Меморандум

27 Июня 1918 (Влад)

Возвращение наше не было триумфальным, но и провальным его тоже нельзя назвать. Советник с привязанной к его спине буссолью, весил килограммов сто, а все Мишка, который уперся и настаивал на этом, причем клялся что если отвязать сейчас, то Алексовы позвонки разлетятся, как башня из кубиков.

Я так подозреваю, Мишкины медицинские познания пришли из далекого детства, когда он таскал грузовики на веревочке и делал уколы соломинкой в попки соседским девочкам, но спорить не стал, потому что альтернативный вариант подразумевал привязать Алекса спиной к палке и в таком виде доставить его на остров.

Пришлось выбрать первый, Мишка обещал, что больше половины пути Советник пробежит сам, так и получилось. Правда когда нам надоедало тащится со скоростью улитки, мы закидывали его на спину. Алекс не говорил ни слова, только мотал головой, и у него был крайне удивленный вид, вряд ли он понимал, почему он то висит вниз головой, то тащится по каким-то кустам с железякой на спине.

Мишка всю дорогу орал какой он классный доктор, вспоминал о своей врачебной практике гинеколога и происках завистников, одним из которых, по его словам, был я.

Приходилось смотреть по сторонам и назад, Минька бдил впереди, а Алекс шел как иноходец, через раз, между нами. В конце-концов мы пришли к болоту, и взяв его за руки отбуксировали к родным пенатам прямо по воде. То есть, сначала он чуть не захлебнулся, когда мы начали тащить его лицом вниз, потом мы его перевернули и ему стало легче.

Мишка сказал, что эта железяка вроде подводных крыльев на "Метеоре", помогает пациенту держаться на поверхности, он начал размахивать руками, остановился, я остановился тоже, и Алекс чуть не утонул вместе со своими подводными крыльями.

Зареванная, но счастливая Ирина кинулась к нам бегом, опередив Стаса и Дашу, сопровождаемых незнакомой молодой женщиной в красном сарафане, которая глядела на Миньку, и он, как я заметил, таращился на нее, изо всех своих оставшихся сил.

– Боже мой, Алекс!- причитала Ирина Андреевна, - Что эти негодяи с тобой сделали?

Я так и не понял, каких негодяев она имела в виду...

Минька тут же пустился в пространные обьяснения с примерами из жизни замечательных людей, не сводя глаз с незнакомки, которая стояла в стороне, ожидая когда ее представят.

Впрочем я уже понял кто это был, она же обещала Мишке зайти к вечеру и повести его в свои чертоги, красавица, ничего не скажешь! Здесь я был только за, Мишке нужен был отдых, заслужил негодяй!

В общем Ирина орала на Мишку, он слабо отбрехивался сидя на моей ноге, Даша жужжала что-то приятное в мое ухо, Стас старался казаться серьезным, но у него это плохо получалось. Когда он отвязывал от Алекса буссоль, он не сдержался, заржал как стоялый жеребец. Получил от Ирины тумака, и глядел на нас завистливо.

– Минька, к тебе пришли!- сказал я.

– Кто?- он все еще не понимал, иногда он становится таким тормозом!

Ирина увела Алекса, который шел за ней с видом городского сумасшедшего.

А Даша сказала: -Это Оля, она здесь недалеко живет!

Мишка опять зарозовел, он вскочил с моих ног, шаркнул ножкой и припал к ручке.

– Разрешите представиться!- вякнул он, своей пустой головой.

– А и не надо, Мишенька! Ужель забыл меня? - знакомым голосом произнесла она, мне даже показалось страстным, стало немножко завидно, на мгновение.

Мишка стоял чурка-чуркой, глядя в ее светлые с поволокой глаза, пока она наслаждалась эффектом произведенным на ее любимца, глупого Миньку.

– А уж я жду-пожду, когда мой герой возвернется!- продолжала она.

Мишка глядел теперь на меня открыв рот, надо было играть строгого, но справедливого Командира, и я сказал:

– Свободен до завтрашнего утра! В 8:00 доложить о прибытии! Отговорки не принимаются, понятно? Оля, это касается и вас!

Мишка повернулся ко мне, приложил руку к своей пустой голове и ответил: -Есть!

Кикимора Ольга приложила руку к голове и сказала: -Нету!

Потом взяла Миньку за руку и они пропали.

– Стоп!- сказал я, они появились снова, причем одна рука тунеядца была на ее талии, а другая обнимала грудь.

– Где вход в берлогу?- спросил я строго, как-никак а сила-то нечистая, обмануть православного за забаву почитается.

– В чертоги!- ответила она, обидевшись на берлогу, а что мне ее обиды? Я ей лучшего бойца даю до утра, так изволь соответствовать, а то распустились тут понимаешь!

– Чертоги-берлоги!- я играл свою роль начальника,- Это нам все равно! Где вход?- рявкнул я.

– Вон там под корягой!- ответила она быстро.

– Шутить не буду, всех распушу!- сказал я еще грозней, махнул рукой, -Свободны!

И они пропали.

Мне нужен был отдых, всем нужен был отдых, и Даше, и Стасу, Ирине с Алексом , а я вообще падал с ног, то чуть не задавили, то немножко не убили, железяка эта... Я вспомнил Миньку... Я уже не завидовал ему.

– Спать, спать и спать!- но сначала дело...

Я вышел из развалин, подошел к дереву, постучал по стволу, сказал:

– Дедушка, разговор есть!

Он появился тут же, и я решил сразу брать быка за рога.

– Отвечай, в каких я чинах нынче?

– Куратор!- ответил дедушка, -Было пожаловано за избавление леса от пришлых перевертышей. Сегодня народец наш праздник справляет, в чествование этого события!

– Чего ж не пришел и не поздравил?

– Боялся не ко двору придусь, вон ты как с Ольгой-то строго!

Обнял я его.

– Притворялся я дед, притворялся, понятно? Ты что думаешь, мне за счастье так себя вести?

Вспомнил я читал, как провинившихся кураторы в камни заполярные закатывали, нехорошо это... А велю-ка камни эти назад прикатить, разберемся кто прав, а кто еще правее!

– Ты только Владимир Степаныч нам скажи, мы сами вмиг прикатим!

Дедушка разволновался, наверняка у него на каторге родственников немеряно сидит.

– Да вот не знаю я, что куратор означает, это генерал-ли, как?

– Нет, не генерал, пока...- извиняющимся тоном сказал дедушка, -Завтрева вас собирались в должность ввести и понятия рассказать, да законы, ан вы сами как-то прознали про то...

– Ну, тогда мой первый приказ: Сегодня ночью не спать, охранять нас от посторонних!

– Помилуйте батюшка! Да кто же ночью-то спит?

– Я сплю! Спокойной ночи, старина! А камни прикатите!- я повернулся и пошел спать, наплевать на все, я теперь здесь начальник!

– Стоп!- сказал я себе, повернулся:

– А как твое имя, Дедушка?

– Иван- ответил он, и я понял какая заноза терзала меня.

– А отчество Иванович? И фамилия Иванов?

– Вот леший тебя задери! Все знает!- развеселился дедушка.

– А кто куратором до меня был? Не вурдалак этот?

– Он батюшка! Лютовал сильно, всех загнобил! Уж сколько мы вытерпели и не передать!

– Как я могу слово молвить чтобы крепче документа было?

– Так сказать просто...

– И все?

– А что же еще?- удивился он, - Как же не верить-то? Без веры никак!

– Действительно,- подумал я, - без веры никак.

– Тогда, с этой минуты, назначаю Ивана Ивановича Иванова вечно исполняющим обязанности куратора Северных губерний, в связи с моим отьездом! Все слышали?

И лес отозвался гулом.

Иван Иванович с минуту глядел на меня, как будто не понимая, как человек в здравом уме может отказаться от такой чести, потом поклонился:

– Так, государь мой! Принимаю! А камни-то куда поставить?

– Сам решай!

Повернулся и пошел. Сколько же сил они приложили, пытаясь заполучить нас с Мишкой в свои союзники? А всего и надо-то было, только спросить.

Я открывал дверь в комнату где меня ждали, когда услышал шорох и шепот леса.

– Вот я и стал Хранителем в законе, а Минька - Всадником! И кого же он там сейчас седлает? Наездник наш?

Как ни хотелось поваляться утром подольше, а пришлось вставать. Иван Иванович с помощниками катали камни по острову, шуму было как в каменоломне. Весь лесной народец собрался, некоторые еще не успели отойти от ночных возлияний, а тут грозили новые за освобожденных, за нового Куратора, чтоб ему пусто было! Гулять-неперегулять!

– За что же они тебя так?- спросил я.

– Положено!- счастливо улыбался Иван Иванович, - Дело-то известное, нечистая сила, в печенку, селезенку!

Он оглядывался на наших дам, которые по случаю праздника тоже принарядились и стеснялся.

Наконец, когда все уже было готово, появился Минька с сияющей Ольгой и свитой каракатиц, впрочем довольно милых. Они несли за парой подарки от гостей и от самой Ольги. Когда они проплывали мимо, я ухватил ее за шлейф и спросил:

– Ольга, зачем столько?

– Так Мишенька, когда утром проснулся, сказал что гусары денег не берут!- ответила она обезоруживающе бесхитростно. И я заткнулся. Главное чтобы все были счастливы и здоровы.

– Ну, говори уж, слово-то!- Иван Иванович был в нетерпении увидеть своих родственников и знакомых.

– Э-э, нет!- ответил я, держа Дашеньку за руку. Слева стоял Мишка с Ольгой, чуть сзади Стас и на правом фланге Советник на чурбачке с Ириной. Все они поглядели на меня с тревогой, мол, что ты еще выдумал?

Иван Иванович чуть чувств не лишился.

– Да как же это? Да, что же...

Я обнял старика.

– Дедушка,- говорю,- родимый, ты же теперь Куратор, тебе честь принадлежит!

А у него от таких слов слезы текут, остановиться не могут.

– Я ведь считаюсь в отьезде с сегодняшнего числа, мы же вчера говорили, недоверчивый ты наш!

Вот такая картина, все счастливы и рыдают точно на похоронах. Уж потом мне шепнули, когда так-то, так это вроде счастье вдвойне.

Поглядел я на руины, самую малость туманчиком таким тронулись непонятным.

– Скоро уже!- говорю Дедушке, а он слезинку смахнул и взгляд лучистый, как у Мишки.

– Ничего, - отвечает, - камней здесь теперь достаточно, а то что место будут нечистым звать, так это нам на пользу, а какая нам польза от руин была? Одни неприятности!

И обьявил:

– Все обиженные невинно, могут выходить! За которыми вина есть - разберемся!

Затрещали камни, гул пошел по лесу, прибавление лесному народу значит, а нам идти надо, зеркало у нас не разворачивается.

– Поздравленья, Дедушка!- говорю, поцеловал его троекратно, потом Даша подошла поздравить, да Минька со Стасом , и Ольга к ручке приложилась, Алекс весь в бинтах, как мумия египетская, приковылял и всем ручкой помахал, а за ним и Ирина:

– Простите меня, Дедушка!

– За что же, красавица?

– Думала что вы плохо-ой!- неожиданно заревела она.

– Плохой, плохой, конечно плохой!- затараторил он, -Это же черт его знает, какой плохой! Не реви, вот тебе платочек слезки вытирать, морщинки собирать, еще краше будешь, вон как Дашутка-то!

– Правда?

– Еще какая правда, истинная, в семи сусеках замешанная на дрожжах наговоренных. Ну вот а мне пора , потому попрощались уже, а уж если попрощались так надо расставаться побыстрее, примета плохая! - говорил он быстро, удаляясь от нас мелкими шажками, как будто надеялся, что опомнимся мы и позовем назад.

– Не зовите лихо...- сказал я, и тут заметил что Ольга не ушла, а вроде как начала обживаться и вид у нее стал какой-то хозяйственно-домашний и я испугался.

Заметила она, взгляд насмешливый стал.

– Не бойся Командир за моего Мишутку, разные пути у нас, а то бы не выпустила счастье такое, дай вместе побыть немного, до отьезда вашего...

И что же вы думаете я ответил?