Мелодия Бесконечности. Первый аккорд

Флейта играет соло

Раньше Маргарита и представить не могла, что её родной Париж, который она боготворила до безумия, станет её адом. Она задыхалась в прежде обожаемой столице, которая стала для неё тюрьмой. Летнее солнце не согревало, в душе бушевала настоящая снежная буря, заморозившая все чувства, сковавшая волю. Ещё недавно весёлая и жизнерадостная, теперь же она походила на тень самой себя — её не радовали ни солнечный свет, ни голубое небо над головой, любимый кофе отдавал горечью, от любой еды её тошнило. Она не могла гулять по улицам, её раздражали весёлые лица прохожих, нежно обнимающиеся влюблённые парочки, даже смех детей, резвившихся у фонтана — всё ей опротивело. Все эти люди спокойно продолжают жить, не зная, что где-то другим приходится страдать.

Ей хотелось кричать, но, не было уже сил.

Больше же всего она чувствовала отвращение к себе самой — могла ли она настоять на своём? Почему же тогда послушно подчинилась? Чем она могла помочь? Что она знает об ужасах войны? Да и что за причина такая дурацкая у этого противостояния? Она лишь мельком видела Шнайдера в магазине одежды — было ли у неё тогда предчувствие беды? Безусловно, было. Тогда ещё Джон разделил её опасения. Когда же всё пошло не так? Что она могла заметить в серых глазах этого мальчика? Все они были слишком поглощены собой, и не уделили должного внимания этим предвестникам. Вот за это она и ненавидела себя.

Зациклившись на своих чувствах, ей казалось, что тяжелее, чем ей, не может быть ни кому. Нет, мозгом она понимала, что остальные тоже мучительно переживают сложившуюся ситуацию, но, сердце кричало, что ни кто не сможет понять её терзаний, даже просто посмотреть в глаза подругам по несчастью было выше её сил. Что же сделать, чтобы уменьшить нестерпимую тоску? Как не сойти с ума? Как научиться жить, зная, что близкие люди где-то далеко, в неизвестности, рискуют своими жизнями? Эта разлука безжалостно убивала её каждый час, каждую минуту.

И одна мысль следовала за ней неотступно — надо что-то предпринять, что-то, пока ещё не ясно, что именно, но это просто невыносимая экзекуция — вот так пребывать в безвестности.

— Прокляты! Неужели, мы, и правда, прокляты приносить несчастья тем, кого любим? — трясущимися руками Маргарита попыталась поставить на стол чашку с горячим кофе, но, всё равно, половину расплескала на скатерть.

— Ну, хватит, девочка, — Кали положила руки на плечи Риты, — возьми себя в руки. Не у тебя одной любимый остался в Небесном граде.

От запаха готовящейся в духовке рыбы Маргарите снова стало дурно — девушка подошла к открытому окну и сделала несколько глубоких вдохов, но, подкатывавший к горлу приступ тошноты и не думал отступать.

Прикрыв рот ладонью, она выбежала в уборную.

— Мэгги, да что это с тобой? — встревоженно поинтересовалась Даниэлла, — Что-то у тебя совсем желудок слаб — может, сходить к врачу?

— И давно мутит? Ей, и правда, врач не помешает, — произнесла Кали, как нечто само собой разумеющееся, и, как ни в чем не бывало — отхлебнула кофе из чашки, — по женской части. Девочка беременна — это же очевидно.

— Кто беременный? — задала вопрос Маргарита, выйдя из ванной и вытирая лицо полотенцем.

— Ты беременная, — Даниэлла покосилась в сторону спокойно попивавшей кофе рыжей богини, — Это она так предположила.

— Я?! Я … что?! — часто хлопая ресницами, девушка ухватилась за спинку стула, но, не удержавшись на ногах, вместе со стулом грохнулась на пол.

— Ох, ты ж, какие мы впечатлительные, — невозмутимо пожала плечами рыжая, — Дело — то житейское. Не ты первая, и не ты последняя. Неужели, сама не догадалась? Где же хвалёная женская интуиция? И она ещё хочет стать врачом. Даже мысли не возникло? — с высоты своего опыта прожитых лет, Кали была откровенно удивлена такой беспечности со стороны девушки.

Девушку отпоили водой с лимонным соком и привели в чувства.

— Нет, эта неопределённость сведет меня с ума, — Маргарита схватила сумочку и стремглав выскочила в ближайшую аптеку, что подруги не то, что не успели остановить её, а даже сообразить что-либо.

А когда она вернулась, то спряталась ото всех, запершись в уборной, не в силах поверить в происходящее.

— Ты там как? Всё нормально? — постучала светловолосая в дверь, проходя мимо уборной.

— Кажется, не очень, — донеслось из-за двери, где Маргарита сидела на полу, вперившись взглядом в две полоски теста, — Ну, конечно… Господи, только не сейчас… Как же не вовремя… Что мне теперь делать? — девушка прижала колени к груди и опустошенным взглядом смотрела в потолок.

Выйдя, Маргарита решительным жестом отодвинула стул, села за стол и открыла ноутбук:

— Я так больше не могу — я бронирую билеты до Джайпура на ближайший рейс. У нас остался один день — мы ещё можем остановить всё это сумасшествие. Кто со мной? — девушка окинула взглядом собравшихся вокруг неё подруг.

— Ты свихнулась, что ли, глупый ребёнок? В твоём-то состоянии? — недоуменно посмотрела на неё Кали.

— Мне необходимо его увидеть. Жан имеет право знать. В конце концов, я беременная, а не больная, — вызывающе нахмурила брови Маргарита, — Хоть на несколько минут увидеть их: Джона, Джека, отца и остальных, узнать, как они там…

— Ну, уж нет, саму я тебя не отпущу, я с тобой — я обещала Джону приглядывать за тобой, — рыжая богиня встала со своего места и подошла к девушке.

— Маргарите и не придётся быть самой, — присела рядом на стул Даниэлла.

— Точно, подруга, даже не думай, что мы отпустим тебя одну, — подтвердила Джастина, достав из духовки форму с рыбой, серые глаза девушки были полны готовности использовать свои таланты и способности для защиты дорогих ей людей.

— Нам тоже есть кого повидать в Небесном граде, — весомо заметила Ева, и темно-зеленый цвет её глаз выдавал все её переживания за судьбу своего возлюбленного — Питера.

— Мы отправимся вместе, кузина, — категорично заявила Эллен — в своей манере, растягивая гласные и смазывая твердый звук «р», — заказывай билеты и на нас.

— Я тоже с вами, — тихо, но уверенно произнесла Ями.

— Девочки, мы вернулись, — Валентина привела с прогулки детей, — У вас всё в порядке?

Маргарита закашлялась, поперхнувшись, и чуть не выпустила из рук стакан с водой. Набрав побольше воздуха, она решительно встала и подошла обнять маму:

— Мамочка, прости, моё место рядом с мужем — Небесный град стал мне вторым домом, а его народ — теперь и мой народ — мой долг защитить и вас, и их. Я не прощу себе, если не попытаюсь остановить эту войну. К тому же, отныне я ответственна не только за себя, но и за ту жизнь, что теперь во мне, — девушка резко вскинула голову, — Каждое утро я просыпалась от того, что солнечный луч щекотал мою щеку, а ветер тихо шуршал белоснежными занавесками, а я каждый раз просила разрешить мне поваляться в постели ещё хоть пять минут. Помнишь, ты частенько ругала меня, что я возвращаюсь поздно домой, когда я, придя с дискотеки, пыталась незаметно прокрасться в свою комнату, когда я, вместо подготовки к экзаменам, сидела с подругами в кафе, обсуждая симпатичных парней и модно одетых посетительниц. Помнишь, в седьмом классе — я промокла, гуляя под дождём, когда разозлилась на весь мир, увидев нравившегося мне мальчика с другой, а потом слегла с воспалением лёгких? Или, как я покрылась аллергическими пятнами, переев шоколадных конфет? Помнишь, как я упрашивала тебя отпустить меня на пижамную вечеринку к подруге или на концерт любимой музыкальной группы. Такие мелочи и делают нашу жизнь по-настоящему счастливой… Мне бы очень хотелось вернуться к такой вот обычной жизни, — она с силой обняла мать, — Вы с папой всегда были рядом со мной, всегда заботились обо мне. Теперь мой черед позаботиться о вас и других людях. Я верю в этот мир, и я буду защищать его. Я верю в Жана и ребят, верю в своих подруг, верю, что ты поймешь меня. Я не могу иначе. Это с виду я такая слабая, но эта вера придаёт мне сил. У меня ещё остались дела, но я обязательно вернусь. Ради будущего нашей прекрасной Земли и живущих на ней людей, ради будущего Небесного града, ради будущего своей семьи — я не имею права сдаваться, — Маргарита положила голову на плечо матери, перейдя не шепот, — Прости свою дочь…Пойми и прости… Рози, Аделину и Алишера доверяем вашей опеке. Вместе с мадам Камиллой и мадам Сони позаботьтесь о них.

— И что ты хочешь от меня услышать?! Что я смогу оторвать от своего сердца беременную дочь и разрешу подвергать себя и ребёнка опасности? — слёзы потекли по щекам Валентины, — Как будто мой запрет остановит тебя. Ты уже всё решила, не так ли? Даже если я закрою все двери и сменю замки, это всё равно не удержит тебя. И ты не позовешь меня с собой. Ты хоть понимаешь, что перелет в твоем положении может быть рискован? Не говоря уже о том, какие опасности будут ожидать вас там, в самом центре конфликта. ты понимаешь, что я не смогу теперь спокойно спать, представляя, что вы там?

— Видимо, пока я сама не стану матерью, мне не понять тебя в полной мере, — тихим голосом подтвердила её догадку дочь, — Ваша кровь дала мне эту силу. Зачем она мне тогда? У меня только одно желание — защитить вас. Я теперь так понимаю свою ответственность перед своими будущими детьми, что должна бороться за лучшее и безопасное будущее для них, — девушка крепко-крепко её обняла, — Я не могу солгать, что мне не страшно. Я боюсь — и это нормально и естественно, но — я не смогу простить себе, если не сделаю ничего ради счастливого завтрашнего дня.

— Похоже, мне не переубедить тебя, — женщина тяжело вздохнула и присела за стол, опустив голову на ладони, — Что ж, если я не могу остановить тебя, то обещай, что вы будете предельно осторожны, — строго потребовала Валентина.

— Обещаю, мамочка, — Маргарита присела рядом и поцеловала мать, — Просто поверь в меня, в нас.

— Мама-Маргарита, а вы правда собираетесь к папе? — Аделина дёрнула девушку за рукав.

— Правда, дорогая, — Марго погладила её по голове.

— И, вы скоро вернётесь все вместе? — взволнованно спросил Алишер.

— Обязательно, Али. Обязательно, — постаралась улыбнуться она.

По дороге Маргарита вспомнила, что хотела посетить аббатство, но из-за всех потрясений так и не успела этого сделать, от чего девушка ощутила укол стыда:

— Остановите, пожалуйста, — она попросила таксиста остановиться возле аббатства Сен-Маргарет, — Подождите минут десять — я только туда и обратно.

Мать-настоятельница тепло поприветствовала девушку, а Рита достала из сумочки чековую книжку и выписала сумму на нужды монастыря:

— Вам эти деньги нужнее.

На обратном пути среди приютских детей, игравших в саду, она увидела свою маленькую знакомую:

— Здравствуй, Мария! — улыбнулась девушка.

— Бонжур, мадам, — девочка подбежала к ней и обняла, — рада Вас видеть.

— Я тоже рада встретить тебя, милая. У тебя всё хорошо? — Марго поцеловала девочку в щеку.

— Да, всё хорошо, — Мария жизнерадостно улыбнулась, — я пришла поиграть с местными детьми. А у вас?

— Я в положении, и хотела бы, чтобы ты посмотрела будущее моего ребёнка, — обратилась с просьбой девушка.

— Срок ещё слишком мал, чтобы я могла что-то увидеть, — покачала головой маленькая цыганка, — Я смогу увидеть только через ещё пару месяцев.

— Жаль, ну, ничего, — вздохнула Маргарита, — Я обязательно ещё приду к тебе, хорошо?

— Не познакомишь нас? — их бесцеремонно прервала девочка лет десяти с длинными русыми волосами и светло-карими, почти янтарными, глазами, одетая в белую блузу и чёрный сарафан, на ногах у неё были белые носочки и чёрные лаковые туфельки.

— Это твоя подруга, Мария? — спросила девушка, ласково глядя в сторону новенькой девочки.

— Она мне не подруга, — отрицательно замотала головой Мария, — Вы её не знаете…

— Ну, зачем ты так? — приветливо улыбнулась Маргарита, подойдя ближе к ребенку, — Как тебя зовут, детка?

— Лаура, мадам, — малышка безвинно захлопала длинными ресничками, — Я живу с родственниками в доме в конце улицы и иногда прихожу сюда — дома одни взрослые, и мне там не с кем поиграть. Хотите, я вам погадаю? Я тоже немного предсказываю будущее.

— Я хочу защитить тех, кто мне дорог, — твёрдо ответила девушка.

— Так и будет — я это вижу. Дайте мне вашу руку, — попросила Лаура, подарив Маргарите сияющий взгляд.

— Не делайте этого, мадам! — попыталась вмешаться Мария, но, Марго уже простодушно положила свою руку на ладонь Лауры.

— Но, она всего лишь ребёнок, — снисходительно возразила девушка.

— Вы не понимаете… — маленькая цыганка испустила глубокий вздох.

Таксист просигналил, и Маргарита поспешно попрощалась с девочками.

— И не смотри на меня так — её желание исполнится, — презрительно фыркнула Лаурита.

— Только, какой ценой? — Мария продолжала обвиняюще смотреть, — Почему ты не сказала, что потребуешь с неё оплату?

— Тебя забыла спросить, — дерзко тряхнула своей роскошной шевелюрой Лаура, — У всего есть своя цена. Жизнь одного нерождённого ребёнка за жизни её близких — согласись, это ещё весьма щедро с моей стороны, — не глядя на собеседницу, она поправила свою блузку и вспушила волосы, — Этот ребёнок был бы слишком силён — мне это ни к чему. Рано или поздно они покинут Небесный град и вернутся сюда. Я подожду. Я сама ими займусь. И ты, смертная, мне не помешаешь — лучше, и не пытайся встать на моём пути.

— Ты сущий дьявол, — в глазах Марии отразился явный испуг.

— Какая наглая лесть, — усмехнулась Лаура и, развернувшись, направилась назад к детям, — Всё, мне уже скучно. Я пошла играть, — на ходу она обернулась к Марии, — Ты идешь?

Простившись с аббатством, они уже с трудом могли вспомнить дальнейшие события — как доехали до аэропорта, как объявили посадку, как они весь полет до Джайпура тревожно вздрагивали во сне.

Зато потом спешили действовать, словно наверстывая упущенное — быстро и энергично, почти бегом всбежали они по ступеням древнего храма.

Кали провела рукой по орнаменту на каменной плите, но ничего не изменилось.

— Что это? — Даниэлла озадаченно оглядев подруг, словно искала у них ответа, — почему ничего не происходит?

— Не понимаю, — недоумевала рыжая — портал закрыт.

— Как это понимать? — Ева испуганно посмотрела на неё, — Это значит, что у них проблемы?

При слове «проблема» леденящий страх парализовал тело и душу.

— Не смей даже в мыслях такого допускать! — прикрикнула на неё Маргарита.

— Ну, Дхармараджа, ты всё-таки поступил по-своему? Как я не заподозрила нечто в этом роде? — тихо промолвила рыжая.

— Что значит, «по-своему»? Что ты задумал? Жан, пусти! — Маргарита не понимала, что не так, не хотела понимать, — Пусти меня! ПУСТИ! Это нечестно! Жа-а-н! Я не буду обузой. Мне хватит сил и мужества. Я всё выдержу. Я хочу быть с тобой до самого конца — какого бы то ни было. Жан, мне нужно поговорить с тобой — это очень важно! Очень важно, слышишь. Мне надо сказать тебе самое главное, — кричала девушка, неистово барабаня по плите портала, пока кровь из разбитых пальцев не окропила камни, — и в этот момент пространство вокруг начало меняться, и все поплыло в глазах, как будто она вот — вот упадет в обморок, и, словно, кипяток вылили на все тело — внутри все судорожно билось.

— Держись за руку! Глупая девчонка! — голос Кали, словно, доносившийся из далека, но, голова горела в беспощадном огне, а в глазах от боли уже сверкали искры. Слабые пальцы разжались, Маргарита закричала, и её крик потонул в темноте.

Девушка пришла в себя от того, что больно ударилась спиной о что-то твердое, а вокруг шеи она ощутила сдавливающую горло петлю.

Тем временем в зале Совета Небесного Града, как один, все собравшиеся мужчины повернули головы, когда вошли девушки во главе с величественной рыжей богиней.

— Кали? Воистину, ты умеешь поразить, — Самаэль со счастливой улыбкой на лице поцеловал её.

— Как вы здесь оказались? — поинтересовался Джек, заключив в свои объятия Даниэллу.

— Так, всё-таки, вы не ждали нас? — надула губы златовласая, притворно отстраняясь от него, — Тем не менее — мы тут. И мы — не мячики для пинг-понга, чтобы футболить нас туда-сюда!

— Прости, я подвела тебя — не уберегла… — рыжая богиня подошла к Джону и опустила голову. — Глупая, глупая девочка…

— Что ты такое говоришь? — он встряхнул её за плечи, — Где Маргарита? Я не вижу её с вами. И как вы прошли портал?

— Я…я не знаю, где они, — с трудом произнесла Кали, — Боюсь предположить худшее — что её выбросило на Тёмные небеса.

— Что?!! — Джон отступил, пораженный её словами, — И почему, черт возьми, ты говоришь во множественном числе?

— Да потому, что она теперь не сама, и ты должен знать об этом — она ждет ребенка, твоего ребенка. Теперь ты понимаешь? — рыжая почувствовала невероятное облегчение, наконец, высказавшись.

— Повтори, что ты сказала? — только и смог вымолвить Джон, ощущая давящую боль в сердце, — И ты ей позволила?

— А ты — такой большой уже, а всё веришь в сказки, что детей находят в капусте или в то, что их приносит аист? — язвительно заметила рыжеволосая, — И что, мне надо было связать её? Надеть смирительную рубашку? Ой, вот только не надо такое лицо делать, глаза из орбит выпадут, — Кали бросила хмурый взгляд на Джона, — Знаешь, вы с этой безрассудной стоите друг друга — оба не хотите ни кого слушать. Она так хотела сообщить тебе о ребёнке… Сейчас же главное — вернуть её.

— Прости…Ты, несомненно, права. Чёрт возьми! Как такое могло случиться? Как? — Джон нервно ходил взад — вперёд по залу, — Думай. Джон, думай. Соображай! Господи, да о чем тут думать — действовать надо, и срочно.

— Успокойся, — подошёл к нему Самаэль, — Нельзя пороть горячку, надо всё обдумать.

— Да, как я могу быть спокоен? — Джон нервно барабанил пальцами по столу, потом подошел к брату, — Рафаэль, принимай командование, а я отправляюсь за своей женой.

— Тебе понадобится помощь, — остановил его Джек, — Говори, что нужно делать.

— Я не могу рисковать и вашими жизнями, — решительно возразил Джон.

— И меня не забудьте — моя сила исцеления может быть кстати, — настаивала Даниэлла.

— Вы меня слышите?! — повысил голос Джон, — Я сказал, что пойду один. Одному мне будет легче затеряться и разведать, там ли она.

— За нас будь спокоен — если ты не вернешься через сутки, мы, в свою очередь, предъявим им ультиматум, — высказался Самаэль, — Если не удастся погасить конфликт, мы будем готовы атаковать в любой момент.

— Кто-то должен тебя прикрывать, — упорствовал молодой хирург.

— Хорошо, ваша взяла, — неохотно уступил Джон — Вероятно, мне и в самом деле, не помешает ваша помощь. Обещайте, что ни на шаг не отойдёте от портала, ясно? Я не хочу ещё и за вас переживать. Ждете сутки и возвращаетесь назад — никакой самодеятельности! Я предельно ясно выражаюсь? — он строго посмотрел на Джека и Даниэллу.

— Так, молодёжь, смотрю снова в сборе, — Шарль и Дерек вернулись с ревизии медикаментов и оборудования на складе, — А где же моя дочь? Уже успела куда-нибудь убежать? — попытался пошутить Шарль, а они на некоторое время замолчали в замешательстве, пока искали в себе силы объяснить.

Маргарита открыла карие глаза, моргнув несколько раз для уверенности:

— Опа! Кто это тут у нас? — над ней склонилась темноволосая синеокая воительница, одетая в кожаные доспехи.

Девушку взяла оторопь:

— Господи, неужели я схожу с ума? Где я? — расширенными от страха и удивления глазами Маргарита посмотрела на неё.

— Как сюда попала? Кто тебя прислал? С какой целью? — темноволосая схватила её за волосы, — Отвечай же!

— Я не знаю! Отпустите, — девушка руками пыталась ослабить петлю на шее.

— Так ты не будешь говорить? — воительница с силой отшвырнула её.

— Я ничего не знаю. Меня не присылали, — Маргарита закашлялась от удушающе затянувшегося аркана и от попавшего в рот песка.

— Ответ неверный. Повторяю вопрос — кто ты и кто тебя прислал? Как ты попала в наш лагерь? — девица до боли сжала запястье, подняв её над землёй.

— Говорю же — я ничего не знаю, — а что ещё могла она ответить, — Меня не должно быть здесь. Это какая-то ошибка.

Чернявая, раздраженно отбросила девушку на землю:

— Продолжаешь настаивать на своём? — воительница даже не скрывала своей досады по этому поводу, — Думаю, плеть развяжет тебе язык. Надо доложить её Величеству, что мы схватили шпионку, — но, этих слов Рита уже не слышала.

После первого удара она попыталась не кричать и до крови закусила губы. После второго она закричала. После пятого удара девушка потеряла сознание.

— Что здесь происходит? — спросила подошедшая королева. На ней было короткое чёрное платье, расшитое золотом, поверх которого были надеты лёгкие позолоченные доспехи, на руках и ногах — такие же позолоченные наручи и наколенники поверх высоких кожаных сапог и перчаток. Рядом с ней был высокий сероглазый молодой человек в серебряных доспехах, по плечам которого рассыпались светло-сиреневые кудри.

— Мы поймали шпионку, Ваше величество, — воительница указала на Маргариту, — Ума не приложу, откуда она тут взялась. Она ничего не сказала.

— Марико…здесь? Но, как? — юноша бросился к бесчувственному телу девушки, — Она не шпионка! Что вы с ней сделали?

— Так вот твоя княгиня, Шнайдер? Она, и правда, красивее моих амазонок, — королева схватилась ладонью за обожженную часть лица, — Ты не сказал, что её сила — сила огня. Забери её от меня, забери сейчас же! — она повернулась лицом к парню, а в глазах её был дикий ужас, горящий языками пламени, — Забери её! Смотреть на неё нестерпимо… И чтоб она не попадалась мне на глаза.

— Да, Ваше величество. Она не причинит вам вреда — я знаю, — Ио взял Маргариту на руки, снимая с её пальца обручальное кольцо, — Тебе это больше не понадобится.

— Я же вижу, как это съедает тебя изнутри. Уж, не тешишь ли ты себя напрасными мечтами, что она явилась сюда ради тебя? Интересно, остальные Хранители знают, что она здесь? Ждать ли нам их появления? — во взгляде королевы читалась тревога и сострадание к той печали, что жила в его серых глазах, — Как она, вообще, тут оказалась?

— Это не имеет значения. Пусть приходят, я им устрою такой приём, что они очень пожалеют, — он понёс в комнату свою бесценную ношу.

— Ты слишком самоуверен, Шнайдер, — обеспокоенно произнесла Альвис, — И откуда столько силы в этом маленьком хрупком создании?

Маргарита пришла в себя от острой пекущей боли.

Парень, её ровесник — высокий худощавый, бледный, чьи серые глаза были полны тоски, но, самым впечатляющим были его длинные волнистые волосы сиреневого цвета, заплетенные в толстую косу, сейчас обрабатывал её раны:

— Ох, как печёт! Ай! — она скривила лицо от неприятного ощущения жжения в открытых ранах на спине.

— Так, сейчас немного приподнимись, я тебя перевяжу, — попросил он с неожиданно тёплой интонацией в голосе, у него был приятный акцент, и он так забавно растягивал слова, что Маргарита невольно улыбнулась.

— Ты? — повернув голову, девушка забыла всё, что хотела сказать, она не могла поверить своим глазам — Неужели, это и в самом деле ты, Ио?

— Моё настоящее имя Марк, миледи, — поклонился юноша.

— Как ты здесь оказался? И где мы вообще? Что это за место? — спросила она пока он помогал ей подняться и сесть.

— Вы при Тёмном дворе, моя леди, — объяснил Ио.

— Мои друзья щедро вознаградят тебя за моё спасение — только помоги мне вернуться, — попросила девушка, глядя на его непроницаемое лицо, — Джонни, наверное, уже весь извёлся… Зачем тебе эта война? Что тебе в ней?

— А кто у нас Джон? — ледяным тоном спросил парень.

— Он у нас муж, — улыбнулась Маргарита, — Ой, Кольцо! Где моё обручальное кольцо? — спохватилась она, посмотрев на свои руки.

— Не знаю, — ровно заметил он, в отличии от Маргариты, сохраняя удивительное спокойствие, — Выпьешь чего-нибудь? Может, фруктов? Конфет?

— Спасибо, но я не голодна, — Маргарита отрицательно покачала головой.

— Тебе силы восполнять надо, — он протянул ей тарелку с печеньем, и девушка, нехотя, взяла одно, — а я тебе на флейте сыграю.

И сыграл, да такую дивную мелодию, что Маргарита завороженно слушала, как под гипнозом. От этой музыки разрывалось сердце, хотелось плакать и смеяться одновременно.

— Это было великолепно! — прошептала она, потрясенная его дарованием.

— Тебе, правда, понравилось? — скромно потупил взор парень.

— А то как же, — улыбнулась девушка, — Ты играл так вдохновенно. Сам сочинил?

— Нет, это — Рахманинов, «Вокализ». А ведь, знаешь, ты — моя муза! — юноша наклонился к самому её лицу и поцеловал. Как же давно он хотел сделать это. Хотел её. Хотел почувствовать тепло и трепет её тела в своих руках, уловить биение её сердца, стать её тенью, её дыханием, услышать своё имя из её уст, увидеть страсть в её глазах. И это был поцелуй легкий, почти невесомый — как дуновение свежего ветра, как касание тончайших крыльев бабочки — он боялся, что всё происходящее является лишь мучительным сном, грозящим исчезнуть от любого неосторожного движения.

Огорошенная девушка отскочила от него, как ошпаренная:

— Не поняла… Что это было? — она часто-часто захлопала глазами, стараясь прогнать это наваждение.

— Я люблю тебя! Слышишь?!!! Только скажи, одно твоё слово — и я весь мир брошу к твоим ногам! Марико, неужели ты не узнаешь меня? — он схватил её за руку, — Господи, я всё-таки сказал это…. Ты хотела знать, зачем мне эта война — да незачем. На самом деле. Мне плевать на всех, кроме тебя. Пусть разбираются сами — мне нужна только ты. Пусть Альвис удовлетворит свою жажду мести, пощекотав нервы князю.

— Князь скончался, вы можете прекратить эту нелепую войну, — приглушенно ответила девушка, — Юто… — она провела рукой по его щеке, и в памяти всплыли времена, когда они были наемниками — ниндзя в феодальной Японии, его, искаженное бессильной яростью, и растерянное лицо, когда она вышла к нему в разорванном кимоно, нож, торчащий из её груди, яркая сверкающая маленькая молния сюрюкена, вонзившегося в горло соперницы, обжигающая боль и абсолютная чернота, — Если ты считаешь, что я предала тебя, то я искренне прошу прощения. Мне очень жаль, но я — это не она. Сейчас я живу другой жизнью и люблю другого. Если я действительно не безразлична тебе, то отпусти меня, пожалуйста…Останови эту войну… — её горящий взгляд мог бы расшевелить и статую, но ни один мускул не дрогнул на его лице:

— Вот этого я не могу сделать… — юноша отвернулся, — Уже слишком поздно. Я помню всё, помню, словно, это было вчера. И что мне делать с этой памятью? Я силился забыть. Правда, очень старался.

— Бедный мальчик, — подавленно прошептала Маргарита.

Ио резко подскочил:

— Так вот, что ты обо мне думаешь? Я для тебя всего лишь мальчишка, достойный только жалости!

— Да что ты такое говоришь?! Ну, почему именно я? — Маргарита попыталась отстраниться от него, — Я замужем и люблю своего мужа. Зачем я тебе?

— Я люблю тебя… — повторил он, снова взяв её руку.

— Нет, это просто сумасшествие какое-то. Не надо… — девушка убрала свою руку и с трудом поднялась с дивана, — Ты ещё не научился различать «люблю» и «хочу».

— А ты любишь?! Любишь своего мужа? — с горечью в голосе бросил он, — И что же в нём есть такое, чего нет у меня — ответь мне?!

— Да, я люблю! И знаешь почему? — она развернулась лицом к парню, — Он ценит не только моё тело, но и мою душу! Он для меня и друг, и советчик, и защитник, и любовник — я с ним чувствую себя спокойно и уверенно! Я не могу солгать ему даже в мелочи и не могу жить без него. А тебе знакомо хоть что-нибудь из этого? Любовь — это не то, что берешь силой, а то, что отдаешь добровольно, не требуя ничего в замен, — от сильных эмоций у девушки закружилась голова, и её чуть не стошнило.

— Не может быть… — парня поразила догадка, от чего его, и без того бледное, лицо стало ещё белее, он хотел было ещё что-то сказать, но подавился словами: а и правда, что он знает о любви, он, не знавший ни отца, который, отказался от него, ни матери, которая умерла от послеродового кровотечения, который провел семь лет в нищем детдоме на окраине Львова, пока не открыл в себе необычные способности и не стал изгоем, а потом не сбежал, вот уже десять долгих лет скитаясь по свету. Он даже взял себе другое имя, чтобы забыть, но так и не смог. Что может знать о любви он, которого никто никогда не любил? Только мысли о ней давали ему сил жить дальше, — Выпей, пожалуйста, и успокойся, — он подал ей стакан воды, — И давно тебя тошнит? Со мной ты в безопасности. Я позабочусь о тебе и о ребёнке. Скажу, что это мой ребёнок — тебя не тронут.

— Но, это не так, — в отчаянии она опустила голову на колени.

Ио схватил девушку и потащил к окну:

— Хорошо! Полюбуйся на своего героя — хотел вернуть тебя! — выкрикнул он.

То, что увидела Маргарита, вызвало у неё приступ удушья, и девушка чуть не потеряла сознание, она хотела закричать, но получился лишь сиплый вой.

Парень быстро отвёл её от окна.

Зрелище действительно было не для слабонервных: Джон весь избитый, с окровавленной повязкой на глазах, был распят на площади Тёмного двора. То, что когда-то было одеждой, теперь свисало на нём грязными лохмотьями.

Она села на диван и обхватила голову руками:

— Нет-нет-нет-нет! Как же так… Этого не может быть. Я не верю… Это не может быть правдой. Это только сон, тяжкий бред, страшный сон. Я сейчас проснусь, и всё будет хорошо, — прошептала она, отчаянно замотав головой, — Проснуться! Проснуться! Я хочу проснуться!

Юноша приобнял Маргариту за плечи:

— Мне очень жаль, но, ему уже не поможешь. Он уже покойник. Но, мы-то с тобой ещё живы.

— Вот насчёт себя я не уверена… — безжизненно произнесла Маргарита, слёз уже не было. И глаза, и всё внутри изъедал безжалостный огонь — и всё адово пламя не в состоянии будет высушить её слёзы, которым уже нет сил пролиться, от чего только невыносимее эта боль. Нечем плакать — как жаль, — Это моя вина. Всё из-за меня. Как мне теперь с этим жить? Ио, прошу тебя, пусти меня к нему! — всё тело её сотрясал озноб.

— Не могу, — глухо ответил он.

— Пожалуйста, я хочу с ним попрощаться! — девушка бросилась к двери.

— Я же сказал — нет! — он резко остановил её и сел на кровать рядом с ней, взяв её за руку:

— Ты сильная, ты должна жить. Я позабочусь о тебе и помогу забыть весь этот кошмар, только доверься мне, — он привлёк её к себе.

Она вскочила и, вырвавшись из его рук, схватила со столика нож для фруктов:

— Ты ведь мог спасти его, но, ты и не подумал даже, чтобы помочь? Не подходи ко мне! Ещё один шаг — и лезвие войдёт в моё тело по самую рукоятку! Я не шучу!

Парень умело схватил руку девушки и сжал её с такой силой, что чуть не сломал пальцы — кисть разжалась, и нож упал на пол:

— Не дури! Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Знаешь, у меня тоже есть гордость. Я уйду, если так тебе противен. Я могу получить твоё тело, когда захочу, но не это мне нужно… Я и пальцем тебя не трону, пока ты сама не позовешь меня. Клянусь, что когда-нибудь ты сама придёшь ко мне, однажды ты примешь мою любовь!

— Тогда, тебе придется ждать вечно! Да о какой любви ты говоришь?! — Маргарита посмотрела на него с открытым ужасом и отвращением — насколько он был красив внешне, настолько же он был безобразен духовно, её бил внутренний мандраж, — Самовлюблённый эгоист! Именно — эгоистичный мальчишка. Ты не способен любить никого, кроме себя. У тебя нет сердца. Да, просто капризный ребёнок, привыкший получать любую игрушку, какую захочет, лишь для того, чтобы поломать её, — она с укором посмотрела в его серые глаза стального оттенка, — Но, ты зашёл слишком далеко. Людские жизни и судьбы — не игрушка! Остановись!

Тут Ио сорвался, ему хотелось растерзать её, смять, сломить, уничтожить, наконец, покончить со всем раз и навсегда, сомкнув пальцы на её нежной шее:

— Кто дал тебе право так со мной разговаривать?! — он хлестанул девушку по лицу, и это было настолько неожиданно, что она не удержалась и упала на пол, — А меня кто-нибудь любил? А мне кто-нибудь когда-нибудь помогал? Меня ни кто не учил помогать. Знаешь, как часто мне твердили: «Ио, у тебя нет сердца!», иногда я даже специально ночью прислушиваюсь — бьётся ли оно…

— Сейчас я в твоей власти — или делай, что хочешь, или просто уйди, — еле слышно обронила она, — Если считаешь, что в праве мстить — мсти мне одной, другие не имеют вины перед тобой.

Ио вышел, хлопнув дверью.

Девушка, обессилев, села на колени:

— Будь ты проклят! Тысячу раз проклят! Бог тебя накажет, даже, если я прощу…

— Сожалею, Марго, но ты опоздала… Я уже проклят — с того самого момента, как увидел тебя, — он сел, уперев голову в ладони, подпирая дверь с другой стороны.

Внезапно из комнаты послышался крик. Парень, выбив дверь, вбежал в комнату и увидел Маргариту, лежавшую, скорчившись, на перепачканных кровью простынях, руками она прикрывала живот.

— Помогите, пожалуйста… — беззвучно, одними губами, прошептала девушка.

Пошатнувшись, он оперся о дверной косяк — боль пронзила его всего, словно, ему самому вспороли живот и вывернули внутренности наружу. Должно быть, так же и его мать умирала, истекая кровью после родов. А теперь таким же образом уходит ещё один дорогой ему человек:

— Врача! Немедленно! — заорал Ио.

Всё время, пока врач был с Маргаритой, парень сидел на полу возле дверей её комнаты:

— Господи, я не знаю ни одной молитвы, да и, вряд ли, хоть чего-нибудь стоят молитвы такого, как я, только прошу, не отнимай её у меня. Если хочешь наказать за мои прегрешения, то наказывай меня одного, она ни в чём не виновата, — повторял он всё время.

Через некоторое время вышел врач — у него у самого лицо было белее стены:

— Мой господин, мы сделали всё возможное, но…Это был выкидыш.

— Что с женщиной? — Ио почти вдавил мужчину в стену, чуть не выбив из рук таз с остатками теплой воды и обрывками окровавленных покрывал, требовательно глядя ему в глаза.

— Ей нужен покой и уход, — еле выдавил тот.

— Пошел прочь! — парень резко оттолкнул мужчину.

Девушка молчала, в полном ступоре, пустым взглядом смотря в потолок, лишь на щеках блестели мокрые дорожки слёз — она потеряла всё — мужа, ребёнка, свободу. Внутри — абсолютная пустота. Она не понимала как и зачем ей жить дальше. Он посмотрел на неё и ужаснулся — в этой измученной и измождённой молодой женщине не узнать было красавицу Маргариту, и он тоже был причастен ко всему, что ей довелось пережить. Марго добрая — когда-нибудь она сможет его простить, если выживет — нет, Ио старался отогнать от себя мрачные мысли — конечно же, она выживет, вот только сможет ли он сам себя теперь простить — вот в чём вопрос. Ему хотелось поддержать её, но он не знал как. Если бы он мог взять на себя часть её боли и уменьшить страдания. Прошло уже несколько часов, а Маргарита оставалась всё такой же безучастной. Она была слишком слаба даже для того, чтобы принять пищу, что сейчас ей было необходимо. Тогда у Ио не осталось другого выхода, как заставить её выпить хотя бы воды методом «рот в рот».

Внезапно, она сжала его руку и тихо произнесла:

— Я сбегу отсюда, даже если ты мне не поможешь. Я вернусь к своим и продолжу сражаться — вот так и поступлю. Теперь я просто не могу поступить иначе. Нужно остановить эту ужасную войну — и так уже слишком много жертв. Я не хочу, чтобы кто-то ещё пострадал.

— Не думай сейчас ни о чём. Я принесу тебе ещё воды, — он взял со стола пустой стакан и вышел из комнаты.

Когда же он вернулся, то обнаружил, что на кровати девушки нет, лишь ветер через открытое окно развевал лёгкие занавески.

— Не меня ли ты ищешь? — Ио повернулся и, когда рассеялся чёрный туман, замер, шокированный увиденным: перед ним стояла и Маргарита, и не Маргарита в то же время — на ней был чёрный обтягивающий комбинезон, высокие чёрные сапоги, выше колена, чёрные атласные перчатки выше локтя, на руку намотана плеть, а на лице — чёрная кружевная маска, под которой был виден яркий макияж, — Здесь нашлась только эта одежда… Тебе не нравится? А мне, вот — очень даже, — все её движения были пугающе бесстрастными, и сам взгляд её стал очерствевшим, жестким и холодным, и речь — сухой и резкой, с металлическими нотками, даже линия поджатых губ была какой-то бездушной.

От вида такой Маргариты становилось бесконечно страшно, и мороз пробирал по коже. Он вспомнил предупреждение Альвис — девушка не выдержала потрясения, и всё, что в ней его так восхищало, всё, что он в ней любил, было поглощено тьмой — он сам своими руками взрастил Чёрную Розу и своими же руками он уничтожил всё то светлое, что было в Маргарите.

— Что с тобой? — в глазах её была теперь чёрная бездна, — Ты на себя не похожа. Как бы глубоко ты не спрятала свою боль, то это ещё не означает, что она исчезнет.

— Со мной всё просто замечательно, — безразлично произнесла она, глядя мимо него, и отвернулась, — Чем опять не доволен?

— Знай же, — он развернул её лицом к себе, — я виноват перед тобой, бесконечно виноват. Джон жив — это была иллюзия, я обманул тебя. Его тут не было, я, правда не знаю, где он.

— Хватит уже издеваться надо мной! — на своей щеке он почувствовал жар пощечины, — И, какому из твоих лживых слов я должна теперь верить? Руки… свои убрал от меня! — ударила она рукоятью кнута по его руке, — Пошел вон, пока я окончательно не разозлилась!

Между тем, у дальних ворот замка Темных небес, временно обезвредив пережатием сонной артерии двоих караульных, Джон и молодой хирург переоделись в их форму.

Решено было, что Джек с Даниэллой останутся сторожить этот вход до возвращения Джона, но, при малейшей опасности — возвращаются назад через портал в лесу, что разросся вокруг.

По невероятной удаче, Джону удалось незамеченным пробраться подсобными помещениями до главного здания замкового комплекса, но нигде не было и следов Маргариты.

Возле бассейна, где он не ожидал кого-либо встретить, стояла высокая фигура.

Ио медленно повернул голову, и их взгляды встретились:

— Я все гадав, коли ж на тебе чекати…[31] — растянул он губы лютым оскалом. — Але, вже запізно. [32]

— Не может быть, чтобы я так рисковал и всё напрасно. Ты знаешь, где она? — глаза Джона молили о помощи — Ио и бровью не повёл. Но, каких неимоверных усилий это стоило, знал только он сам:

— К сожалению, ничем не могу помочь. Хотя, нет, я вру — я ни о чем не сожалею. Думаешь, я не знаю, зачем ты здесь?! Жаль, что ОНА не узнает о твоих подвигах, — всё то, что он так долго копил в себе, вырвалось, вдруг, наружу, захлестывая разум всей стихийной яростью и нестерпимой горечью боли, — Для тебя её больше нет. Где ты был, когда она умирала на моих руках? Где ты был, когда наемники калечили её тело и её душу? Тебя не было. Рядом с ней был я. У тебя было всё — дом, семья, а у меня — только она. Ты просто вор, ты украл её у меня. Своей кровью ты омоешь её поцелуи и объятия.

— Да что ты говоришь? А где ты был, когда на её глазах погиб тот, кто был её первой любовью? Когда она лежала, прикованная к постели? Когда её мучили кошмары? Когда нам нужна была помощь там, в парижских катакомбах? Когда на площади Небесного града пламя окутывало её? — Джон схватил парня за горло, придавив спиной к стене, — Не ты мне будешь рассказывать! Ты и пальцем не коснешься её — только через мой труп!

— О! Отличная идея — именно это я и собираюсь сделать, — за дверью послышались шаги стражников, и грубым движением юноша толкнул своего недавнего собеседника в бассейн с водой, пнув подальше его оружие. В этот момент открылась дверь, и на пороге появился капитан ночного караула:

— Мой господин, с вами всё в порядке?! Мы слышали шум.

— Я в полном порядке! Не видишь, тут ни кого нет — только я один, — Ио опустил голову в воду и, найдя губы Джона, передал ему спасительную дозу кислорода — и надо сказать, как раз вовремя — ещё чуть-чуть и тот обнаружил бы себя, что не сулило ничего хорошего для обоих.

Демонстративно вытерев чёлку полотенцем, Ио скорчил рожицу оскорблённой невинности:

— Капитан, если это всё, то, смею надеяться, что вы оставите меня в покое?

Капитан отсалютовал и вышел.

Ио помог Джону выбраться из бассейна и подал ему полотенце:

— Возвращайся домой, пока я тебя отпускаю.

— Надо же, он делает мне одолжение! — в гневе закричал Джон, — Без неё я не уйду! — он схватил парня за ворот рубашки:

— Не шути со мной, мальчик. И, без фокусов. Не смей мне лгать. Говори же, заклинаю. Где она? Ради этого ты готов развязать войну? Нет, ты просто больной!

Не дав даже опомниться, Шнайдер схватил Джона за волосы и со всей силы швырнул на пол. Ударившись о бортик бассейна, Джон на мгновение потерял сознание — по лицу стекала струйка крови.

— Знай своё место! — вырвалось у него, — Ни кто не смеет мне указывать!

С таким же наслаждением Ио бил его по животу, по бокам, по спине:

— Я не собираюсь падать перед тобой ниц и на коленях умолять отказаться от неё. Я лишь забираю то, что моё.

— А я так не думаю, — Джон свёл брови в неистовой попытке подняться, — Маргарита не твоя вещь, чтобы ты распоряжался ею. Предоставь ей самой решать, кому она готова отдать своё сердце и свою душу, я же приму любой её выбор. Пусть Маргарита сама мне скажет в лицо, что предпочитает тебя, а, до тех пор ты — мне не соперник, — схватив парня за стопу, он резко потянул на себя, не удержавшись, юноша растянулся во весь свой немаленький рост рядом на полу.

Вставая, Джон сплюнул кровь и попытался дотянуться до меча, Шнайдер тем временем успел перекатиться и, вскочив на ноги, тоже достал оружие:

— Ты так уверен, что готов поставить на это свою жизнь? — мечи со звоном скрестились.

— Я не просто уверен — я знаю. Неужели в тебе не осталось ничего от мужчины, что ты готов взять женщину против её воли? И, только попробуй ей что-нибудь сделать, Шнайдер, я тебя из-под земли достану. Слышишь?! — и ни кто из них не желал уступать, оба были равны в мастерстве.

Ио мило улыбнулся:

— Ух! Как я испугался. Как мне страшно. Если бы ты знал, с каким удовольствием вот этими пальцами раздавил бы я твоё сердце. Ты будешь молить о смерти, как о величайшем благе. В любви, и на войне все средства хороши — так, ведь, говорят? Я люблю ЕЁ, и ты ничего не сможешь с этим сделать, — пот и кровь застилали глаза, они уже не видели куда целились — по корпусу, по плечам, по голеням…Клинки с жадностью пили кровь. Секущие удары сыпались с чудовищной силой и молниеносной скоростью. Глаза обоих горели одинаковым пламенем, одной страстью.

На звуки сражения прибежала стража.

Сбив с ног одного стражника, и обезоружив второго, Джон стремительно вылетел за дверь.

— Если хочешь, то можешь поискать её — желаю удачи, — Ио вытер кровь с рассеченной переносицы, — Только её тут нет. Она мертва, и это я убил её — ты это хотел услышать?! Она больше не твоя, и не моя. Её больше нет. Ласкаво просимо до мого пекла, князю![33]

Наспех перевязав наиболее серьёзные раны обрывками собственной одежды, Джон свернул в боковой коридор, спасаясь от преследовавших его стражников. Его шатало из стороны в сторону, оставляя кровавые следы на стенах, а глазами он уже с трудом различал что-либо перед собой. Стражники неумолимо приближались. Тыльной стороной ладони он на последнем усилии постучал в первую попавшуюся спасительную дверь.

Сквозь шум борьбы и крики стражников, Маргарита услышала, что кто-то отчаянно стучит в дверь её комнаты. Открыв её, она обомлела:

— Нашел… — прошептал он разбитыми устами, его глаза, которые она сумела рассмотреть на выпачканном грязью и кровью лице, пронзили её в самое сердце. Тёплый взгляд родных глаз разбудил похороненные в дальних уголках памяти воспоминания, но, это длилось какое-то мгновение, и Маргарита не дала этим чувствам овладеть собою. А он всё смотрел на неё и смотрел — и не мог насмотреться.

У него не осталось больше сил. Обхватив её шею, он повис на ней, склонив голову ей на плечо. Больше он сказать уже ничего не смог. Взор его затуманился, голова бессильно запрокинулась назад, руки разжались — и он упал на пол у её ног.

С огромным трудом она перенесла безвольное тело раненого на кровать. В этот момент в двери вломилась стража:

— Госпожа, мы ищем беглого лазутчика. Следы его крови привели нас сюда.

— Его вы ищите? — девушка показала в сторону кровати, — Вам известно, кто он? В чём его вина?

— Нет, госпожа. Нам только велено доставить его, — доложил караульный.

— На этом всё — можете убираться. Он умрёт на моих руках, — слова вырвались сами, а голова запылала огнём. Когда-то она уже говорила их. Когда-то…

— Но, у нас приказ! — капитан караула сделал шаг вперёд.

— И, что? Вы поднимите руку на госпожу, чтобы добить раненого? Рискнёте? — холодно ухмыльнулась она, грозно сверкнув глазами.

— Но, приказ… — попытался возразить стражник.

— Вон отсюда, я сказала! — кнут Маргариты засвистел над самыми головами оторопевших охранников, которые разумно предпочли ретироваться пока, собственно, сами не распрощались со своими головами.

Снова отрывки снов… Болезненные воспоминания… Она села на пол, сжав голову руками — эти воспоминания приносили ей нестерпимую боль… Когда-то это уже было. Когда — то давно… Вот так же она не позволила, чтобы на её глазах добили умирающего.

Кто она? Что было в прошлом?

Кто этот парень? Почему она не дала его убить? Она была почти уверена, что минуту назад была другим человеком, что тогда говорила ОНА, другая она…

Неужели прошлое никогда не оставит её в покое?

Или она сходит с ума, и это — плод воспалённого воображения?

Её размышления прервал стон раненого. Маргарита принесла таз с водой и побольше чистой материи.

И вот, когда раны были промыты и перевязаны, несмотря на отчаянное сопротивление, заканчивавшееся потерей сознания «пациента» от каждого прикосновения, Джон открыл глаза:

— Марго… Слава Богу, я нашел тебя. Всё-таки, судьба благосклонна ко мне, — он слабо улыбнулся дрожащими губами.

— Как самочувствие? — спросила она, пытаясь состроить некоторое подобие улыбки.

— Марго, это и в самом деле ты? — он всё ещё не мог поверить в то, что видел её.

— Кто ты? Разве я тебя знаю? — Маргарита напряженно свела брови, пытаясь вспомнить его.

— Не понял… Неужели галлюцинация? — он протянул руку, проведя ею по щеке девушки, — Марго, ты не рада видеть меня? И не поцелуешь? — он нарочито подкатил глаза, стараясь скрыть волнение за словами, — О, женщины, непостоянство — имя вам.

— Да что ты себе позволяешь? — она залепила ему пощечину, — Я больше не намерена выслушивать этот бред больного!

— Но, всё-таки, ты это или не ты? — он неотрывно изучал её взглядом.

— Что за нелепый вопрос — я это или не я? Я — это я! — ей было неловко от этого его взгляда, он резал — глубоко и больно, — Не смотри на меня так, псих! И не смей так фамильярничать со мной! — девушка демонстративно развернулась, и направилась было к окну, — Да позовите же врача, наконец! — изо всех сил закричала она охранникам у двери.

— Слушаюсь, госпожа! — пролепетал перепуганный страж и поторопился поскорее удалиться.

— Только не ты, Маргарита. Что ты делаешь? — он ухватил её за запястье, — Я не смогу поднять руку на тебя, — Джон попытался обнять девушку за плечи, — И в объятиях твоих я умереть обречён, — продекламировал он.

— Заткнись! — резко оттолкнула его Маргарита, — Иначе я не посмотрю на твоё состояние и так хорошо врежу, что мало не покажется! Стража!

Не найдя лучшего способа заставить девушку замолчать, Джон закрыл ей рот поцелуем. Сначала она хотела сопротивляться, но потом её руки сами вспорхнули вверх и обвили его шею. Нахлынул вал отрывчастых, болезненных воспоминаний, сердце, казалось, пронзили раскаленной иглой, по нервам и сосудам потекла расплавленная лава, а слёзы сами готовы были политься из глаз, и крик застрял в горле, но, он неосмотрительно прикоснулся к её спине, где болели ещё не зажившие шрамы. Через мгновение Чёрная Роза уже контролировала ситуацию — она резко отстранилась от него, переводя дыхание.

— Ты… — она не находила слов, — Да кто ты такой?! Что ты делаешь со мной? Почему? — растерянно пробормотала она.

— Маргарита, вспомни, кто я, кто мы. Постарайся. Ведь ты не забыла — ты же всё помнишь. Помнишь. Мы это уже пережили один раз — любовь нельзя забыть. Ты меня совсем не узнаёшь? Скажи мне — ты уже его жена или ещё любовница? И это при живом — то муже! — он старался в этих глазах разглядеть причину такого её пугающего состояния, — Твои глаза не солгут — ты во власти чар. Рита, посмотри на меня — я хочу видеть твои глаза! Я пока ещё жив! Против кого ты сражаешься? Ты это делаешь не по своей воле. Почему ты не послушала меня и не осталась в безопасности? Что он с тобой сделал? Я убью его! — парень попытался встать, но потерял сознание от болевого шока.

Тем временем, напрасно ожидающим Джона, Джеку с Даниэллой надоело бездействовать:

— Я замёрзла, — поёжилась девушка, глядя на тёмные очертания высоких шпилей на фоне серого вечернего неба, и молодой хирург накинул ей на плечи свой плащ, — Скажи, чего же мы ждём? — нетерпеливо спросила она, — Его нет уже слишком долго.

— Мне это всё тоже не по душе, но нам остаётся пока что только ожидать.

Их разговор был прерван заметным оживлением в лагере врага, которое они могли наблюдать из своего укрытия.

— Что они кричат? Я не могу разобрать, — девушка пыталась вслушаться в речь, отдалённые звуки которой до них доносились.

— Кажется, они засекли кого-то, кто пробрался в замок, — пояснил Джек, — Чёрт, похоже, Джон крупно вляпался.

— Что нам делать? — испуганно посмотрела на него Даниэлла.

— Мы тоже попытаемся проникнуть туда — на мне форма охранника, а ты надвинь подальше на лицо капюшон и помалкивай. Если что — будешь простушку-крестьянку, с которой я, типа, решил поразвлечься.

— Ну, и мысли у вас, доктор, — игриво поморщилась девушка, — Ладно, наглость, как говорится, второе счастье — найдём Джона, а там уже по ситуации сообразим.

Переполох, вызванный присутствием Джона, позволил Джеку и Даниэлле, не выдав себя, проникнуть в замок.

А потом они увидели, что их друг, раненый, ввалился в одну из комнат, а через некоторое время туда уже ломился отряд стражников. Потом раздались крики, и стражники покинули комнату. Этот голос показался на удивление знакомым — он принадлежал Маргарите. Когда же, следом вылетели ещё двое в униформе, то Джек и Даниэлла не замедлили этим воспользоваться, и, на входе так и замерли в изумлении:

— Марго?! — одновременно воскликнули они.

— Вы, чего, с ума все посходили сегодня?! — девушка яростно развернулась на каблуках и отошла в другой конец комнаты, — Кто из вас врач? — бросила она, не оборачиваясь.

— Я врач, а это — моя ассистентка, — не растерялся с ответом молодой хирург, указывая на стоящую рядом Даниэллу.

— Припадочный там, на кровати. Делайте своё дело и убирайтесь! — девушка сделала неопределённый жест, всё ещё стоя у окна.

— И у тебя ещё хватает наглости приказывать? И делает вид, что не узнаёт! — возмущенно поднял брови Джек.

Дэни подошла и взяла Маргариту за руку:

— Ты, что, серьёзно, нас не помнишь?

Маргарита одёрнула руку:

— Не трогай меня! С какой это радости я обязана помнить вас? Я вас первый раз вижу! И кто такая, чёрт возьми, эта Маргарита?

— Ты только посмотри, что они с Джоном сделали! — выругался Джек, изучая состояние товарища.

Даниэлла кинулась к кровати:

— Как ты не понимаешь — ты же моя подруга, почти сестра, — она уже не знала, какие подобрать слова, чтобы достучаться до неё.

— Что-то не припомню, чтобы у меня была подруга: смазливая блондинка. У меня вообще нет подруг! — последовал грубый ответ.

— Позволь помочь тебе, — голубые глаза Даниэллы терзали Маргарите душу, — Вспомни тех, кто любит тебя. Кого любишь ты.

— Жан… Дэни… Джек… Нет!!! — девушка опять схватилась за голову — Не смей так смотреть на меня! Как больно! Ты ответишь за это! Ты почувствуешь боль, сильнейшую во сто крат! — новая волна вызывающих страдание отголосков памяти, ещё более сильная, чем предыдущая, накрыла её:

— Чёрт бы вас всех забрал! Прекратите! Я не могу больше! Больно! — закричала она.

— Так, значит, ты помнишь? — пристально посмотрела на неё Даниэлла.

— Да кто ты такая? Зачем мучаешь меня? — девушка вся сжалась в комок под тяжестью осколков прошлого, вдавив лоб в колени, — Я вас даже не знаю! Что я вам сделала?

— Мэгги, всё в порядке, — Дэни, подошла, положив руку подруге на плечо, — Всё будет хорошо. Тут твои друзья.

— Ни черта не хорошо! — снова выругалась Маргарита поднимаясь, — У меня нет друзей!

— ???

— НЕТ!!! ОПЯТЬ!!! Это всё вы! — глаза девушки бешено горели, — Ты причиняешь мне боль! Чёрная Роза не прощает этого! Ты умрёшь!

— ???

— Кто ты, и что ты сделала с моей сестрой? Слушай сюда, малявка, — Джек развернул её лицом к себе, — я не позволю тебе наделать глупостей! Ты же сражаешься против своих друзей. Как ты можешь? Я не позволю тебе погубить свою душу.

— Пошёл ты! — Маргарита пустила мощный заряд энергии, который отбросил Джека в другой конец комнаты.

— Джек! — вне себя от ужаса и негодования закричала блондинка, — Чёрт тебя забери, дрянная девчонка!

— Ага! Задела я тебя? — на лице Маргариты появилась жесткая ухмылка, — Но, это ещё не всё — это только начало! Но, теперь всё будет по-честному!

— ???

— Ты, никак, струсила? — девушка подошла ближе к белокурой, — Неужели, я — такой опасный противник?

— Маргарита, остановись. Можно обмануть разум и чувства, но не кровь — в тебе течет кровь Хранителя, отрицающего и побеждающего тьму, — Джон попытался схватить её за ногу, но она лишь оттолкнула его.

— Марго, сейчас говоришь не ты. Посмотри на меня хорошенько, — Даниэлла сделала шаг вперёд, убрав выбившиеся волосы за уши, — Неужели ты не узнаёшь меня? Неужели это та девушка с чистым сердцем, чьи любовь и доброта не знают границ? Маленькая Маргарита с огромным сердцем, способная удержать на ладошке весь мир, если потребуется. Что же случилось с тобой?

— Выходит… меня обманули… Нет! Нет!!! — Маргарита одной рукой оперлась за стену, другой снова схватившись за голову, — Мне страшно. Почему все оставили меня?… Мама, дай мне руку. Пойдём домой…

— Не бойся, малышка — никто тебя не оставил, — блондинка протянула руку, — твои друзья с тобой!

— Врёшь!!! — Маргарита со всей силы отшвырнула её, — У меня нет друзей!

— Трудно обмануть саму себя, — Даниэлла медленно поднялась на ноги, — В глубине души ты же знаешь, что это неправда.

— Мне это всё уже надоело! — в истерике вскричала Маргарита, и через секунду её кнут змеей обвился вокруг шеи златовласой.

Раз — взмах кинжала разрезал кнут, два — перекат, и Даниэлла была уже на безопасном расстоянии:

— Ничего себе — «крепкие дружеские объятия», — саркастически заметила Дэни, ощупывая шею, — Чёрт! Это всё, на что ты способна?

Рита опять послала энергетическую ауру, но блондинка поставила блок.

— Ну всё, красавица, ты меня достала! — чтобы пробить энергетический щит, Рите понадобилось собрать всю свою энергию.

Огромное количество нестабильной энергии взорвалось, раскидав воительниц в разные стороны.

Даниэлла, которую недавние слова Джона натолкнули на одну идею, из последних сил схватила подругу за руку и второй рукой нащупала на полу свой кинжал. В это время Джон держал её другую руку.

Она порезала свою руку и руку Маргариты:

— Твоя кровь, моя кровь — наша кровь, — серебристый свет окутал Даниэллу, — Маргарита де Валуа, возвращаю тебе твою память. Стань прежней. Быстрее же! — она протянула Джону кинжал, и он повторил ритуал — словно разряд электрического тока прошел по телу девушки:

— НЕ-Е — ЕТ! — истошно закричала Маргарита, лишаясь чувств.

— DANY! — придя в себя, Джек стал свидетелем этого страшного действа.

— Что со мной? Где мы? Голова болит, — девушка лежала на полу, белки глаз были красными от полопавшихся сосудов, губы пересохшие, из носа текла кровь…

— Мэгги, ты снова с нами. Это хорошо. Очень хорошо… — простонала Даниэлла, теряя сознание.

Маргарита бросилась к подруге:

— Данечка, скажи хоть слово! Кто тебя так? Неужели, это была я?

— Нет, малышка, не надо, — покачала головой златовласая, — Это уже не имеет значения.

— Что значит не имеет значения! — возмутился Джек, беря на руки Даниэллу:

— Моя подруга была мёртвой, а теперь она воскресла — не это ли повод для радости! — счастливо улыбнулась она, и девушка с радостью обняла подругу.

— Марго… — послышался слабый стон Джона.

— О, Боже! Ты же… Я своими глазами видела… Жан, миленький, не умирай! Я не дам тебе умереть. Я не хочу потерять тебя снова, — она села рядом с ним, положив его голову себе на колени, и прижала его ладонь к своей щеке. Она плакала. Вместе с памятью вернулась боль от осознания того, что с ней произошло. Как она теперь сможет смотреть в глаза мужу, родителям? Как сказать, что не смогла сохранить ребёнка? Как заполнить эту жуткую пустоту внутри?

— Не надо… Слухи о моей кончине несколько преувеличены, — улыбнулся он, сам с трудом сдерживая слёзы, — Ну, вот ты снова плачешь. Ты же знаешь, как мне невыносимо видеть твои слёзы. Это всё моя вина. Если я, всё-таки, не выживу, то обещай жить, жить во всю силу — за нас обоих!

— Такого не случится! Ты должен бороться! Ты не можешь вот так сдаться. Ты сильный, — она прижала его к себе, — После всего, что мы пережили — только посмей умереть.

— Обещай! — повысил голос Джон, изо всех сил цепляясь за жизнь.

— Да… — прошептала Маргарита со слезами на глазах — Поцелуй с огнём в крови скрепляет лучше всех печатей. Прости! Прости меня, глупую! Только я во всём виновата. Как я могла поверить в эту чудовищную ложь? Я не отпущу твоей руки, не отпущу тебя… Никогда!

— Что было — то было. Теперь всё будет хорошо, — улыбнулся Джек, — Постараюсь подлатать твоего ненаглядного.

— Джек, ты у меня самый лучший братик на свете! — Маргарита улыбнулась сквозь слёзы.

— Да не подлизывайся, уж, — отмахнулся он.

В комнату ворвался всполошенный Ио с мечом в руках.

Все четверо, в замешательстве, одновременно посмотрели на него:

— А что вы смотрите на меня как на чудовище? (Коим я, по своей сути, и являюсь.) Я — вольный ветер, и не связан ни какими узами и обязательствами! Я следую за своими интересами и делаю то, что выгодно мне в данный момент! Вы все такие чистенькие и добренькие, да?! Когда вы спокойно спали в своих тёпленьких и уютненьких постельках, я подыхал с голоду, замерзал почти до смерти, я вынужден был воровать, чтобы выжить, меня шарахались, как прокаженного, меня избивали так, что я потом мочился кровью. Мне тогда кто-нибудь помогал? Нет! Зато, я научился выживать наперекор всему, научился думать только о себе. Для меня ни кто и никогда ничего не делал, и я ни кому ничего не должен!

— Ты солгал мне. Если он умрёт, тебе тоже не жить — запомни это! Добился ты, чего хотел. Это специально для тебя, Шнайдер — Огненный меч — меч моей души! Силой славных богов и благородных предков — Сила Солнца! — глаза Маргариты были влажными от слёз, но через секунду она уже стояла белокурой Солнечной Леди с мечом в руке, — Теперь я вспомнила всё, что ты со мной сделал и продемонстрирую тебе свою благодарность. Я уже не та глупая наивная девочка. Я не позволю уничтожить всё то, что я люблю, во что верю. Прежняя Маргарита умрёт с последним вздохом Джона, а та, что возродится, я уверена, многих удивит. Я прощаю тебе то, что ты сделал со мной, но я не могу простить того, что пережили мои близкие. Взгляни мне в глаза и узри! Прими вызов женщины, сражающейся во имя любви. Ты отпустишь нас, или я за себя не отвечаю.

Ио попятился, словно увидел призрака — его меч упал к ногам девушки:

— То зроби це та обiрви, нарештi, мої тортури! Мені вже все однаково…[34] — он опустил руки и поднял на неё свои печальные глаза.

— Нет, я всё-таки, не могу, — девушка замотала головой, глотая слёзы, — Просто не могу… — она отбросила своё оружие.

— Уходите, мать вашу! Чего медлите?! Потом я уже не буду таким добрым! — яростным движением парень сбросил вещи с туалетного столика и посуду с другого стола и со всей силы двинул кулаком по стене, — Чёрт!!! Ну, что ты со мной сделала! Верни мне самого себя! — потом добавил уже шепотом, — Маргарита де Валуа — я ненавижу и… люблю тебя… Вспомнишь ли ты меня когда-нибудь?

— Ты, сопляк, пойдёшь с нами — будешь нашим прикрытием, — молодой хирург бросил гневный взгляд на юношу, — Двоих тяжело раненных мне не донести до портала. Заодно, нести поможешь.

— А, если я откажусь? — юноша с вызовом посмотрел на молодого хирурга, но, поймав взгляд Маргариты, полный немой мольбы и чаяния, он молча взял Джона на руки и сделал знак следовать за ним.

Несколько раз он оглянулся, всматриваясь в черты лица Даниэллы — просто фантастическое совпадение, но он поклясться мог, что это была она… Пусть сейчас у неё светлые волосы, пусть зовут её сейчас по-другому, но её голубые глаза остались такими же — такая редкость для японки, которую он знал как «Мико» — Акеми из клана Нишитани.

Да что же это за наваждение такое? Они снова вместе, снова лучшие подруги, готовые без малейшего сомнения пойти на всё ради друг друга. Хвала богам! Он, правда, очень рад за них. Они заслужили это.

А он? Что он? Он единственный тогда выжил, и такова теперь расплата? Господи, это было так давно, а он помнит, как будто, всё это случилось не позже пяти минут назад. Он помнит, а они — нет… Почему такая несправедливость? Почему? Внутри всё наполнила непередаваемая горечь. Сказать? Не сказать? Хватит! Он уже сказал Марико…Как он долго искал её, как представлял каждый раз их встречу, прокручивая в мыслях ещё и ещё раз, подбирая слова… К чему всё это было? Он опоздал. Безнадежно опоздал. Какая ирония. Он старался выжить в этом жестоком мире, чтобы она гордилась им. Как зверёныш, он вырывал у этой жизни каждый день — дрался до крови и потери сознания, онемевшими пальцами растирал одну окоченевшую руку другой, замерзая в зимние метели, воровал, чтобы не умереть с голоду, когда внутренности спазмировало от боли — всё с её именем на устах… Выжил лишь чтобы видеть, что это уже не имеет смысла. Уж лучше бы умер. Интересно, где сейчас Ори — их четвертый друг? Как сложилась его судьба?

Одним взмахом руки он шквальным потоком опаляющего ледяного ветра вынес стражников в коридоре, пытавшихся преградить им дорогу. Остальные не рискнули встать ему на пути.

Когда они вышли во двор и направились к главным воротам, Альвис из окна своих покоев могла их видеть:

— Ваше Величество, только скажите, и они будут убиты просто здесь, — обратился к ней её советник Лорд Тристан — сурового вида мужчина, выше среднего роста, широкоплечий, с коротким ежиком темных волос, щетиной на лице и тяжелым взглядом темных глаз, одетый в расшитый серебром чёрный мундир.

— Нет, — королева резко развернулась к нему и произнесла твердым голосом, — Не препятствуйте им, пусть уходят — так надо.

Советник дернулся, будто от удара, Его разъяренное лицо искривилось грубым отвращением, неукротимой неприязнью и безумной злобой:

— Продажная шлюха! — нецензурно выругался он, — Ты заодно с этими шпионами. Чего же ещё было ожидать от тебя, жалкой рабыни, уроженки Небесного града. Ты погубила нашего короля — твой любовник убил его по твоему наущению.

— Вы забываетесь, милорд! — гордость взяла верх над страхом, и королева собрала всю свою волю в кулак, указав зарвавшемуся советнику на дверь, — Я всё ещё ваша королева. Прошу покинуть мои покои, милорд. На сегодня аудиенция закончена. И на ты мы с вами, ещё не переходили.

— Могу Вас заверить, что это ненадолго. Я этого так не оставлю, — он неестественно улыбнулся, церемонно поклонился и, круто развернувшись, вышел из покоев, — С Вашего позволения.

— Ничего, так надо, — Альвис сама себя убеждала быть стойкой, но это всё было так тяжело, что сил уже почти не осталось, она слишком устала, но надо, надо найти в себе силы доиграть это представление до конца, — Так будет правильно, — почему она делает это всё ради мальчишки? Потому, что у видела в нём потенциал. Потому, что увидела в нём то, что другие не видели. Потому, что в нём ещё есть добро. Потому, что только любовь сможет довершить начавшиеся в нём метаморфозы. У неё не было детей, и, вероятно, не будет никогда, но, к этому мальчику она чувствовала необъяснимую привязанность, как к своему собственному сыну. Сильной, надо быть очень сильной — когда ты веришь, что поступаешь правильно, то сама собой приходит отвага. Она решилась и ещё на один безрассудный поступок — тайно отдала приказ найти и доставить к ней Охотника. Они должны встретиться. Отец и сын. Пусть выскажут все свои упреки, выплеснут всю горечь и облегчат души — так должно быть. Но, как же всё это трудно. Ей было бы гораздо легче, если бы рядом с ней был кто-то, кто смог бы понять её и поддержать, принять такой как есть — почему-то сразу вспомнилось, что был такой человек, который её действительно понимал — бывший княжеский садовник Надир. Тогда она витала в облаках, жила призрачными надеждами, и не обращала на него внимания. А сейчас, вдруг, вспомнила. Интересно, как он?

Ио уже настроился на то, что к порталу им придется пробираться с боем, но, к их большому удивлению, они достигли его беспрепятственно, что было сравнимо с чудом, ибо на счету была каждая минута.

И вот, впереди показался дворец Небесного града, и они испытали огромную радость.

— Наконец-то вы вернулись, — с облегчением выдохнула вышедшая им навстречу Кали, — Господи, что это с ними? — с содроганием она посмотрела на Даниэллу и Джона.

— Даниэлле требуется длительный отдых, а вот с Джоном всё гораздо серьёзнее, — молодой хирург повернулся в сторону Ио, — Этот тоже нуждается в медицинской помощи. Нужна чистая операционная.

— Я сейчас же распоряжусь, чтобы предоставили всё необходимое, — рыжая перевела взгляд на парня, — Кстати, а это кто с вами?

— Командующий Шнайдер собственной персоной, — представил его Джек.

— Кто же тогда ведёт Армию Тёмных небес? — Кали продолжала удивленно рассматривать юношу, — Они уже у границ. Наши войска отправилась сдерживать их наступление, и мы готовимся к организации и обеспечению тыла.

— Боже! Неужели мы опоздали? — глаза Маргариты расширились.

— Ничего, справимся, — постаралась ободрить её рыжая Богиня, — В твоём состоянии не следует так волноваться.

— Сейчас речь не обо мне, — Маргарита старалась увести разговор от болезненной для неё темы, — Как только Джону станет лучше, чтобы моё сердце было спокойно за него, я поеду на границу. Я заставлю королеву выслушать меня.

— Это всё происходит по моей вине. Туда отправлюсь я, — внезапно произнёс парень, — Это должно прекратиться. Я должен увидеть Альвис. Она послушает меня. Она не такая… Вы её не знаете… — он замолчал, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Ни кто ни куда не отправится, — решительно возразила Кали, — По крайней мере, пока ваше состояние не улучшится. Но, мы можем отправить в их лагерь послание, что Шнайдер у нас — кто знает, вдруг, это поможет нам выиграть время.

— Matka Boska! Wróciliście![35] — в зал вбежали Ева, Джастина и Эллен. Подруги сердечно обняли Маргариту и помогли перенести Даниэллу отдыхать в комнату.

Руки молодого хирурга уже тряслись от напряжения — он ничего не мог понять — в его практике такого ещё не случалось. Мало того, что у раненого друга была редкая группа крови, мало того, что те запасы препаратов крови, которыми он сейчас располагал были не многочисленны, так как основную часть медикаментов отправили вместе с армией, чтобы можно было оказывать основную медицинскую помощь на поле боя, так ещё большая часть сыворотки снова и снова вызывала сворачивание крови и не подходила по индивидуальной непереносимости. Того, с чем можно было работать крайне не хватало, а состояние было критическим — одной плазма уже не помогала.

— Как? Ты совершенно уверена, что это все запасы, что у вас имеются? — в сотый раз поинтересовался Джек, словно это может изменить ситуацию.

Кали опустила глаза и закрыла лицо руками:

— Это всё, что было, — снова ответила она и сама испугалась своих слов.

Маргарита побледнела и пошатнулась, с нескрываемой тревогой посмотрев на брата:

— И, что же теперь будет?

— У меня четвёртая отрицательная, — неторопливо, но твёрдо произнёс Ио, глядя на искаженное страданием её лицо.

— Но ты, ведь, тоже ранен, — молодой хирург не мог поверить, что ему это не послышалось. Этот юноша не переставал его удивлять.

— Не настолько серьёзно, как он, — возразил тот, и Джек понимал, что он прав.

— Тогда идём со мной, — молодой хирург взял юношу за руку и повёл в больничное крыло, он чувствовал себя палачом, но других вариантов не было, ранения парня, действительно, не такие тяжелые, организм молодой, а для Джона это, может быть, единственный шанс на спасение, — Мне нужно быстро провести тест на совместимость. Если ты сказал правду, то это будет настоящий феномен — в моей стране считается, что группа крови определяет характер, а вы настолько разные, что я просто не могу поверить в такое. Или у вас намного больше общего, чем кажется на первый взгляд?

Он действительно не солгал, чем крайне удивил Джека. Сам парень был удивлён не меньше — он не ожидал от себя такого поступка, для него всегда было чудно и даже дико проявлять заботу о ком-то. Зато сейчас, лёжа на кушетке с иглой в вене, он почувствовал странное облегчение. Разве мог он отказать, когда она так на него смотрела? В кои-то веки он стал для неё надеждой…

— Это всё, — голос Джека вернул его к реальности, — Можешь встать. Сам идти сможешь?

— Постараюсь, — он с трудом поднялся и оперся о стену, на его бледном лице мелькнула улыбка — или это только показалось?

Когда он вышел в коридор, Маргарита поднялась с дивана и взяла его под руку:

— Я провожу, — она подняла голову, так как он был намного выше неё, и заметила, что в его глазах появился особенный блеск — он изменился.

— Не стоит. Я сам, — парень силился улыбнуться.

— Спасибо тебе. Спасибо, — она посмотрела на него со всей признательностью и, сама от себя не ожидая такого, обняла его.

Он провел рукой по её волосам:

— Не искушай меня, — усмехнулся юноша, — А то я могу и не удержаться.

Маргарита улыбнулась:

— Идём уже, мученик. Ты сейчас, однозначно, не в том состоянии, чтобы поддаваться на искушения.

Она помогла ему устроится на кровати в палате рядом:

— Отдыхай. Я принесу поесть, — девушка приподняла подушку, чтобы ему было удобнее, и пошла за едой.

Джона перевезли в ту же палату — миновал, но его состояние оставалось тяжелым.

Ночевать Маргарита осталась в палате, устроившись в кресле, что стояло между кроватями — на случай, если кому-нибудь из них станет хуже, в палате был предусмотрен звонок.

Джек на эту ночь остался дежурить рядом с Даниэллой.

— Даже поверженный, ты не дал мне ни единого шанса. Такую любовь нельзя ни забыть, ни уничтожить, ни выжечь. Мог бы я поменяться местами с тобой хоть на день? Глупо, правда? Но, пока она счастлива с тобой, я готов принять тебя, — Ио поправил покрывало Джону и оправил плед на кресле, где спала Маргарита:

— Знаешь, есть такая славянская поговорка: чужая душа — потёмки. Ты не поймешь меня и не поможешь — что не сложилось, вместе уже не сложишь. Это принадлежит тебе, — он вложил кольцо в её руку, и, укрыв её плечи, сел рядом на пол, обняв её ноги и положив голову ей на колени, как верный пёс/ — Я повернув тобі його, то, чому ж ти не відпускаєш мене?[36] — перешел он на украинский язык, язык его родины. — В мене немає більше сили йти за тобою. Відпусти, бо не можу терпіти більше того болю, що крає мені серце. Я мріяв бачити тебе щасливою, але бачити тебе щасливою з іншим — це нестерпно, це сильніше від мене. Відпусти мене, благаю. Прекрасна і світла, недосяжна та невблаганна. Без тебе немає мені життя, i біля тебе немає мені місця, ти — янгол, що у небесах, мені ж закритий шлях до твоїх небес. I не покличеш за собою. Як би ж колись сказала мені — я б увесь світ знищив та відродив би знову таким, як ти бажаєш його бачити. Але ти, навіть тоді, так i не відповіла мені. Ні обіцянок, ні пробачень… Ти надто близько, а я не можу й доторкнутись до тебе… Це вже край[37], — он поднялся на ноги и тихо вышел из комнаты.

Он долгое время исследовал своё отражение в зеркале ванной комнаты, потом открыл кран и подставил голову под холодную воду.

Почему же мысли раз за разом возвращаются к нему? Они настолько похожи, они как две части одного целого, неотделимые друг от друга. Ему не встать между ними. И так мерзко на душе.

Ведь могло же быть всё иначе? Он же всё испортил. Он больше не потревожит их покой и не повторит тех слов… Он открыл свою душу и своё сердце, но опоздал — не он назвал её своей женой. Да, он повёл себя как эгоистичный ребёнок, стремящийся любой ценой получить желаемое, но, он не умел по-другому. Просто не знал как. Теперь же он понял, что величайшее мужество любви — отпустить её, и принять счастье любимого, как своё собственное. А в голове больно стучало: «На что надеешься? Она не твоя. Ты — только третий лишний».

Он открыл горячую воду.

Он сидел под душем, обхватив голову руками, и тёплые капли стекали по лицу, попадая в рот и нос, но, уже не смыть с себя всей грязи и всех грехов.

Взгляд прошелся по полке с банными принадлежностями и остановился на упаковке сменных лезвий для бритвы. Руки сами потянулись…

Вольный — а деться некуда… Нет. Это просто паранойя какая-то…

Если он вскроет вены, как карты, то она поверит, что крыть уже нечем? Впрочем, как и крыть уже будет нечего…

Тёплая вода приятно расслабляла.

Лезвие легко скользнуло по руке, и на смену боли пришли покой и успокоение…

Он безучастно наблюдал, как вода в ванной становится розоватого оттенка…

Открыв глаза, Маргарита увидела, что кровать Ио пуста. Она проверила как Джон — его дыхание было всё ещё очень слабым.

Запертая дверь в ванную комнату сразу насторожила девушку. Она стала барабанить по ней своими кулачками, пока не додумалась шпилькой открыть замок. Но, то, что она увидела, заставило её отступить, чуть не зацепившись за порожек, и страшный крик вырвался из её груди — ухватившись за ручку двери, чтобы не упасть на слабых ногах, она, всё же, нашла в себе силы позвать на помощь — парень лежал в красной от крови воде, а на полу валялось окровавленное лезвие:

— Господи, да что же это такое? Что же ты наделал, Марк? Дурак. Ой, дурак, — всхлипывая, она, что было сил, нажимала кнопку тревожного звонка и звала брата, — Джек! Сюда, скорее! Помоги!

Молодой хирург помог ей вытащить парня из ванной, завернув полотенце, и перевязать ему руки:

— Ещё пара минут, и было бы поздно. Камикадзе недоделанный! Вы хотите меня в могилу свести своими выходками? — молодой хирург был просто в бешенстве, — Вот же, придурок — он конкретно хотел отправиться к праотцам, знал же, что у меня нечем будет восполнить его кровопотерю, кроме плазмы.

После врачебных манипуляций к Ио понемногу возвращалось сознание.

Он едва ощутимо сжал её руку, его ресницы задрожали, и парень открыл глаза:

— Я в раю? — спросил Ио, глядя на освещенное солнцем лицо Маргариты, сидевшей в кресле рядом, потом поднёс к лицу свои руки, изучая перебинтованные запястья.

— Больно? — она слегка прикоснулась к его запястьям.

— Тут больнее. Оно у меня всё-таки есть… сердце, и кровь — она такая же красная и горячая, как у всех, — он поднес её руку к своей груди, второй рукой провёл по своему лицу — Что это? — с интересом посмотрел на капли, блестевшие на его длинных пальцах.

— Это слёзы, Марк. Ты… ты плачешь, — слабо улыбнулась Маргарита, — Это хорошо. Очень хорошо — значит, в тебе ещё осталось что-то человеческое, если ты не утратил способности плакать.

— Я… что делаю? — с явным удивлением посмотрел он на неё, — Меня так давно никто не называл этим именем, я терпеть его не могу, а у тебя оно звучит так красиво. Я уже не помню, плакал ли я хоть раз в своей жизни. Почему же тогда мне так спокойно? И что это за тепло, которое я ощущаю?

— Это тепло человеческих отношений. Когда ты делаешь что-то для других, когда ставишь интересы того, кто тебе дорог, превыше своих собственных, это обязательно вернётся к тебе теплом, — горячо объясняла девушка.

— Ты, разве, не должна меня ненавидеть? Почему же тогда не дала умереть? — он взял её за руку.

— Наверное, должна, но, у меня не получается. Ты не дал умереть Жану, за это я готова простить тебя. Глупый. Глупый Марк, — покачала головой Марго, продолжая улыбаться ему, — А я и не замечала — оказывается, ты симпатичный, когда улыбаешься… Улыбайся, даже когда на душе тяжело — ведь кто-то может влюбиться в твою улыбку.

— Мне было бы легче, если бы ты ненавидела меня, если бы ударила меня, — он склонил голову, — Даже, стоя всю вечность перед тобой на коленях, моля о прощении — этого будет недостаточно, чтобы искупить то зло, что я совершил. Я не могу повернуть время вспять и всё исправить…

— Я прощаю тебя, — кивнула девушка, — Забавно, да — наивная дурочка, которую жизнь ни чему не учит.

— Пожалуйста, и не меняйся — оставайся такой, — он взял в руку прядь её волос, — Если я и влюблюсь когда-нибудь, то она будет обязательно похожа на тебя. Ты — моё искупление.

— Конечно, ты еще влюбишься — ты только начинаешь жить. Марк, и ты прости, прости меня, если сможешь…Обещай, что никогда больше не повторишь такого, — она взяла его руку и ощутила всю тяжесть его печали:

— Господи, сколько же бед ты вынес, — ещё в ней так не проявлялась эмпатия, но сейчас она, как на себе, испытала боль от обморожений, голодные боли, боль от побоев, горечь обиды, презрение ко всему сущему и постоянное вопрошание — а есть ли там тот, кого называют Богом, как же тогда он допустил такое, за что наказал такой судьбой? — Маргарита не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, она отдёрнула руку.

— Не надо было этого делать, — он посмотрел в потолок, — Да, всё это было в моей жизни, но, я понял одну важную вещь, — потом перевёл взгляд на Джона, — если он — твоё счастье, то я готов смириться, но, пусть только попробует причинить тебе зло — я шею ему сверну, обещаю. И да, это была минутная слабость — такой глупости я больше не повторю, по крайней мере, пока не помогу вам остановить эту войну.

На соседней кровати Джон несколько раз шумно вдохнул воздух в лёгкие, выдыхая со свистом — постепенно он приходил в сознание.

— Ну, вот — помяни черта… — непроизвольно улыбнулся Марк.

Маргарита повернула голову, смотря во все глаза — сердце стучало, как сумасшедшее. Господи-Боже, как же она ждала этого, и как она сейчас страшилась встречи с мужем: какой же тяжелый разговор им предстоит…Какие бы она не подобрала слова, боль от этого не будет меньше — вот был ребёнок, а теперь его нет… Даже если он вслух не произнесет этого, то, всё равно, ей не станет от этого легче. Она так виновата перед ним, что и не описать. Сейчас она испытывала к себе такое отвращение. Как сказать? Что услышит в ответ? Эти мысли сверлили ей мозг до почти физически ощутимой боли в висках. С тяжелым сердцем она с трудом поднялась с кресла, ноги, словно налитые свинцом, не желали слушаться.

— Вам есть о чём поговорить наедине. Мне лучше выйти, — Марк с трудом поднялся с кровати и шатким шагом проследовал к двери. На ходу он обернулся и ободряюще ей улыбнулся. Маргарита проводила его благодарным взглядом.

— Ну как ты, милый? — Маргарита помогла мужу приподняться на подушках.

— Сейчас уже гораздо лучше, — улыбнулся Джон, — я открыл глаза и увидел тебя — это хороший знак, — он посмотрел в её глаза — усталые, но такие родные и такие светлые, — Ты здесь, со мной. Чего же мне ещё желать? — он взял её руку, — Ты знаешь, что этот мальчишка Шнайдер влюблён в тебя? И он не притворялся.

— Его настоящее имя — Марк, — поправила его Маргарита.

— Да, по мне — хоть Папа Римский. Если ты тут — значит, ты выбрала меня… — он посмотрел на неё с любовью и признательностью.

— Я люблю тебя, и ему придется смириться и принять это, — голос Маргариты звучал совершенно твёрдо, — Пока сама не скрещу тебе руки на груди, и, даже тогда — я не брошу тебя.

— В прошлой жизни я, наверно, сделал что-то очень хорошее, что меня Господь наградил такой женой. И со мной не случится ничего плохого, пока ты есть — потому, что моё сердце, оно в тебе. Знаешь, я, возможно, понимаю его — я бы чувствовал то же самое на его месте, сам был почти в аналогичной ситуации. Я вырвал рыжую богиню из своего сердца потому, что они с Самаэлем любили друг друга. И, знаешь, я не хотел бы поменяться местами с ним. Но, с меня довольно — пусть знает, что я не отдам тебя… ни кому, и он — не исключение. Теперь, когда ты готова подарить мне главную радость в жизни, ты стала для меня ещё дороже, — когда Джон обнял её, его руки прикоснулись к её спине, под ними он почувствовал бинтовые повязки. Девушка выгнула её, отстраняясь от его ладоней, задрожала от ноющей боли в спине и закусила губу, сдерживая стон и крепко-крепко зажмурилась, не давая волю слезам, а перед глазами вспыхнули искры.

— Сними халат, — решительно потребовал он, — Я же не слепой — ты меня или себя пытаешься убедить, что всё в порядке?

— Ты сам попросил, — бордовый атласный халат плавно соскользнул на пол, — Это будет мне уроком за мою самонадеянность, но, я бы снова и снова поступила точно так же. Я бы снова пошла за тобой, — девушка задыхалась от душивших её слёз.

— Кто? Кто это сделал?! — он резко поднялся с кровати и схватил её за руки.

— Разве теперь это так важно? — Маргарита опустила голову и отвернулась.

— Прости, ради Бога, прости, — он обнял её за плечи, а самому хотелось выть от одного вида этих повязок, пропитанных лекарством и сукровицей, прикрепленных медицинским пластырем, на её нежной спине, — Девочка моя… — он положил голову ей на плечо, — Ну, почему, почему ты не послушалась меня? Разве можно было так рисковать в твоём состоянии?

— Кали, всё-таки, рассказала тебе, да? — тихо спросила Маргарита, — Жан, после того, что я сейчас скажу, ты, возможно, и видеть-то меня не захочешь, не то, что разговаривать. И я не буду винить тебя за это. Только прошу, выслушай меня, — дрожали и её голос, и её ресницы, — Я хотела сказать тебе, но теперь поздно… Уже поздно…

— Ты о чём? Что ты такое говоришь? — он обхватил руками её плечи, а внутри всё натянулось напряженной струной, готовой вот — вот порваться.

— Я хотела поделиться наибольшей радостью, но… Жан, я… не… Я думала, что ты мёртв… У меня был нервный срыв… ребёнка больше нет… Господи, как же это тяжело… Внутри — будто пустота… — она изможденно опустилась в кресло, спрятав лицо в ладонях.

— Как … как же так? — Джон поднял глаза к потолку, — Как же так? Когда же судьба перестанет испытывать нас?

— Я не послушала тебя, и поплатилась за это. Ты можешь ненавидеть и презирать меня — я не в праве осуждать тебя за это… Моя вина… Только моя… — Маргарита закрыла глаза.

— Ты думаешь, что ты говоришь? Замолчи! Замолчи сейчас же! И думать так не смей, слышишь! Чтобы я не слышал от тебя больше такого! Глупенькая, как я могу презирать тебя, когда сейчас ты больше всего нуждаешься в поддержке и понимании? Если мне сейчас невыносимо больно, то даже страшно представить, как себя чувствуешь ты. Ну, не надо плакать, родная. Мы начнём всё с начала, слышишь? — он присел рядом с ней поднял её лицо на себя, — У нас ещё будут дети, слышишь? Обязательно. Столько, сколько захочешь. Только, умоляю, не молчи — скажи хоть что-нибудь, — а она не в силах была ничего сказать, уткнувшись лицом ему в грудь.

Марк тем временем сидел в холле больничного крыла, когда с противоположного коридора мимо него прошла и села напротив, глядя в окно, темноволосая девушка с большими карими глазами — он хорошо запомнил — такими же, как и у его более удачливого соперника за сердце Маргариты.

Юноша поднялся с топчана и присел рядом с ней:

— Вы, должно быть, его сестра? Сестра Джона? — мягко спросил он.

— Вы знаете моего брата? — девушка повернула к нему лицо, — Знаете Джона? Но, кто вы? Я не встречала Вас среди наших генералов.

— Я больше не генерал, леди… — он запнулся, не зная, как обратиться к ней.

— Ями, меня зовут Ями, милорд, — улыбнулась девушка.

— А я — Марк, — представился он, — Ваш брат уже вне опасности, с ним сейчас леди Маргарита.

— Марк — необычное имя, но, красивое, — она с интересом смотрела на него, — Но, почему же мне не сказали, что он здесь? Значит, они вернулись? Нашли Маргариту? И кому нужна эта война? От неё только страдания и боль. И как только земля носит таких, как этот Шнайдер? Что заставило его нарушить священное перемирие, сохранявшееся столько времени?

Парень ощутил жгучий стыд перед ней, перед всеми остальными:

— Вы сильно любите своего брата? — негромко спросил он.

— Он же мой брат. Он всегда был очень вспыльчивым человеком — в этом я отличаюсь от него. Но, так как наш отец должен был быть Всеотцом для своих людей, то для нас с матерью брат был как глава семьи. Мама так и старалась воспитывать его — быть самостоятельным, уметь принимать решения и брать на себя ответственность за свою семью. Когда нужно, он может быть жестким, но, он — хороший и добрый человек. Теперь же, когда отца больше нет с нами, обязанности главы семьи легли на его плечи в полной мере, — её голос дрогнул, девушка ещё не закончила свою мысль, когда к беседующим подошла Кали.

— Мне, правда, очень жаль, что так случилось с вашим отцом, — тихо произнес Марк и посмотрел на неё — девушка понимающе кивнула.

— Как наше самочувствие? — обратилась к ним рыжая богиня.

— Моя слабость уже отступила, — Ями поднялась с кушетки и посмотрела в её изумрудные глаза, — Почему мне не сказали, что Джон вернулся?

— Ты так тяжело перенесла смерть отца, что мы не хотели тебя ещё больше волновать, пока кризис не миновал — твой брат был между жизнью и смертью, и только вмешательство этого молодого человека спасло его.

— Это правда? — Ями повернула голову в сторону юноши.

— Не стоит об этом, — опустил глаза Марк.

— Привет всем! — поздоровалась подошедшая Даниэлла, — Рада видеть вас всех в здравии. Как Джон и Марго?

— И тебе не хворать, — приветственно улыбнулась Кали, — Смотрю, тебе уже получше. Джон, слава Богу, пришел в себя, Маргарита у него.

— Вот и замечательно! — Дэни ответно улыбнулась, — Я тоже, вроде бы, ничего так. Джек ещё занят с документацией, а я захотела прогуляться в саду на сон грядущий. Не составите мне компанию?

— Хорошая мысль, — рыжая богиня с энтузиазмом приняла эту идею, — Ями не помешает подышать свежим воздухом, — потом она обратилась к парню, — Идёшь с нами?

— А можно? — Марк поднялся с кушетки и, пошатнувшись, ненароком задел плечом златовласую.

Девушка содрогнулась от его прикосновения — она взглянула на него и чуть не разрыдалась, инстинктивно приложив руку к правому глазу, с трудом пытаясь вдохнуть воздух — нет, это только страшные воспоминания, и не более, но это ценные воспоминания о тех, кого связывали узы — крепче, чем дружба, сильнее, чем любовь, больше, чем жизнь.

Он всё понял и молча кивнул, а сам тоже готов был заплакать от непонятного чувства, мучительно и сладостного.

— Что с тобой? Всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовалась Кали.

— Да, всё — очень хорошо. Просто небольшое недомогание, — улыбнулась Дэни, — Вы идите вперед, а мы вас догоним — он мне поможет.

— Обопрись на меня, — юноша взял её под руку.

— Юто… — прошептала Даниэлла, не спуская глаз, всматриваясь в его лицо, — Но, как? А Марико? Что с ней?

— Она всё время была рядом с тобой, — ответил он, улыбнувшись.

— Маргарита? — взволнованно уточнила девушка, — А Ори?

— Этого я не знаю, — покачал головой парень, — Всё будет хорошо. Всё плохое осталось в прошлом. Я обещаю, что всё будет хорошо, сестрёнка.

Вдруг, оба насторожились.

— Прошу прощения, — Марк повернулся, прислушиваясь к звукам, доносившимся из палаты, где оставались Маргарита и Джон, — я сейчас, — он бережно усадил златовласую на топчан и решительно направился назад в палату.

Джон, превозмогая боль и слабость, вскочил с постели:

— Это он? Ответь мне — это он сделал с тобой?! — его глаза горели бешеным огнём.

— Жан, не стоит… — снова несмело промолвила Маргарита, — Это, правда, уже не важно…

— Не важно, говоришь?! То, что ты пережила по его вине — не важно?! — его голос сорвался на крик.

— Не повышай голос на неё! — на пороге появился Марк, привлеченный громким голосом Джона, — Стребуй ответа с мужчины!

— И давно мы стали такими благородными?! Не поздновато ли?! — криво ухмыльнулся Джон, и сам не заметил, как, выплеснув всю боль, двинул парню со всей силы в челюсть — и черным ядом от сердца по крови растеклось безумие, и проснулся внутри свирепый и беспощадный демон, готовый разорвать на куски своего противника:

— Ты бесконечно виноват перед этой женщиной. Ты ответишь за каждую её слезу, за всю ту боль, что ты ей причинил! Ответишь мне! — в приступе гнева Джон уже не соображал, куда он бьёт — да куда попадёт, просто и без затей, ярость и горе затмевали разум, прежде сиявший благородством и великодушием, он же успел простить соперника, но горе и отчаяние от осознания потери слились в одно помрачение, мешавшее ясно видеть — и этого он не в силах был простить…

— Жан, прекрати! — Маргарита остановила его руку, — Ты же не зверь! Это не облегчит боли. Он не дал тебе умереть — он отдал свою кровь, когда ты был при смерти. Он вернул мне тебя! Если я смогла его простить, то и ты сможешь.

— Любое место и время — как будет угодно Вашей Милости, — юноша поднялся с пола, вытирая рукавом кровь с разбитого лица.

— Маргарита, отойди, — Джон отстранил её, — Не вмешивайся, это наше с ним дело, — он схватил юношу за грудки и припечатал к стене, — Мне угодно сейчас же!

Прежде чем девушка успела что-либо сообразить, они оба исчезли.

— Жан! Марк! Всевышний Боже, вразуми обоих, — как марионетка, у которой перерезали верёвочки, Маргарита бессильно упала на колени, — На кого уповать мне в молитве моей, если злоба сильней и обида сильней? Кровь не унять речью пустой, месть наполняет каждый голос немотой… — горько процитировала она.

— Напомни, на чём мы остановились в последнюю нашу встречу, — Джон отшвырнул юношу на песок арены, — Поднимайся! — крикнул он и кинул ему один из появившихся у него в руках мечей.

Марк встал и взял в руки оружие — в его потухших глазах были лишь отрешенность и безразличие.

После вечерней идиллии, погода резко испортилась.

Набежавшие, тяжелые серые облака закрывали небо, пронизывающий ветер стегал начавшимся ледяным дождём.

Как была в одной ночной сорочке, босиком, с распущенными волосами, кинулась она искать их. На шум из всех комнат высыпал народ. Прибежавшие на крики Маргариты, друзья пытались выяснить, что же произошло, но, находясь в почти шоковом состоянии, она не могла ничего мало-мальски внятного выдавить из себя, бешено вырываясь из их рук.

Наконец, она рывком освободилась из объятий Даниэллы.

Она бежала, не замечая ничего вокруг, бежала, уже не помнила, сколько времени… пару раз упав, счесав колено и локоть, насквозь промокнув.

Эти двое сражались неистово, осатанело — капли дождя разбивались о лезвия, смешиваясь с кровью. Джон рубил нещадно, без разбора. Дождь бил по лицу и глазам. Перед глазами — кровавая пелена, и одно желание — резать и кромсать, ответить на боль ещё большей болью. Боль затмила собой всё — больно было дышать, больно было думать, больно… очень больно… слишком больно… невыносимо.

Рубашка Марка уже почти полностью пропиталась кровью, но ему было всё равно… почти. Вдруг, словно что-то щёлкнуло в голове, и до дрожи захотелось жить.

Но Джон уже не мог остановиться, безжалостно полосуя по ногам, по рукам, по корпусу…

Марк перешел в наступление, всё активнее и динамичнее отвечая на выпады Красного.

В голове гудело, а кровь всё быстрее и быстрее текла по венам.

Сталь — во взгляде и в руках…

Нежное имя — на губах.

Двоим под Солнцем места нет.

Смерть помешалась на любви.

Обоим резал взгляд адреналин.

Руки уже с трудом удерживали мечи…Они падали и вставали — снова и снова, снова и снова, выхаркивая забившийся песок изо рта.

Маргарита в третий раз споткнулась уже возле самой арены. Она поднялась, растирая грязь по мокрому лицу.

И тут она увидела их — израненными лежащих на песке, вцепившись друг в друга, как любовники.

Однако, не успела девушка дальше и шагу ступить, как путь ей преградила фигура в белом одеянии:

— Стой, где стоишь, женщина! Не подходи!

Маргарита так и застыла на месте с широко раскрытыми глазами.

— Кто вы? — только и смогла пролепетать пораженная девушка, — Почему?!

— Я — Ангел Судьбы, — монотонным голосом продолжал незнакомый, — Они поставили свою личную неприязнь выше интересов человечества. Один развязал войну, нарушив священный обет перемирия, второй — вместо того, чтобы исполнять свой долг защитника, тратит силы на персональную месть. Ложь одного стала причиной гибели невинного создания, второй — пролил кровь, что вернула его к жизни. Эти недостойные прогневили Небеса и теперь принадлежат мне — я их забираю.

— Я не отдам! Ты их не получишь! — она решительно замотала головой, — Считаешь, что имеешь право судить их? Да, мы не непогрешимые. мы такие — какие есть — со своими достоинствами и недостатками, иногда наши эмоции берут верх над разумом — но, в этом и заключается наша сила и наша слабость — быть человеком, сложным, неоднозначным и многогранным. Нельзя всё в мире делить только на чёрное и белое — в нём полно полутонов и оттенков. Вы требуете от нас святости? Как же вы святые, допустили эту войну? Почему не помешали? Или мы для вас только пешки, не заслуживающие уважения? Мы — не скот, мы — люди! Я — человек, и я горжусь этим. И не желаю уподобляться вам.

— Замолчи, женщина! Перед смертными мы ещё не отчитывались! — повысил голос собеседник, укоряюще глядя на неё, — Это всё из-за тебя, между прочим!

— Я не могу отрицать этого, — девушка выдержала его взгляд, — но, я не хотела этого… И не их это вина.

— Ты настаиваешь? А если бы я сказал, что согласен забрать только одного — кого бы ты выбрала?

— Обоих! — девушка твёрдо шагнула вперёд, — Я не собираюсь выбирать — они оба ни в чём не виноваты! Мы мало сделали для человечества? Пусть так… А сколько мы ещё можем сделать? Но, я и пальцем не пошевелю, если мне не разрешат их забрать! Возьми лучше меня вместо них, если считаешь, что я виновата, — она сделала ещё один шаг, и яркий свет окутал её, и за спиной появились белые крылья…

— Я прошу дать им возможность всё исправить, прошу дать им ещё один шанс. Я простила, и Вы постарайтесь, — решительно настаивала Маргарита.

— И ты готова взять на себя ответственность за них? Запомни — у них и у тебя будет только одна возможность — с этими словами он исчез, оставив девушку в растерянности.

— Да что тут происходит? — Джек затормозил у арены и сделал знак остальным тоже остановиться, — Вашу мать! Эти двое успокоятся когда-нибудь? — не выдержал он, — Не думал, что когда-нибудь скажу это, но, хорошо, что они не были в достаточной физической форме, и их состояние не позволило им сейчас нанести друг другу более серьёзных увечий, чем эти множественные, но поверхностные раны — тут я ещё могу справиться, а вот при более сильных повреждениях — не уверен.

— Теперь всё будет хорошо, — силясь улыбнуться, Маргарита медленно обернулась и так, с улыбкой на губах, и упала на песок…

Как только состояние его пациентов больше не не внушало опасений за их жизни, Джек не стал ходить вокруг да около и сразу высказал им своё недовольство их поведением:

— Так вот чем вы занимаетесь, да?! — не давая опомниться, молодой хирург сразу перешел в наступление, разгневанно сверкая глазами, — И о чём вы только думали?! Я вас спрашиваю!

— Я не знаю, что на меня нашло… — Джон сел на кровати и опустил голову на колени, — это было, словно, помешательство.

— Что, не нашлось другого способа, куда избыток энергии деть? Так я напомню, что войска Тёмных Небес уже стоят у границ.

— Что?! Почему ты молчал? — Джон поднял на него глаза, — Вот же я идиот! Там же Самаэль! Там же мой брат! Там же наши… — он вскочил на ноги, сбросив на пол одеяло, — Одежду мне — быстро! Приготовьте моего коня!

— Ты с ума сошел? В таком состоянии? — Марк тоже попытался встать, — Я не отпущу тебя одного! Мне тоже подайте одежду, — потребовал он, потом повернулся к Джону, — Позволь мне искупить свою вину. Только прошу, не причиняйте вреда Альвис — она не такая, как вы думаете. Она не желает вам зла. Когда всё закончится, я готов понести любое наказание, только будьте милостивы к ней. Я не прячусь от вины и не убегу, лишь дайте мне поговорить с ней — она выслушает меня, она из тех немногих, кто пытался понять меня, кому я был небезразличен.

— Я бы лучше сдох, чем быть обязанным тебе, — мрачно усмехнулся тот, потом улыбнулся своей обычной приветливой улыбкой, — Так бы я, не задумываясь, сказал вчера… Сегодня же это уже бессмысленно, уже не изменить того, что ты сделал — ни зла, ни добра. Ты отнял у меня ребёнка, но ты же вернул жизнь мне — не равноценный, конечно, обмен. Но, я не могу теперь убить тебя, пролить ту же кровь, что теперь и во мне, однако… дай мне хоть малейший повод — и я не стану себя сдерживать. Когда всё закончится — тебе лучше покинуть Небесный Град. Так будет лучше для всех.

С трудом они переоделись в походную одежду, и, с ещё большим трудом, держались в седле…

Маленький отряд выступил к крепостным стенам на границе, чтобы присоединиться к расположившейся там лагерем армии.

С непривычки, от езды верхом у Маргариты ломило всё тело, но она старалась не подавать вида, глядя, как мужественно держатся остальные. Создавалось впечатление, что только Кали, да ещё Джастина, проведшая детство на ранчо, чувствовали себя в своей стихии. Одеты они были в лёгкие кожаные доспехи, высокие сапоги и плащи. Чтобы волосы не лезли в глаза, девушки сделали причёски в стиле амазонок — со множеством косичек с вплетенными в них кожаными шнурками и бусинами, и выглядело это довольно эффектно. Даже у Маргариты волосы уже отрасли до такой длины, что позволяла выполнить такую замысловатую прическу. Справедливости ради, стоит заметить, что Маргарите такая причёска исключительно шла, открывая лицо и ставя акцент на необычной для европейки форме глаз девушки, в венах которой было намешано много кровей, равно, как и остальным девушкам — в особенности Кали и Ями: первая всегда выглядела блистательно, но, спокойно восседавшая верхом на чёрном скакуне, в доспехах бордового цвета, она была исключительно величественна, сестра Джона тоже преобразилась из трепетной лани в прекрасную Валькирию, но, всё с тем же томным взглядом тёмных очей.

Раны Джона и Марка всё ещё давали о себе знать — оба с трудом держались в седле, исключительно благодаря силе воли, стараясь не думать о боли и усталости, ежеминутно борясь с головокружением и предобморочным состоянием, держась что есть силы за поводья, чтобы не упасть с коня.

— Жан, с тобой точно всё в порядке? — Маргарита положила ладонь на его руку.

— Спасибо за беспокойство, дорогая, — кивнул он, — но, сейчас это не имеет значения, — Джон посмотрел на неё взглядом, полным сожаления и раскаяния, — Прости меня, я, и правда, не знаю — это было какое-то помешательство.

— Жан, ты сам же говорил, что месть не вернёт потери, — она сжала его пальцы.

— Как ты права — тысячу раз права! — он опустил глаза, — Я заставил тебя волноваться, когда тебе и так тяжело, — потом он окликнул Марка, ехавшего немного впереди, — И ты тоже… извини. Я, правда, погорячился тогда… Забудь, что я наговорил — можешь оставаться в Небесном Граде сколько пожелаешь.

Дотянись рукой — твоя… Нельзя, нельзя… И, смотреть на неё так — нельзя, нельзя… Как рука её в его руке лежала вспоминать — нельзя, нельзя… Тот поцелуй на губах до сих пор горит огнём, горько-сладкий, как дикий мёд — нельзя, нельзя… Он никогда не забудет его. Он хотел бы, чтобы это был сон… Но, кажется, он не спит… Он болеет ею, он дышит ею… Как ни жаль, но он её… Как спутник кружит по орбите, не в состоянии приблизиться к своей планете, всё время находясь на расстоянии…Он будет рядом — что бы ни случилось… Его золотая боль… Но, как объяснить неразумному сердцу, что стучится оно в закрытую дверь?

— О чем задумался, «Ланселот»? — Джек с тревогой и сочувствием посмотрел на Марка.

— Да так — ни о чём… — отмахнулся юноша, силясь улыбнуться.

— Ты мне симпатичен, парень. Но, не мешай их счастью. Разве мало они пережили? Разве они не заслужили мир и покой?

— А я не заслужил? — Марк резко дернул поводья и с вызовом посмотрел в карие глаза молодого хирурга.

— Я — врач тел, а не душ, — тот по-дружески положил ему руку на плечо, — Ты ещё обязательно будешь счастлив. Только не ценой благополучия других, — Марк опустил голову и не ответил.

— Не помешаю, мальчики? — поравнявшись с ними, ослепительно улыбнулась златовласая, подарив молодому хирургу нежный поцелуй и подмигнув Марку, — Как тут мой новообретенный названный братец? Отчего не весел? Неужели, великая я — не такая уж желанная находка? — самодовольно улыбнулась она и звонко рассмеялась.

— Я, правда, рад, что нашел тебя, — ответно кивнул юноша.

— О, какой же ты «находчивый» у нас! — девушка подарила ему ободряющий взгляд.

Наконец, они добрались до расположения войск Небесного града возле крепостной стены.

— Ренетте!(«Принцесса», «Княгинюшка» — домашнее прозвище Маргариты) — Шарль, со слезами на глазах, с большой радостью снова заключил дочь в свои объятия, — Доченька, слава Богу, ты цела и невредима! Они нашли тебя! — повернулся он к Джону и остальным, — Благодарю вас, месье Жан, Джек, Дэни! Я перед вами в неоплатном долгу.

— Папочка! — Марго расцеловала отца в обе щеки, — Я так рада быть снова с вами!

— Но… а кто это? — он ошеломленно посмотрел в сторону Марка.

— О! Это долгая история, папуль, — ласково улыбнулась девушка, — Мы расскажем позже, когда немного отдохнём, ладно?

— А как же твоё здоровье, дорогая? — встревоженно поинтересовался Шарль-Анри, взяв дочь за руку.

— Папа, — Маргарита высвободила руку — Мне так жаль…

— Господи, детка! — он с силой прижал её к себе.

— Со мной всё хорошо, честно, — с улыбкой на лице, Маргарита заверила отца, — Джек осмотрел меня — у меня молодой здоровый организм, у меня ещё будут дети — всё ещё будет замечательно — верь мне, — молодой хирург глазами подтвердил её слова.

— Акеми… Даниэлла, — Марк дёрнул блондинку за рукав, — Тот высокий рыжий юноша — кто он?

— Этьен, кузен нашей Марго, а чем он тебя заинтересовал? — она смерила его изучающим взглядом.

— Да чтоб мне ослепнуть сию же минуту, если это не Ори-Кири!(«кири» — туман (яп.)) — парень хлопнул себя по лбу, — Он — повелитель иллюзий и тумана, не так ли?

— Быть того не может! — Дэни часто-часто заморгала, не зная, что и ответить на это, — Папочка! Питер, братишка! — она спешилась, кинувшись в объятия подошедших брата и отца.

— Рады приветствовать, Ваша милость! — отсалютовал генерал Агни — высокий крупный рыжеволосый мужчина в алом мундире, Джон ответил лёгким кивком, — Разрешите доложить — в стане противника творится что-то непонятное, они сменили главнокомандующего вопреки воле правительницы.

— Что там происходит? — привлеченный шумом, доносившемся с той стороны стены, стиснув зубы от боли, Марк на своих длинных ногах легко соскочил с коня и, оттолкнув стоящего у бойницы лучника, он всматривался в узкий проём, стараясь хоть что-то разглядеть.

— Чего вы ждёте?! Почему не атакуете?! — выкрикнул советник, обращаясь к солдатам.

К расположившимся войскам приближалась Альвис с небольшим отрядом верных гвардейцев:

— Как это понимать, Лорд Тристан? По какому праву вы позволили себе взять командование моими войсками? — королева быстро спешилась, с большим трудом сдерживая готовые сорваться с языка нецензурные выражения.

— А по какому праву мне будет указывать каждая продажная тварь?! Любовника твоего нет сейчас рядом, чтобы защитить тебя, поэтому — молчи, женщина. Я долго терпел этого бешеного короля, фактически, правя вместо него, находясь всегда в его тени. Моё терпение кончилось. Теперь я поступлю так, как давно хотел — я одержу великую победу, покрою своё имя славой и буду править обоими мирами.

— Да вы бредите! — её рука легла на эфес, — Вы сошли с ума, Лорд Тристан! Ваши деяния достойны суда трибунала.

— Ещё слово — и я не посмотрю, что ты особа женского пола! А пока — не мешайся! Поняла меня? — он заломил ей руку, приставив острие меча к шее.

Она явно не ожидала такого поворота событий, растерянно глядя на советника — в конце концов, Альвис была лишь просто женщиной — не больше, но, и не меньше.

— Нет! — заорал во всё горло Марк, наблюдая эту сцену из своего укрытия. Ещё чуть-чуть, и он готов был спрыгнуть прямо со стены, чтобы вмешаться, — Она не заслужила такого обращения…

На крепостной стене мелькнул силуэт, и Альвис услышала, как совсем близко просвистела стрела, вонзившись в плечо Лорда Тристана. Хватка ослабла, и он, выругавшись, осел, пытаясь вынуть стрелу, его меч упал тут же рядом.

Все повернули головы в сторону стрелявшего, но там, где секунду назад возле зубца в форме ласточкиного хвоста стоял лучник, никого уже не было.

То, что хотел совершить Марк, проделала другая фигура — чудом, легко приземлившись на землю. Перекатившись, мужчина вскочил на ноги и подбежал к еле стоявшей на ногах правительнице:

— Святые Небеса! — он поддержал светловолосую женщину и прижал её к себе, гладя по голове, — Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Ты всё-таки жива! Господи, а я ведь давно уже оплакал тебя. Все считали, что ты тогда утонула — только эта лента и осталась от тебя, — она только сейчас заметила повязанную на его плече тёмно-синюю атласную ленту.

Потрясённые солдаты в замешательстве смотрели на них, не зная, как им реагировать на всю эту ситуацию.

— Надир сошел с ума? — Даниэлла с беспокойством смотрела на открывающуюся перед ними сцену.

— Только ради одной женщины он стал бы так рисковать, — задумчиво произнёс Сэм, — Но, это невозможно — эта женщина мертва.

— Похоже, мы ошибались, Самаэль, — Кали указала рукой на златовласую королеву, — присмотрись внимательно.

— Кто эта женщина? Вы её знаете? — поинтересовалась Дэни.

— Когда-то она была фрейлиной княгини Асии. Много лет мы все считали, что она утопилась — покончила с собой от безответной любви к нашему князю. Бедняга Надир каждый день приносил ей свежие цветы, а она лишь снисходительно принимала его дары, удостаивая его только улыбкой. Но, как она оказалась при Тёмном дворе, и что на ней за странная маска?

— Ты здесь? Но, как? — с трудом произнесла Альвис, не в состоянии поверить, что видит его — Ты не забыл меня? Надир, ты ещё помнишь? Помнишь меня?

— С того самого дня, как впервые встретил тебя возле фонтана в саду, — прошептал он, уткнувшись лицом в её плечо.

— Да, тогда ты был княжеским садовником, — улыбнулась она.

— С тех пор я изменился, — тихо ответил Надир.

— Я тоже изменилась. И тебе лучше не смотреть на меня, — Альвис отвернулась, — Правитель Тёмных Небес захотел меня и получил — что могла сделать одна слабая женщина против шести рыцарей, похищающих её? Ленту они специально оставили, чтобы меня уже не искали.

— Что? — он повернул её лицо на себя, — Что они с тобой сделали? — Надир осторожно развязал ленты и снял маску.

— Нет! Не надо, — Альвис опустила голову, — Не смотри на меня! Не смотри! — она пыталась высвободиться из его сильных рук, словно стальным кольцом, сжимавших её за талию.

— Забудь, забудь всё, что было — это не имеет ровным счётом ни какого значения. Важно лишь то, что ты жива, и я сейчас держу тебя в своих объятиях, — Надир продолжал успокаивать её, — Если бы ты знала, как же я сожалею, что меня тогда не было рядом с тобой.

— А что случилось с тобой? Расскажи, как ты жил эти годы? — спросила правительница, но времени на ответ им не дали:

— Я сейчас заплачу от умиления. Браво! Браво, Ваше Величество! — подскочил Тристан, — Как мило — вы, всё-таки, нашли себе ещё одного охранителя. Да, только, чего стоит один этот безумец против целой армии? — он поднял с земли меч, — Или против меня? Глупцы, вы оба умрёте!

— У неё есть ещё защитник, — меч Лорда Тристана был остановлен другим мечом, — Пока меня не разжаловали, я — командующий этой армией! — Марк таки сделал это, он не мог спокойно наблюдать и в считанные секунды был уже по другую сторону стены.

— Ах, ты ж, сукин сын! — сплюнул советник, — Ты всё-таки жив, Шнайдер?

— Не смей своим поганым языком сквернить память моей матери! И, да — для тебя я всё ещё именно командующий Шнайдер, — еле сдерживал себя Марк, чтобы не снести советнику голову одним взмахом своего клинка, потом он повернулся к войскам, — А теперь слушайте меня, солдаты: Небесный Град не желает вам зла. Вы не обязаны сражаться по принуждению. Я больше не ваш командующий, но, послушайте, что я вам скажу — Ваша повелительница не желает битвы, это было моё желание, но, я был не прав. Теперь вы свободны от ваших обязательств. Только ваш личный выбор. Прислушайтесь сейчас к себе — верите ли вы в то, что видите меня живым и невредимым, верите ли вы в то, что за этими стенами — не враги, а друзья. Перемирие между нашими народами было заключено задолго до нашего рождения, так, возможно, в нём имеется смысл?

— Марк, зачем? — Альвис с признательностью посмотрела на юношу.

— А зачем ты сделала так много для меня? — он лишь улыбнулся ей в ответ.

— Невероятно… — Ями открыла рот от изумления, — Так это и есть он… тот самый Шнайдер…

— Номинально — да, — кивнул Джек, — но, он стал теперь другим человеком.

Войска в изумлении, молча, смотрели на них.

— Марк! — вскрикнула Маргарита и вжалась в проём бойницы, колотясь от волнения, — Что он делает?

— Нет, ну он, определенно, камикадзе, — прокомментировал молодой хирург, — Этот парень всё время поражает меня.

— Да, он просто ненормальный! Почему он делает это для королевы? Они же убьют их! — возмущался таким его безрассудным поступком Джон, — Ворота! Открыть мне ворота!

— Жан, ты что задумал? — Маргарита с ужасом посмотрела на него, — Ты же тоже ещё не оправился от ран…

— Иду за этим психованным, — Красный сердито нахмурил брови и решительно развернулся.

— Я прикрою тебя туманом, — Этьен сделал несколько пассов руками, глаза его стали цвета зелёного мха, а вокруг распространилось густое марево, — Тебе же он не будет помехой.

— Сэм тебя научил? — Джон одобрительно похлопал его по плечу, — Благодарю!

— Жан, не ходи! Не ходи туда! — Маргарита уже почти повисла на его шее, — Мы что-нибудь придумаем. Должен быть ещё вариант…

— Тебе же важен этот сопляк? Так я иду за ним, — он мягко убрал её руки, — Я не люблю долго оставаться в долгу, — подмигнул он.

Ями только отчаянно замотала головой, умоляюще глядя на брата.

Когда туман рассеялся, перед этими троими стоял человек в красном:

— Не стреляйте! Я безоружен, — он поднял обе руки в знак правдивости своих слов, — Посмотрите! Посмотрите внимательно на меня! Мы не желаем вам зла. Дайте мне забрать их за стену. Просто дайте нам уйти, и никто не пострадает.

Солдаты переглянулись, по рядам прошло перешептывание. Некоторые начали колебаться.

— Да что же вы стоите? Убейте их! — выкрикнул советник.

Несколько воинов встали перед ними:

— Но, Лорд Тристан, это неправильно… — они преградили ему путь, — Мы не можем… Она — наша королева… А тот человек безоружен. Мы — солдаты, а не варвары.

— Тогда — с дороги! Ни какая она не королева — как была шлюхой, так ею и осталась — Я сам разберусь с предателями!

— Нет! — раздался звон скрещивающихся мечей.

— Почему?! — опешил от неожиданности советник, — Вы идёте против своего командира?

— Потому, что мы верим, что эти люди говорят правду.

— Тогда вы тоже на стороне этих отступников!

И снова раздался звук сшибающихся клинков. Теперь с ними было ещё с полсотни гвардейцев Тёмных Небес.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты псих? — усмехнулся Джон, — Вот уж не думал, что буду прикрывать твою спину, — его глаза стали черными, он вытянул вперёд дрожащую от напряжения руку — и, вот уже, несколько воинов оседали под его смертоносным взглядом.

— Взаимно, — кивнул Марк, принимая боевую стойку, одной рукой раскидав ураганным порывом с дюжину солдат, — Могу повторить тебе твои же слова.

— Благодарю, Дхармараджа, но, вряд ли, я стою таких усилий с вашей стороны, — растроганно произнесла Альвис, она с трудом могла говорить от охватившего её волнения: впервые за многие годы она встретила знакомые лица тех, кого знала в прошлой жизни — Надира, старшего сына князя, которого вместе с сестрой и младшим братом — сыном своей госпожи, знала с самого их детства, воспоминания нахлынули, смывая всё то ужасное, что было в её жизни, — Ваша Милость слишком добры.

— Если вы против этой войны, Ваше Величество, то мы — на вашей стороне — он сделал знак Надиру и Марку, и они обступили женщину, защищая её.

Постепенно к обороняющимся присоединялось всё больше и больше солдат. Со стороны это всё выглядело довольно странно — друг против друга сражались люди в одинаковом облачении.

— Жаль… Хотелось решить всё по-хорошему… — Джон поймал взгляд Тристана и уже не упускал его, — Я и без оружия вполне опасен!

Советник медленно опустился на землю, на его лице вздулись вены, руки тряслись:

— Что ты сделал с моими людьми? Как ты заставил их выступить против своих товарищей? А ещё нас называете демонами… ты сам — исчадие Ада, — бросил Тристан в лицо Красному.

— Это их собственное решение! — Джон показал в сторону сражающихся, — Не я это начал, но, я это закончу.

— Чего ждёте? Лучники, к бою! — прохрипел Лорд Тристан.

— Я сегодня не в настроении для игр! — оскалился Джон, в его глазах была абсолютная ночь, — Отзовите своих людей! Прекратите эту бессмысленную битву. Первый, кто обнажит меч — отведает моей силы! — он сжал пальцы на его шее, — Слушай сюда: ты запятнал свою честь воина, и я могу отправить тебя прямиком в ад, тогда ты больше не причинишь вреда ни кому. Тебе ведь дорога твоя жалкая жизнь? А, советник? Или мне объяснить более доходчиво?

— Да что же это такое происходит? — Маргарита повернулась к Сэму, — Они же не станут стрелять? Правда?!

— Вот, теперь, пожалуй, стоит вмешаться, — Самаэль сделал знак стражникам отойти от ворот.

— Лучникам не стрелять! Вы меня слышите? — прокричал Тристан, когда Красный ослабил хватку, — Опустить оружие! Никому не стрелять!

— Самаэль, открой скорее ворота! Я с тобой! — Маргарита посмотрела на него со всей решительностью.

— Ты куда собралась? — Кали развернула её лицом к себе и с силой встряхнула, — Ты в своём уме?

— Дочка, нет! — попытался возразить Шарль, — Там опасно!

— Там мой муж! — Маргарита высвободилась из хватки рыжей богини, — Там Джон! Там Марк! Сейчас они рискуют своими жизнями, пытаясь остановить кровопролитие. Я должна быть там. Я должна помочь, — Самаэль, прошу тебя! — девушка взяла мужчину за руку.

— Несправедливо будет, если всё веселье достанется парням, — Сэм самолично направился открывать ворота, — Мы все идём.

— Узнаю своего Сэма, — улыбнулась рыжая богиня, беря его под руку, — Лучше было бы армии Тёмных Небес не злить его.

Ворота вновь открылись, и появился Самаэль, он раскинул руки и по его велению в воздух поднялись сотни солдатских мечей, со скрежетом и лязгом, сплетаясь в единый клубок металла — на лбу выступила испарина, брови были сведены от усилия:

— Я Лорд-протектор Небесного Града — Махасаматман, Бич Демонов! И вы вызвали мой гнев! — размашистым движением руки он отбросил комок погнутых клинков как можно дальше, — Но, мы готовы отпустить вас с миром.

— Жан, с вами всё в порядке? — девушка кинулась ему на шею.

— Всё хорошо, родная, — он привлёк её ближе к себе и не отпускал, пока оба не утолили свою жажду поцелуев.

— Я так рада, просто счастлива, — на её лице была самая безоблачная улыбка, а его объятия были самым безопасным местом во всей вселенной, — Ты один из немногих совершенно безрассудных людей, которых я встречала! — Маргарита обратилась к Марку.

— Ты беспокоилась обо мне, правда? — трепетно прошептал парень, когда девушка обняла его.

— Ну, конечно же, Марк, — Маргарита погладила его по щеке, — я ведь люблю тебя: как друга, как брата…

— Но, не как мужчину? — покачал он головой, усмехнувшись.

— Увы, — развела руками Маргарита и улыбнулась.

— Действительно, увы… — юноша положил руки ей на плечи.

— Где-то по нашей земле ходит та, что избрана для тебя, — она подняла на него глаза, — я знаю точно, и мне не нужно быть для этого ясновидящей. Не стоит тратить свою драгоценную жизнь на меня, когда где-то тебя ждёт твоя судьба. Кто знает, когда вы встретитесь, но, тогда ты поймёшь, что твоё сердце ждало именно её — и это буду не я.

— Ваше Величество, — Маргарита подошла к правительнице Тёмного Двора, — позвольте исцелить ваших воинов, — потом она повернулась к друзьям, — Они не питали ненависти к нам — они, лишь простые солдаты, их семьи ждут их.

— Вы очень великодушны, княгиня, — поклонилась Альвис, — Тристан прав — какая из меня королева?

— Намного лучше, чем вы думаете о себе, — улыбнулась девушка.

— Тогда, пока я ещё имею какую-то власть, я должна выйти к своим людям и объяснить им, что нечего бояться того, что будет сейчас происходить, что вы не причиняете им вред, а спасаете их жизни.

— Ты ведь всё равно не успокоишься, пока не будет по твоему, верно? — Даниэлла уже приняла Облик Лунной Госпожи, — Их слишком много, но, кое-что мы, действительно, можем сделать, пока ими успеют заняться врачи, — Да прольётся исцеляющий свет Солнца и Луны! Да возликует всё в свете его! — сила Хранителей сверкающим и мерцающим всеми цветами радуги свечением распространилась над лагерем, покрывая раны бойцов защитным покровом.

— О! Как интересно — так, эта девчонка так много значит для них обоих, — пока на него не смотрели, Тристан достал спрятанный в сапоге нож и резко метнул его, — Тогда, как вам двоим понравится, когда вас лишат того, что вам так дорого?

— Хранительница, пригнись! — когда её оттолкнули, Маргарита ударилась о землю и, как в замедленной съёмке, увидела залитое кровью лицо Рафа, к которому кинулись Джон и Самаэль. Нож прошел по касательной, рассёк правый висок, задев глаз.

— Прости, брат — я был ближе, ты бы не успел, — прошептал Рафаэль, — на раздумья не оставалось времени…

— Братик. как же так?! — бросилась к нему Ями — Только не умирай, пожалуйста!

— Ты… даже не представляешь, что ты только что сделал, — Джон с надеждой искал глазами друга-хирурга, на мастерство которого оставалось уповать.

— Пустое… Я не сделал ничего выдающегося, — силился улыбнуться младший принц, — Я вернул свой долг и могу теперь спокойно принять наказание.

— Рафаэль, мальчик мой, держись, — Альвис прижала его к себе, — Прости, это всё моя вина. Я лишь недостойная слуга своей госпожи. Если бы моя жизнь могла исправить всё, то, я бы с радостью отдала её.

— Рано вы хороните его, мадам, рана не смертельна — он будет жить, — Джек был уже рядом и доставал из своего походного саквояжа перевязочный материал, — Я постараюсь сделать для него всё, что в моих силах, чтобы вернуть ему зрение, — он посмотрел на Джона, — Распорядись, чтобы медики готовились принимать раненых.

Двое солдат тут же заломили руки Тристану и подвели его к Джону и Самаэлю.

— Оставьте его мне, — вышла вперед Кали, в глазах рыжеволосой богини горело пламя негодования и возмущения, — Ты дважды посмел поднять руку на женщин! — Кали схватила его за ворот и подняла с земли, — Тебя великодушно пощадили, но ты обратил своё оружие против той, кто пыталась исцелить твоих же людей, гнилая твоя душонка! Ни что меня так не бесит, как самовлюбленные мужчины, считающие себя выше женщины!

— Ну, что же — тогда я могу быть спокоен, — удовлетворённо улыбнулся Красный, — С вашего разрешения — меня сейчас больше волнует мой брат. Оставляю это ничтожество на тебя, Госпожа Кали.

— Уберите от меня эту сумасшедшую! — в ужасе завопил Тристан, не в силах выдержать яростного огня её зелёных глаз.

— Следи за словами! Эта сумасшедшая, как ты выразился — моя жена, и я не могу лишить её удовольствия проучить тебя за вероломство и неуважение к женщине, — улыбнулся Самаэль.

— У меня такое стойкое желание повесить тебя на твоих же кишках, — холодно усмехнулась Кали, — Соблазн велик, как думаешь, поддаться искушению? — презрительно фыркнула она, — Живи, червяк. Имей смелость принять свою судьбу. Тебя будут судить.

— Тогда, вы должны судить и других, — язвительно заметил он, — тех, кого вы так рьяно защищаете.

Рыжая сурово взглянула на него — ясно было, на кого он намекает:

— О себе беспокойся! Что-то я не слышу раскаяния в твоём голосе и не вижу его на твоём лице, — Кали обратилась к стражникам, — Уведите его и заприте! Глаз с него не спускать! — приказала она.

— Ваше Величество, по Вашему приказанию, Охотник доставлен, — сообщил гонец.

— Прекрасно, — с облегчением выдохнула Альвис, — Где он? Приведите его.

— Ты кого-нибудь узнаешь из присутствующих? — королева обратилась к ракшасу.

— Неужели… — Охотник безошибочно остановил взгляд на высоком бледном юноше со светло-сиреневыми волосами, — Он…

— Верно, этот юноша — твой сын, — она утвердительно кивнула, — вам о многом нужно поговорить.

На королеву и стоящего рядом с ней устремились ошеломлённые взгляды — в памяти ожил страшный эпизод сражения в парижских катакомбах, по телу пробежали мурашки, дрожь и ужас захватили разум и плоть.

Неужели такое возможно, что этот мальчик, что стоит сейчас рядом с ними, который только что готов был вместе сними противостоять армии Тёмных Небес, который на их глазах претерпел такие удивительные изменения, мог быть сыном демонического киллера бывшего готовым убить их в мрачных холодных пещерах под Парижем.

Это то, что с трудом поддавалось пониманию. Зато, они знали, что значит отец в жизни каждого…

Они не смели и слова вымолвить, а глаза Марка горели бессильной яростью:

— Зачем ты сделала это, Альвис? Какого чёрта! — парень снова и снова посылал ураганный поток, но ракшас оставался стоять на месте, — Я не желаю его видеть.

— Ты абсолютно прав, Марк, — ему нечего было возразить на это, и каждое слово сына плетью хлестало по совести, — я заслужил твой гнев и твоё презрение. Я очень виноват перед тобой. Я не был готов… Потом, когда я опомнился и решил исправить свою ошибку, было уже поздно — ты сбежал из приюта. Меня не было рядом, когда я больше всего был тебе нужен. Я винил тебя в смерти твоей матери, а потом стыд и страх мешали мне сделать первый шаг. Мне было проще избегать тебя. Можешь избить меня, если тебе от этого полегчает.

— Да, ты слишком опоздал. Я уже давно не нуждаюсь в тебе, — процедил Ио, стиснув зубы и пальцы рук до судороги.

— Я боялся, да я боялся, что не смогу дать тебе ничего… Мне казалось, что так для тебя будет лучше. Хотел уберечь тебя от такой судьбы, как у меня.

— Зачем ты мне всё это говоришь? — парень укоризненно посмотрел на отца, — Я не собираюсь слушать тебя.

— Нет, ты выслушаешь меня, — Охотник сделал попытку приблизиться хоть на сантиметр.

— Не подходи ко мне! — парень изнуренно опустился на колени, а в глазах стояли слёзы.

— Хорошо, если ты так хочешь, я уйду, — ракшас повернулся и отошел, снова став подле королевы, — Зря Вы старались, Ваше Величество.

— Дай ему возможность высказаться, — Маргарита присела рядом с юношей и взяла его за руку.

В неистовом порыве он с силой обнял её, продолжая усиленно мигать, сдерживая слёзы:

— Я не хочу его видеть… не хочу… или хочу? Я ничего не понимаю… не понимаю…

— Она права — потом ты будешь сожалеть, но не сможешь уже ничего исправить… Поверь, я знаю, что говорю, испытав сам, — попытался приподняться Рафаэль, но его попытки были пресечены Джеком, пытавшимся справится с кровотечением пока не будет подготовлена операционная, — У тебя же ещё есть шанс.

— Вставай, — Маргарита медленно поднялась, поднимая и его, поддерживая под руки.

— Это же твой отец, не дай ему уйти, — Джон сильнее сжал руку Маргариты, щемящая горечь снова наполнила сердце — он бы многое отдал за то, чтобы увидеть отца хоть на минуту.

Не проронив ни слова, они стояли друг напротив друга — оба одинаково высокие и худощавые, с одинаково мертвенно-бледной кожей, светло-серой, почти прозрачной радужкой глаз, и ветер развевал их длинные волнистые волосы серо-лилового оттенка…

Неожиданно, ракшас просто протянул вперёд руки — этот, скорее интуитивный, неосознанный жест застал парня врасплох. Он, тоже, скорее по наитию, метнулся в объятия отца. Они продолжали молчать.

— Мама… Расскажи мне, какой она была, — наконец, тихо попросил молодой человек.

— Для меня — лучше её не было ни кого, — твердо ответил ракшас.

Все смотрели только на этих двоих.

— Что ты хочешь узнать? — тихо спросил он.

— Всё! Расскажи мне всё — ничего не упусти и не забудь. Мама… — тут юноша дёрнулся, и за спиной его появились большие прекрасные серые крылья, а на нём — светло-серебристая туника до колен и такого же цвета сандалии, в его косе сверкала серебристая лента — это было поистине великолепное зрелище.

Даже Джек не мог спокойно наблюдать эту сцену — столько лет уже прошло, а ему всё так же не хватало родителей, словно открылись старые раны, отдавая ноющей болью в груди.

— Это в самом деле я? — Марк с удивлением осмотрел себя.

— Что это? — спросила потрясенная Даниэлла.

— Он сумел отпустить свою боль, и в нём проснулась сила Хранителя, — улыбнувшись, объяснил Джон.

Маргарита была так рада за парня — ей, наверно, очень повезло в жизни — она была поздним и долгожданным ребёнком, в семье её обожали, в том числе и отец души в ней не чаял, она всегда ощущала его заботу — когда она заболевала, сам готовил ей бульоны — матери не доверял, учил кататься на велосипеде и роликах, первый её плеер и первый магнитофон были привезены им из заграничных командировок, они вместе часто ходили на концерты любимых исполнителей…

Она с трудом пыталась понять, как это можно, чтобы отец бросил своего ребёнка, или, чтобы ребёнок ненавидел своего отца — оттого и испытала такую отраду, видя, что отец и сын нашли в себе силы и мудрость встать на путь примирения и сделать первые шаги навстречу друг другу, признать, что для обоих это очень важно. Она так и стояла — в одной руке держа руку мужа, в другой — отца.

— Я так виноват перед тобой… И нет оправдания моей вине, — покачал головой ракшас, — Мне проще было ни в чём не повинного младенца обвинить во всём, чем признать, что это из-за меня. Будучи нищим художником, я был счастливым — это я теперь понимаю. Того человека, которого звали Лев Витриченко, уже нет. Тот человек умер двадцать лет назад… Я ни когда не забуду тот день, когда появился этот дьявол в ангельском обличии… Не приведи Господь Вам с ней пересечься. Лаура… О, она умеет быть убедительной. Она появилась, словно из ниоткуда и она знала всё обо мне, все мои страхи, секреты, желания и слабости, в которых я не смел признаться даже самому себе. И я, как последний идиот, поверил ей. Я мечтал стать знаменитым, чтобы Руслана, наконец, обратила на меня своё внимание. Она, сиявшая в лучах софитов и камер, далёкая и недоступная, как звезда. Я хотел разбогатеть, чтобы моя любимая женщина ни в чём не нуждалась. И, знаешь, Лаура исполнила своё обещание — она наделила меня силой, странной силой, и, как по волшебству, мои дела пошли как нельзя лучше, я стал богатым и знаменитым, и судьба подарила мне встречу с той, о которой я до той поры мог лишь безнадежно грезить. Но, не сказала, что платой за это станет не только моя душа, но и жизнь дорогого мне человека. Твоя мать была очень храброй женщиной, она не бросила меня, как я ни настаивал. Она приняла меня, несмотря на то, кем я стал. Она переживала только за твою судьбу. А я не смог её защитить, я обещал ей и не сдержал своего слова. Роды были преждевременными. Ты родился очень слабым. Я не понимал ничего и не мог поверить до тех пор, пока не увидел Лауру, выходящей из палаты своей жены — уж не знаю, что она внушила персоналу… Скорее всего, притворилась несчастным ребёнком, ищущим палату своей матери… Как же не помочь бедняжке? Только потом до меня дошло — когда на моих глазах она стала бледнеть, а приборы, подключенные к ней, словно взбесились, показывая стремительное падение артериального давления — что случилось: её жизнь в обмен на твою. Врачи не успели её спасти, она просто истекла кровью, они не понимали, что происходит, но — я-то знал…Я понимал её поступок как матери, но, как жену — не мог простить того, что она оставила меня одного, не мог простить и тебя, что стал причиной этого выбора. Но, самым страшным и самым прекрасным было то, что Руслана сказала мне перед смертью — что она полюбила меня не за деньги или славу, а просто потому, что поверила моим чувствам. Я точно обезумел от горя, и демоническая моя часть окончательно одержала верх над человеком. Я не присутствовал на похоронах, я оставил ребёнка в клинике, оставил тебя… Меня охватывала, то ярость, то отчаяние — я прокручивал в памяти воспоминания своей жизни, единственное ценное, что у меня оставалось. Я хотел сбежать, но мне не было куда идти. Дома всё напоминало о прошлой жизни, о том, что я погубил, погубил самое дорогое, что было у меня — свою семью. Я проклинал себя и своё бессмертие. Я не был достаточно силён, чтобы противостоять Лауре, но, судьба снова подарила мне встречу — на это раз с ныне покойным правителем Тёмных Небес. Я принёс ему клятву верности в надежде когда-нибудь обрести силу, достойную сравниться с мощью одной из сильнейших среди Павших, и стал служить своего рода чистильщиком, наёмным убийцей, если угодно. Когда я опомнился, было слишком поздно — я уже не мог бросить свою службу и потерял твой след. Я подумал, что это, возможно, и к лучшему — она тоже не сможет найти тебя. Я и сейчас ничего не могу дать тебе, но, теперь я могу быть спокоен за тебя, рядом с тобой — друзья. Надеюсь, ты разрешишь мне хоть иногда навещать тебя? — юноша молча кивнул.

«Лаура…» — от этого имени закружилась голова, и Маргарита побледнела, нервно сглотнув и, не дыша, вцепилась пальцами в руку мужа.

А Марк слушал всё и не мог поверить, что это — история его семьи, его история… Подбородок его дрожал, и непрошенные слёзы сами текли по щекам:

— Знаешь, а ведь я догадался ещё тогда, в пещерах под Парижем — я следил за ними и видел всё тогда. Я никогда не видел тебя, но почему-то понял, кто ты. Мне стоило бы вмешаться, но, я не мог выдать себя. Потом я последовал за тобой — ты привёл меня к Тёмному Двору — какая ирония судьбы, не правда ли? — усмехнулся Марк, потом его лицо стало абсолютно серьёзным, — Обiцяй, що ми разом поїдемо до Львову — покласти мамi квiти.[38]

— Обiцяю — поїдемо, коли схочеш.[39] — только и мог тихо ответить Витриченко-старший, сдерживая наплыв сладостно-болезненных воспоминаний.

— Ты осознал и сделал нечто очень важное, что освободило твою силу Хранителя. Главнокомандующего Ио Шнайдера больше нет — есть Хранитель Земли, Менестрель Ветров — Марк Львович Витриченко, — улыбнулась правительница Тёмного Двора, — Я с радостью освобождаю тебя от занимаемой должности, чтобы ты мог присоединиться к защитникам Небесного Града — твоё место рядом с ними. Надеюсь, ты не будешь возражать, чтобы это место занял господин Надир?

— Это просто чудо! — всплеснула руками Маргарита, глядя на него с неподдельным восхищением.

Юноша смущенно улыбнулся.

Он стоял, а мысли его был где-то далеко — он не знал, радоваться ему или плакать: он не смел даже мечтать о том, чтобы стать на ровне с ними, с другой же стороны, он думал, что, покинув их, сможет забыть её, сможет заглушить этот голос в своей голове, что постоянно повторял её имя, сможет подавить в себе эту страсть. Но, Боже, как же будет это трудно сделать, если он будет видеть её каждый день… каждый день с другим… каждый, бесконечно долгий, день… И нескончаемо длинные одинокие ночи. В серьёз испытать значение слов «желать» и «не сметь»… Господи, дай сил! Дай сил! Ещё одна горькая насмешка судьбы. Так, смеяться ему или рыдать? В любом случае, он не смог бы уйти — все дороги вели к ней, только к ней, а там, будь, что будет…

— Рады приветствовать в Высокой Обители, Хранитель Марк! — Джон протянул ему руку.

— Позвольте служить Небесному Граду, Ваша Милость, — тот преклонил колено.

Эти строки спонтанно пришли на ум, когда он увидел улыбку Маргариты — полную радости и гордости за него. Златовласая стояла рядом и тоже улыбалась.

— Так это ты — маленькая человечка с сердцем великого человека? Ты его преобразила. А ты очень интересная человечка. Спасибо, что поверила в него, — Лев Витриченко выразил свою признательность Маргарите в поклоне, она ответно поклонилась, потом он повернулся к Альвис, — Спасибо Вам, Ваше Величество, что поддержали и направили его, рискуя своей репутацией и своей жизнью.

— Мне это совсем не было в тягость, — мягко улыбнулась королева.

— Ваше Величество… — обратилась к ней Маргарита, — Джек, мы можем что-нибудь сделать для этой леди? — девушка кивком указала на маску на лице королевы.

— Я мог бы посмотреть, если Ваше Величество позволит… — согласился молодой хирург, — Как только закончим с ранеными. Посмотрите на меня, на моё лицо — я понимаю вас, как ни кто другой, поверьте.

— Доверьтесь нам, — видя стеснение и неловкость Альвис, Маргарита взяла её за руку, — Не бойтесь — доверьтесь нам, как доверились ваши люди. С Вами поступили очень несправедливо, но мы попробуем исправить это.

— Прошу, снимите вашу маску, — попросила Даниэлла, — Это облегчит работу Джеку, — она поднесла ладони к лицу женщины, и шрамы стали заметно меньше, а на пальцы девушки падали слёзы из глаз королевы.

— Надеюсь, вы не будете против того, чтобы возобновить действие мирного договора, Ваше величество, — предложил Джон, — Лорд-протектор, Самаэль, я уверен, с удовольствием подпишет его.

— Лорд-протектор? — переспросила она, и голос её дрогнул, — а почему не князь?

— Князь скончался, Ваше Величество, — Джон опустил голову.

— Как жаль. Он был великим человеком, — Альвис обняла его, столько лет она пыталась обвинить князя в том, что случилось с ней, а теперь осознала всю бессмысленность своего гнева, — Примите мои соболезнования. Разрешите тогда мне почтить его память и память моей госпожи, — Вайвасват ушел, и от этого стало так тоскливо, что только мысли о преданном и любящем Надире не давали окончательно расклеиться.

— Как пожелаете, — он не стал возражать.

— Жан, а знаешь, что это значит? — обняла его Маргарита.

— И что же, любовь моя? — вопросительно изогнул бровь мужчина, не сдерживая улыбки.

— Это значит — конец войне! — улыбнулась она, — Где твой верный Азраэль? Пора ему отнести радостную весть в Джайпур и нашим близким в Париже. Это значит, что наши матери, твой сын, Рози и Аделька могут вернуться, как и другие беженцы, покинувшие свои дома.

— А, когда солдаты закончат своё лечение, то мы устроим праздник и откроем двери главного дворца для всех желающих, — подытожил Самаэль, — Надеюсь, госпожа Альвис не против погостить у нас подольше?