Мелоди Биттерсвит и агентство охотниц на призраков (ЛП)

- Под стойкой, слева, - донесся голос Гленды, через пару секунд она показалась из

кабинета за стойкой. Она вышла, а я вытащила из ящика одну перчатку. Я разочарованно

заворчала, мы заглянули в пустую коробку.

- Я отмечу, что нужно утром принести новую коробку, - сказала Гленда. - Мне

нравится хранить их в столе. Никогда не знаешь, что тебе может понадобиться.

Она красноречиво взглянула на мою маму.

- Твоя бабушка попросила Гленду убрать рвоту пару дней назад, - сказала недовольно

мама. - Дочь клиента стошнило, когда бабушка рассказала ей, что ее умерший дедушка

видел, чем она занималась за школой.

Гленда вскинула брови.

- Дайси сказала, что убрала бы сама, если бы не ее колени. Она занималась йогой

дольше, чем я живу, у нее колени точно лучше моих.

Я старалась не улыбаться, а Гленда исчезла в кабинете, оставив меня с бесполезной

перчаткой. Мама постукивала длинным ногтем по газете.

- Здесь статья про дом, с которым ты работаешь, - она вернула очки на нос и

полистала газету, пока не нашла нужную страницу, а потом встряхнула ее, сложив

пополам, и отдала мне. - Можешь оставить. Я уже прочитала.

Я смотрела на газету, а рядом с именем автора ухмылялся Флетч. Стоило понять. Я

сунула газету под руку и вышла из магазина, уже замышляя, как разрисую лицо Флетча,

когда доберусь до своего стола.

- Бежишь с места преступления, охотница на призраков?

Ох, черт. Из всех людей, кого можно было встретить с газетой под рукой, я

столкнулась с человеком, чье лицо планировала разрисовать красной ручкой. Он смотрел

на перчатку, что осталась у меня в руках, а потом заглянул мне в глаза.

- Ага, тебя убила, - парировала я, прикрывая глаза от солнца рукой. - Ты всю жизнь

собираешься следить за нами или просто проходил?

- У кого-то мания величия, - Флетч помахал коричневым свертком из кафе с

сэндвичами на несколько дверей дальше. - Обед.

- Смотри не подавись своей ракетой, - процедила я, а потом замолчала и захотела,

чтобы земля проглотила меня. К счастью, он смолчал и не сказал, что его ракетой должен

давиться кто-то другой, но блеск в зеленых глазах показал, что он об этом думал.

Вместо этого он кивнул на газету.

- Страница пятнадцать. Тебе понравится.

Я подвинула газету, чтобы он не видел, что она уже открыта на его статье.

- Я собиралась убрать этим за собакой.

Да, плохо вышло. Но это худший вариант использования газеты, что пришел мне в

голову. Не судите меня.

Он тихо рассмеялся.

- У тебя и собаки-то нет.

- Хоть ты и стараешься, но всего обо мне не знаешь, - заявила я.

- У тебя нет собаки, Мелоди, - сказал он снова.

- Да. Есть. Теперь есть, - кто-то может зашить мне губы? Я терялась рядом с ним. -

Мне пора.

- Гулять с собакой?

Я его ненавидела.

- Да. Я буду гулять с Пастернаком.

Пристрелите меня. Между глаз. Я назвала воображаемую собаку Пастернаком. Я

даже есть его не любила.

- Ты назвала собаку в честь овоща?

Он не может отстать? Он знает, что у меня нет ни собаки Пастернака, ни Редиски или

Ореха. Хотя Орех Биттерсвит звучало даже прикольно. Может, я бы так и назвала свою

собаку.

- Я могу тебя подождать, - фыркнул Флетч. - Погуляем с Пастернаком вместе.

Что-то в его словах звучало интимно, хотя мы знали, что прогулки не будет, ведь

собаки нет.

Он не двигался, и я обошла его и чуть не побежала по аллее к убежищу своего офиса.

- Доставай кого-то другого, Флетч, - бросила я через плечо.

- Я просто слежу, чтобы ты добралась целой, - отозвался он. - И смотрю на твою

попку.

Я отмахнулась. Когда я добралась до двери агентства, я рискнула оглянуться на

улицу. Он ушел, и мне не нравилось, что я была немного расстроена. Нужно хорошенько

поработать над его фотографией в газете. А потом можно будет подбросить это в его офис.

Глава четырнадцатая:

В офисе я бросила газету и одинокую перчатку на кофейный столик и плюхнулась в

твидовое кресло.

- Перчаток нет, а мне нужно купить чертову собаку.

- Не слышу радости, - Марина подняла голову, она не могла оторваться от «Двадцать

лет опыта охотника на призраков» Эллиотта О’Доннелла. - Почитай это, интересно, -

сказала она, не восприняв меня всерьез.

Арти перестал вытирать белую доску, его глаза загорелись.

- Помочь тебе выбрать?

Я застонала.

- Я не серьезно, Арти.

- А звучала серьезно, - он быстро кивал. - Очень серьезно. Ты же сказала, что хочешь

купить собаку.

- Сказала.

Я всегда хотела собаку, а мама мне не разрешала. А теперь я выросла и хотела купить

собаку. Но мой список был очень длинным, и туда входила мечта стать визажистом

актеров, чтобы быть той, кто наносит тушь Роберту Дауни-младшему. Да, список был

таким, список вещей, что хотелось бы осуществить, но шанса не было. Но собака… это

могло произойти, если бы я хотела, да? И мысль не казалась плохой.

- Собак нужно выгуливать каждый день. Ты это не любишь, - отметила Марина,

перевернула страницу, все еще не воспринимая меня всерьез.

- Я могу выгуливать, - заявил Арти.

- Хмм. Может, тебе стоит купить собаку, а я буду порой притворяться, что она моя?

Мне нужно только обмануть Флетчера Ганна.

Тут Марина отвлеклась от книги.

- Ты хочешь так впечатлить его?

- Не впечатлить, нет, - жарко возмутилась, глядя на нее, как на деревенскую дурочку,

она посмела предположить такое. - Просто я сказала ему, что у меня есть собака, и он не

поверил, так что мне нужна собака, чтобы он ошибся.

Я не сказала им, что собаку пришлось назвать Пастернаком. Этого не случится. Но

собака… может. Может быть. Идея нравилась мне все больше.

Марина рассмеялась, все еще не веря.

- Собака, Мелоди, не для того, чтобы сблизиться с местным репортером.

Арти раскрыл рот. Я зло вскочила на ноги.

- Этого не случится!

Она молчала, а я через миг опустилась в кресло и закрыла рукой глаза, как эмо-

подросток.

- Боже, Марина, почему он? Я терпеть его не могу, но не могу перестать думать, как

он срывает с меня одежду.

Марина посмотрела на Арти.

- Закрой уши и делай кофе, Арти, это девчачьи разговоры.

Она села рядом со мной и похлопала по колену.

- Эй, Биттерсвит, помнишь, как я быстро и неуместно влюбилась в Баззу в шестом

классе? Вот так, - она провела рукой по тонкой шее, показывая границу, - я ненавидела его,

но стоило ему оказаться в трех футах от меня, и мне хотелось поискать его сервелат. У

тебя та же проблема, - она скривилась. - Но нам не повезло, там была лишь колбаска. Так

что порой фантазии лучше держать при себе.

- У тебя был секс с Баззой? - отвлеклась на ее слова я. - Ты мне не рассказывала.

- Я стараюсь не думать об этом, - быстро сказала она, расправила плечи так сильно,

что высокий темный хвост подпрыгнул. - Это было лишь раз в кладовой за мясной лавкой

его отца.

Какое-то время Марина работала по выходным у папы Базза. Теперь я знала причину.

- Не стоит проводить аналогии с колбасами, - прошептала я, поняв.

- Я не сказала, что у Флинта колбаска, - сказала она, вскинув изогнутый мизинец,

тонко намекая. - И, кстати, своих героев ты все равно не встретишь. Что поделать.

Я накрыла ее ладонь своей и рассмеялась.

- Я так понимаю, ты о Далай Ламе, Мишель Обаме или Торе.

Арти принес чашки с кофе, поставил поднос на столик перед нами.

- О собаке…

* * *

Кто знал, что собаку можно получить так быстро? Стоило сходить в приют, и комок

светлой шерсти уже сидел на полу на кухне мамы.

Мама смотрела на нового члена семьи Биттерсвит с неприкрытым отвращением.

- Только ты могла пойти в приют собак и принести одноухую свинью.

Пес смотрел на нее, сидя у моих ног.

- Выбора не было, он шел за мной, почти прилип к ноге. Даже волшебный шар

сказал, что он - именно тот. Он понравится вам. И ухо ему кто-то оторвал, но мне сказали,

что он идеально слышит.

- Как ты его назвала? - бабушка смотрела на собаку.

- Я не выбирала имя, бабушка. Ему три года, у него уже есть имя. Мне советовали не

менять его, чтобы не путать.

И ему повезло. Ему не придется быть Пастернаком, кстати.

Я листала документ собаки и зачитывала подробности.

- Его предыдущий владелец был студентом американской литературы и кино, он

купил его, пока учился. Но забрать его после окончания учебы не дали, и собака осталась

в приюте.

Даже мне было сложно выговорить имя, не чувствуя себя глупо. Кто умудрился

назвать этого мопса Лестатом?

- Тут записка прошлого владельца, - сказала я и вытащила сложенный листок из

папки.

« Дорогой везунчик, новый хозяин мопса, прошу, заботься о моем темном лорде и

хорошем друге Лестате. Прости за имя, я фанат Тома Круза, вампиры рулят. Что

сказать? Уверяю, собака не буянит и не убивает по ночам, если это важно. Хотелось бы

забрать его в Америку, но ему бы не понравился перелет, а родные убили бы меня. Он

крутой, но готов проглотить все, что угодно, а еще он не любит плохую погоду, дождь и

ветер. Он похож на картошку, да, но с юмором и храпит, как паровоз. Я предупреждал.

Лучше купи беруши, понимаешь? Ты полюбишь его, а я буду скучать. Искренне твой, Том

Джонс».

Воцарилась тишина, мы осознавали появление нового жителя, и тут заговорила мама:

- Ты купила одноухого мопса по имени Лестат, который раньше был у Тома Джонса.

- Нет, - сказала я. - Я не покупала его, а пожертвовала денег приюту.

- Я буду звать его Затычкой, - сказала бабушка и поднесла Лестату кусочек лита

салата, он шумно его понюхал.

- Затычка?

- Это проще запомнить, чем Лештамп, - сказала она, протягивая ему помидор, и все

исчезало в нем. Я начинала понимать, что имел в виду Том Джон насчет его аппетита. Я ее

не исправляла, ведь знала, что она не запомнит его имя. Она будет кормить его с тарелки и

вечно звать Затычкой, а он положил голову ей на колено и был не против.

- Думаю, стоит кормить его тем, что дали в приюте, - с сомнением сказала я.

Бабушка отмахнулась.

- Твой дед не кормил Красавца ничем, кроме нашей еды, и все было хорошо.

Отмечу, что Красавец, бульдог деда, был очень жирным и ленивым, он не мог

расстаться с ним и попросил потом лондонского мастера сделать из него чучело. Когда

оказалось, что призрак дедушки навеки привязан к кровати бабушки, четверым мужчинам

пришлось нести чучело со стеклянным колпаком два этажа, чтобы тот не был разлучен с

собакой, хоть их и разделяла смерть.

- Да, думаю, пора ему показать мою квартиру.

Боже, теперь я понимала, почему Том Джонс назвал его Лестатом. Может, днем он

был спокойным, но ночью собака сходила с ума. Всего-то было 11 вечера, а он уже нагадил

на ковер в гостиной, украл и съел кусок сыра, которого хватило бы семье, и крекеры с

луком, и он продолжал гоняться за хвостиком, словно к нему прицепили колючку. Его не

интересовала лежанка, что я купила ему, ему больше понравился диван или я. Он утомил и

себя, и меня, и теперь катался на спине в другом конце дивана. Он пытался лечь ближе ко

мне, но я запретила ему из-за его шума. Я не удивилась бы, если бы он схватил пульт и

переключил фильм, что я смотрела. Я словно получила собачью версию Гомера Симпсона.

Я не хотела быть его Мардж.

- Слушай, Лестат, - сказала я, и он оглянулся. - Нам с тобой нужно установить

правила. И первое: ты остаешься на полу, а не на диване.

Диван уже был покрыт шерстью Лестата, а он был здесь всего шесть часов. Он,

конечно, не сдвинулся.

- И насчет порчи ковра. Мы не гадим в доме. Это не вежливо.

Он, казалось, понял, что я хотела, потому что хрюкнул и слез с дивана. Я погладила

его по голове и проследила, как он идет к лежанке. Мне было его отчасти жаль, пока он не

присел на корточки. Я возмущенно бросила в него первое, что попало мне под руку, и это

была газета, что я принесла из офиса почитать.

Как же приятно было смотреть, как Лестат медленно заливает мочой ухмыляющегося

Флетча. Я не сдержалась. Я схватила телефон и сняла на видео, извиняясь перед Лестатом,

что застала его в таком виде. Хотя виноватой я себя не чувствовала. Всего за три минуты я

нашла сайт газеты, обнаружила страницу Флетча и отправила видео ему на номер,

который он упомянул там миллион раз. Пусть подумает, пока будет смотреть это видео.

Из-за Флетчера Ганна у меня теперь была эта собака. Пусть хоть посмотрит, как пес

украсил его.

Лестат не храпел как паровоз. Он храпел как истребитель, зависший надо мной, и

спал он, конечно, рядом со мной на спине. Голова его лежала на подушке, а тело поверх

моего одеяла.

- Мелоди? - сказал кто-то, я впервые была рада появлению призрака. Я включила

лампу и села. Рядом с кроватью стояла женщина с тревожным видом. Я бы дала ей больше

пятидесяти лет, и умерла она, судя по одежде, где-то в 1920х годах. Она хорошо выглядела,

и в моей голове мелькнула мысль, что в ее время чулки еще делали из настоящего шелка.

- У тебя очень громкая собака, - отметила она, словно он мешал ей. Так, может, и

было, но и она меня настораживала. Они оба мне мешали, было полпятого утра, и я хотела

крепко спать, а не пытаться расслышать что-то за громовым храпом Лестат. - Я Агнес, -

сказала она. - Агнес Скарборо. Ты расследуешь смерть Дугласа, моего сына.

- Миссис Скарборо, - я села ровнее, желая, чтобы я была бодрее.

- Все сложно, - сказала она. Я не знала, сложно ли ей сосредоточиться из-за храпа

Лестата, или она имела в виду причину, по которой пришла сюда. - Насчет дневников, - в

ее голосе звучала боль, - я совершила ужасную ошибку.

И в раздражающей манере призраков она исчезла, словно ее тут и не было. Так

бывало, некоторые призраки приходили ко мне, но им было сложно продержаться долго,

чтобы поговорить. Сильными призраки были, если умерли недавно или им нужно было

передать сообщение, как отцу Арти. Он не мог уйти, пока не обеспечил заботу о сыне. Но

Агнес Скарборо умерла больше восьмидесяти лет назад, и если это ее первая попытка

поговорить с живым, то я не надеялась увидеть ее в ближайшем будущем. Но что она

говорила о дневниках Ллойда? Ужасная ошибка. Как это понимать?

Я посмотрела на Лестата и поняла, что спать уже смысла нет. Я хотела уже

приступить к изучению дневников. Мы с неохотой решили оставить это на завтра, когда

Гленда принесет перчатки, но мне хотелось знать, что за секреты на этих страницах. У

меня точно были желтые перчатки под рукомойником.

От кофе рядом со мной поднимался пар, я сидела за столом и неловко развязывала

нити, что сцепляли дневники, пальцами в перчатках. Я провела пальцами по золотым

цифрам на обложке первого дневника. 1908. Больше ста лет назад. Я едва могла

представить, какой была тогда жизнь Скарборо, как красиво тогда выглядел дом. Было

неловко даже открывать дневник, читать мысли и чувства Ллойда. Я нервничала. Он мне

не нравился, и я боялась, что после этого стану относиться к нему еще хуже. Я подняла

первый дневник, они много лет лежали связанными, и он отцепился от нижнего с шумом.

Я повернула лампу так, чтобы она освещала дневник, я глубоко вдохнула и медленно

открыла его. Первая страница была в золотистой рамке, красивыми синими чернилами

были выполнены слова, что здесь хранятся надежды и мечты владельца. Вот только они

принадлежали не Ллойду.

Дневники были написаны Агнес Скарборо.

Глава пятнадцатая:

- Это дневники их матери? - Марина застыла, пока вешала тонкую куртку. - Черт!

- Не ругайся, - пробормотала я, Гленда перестала печатать на миг и посмотрела на

меня поверх очков. Она была с моей семьей достаточно долго, чтобы увидеть меня в

возрасте, когда я считала, что ругательства придают мне умный вид, но теперь я выросла,

а ей предстояло услышать от Марины слова намного страшнее.

Марина присела на корточки и дала Лестату встать на задние короткие лапки и

прижаться мордочкой к ее лицу.

- Как прошла первая ночь в новом доме, маленький вампирчик? - сюсюкала она с

ним, морща нос, когда он лизнул ее.

- О, прекрасно, - сказала я, не скрывая сарказм. - Украл мою еду, загадил пол, а потом

забрался ко мне в кровать. Я спала на диване, потому что от его храпа в ушах звенело.

- Не-е-ет, - сказала она, словно я врала, чтобы очернить его. - Ты боялся, малыш? Так

все было?

Я вспомнила, как он радостно спал и храпел, словно пьяница, в четыре утра. Нет, он

точно не боялся.

- Он будет днем здесь? - спросила вежливо Гленда и отодвинула ноги, когда он пошел

к ней. Когда я кивнула, она открыла сайт и щелкнула на предложение бутылки со спреем,

убирающим запах. Бабушкины слова о рвоте возымели эффект. Гленда не могла иначе,

утром она прибыла с тремя пачками перчаток. Одна была для «Веселых духов», одна нам

и одна запасная, потому что нельзя было угадать, когда они понадобятся.

Арти пришел к 9:10, согнулся, упер руки в колени, задыхаясь.

- Арти, что случилось?

Он перевел дыхание.

- Пропустил автобус, - он сделал паузу. - Змея сбежала.

Мы втроем посмотрели на него в ужасе, и даже Лестат понял, потому что опустился

на живот и уткнулся носом в мою ногу.

- Ты поймал ее? - едва смогла спросить я. Я одна искала взглядом на его теле питона?

Я проверила его рукава, воротник, штаны. Все чисто.

К моему облегчению, он кивнул.

- В корзине с бельем у соседей. Сказали, что она чуть не добралась до туалета, где

был как раз муж соседки, - рассказывал Арти с огромными глазами. Я тревожилась

больше за соседа, чем за змею. Я не могла представить себя при встрече с такой змеей.

- Черт возьми, - поежилась Марина. - Напомни, чтобы я к тебе не ходила.

Гленда в этот раз не обиделась на ее слова, хотя я ожидала увидеть ее с сетью для

ловли змей или чем-то похожим через пару минут, просто на всякий случай.

- Ладно, давайте уже читать дневники Агнес.

Мы с Мариной и Арти устроились за моим столом после обеда, дневники и перчатки

были на месте. Мы объелись курицы и паэльи с чоризо, мама поделилась этим, ведь

готовилась к вечеринке за ужином на выходных. Я слышала об этом впервые, но не

спрашивала ее, потому что она меня не приглашала, да и паэлья пахла божественно. Мы

проглотили полные миски, и даже Лестат, после чего он сел и смотрел на Арти с

пренебрежением, пока тот доедал. Лестат лег спать, и я была рада, что он выбрал лежанку,

что я купила для него, и тихо спал на животе, а не храпел, лежа на спине.

- Он как Гарфилд, только собака, - сказал Арти, с любовью глядя на Лестата. Я

помнила Гарфилда ленивым котом, любящим лазанью. Да, Лестат был его двойником в

мире собак.

- Здесь с 1908 до 1920, но нескольких годов не хватает, в том числе, и 1910.

- Год, когда убили Дугласа, - прошептала Марина, мы кивнули. Здесь все было

записано, так что задавать вопросы не было смысла.

- Но 1909 есть, как и 1911, так что мы сможем понять, как жила семья Скарборо до и

после смерти Дугласа.

Я дала Арти 1908, Марине 1909, а себе взяла 1911.

- Читаем и отмечаем даты и события, что важны для нас. И ищите слова, что могут

оказаться намеками на разгадку.

Арти вытащил блокнот, а я вдруг поняла, что он может стать в будущем полицейским

или даже репортером. Я не сказала ему, я не хотела, чтобы моего подопечного получил

Флетчер Ганн. Ему не стоило и подражать Лео Дарку. Да. Арти мог делать, что захочет,

пока он работает со мной.

На белой доске за моим столом я написала имя Агнес Скарборо и «Я сделала

ужасную ошибку», «Дневники» рядом с ним. Я уже рассказала Арти и Марине о ее визите,

все мы знали, что нужно помнить о ее словах, когда мы будем изучать ее дневники.

Тишина воцарилась в теплом, наполненном солнцем офисе, мы приступили к

заданию. Марина тут же сделала заметку. Я посмотрела на ее запись: «Покупка чернил

странного цвета».

Я удивленно посмотрела на нее, глубоко вдохнула и принялась за 1911. Ох, как же

плохо было Агнес в 1911, она была так печальна, что мое сердце разбивалось при чтении.

Ей было за сорок, Дуглас умер в начале прошлого лета. Ее дневник казался длинным

мучительным любовным письмом утраченному ребенку, и мне приходилось периодически

вытирать глаза. Я даже прогулялась с Лестатом, чтобы проветрить голову, к его

недовольству. Горе Агнес от потери Дугласа было таким сильным, осязаемым,

охватывающим, что добралось ледяными иголками страха до моего сердца. Я не знала, как

она пережила это. Дуглас был ее любимым мальчиком, теперь ему навсегда было двадцать

один. Она записывала свои ценные воспоминания: ее радость при его первых неловких

шагах и широкой улыбкой на детском лице, ее восторг, когда его первым словом стала

«мама», и как она осторожно следила за каждым его шагом в жизни и оберегала. Как все

могло так закончиться? В этом не было смысла. Как могли все вытертые слезы,

колыбельные, спетые посреди ночи, и объятия не уберечь его? Ее эмоции колебались

между злостью и горем так сильно, что я удивлялась, как ее слезы не смыли слова, пока

она писала их. Она говорила, что ее сердце превратилось в черный уголь в ее груди,

словно кто-то разжег его. Она говорила, что каждую секунду теперь она боролась с

желанием разрыть руками землю над ним и обнять его еще хоть раз. Она говорила, что

врач просил ее пить больше воды, потому что она все время плакала. Ее не волновало, что

она могла высохнуть, умереть, ведь это не могло быть больнее, чем жизнь в мире, где нет

ее ребенка.

Но Агнес потеряла не одного сына в 1910. Она потеряла двух. Она так отчаянно

искала ответы, что позволила горю обратиться в гнев к человеку, которого все считали

убийцей. К Исааку. Как мог один брат убить другого? Она не могла этого понять. Он ушел,

потому что она ему так сказала. Она взяла на кухне нож и встала перед ним в коридоре

дома Скарборо. Она молила его пронзить ее сердце, потому что оно уже не работало. Она

не могла чувствовать, не могла любить, тем более, любить его. Она не могла даже

смотреть на него, знать, что он еще дышит, а Дуглас - нет. Исаак забрал у нее нож и

положил на стол, а потом ушел из дома семьи.

Я не находила намеков на убийцу Дугласа, но устала, когда добралась до 31 декабря

1911. Я осторожно закрыла дневник и посмотрела на часы. Было уже больше пяти вечера,

и я очень хотела бокал вина и расслабиться в ванной.

- Ты в порядке? - спросила Марина, потирая шею, которую долго склоняла над

дневниками. Она не стала есть в этот раз принесенное ею миндальное печенье в форме

колец.

Я кивнула.

- Ты что-то нашла?

- Ничего, что не может подождать до завтра, - она сжала мою руку на столе. -

Продолжим завтра. Да, Арти?

Он сверился с датой, которую читал, и записал ее, а потом закрыл дневник и кивнул.

Они знали, что я плохо себя чувствовала, потому были готовы отложить все до

следующего рабочего дня.

* * *

Я принесла обратно кастрюлю от паэльи, когда закончила дела в офисе, и вдруг

обняла маму. Она редко обнималась, но игриво погладила мою спину, а потом отодвинула

меня и вгляделась.

- Это из-за собаки?

Я покачала головой, издав то ли смешок, то ли всхлип.

- Из-за мужчины?

- Нет, - сказала я, вытирая ладонями щеки. - Ничего такого. Просто тяжелый день на

работе, - я могла вдаться в подробности. Рассказать, как утром нас заперли в темном

подвале, как я столкнулась с горем Агнес Скарборо, но я не могла снова проходить через

это.

Она выглядела так, словно хотела сказать: «А я тебе говорила». Но она передумала.

- Никто не говорил, что будет просто, - сказала она и погладила меня по голове. Это

меня успокоило.

Я вышла на улицу возле «Веселых духов» через несколько минут, спину грело

вечернее солнце и мысль о теплой ванне. Лестат не давал мне отправиться купаться. Я

была в нескольких милях от ванны и думала, как ночью сделать так, чтобы я хоть немного

крепко поспала, и я не заметила, что кто-то стоял у двери моего офиса, пока не оказалась

прямо перед ним. Ним. Перед Флетчером Ганном.

- Милый пес, - сказал он.

На миг я растерялась. Если он пытался отвесить комплимент, то ему стоит сходить на

специальные занятия, потому что его слова обижали. А потом я вспомнила Лестата. Он не

казался милым, и его тут даже не было. Я оставила его спать в офисе, пока я относила

маме кастрюльку. И тут я вспомнила клип, что отправила Флетчу, как Лестат облегчался на

его лицо.

- Ты же требовал доказательств, что у меня есть собака. Я их и отправила.

Он стоял у двери, заведя ногу за ногу. Что ж, он мог изображать из себя Дэнни Зуко,

но я не Сэнди. Я даже не люблю розовый. И одет он был не так, явно шел с работы,

изображал, что был сексуальным тружеником, закатал рукава рубашки для этого.

- Я тебе кое-что принес.

Он вытащил из-за спины едко-зеленый совок для уборки после собак и протянул его

мне.

- На случай, если твоей собаке захочется еще и сходить на мое лицо по большому.

Может, день так сложился, но я была тронута и раздражена.

- Ты последний романтик, - сказала я. - Буду думать о тебе, используя это.

Он разглядывал меня и хмурился.

- Ты плакала, охотница?

- Нет, - я закатила глаза. - Просто соревновалась в нарезке лука. Я победила.

- Поздравляю. Каким был приз?

Я огляделась в поисках ответа.

- Годовой запас лука-шаллота. Как раз иду забирать.

Он тихо рассмеялся.

- Врешь ты ужасно, - сказал он.

- А ты делаешь ужасные подарки, - сказала я, глядя на пластиковую яркую лопатку.

- Я могу быть романтичнее, - отметил он, и я посмотрела на него, потому что не

могла прочитать выражение его лица. Его глаза были в тени, что отбрасывало здание, но

что-то во вздохе, сорвавшемся с его губ, говорило мне, что его день был не лучше моего. Я

не дрогнула, когда он провел кончиками пальцев по моей челюсти. Я не могла двигаться,

потому что он наполнял меня временно похотью. Он остановился, и я была рада. Мне

вернется дар речи, и мы забудем, что это было. Я слышала машины на улице вдали,

заметила заманчивые запахи из ресторанов, где готовили ужин, но мы с Флетчем были в

своем маленьком мире.

- Я знал, что твоя кожа будет такой, - сказал он. - Слишком мягкая, по сравнению с

твоими острыми краями.

Я нахмурилась.

- У меня нет острых краев.

- Есть. Вся ты из острых краев, сарказма и бед, но твоя кожа другая. Она гладкая и

теплая, и она нравится мне больше, чем все остальное в тебе.

Он хотел сказать, что я приношу проблемы?

- Моя кожа тебя терпеть не может, как и вся я, - сказала я, но это было ложью. И даже

не ложью во благо, не ради него точно. Я врала себе. И это не помогало, потому что стоило

ему обхватить ладонью мою челюсть, как кожа словно засияла. Кожа млела. А голова нет,

как и сердце, но кожа явно подводила. Она флиртовала с Флетчером Ганном как фанатка

« One Direction», встретившая Гарри Стайлса.

- А твой рот, Биттерсвит? - спросил он, и я шагнула к нему ближе. Я посмотрела на

ноги в тревоге, отдала им четкий приказ. Назад! Сейчас же назад!

Он провел задумчиво большим пальцем по моей нижней губе. Я хотела укусить его,

но он мог быть из тех, кто получал от такого кайф, мог потом потащить меня за волосы

или что-то еще. Потому я вздохнула и приоткрыла губы, для него это точно выглядело как

приглашение продолжать, хотя я пыталась изобразить скуку. Но врала я ужасно, и мне не

было скучно.

- И что мой рот? - в голове это звучало с вызовом, но с губ сорвалось выдохом.

Флетчер Ганн сделал меня слабой. Я была Мэрилин Монро на пороге офиса, и он прижал

ладонь к моей спине и придвинул меня к себе. Боже! Мое тело было возле его, он склонил

голову, и я знала, что должна остановиться, но я стала уязвимой, прочитав дневник Агнес.

А этот джентльмен явно не предпочитал блондинок в белых платьях. Ему нравились

низкие едкие брюнетки в джинсах и футболках с «Неугомонными». Я бы остановила его,

но теперь он обхватывал мое лицо обеими руками, и это было так соблазнительно, что мои

кости таяли. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Я хотела поцеловать его. Он был так

близко, что наши дыхания смешивались. Я закрыла глаза и положила ладонь на его сердце,

я чувствовала его ровное биение под тонким хлопком рубашки.

Он был выше меня, и что-то было в том, как он склонил голову ко мне, как его

мышцы напряглись, когда он обхватил мое лицо, что заставило меня приблизиться к нему,

а не его. Я встала на носочки, чтобы достать до него, и он поцеловал меня в ответ очень

медленно и чувственно, я скользнула другой ладонью по его шее к волосам. Он едва

двигался, словно наслаждался. Поцелуй был самым спокойным, он открыл мои губы

легким прикосновением языка, опустил одну теплую руку, накрыв мою ладонь на своей

груди. Биение его сердца ускорилось, и когда моя язык проник мимо его губ, он издал

тихий горловой стон, и этот звук был самым горячим из тех, что я слышала. Низкий и

простой, и он уже не был таким неподвижным. Его пальцы скользнули по моей голове и

впились в мои волосы, и ускорение темпа заставило меня захотеть забраться на него, как

на дерево, обвиться и остаться там. Он отклонил мою голову, и других слов не было, это

было мастерски. Я поищу лучшее слово позже, потому что это было слишком нежно для

такой вредины, как я, но он умело затмил меня своими губами, руками и низкими

сексуальными стонами.

- Биттерсвит?

Он произнес мою фамилию, и я впилась зубами в его нижнюю губу. Судя по тому,

как он держал меня, ему нравилось, и его быстрое дыхание говорило мне, что на него это

влияло так же, как на меня.

- Хмм? - я не могла говорить, он ловил слова поцелуями. Если бы он спросил, может

ли утащить меня в кровать, я бы точно сказала: «Да, прошу, делай это немедленно, и я моя

спальня как раз по пути». Я уже тащила его по лестнице мысленно.

- Твоя собака обнимает мою ногу.

Я открыла глаза, губам не хватало его поцелуев, и я повторила его фразу в голове,

пока слова не пробились через туман, что он вдохнул в меня. Собака обнимает ногу. Моя

собака любит его ногу. Чертов Лестат! Я медленно опустила взгляд и увидела его,

радостно висящего на ноге Флетча, глаза-бусинки закатились на плоском лице, полном

радости. Отстань от него одноухий монстр из ада! Это не оргия, он мой! Я только теперь

заметила, что дверь офиса открыта за Флетчем, и я поклялась убить Лестата жестоким

образом. Я проткну его сердце серебром, пока он будет спать, исполню это принятое

клише.

- Я дам тебе уйти после того, как ты поцеловала меня, в этот раз, но только потому,

что луковое соревнование тебя возбудило.

Я уперла руки в бока, поцелованные губы растянулись в оскале, и я посмотрела на

него.

- Ты поцеловал меня. Ты увидел, что я была уязвима, и воспользовался шансом.

Он провел рукой по волосам и рассмеялся, взглянул в сторону главной улицы и

покачал головой.

- Ты наименее уязвимая женщина из всех, кого я видел.

- А ты самый раздражающий человек на планете, - сказала я, толкнула Лестата в

офис и закрыла дверь. Вмешательство собаки оказало такой же эффект, как ведро ледяной

воды, сброшенное на меня с высоты. Это хорошо разрушило чары, заставило задуматься о

том, что я делаю.

- Я рад, что мы разобрались. Ты прочная, я раздражающий. Я все еще думаю, что нам

стоит забыть о разногласиях на вечер и заняться диким сексом, потому что я все еще

чувствую тебя на губах. Ты вкусная.

Я уставилась на него. Кто вообще так говорит? Я вспомнила разговор с Мариной о

Базе и героях. Стыдно, что мы не знали, как поступать, когда человек, которого ты терпеть

не можешь, становился для тебя героем на пять прекрасных, но неуместных минут на

пороге.

- Это вишневый блеск для губ, - сказала я, скрестив руки поверх футболки. Я знала,

что я была в одном жарком поцелуе от падения, и мои слова от этого зазвучали

враждебнее, чем должны были. - Пошел вон, Флетч, и больше меня не целуй, ясно? И я не

люблю разочаровывающий секс. Ни с тобой, ни с Далай-Ламой, ни с Тором.

Последнее было ложью. Страшно было, что и первое могло таким оказаться.

Он фыркнул и пошел прочь.

- Ты очень странная, Биттерсвит.

Я смотрела ему вслед, а он купался в золотом свете вечернего солнца, и я могла лишь

согласиться. Я была ужасно странной. Я позволила поцеловать себя Флетчеру Ганну за

зеленый совок.

* * *

Я хотела отнести будильник в магазин для бедных. Он мне не был нужен, потому что

Лестат вылизывал мое лицо в шесть утра каждый день, чтобы дать понять, что ему нужно

на улицу и поесть. Я наивно ожидала, что собака впишется в мою жизнь, что мне не

придется ничего менять. В некоторых вопросах Лестат был не требовательным, он любил

гулять меньше меня, и он был из тех собак, что постоянно приносили покрытый слюной

теннисный мяч. За это я была благодарна. Но я не была рада тому, что он был избалован,

бесился. Он был наглым. Он первый раз просил вежливо, а потом выжидал пять минут и

мстил за то, что его проигнорировали. Я почти слышала его мысли. Не вывела меня

быстро на улицу в 6:05? Милая Мелоди, тогда я справлю нужду на коврик у входа. Не дала

мне миску еды к 6:15? Круто, я найду что поесть, пока жду. Банан еще в кожуре? Вкусно.

Твои тапочки? Деликатес. Пробка от вина? Растерзаю с радостью, Мелоди, не сомневайся.

Он был мелким бандитом. Я должна была радовать его, и пока все шло так, как он

того хотел, мы жили в мире. Это не тревожило меня в будни, потому что я все равно

вставала, но сегодня была суббота, кровать была теплой, и я сменила вчера простыни, они

до сих пор пахли свежестью, и это было так приятно. Я не хотела открывать глаза, они

словно были склеены. Я не хотела выходить наружу, где Лестат будет ходить по аллее, как

нетерпеливый пушистый генерал, выбирая место. Я застыла и притворилась, что его язык

на моих глазах меня не тревожит. Я пыталась, но тщетно, ведь мы оба знали, что я сдамся.

Вчера я купила новые тапочки, вязаные и с мехом внутри. Они мне нравились, и я прятала

их под подушкой. Конечно, он знал. Не нужно было становиться боссом мафии, чтобы

знать, что происходит в твоем доме в 6 утра. Я ощутила, как один из тапочек начинает

медленно выползать из-под подушки. Хватит. Это была прямая угроза. Поднимайся, или

тапочкам конец. Я открыла глаза, и он смотрел на меня с бубоном от тапочки в зубах.

Я оскалилась и зарычала, но он сидел. Наверное, мысленно считал.

- Ладно, - проворчала я. - Я сделаю это, а потом вернусь в постель на весь день, и мои

тапочки будут жить, ясно тебе?

Он ждал, пока мои ноги коснуться пола, а потом отпустил бубон замедленным

действием.

- Какой ты добрый, - сказала я ему, надеясь, что он понимает сарказм. Я сунула ноги

в теплые тапочки, пошевелила пальцами и пошла за его пушистым телом из спальни,

смирившись с судьбой его человека.

Полчаса спустя я вернулась в кровать с большой кружкой кофе и дневником Агнес

Скарборо за 1920. Я снова была в перчатках, но тех, что были дома, мне было лень идти в

офис в пушистых тапочках. Я надеялась, что там не будет пожара, иначе Флетчер Ганн

будет радоваться, когда мое обгорелое тело вынесут, и он получит меня, как странный

фетишист, еще до того, как угаснет огонь.

Мы читали дневники Агнес, и хотя там было подробно описано, как жили во время

Первой мировой войны, но мы не нашли пока что ничего значимого для дела. Теперь я

знала, что, как и многие мужчины их возраста, Исаак и Ллойд сражались за короля и

страну, и что Исаака наградили за отвагу. Агнес знала это, но не признавала, что гордится

этим. Она описывала своего изгнанного сына со стороны, хотя было ясно, что она все

равно переживает за него. Но ее заметки о нем в дневнике были размытыми, лишенными

материнских чувств. Но они там были, значит, она все равно думала о нем, хотя не могла

позволить себе написать об этом прямо, как раньше. Может, потому я удивилась заметке в

конце июня 1920-го.

«Чарльз Фредерик был рожден здоровым в корпусе для рожениц», а рядом она

написала: «Мой первый внук».

Я искала в дневнике другие упоминания о ребенке, но ничего не было. Кто он и, что

важнее, чей он? Она словно написала о рождении чужака, и она не упоминала о нем

больше. Она даже не отпраздновала это. Значит, это не был сын Ллойда, потому что в

дневнике она писала о его грядущей свадьбе с Мод. Это вело к единственному

возможному варианту, к новому кусочку пазла, который нужно было как-то поставить на

место.

У Исаака был сын.

Глава шестнадцатая:

Это было слишком важным, чтобы ждать до понедельника. Я хотела, чтобы Агнес

снова пришла ко мне, но и в прошлый раз у нее это получилось плохо, она могла не найти

сил для второго раза. У меня было к ней теперь столько вопросов, и самым очевидным

был вопрос о ее первом внуке. Кто его мама, была ли она женой Исаака? Я хотела

спросить его об этом, но нужно было сначала все обдумать. Почему он не рассказал сразу?

Потому что это не важно? Возможно, но я не могла избавиться от мысли, что это важная

часть разгадки. Я посмотрела на часы. Было всего семь утра, но я уже не хотела спать.

У меня был призрак, которого нужно было допросить.

* * *

Мне стало не по себе, когда я приехала одна на Бримсдейл Роуд после девяти. Два

больших темных седана стояли там, один из них принадлежал Доновану Скарборо, а

другой я не видела. Лестат ехал рядом со мной, Булочка дернулась и остановилась, и он

недовольно посмотрел на меня.

- Прости, друг, - сказала я. - Я говорила, что тебе не понравится, но ты не слушал.

Он настоял утром, что пойдет со мной, и я сдалась, потому что уже поняла, что

лучше дать ему то, что он хочет, чем разбираться с последствиями.

- Что нам теперь делать? - тихо спросила я у него, разглядывая дом. Он встал на

задние лапки, словно размышлял над моим вопросом. И я поняла, что если пойду туда

сейчас, то мне придется брать его с собой. Этого хватило, чтобы я потянулась к

зажиганию, но тут по дороге помчался Донован Скарборо. Он явно увидел меня, он шел к

Булочке, и выражение его лица было ясно видно. Он был в ярости.

Я локтем толкнула замок на двери и медленно опустила окно, он оказался передо

мной.

- Мистер Скарборо, - улыбнулась я. - Доброе утро.

- Нет, не доброе! - сказал он громче, чем нужно, ведь его лицо было близко к моему.

Лестат залез ко мне на колени и смотрел на Скарборо, они играли в гляделки.

- Я уже хотела уехать… - сказала я, но он покачал головой и попытался открыть

дверь моей машины.

- Нет, нет, не уедешь, - бормотал он, залез в окно и нащупал ручку. Это можно было

считать нарушением личного пространства, и я не собиралась это терпеть. Я хотела

возразить, но тут Лестат взял проблему в свои лапы и бросился на пальцы Скарборо. Я

пообещала мысленно дать Лестату сыра и крекеры с луком, он отлично исполнял роль

Марины, роль вышибалы.

- Моя собака хотела бы, чтобы вы убрали руку из моей машины, - сказала я, стараясь

звучать вежливо. Он вежливым не был.

- Иди туда и успокой этих призраков, - почти вопил он. - За что я плачу тебе и брату

Лоуренса Луэлина Боуэна? Вы ничего не делаете?

Я хотела сказать, что он нам ни копейки не заплатил, и не заплатит, пока не будет

результата, но не сделала этого, потому что он, казалось, вот-вот взорвется, вена на его лбу

пульсировала так, словно жила самостоятельно.

- Какие-то проблемы? - я посмотрела на дом, изображая тон Джоанны Ламли, потому

что она крутая и может заставить людей делать все, что захочет, даже политиков.

- Проблемы? - повторил едва слышно Скарборо и добавил маниакальный смешок,

посмотрел вдаль, его пальцы быстро постукивали по окну машины. - Да, проблема, -

рявкнул он. - Потенциальные покупатели хотели проверить детали в доме, и они теперь

заперлись в спальне и не хотят выходить, потому что они в ужасе! - он ударил кулаком,

подчеркивая последние слова.

- Но вы знали, что мы не закончили работу, - спокойно сказала я. - Мне пойти и

посмотреть, могу ли я помочь?

Он отвлекся от ответа из-за лязга тормозов, через секунду Лео выпрыгнул из машины

и подбежал к Скарборо и Булочке.

- Не нужно было вызывать обоих, - проворчал он, хмуро глядя на меня. - Я же

говорил, что прибуду через пятнадцать минут.

- Я ее не звал, - раздраженно сказал Скарборо.

Честно говоря, они меня начинали злить. Утро субботы, и я надеялась, что буду тут

одна, а тут Скарборо делал вид, что я получаю его деньги, а Лео - что я на его пути.

Простите, что мы с собакой вообще дышим. Лео посмотрел мрачно на меня, а потом с

любопытством взглянул на Лестата.

- Ты купила себе одноухую свинью, - он говорил медленно, словно Лестат был самым

удивительным существом, что он когда-либо видел. Он не любил собак. Не любил

животных, пока это не была говядина слабой прожарки, поданная с вином, или отделка из

норки на его старинной ушанке. Мир Лео не включал животных, ведь в центре был только

он, а Викки и Никки, видимо, были ему ближе всех.

- У него два уха, и он прекрасно слышит, - проворчала я, открыла дверь. Лестат

выкатился на тротуар, как пушистый шар для боулинга, понюхал дорогие туфли Донована

Скарборо с интересом, что означал, что он уже хочет поднять ногу. Я выскочила из

Булочки и отвела его в сторону, а потом перевела взгляд на двух мужчин, что теперь

возвышались надо мной, думая, что стоит попросить Марину научить меня ходить на

высоких каблуках нормально. У меня были лишь одни такие туфли, и я не выходила в них

из дома, но мне хотелось бы сейчас быть в них, чтобы уйти от этих двоих к дому как

женщина-убийца, а не как слабачка, у меня еще и шнурки развязались, как у школьницы.

Лестат не помогал. Его очень интересовали новые окрестности, он вел нас вперед как

маленький бычок, везде оставляя лужи, как пенсионер, метящих территорию.

- Его нельзя оставить в машине? - сказал мне Скарборо, когда мы подошли к дому.

- Собаки перегреваются и умирают в машинах, - я высокомерно посмотрела на него,

он притих. Лео фыркнул на Лестата, когда мы прошли к входной двери. Он попытался еще

раз:

- Может, хоть привяжешь его тут на поводке?

Я посмотрела на Лестата и понадеялась, что он не слышит Лео.

- Он обижается на слово поводок, - сказала я, последнее слово произнеся едва

слышно. Это не было ложью. Документы Лестата содержали и записку, где кто-то, видимо,

Том Джонс, написал «ни за что!» рядом с пунктом о тренировке на поводке. Я все равно

купила поводок, я видела, как собаки по телевизору сходят с ума от радости при

упоминании о прогулке. Но не он. О, он сходил с ума, но не от радости. Это был чистый

гнев. Его не волновала длительность прогулки, все зависело от погоды, но на равных,

когда двое гуляли, без поводка.

- Он будет хорошо вести себя там, - сказала я. - Его просто радует все новое.

Лео вздохнул и вставил ключ в замок, толкнул дверь, и мы услышали приглушенные

голоса.

- Давно они здесь? - Лео нахмурился, бросил ключи на столик и собрался идти

наверх. Он звучал как врач на вызове, а не охотник на призраков, через миг я отметила

другое: он был в футболке, что я ему подарила, и все же выглядел красиво. У него была

харизма, и хотя он был слишком модным, он оставался достаточно мужественным. Он мог

поднять небольшой комод, хоть и ругаясь, но я бы не доверила ему строить, например,

домик на дереве для моих детей. Это если бы у меня были дети и деревья. Было время,

когда я задумывалась, будут ли у меня дети от него, будет ли у нас сад с деревьями, будем

ли мы вместе в постели в конце каждого дня. И все это снова вернулось из-за того, как он

бросил ключи на стол, ведя себя, как взрослый? Как только это дело закончится, придется

серьезно с собой поговорить. Сначала я поцеловалась с Флетчером Ганном, а теперь

мечтаю о доме с Лео Дарком.

Не пора ли мне сделать операцию? Я была бы рада, если бы меня лишили этого гена

романтичности с помощью лазера и заменили тем, что будет привлекать меня к мужчинам,

что не так опасны для моего сердца и дела.

А Лео Дарк ушел по лестнице со Скарборо, и я задержалась, следя за тем, что

случится. Даже я понимала, что бежать вперед Лео нет смысла, это выставит меня дурой.

Я была не одна, Лестат обыскивал место, нюхал все, двигаясь по полу, и Дуглас появился,

как только Лео пропал из виду, вышел из гостиной, словно актер на сцену.

- Тебе стоит сходить наверх и посмотреть, Исаак стал совсем того, - он зловеще

улыбнулся и пошел к лестнице, а потом оглянулся на меня. Я смотрела на него.

- Ты сказал «совсем того»?

- Эй, я смотрю «Дисней», - сказал он, звуча, как пятнадцатилетняя девочка из

Америки.

- Лучше только спортивные и детские каналы и смотри, - я боялась думать, что будет,

если он увидит ночные программы.

Глаза Дугласа весело блестели.

- Поздно. Я уже испорчен, Мелоди, и это ты виновата.

Он смотрел на меня, и я снова ощутила близость, неожиданную связь с ним.

Наверное, дело было в том, что мы были почти одного возраста, и он был очень красивым.

Если бы он был живым сейчас, его забрали бы в модельное агентство, им восхищались бы

девочки, вешали на стенах плакаты. Или он был бы в группе, хотя Исаак и говорил, что

петь он не умеет. В общем, выглядел он круто, как по мне, и вполне реально. Хотя

говорить он мог только со мной из всех девушек, и отношения эти были не очень

приемлемыми.

Я вернулась в реальность, услышав шум наверху. Звучало так, словно Исаак бушевал,

и я прошла ближе к лестнице, чтобы услышать, что происходит.

- Мистер Скарборо, - услышала я Лео, он вскрикнул. - Мистер Скарборо, прошу!

Бросаться книгами не стоит, да? Ведите себя достойно, - через миг он снова вскрикнул, но

уже громче. Дуглас вперед меня посмеивался.

- Исаак всегда хорошо бросал, - беспечно сказал он.

Я слышала грохот, поднялась чуть выше. Судя по тому, что Донован Скарборо нервно

переминался возле спальни хозяев в конце коридора, Лео был внутри и пытался успокоить

Исаака.

- Почему он так себя ведет? - спросила я тихо у Дугласа.

- Они говорили о сроках, - сказал Дуглас. - И, похоже, упомянули снос.

- Ах, - сказала я. Теперь я видела причину шума.

- Нужно отпустить людей. Заложники дело не улучшат, - предупредил Лео Исаака,

изображая полицейского, говорившего с тем, кто собирался прыгать с крыши. - Я попрошу

их медленно пройти к двери, и я советую вам ничем не бросаться.

На миг воцарилась тишина. Я прошла на носочках на вершину лестницы, потому что

я не могла толком видеть происходящее, лишь слышала.

- Ладно, - сказал Лео властно и тихо. - Идите ко мне.

Я услышала скрип половиц, а потом грохот, вопли и громкие ругательства. Голос Лео

был громче всех, и он уже не вел себя так спокойно, как сначала. Никто не вышел, но

теперь я слышала, как плачет женщина. Плохо дело. Я уже не могла стоять в стороне. Мне

нужно было туда.

Донован Скарборо был белым, как простыня, когда я прошла мимо него, и я замерла

на пороге, чтобы оценить ситуацию. В прошлый раз, когда я была тут с Исааком, я

восхищалась старинной мебелью и обоями. Теперь все выглядело иначе. Я сразу заметила,

что чистая спальня теперь была в хаосе. Прикроватные светлые столики лежали на боку,

выдвижные ящики были вытянуты, из них свисали старые вещи, всюду валялись книги. У

камина стояла книжная полка, и она была полна книг, пока Исаак не начал разбрасываться

ими в тех, кто пытался покинуть комнату. В дальнем углу, дрожа, сидели двое мужчин и

женщина в деловых костюмах, перепуганные тем, что им хотят причинить вред. Они не

осмеливались выходить, женщина рыдала, как пятилетняя девочка, упустившая шарик. У

Лео появился свежий порез над глазом, а сам Исаак выглядел обезумевшим от злости.

Буду честной, я была потрясена тому, как растрепано он выглядел. Гнев усилил его, и он

теперь был сильным призраком.

- Не входи, Мелоди, - прошептал Лео, выставив руку, чтобы закрыть меня. Этот

инстинктивный защитный жест тронул меня, и я снова задумалась о наших детях на

лужайке в саду, где он сидел за мной на просторных качелях и заплетал мне волосы. Я

покачала головой, прочищая разум, и вошла в комнату.

- Исаак, - сказала я, он потянулся за другой книгой. Лео тут же попытался заслонить

меня собой, но я выглянула из-за него, спокойно глядя на разъяренного призрака. - Исаак,

прошу. Это я, Мелоди.

Исаак замер с книгой и посмотрел на меня.

- Я прочитала дневник вашей матери, Исаак, - сказала я. - Мне нужно поговорить с

вами о Чарльзе.

Перемена в комнате поражала. Исаак застыл, словно изображал статую, и опустил

руку. Он осмотрел на меня, раскрыв рот, лицо его медленно меняло выражение. Он дошел

от гнева до потрясения, а потом до печали. Я смотрела на него, сердце колотилось, а

потом, как только он захотел заговорить, он исчез, словно резко выключили свет.

Я опустила плечи, казалось, что колени перестанут меня держать, и я опустилась на

край кровати.

- Выходите, - тихо сказал Лео. - Уже можно.

Донован Скарборо прошел и помог покупателям встать на ноги, а потом зло

посмотрел на Лео.

- Ты уволен, - он почти проткнул пальцем грудь Лео. Он развернулся и указал на

меня. - Ты. Разберись с этим. У тебя еще неделя.

- Что это было? - спросил Лео, когда мы остались одни в спальне пару минут спустя.

Он сидел рядом со мной на краю кровати, упираясь локтями в колени, обхватив голову

руками. Он какое-то время держал в этих руках мои мечты, но не справился, не уберег их.

- Что за Чарльз? - спросил он. - Старик не говорил мне ничего, лишь смотрел, словно не

слышал.

- Я сама не знаю, - сказала я, понимая, что теперь мы были не в одной команде. Пару

мгновений назад казалось, что все иначе, но в реальности он бы втоптал меня в грязь,

лишь бы справиться с делом.

- Может… мы можем объединиться здесь? - спросил он. - Как раньше?

О, он почти задел меня. Ностальгия играла во мне, я еще и видела его в футболке, что

я подарила ему, адреналин тек в моей крови, и меня тронуло то, что он попытался

защитить меня. Между нами были отношения, и мы могли пытаться защитить друг друга

от летающих книг, но как раньше? Серьезно? Что еще он сделает ради этого? Выпьет?

Затащит меня на ковер в спальне? Он пытался забрать у меня успех, как только мог, и я не

собиралась ему этого давать.

- Думаю, тебя уволили, - сказала я, но он покачал головой.

- Скарборо слишком любит светиться по телевизору, чтобы уволить меня. Он

передумает, ему нужно быть в шоу на следующей неделе. Он не пропустит этого.

Я тяжко вздохнула. Может, мужчины понимали друг друга лучше. Я уже ничего не

понимала и не знала, куда уже клонит Лео.

И тут я кое-что поняла.

- Без близняшек сегодня?

Он отвел взгляд.

- Они заняты на выходных.

Я чуть не забыла, что сегодня суббота.

- Общественные работы? - я шутила, но Марина обрадуется, когда я ей расскажу. Она

все еще дулась на то, что мы не рассказали Лео о странном случае с подвалом.

Он взглянул на меня, проверяя, не знаю ли я то, чего не должна.

- Что-то типа того.

Я не знала, как это понимать.

- Они местные?

Он покачал головой, и я услышала в тишине, как он сглотнул.

- Они переехали сюда с севера, чтобы работать со мной.

- Ого, - сказала я удивленно. Это было сильным поступком. - Как так вышло?

- Твиттер.

Я чувствовала, что он рассказывал не все.

- Вы встретились в Твиттере, и они переехали для работы с тобой?

- Они первые в группе любителей Дарка. Они основали ее, а потом приехали

работать со мной.

Я задумалась.

- То есть, они основали твой фан-клуб?

Лео потер руками лицо и улыбнулся.

- Ничего не поделать. Женщины не могут устоять передо мной, Мелс.

Никто так меня не называл. Он делал так, и мне раньше это нравилось. Но я уже не

была его девушкой, и я не понимала, что именно чувствую, слыша это прозвище сейчас.

Оно намекало, что близость оставалась между нами, хоть в какой-то степени. У меня было

мало бывших, и Лео был единственным, которого я могла вспоминать.

Мы могли оставаться друзьями после этого, да? Все знаменитости так делали,

шутили друг над другом, а потом их ловили целующимися в парке или пьющими латте

или фраппучино в кафе в Камден. Шропшир был далеко от Камдена, кофе у нас было не

таким вкусным, но смысл тот же. Я не так сильно злилась, чтобы рвать фотографии или

сжигать его вещи, и он тоже, раз надел футболку, что я подарила ему. Я тратила энергию,

ненавидя его за то, что он предпочел мне славу, это ранило, но смягчало боль то, что он

вернулся через год, потому что пятнадцать минут в неделю не давали ему достаточно

денег, чтобы платить за квартиру.

И теперь мы были напряженными друзьями, что видели друг друга обнаженными, и

он говорил и делал порой то, что заставляло меня думать, что он жалеет, что мы

расстались. Если посчитать, то я на девяносто процентов была против Лео Дарка, но

десять процентов ностальгии, хоть и были, но не могли позволить подпустить его близко к

моему сердцу снова.

- Мне стоит найти Лестата, - сказала я и встала. - Это было… - я пыталась подобрать

наиболее подходящее слово для утренних событий. - Насыщенное утро.

В коридоре я решила, что не буду искать Лестата, и пошла к узкой лестнице, ведущей

на чердак, надеясь отыскать там Исаака. Но кресло было пустым. И комната тоже. Я

пошла по дому, но не могла найти его следов. Может, ему это утро тоже доставило хлопот,

и он ушел зализывать раны. Или избегал меня, потому что не хотел говорить. Но

задерживаться смысла не было, и я выманила Лестата из гостиной, где он сидел на диване,

и пошла разочарованно к машине. Все шло не по плану. Я добралась до калитки и

услышала из дома вопль Донована Скарборо:

- Кто принес сюда телевизор?

Я побежала.

Глава семнадцатая:

- Мелоди, дорогая, я хотела устроить вечеринку, но Роза отказалась в последний миг.

Ты ведь не очень занята? Ты же знаешь, как я не люблю нарушение равновесия за столом.

- Да, я очень занята, - я заглянула на кухню мамы, когда вернулась из дома Скарборо,

и теперь знала, почему она столько всего приготовила: она хотела провести очередную

вечеринку. Она придвинула ко мне пустую миску, а потом сунула в духовку противень с

пирогом, я провела пальцем по краю миски, собирая остатки крема от пирога. Вряд ли

мама даже спрашивала Розу, одну из ее коллег на радио. Она меня снова не поймает. -

Попроси бабушку.

- Я уже иду, - бабушка была в позе йоги на ковре кухни, она смотрела на меня между

колен.

- Так попроси… кого-то еще. Но не меня.

- Сейчас четыре вечера в субботу. Кого я позову в такое время? - она была обижена. -

Я делаю паэлью. Ты сказала, что она была вкусной.

- Да. Была. И сэкономила мне пачку корма для собаки. Прости, мам, но у меня есть

дела вечером.

Она недовольно вздохнула.

- Что такого важного, что ты не можешь помочь маме?

Я сказала то, что точно спасло бы меня от ее планов.

- У меня свидание.

- Свидание? - она тут же оживилась. - Скажи! С кем? Где?

Ой, об этом стоило подумать заранее.

- Это свидание вслепую, - сказала я. - В… кинотеатре. Марина устроила.

Мама немного посерьезнела.

- Марина? - она любила Марину чуть ли не сильнее меня, но они знала мою лучшую

подругу так же хорошо, как и я. Свидания, которые организовывала Марина, нужно было

воспринимать осторожно. Ее история свиданий была страшнее моей, она умела запугивать

людей.

- Она вроде говорила, что это кузен, приехавший в гости, - врала я ужасно. Зачем я

это сказала?

Мама была в ужасе.

- Из Сицилии? Я не хочу, чтобы ты уезжала в Италию, милая!

Это добром не кончится, мне стоило остаться на паэлью и разговор. И не стоило

говорить о кинотеатре, я знала, что она будет допрашивать меня потом и о том, что мы

смотрели.

- Он из Солихалла, а не Сицилии. Успокойся, ладно? И это лишь кино и попкорн, а не

свадьба.

Бабушка села в позу лотоса на ковре и улыбнулась мне.

- Включишь телевизор, милая? Программа почти началась.

Я оставила их и пошла в свою квартиру смотреть, что нынче идет в кинотеатрах.

* * *

Нам повезло, что у нас был кинотеатр, показывающий старые фильмы, что смог

пережить наступление развлекательного центра, что открылся в большом торговом центре

в нескольких милях от него. В «Регале» было всего два экрана, звук был плохим, но это

даже добавляло оригинальности, это место было любимым в городе. Я решила провести

воображаемое свидание там, потому что могла пойти туда со своим вином. Они не были

против, они могли даже дать бокал при покупке билета, только потом его нужно было

вернуть.

Внутри я сложила огромный зонт и сунула в специальную корзину для мокрых

зонтов у дверей, чтобы забрать в конце. Такого в развлекательном центре нет, верно? Я

повесила плащ и пригляделась к доске за головой кассира, чтобы выбрать фильм. Можно

было посмотреть новую романтическую комедию со Скарлетт Йоханссон, или похожую,

но немного серьезнее, с Энтони Хопкинсом. Почему не показать вместо этого «Молчание

ягнят»? Я бы лучше смотрела, как он угрожает съесть чью-то печень, пока пьет вино, чем

влюбляется в свою племянницу, а потом, наверное, умирает, как я догадалась по плакату. Я

мысленно вздохнула. Все же лучше выбрать романтическую комедию.

Здесь было тихо, ливень разогнал почти всех людей, обычно их тут было больше.

- Сама пришла, охотница?

Ох, черт. Серьезно? Я только устроилась с попкорном и большим бокалом вина. Я и

не старалась изображать свидание, я собиралась развлечься и поплакать.

- Из всех кинотеатров в мире ты пришел именно в этот, - сказала я, невольно

проверив, не пришел ли Флетч со спутницей, что прячется за ним. Хуже того, что он

пришел сюда, было бы терпеть их обжимания весь фильм на первом ряду.

- Работа, - сказал он, показал пропуск и устроился рядом со мной. - Кто-то должен

сделать обзор на фильм.

- Здесь сидеть нельзя, - сказала я.

Он скрестил длинные ноги и посмотрел на свой попкорн.

- Это еще почему?

- Потому что у меня свидание, и он скоро придет. Найди другое место.

- Свидание? - он улыбнулся. - Не похоже.

Я разозлилась. Не важно, что я врала, но то, что он постоянно считал, что у меня нет

свидания, меня бесило.

- Ты не будешь так говорить, когда он придет, - я сделала глоток вина, а он

рассмеялся и принялся за попкорн.

Он, оценивая, взглянул на меня.

- У тебя один бокал, попкорн на одного, пятно на джинсах, и ты даже не расчесала

волосы. Ты точно не на свидания.

- Здесь ветрено, Шерлок! - возмутилась я из-за замечания из-за моих волос, пока я

вытирала пятно от вина на ноге.

Он пожал плечами.

- Я не сказал, что выглядит плохо. Тебе идет гнездо «я только что из кровати».

Я вытащила резинку из кармана и стянула волосы, промолчав после смеси

оскорбления и комплимента.

- Если ты не на свидании, тогда зачем ты здесь?

Я могла рассказать ему правду, рассказать, что я прячусь от мамы, но не хотела

поднимать тему семьи, потому что он точно оскорбит их, и я выплесну вино ему в лицо, и

больше нас сюда не пустят. А я любила это место.

- Я люблю романтические фильмы, - врать было сложно. Но был или этот вариант,

или особый интерес к Скарлетт Йоханссон, а это вызвало бы у него новые вопросы.

- Это удивляет, - отметил он. - Я думал, что тебе нравится экшн.

О, я хотела согласиться, ведь так и было. Я сходила с ума от супергероев, но я

покачала головой и опустошила половину бокала вина. Ложь мне блага не приносила.

Фильм начался, и я старалась думать о сюжете, но Флетч рядом со мной делал

странные заметки в блокноте и отвлекал меня. Я не понимала, что происходило между

нами. Он мне совсем не нравился, но я странно реагировала на него, словно расцветала на

солнце. Я узнавала его теплый и пряный запах раньше, чем видела, и он разжигал во мне

искры. Его раздражало все в моей жизни, но он поцеловал меня и купил совок.

Я знала, что это. Мы жили в маленьком городе, выбор был небольшим. Нас влекло

друг к другу, порой так было только с одним человеком, но почему именно к нему? Я

представляла лицо мамы утром, если я скажу ей, что провела вечер с Флетчером Ганном.

Она тогда уже не будет кривиться из-за сицилийского кузена Марины, да? Я не собиралась

проводить с ним вечер. Он просто оказался здесь в то же время, на этом месте, хотя

кинотеатр был почти пустым. Это не свидание.

Фильм был на середине, как и моя бутылка вина, когда на экране вдруг все стало

очень сексуально. Скарлетт была в слезах, у нее дрожала губа, и Флетч написал что-то в

блокноте и показал мне.

«Она явно выиграла в соревновании по нарезанию лука».

Я едва слышно рассмеялась, а избранник Скарлетт вытер ее слезы кончиками

пальцев, и я забрала у Флетча блокнот и ручку и написала ответ.

«И он купил ей идиотский подарок, чтобы развеселить».

Флетч забрал блокнот, прочитал мой ответ, пока на экране избранник обнял Скарлетт

и нежно поцеловал. Я смотрела на них с ужасом понимая, что хочу, чтобы Флетч сделал то

же самое.

«Мне исцеловать твое лицо?».

Я посмотрела на экран, мужчина расстегивал блузку Скарлетт.

«Оставь это профессионалам. Он явно знает свое дело».

Флетч прочитал это, потом опустил блокнот на кресло с другой стороны, положил

ноги на кресло перед собой, а руку - на спинку моего кресла. Мы смотрели в тишине, как

они занимаются любовью на экране, и я мысленно была уже с третьим бокалом вина. Где-

то в районе, когда лифчик Скарлетт упал на пол, я ощутила кончики пальцев Флетча на

моей шее, это было едва заметно, ничего не значило, но на секунду это значило все. И я

могла думать только об этом. На экране Скарлетт стонала и каталась, а я не шевелилась и

молчала, но думала, что победила.

* * *

Было уже за десять вечера, стемнело, когда мы вышли под дождь. Фильм оказался не

таким плохим, но, как и во всех таких фильмах, она получила парня и жила долго и

счастливо. Она не облилась вином, не думала о том, гладил ли ее шею местный репортер,

она не шла в пустую кровать.

- Что ж, спокойной ночи, - сказала я, оглянувшись, с неловкой улыбкой. Он, казалось,

хотел пойти со мной, и я добавила. - Все в порядке, меня не нужно провожать.

- Я и не собирался. Моя машина в конце улицы. Я могу идти в десяти шагах позади

тебя, если ты так хочешь.

И кто теперь оказался в неловкой ситуации? Я. Я искала умный ответ, но ничего не

нашла. Пришлось оскалиться и пойти дальше, мой зонт закрывал меня от ливня.

- Эй, Мелоди, - позвал он, прячась под навесом «Регала». - Нужно проводить тебя

домой, чтобы ты поделилась зонтиком?

Я замерла и вздохнула. Это раздражало.

- Иди уже.

Он поспешил под зонт, а потом забрал его у меня и поднял так, чтобы ему не

пришлось идти на коленях. Мы были близко, и я шагала так быстро, что не разочаровала

бы Усейна Болта. За три минуты и двадцать две секунды мы добрались до переулка

«Веселых духов», хотя я не считала время.

- Вот и дом, - сказала я, хотя мы оба это знали. Он оказался под дождем, потому что я

сложила зонтик.

- Да, - сказал он. Дождь превратил его темные ресницы в шипы, он поднял плечи и

сунул руки в карманы. Может, дело было в романтическом фильме, может, дело было во

мне, или это бутылка вина на пустой желудок, но вдруг я захотела его так сильно, что едва

могла дышать.

- Поцелуешь меня, будто я Скарлетт Йоханссон? - черт. Я надеялась, что забуду об

этом к утру.

- Черт, Биттерсвит, - сказал он тихо. Он звучал серьезно, почти злился. - Я уже почти

ушел.

Он прижал меня к стене, вдавил меня своим телом, его ладонь уперлась в стену

рядом с моей головой, он целовал меня так, что Скарлетт могла лишь мечтать. Я уронила

зонт, руки скользнули под его пиджак. Как-то они оказались под его футболкой, и я

судорожно выдохнула, обнаружив вдруг теплую кожу под ладонями. Думаю, я прошептала

«о боже», его дыхание участилось, и я добралась руками до широких плеч.

- Ты опасная, - прошептал он и поцеловал меня снова, глубже, быстрее. Наши языки

сплелись, он снял резинку с моих волос и зарылся в них пальцами.

- А ты убийственен, - наши взгляды пересеклись, его ладонь скользнула по моему

горлу.

- Не проси меня зайти на кофе, если продолжения не будет, - сказал он, заставив меня

тихо рассмеяться.

- Во всем мире именно нам не стоит так пересекаться.

- Это бред, Биттерсвит, - сказал он. Я слышала веселье в его голосе, он накрыл

ладонью мою грудь. - Тебе нужно просто замолчать.

Я закрыла глаза и наслаждалась, потому что, хоть это и злило, он был очень в этом

хорош.

- Мы несовместимы, Флетч, - сказала я, пытаясь вспомнить разговор с Мариной, но

его ладонь скользнула под мою блузку, накрыла мою грудь, и его пальцы гладили мою

кожу, меня словно зажгли изнутри.

- Мне понравилось, как звучит мое имя, - он поцеловал кожу под моим ухом. - Скажи

еще раз.

Я не хотела, но он приподнял чашечку лифчика и обхватил большим и указательным

пальцем мой сосок, и я все же произнесла его имя. Может, даже дважды, и мои руки

скользнули по его груди. Он был твердым и горячим. Я обхватила пальцами пояс его

джинсов, притянула его ближе. Он ослеплял меня, и я прижималась к нему.

- Мне мешает твоя одежда, - тихо сказал он и уверенно расстегнул мой лифчик. Для

меня проблемой был уверенный тон Флетча, от него у меня шли мурашки, я превращалась

в женщину, которая занималась любовью на улице. Я не собиралась заходить так далеко,

но он уже проник обеими руками под мою блузку и сжимал мою обнаженную грудь.

- Пригласи меня, красавица, - шептал он спешно в мой рот, пока большие пальцы

гладили мои соски. - Пригласи в свою постель, Мелоди, и я скажу «да».

- Флетч, - начала я, а ему было уже все равно, он застонал и прикусил мою губу.

- Не говори нет. Не говори, что мы несовместимы, потому что твое тело говорит мне,

что ты не против. Я не предлагаю притворяться, что мы понимаем друг друга, что мы друг

другу нравимся, но я хочу тебя этой ночью, Биттерсвит.

Он прижимал меня к стене, все это время его ладони сжимали мою грудь, и когда он

склонил голову и поцеловал меня, я ощутила себя сексуальнее Скарлетт Йоханссон. Я не

хотела останавливать его, отчаянно не хотела, но трезвая часть мозга, что не поддалась

Флетчеру Ганну, хотела что-то сказать.

- Обычный секс меня не интересует, - слова вылетели в ночной воздух, и в ответ он

обнажил мою грудь, подняв блузку.

- Я этого и не прошу, - сказал он, прикусив губу с болезненным удовольствием, пока

смотрел на мое тело. Его глаза говорили, что хотят меня, а губы произнесли. - Я прошу у

тебя неуправляемого, дикого секса. Чтобы его хватило на всю жизнь.

Можно отказаться от такого? Как? Он превратился в мистера Дарси, и я всегда хотела

быть Джейн Остин. И я собиралась сделать это. Я собиралась привести Флетчера Ганна в

свою квартиру, чтобы он показал мне незабываемую ночь, а потом я буду снова ненавидеть

его. Таким был план, пока я не услышала колокольчик двери «Веселых духов», голос мамы

за углом и низкий мужской голос, который я узнала бы всюду. Лео.

- Черт! - выдохнула в панике я, опустила блузку и отскочила от Флетча. - Черт.

Он провел руками по волосам, глядя на меня, он тяжело дышал. И по его глазам я

видела, что он понимает, что наша ночь грязного секса превратилась в дым.

- Тихо, - я прижала палец к своим губам. Я не знала, кто из мамы и Лео ненавидел

Флетча больше, и я не хотела, чтобы они нашли меня разгоряченной с ним в переулке. Он

закатил глаза, словно я глупая, а я поняла, что он тоже не хотел бы попасться со мной в

таком виде. Мне обижаться? Я не могла, потому что не могла отрицать, что между нами с

Флетчем была странная взрывная химия, это лучше оставить в секрете. Я вышла из транса

похоти, которым он окутал меня, и это было хорошо. Мне нужно было лишь, чтобы он

ушел незаметно из переулка.

- Я поговорю с Мелоди, - сказала мама. - Уверена, она поможет, когда узнает.

Что ему нужно? И что он делал на ужине мамы? Грудь горела от вопросов, я

прижалась к холодной кирпичной стене. Флетч тоже, и мы стояли рядом в тенях и

слушали, как мама прощается с Лео.

- Не пропадай надолго, - почти промурлыкала она. Я понимала по ее девичьему

смешку, что она выпила пару бокалов шампанского бабушки, чтобы расслабиться, и она

явно унаследовала податливость алкоголю от своего отца, а не матери.

- Может, мне стоит заглянуть домой к Мелоди? - спросил Лео, я скривилась от ужаса,

от чего я точно напоминала персонажа из «Уоллеса и Громита». Я не дышала, смотрела в

темноту в конце переулка.

- Мы бы ее услышали, уверена, - бодро сказала мама. - Я передам все ей.

Он пожелал спокойной ночи, и я послушала, как его шаги удаляются. Моя ладонь

лежала поверх колотящегося сердца, чтобы поймать его, если оно выпрыгнет из груди.

Колокольчик на двери звякнул, и я шумно выдохнула.

- Я не думал, что можно ненавидеть Лео Дарка сильнее, чем я уже ненавидел, - голос

Флетча в темном переулке был пустым. - Я ошибался.

Глава восемнадцатая:

- И как прошел ужин? - я была на кухне мамы и изображала невинного адвоката

дьявола, если такое могло быть. Лучи солнца проникали в открытое окно перед ней, озаряя

ее тонкие серебристые волосы, словно она была ангелом, что точно правдой не было.

Какая мама пригласит на ужин бывшего парня дочери, не сказав заранее? Она была

навязчивой, и я это терпеть не хотела.

- Паэлья пользовалась успехом, - сказала она, поставив на стол передо мной большую

тарелку с яичницей и беконом. - А как твое свидание?

Я размышляла, как ответить. «Я соврала, чтобы не идти на твой ужин». Это она мне

не простит. «У меня было незапланированное горячее свидание с Флетчером Ганном».

Она бросит в меня завтраком.

- Он не пришел, - сказала я сухо.

- Что? - о, она изображала злость, но злилась она на воображаемого сицилийского

парня, а не на меня, так что я победила.

Я пожала плечами, взяла нож и вилку.

- Но фильм я посмотрела. Было неплохо.

А попаду в ад.

- Но тебе стоило прийти, - возмутилась она, махая в мою сторону лопаткой. - Ты

прекрасно знала, что у меня было бы место.

Я хотела выпалить: «Какое место? Рядом с Лео?», - но лишь жевала бекон и пыталась

сделать вид «почему я не подумала об этом».

- Ага, стоило. Так было весело?

Она нахмурилась.

- Да. Случилось нечто забавное… - она замолчала и скривила губы, так она делала,

когда не знала, как что-то сказать. - Перед тем, как мы сели, появился неожиданный гость.

- Да? - я сделала большие глаза и перестала жевать, как диснеевская принцесса перед

важными новостями.

- Лео объявился.

- Лео? Лео Дарк? - спросила я.

Она кивнула.

- Надеялся увидеть тебя, но остался на ужин.

- И ты его не приглашала, он случай пришел, когда ты подавала паэлью? - я не знала,

верить ей или нет. Она звучала убедительно, выглядела убедительно, но я сама ей врала,

так что мешало ей?

- У меня же было пустое место, он его заполнил. Проблем не было, но, Мелоди, тебе

стоит с ним поговорить.

Я нахмурилась и тихо фыркнула.

- Разве пару дней назад он не был для тебя плохим за то, что бросил меня?

Она выглядела раненой, села за стол напротив меня.

- Конечно, был. И есть, - подчеркнула она. - Но он взял на себя много

ответственности с этим телевидением и девочками.

Я навострила уши.

- С близняшками?

Она кивнула.

- Ты знала, что он оплачивает их проживание здесь, их еду, все.

Я размышляла над этим секунду.

- Да, но ты знаешь, что они основали его фан-клуб?

Она кивнула.

- Он сказал, что они переключились на Лео после того, как Финбар Ханимен

наложил на них запрет. Щекотливая ситуация, как я поняла.

- Погоди, - я нахмурилась, растерявшись. Финбар Ханимен исполнял похожую на

нашу работу в районе Шотландии, и я сталкивалась с ним на мероприятиях. Он был еще

эгоистичнее Лео.

- Ники и Вики были Ханиманками до того, как стали Дарканутыми? - это было самое

странное предложение, что я когда-либо говорила. Лео и Финбар Ханимен были

соперниками в Твиттере и жизни, так что было весело слышать, что они переключились с

одного на другого. О, постойте…

- Финбар Ханимен наложил на них запрет?

Мама склонилась ко мне, словно делилась секретом.

- Они были одержимы им, угрожали всем, кто смел сказать про него что-то плохое.

Угрозы в Твиттере, в Фейсбуке, и похожее. Вовлекли полицию, и им запретили

приближаться к Финбару. И они перешли к Лео.

- Ладно, - медленно сказала я, вспоминая случай с подвалом. Может, не стоило так

быстро их прощать. - И теперь он платит за них, как за личных помощниц?

- Между нами, Мелоди, не думаю, что у него есть выбор. Когда об этом стало

известно, они уже были здесь и управляли его… Даркинутыми?

- Дарканутые.

- Они пришли к его порогу с чемоданами и представились его поклонницами. Он не

знал ничего о проблеме с Финбаром, а они успели забросить ножки на стол.

Я не сказала маме, что они были и на моем пороге в слезах, но я начинала понимать,

как они работают, я видела их теперь в новом свете. Звучало так, словно Лео связался с

парой навязчивых фанаток, от которых теперь не знал, как избавиться. И ему явно льстило

внимание к нему, но он и боялся, что они обезумеют и начнут ломать ему ноги молотком,

если он выгонит их.

- Мелоди, милая, - мама сидела с чашкой чая в руке, она перекинула длинные

серебристые волосы за плечо, пока смотрела на меня. - Мне не нравится это говорить, но,

думаю, Лео приходил, чтобы предупредить, чтобы ты опасалась их.

* * *

- Твою мать! - Марина вскочила, когда я в понедельник все рассказала за кофе. -

Опасалась? Ты не говорила маме, что они уже сделали первый ход?

Я покачала головой.

- Мама думает, что нам лучше работать с Лео на Бримсдейл Роуд.

- И дать им забрать всю славу, чтобы чокнутые тебя не тронули? А следующие дела?

Гленда Джексон сидела в кресле, я покачала головой, чтобы она не записала этот

комментарий в книгу.

- Она просто беспокоится за меня. Вы понимаете.

- Не стоит. У тебя есть я, - Марина могла быть опасной.

- И я, - сказал Арти, сидящий рядом со мной на диванчике с полным ртом печенья с

инжиром Нонны Малонэ. Я посмотрела на банку, размышляя, смогу ли приберечь остаток

печеньиц в глазури, но тут с ужасом увидела, как голова Лестата появилась над краем

стола, он потянулся к банке.

- Нет! - крикнула я и бросилась к нему, но было поздно. На его мордочке уже была

глазурь, он пускал слюни на прекрасное угощение. Я могла выдержать его храп, утреннее

пробуждение, но он перегнул палку. - Я возвращаю его, - прорычала я. - Запиши, Гленда!

Лестат возвращается в приют, потому что портит мне жизнь!

Пес замер и задумчиво посмотрел на меня, пока я кричала, а потом продолжил

жевать. Все смотрели на меня, и Гленда не пыталась записывать приговор Лестата. Она

мне не поверила. Я хотела заговорить, но тут случилось что-то ужасное. Мои глаза

наполнились огромными слезами, что потекли по моим щекам. Этого я не ожидала, это

было как внезапная кровь из носа, которой нельзя управлять.

- О, нет, - Марина тут же сбегала за салфеткой и обвила рукой мои плечи. - Дело ведь

не только в том, что Лестат ест печенье? Если в этом, то бабушка сделает еще.

Я моргала, прогоняя слезы, чувствуя себя ужасно глупо.

- Я в порядке, - всхлипывала я. - Дело не только в печенье, но и во многом. Дневник

Агнес Скарборо был таким ужасным и печальным, и я не рассчитывала нажить себе

врагов-близняшек, когда я начинала это, и я не знаю, как разобраться с этим делом, и я

чуть не получила разрушительный секс с Флетчером Ганном вечером субботы, и теперь

еще и Лестат съел все печенье, а оно было у меня любимым.

Все смотрели на меня, раскрыв рты.

- Это не записывай, Гленда, - сказала Марина.

- Особенно, о Флетчере Ганне, - сказала я, жалея, что не скрыла это. - И маме с папой

не рассказывай. Ты знаешь, как они его ненавидят.

Бедная Гленда. Она оказалась между Биттерсвитов, помогая с делами.

- О, не расскажу, - убедила она меня. - Но, Мелоди, по своему опыту скажу, что

разрушительный секс может еще произойти. Флетчер Ганн ужасно красив.

Я посмотрела на нее огромными глазами, этого я от нее не ожидала. Арти смущенно

напевал гимн. Его лицо было красным, как вареная свекла.

- Думаю, стоит выгулять Лестата, - сказал он, забрал недовольного пса от коробки с

печеньем и пошел к двери.

Гленда открыла выдвижной ящик стола и протянула мне шоколадку «Турецкое

наслаждение» от «Cadbury». Этот момент был особенным, она всегда держала при себе

запас такого шоколада, но я редко видела, чтобы его ели. Я не знала о личной жизни

Гленды, но могла догадываться, раз пропущенный невероятный секс она посчитала

ситуацией, достойной шоколада.

* * *

После обеда мы с Мариной и Арти сели в Булочку и поехали в сторону Бримсдейл

Роуд.

- Возьми мой волшебный шар, Арти, - сказала я, и он умело ударил бардачок.

- А какой вопрос? - спросила Марина, появившись между нами. - Если про

обжимания с Флетчером Ганном, то я и без шара скажу тебе нет. На то я и здесь.

Она была против отношений с Флетчем, потому что это могло снова разбить мне

сердце.

- Нет, - сказала я. - Мне нужно знать, стоит ли делиться с Лео.

- Убери шар, Арти, - проворчала она. - Тебе не нужно помогать Лео выбираться из

ямы, куда он завел себя с психо-барби. Я их не боюсь, и тебе не стоит.

- Но я боюсь их. Такие, как они, могут есть детей на завтрак, - отметил Арти,

получив за это тычок в ребра. Я могла лишь кивнуть, ведь мы понимали теперь, что их

безобидный внешний вид был обманом.

- Предупрежден - значит вооружен, - не сдавалась Марина. - Теперь мы о них знаем.

А соперники есть в любом деле, Мелоди. Просто твои превратили себя в женщин-роботов

из «Остина Пауэрса».

* * *

Дуглас ждал нас на кухне, когда мы вошли.

- Ты вернулась, - он вел себя не так беспечно, как обычно. - Я сомневался после того,

как Исаак решил повести себя как полтергейст.

- Дуглас не знал, вернемся ли мы после поведения Исаака на выходных, - сказала я

Марине и Арти.

- Повезло вам, что мы пришли, - сказала Марина. - Нам нужно поговорить с Исааком.

Я посмотрела на нее. Она не видела Дугласа, иначе вела бы себя не так ворчливо.

- Помнится, до этого с призраками говорила я?

Она вскинула плечо.

- Просто сказала.

Я посмотрела на Дугласа.

- Как он?

Он взглянул на высокий потолок кухни.

- Заперся на чердаке и не спускается.

Ладно. Гора не спускается, тогда поднимется Магомет.

- Там крикет, - сказал Дуглас. - Посмотрите со мной?

Я ощутила укол симпатии к нему, хотелось просто сесть с ним и смотреть игру, ведь

он оставался парнем, что хотел смотреть спорт и с кем-то смеяться. Я не могла остаться с

ним, но знала парочку, что могла.

Я передала просьбу Арти и Марине, мне было полезно, чтобы они были заняты

вместе. Я хотела поискать Исаака одна, и я хотела знать, что они вместе внизу. Этот дом

казался безопасным в начале, но после случая с подвалом, где показал себя Ллойд, я еще

оказалась в торнадо из книг. О, я надеялась, что Исаак успокоился. До субботы он казался

самым мирным из братьев Скарборо, я надеялась, что он пришел в себя. Был лишь один

способ узнать.

Я постучала в дверь чердака. Я не знала, зачем, потому что он не мог бы помешать

мне войти, но все же я хотела дать ему возможность отказаться.

Он не ответил. Я тихонько приоткрыла дверь и пошла внутрь. Как и ожидалось, он

был в кресле, в руке был открыт один триллеров, что я принесла.

- Пришла поговорить про Чарльза, - сказал он, не глядя на меня.

- Да.

Он отложил книгу, медленно закрыв ее, а потом скрестил руки на коленях, глядя на

них. Он не говорил какое-то время, и я не торопила его, потому что он явно готовил себя к

разговору о важном.

- Мне нечего тебе сказать.

Правда? После почти двух минут полной тишины я ожидала чего-то большего. За две

минуты я могла бы придумать что-то, включив шоколадные эклеры и Человека-паука, а

Исаак ничего? Я собиралась задать ему конкретный вопрос.

- Чарльз был вашим сыном?

Он поднял голову.

- Откуда ты узнала о нем?

- Мы нашли стопку дневников вашей матери в подвале. Она записала его имя и дату

рождения, а рядом - «мой первый внук». И больше она ничего о нем, вроде, не писала.

Он снова молчал, а я ждала.

- Тогда ты знаешь столько же, сколько и я, - сказал он. - Я никогда не видел Чарльза.

- Нет, не столько же, - медленно сказала я. - Исаак, кем была мама Чарльза?

Исаак улыбнулся.

- Цилла, - одно слово было переполнено любовью. - Ее звали Присцилла, она была

самой красивой девушкой в мире.

Мое сердце учащенно билось из-за Присциллы, потому что у Исаака был такой же

вид, как у мамы, когда она говорила о моем отце, и у бабушки, когда она вспоминала

дедушку. Вид, полный любви, и я скрестила пальцы, опустившись на пыльное кресло

напротив него, надеясь, что он расскажет хоть что-то, что поможет мне раскрыть секреты

дома Скарборо.

Глава девятнадцатая:

Исаак вернул меня в осень 1910, к смерти Дугласа. Его выгнали из семьи, он

отправился в Мидлендс без планов на жизнь, а потом нашел работу грузчиком в порту в

Хале. Там он вызвался добровольцем в армию при Первой Мировой войне, а потом со

многими ранеными оказался в военно-морском госпитале.

- Присцилла была одной из медсестер, - сказал он и печально улыбнулся, произнося

ее имя. Он рассказал мне, как она ухаживала за его сломанной ногой и разбитым плечом,

как она всегда находила время, чтобы прочитать ему газету в конце своей смены каждый

день. - Я знал, - сказал Исаак, качая головой от воспоминаний. - Я знал, что она моя

единственная. Как только я открывал глаза, она уже была рядом. Она была ангелом.

Он становился сильнее, и они сближались, и потом обручились. Но дата свадьбы

приближалась, а он никак не мог рассказать ей о своей семье, о том, что его обвинили в

убийстве. Он хотел рассказать ей, но за месяц до свадьбы она забеременела, и он понял,

что ситуация безнадежна.

- Я был эгоистом, Мелоди. Я притворился, что у меня может быть нормальная жизнь,

но разве мужчина может так поступить с женщиной, которую любит?

Он слишком поздно понял, что свадьбой приговорит Присциллу к жизни жены

подозреваемого в убийстве, и их ребенок будет жить в такой же тьме. Это не давало бы им

жить нормально, от них все могли отвернуться.

- Она могла подумать, что я не любил ее так сильно, - прошептал Исаак так тихо и с

болью, что я едва его услышала. - Но это не так. Я ушел, потому что любил ее слишком

сильно, чтобы обрекать на такое.

* * *

- Присцилла Элизабет Хенсон, - я сотый раз назвала имя матери Чарльза, когда мы

вернулись в офис. - Мы знаем лишь, что она была медсестрой в Халле при Первой

Мировой войны, и она родила Чарльза Фредерика, наверное, Хенсона 22 июня 1920.

- Моя мама любит такое, - сообщил Арти. - Она смогла отследить родословную моего

дедушки до 1300-х, как-то так. И теперь это у нас на стене в прихожей.

Мы с Мариной медленно подняли головы. Мы не знали, с чего начать, но тут, как

оказалось, мог помочь Арти.

- Мой очень-очень-очень далекий дядя Катберт умер от чумы, - мрачно сообщил он. -

Потому мама позволяет мне скармливать Пандоре крыс.

Я поежилась.

- Пандора - это питон?

Он кивнул.

- Папа назвал ее в честь Пандоры из книг Адриана Моула, он любил ее.

Я знала, что порой нужно просто кивнуть. Это был тот случай. Я посмотрела на часы

и закрыла ноутбук.

- Уже пять, народ. Арти, как думаешь, твоя мама сможет поискать что-нибудь? Судя

по твоим словам, она знает, где можно искать.

Он радостно кивнул.

- Мама любит играть в сыщика.

За ними громко хлопнула дверь, и мы остались с Лестатом наедине.

- И снова мы с тобой, - сказала я ему, он исчез за диваном. Когда он вернулся, он

принес одно из печений с инжиром. Я бросила в него недовольно карандаш, но он

устроился удобнее, чтобы съесть печенье. Он точно издевался.

Я не любила напиваться, но мне хотелось бренди перед сном. Почти все в жизни

перевернулось с ног на голову, и я надеялась, что бренди успокоит мои мысли, чтобы я

смогла отдохнуть. А потом пришли сны, полные солдат и супергероев, факты путались с

выдумкой. Я не помнила деталей, но проснулась с мокрыми щеками, и я не могла ничего

поделать с тем, что Лестат лижет мое лицо, потому что ему нужно на улицу.

* * *

- Начнем вторник с хорошего, - сказала я, повернувшись, и указала на Арти. Он был у

холодильника и застыл с бутылкой молока в руке. - Арти, поведай хорошие новости с

поиска.

Я смотрела утренний повтор «Ученика» и вела себя очень решительно. Я не

собиралась никого увольнять, но я была начальницей. Это агентство основала я, и я не

собиралась дрожать и отдавать славу Лео Дарку.

Арти с ужасом застыл и нервно почесал шею.

- Эм, ей нужно было вечером уйти, - сказал он. - Но она сделает это сегодня. Может,

уже делает, - уверенно продолжил он, дрожь в его голосе заставила меня подумать, что я

властным поведением я перегнула. Я не хотела пугать его, а его маме я даже не платила.

- Это уже хорошо, Арти, - сказала я. - Молодец, - он расслабился и налил молоко в

напиток, что только что сделал. - Марина? - я повернулась к ней, в ее глазах страха не

было. Я не удивилась, Марина не боялась ничего, в отличие от меня.

- Мелоди, - она вскинула брови, а потом потянулась к сумке и достала банку с

печеньем. - Я попросила Нонну сделать еще печенья с инжиром.

Ох, она знала, как на мне играть. Я сглотнула, когда она подняла крышку и показала

двойной слой печенья в сахарной пудре. Лестат пошел к Марине. Я схватила его за

шкирку, но он выскользнул. Хотя ему не повезло, Марина тут же закрыла крышку и

пригрозила ему пальцем, пока он не опустился у ее ног.

- Не в этот раз, песик.

Я кивнула Марине, а потом схватила ручку и постучала ручкой по столу, собираясь

подытожить прогресс.

- Итак, что у нас есть? В субботу Скарборо дал мне всего неделю на решение

проблемы. Уже вторник, у меня осталось максимум пять дней. Я думаю, что братья

застряли в доме из-за загадки убийства. Дуглас не виноват, один из братьев вонзил нож в

его спину. Эта причина логична, - Марина и Арти смотрели на меня, ловя каждое слово. -

Причину, по которой там Исаак, я тоже вижу. Он хочет вернуть себе чистое имя. Это

логичное желание, - их кивки меня воодушевили. - А вот Ллойд… с ним сложнее. Он

ходит по дому в шелковом халате, задрав нос, смотрит на всех так, словно тут он точно

оказаться не планировал.

Я подозревала, что Ллойд играл важную роль, и если бы он хотел уйти, он мог

признаться, что убил Дугласа, и они разошлись бы. Так что все было странно.

- Так что я предлагаю найти нож, которым ударили Дугласа. Подозреваю, что он еще

где-то в доме, и нам нужно найти его и надеяться, что место, где мы его найдем, как то

заставит ряд из домино падать.

Марина весело рассмеялась.

- До домино я еще понимала.

- Перегнула?

- Не нужно изображать Агату Кристи, чтобы впечатлить нас, - сказала она и

пальцами скользнула в банку с печеньем, чтобы дать его мне, но не привлечь внимание

Лестата. - Потому что мне кажется, что ты прекрасно справляешься, оставаясь собой.

Я взяла печенье и попробовала его, радуясь, что я знаю Марину Малонэ.

* * *

Люди могли говорить о Булочке все, что хотят, но она была в моей команде. Иначе

она ржавела бы во дворе или использовалась стариком, который редко выезжал бы на ней,

а тут она трудилась каждый день для девочек (и парня). Мы ехали в ней, трясясь,

пристегнутые, двигаясь к Бримсдейл Роуд, и хотя трясло нас ужасно, я не сомневалась, что

мы доберемся до нужного места, как к дому Скарборо, так и к самим Скарборо.

Марина сидела рядом со мной и разглядывала список мест, что составил для меня

Исаак.

- Один подвал обыскивать неделю, - отметила она, грызя ноготь и хмурясь.

- Предлагаю оставить подвал напоследок, - я не была пугливой, но возвращаться туда

не хотелось.

Марина кивнула и пробормотала отвлеченно: «Без возражений», и потом сложила

листок и на автомате спрятала в лифчик к телефону.

- Мама сказала, что позвонит, если найдет что-то интересное о Чарльзе, - сказал

Арти. - Хотя она ушла утром, ей нужно петь в доме престарелых за углом по вторникам.

Я думала над этим. Мы с Мариной были из больших семей, которые всегда боролись

за место под солнцем. Семья Арти, похоже, была тихой и скромной, небольшой, но все в

ней заботились друг о друге и о других людях, не кичась этим.

- Все тихо, - сказала Марина, глядя на дом Скарборо десять минут спустя.

- Это уже хорошо, - я забрала все, что нужно было взять внутрь. Черные пакеты,

вдруг мы намусорим, молоток и долото на всякий случай, а еще верные перчатки.

Арти следил за тем, как я собираюсь.

- Ты понимаешь, что у тебя набор классического убийцы?

- Надеюсь, ты взяла большие мешки для мусора, - мрачно сказала Марина, мы пошли

к задней двери дома, чтобы попасть в него.

Глава двадцатая:

Ллойд напряженно сидел за столом на кухне, когда мы вошли, и он быстро положил

сверху газету, чтобы скрыто факт, что он писал в девчачьем дневнике. Мы не

отреагировали на это, Марина и Арти говорили и не заметили его, а я видела выражение

лица Ллойда, которое не было доброжелательным.

- Доброе утро, Ллойд, - сказала я скорее для остальных, а не для Ллойда Скарборо.

- Исаак сказал, что ты нашла дневники нашей матери.

Я опустила свой набор убийцы на стол и медленно кивнула.

- Мы нашли.

- Я хочу их. Это не ваши вещи, не вам выносить их из дома.

Он был, конечно, прав, но и ему они не принадлежали.

- Дневники нынче принадлежат Доновану Скарборо, а он меня нанял, так что он не

против.

Ллойд фыркнул.

- Не хочу плохо говорить о мертвых, но мама у нас была странной. На ее слова

полагаться не стоит. Тебе же не говорили, что она убила себя, да?

Я была потрясена. Агнес убила себя? Бедная женщина.

- Когда? - прошептала я.

- На Рождество в 1922, - он посмотрел на потолок. - Моя жена старалась и готовила

ужин на четверых, она могла хотя бы сделать это после. Она всегда драматизировала.

Я могла спросить его, не унаследовал ли он это, но удержалась.

- Я верну дневники, когда закончу с ними.

Ллойд уставился на меня, я смело выдержала его взгляд. Честно говоря, я не любила

спорить со старшими, даже если этот старший умер в 1971.

- Я бы хотела увидеть Исаака, - я старалась говорить вежливо. Я видела, что Ллойд

хочет запретить мне, но как он мог? И где Исаак? В магазине? В больнице? Тусуется на

Ибице? Нет. Исаак Скарборо был здесь, и мне нужно было его найти. - Все выше? -

спросила я, понимая, что Исаак, скорее всего, на чердаке. - Тогда начнем искать сверху.

- Что искать? - спросил Ллойд, стуча по столу пальцами так громко и нетерпеливо,

что я не понимала, как Марина и Арти не слышали это.

- Орудие убийства, - сказала я и смотрела на него. На миг я заметила вспышку гнева в

его глазах, а потом он резко исчез. Так призраки уходили с важным видом.

* * *

Исаак ждал нас в кресле, когда мы поднялись на чердак.

- Без собаки сегодня?

- Мы оставили его с бабушкой.

- Судя по тому, что я помню о твоей бабушке, вечер его ждет веселый, - сказал Исаак.

Он, видимо, был прав. Бабушка говорила, что хотела взять Лестата наверх, показать его

дедушке, ведь тот любил собак. - Вижу, ты готова ко всему, - Исаак посмотрел на молоток

и долото в руках Арти.

- Мы хотели начать обыск, - улыбнулась решительно я. - Можно начать отсюда?

Исаак кивнул.

- Я пытался искать сам, но коробки закрыты плотно, и я не смог их открыть, - он

протянул старые дрожащие руки, словно слабость оскорбляла его.

- Даже в гневе?

Он был уязвлен.

- Я бы в тебя книгу не бросил.

- Не думаю, что стоило бросать их вообще, - сказала я, вспоминая ужас на лицах

потенциальных покупателей, а еще порез над глазом Лео.

Марина шагнула вперед и дала нам с Арти перчатки.

- Надевайте перчатки, народ. Нам лучше не оставлять следов.

- Спасибо, Малдер. Хотя убийство прошло сто лет назад, вряд ли мы что-то

испортим, - сказала я, но сунула пальцы в перчатки. Если боги удачи улыбнутся нам, мы

найдем орудие убийства, и я хотела, чтобы оно пригодилось. Исаак говорил, что у семьи

брала отпечатки для расследования, и полиция могла найти их на ноже, если он был не

тронут.

Марина и Арти начали обыск, а я повернулась к Исааку.

- А вы можете рассказать, кто жил в доме после 1910.

Он нахмурился, размышляя.

- Точно мои родители, а потом мама осталась одна, ведь отец умер в 1918. Ллойд

женился на Мод, они жили со своим сыном отдельно, а сюда въехали, когда мама умерла, -

он покачал головой и шумно выдохнул. - Думаю, он был рад стать лордом поместья. Он

всегда думал о себе выше, чем был, - он недовольно смотрел вперед.

Я делала заметки, чтобы ничего не забыть.

- У них были дети?

Исаак покачал головой.

- Только один.

- А у вас? - мягко спросила я. - У вас были дети после Чарльза?

Он помрачнел и покачал головой. Я ожидала это, но нужно было проверить. Я

подумала о том, что он говорил до этого.

- Значит, Ллойд и его жена провели тут остаток жизни?

- Он был вдовцом, когда я вернулся сюда вот так в 1968, - он указал на свое

призрачное тело. - Дуглас уже был здесь, конечно, и мы ждали Ллойда, и он умер в

гостиной в 1971.

Я вспомнила первый разговор с братьями о смерти Ллойда. Он был почти три недели

назад, а казалось, что мы заняты этим намного дольше.

- После этого здесь жил сын Ллойда с женой и их сын Донован, - мы подумали

немного о Доноване. - Остальное ты знаешь.

Я дописала и закрыла блокнот.

- Спасибо, Исаак. Знаю, это непросто, но это могло помочь.

- Надеюсь, - вздохнул он, а потом прижался головой к спинке кресла и закрыл глаза. -

Мне надоело. Я слишком долго на этой земле, Мелоди. Пора уходить.

* * *

Марина убрала челку с глаз пару часов спустя, вытирая пыль со лба при этом. Мы

еще не закончили с чердаком, работа была тяжелой и бесплодной.

- Ничего. Книги, картины, одежда, столько барахла… без обид, - добавила она,

посмотрев на кресло Исаака, но он не открывал глаза. Он вдруг сдался, и это показывало,

что и призраки могут доходить до конца существования, как и живые.

- Я искал поднимающиеся половицы, проверил стены и ящики, - сказал Арти,

появляясь из-за одной из поддерживающих балок с долотом в заднем кармане. - Чисто.

Мы провели все утро на чердаке, лазая на четвереньках, но ничего не получили.

- Думаю, чердак можно вычеркнуть из списка, - сказала я, кивая Марине.

Она растерялась.

- У меня нет списка.

- Ты положила его к своему телефону, - сказал Арти, кивнув на ее грудь. Мы

посмотрели на него. - Что? - пожал плечами он. - Вы же хотели, чтобы я все замечал?

Марина вытащила листок и развернула его, а потом посмотрела на него.

- А ручка? Или ты не заметил?

- На столе у кресла Исаака, - парировал он и передал ей ручку, чуть поклонившись.

Она ровной линией вычеркнула чердак, а потом спрятала список обратно, Арти успел

отвести взгляд.

Мы спустились с чердака к вершине широкой лестницы и отправились к спальне.

- Пять спален, - сказала я, считая двери. - Начнем с ближайшей и пойдем дальше.

- Мы как подразделение SWAT, все зачищаем, - сказал Арти. - Все проверяем.

Я вытащила блокнот из кармана и озвучила им родословную.

- Есть проблема. Дом видел три поколения после смерти Дугласа. Место могли

изменить пять раз после того, как оружие спрятали, если его вообще прятали. Значит, его

могли спрятать так хорошо, что никто не увидел.

- Или кто-то нашел его и уже избавился, - сказала Марина, прислонившись к стене у

двери одной из спален, пока она разворачивала серебряную упаковку жвачки.

- Или его кто-то перепрятал, - предположил Арти.

- Сплошные но и может, да? - было неприятно знать, что мы могла ничего не найти,

но что-то подсказывало мне продолжать. Инстинкт был моим основным умением, я знала,

что его нельзя игнорировать. А когда я пыталась это делать, случалось что-то

неожиданное, как Лестат.

Я росла Биттерсвит, я привыкла полагаться на умения, отличные от навыков других

девушек. Я не жила, слушаясь Фейсбука или журналов, я выработала свой стиль,

оглядываясь на моду. Я никогда не была популярной, это меня не беспокоило, потому что

мне нужны были лишь черный лак. Марина и мои инстинкты. Я становилась старше,

добавились сладости и супергерои, а еще конверсы, но инстинкт был частью моего

наследия Биттерсвит дольше, чем моя красная помада. Инстинкт был важной частью

моего выживания, и он говорил мне, что в стенах этого дома еще есть секреты.

Я хотела предложить устроиться в Булочке и пообедать, когда зазвенел телефон Арти

в его кармане.

- Тема из «Индианы Джонса»? - сказала я, узнав тут же мелодию.

- Я вчера поменял, - сказал он, глядя на экран. Меня его выбор порадовал, я

надеялась, что он отражал факт, что Арти нашел приключения в жизни, став частью

агентства. - Это мама, - просиял он и включил громкую связь, чтобы мы слышали новости.

- Малыш Арт, - заговорила она. - Ты меня слышишь, сарделька?

- Да, мам, - сказал он и издал смешок, потому что ее голос эхом разносился,

отражаясь от высокого потолка. - Ты говоришь по громкой связи, так что тебя все слышат.

- О, ясно! - она вдруг зазвучала застенчиво. - Я еще так не говорила. Мне даже петь

захотелось!

- Не стоит, мам, - быстро сказал он, она не успела даже вдохнуть. - Ты что-то нашла?

- Арти, ты меня знаешь. Я ищейка, сыщик, называй, как хочешь, - он кивал. Ее игра

придавала ей очарования, а он явно привык к этому, потому что терпеливо ждал. - Ты дал

мне запах. И я, как терьер, копала, копала, пока не нашла кость.

И все же я хотела бы, чтобы она перешла к делу, мы никуда не успевали, и я хотела

есть.

- Она нашла кость? - прошипела Марина.

- Ты нашла кость, мам?

Я не знала, ходила ли его мама на курсы актерского мастерства, или она такой

родилась, но она сделала паузу в стиле Дермота О’лири, когда он сообщал победителя «Х-

фактора». Я почти слышала барабанную дробь, пока мы смотрели на телефон Арти.

- Нашла ли я кость? - выдохнула она. - Нашла! - ее голос дрожал от радости. - Чарльз

Фредерик Скарборо Хенсон, родился в госпитале в Халле у Присциллы Элизабет Хенсон

22 июня 1920. Отец неизвестен.

- Неизвестен? - сказала я. Остальное я знала, но это было удивительным.

- О, ей пришлось это написать, милая, ведь она не была замужем, и его там не было, -

сообщила миссис Элиотт. - Но она дала ребенку фамилию и Скарборо, значит, отца она все

же хотела включить.

- Верно, - сказала я громче, чтобы она меня слышала. - Это отлично, спасибо, миссис

Элиотт.

- О, я еще не закончила, милая, - рассмеялась она. - Есть и еще, если у вас есть

время?

Я надеялась, что она это скажет.

- Продолжайте, - попросила я, мы с Мариной приблизились к Арти, чтобы ничего не

упустить.

- Чарльз вырос, женился на любимой Эванджелине перед Второй Мировой войной.

Она была беременна, когда он ушел, и он, к сожалению, домой не вернулся. Он умер,

служа в британской армии, а Эванджелина осталась растить их сына, Ричарда Чарльза

Скарборо Хенсона.

В глазах Марины уже были слезы, я тоже была близка к этому. История этой семьи

была запутанной и поразительной, и я знала Исаака уже довольно хорошо, чтобы

понимать, что для него это будет ударом. Он оставил Присциллу и Чарльза, чтобы на них

не было клейма семьи убийцы, но Чарльз прожил недолго, и Присцилла сама несла горе от

потери ребенка.

- Вы еще там? - спросила мама Арти, и он уточнил, хочет ли она рассказать что-то

еще. - Хочу, - сказала она. - Ричард Скарборо Хенсон еще жив, он живет в Халле с

дочерью Джоджо.

Я обдумывала все это.

- И у Исаака есть внук Ричард, который еще жив, и он в Халле?

- Да, милая, ты все поняла! - мне нравилась миссис Элиотт. Она звучала так, словно

носила фартук и пекла пирожки, хотя я знала от Арти, что она скармливала крыс Пандоре

и пела старикам.

- Ого, - сказала я, когда Арти закончил разговор. - Мне нужно рассказать все Исааку,

потому что если он не убивал Дугласа…

- И если это был Ллойд… - добавила Марина, угадав мои мысли.

- То Ллойд не получил бы этот дом, - сказала я. - Если бы его признали виновным,

его бы могли за это повесить.

- И это значит, что его сын не родился бы, как и его внук и…

- Донована Скарборо не было бы, - выдохнул Арти, заканчивая теорию за нас. Мы

молчали и думали над тем, что это значит.

- Какая несправедливость, - сказала я. - Исаак не только потерял семью и дом, но и

его дети и внуки потеряли шанс унаследовать это место.

Казалось, в моей голове медленно крутится бензопила. Я понимала теперь, почему

горе Исаака было так велико, что удержало тут не только его, но и Ллойда. Столько

вопросов, и только один способ найти ответ.

- Нам нужно найти нож, которым убили Дугласа, - сказала я с решимостью. - Если

мы сможем доказать, кто убил Дугласа, а потом, может, сможем все исправить.

- Как? - растерялась Марина.

Арти обдумывал факты.

- Думаешь, дом не в тех руках?

Я пожала плечами.

- Не знаю тонкостей закона, но знаю, что братья Скарборо упокоятся, если все это

будет исправлено. Потому мы здесь, так что сосредоточимся на этом, - я жевала ноготь

указательного пальца, повреждая алый лак. - Кто знает? Может, это значит, что внук

Исаака - законный владелец дома, или сможет получить хотя бы половину.

- Мелоди, - тонкий голос Исаака раздался позади меня с лестницы чердака.

- Мелоди Биттерсвит! - рявкнул второй голос снизу, и он был намного громче.

Я увидела Исаака, его лицо показывало, что он был тут достаточно долго, чтобы

услышать много моих слов.

- Исаак, мне очень жаль, - сказала я, прижав ладонь к сердцу. - Я бы пришла к вам и

все рассказала.

- Я пришел предупредить тебя, что они прибыли, - сказал он, я нахмурилась. Через

миг я поняла, что он имел в виду, когда Донован Скарборо поднялся по ступенькам ко мне

с Лео и его женщинами-роботами.

- Прочь! - вопил Скарборо. - Ключ, и прочь! Я нанял тебя очистить это место, а ты,

судя по последним минутам, решила придумать, как опозорить мою семью и лишить меня

дома! Кем вы вообще себя возомнили? Это не «Игры наследников»!

Он злился, его лицо было багровым, и он слышал наш разговор.

Близняшки за ним кивали во время его речи, и я заметила взгляд Лео, выражение его

лица прочитать не удавалось. Не помогало и то, что следы от удара книгой он скрыл под

слоем грима.

- Это любимая программа моей мамы, - сказал Арти невольно, так умел только он.

- Подбитый пацан, ты снова нанят, - рявкнул Скарборо. - А вы все - прочь!

Я уязвлено смотрела на Исаака.

- Прости, - прошептала я, он качал головой.

- Найди его, Мелоди. Найди Ричарда.

Я сглотнула, быстро посмотрела на Лео, потому что только он здесь мог услышать

Исаака. Но он был безразличен.

Я посмотрела на Марину и Арти, покачала головой, прося их не спорить.

- Идемте, - сказала я. - Мы закончили. Нам пора уходить.

Я отдала Доновану ключ, мы прошли мимо него, Лео вскинул руки перед

близняшками, словно защищая их от нас, пока мы шагали мимо. Я не знала, но, может, он

делал так, чтобы они не попытались подставить нам изящную ножку.

Мы вышли из дома Скарборо, и я оглянулась на чердак. Как я и думала, Исаак стоял

там, смотрел на нас. Он узнал столько того, что не слышал о сыне, о том, что его любимая

женщина больше не выходила замуж и не рожала. Я надеялась, что она не была несчастна

всю жизнь. Это было ужасно печально, убийство Дугласа повлияло на столько жизней.

- Мы же не оставим все это? - спросил Арти, застегивая ремень безопасности.

- Конечно, нет, - сказала я.

Марина рассмеялась, пока мы уезжали, разрядив обстановку.

- Твоя мама назвала тебя сарделькой!

* * *

- Халл далеко отсюда, - сказал Арти, склонив голову, глядя на карту на экране.

Мы были в офисе, проводили вечер за тем, что узнали, записывали даты рождений,

смерти, свадеб, возможные сценарии на доске, пока не пришли к неизбежному выводу.

Нам нужно было ехать в Халл.

- Надеюсь, Ричард не хилый, - с тревогой сказала я. Не хотелось быть ответственной

за смерть правнука Исаака. Я надеялась, что, когда мы расскажем все Ричарду и, может,

его дочери, они согласятся приехать на Бримсдейл Роуд и встретить Исаака. Знаю. Знаю.

Нам придется добраться до их порога на Булочке из другого конца страны, показать свои

удостоверения охотников на призраков и рассказать им, что их родственник-призрак хочет

срочно увидеть их, чтобы уйти, а еще есть хорошая новость, что они могли получить

половину большого поместья, если мы найдем орудие убийства и докажем, что Ллойд

убил Дугласа. Многовато, да? Но путь предстоял долгий, и мы успеем придумать, как

донести это до них, судя по карте Арти, ехать туда больше трех часов.

- Нам нужно что-то взять с собой? - спросила я. - Кроме коробки со сладостями

Нонны.

- Я попрошу маму распечатать родословную, чтобы мы показали им, - предложил

Арти, и я кивнула. Это хорошо.

- Дневники Агнес? - предложила Марина. Мы прочитали почти все, но ничего

полезного не нашли.

- Жаль, что нет фотографий или свидетельств о рождении, - я понимала, что

физическое доказательство будет убедительнее, чтобы они поняли, что мы не шутим.

- О, мама уже все это нашла. Она любит все организовывать.

- Арти Элиотт, как нам повезло с тобой, - сказала я. Он пожал плечами, как уже

делал, когда мы хвалили его. - Итак, - я закрыла колпачком маркер, Марина сунула банку с

печеньем в сумку, чтобы пополнить запасы. - Тогда встречаемся в шесть утра и выедем до

часа пик.

Арти встал и протянул Марине ее куртку. Они пошли прочь, и она подмигнула мне, а

потом серьезно посмотрела на Арти.

- Эй, сарделька. Путь долгий и в замкнутом пространстве, так что никаких сэндвичей

с яйцом, ясно?

Он расстроился на миг, а потом просиял.

- Но я могу взять маринованные корнишоны?

Они ушли, а я думала о своих делах на остаток вечера. Я могла пойти поесть с мамой

и бабушкой, но они могли спросить, как там дело, а у меня не было сил рассказывать. А

еще я была уверенна, что мама может много рассказать мне о путешествии на Булочке по

стране, а я не могла выдержать и это. Я могла пойти наверх, поесть наедине и лечь спать.

План был логичным, потому что завтра будет долгий и необычный день. Если я буду

выспавшейся, это поможет. Будет даже доехать сложно, но эта часть дня беспокоила меня

меньше всего.

Есть ли у меня логика? Думаю, ответ вы уже знаете, мне бы хотелось такой быть. Но

поступала я иначе. Потому, наверное, я и взяла перчатки и последний дневник Агнес

Скарборо и начала читать.

Чертов Бэтмен. Простите за такое, но вырвалось. Агнес нашла орудие убийства.

Глава двадцать первая:

В ноябре 1922-го Агнес Скарборо нашла нож, которым убили ее младшего сына. Она

нашла его случайно спрятанным в теле любимого плюшевого мишки Ллойда, а тот - на

чердаке. Он недавно сам стал отцом, и она хотела найти его мишку, чтобы передать его

ребенку. Находка ножа в крови в платке с монограммой Ллойда причина ей жуткую боль,

она не могла смириться с мыслью, что обвинила в убийстве не того сына. Конечно, там

нож мог спрятать Исаак, чтобы подставить брата, но стежки на мишке настораживали ее.

Ллойд был придирчивым, особенно, в одежде. Он даже подумывал стать портным в