Меж двух огней

Глава 23

Игорь

Никогда не видел Лику такой. Нет, раньше мы тоже бывало ругались, но чтобы она вышла из себя до такой степени… Самым больным уколом в сердце было видеть её глаза — полные ненависти. Жена меня ненавидит. В этом виноват конечно же только я. Я допустил эту ситуацию. Меня попросту развели, как лоха на деньги. Я столько вложил в чужого ребёнка и ещё бы больше вложил, если бы не адвокат. Может сыграло роль, что его сын ухлёстывает за моей беременной женой, вот он и вылез из кожи, чтобы нашу семью сохранить. Только всё оказалось бессмысленным. Жена меня разлюбила, я её раздражаю. Если бы адвокат эту информацию немного раньше нарыл. Да что я говорю?! Если бы я не был таким лохом! Ума не приложу, что дальше делать. До сих пор люблю Лику и не хочу её отпускать, но и насильно держать не стану. Больше не выдержу её ненавидящего взгляда. Мечтаю, чтобы она смотрела на меня, как раньше.

Надо бы ещё с её докторишкой поговорить, без Лики, но чуть позже, в их семье, насколько я знаю, горе. Буду последним подонком, если сейчас к нему с разборками полезу. Пусть пройдёт пара недель, все успокоятся и Лика тоже. Да и мне надо заняться юридическими делами — первым делом отказаться от отцовства. Пусть эта гадина его на настоящего отца записывает, с него алименты тянет. А я легко через суд докажу, что являюсь жертвой, если попытается возражать. И ещё могу потребовать вернуть все деньги, что им переводил.

Нет, дело не в деньгах, а в принципе. Я из-за них семьи лишился! Так что пусть Димон раскошеливается, для него-то как раз потеря денег — это страшное наказание. Жаль с работы вышвырнуть не могу, он тоже является акционером, хоть и малой доли. Но одно я знаю точно — нашей многолетней дружбе конец! Эх, сразу Марка вспомнил, а ведь он как-то давно предупреждал, что Димон — человек с гнильцой, но я не верил. Теперь на собственной шкуре убедился. Лучше бы я Марка в партнёры взял, чем его. Но кто ж мог знать-то?! Надо бы в фирме проверку устроить, а то ещё поди махинации какие проводит за моей спиной.

Приехал на работу злой. Сотрудники ходили, как мышки, боялись мне лишний раз на глаза попасться. Даже Инга ни разу в кабинет не зашла, хотя бы поздороваться, а то тоже любила передо мной задом крутить, не лучше Лерки, по каждой ерунде приходила. Но от Инги хоть польза есть — толковый бухгалтер, а Лерка — тупая.

Пытался сосредоточиться на работе, только бестолку, Лика не идёт из головы. Последняя наша встреча была хуже некуда, я ожидал совершенно другого. Жена больше мне не доверяет. Всё-таки адвокат поступил опрометчиво, показав ей видео. Не надо было Лике на это смотреть. Хоть у меня с Леркой ничего и не было, но сам факт моего пребывания там… Как теперь вернуть доверие Лики?

Ладно, об этом подумаю потом, а сейчас надо разобраться с Димкой, расставить все точки над “и”, предложу ему самому уйти из моего бизнеса по-хорошему, а если нет…

Открыв дверь, обратился к секретарше:

— Лена, Димку позови.

— Дмитрий Алексеевич на больничном с сегодняшнего дня, — сообщила девушка, подняв нарисованные бровки.

— Вот как, надолго?

— Минимум недели две, сказал, что получил серьёзную травму.

Я злорадно усмехнулся.

— Травму значит, это хорошо. — Заметив удивлённый взгляд Лены, поспешил исправиться: — В смысле, хорошо, что больничный взял, лечиться надо как следует. — Собрался закрыть дверь, но вовремя вспомнил, что Инга до сих пор не сдала квартальный отчёт. — Позови-ка Ингу Витальевну ко мне. И да, кофе принеси, — дал указания секретарю, только после этого вернулся в кабинет.

— Кофе один, два? — уточнила Лена, приоткрыв дверь.

— Один, нет, давай два.

Инга пришла быстро, выглядела очень взволнованной: сев на краешек стула, начала щёлкать пальцами. Вошла секретарша, принесла два кофе и вазочку с сахаром, оставила вместе с подносом на столе и вскоре удалилась. Бухгалтер, немного успокоившись, проводила её взглядом, и, как только закрылась дверь, снова принялась нервничать.

— Кофе будешь? — спросил я. Она отрицательно мотнула головой и, сцепив руки, положила их на колени. — У тебя что-то произошло? — как можно спокойнее поинтересовался я.

— Н-н-е-ет, а-а-а у тебя? — в свою очередь спросила она, попытавшись при этом улыбнуться.

— Про меня ты уже знаешь, семья у меня разваливается. А у тебя-то что стряслось, о чём переживаешь?

Инга снова немного улыбнулась и слегка дрожащим голосом ответила:

— Ну-у-у-у, как тебе сказать, недавно любимому мужчине в любви призналась, а он меня из дома выставил.

Тут уже я напрягся: уж не обо мне ли говорит? Я хоть и пьян был, но помню, как она ко мне заявилась и откровенно навязывалась…

— Инга, давай о работе, — решил я сменить тему, пока опять не зашло непонятно куда. — Ты когда отчёт сделаешь?

— Скоро закончу, пришлю файл, — ответила она, выпрямив спину.

— Скоро, это когда?

— Завтра.

— Ок, подожду до завтра. И постарайся, чтобы всё было идеально, а то я намереваюсь пригласить аудиторов.

Лицо Инги сразу стало испуганным.

— А это зачем? Они же недавно были!

— Недавно была плановая проверка, а сейчас будет инициативная.

— Вы кого-то подозреваете в нечистоплотности, Игорь Михайлович? — перешла она на официальный тон.

— Инга, иди готовь отчёт, — дал ей понять, чтобы не лезла в мои дела.

Главный бухгалтер поднялась, пошла к выходу. У дверей вдруг остановилась и, повернувшись, спросила:

— Как у Лики дела?

— Ты лучше должна знать, ты же её подруга, — ответил я, удивившись.

Опустив глаза Инга со скорбным лицом произнесла:

— Мы больше не подруги.

— Вот как! С чего вдруг?

Она подняла на меня глаза.

— А ты сам не догадываешься?!

Ух ты! Уж не меня ли опять имеет в виду?

— Только не говори, что я причина, — усмехнулся я.

Инга подошла к столу, оперлась о его поверхность руками, отчего немного наклонилась ко мне и, глядя в глаза, проговорила:

— Игорь, она мне тебя подарила! Ты забыл?

Снова в сердце получил больной укол, но вида не подал. Как можно спокойнее ответил:

— Помню, но это ничего не значит.

— Как это не значит? Лика не любит тебя! И никогда не любила! Как долго ты будешь перед ней пресмыкаться?!

Не выдержав, я стукнул кулаком по столу так, что все предметы на нём подпрыгнули, а из чашек выплеснулось кофе. Инга, испугавшись, отпрянула.

— Выбирай выражения, — прошипел я. — Это моя жизнь, и я сам решаю, кого любить, а кого ненавидеть.

В глазах бывшей подруги жены заблестели слёзы, а губы задрожали.

— Но Анжелика не достойна твоей любви. Чем она лучше меня? Чем? Скажи!

— А чем я лучше других?! Почему ты именно на мне зациклилась? Вокруг что, мало мужиков?! — парировал я в ответ.

— Я хотела бы разлюбить тебя, но у меня не получается, — на последнем слове голос девушки дрогнул и по её щекам побежали капли, оставляя мокрые дорожки.

Мне стало не по себе, не могу выносить женские слёзы, сразу хочется пожалеть, но я сделал над собой усилие, нельзя показывать слабину, иначе этим начинают пользоваться.

Продолжая сохранять невозмутимый вид, произнёс:

— Вот ты и ответила на свой вопрос.

Инга опять присела на стул и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась.

— Жизнь вообще несправедливая штука, но несмотря на это надо продолжать жить, — вымолвил я, доставая из ящика стола коробку с бумажными салфетками, поставил на стол поближе к бухгалтеру и добавил: — Ну всё, Инга, перестань, возьми себя в руки.

Подруга жены убрала руки от лица, шмыгнула носом и, вынув из коробки несколько штук платков, принялась вытирать слёзы.

— Почему ты даже шанса не хочешь мне дать? Инга всё равно тебя не простит, хоть ты в лепёшку разбейся, она для этого слишком самолюбивая. А вот я всё прощу, потому что умею любить, в отличии от неё.

— Так всё! Довольно! Иди работай, — опять потерял я терпение и взял одну чашку с кофе.

Инга опять поднялась и отправилась к выходу, только напоследок всё же сказала:

— Когда-нибудь ты поймёшь свою ошибку.

— Вот же, зараза, — тихо выругался я, как только за бухгалтером закрылась дверь.

Отпил крепкий напиток и, отставив чашку, навалился на спинку кресла, вытянув ноги. Вспомнив зарёванное лицо Инги и сам задался этим вопросом: почему нельзя заставить себя разлюбить? Хотел бы я Лику забыть, но не могу. Выбросить к ней любовь из сердца, это всё равно что взять нож и в буквальном смысле отрезать от него половину. И правда жизнь несправедливая штука.