скоро из ворот замка показался переговорщик с флагом, символизирующим перемирие, на красном полотнище которого были изображены золотые лики святых. Переговорщиком оказался командир гарнизона, второй человек по значимости после барона Луграса. Его провели в палатку к магистру, где несколько офицеров напоказ распахнули ящики с магическими пистолями и делали вид, что заряжают оружие и готовятся к штурму. Такое количество магического оружия, кого угодно могло сделать сговорчивым.

Командир гарнизона даже не пытался выторговывать какие-либо условия для себя и своих людей. Он сухо сообщил, что барону Луграсу во вчерашнем бою оторвало обе ноги. Барона спешно доставили в замок, но лекарь ничего не смог сделать, так как раненый потерял слишком много крови. Барон Луграс умер ночью, не приходя в сознание. У него не было супруги и не осталось детей, поэтому гарнизон отправил гонца с донесением о случившемся императору и теперь ожидал, когда им пришлют нового владельца замка.

— Но, как я вижу, — командир гарнизона грустно усмехнулся и в очередной раз покосился на офицеров с пистолями, — новые владельцы уже пришли.

Защитника гарнизона сложили оружие и замок барона Луграса был взят без боя. Армия союзников двинулась дальше. На марше магистр Сиан подъехал к Сомову и озвучил единолично принятое им решение:

— Замок Луграса я дарю вам с Ленорой. Во-первых, вам давно уже пора иметь свои собственные владения, а во-вторых, заберешь к себе лабораторию с учеными. И место у меня освободишь и спать я буду спокойнее без твоих опасных экспериментов. Ну, а если что, то я и мои солдаты всегда рядом.

Похоже, раздавая такие подарки, магистр уже чувствовал себя королем. Аналогично повел он себя и с представителем крепости герцога Плеона. Очередной переговорщик готов был договариваться, но надменный Сиан даже слушать его не стал, а сразу выставил ультиматум:

— Час на размышление. Сдача замка — жизнь и свобода всем, кто в нем находится. Не сдача — смерть. Выбор за вами. Через час я начинаю обстрел замка и буду стрелять каждую минуту. Ракет у меня достаточно.

Прошел час, но ответа не последовало и пришлось выполнять обещанную угрозу. Все это происходило в условиях, когда еще не полностью подошли войска, когда не был разбит лагерь, а вокруг царила обычная неразбериха на новом месте. Но личные отряды магистра уже наспех сколотили щиты из бревен и установили их напротив главных ворот крепости. За щитами укрылись стрелки с пневматическими ружьями и два офицера с магическими пистолями. Ровно через час первая ракета полетела в направлении крепости. Начался непрерывный обстрел неприятеля.

Сначала болты редко попадали в цель, но постепенно щиты и атакующие придвигались все ближе и ближе к крепостной стене. Вскоре расстояние сократилось настолько, что к стрельбе подключились солдаты с ружьями, прикрывая офицеров и не давая защитникам крепости даже высунуться. На такую тактику ведения боевых действий собралось посмотреть все командование союзников. Кто-то восхищался, впервые увидев эффективность пневматических ружей, кто-то сокрушенно качал головой из-за чрезмерной расточительности магических зарядов.

Наступила ночь, но штурм крепости не прекращался. На безопасном расстоянии были установлены дальнобойные магические прожекторы, которые хоть и плохенько, но освещали зону боевых действий. Офицеры с солдатами сменяли друг друга и выстрелы продолжали звучали с пугающей периодичностью. Виктор попытался уснуть, но где там. Бах… Бах… Бах… Можно было часы сверять между взрывами. Штурмующие очень быстро разбили ворота, но затем обрушили проездные башни и завалили вход. Тем не менее, пролом в стене образовался и теперь в него летели болты, круша все, что находилось внутри крепости. Как выяснилось позже, командир гарнизона погиб в первые минуты боя и после него никто уже не командовал. В крепости воцарилась паника. Никто не смог ни организовать оборону, ни взять на себя инициативу, чтобы объявить о сдаче замка. И только к середине ночи офицеры в гогглах разглядели, что в крепости повсюду, где только можно вывешены красно-золотые флаги и обстрел прекратили. Первые отряды штурмовиков преодолевая завалы камней, полезли в крепость, а Виктор наконец-то перестал ворочаться на походном тюфяке и провалился в сон без сновидений.

Проснулся Сомов, когда основные силы союзников уже ушли. Остался небольшой отряд, который взял под контроль крепость и дорогу, ведущую в столицу. Виктор, не зная, что ему делать дальше, решил прогуляться и посмотреть на захваченный замок. Там уже велась расчистка завалов силами местных крестьян, но работы предстояло еще очень и очень много. Пара сотен неуправляемых ракет попала во все что было можно и казалось, что в крепости не осталось ни одного неповрежденного здания. Разрушения были чудовищными. Такими же были и людские потери. Погибших защитников еще не хоронили, а пока только стаскивали и складывали длинными рядами за периметром крепости лицом вниз. В основном там были гражданские люди, а среди них женщины и дети. Возле покойников ползали на коленях уцелевшие родственники и стоял непрерывный горестный вой.

Сомова встретил новый командир гарнизона, какой-то молодцеватый барон из союзников.

— Наши уже в городе, — радостно доложил он, — местами идут уличные бои, а господин Сиан приступил к штурму императорского дворца и, говорят, устроил там настоящее месиво из гвардейцев. Эх, как жаль, что мы вынуждены находиться здесь, а не в пылу сражения.

— Да уж, — согласился Виктор и оглянулся на родственников оплакивающих покойных, — Действительно жаль. Мне оставили какие-то распоряжения? Нет? Ну, тогда я возвращаюсь домой. Для меня война окончена.

В замке магистра его встретила перевозбужденная Ленора.

— Вик?! Ты почему не в Маркатане?! Я только что звонила отцу, и он сказал, что король Лучезарный мертв! Представляешь? Мертв!!! — она чуть ли не запрыгала от радости, — Ты ведь понимаешь, что это для нас значит?! Нам нужно немедленно попасть в столицу!

Сомов попытался было отговорить супругу, но где там. Стало понятно, что экспансивная Ленора отправится в город или с ним, или без него. Пришлось вновь идти в конюшню за усталым Абсолютом. Ездить по дорогам во время смуты было опасно, поэтому маршрут выбрали не самый короткий, а тот по которому несколько часов назад прошла армия, зачистив все на своем пути.

К Маркатану они подъехали, когда уже начинало темнеть. Столица пылала в нескольких местах и к небу тянулись длинные густые столбы дыма. На улицах было совсем мало гражданских, а те, которые изредка встречались, были слишком напуганы и старались, как можно скорее улизнуть в ближайшую подворотню. В основном же город наводняли военные патрули. То тут, то там виднелись следы недавних вооруженных столкновений или просто банальных убийств, которые всегда сопутствуют боевым действиям. Трупы еще не успели убрать с мостовых и было заметно, что все они ограблены. Многие лежали не только без сапог, но даже без верхней одежды.

На центральной площади путь преграждало плотное оцепление из бойцов каких-то союзнических войск. Солдаты сослались на строжайший приказ и категорически отказались пропускать во дворец Сомова с супругой. Это моментально привело Ленору в ярость.

— Да как вы смеете?! Идите в жопу! Я баронесса Сиан!

Такой бешеный напор и угроза завтра же отрубить головы всем, кто посмел задерживать внучку именитого магистра возымели свое действие и подбежавший к месту конфликта офицер не только пропустил Ленору и Виктора, но даже принес глубочайшие извинения за задержку и вызвался лично сопроводить их к батюшке.

Только здесь на территории дворца стали заметны истинные масштабы недавнего кровопролитного сражения. Именно кровопролитного, когда противники безжалостно кромсают друг друга остро заточенным железом и рвут на мелкие части магией. Одно из придворных помещений было полностью окрашено в жуткий красный цвет. Пол, стены, потолок, все было в крови и ошметках человеческих тел. Лишь только окна и двери зияли черными пустотами. Видимо здесь находился один из отрядов королевской гвардии, когда взорвались боевые перчатки. Места гибели гвардейцев можно было определить и по деревьям в королевском саду, которые издали стали похожи на неряшливо украшенные новогодние елки. Но только издали. Вблизи лучше было не смотреть на то, что висело на деревьях. И вообще целых тел было мало, а вот различные части человеческих организмов были разбросаны по всей дворцовой территории в огромном количестве. А еще поражал запах. Казалось, что сам воздух здесь был пропитан сильным запахом свежего мяса, словно на скотобойне.

Все входы и выходы в императорские палаты охраняли бойцы с пневматическими ружьями, в том числе и вход в главный зал, у которого все еще стояли впечатанные в стену чудовищными воздушными ударами два королевских стражника в глухих латах, расплющенных магией и с характерными дырками от пуль.

В самом тронном зале, когда-то ослепительно сияющем зеркалами и тысячами огней, сейчас было непривычно сумрачно. Все зеркала и стекла были разбиты, магические светильники почему-то не работали, восковые свечи в канделябрах полностью расплавились и застыли сосульками, а коптящие факелы, беспорядочно натыканные в стены, давали не слишком много света. И в этом сумраке дальнейшую судьбу страны прямо сейчас решала группа высокопоставленных господ. Начальник тайной стражи собственной персоной, его святейшество епископ и многие другие члены тайного ордена. Однако самым важным из всех был конечно магистр Тессар Сиан. То как он держал себя и то как к нему обращались остальные, не оставляло никакого сомнения в том, кто здесь главный и, кто будущий император Останда. Виктор прошелся по залу молча раскланиваясь со знакомыми и осматриваясь по сторонам. Помещение уже слегка прибрали, но пока не вымыли и на мраморном полу еще оставались капли, пятна, лужи крови и характерные кровавые следы волочения, а за обгоревшими портьерами угадывалось множество тел, по-быстрому оттащенных в сторону и временно сваленных в кучи. Золотой трон был также щедро полит кровью, а рядом с ним на маленьком треножном столике стояло серебряное блюдо, на котором лежала отсеченная голова с выпученными глазами. Покойся с миром император Лучезарный Примус первый.

Ленора немедленно вскарабкалась на трон и счастливо рассмеялась:

— Смешно! Я принцесса!

На ее возглас некоторые присутствующие оглянулись и, судя по выражению их лиц, многие нашли такое поведение неподобающим.

— Ты что это делаешь?! — негодующе одернул внучку Тессар, — Ленора, а ну-ка немедленно слезь! Ты же платье испачкаешь.

Сомов развернулся и побрел прочь, раздвигая тяжелые портьеры на пути и спотыкаясь о трупы под ногами, пока не вышел на балкон. Но даже здесь было безветренно и невыносимо душно. Барон рванул ворот, да так, что отлетела серебряная застежка и зазвенела, прыгая по каменным плитам куда-то во тьму. Тяжело дыша, Виктор взглянул на город. Черный Маркатан медленно погружался в кроваво-огненную ночь. Он был зловещее подсвечен темно-красным заходящим солнцем, десятками огней разгорающихся пожаров и сотнями факелов военных патрулей. Вскоре следом за Сомовым на балконе появился начальник тайной стражи. Одной рукой он дружески приобнял барона Сангина за плечи, а другой рукой широким жестом указал на пылающий город.

— Смотри внимательно, Вик, — гордо и с пафосом произнес Гросс, — Так выглядит победа!

Виктор долго не отвечал, а потом медленно повернулся и в упор посмотрел на герцога. На седые волосы барона падал пепел, ноздри его раздувались, а в черных глазах отражался багровый закат и пламя пожаров над городом.

— Я отлично все вижу, — без всякого выражения ответил Сомов, — Я даже чувствую, как она воняет.