Мелодия одиноких сердец

Глава 13. Разговор по душам

Тася не могла больше гулять: встреча с Егором выбила её из колеи, заставила окунуться с головой в прошлое. Проводить время с одним мужчиной, думая о другом, было неправильно, поэтому пришлось попросить Виталия Алексеевича отвезти её в гостиницу. Пару раз мужчина пытался выяснить, кто этот знакомый, с которым она хотела поздороваться, и почему встреча с ним так сильно повлияла на Тасю, но она переводила разговор в другое русло, не говоря, что Егор Сабуров (Странник) — её первая и единственная любовь.

Зайдя в номер, Тася подошла к окну. Проливной дождь начался как раз вовремя, потому что душа плакала вместе с каплями дождя, стекающими по стеклу. Кричать хотелось, уткнувшись лицом в подушку, но дождь, казалось, смывал боль. Наверное, это просто казалось.

Тася прикрыла глаза и окунулась в прошлое.

Солнце светило ярко, оно согревало своим теплом и дарило прекрасное настроение. Тася надела лёгкое платьице, распустила волосы и немного подкрасила ресницы. Она пришла в парк, стараясь совладать со своими страхами, надеялась, что сейчас подойдёт Егор Константинович и скажет ей два заветных слова: «Я Странник». Но никого не было.

Прошло пять минут… десять… пятнадцать.

Тася начала переживать и попробовала набрать номер телефона своего Странника, но никто не отвечал. Она звонила несколько раз с различным интервалом времени, пока, наконец, не ответили.

Тучи почему-то вдруг резко сгустились на небе, закрывая ясное солнце. Внутри девушки всё окаменело от страха.

— Слушаю! — всё тот же голос с нотками восточного акцента.

— Стра… Странник?! Где ты? Я жду тебя уже больше часа в парке… Что-то случилось? Ты передумал встречаться? — дрожащим голосом спросила девушка.

— Странник? Ха, ну папа умеет придумывать себе имена, — в этом знакомом голосе послышались знакомые нотки ухмылки, и Тасю словно ножом пронзили — это Стас. Он точно так же ухмылялся, когда пытался заставить стать податливой куклой и раздвинуть перед ним ноги.

— Не будь ты наивной дурочкой! Папа сейчас занят куда более важными делами, чем встреча с какой-то ущербной. — В трубке послышался щелчок. — Вот конспиратор, он даже программу для изменения голоса установил, — теперь уже голос Стаса слышался отчётливо. — Интересно, он просто переспать с тобой хотел или поиздеваться над тобой?

Тася отключила телефон и почувствовала, что щёки в мгновение стали мокрыми от слёз. Программа для изменения голоса… Она предполагала, что Егор мог пытаться скрыть от неё правду таким образом, но не думала, что он будет таким жестоким и не придёт на свидание. А потом подсунет телефон Стасу, чтобы посмеялся над ней и чувствами, что теперь с каждой секундой умирали.

Дождь капал медленно, постепенно ускоряясь, а Тася всё сидела на скамейке, обхватив себя руками, и рыдала.

Вот и теперь щёки намокли от слёз, а из головы не пропадал вопрос — почему Егор так поступил с ней, почему он всё это затеял — чего хотел добиться?

«Интересно, он просто переспать с тобой хотел или поиздеваться над тобой?» — прозвучал в ушах вопрос Стаса.

Мама тогда сказала, что это у Сабуровых семейное — издеваться над другими людьми. В тот вечер, впервые за долгое время, между дочерью и матерью состоялся разговор по душам: Тася призналась, что влюбилась в Егора, а он не пришёл на свидание, а мама обняла её и сказала, что всего в этой жизни нужно добиваться самостоятельно, а «богатые мужчины таких, как ты, будут всегда принимать за игрушку».

Рука потянулась к телефону, и Тася позвонила маме. Ответила женщина почти сразу, ведь в это время обычно находилась дома: либо занималась репетиторством, либо проверяла домашние работы своих учеников.

— Тася, привет! А мы с папой хотели вечером по скайпу тебе звонить! Как дела?

— Не надо по скайпу, мам. Вы чай заварите травяной, а я приеду с тортиком через час.

— Как через час? Почему?

— Я в городе, мам… Так получилось, по работе прилетела.

Говорить, что вот уже несколько дней находится тут, но всё не могла решиться приехать, девушка не стала: знала, что за этим последуют возмущения.

Попрощавшись с мамой, она начала собираться, а перед глазами всё стоял образ Егора, его взволнованный взгляд, в мгновение даже показалось, что он готов сорваться, подбежать и схватить в объятия.

— Ни к чему ему это… У него же жена есть, — прошептала Тася, вспоминая женщину, которую он назвал любовницей.

Как напоминание о том, что не было никаких искренних чувств и не будет со стороны Егора, Тася держала у себя выпуск журнала, в котором было их совместное интервью, где Рита говорила о том, что её будущий муж на руках её носит, а он улыбался, прижимая к себе. А потом мама прислала ещё одну вырезку с их свадьбы: фотография, от которой всё внутри рассыпалось на тысячу мелких частиц, и сомнений в том, что он счастлив, не оставалось до сегодняшней встречи.

Добравшись до дома, Егор попросил водителя купить и привезти новую трость, а сам потихоньку поковылял к двери. Сложновато было, но чью-то помощь принимать, тем самым выставляя себя за немощного, он не желал. Зайдя в дом и выпив побольше обезболивающих, мужчина подошёл к лестнице и, вцепившись в перила обеими руками, начал потихоньку подниматься наверх. До одури хотелось прикоснуться к постели, на которой спала Тася, посмотреть на эту гирлянду, что теперь лежала в коробке на письменном столе, а девушка радовалась ей в больнице, жаль, что не забрала себе.

Скрипя зубами и превозмогая боль, он всё-таки смог добраться до второго этажа и войдя в комнату, еле дошёл до дивана, рухнув на него. Всё это время мужчина боялся присаживаться там, хотел, чтобы постель сохранила контуры её силуэта, но теперь понимал, какой это был бред. Какие бы очертания ни были на постели, всё равно и на секунду они не смогут напомнить живого человека. Любимого. Как бы ни пытался обмануть себя Егор, он чертовски любил свою маленькую девочку. До сих пор сердце мужчины колотилось с бешеной силой, когда он вспоминал её взгляд.

— Что же мы творим, маленькая моя? — прошептал себе под нос мужчина и устремил взгляд в окно. На улице начался проливной дождь, напоминая тот день, когда в ушах прозвучал страшный диагноз.

Егор оплатил свой перевод в платный медицинский центр, где всегда и наблюдался. Рамен Тамерланович сразу взял необходимые анализы и пообещал, что на ноги встать поможет, «особенно если у пациента такое стремление».

Вот только «тот самый» день ознаменован в душе Егора багровым пятном. За окном точно так же шёл проливной дождь.

Три месяца прошло со дня несчастного случая, и Егор гордился тем, что может стоять и делать маленькие шаги, пусть скрипя зубами и через кошмарную боль. Он был готов позвонить своей девочке и рассказать правду, хоть внутри оставалась обида за то, что она не приехала ни разу, ведь могла догадаться, где найти его… Новости же смотрели все, потому знать она должна была об этом несчастном случае.

Рамен Тамерланович застрял на пороге. Выражение лица у него было какое-то потерянное. Егор, пытавшийся до этого подойти хотя бы к окну, присел на кровать, вытирая со лба капельки холодного пота. Он постарался выровнять дыхание.

— У меня уже получается двигаться, — возбуждённым голосом произнёс Егор.

— Это прекрасно. Я же говорил, что подниму на ноги.

Что-то было не так: врач пытался подобрать слова, но видно было, что не идут они ему на ум, не может он выбрать, как преподнести правду помягче.

— Вы уже говорите как есть — это предел? Я не смогу ходить нормально?

— Хромота останется, и боли никуда не денутся, но ходить вы сможете, не переживайте, — кивнул Рамен Тамерланович. — Тут дело другое… Я ведь не просто так спрашивал, возникала ли у вас спонтанная эрекция…

Перед глазами потемнело, и в животе всё стянуло от тошнотворного. За окном громыхнул гром, и дождь пошёл ещё сильнее, Егора даже передёрнуло, словно ледяной порывистый ветер с улицы смог пробраться в палату.

— Это серьёзно, верно?

Ни о какой эрекции и речи не было… Егор списывал всё это на боли, на восстановление организма, он и подумать не мог, что мужчина в самом расцвете сил, как любил говорить Карлсон, может стать импотентом.

— Как бы правильно выразиться… Работать-то всё будет с высокой вероятностью, вот только пришли кое-какие анализы. Вы не сможете иметь детей.

Каждое слово проникало в организм, словно яд замедленного действия, и разъедало кожу, пропитывая невыносимой болью.

У него.

Не будет.

Детей.

Если раньше Егор желал связать свою жизнь с Тасей, встать ради неё на ноги, то теперь в мгновение ока весь смысл рухнул, словно замок, построенный из песка, развалился из-за песчаной бури.

— Не знаю, можно ли с этим что-то сделать… Скорее всего, нет. Мы, конечно, попробуем провести дополнительное обследование…

— Всё в порядке, док, не надо дарить надежду на то, чего на самом деле не случится. Возможно, я и до этого случая был бесплоден, ведь жена не забеременела… — выдохнул Егор и уставился в одну точку.

Капли дождя, бьющиеся о стекло, напоминали о боли, пульсирующей в венах. Это было сложно. Очень. Принять решение, о котором потом будешь жалеть каждую секунду своей жизни, но обрекать Тасю на такую жизнь, лишать её возможности однажды стать матерью, Егор не мог. Она ведь так сильно мечтала о детях до случая со Стасом. И наверняка захочет их, когда реабилитируется и окажется рядом с достойным мужчиной. Таким Егор себя больше не считал.

Теперь внутри пульсировало стойкое ощущение неправильности происходящего. Нельзя было решать за других, Егор всегда придерживался этого правила раньше, и сейчас следовало позволить Тасе принимать решение, а он не дал ей и малейшего шанса.

Говорят, что человек — это магнит, который может притягивать к себе желаемое. Единственное, о чём мечтал Егор — вернуть Тасю, хоть пытался всячески обманывать себя, делая вид, что сможет жить без неё. И он вдруг подумал, что если эта теория верна, и человек — магнит, то он сможет притянуть свою девочку к себе хотя бы для того, чтобы поговорить с ней и рассказать правду, из-за которой был вынужден отказаться от отношений с ней.

Стены родительского дома давили. Тасе было сложно находиться в нём, несмотря на то, что всего лишь пришла в гости. А когда она зашла в комнату и увидела этого громадного кота, занимающего часть её кровати, то сердце рухнуло вниз и стало биться слишком тихо, словно желало остановиться, прекратить никому не нужную работу.

— Ну что ты страдаешь по нему всё? Я игрушку эту выкинуть хотела, да отец не позволил, — послышался голос матери с порога, и Тася поняла, что уже сидит на кровати и обнимает кота.

— Мам, я его действительно любила… — прошептала Тася, понимая, что практически с первой секунды знала, что Егор Константинович и есть её Странник, угадывала по речи, движениям, пусть и не сразу признала это.

— А он, видимо, не любил, раз женился на другой. Любил бы, боролся бы за тебя. Но зато погляди, ты всего добилась сама. Вон какая красавица и умница у нас.

Тася кивнула. Она вдруг подумала, что если бы мама оказала такую же поддержку, когда Стас изнасиловал, то, возможно, настолько сильные чувства к Егору и не вспыхнули бы внутри, а так его забота не выходила из головы и вопрос: «для чего он это делал».

— Ну, раз уж ты приехала с тортиком, чайку попить, я бы поговорила с тобой по душам…

— Мама, только не надо о Егоре Константиновиче, ладно?

— Пойдём на кухню.

Отец лишь поцеловал дочку в макушку, как часто делал это, и сказал, что чертовски рад её видеть, и ему не хватает помощницы, которая помогала мыть пробирки и готовиться к экспериментам, и «ещё я скучаю по твоей кулинарии, мама готовит так себе, если честно». Для Таси его слова были лучшей поддержкой, потому что она знала, что большего он не даст, таким человеком был отец — выражал свою любовь, как мог. Так как работы у мужчины было много, он предпочёл остаться в кабинете, отказавшись от чаепития.

Присев на кухне в угол у холодильника, Тася прислонилась к стене и чуть вытянула ноги вперёд.

— Может, ночевать у нас останешься сегодня? — предложила мама, доставая бутылку вина и два бокала из шкафчика.

— Мам, я не хочу вино… Мне завтра на работу рано… — принялась оправдываться Тася.

— Ну, ничего, мне тоже в школу завтра…

Тасе вдруг показалось, что мама хочет в чём-то признаться, и чертовски захотелось услышать, что это она Егора уговорила отказаться от отношений, ведь тогда многое бы встало на места, и, возможно, появился шанс что-то изменить.

— У меня было непростое детство, милая… Родители-алкоголики, которым было в принципе наплевать на ребёнка. Это уже после смерти отца мать меняться начала и стала такой, какой ты и помнишь свою бабушку — заботливой и любящей. Я росла в недостатке, не было денег для того, чтобы купить новую форму в школу, несколько лет в одной ходила, даже когда жать в груди начала. Мне тогда директор помогла: подработку дала на лето в школьной библиотеке, я там целыми днями одна сидела и читала, знала, что никому не нужно это, никто за книгами не придёт, что директор из своего кармана мне платит, но не могла отказаться от помощи, потому что новую форму нужно было для старших классов купить, так как юбка короткой стала, а блузка в некоторых местах больше не поддавалась починке. После школы я училась и работала на двух работах, спала по три часа в сутки и сознание теряла частенько. Я познакомилась с твоим отцом, когда уже на последнем курсе училась. Он чего-то успел добиться в жизни, работал преподавателем, тогда ещё в школе, но у него была небольшая квартирка, и его внимание меня привлекло. За мной тогда ещё однокурсник ухаживал, но у него ничего за спиной не было, поэтому я выбрала твоего отца. Мы начали жить вместе, родилась ты, а потом я встретилась со своей подругой с курса… Оказывается, тот парень, что за мной ухаживал, женился на ней и через год таких успехов добился, что и не снилось нам с твоим отцом… Она в золоте купалась, её дети с иголочки одевались, а я была вынуждена пахать без продыху, чтобы хотя бы тебе на лучшую жизнь заработать.

Тася кивнула. Сложно было сказать, что откровенность матери пробудила внутри тёплые чувства. Жаль её не было, ведь каждый сам творец своей судьбы… То, что она совершила ошибку и отпустила любимого мужчину из-за того, что посчитала бесперспективным, только доказывал, что мама давно была расчётливой. Уже ничего нельзя было исправить, лишь продолжать жить как-то иначе, попробовать хотя бы теперь наслаждаться своей жизнью и отпустить прошлое.

— Мам, я не понимаю, к чему ты клонишь…

— Да я к тому, что если любишь, то будь с ним, с Егором своим, только если на самом деле любишь.

— Он женат, ма-а-а-ам, — выдохнула Тася, всё-таки делая глоток вина.

От терпкого вкуса во рту всё свело. Казалось, что набрала в рот сироп из черноплодки, а последние слова матери точно такой же терпкостью разлились в душе.

— Так ты думаешь, он от хорошей жизни женился? Я тебе не говорила, потому что ты в Москву уехала и начала строить свою жизнь, но он же в переделку попал… Егора твоего избила куча подростков как раз в тот день, когда ты его в парке ждала… Потом об этом в новостях много говорили и писали в газетах. Ты не смотрела телевизор, оно и хорошо, не хотела я, чтобы ты из жалости бросилась к нему и наплевала на своё перспективное будущее, поэтому решила ничего не говорить.

Тася почувствовала, как все внутренности сдавило тисками. Даже вздохнуть стало тяжело. Лёгкие в этот момент будто бы сжались и отказывались разжиматься, через силу втянув в себя воздух, девушка всё-таки посмотрела в глаза матери, которая и виноватой себя ничуть не чувствовала.

«А почему она должна себя винить? Это только я виновата… Я должна была смотреть новости»…

Не чувствуя ничего, кроме уничтожающей пустоты, Тася встала из-за стола и направилась к двери. Ей хотелось поскорее сбежать и остаться одной.

— Куда ты пошла? Не надо решения принимать вот так, сгоряча! — крикнула вслед мама.

— Я пока ничего не решила, я в гостиницу поеду, устала и хочу спать. Спасибо за гостеприимство и за разговор по душам спасибо, — прошептала отрешённым голосом девушка.

Как попрощалась с отцом и добралась до гостиницы, Тася особо и не помнила — всё плыло словно в тумане, ей даже потом, когда поднялась в номер, показалось, что таксисту два раза заплатила, но волновало совсем не это. Сложно было простить себя за то, что купилась на слова Стаса, что поверила ему, а не попыталась выяснить правду. Егор был добр к ней, заботился и готов был принять её даже с ребёнком своего пасынка, а она… Бросила его в трудный период жизни и теперь не знала даже, как в глаза сможет посмотреть, если шанс ещё раз представится. Тася почувствовала острое желание поговорить с ним, и открыла свой блог, куда не заходила почти год. Сообщений никаких не было, оно и немудрено, ведь Егор обиделся, что ни разу не приехала к нему в больницу и умчалась в Москву, бросив его самостоятельно разбираться со своими проблемами. Сердце заколотилось сильнее отбойного молотка, когда Тася заметила, что Странник тоже на сайте, словно ждёт, когда она напишет первой. И она не стала тянуть.

Таисия: «Привет, мой милый Странник».

Взгляд прилип к экрану в ожидании ответа, в висках стучало от страха, что он может не ответить, а ещё от осознания, что теперь точно знает, что пишет женатому мужчине. Ответ пришёл через пару минут, и Тася забыла, как дышать от его простого «привет».

Странник: «Привет, маленькая».

Странник: «Это чертовски неправильно, но я до одури, до зуда в кончиках пальцев скучал по этому общению».

Тася почувствовала, как содрогаются её плечи от беззвучного рыдания. Она закрыла лицо ладонями и заплакала, сама не зная от счастья или от боли, ведь она не посмела бы разрушить семью, даже если та строится не на любви.

Егор не знал, чего именно хотел добиться, когда спустился на первый этаж и первым же делом открыл Тасин блог. Это было до чёртиков неправильно: принять решение, а потом изменить его, хотя он и не думал в эту секунду ни о чём. Давно не был на этом сайте, а как только зашёл, уже не получилось оторваться. Воспоминания о событиях, происходящих между ним и его маленькой девочкой, таким водоворотом чувств закружили, что уже казалось не выбраться из них. Лучше было сбежать из реальности, остаться там — в мире, где было хорошо, где надежда на «долго и счастливо», которое получают герои всех сказок, ярким пламенем разливалась в груди.

Мужчина начал перечитывать переписку, а когда увидел новое входящее сообщение, глазам своим не поверил и долго не решался открыть, но удержаться не смог. Прочёл, и уже не вышло остановиться, даже там, в парке было сложно видеть Тасю, такую родную, и просто уйти, оставив с мужиком, который ни капли не подходил ей.

Тася: «Давай опустим прошлое и сделаем вид, что не было его? Просто поговорим о погоде…».

Это было соблазнительное предложение. Как бы хотелось на самом деле взять и опустить прошлое, вернуться назад во времени и объехать тех придурков стороной, пропустить их, опоздав на пару минут тогда, но сейчас оказавшись здоровым рядом с любимой.

Странник: «Давай, маленькая! Погода чудесная… У меня сейчас открыто окно, и через него доносится приятный осенний аромат свежести после дождя».

Тася: «Не заболеешь?».

Забота девушки показалась милой, но в то же мгновение пробудила обиду, ведь девушка не позвонила ему тогда, в прошлом. Она ни разу не навестила его в больнице и умчалась в столицу, словно воспользовалась возможностью разорвать всё. Однако Егор всё равно не винил её в расставании, ведь сам не написал впоследствии.

«Почему же ты не пришла ко мне тогда, когда я лежал в больнице? Хотя бы просто навестить и попрощаться…», — не давала покоя Егору настойчивая мысль.

Странник: «А если это и случится — будешь заботиться обо мне и отпаивать чаем с лимоном?».

На мгновение повисло напряжённое молчание. Егору показалось, что последнее сообщение было лишним, она ведь предложила поговорить так, как раньше, а он открыл запретную тему. С другой стороны, он оправдывал себя тем, что раньше общался с Тасей искренне, ничего не пытался придумывать, если не считать последнюю неделю, когда узнал, кто она, и увидел в реальности.

Тася: «Знаешь, я ведь давно не читала. Сейчас открыла книгу «Грозовой перевал». Читал?».

Егор ухмыльнулся. Он уже давно ничего не читал: времени на это просто катастрофически не хватало, а после того как вынужден был снова учиться ходить, желание читать, вообще, пропало. Хотя об упомянутой книге он, конечно же, слышал и даже как-то порывался посмотреть экранизацию, но до этого дело так и не дошло.

Странник: «Наслышан, но не читал. Фильм тоже так и не удалось посмотреть. Интересно? Советуешь?».

Тася: «Я пока сама не поняла…».

Тася: «И я не искала эту книгу, она сама меня нашла — помнишь, ты говорил, что книги, которые смогут чему-то научить или со стопроцентной вероятностью подойдут тебе, сами тебя находят? Так вот, эта нашла меня сама… Просто лежала под подушкой в гостиничном номере, куда я заселилась».

Егор улыбнулся. Теперь он знал, что его девочка стала ещё взрослее, чем он мог подумать. Она непросто устроилась на работу, а начала жить самостоятельно. Даже сейчас, вернувшись в родной город, не у родителей остановилась, а в гостиничном номере. Гордость взяла за неё, но в то же время охватила ревность и начала ломать кости от того, что тот мужик мог приходить к Тасе в гостиницу и стать для неё первой нормальной близостью.

«Кто тебе дал право думать, что у неё никого нет в Москве?» — прошипел внутренний голос, но Егор всё это время успокаивал себя тем, что его слежка непременно доложила бы о мужчине, с которым Тася проводила бы время.

Даже сейчас ему прислали отчёт, в котором было написано, что Тася улетела в родной город, в командировку, и теперь отслеживание её передвижений передаётся человеку в этом городе. Вот только неправильно это было как-то — следить за ней. Уже несколько раз Егор порывался отказаться от услуг детектива, но не мог, боялся, что с Тасей может произойти нечто плохое. Или просто оправдывал собственную слабость и нежелание отпускать её на самом деле?..

Странник: «Это здорово. Уверен, что тебе понравится книга, раз она сама отыскала свою прекрасную читательницу».

— Иногда я тоже так хочу стать книгой, которую ты отыщешь и будешь читать, прикасаясь своими пальчиками, — прошептал Егор себе под нос. Он не стал писать Тасе что-то подобное и провоцировать её.

Нога снова болезненно заныла, напоминая о том, что желательно придерживаться режима, и раз уж так перетрудился в этот день, то хотя бы сейчас пойти в постель.

Странник: «Завтра ты зайдёшь сюда? Хотел бы я поговорить с тобой снова… Может, поделишься своими впечатлениями от уже прочитанного…».

Ему хотелось, чтобы она сказала «да». Раз уж написала первой, то хотя бы продолжила общение в таком стиле, только бы не исчезла из его жизни насовсем и изредка писала вот такие повседневные фразы, от которых так тепло стало на душе.

Тася: «Непременно поделюсь. Уже уходишь?».

Егор поджал губы. Он мог бы взять ноутбук с собой в кровать, но количество выпитых обезболивающих препаратов всё-таки давало о себе знать: веки тяжелели, а по телу свинцом разливалась усталость.

Странник: «Прости… Завтра очень много работы».

Тася: «Спокойной ночи, милый Странник».

Странник: «Спокойной ночи».

Егор уже хотел закрыть крышку ноутбука, когда услышал сигнал о ещё одном входящем сообщении, он посмотрел на экран и почувствовал, как по телу прошёл разряд электрического тока.

Тася: «Я не смотрела новости… Не знала, что ты попал в больницу. Прости. Я виновата».

Егору не удалось найтись с ответом. Так или иначе, продолжение этого разговора вряд ли привело бы к чему-то хорошему. Егор всё ещё оставался бесплодным и не желал портить жизнь молоденькой девушки, у которой всё ещё впереди, и которая непременно станет самой лучшей матерью на свете однажды.

Закрыв крышку ноутбука, он поднялся на ноги и поковылял к кровати, думая о том, что снова причиняет боль и Тасе и себе и, возможно, нужно просто переступить через свои чувства, прекратив общение, от которого в эту секунду на душе творился полнейший раздрай.