Услышав мой вопрос, Ян рассмеялся:


- Тём, за кого ты меня держишь? Это был обычный кофе. Просто у тебя было такое выражение лица, когда ты говорил о том, что я мог что-то подсыпать, что я не мог тебе не подыграть.


Поняв, что меня провели, я с чувством произнёс:


- Балбес, - и стукнул его подушкой по макушке.


В ответ он притянул меня к себе. Осторожно и ласково, помня о трещине в ребре. Интересно, что у меня ничего не болело, когда мы занимались любовью. Почему так? Нужно будет погуглить, что ли…


- Тём, я хочу, чтобы ты мне пообещал кое-что.


- Всё, что угодно, - вырывается у меня.


- Никогда, слышишь, никогда больше не садись за руль.


- Но… - я как бы представлял в мечтах, что когда я вырасту и буду зарабатывать много денег, куплю жёлтую гоночную тачку и буду лихачить по всем улицам города.


- Пообещай.


Я так понимаю, возражения не принимаются? Нехотя говорю:


- Ладно.


- Хороший мальчик, - шепчет он куда-то в район моей ключицы.


Против воли у меня вырвался зевок.


- Спать…


- Да…


19 марта




Мы провалялись в постели весь вчерашний день и половину сегодняшнего. Удивительно, но когда Ян был рядом, меня не беспокоили ни рёбра, ни синяки. Я даже подшучивал над ним по этому поводу, советуя делать карьеру в области целительства.


Было здорово никуда не спешить, ни о чём не думать. Будто и нет проблем. Но, к моему великому сожалению, они были, да ещё какие.


Пока Ян готовил нам ужин, я набрал Ваську. Конечно же, друг не мог отказать себе в удовольствии поподкалывать меня, когда узнал, что я у Яна. Произнеся пафосно: «Совет да любовь», он отключился. От верной смерти Ваську спас вовремя появившийся Ян с аппетитно пахнущим ужином. Остаток вечера мы занимались любовью. Три раза.


20 марта




Сегодня реальность настигла меня самым жестоким образом – Ян заявил, что у него дела и ему нужно уйти. На полдня, не меньше, но, быть может, он вернётся раньше. Не подав виду, что меня это огорчило, я продолжал читать книгу, потому что в этой дурацкой квартире не было телевизора.


Без хозяина квартира была не такой уж и привлекательной. Поскучав в постели, я встал, честно попытался себя предостеречь, но таки облазил все ящички. Однако самое интересное обнаружилось под кроватью – разбитый сотовый. Надо же, я и не заметил, что у Яна другой телефон. Хотя мог бы и догадаться по изменившейся мелодии звонка.


Как телефон оказался разбитым? Я повертел в руках гаджет, казавшийся из-за большой трещины по периметру жалким. Что, если его включить? Подумано – сделано. Нехотя экран засветился белым, а затем появился логотип компании, создавшей телефон. Минуты три сотовый думал, а потом оповестил, что сети нет. Ну надо же, какое открытие. На дисплее была странная картинка, что меня совсем не удивило – это же Ян. На фоне ночного, чёрного неба возвышалось какое-то строение, то ли замок, то ли церковь, будто бы сделанная из песка. Я щёлкнул на меню и провалился в смски. Одна. Зато какая: «Тебе некуда деваться». Тупо вспомнилась старая песня: «Ты в ритме танца, тебе некуда деваться». Я нервно хихикнул. Сообщение напоминало послание маньяка. А если так и есть? Если его популярность сыграла с ним шутку? У меня тут же вспотели ладони. Клааасс. От одних дурацких мыслей. А это может быть и его любовник. Тут я разозлился. Гадать можно бесконечно.


Хватит секретов. Больше я не буду молчать. Решил что-то менять, значит, буду.


Я дождался Яна. Его улыбка сползла, когда перед его лицом помахали сломанным телефоном.


- Кто автор смс, ты знаешь?


После секундного колебания он отвечает:


- Да.


- И кто же?


Молчание красноречивее слов.


- Ладно, - я встаю, стараюсь казаться как можно более беззаботным. – Мне пора.


- Тём, - произносит он сквозь зубы, всё верно понимая. – Тебе не стоит в это влезать.


- А тебе не кажется, что я уже влез? Хватит этих недомолвок, Ян. Ты весь состоишь из секретов. Мне надоело.


- Котёнок, - примирительно говорит он, - кое-что тебе лучше не знать.


Моё серьёзнейшее выражение лица говорит лучше всего о том, что я думаю об этом. Я поставил его перед выбором: или он говорит, или я ухожу. Мне было немного страшновато от собственной смелости и реакции Яна, но иначе нельзя.


- Ладно. Я скажу тебе, кто это и отвечу на любой твой вопрос, не касающийся данной темы. Это мой отец.


- Что? Но ты же не общаешься с ним.


- Я и не общаюсь. А он вот очень хочет.


- Скажи…


- Малыш, пожалуйста, не нужно затрагивать эту тему. Я обещаю тебе всё рассказать, но позже. Нужно… немного потерпеть.


- Потерпеть? Ян! – я едва не взвыл. От его признания стало лишь хуже.


- А ты думал о том, что будет теперь с тобой? – виртуозно переводит тему он.


Думал, конечно. Всё собирался позвонить Артуру. Сколько я должен, могу только гадать. Вообще, чем больше я размышлял, тем больше понимал, что всё это было подстроено, чтобы держать меня на крючке. Только зачем?


- Звони сейчас Артуру, - Ян протягивает свой сотовый, потому что мой разрядился.


- Не сейчас, я просто… А, давай. Только ты не мог бы подождать на кухне?


- Конечно.


Он выдержанно кивает, и мне так и не понятно, задела его моя просьба или нет. Выдохнув, я нахожу номер продюсера в записной книжке и щёлкаю на нём. Два гудка и деловое: «Слушаю, Ян».


- Это Артём.


- А, наш Шумахер. Оклемался?


Теперь, когда я был в его руках, он даже не старался быть любезным. Говорил отрывисто, недовольно, словно я отвлекал его от крайне важных дел.


- Сколько я тебе должен? – стараюсь уравнять нас, обращаясь к нему на «ты», однако это лишь бравада.


- Больше, чем ты можешь себе представить, котёнок, - довольно, очень довольно смеётся он.


- Не называй меня так. Сколько?


- Ну, миллионов пять точно.


- Сколько?!


- А как ты думал? Машина новая, сорвавшиеся контракты, твоё отсутствие, мы снимать не можем. Опять же, кто твоё лечение оплатил?


Мне хотелось смеяться:


- Я пролежал в больнице два дня.


- Ха, и что?


- Это нереальная сумма.


- Ты должен её мне, - безжалостно говорит мужчина. Я слышу, что он щёлкает зажигалкой. – Теперь ты мой. Все вы такие, молодые, наивные, глупые. Читать нужно то, что подписываешь. Не садиться за руль, не имея прав. И ты подумал о больничном? Или ты думал, что просто так пропускаешь работу?


Мои ошибки слишком дороги. Я пытаюсь переварить услышанное, найти компромисс.


- Послушай, Артур, мы же можем договориться?


- Конечно. Чем скорей ты выходишь, тем скорее начнёшь выплачивать мне долг.


На заднем плане слышится шум.


- Сейчас, - говорит он кому-то. – Я занят. До встречи. Котёнок.


Я некоторое время слушал короткие гудки, а потом сел и обхватил голову руками. Потрясающе, великолепно, замечательно. Такой суммы я и представить не мог. Мне теперь всю жизнь на этого мудака работать. Блин, Тём, когда ты будешь думать головой? Я понимаю, что виноват во всём сам. Лишь я. Хочется куда-нибудь убежать, запереться в дальний уголок, спрятаться от всего мира. Внутри лишь глухая злость и безысходность.


Диван прогибается под весом Яна, и меня притягивают к себе. Тихий голос:


- Ну и сколько он сказал?


Ян сообразительный. Конечно же.


- Пять миллионов.


Он думает.


- Машина застрахована, он получит за неё деньги. Это миллиона два с половиной, три.


- Правда? – я в надежде поднимаю на него глаза.


- Конечно.


- Но останется ещё.


- Тём, я сейчас скажу нечто такое, что покажется тебе забавным – подумаем об этом завтра. Мне нужно время, чтобы завершить свои дела. Не знаю сколько… Где-то до июня.


- А потом что?


- Уедем.


- Уедем? - тупо переспрашиваю я.


- Да, - по интонации понимаю, что он думал об этом не раз и не два. И я присутствовал в его планах. Это так меня радует, что все проблемы отступают на второй план. А Ян подхватывает мой подбородок, приподнимает лицо и чмокает в нос. – Потерпи чуть-чуть. Просто работай, будто ничего не случилось. Ты же понимаешь, что мы сбежим? И об этом никто не должен знать.


Перспектива сумасшедшая. Но такая соблазнительная. Я и Ян. Вдвоём. В тот момент я не подумал об отце, Ваське, о своей квартире, об институте, в конце концов. Главное, что Ян будет рядом. Всегда. Киваю.


- Умничка, - он снова чмокает меня, но уже в губы. – Немного, Тём.


- Что за дела?


Ян тяжело вздыхает:


- Я всё тебе расскажу потом. Обещаю.


Очередной чмок переходит в более длительный поцелуй, который отметает всё назад, оставляя нас двоих в этой комнате.

***



Поздно вечером, засыпая, я вдруг понял, что не являлся единственной причиной, по которой Ян пил в течение долгого времени.


30 марта




Мне удалось разжиться больничным. Конечно, помог тот самый врач из больницы. По нему я мог спокойно «лечиться» до апреля. Чем я и воспользовался. Погостив у Яна ещё пару дней, я переместился к себе. Васька тут же атаковал меня тысячей смсок с расспросами о «том самом». Я послал его. Это чудо не успокоилось и припёрлось. Мы от души подурачились, Васька был в хорошем настроении, потому что Мишка сходил с ним на свидание. Как мало человеку нужно для счастья.


Чувствовал я себя всё лучше и лучше. Ничего не беспокоило. Ян приходил по вечерам, иногда оставался на ночь. Когда я спросил, где он пропадает, то он с удивлением ответил, что вообще-то работает за нас обоих, шоу никто не останавливал. Блин, значит, Артур соврал. И на этой лжи его можно будет подловить. Вот только как доказать…


Я позвонил Данилу, который, судя по голосу без привычной наглости, всё ещё чувствовал свою вину. Мы разговаривали несколько часов, два из которых я убеждал его повесить вину в аварии на меня. Он говорил, что это невозможно, дело уже закрыто, да и зачем, но я добился своего и не отстал, пока «помощничек» не пообещал, что дело не будет пересмотрено. Под конец он спросил, нужно ли мне что-нибудь, и прибавил, что я всегда могу к нему обращаться. Едва не послав его, я подчёркнуто вежливо попрощался с ним.


Ещё объявлялся батя. Встречаться с ним не хотелось. Хоть он и не упоминал в разговоре со мной аварию, но чувствовалось, что он знал. Я заверил, что со мной всё в порядке, и перенёс нашу ежемесячную встречу на следующий месяц.


Последнюю неделю я занимался любимым делом – писал. Предполагалось, что это будут статьи для Маши, но получались они ну очень большими. Наверное, их придётся сокращать. Ну, зато будет чем заняться. Я рассказал немного о славе, о популярности, поразмышлял на тему студенчества (которое проходит мимо меня). Как-то среди ночи меня озарило (Ян демонстративно возмущался, хотя я видел, как он прячет улыбку), и я набросал прекрасный сценарий для скетча. Возможно, для нашей команды КВНовской подойдёт.


Когда я занимался этим, то чувствовал, что отдаю всего себя. Пусть иногда не получалось, пусть порой я не мог красиво выразить мысли, пусть путался, пусть корректор бы мне не помешал, зато я делал что-то важное и мне от этого было хорошо. Внутри меня больше не было пусто.





Апрель

1 апреля




- Ты прикольнулся или работать пришёл? – поинтересовался Данил, вальяжно развалившись в папашином кресле.


- У тебя спина белая, - без эмоций шучу я и сажусь в кресло напротив. – Где Артур?


Приступая к работе, я хотел с ним всё прояснить и расставить точки над «и», но наткнулся на «помощничка».


- Отец в Лондоне. Подписывает контракт с одной известной звукозаписывающей фирмой, - Данил смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, - а что, котёнок?


- Не называй меня так, - я начинаю закипать.


Этот Данил почти мой ровесник, а ведёт себя так, будто я его прислуга и обязан ему по гроб. Конечно, я задолжал его придурку-папаше не слабую сумму, но не ему же.


- А то что? Выпустишь коготочки? – он провоцирует меня.


Блин, да что они все меня котёнком называют? Я про себя вздыхаю. День однозначно не задался. С утра Васька тупо пошутил. Этот гадёныш вызвал бригаду промышленных альпинистов, и они замазали мои окна (которых всего-то три) чем-то, не пропускающим свет. Я валялся в кровати, радуясь, что проснулся затемно и у меня есть время перед работой, которое я потрачу на написание новой истории. И мне не пришло в голову глянуть на будильник! Я выпил кофе, принял душ, вспоминая о Яне, который вчера не смог прийти. Стоило мне подумать о любимом, в голову приходит одно такое замечательное решение – наведаться к нему. Я быстро собираюсь и вызываю такси (чего шарахаться по ночному городу?). В подъезде я понимаю – что-то не так. Не могло за минуту встать солнце. Мои опасения подтверждает таксист:


- Сейчас восемь утра.


Я хватаюсь за сотовый, и тут же звонит будильник на нём. Убью его. Это не смешно!


К Яну мы добираемся целых сорок минут: пробки. Быстрей дойти было. Я расплачиваюсь с таксистом и встречаю предмет моих мыслей. Ян в светлом пальто, из-под воротника выглядывает белоснежный шарф.


- Привет, - стараюсь вложить в это слово все свои чувства.


Но он даже не улыбается:


- Через минуту за мной приедут со студии. Ты подставляешь меня.


Становится обидно от такого резкого ответа. Блин, я его не видел два дня, а он за старое. Как-то я забыл, что мы всё ещё «шифруемся». Я произношу короткое «извини» и быстро-быстро ухожу от его дома. За мной никто не идёт, и никто меня не окликивает.


Ноги сами приносят меня к кафе, в котором мы когда-то бывали. Я замёрз и ведь даже не позавтракал, а на работу к двенадцати. Надеюсь, этой ужасной официантки нет.


Сегодня не мой день. Та самая Рита криво улыбается при виде меня, швыряет меню и говорит:


- Чего один?


- А тебе какое дело?


- Да никакого, - она пристально смотрит на меня. – А ты в курсе, что у тебя лицо испачкано?


- Что? – и я так ходил с самого утра? И таксист меня видел, и Ян, и не сказали?


- Хах, с первым апреля!


Я еле сдерживаюсь, чтобы не выругаться. Хоть она и девушка, но такая противная.


- Ладно, что будешь?


- А чем тут можно отравиться? – совершенно серьёзно задаю вопрос я.


Девушка хмыкает и уходит. Занятно. А заказ принять? Блин, что вообще сегодня за день? Мне уйти, или как? Чувствую себя придурком. Ладно, посидим, делать всё равно нечего. Набираю Ваське смску: «Спасибо, друг, офигеть как смешно». Секунд через десять получаю ответ, искренний такой: «Тебе правда понравилось?». Идиот! Ты мне личную жизнь разрушил, можно сказать. Ну, если преувеличить немного. Посылаю Ваську в огород, тут как раз эта нелюбезная Рита ставит передо мной тарелку с горячими бутербродами и омлет, покрытый расплавленным сыром.


- Спасибо.


- Не за что, - и, прежде чем уйти, она бросает:


- Он всегда так завтракает.


Блин. Ну спасибо. Подняла аппетит. Злость просто вырывается из меня. Наверное, уже и щёки красные. Поковырявшись в омлете, я кладу на стол пару сотен и ухожу. И зачем я только пришёл сюда?


До двенадцати ещё много времени. Я решаю зайти к Артуру, всё равно нужно. А чтобы не припереться намного раньше, иду на автобусную остановку и выбираю лишь пятый автобус. Мы тянемся, словно черепахи в бесконечном потоке машин, и это даёт мне возможность обдумать ситуацию. Я перекрутил в голове встречу с Яном утром и подумал, что слишком всё близко воспринимаю к сердцу. Мало ли что могло у него случиться с утра. Гладил свою безупречную рубашку и обжёгся. Да и потом, быть может, он просто встал не с той ноги. Ему же сложней, он не хочет афишировать отношения – и ладно. Наверное, он прав, мы же теперь публичные люди.


С такими мыслями я подъехал к студии, не спеша дошёл до неё и несколько минут ждал лифт. Едва створки стали закрываться, как кто-то поставил ногу, и они снова распахнулись. Ну, надо же, Ян. Все мои рассуждения испарились. Самое забавное – стоило так «шифроваться», чтобы потом оказаться в одном лифте. Я сделал каменное лицо и отодвинулся к стенке. Не разговаривать с ним. Не смотреть на него, Тём. Ты сможешь. Но кто-то вредный и коварный внутри дёргает мой язык и у меня вырывается:


- Вам на какой этаж?


Вот Ян всегда мог прекрасно выразить одним лишь взглядом всё, что он думает о человеке.


- Понятно, - я нажимаю нужный нам «четвёртый» и снова отхожу к стеночке. – А ничего, что мы в одном лифте едем? Может, мне выйти на третьем?


Он раздражённо выдыхает, смотрит на табло сверху, показывающее сколько мы этажей проехали. Блин, ну что за дебил создал скоростные лифты? Едва створки расползаются в стороны, как Ян, бросая на меня очередной злобный взгляд, выскакивает из лифта. Хочется крикнуть ему что-то саркастическое и колкое, но как назло ничего не приходит в голову. И это я, человек, возомнивший себя писателем.


Секунд тридцать я думал, идти ли к Артуру, но, решив, что мироздание не может постоянно стоять ко мне задом, решил проверить удачу ещё один раз. Наткнулся на Данила. Который уже не был таким виноватым, как тогда по телефону. Так вот, вернёмся к теме про «коготочки». Понятно теперь, что бушевало внутри меня? Ровно произнося все слова, я выговариваю:


- Если ты ещё раз назовёшь меня «котёнком» или намекнёшь на слово «котёнок», то пожалеешь.


- Правда? – он растягивает первую букву «а».


- Не сомневайся.


Складываю руки на груди. Надеюсь, что я выгляжу грозно.


- А я вот сомневаюсь. Котёнок.


Меня переклинило. Это как замыкание в цепи. Щёлк, и я встаю. Щёлк, и я держу этого ублюдка за грудки. Ещё одно переключение, и я заваливаю его на стол. Щелчок, и теперь я прижат к столу. И, конечно, естественно, это просто вселенский закон подлости, который не может не сбыться – входит Ян. Его взгляд выражает отвращение, и в нём явно полыхает ярость. Я уже говорил про его офигительную способность одним лишь взглядом выражать целую гамму эмоций? Хлопает дверь, и я с силой вмазываю Данилу по челюсти. Его ведёт от удара, и он лишь в последнюю секунду до падения цепляется за стол.


- Так понятно?


Парень кивает, прижимая руки к лицу.


- Если я услышу ещё хоть раз…


- Да понял я, - рычит Данил. – Вали уже, пока я не разукрасил тебя! Тебе ещё сниматься!


- Козёл, - бросаю я и со всей силы хлопаю дверью кабинета. Так, что слетает со стены картина, и стекло на ней разбивается.


Вот только зря я решил, что на этом все злоключения кончились. Решив выпить кофе, я заскакиваю на кухню, и тут же появляется Ян. Злющий-презлющий.


- Это не то, что ты подумал, - почему мой голос сразу становится таким тонким?


- Откуда тебе знать, что я подумал?


- У тебя на лице написано.


- Да? – он забирает из моих ни капельки не дрожащих рук чашку и ставит её на стол. Затем упирается руками в стену, к которой я припадаю спиной в качестве опоры, по обе стороны от меня. – А там написано, что ты сейчас огребёшь неслабых пиздюлей?


Я прыснул со смеху от ругательства, произнесённого Яном. Это нервное. Такой правильный мальчик, блин, и такое словечко.


- Тём, ну как ты умудряешься вляпаться в неприятности за пару часов, что меня нет рядом? – его губы скользят от уха, в которое он шептал последние слова, к моим ключицам, которые ему особо нравится прикусывать.


- Я ему чуть челюсть не сломал, - гордо заявляю я, стараясь не закрывать глаза, потому что голова уже кружится от одного присутствия Яна.


- До или после того, как лежал под ним в весьма пикантной позе?


- После.


- Тёмка, - он подхватывает меня и усаживает на рабочую поверхность кухни. Его руки пробираются под свитер, ногти чуть царапают спину. – Мне тебя наручниками приковать к себе?


- Было бы неплохо, - сразу соглашаюсь я. - Только как в туалет? По очереди?


Мой любимый. Хохочет:


- Ты невыносим.


- О, да, я такой. Э… Ян, извини, конечно, но мы на кухне. Это, знаешь, такое место, где люди едят. Или готовят есть. Зачем ты стащил джинсы с меня?!


- Малыш, - его голос такой тихий и такой низкий, что мне приходится напрячь слух, - открою тебе большой секрет: стол также можно использовать для всяких непотребств.


- Ян! Ян…


И пусть мою задницу колют крошки, пусть вместо смазки чьё-то оливковое масло, пусть мне приходится стиснуть зубы, чтобы не издавать ни звука – этот раз был одним из самых запоминающихся в моей жизни. То ли настроение, то ли Ян, казалось, что мы делаем это бесконечно. Я вспотел, Ян тоже, мы сорвали друг с друга одежду, буквально искусали все части тел, до которых удалось дотянуться. Затем, когда он двигался во мне, на глазах против воли выступили слёзы, и мне пришлось прижать его к себе сильней, чтобы он не заметил их.


Несколько минут после мы восстанавливали дыхание, всё ещё держа друг друга в объятиях. Затем я отстранился:


- Ты же закрыл дверь?


- Нет, - но, увидев, как я побледнел, он быстро успокаивает: - Конечно, котёнок.


Из его уст это уже прозвище звучит прекрасно. Надеюсь, неприятности кончились.

***



Нет, конечно. Стоило так подумать, как началось. Под софитами я непривычно щурился, и на лбу выступал пот. Съемки приходилось останавливать каждые двадцать минут, чтобы поправить грим. После пятого раза я заметил, как пальцы Яна раздражённо выстукивают по подлокотнику кресла. Режиссёр орал на меня, что заставляло меня переставлять местами и путать реплики, так же я несколько раз заикнулся, произнося длинные слова.


Данил с приклеенной улыбкой поманил меня к себе:


- Ты издеваешься?


Качаю головой. Тихо радуясь, что на его подбородке проступает синяк.


- Тогда соберись и работай!


Этот кошмар длился несколько часов, кажется, я достал всех на съемочной площадке. После долгожданного рыка режиссёра, что я его задолбал и на сегодня хватит, несусь на всех парах в гримёрку, но меня перехватывает Данил:


- Далеко собрался?


- Вообще-то, я собирался домой.


- Вообще-то, у тебя вечеринка ещё. Так что переодевайся, и поехали.


Ищу глазами Яна, но его нет.


- Но…


- Тём, напомнить про условия контракта?


- Не нужно, буду минут через пять.


В гримёрке я умываюсь и переодеваюсь, надеясь, что Ян зайдёт, но его всё нет. Через десять минут у меня нет выхода, потому что «помощник» орёт что-то с той стороны двери. Я злюсь и выхожу. Вот всё сегодня не так! Мой возлюбленный преспокойно обсуждает что-то с кем-то из персонала, совершенно забыв обо мне. Ну и фиг с ним.


В машине мы с Данилом не перекинулись и парой фраз. Он привёз меня в один из клубов нашего города, возле входа собралась большая толпа. Знаменитости, заходя в клуб, останавливались, фотографировались. По ходу и мне придётся. Странное чувство – незнакомые тебе люди называют тебя по имени, заискивают, просят улыбнуться. Засветившись буквально на трёх фото, я прошмыгнул внутрь. Сдал верхнюю одежду в гардероб, прошёл к бару и заказал минеральной воды.


- Ты б ещё молока попросил, - Данил материализуется рядом. – Ребёнок что ли?


Не обращаю на него внимания. Пусть говорит, что хочет, я не собираюсь напиваться и через час уйду.


- Тёмка, я подумал, что, возможно, был неправ. Давай жить дружно?


Было странно слышать это от парня. Я прекрасно помнил последний разговор с его отцом, самодовольные нотки в нахальном голосе и ощущение, что попал в западню. Как там в пословице? Яблоко от яблони. Не зря Данила приставили ко мне. Он здорово «помог». Но для меня полезней держать его в союзниках. Немного напрягало одно: неужели он не злится из-за произошедшего утром? Так и подмывает спросить: «Челюсть не болит?», однако я сдерживаюсь. Внимательно гляжу в его карие глаза. Ничего опасного в них не нахожу.


- Давай, - сдаюсь я, и мы пожимаем друг другу руки.


- Эй, бармен, давай свой знаменитый коктейль, - Данил подмигивает мужчине за стойкой.


Пытаюсь возразить, что я не хочу спиртного, но меня не слушают. Начиная с «ты меня уважаешь» и заканчивая «за дружбу грех не выпить», Данил пытается уговорить меня. Чёрт, он и мёртвого уговорит. Ладно, пусть только отстанет. Тем более, от одного коктейля ничего не будет.


Мы, несколько лживо улыбаясь друг другу, пьем эту сладкую бурду малинового цвета. Сверху коктейль украшен синей вишенкой, что несколько отталкивает, если быть откровенным.


Вскоре мир меняется. Краем сознания я понимаю: во всём происходящем есть нечто неправильное, но эта мысль не находит выхода и оказывается похороненной где-то среди миллиарда нейронных клеток. Сначала хочется танцевать, потом - петь. Я не понял как, но уже оказался на сцене и во всё горло орал «Всё могут короли». Получив свою долю оваций, я вернулся к бару и выпил протянутый Данилом коктейль пугающе чёрного цвета. Внутри заговорил голос разума: я же обещал себе не пить, но его отмели остальные, обострённые чувства: да что может случиться? Чувствовал я себя прекрасно. Это чудесное место. Все такие добрые, дружелюбные, такие очаровашки. Я закружился в танце с одной девушкой, потом с другой. Стало очень жарко. Два стакана минералки немного остудили, но жажда становилась сильней с каждой минутой. Я стянул свитер, остался в одной лишь «алкоголичке». Девчонки окружили меня, словно белочки в парке, которым на ладони протянули уже освобождённые от скорлупы орешки. Мы болтали, смеялись. Данил не казался таким уж и козлом, как раньше, о чём я ему сообщил. И тут я заметил в толпе светлую макушку. Это же Ян!


- Ян! – заорал я так, что девчонки позакрывали уши.


Он удивлённо обернулся на окрик. Словно нехотя подошёл к нашей компании.


- Привет, Янчик! – радостно повис я у него на шее.


Нужно было видеть его лицо, когда я назвал его «Янчиком», кажется, он даже застыл на мгновение. По мере того как он разглядывал меня, я буквально ощущал, как от него начинают исходить волны какой-то злости. Даже девчонки перестали щебетать и уткнулись в свои бокалы с шампанским. Ян грубо хватает меня за подбородок и поворачивает к барной стойке, над которой горит неяркий светильник.


- Придурок, - шипит он мне на ухо, а потом поворачивается ко всем: - Тёма перебрал, мы уходим.


- О, Тёмочка, - состроила грустную рожицу одна из девушек. Блин, даже не помню её имя.


- Артём должен остаться, - спокойно говорит Данил. Выглядит он что-то чересчур довольным.


- Да? – елейным тоном уточняет Ян. Не отпуская меня, он делает пару шагов к парню. И говорит тихо, но так, что все услышали: - Если с ним когда-нибудь что-нибудь случится, то я тебя убью. Независимо от того, будешь ты виноват или нет. Понятно?


Вот чёрт, даже мне страшно. А Данил как-то ещё и этот зверский взгляд выдерживает. Ну, чувак, я тебя зауважал. Хихикаю. Оба поворачиваются ко мне. Больше не раздумывая ни минуты, Ян тянет меня к выходу, прямо на улицу, а я же не одет! Мои возражения даже не выслушиваются. Меня буквально за шкирку швыряют на заднее сидение такси. Я обижаюсь. Нельзя со мной так обращаться! Чтобы объяснить это, приходится употребить половину замысловатых словечек из моего словарного запаса, но, мне кажется, суть Яну ясна.


- Ох, Тём, просто посиди спокойно, - он устало отворачивается к окну. Вроде бы он не такой уж и злой.


Я демонстративно смотрю в своё окно, но вскоре чувствую холод. Осторожно подползаю к Яну и прижимаюсь:


- Холодно…


Он милостиво пускает меня в тепло, распахнув полы пальто. Одурманенный его запахом, я совершенно наглею, залезаю к нему на колени и затихаю. Но спокойно сидеть, когда Ян рядом, не получается. Будто бы не нарочно, я еложу, пока сильные руки меня не останавливают.


- Тёма, - предостерегающий шёпот.


Только меня уже не остановить. Я трусь об него, прижимаюсь к нему всем телом. Очень вовремя мы останавливаемся возле дома Яна, я кубарем вылетаю из машины, слишком торопясь. Он задерживается, расплачиваясь с водителем, затем хватает меня и почти несёт к себе.


Едва мы оказываемся в прихожей, как я толкаю его к стене и нахожу его губы. Он отвечает на поцелуй, но вдруг замирает:


- Тём, ты под кайфом, может, не стоит?..


Не слушаю этот бред. Очень даже стоит, когда я хочу. Вот только управлять своим телом всё сложней, я сползаю вниз, тяну Яна за собой, замираю. Уже и сам не понимаю, что хочу. Движения неуверенные, словно я пытаюсь вспомнить, для чего мои руки, и не могу. Провожу ими по гладкой груди Яна, и в следующую секунду я уже напрыгиваю на него. Он не ожидает от меня такого напора, едва удерживается. Внезапно улыбается, роняет:


- Тём, ты такой красивый.


У меня нет слов, чтобы ответить, лишь действия, которыми я докажу Яну, что я ещё и прекрасный любовник. Когда Ян понимает, что я хочу попробовать в позе сверху, он немного удивляется, находит аргументы против, но меня уже не остановить. Это не так уж и больно. Ага, пока он не двигается. Сжимая мою задницу, он резко тянет меня на себя, проталкивая член до конца, от чего я вскрикиваю.


- Ты же хотел сверху, малыш, - немного мстительно говорит он.


- О, да, - улыбаюсь я сквозь боль. – Теперь я руковожу парадом.


- А, что, всегда хотелось?


- Да, из тебя хреновый дирижёр, - блин, как я ещё умудряюсь так связно и иронично говорить?


- Серьёзно? Ещё никто не жаловался.


- Ах, ты! – я впиваюсь зубами в его плечо, за что получаю звонкий шлепок по заднице.


Он прижимает меня к себе, держа руки на пояснице, и сам двигает бёдрами. Всё, что я могу – это лишь прислониться к стене и медленно сходить с ума.


- Тём, - слышу что-то непонятно в игривых интонациях. – Тём, тебе нравится?


И в ожидании ответа он останавливается. Едва не рычу от досады. Вообще-то, секунд через десять я собирался кончить.


- Да, да, продолжай.


- Прости, от громкой музыки в клубе уши заложило, что ты сказал?


- Чёрт возьми, Ян, мне нравится это! Давай закончим?


- Конечно, - он вдруг скидывает меня с себя.


Я в полнейшем недоумении. Сижу голой задницей на полу и смотрю на его голую задницу, которая скрывается в ванной комнате. Что, блин, за игры такие? Злюсь, врываюсь в ванную и, конечно, застаю Яна под душем. От воды идёт пар, а Ян со стоящим членом великолепен. Смотрю, как он растирает по нему гель, как капли медленно смывают пену.


- Подойди.


Повинуюсь. Через два шага я рядом с ним, мокрый. Ян впивается в мои губы и заставляет меня запрокинуть голову. Постепенно он нажимает на плечи мягко, но твёрдо, и я опускаюсь перед ним на колени. Дураку понятно, что он хочет. Сейчас это кажется нормальным. Ну, и окружающий мир фиолетового цвета мне тоже кажется нормальным. Я закрываю глаза и облизываю его член, провожу по головке языком, и он вздрагивает. Беру его в руку и тут:


- Не, котёнок, только ртом.


Через пару моих неловких движений, он ухватывает мою голову и показывает как нужно.


- Ты же хотел руководить парадом, так давай.


Звучит немного жестоко, но подзадоривает. Вообще, я едва не кончаю, когда делаю это. Это офигительно. Ни грамма неприязни, лишь желание, захватывающее в плен всё тело. Работаю с большим воодушевлением, как Ян вдруг останавливает меня и за плечи притягивает к себе.


- Скажи, что ты меня хочешь.


- Хочу тебя…


- Скажи так, чтобы я поверил.


А стояк не доказательство?


- Ян, я хочу тебя.


- Поворачивайся, обопрись о ванну.


Неужели? Я думал, мы тут ещё поболтаем.


- Отлично. Наклонись ниже.


Вода всё ещё льётся, она немного скрывает его голос, отчего я вынужден прислушиваться. Прогибаюсь в пояснице, как он хочет. Мы приступим или нет?


- Прекрасно. Я передумал. Пошли в спальню.


Честно говоря, это похоже на издевательство. А этот самодовольный ублюдок преспокойно отправляется в спальню, где я его и настигаю, кидаюсь на него, как тигр на добычу. Он смеётся.


- И что?


- Ничего, - он прижимает меня к кровати.


Улыбается уже более тепло и начинает покрывать шею поцелуями, от которых я млею. На коже ещё капельки воды, он слизывает их, никуда не спеша, тщательно так. Ласковые руки касаются моего члена, дышать становится сложней. Внезапно Ян отрывается:


- Ты такой красивый, такой милый, я... схожу с ума по тебе.


Сил краснеть уже нет. Я хочу секса. О чём и без стыда говорю. Он ухмыляется, тянется за смазкой и возвращается, шепча:


- А когда ты в таком состоянии… Блять, Тёма…


Дальше всё было быстро: движения, вскрики, просьбы. Я умолял его, а он поддразнивал меня, чтобы я делал это снова и снова. Почему ему это так нравится? Это какая-то дикая игра, оставляющая нас одних в мире. Это слишком хорошо. Я засыпаю счастливый, очень счастливый.

2 апреля



Меня выкинуло из сна. Пытаюсь проморгаться и понять, где нахожусь. Перед глазами красочные и яркие картинки жаркого секса. Заливаюсь краской до кончиков ушей, наверное. Не ожидал от себя такого. Я помню удовольствие, такое сильное, что едва не терял сознание, помню влажные поцелуи и судорожные, словно задыхаешься, движения. Неужели это мы вчера творили? В душе смятение. Вроде бы уже и не мальчик, чтобы так смущаться, но это что-то из ряда вон выходящее.


Тихо выбираюсь из кровати и собираю одежду по полу. Ян тихо сопит, обхватив подушку. Ещё очень рано, наверное, он не проснётся. Чтобы не накликать «беду», выскальзываю из квартиры и в подъезде одеваюсь. Увидел бы меня кто-нибудь из соседей… Приведя себя в достойный вид, я смотрю на часы. Только семь утра. Куда податься? Слишком рано для работы, слишком рано для Яна, вообще, слишком рано. Бесцельно бреду по улице. Я осознаю, что не так. Я вёл себя, как шлюха. Просил себя трахнуть, более того, я хотел этого, отдавался полностью. Какое красивое чувство я испытываю в душе, и какие низменные оно вызывает желания…


Стало очень грустно. Пытаюсь убедить себя, что в этом ничего такого, но как-то самому не верится. Когда между нами была неопределённость, когда Ян строил из себя хозяина, было легче. Я как бы не соглашался с происходящим. Тут же было наоборот. Отец всегда говорил, что «Кама сутра» – это книга для извращенцев. Господи, если бы он узнал, что я делал минет другому парню.


Занимаясь самобичеванием, я не замечаю, как снова оказываюсь возле того кафе с вредной официанткой. Рита курит на крыльце. Выпуская тонкую струю дыма, она выдаёт:


- Что-то ты зачастил.


- Вы открыты? – чашечка горячего кофе – то, что нужно.


- Мы круглосуточно, - и она, не закрывая рот, зевает.


На этот раз она даже не утруждает себя тем, чтобы принести меню. Несколько минут её нет, а потом притаскивает на большом подносе булочки, масло, джем и две чашки капучино. Пока я думал, как бы повежливей её отшить, девушка села передо мной, намазала булку маслом и с аппетитом съела. Я ограничился кофе.


- Ешь, только испекли, - говорит она с набитым ртом. Блин, и откуда Ян её знает? Мы же все из себя такие утончённые, как получилось, что они вообще общаются?


Рита с шумом делает пару больших глотков капучино:


- Ну чего молчишь? Спрашивай, ты же за этим сюда ходишь.


Хочу возразить, но вдруг произношу:


- Как ты познакомилась с Яном?


В её глазах лукавство, оно же написано на её простом, можно даже сказать, деревенском лице. Ей приятно, что она могла меня чем-то заинтересовать. Или не меня, а хоть кого-то.


- Это была судьбоносная встреча, - начала она, а я закатил глаза. Вот громких эпитетов только и не хватало. – На вокзале. Я поехала встречать тётку из Ельмичей, а поезд задержали, тут, значит, хожу по вокзалу, делать-то нечего, сразу заметила его белобрысую макушку. Весь такой худой, грязный, но пиздец какой гордый. Ладно, тётку встретила, повезла к себе, а он у меня всё из головы не выходит. Варька (соседка моя) говорит, что я с ума сошла - бродяжку тащить, но запал он мне в душу. Понимаешь? - а как уж тут не понимать. Я всё-таки отщипываю от булочки. Они, и правда, свежие, от них исходит невероятный аромат. – В общем, отговорила меня. Через неделю тётку провожала, а он всё ещё там. Подошла, села рядом. Он сначала носом кривил, потом с интересом стал поглядывать на меня. А когда я его к себе позвала, отнекивался, да я уже решила.


Её пальцы с короткими ногтями с облупившимся лаком теребили пачку сигарет.


- И стали мы жить вместе. Варька орала… Но Ян молодец, обаял её в первый же вечер. Он и не особо-то мешал – с утра уходил, поздно возвращался. Устроился куда-то, стал отдавать деньги. Обязанным себя чувствовал. А мы, дуры, крутились возле него. Я, конечно, понимала, что ему девушки изящные нравятся, а не я со своим пятидесятым, но попыталась. Ну что, я рожей не вышла что ли? Варька тоже пыталась. То халатик случайно распахнётся, то полотенце в ванной попросит. И так месяца два. Извелись мы все. А потом поняли, что он-то по мальчикам, - Рита тяжело вздохнула. – Дуры такие… Ну кошмар.


Она задумалась, всё-таки вытащила сигарету и закурила прямо в помещении. Я уже допил кофе и съел две булки.


- А потом что?


- Потом? – она перевела на меня взгляд. – Потом съехал он. Только до сих пор чувствует себя виноватым. С животными мне помогает. А они такие после операции капризные. А не могу я… Себя обделю, но животинку подберу. У меня вот шесть кошек в квартире, две собаки. Маленькие, правда. Уживаются вроде как-то.


Так вот откуда все эти покалеченные кошки и собаки! А я-то гадал. Так он пытается отплатить девушке, которая помогла ему в трудный период. Если бы она знала, что это значит для него…


- А ты, Тём, не потеряй его. Вижу, как он смотрит на тебя. Как на меня никогда не смотрел.


- Откуда ты знаешь моё имя? – изумляюсь я.


- Совсем придурок? Я каждый выпуск вашего шоу смотрю.


Блин. Как-то и забыл.


- Кофе ещё будешь?


- Нет. Спасибо. Рита.


- Конечно.


Улыбка делает её намного красивей. Ей приятно думать, что Ян, великий Ян, мог упоминать её.


- Передавай ему привет.


- Обязательно. Спасибо тебе.


Встаю. Рита встаёт следом:


- Я, это… Может, в Ельмичи вернусь. Что мне тут светит?


Ответа я не знаю, поэтому неопределённо пожимаю плечами. Мы прощаемся, и я бреду по улице, не разбирая дороги. Сколько же я всего не знаю о Яне. Ни за что бы ни подумал, что он может испытывать благодарность, смешанную с чувством вины к такой вот девушке. Наверное, Яну было действительно трудно.


На часах половина девятого утра. Рано для всего. Что же делать? В голову ничего не приходит. Мой взгляд натыкается на афишу кинотеатра, располагающегося рядом. А что, идея. Правда, сомневаюсь, что они так рано работают, но всё же. Мне повезло. Работали. Сеанс уже начался, однако я всё равно купил билет.


На утренний сеанс почти не было людей. Несколько парочек. В тёмном зале я был практически один. Внезапно вспомнилось школьное время, как Ян вдруг пригласил меня в кино, где мы чуть не накинулись друг на друга. Ощущение, что это было сто лет назад. Мы стали другими, хотя все те же. Мне всё так же не пробиться к Яну, хоть теперь я полностью определился со своими чувствами. Когда-то давно слышал изречение, смысл которого сводился к тому, что лучше испытать несчастливую любовь, чем никогда не любить. Так ли это? Ян – это одна большая загадка. И чем дальше, тем отчётливей я понимаю, что он никогда до конца передо мной не раскроется. Почему он стал таким - неизвестно, я знаю лишь то, что мне его никогда не изменить. И любовь его не изменит. Всё, что мне удалось, так это добиться от него проявления симпатии. Зато он меня вчера использовал, как хотел.


Сбоку послышался шорох и странные звуки, я обернулся и смог разглядеть в темноте парочку самозабвенно целующихся подростков. Я смотрел на них и не мог отвести взгляд. Юные, пылкие, только постигающие тайны вселенной. «А что дальше, Тём?», - спросил кто-то противный внутри меня. Какое ждёт меня будущее с Яном? Он не тот человек, что будет ждать с работы. Скорее, роль «жены» уготована мне. Блин, чувствую себя стариком, глядя на этих детей. Интересно, их родители знают? Мой батя никогда не смирится. А отец Яна… Я ничего о нём не знаю. Да что я вообще знаю о человеке, с которым сплю и пытаюсь строить отношения? Смс от отца, с которым он был в неслабой конфронтации. И он молчит. Словом не обмолвился. Как с ним можно строить отношения?


Действие на экране подходило к своему логическому концу. Если бы кто-то после фильма спросил меня, о чём он был, то я не смог бы и имени главного героя вспомнить. Одно хорошо: решил для себя несколько важных вопросов. Первое: я могу быть э… лучше так: я могу заниматься сумасшедшим сексом, и мне не должно быть стыдно после этого. Не должно же?.. Второе: отношения. В них нужно что-то менять или решать.


Титры под весёленькую музыку, все встают. Парочка подростков с огромным неудовольствием. Я вижу, как они направились к кассе. Бедняги.


Ах, да, и никакого спиртного, а уж тем более наркотиков. Кстати, Данилу должок вернуть нужно.

***



Оказавшись в здании студии, я не стал сразу подниматься, а спустился вниз на парковку. Вот хорошо знакомая мне мазда Данила, моего чудесного «помощничка». Он тут. Это хорошо. Облокачиваюсь на тёмнобокую красавицу и набираю номер. Данил отвечает сразу же:


- Да.


Немного настороженно, кстати.


- Привет, - как можно беззаботнее, - ты давно свою машину видел? Тут какой-то урод её поцарапал.


- Что? Как?


- Да вот, - я посмотрел на кончики своих ногтей. – Спускайся, сам увидишь.


Наверное, он скатился кубарем по лестнице, потому что появился через минуту. Оббежал машину, накинулся на меня:


- Где? Всё в порядке!


- Правда? Мне так не показалось.


Я достаю из кармана длинный ржавый гвоздь, прихваченный мной с соседней стройки, которую я проходил по пути, и с отвратительным скрежетом провожу им по капоту машины. Данил открывает рот и краснеет.


- Если ты ещё раз, сволочь, выкинешь что-то подобное, то я не буду так добр, - слова вылетают сами собой. И я отнюдь не шучу.


«Помощничек» захлопывает рот, смотрит на меня, как на врага народа. Мне кажется, что он вот-вот накинется, но Данилу удаётся сдержать себя в руках. Он глухо роняет:


- Проваливай.


Гвоздь со звонким звуком падает на пол, я медленно иду к лифту, оборачиваюсь и вижу, как Данил дрожащими пальцами проводит по шершавой царапине.

***



Мне накладывают грим и одновременно пытаются подобрать одежду, прикладывая ту или иную рубашку, когда заходит Ян. Этот невыносимый человек едва смотрит на меня, и это реально начинает бесить. Ледяная глыба. Чёрт возьми, если бы мне кто-то сказал (не знай я сам), что он такой страстный в сексе, то я ни за что бы не поверил!


Ян сам выбирает себе чёрный свитер и тёмные джинсы. Гримёр, закончив со мной, переключилась на него. Одних нас не оставят.


Вскоре нас зовут на площадку. Я сажусь на один диванчик, Ян - на другой. Он пролистывает сценарий, освежает в памяти. Вдруг замирает, поднимает глаза к режиссёру и Данилу, стоящему рядом:


- Кто наш гость? – голос будто ему не принадлежит.


- О, - нехорошо улыбается парень. – Вам понравится.


Неприятное, тягучее ощущение в груди. Будто сломаны все рёбра сразу. Я успеваю лишь выдохнуть, как входит он, наш гость. Высокий, стройный, с нахальной усмешкой, так идущей ему, с озорным блеском в глазах, с неподдельной радостью от встречи с Яном. Он идёт неспешно, приковывая к себе всеобщее внимание. На его губах мелькает улыбка, искренняя и тёплая. Однако на лбу всё так же написано невидимыми чернилами «подонок».


- Я рад тебя видеть, - шелковистый тембр, невольно прислушиваешься к каждому слову.


- И я тебя, Марат.

Апрель. Часть 2

Информация для тех, кто в танке:


Автор не маразматик. Автор не сошёл с ума и не путает героев. Вот, абзац из начала второй части: «Жду Васю. Это мой друг. Не бойфренд, а просто друг. Мы подружились еще на первом курсе и с тех пор не расстаемся. Вообще, на самом деле его зовут Дима Василенко, но сокращение его фамилии так прилипло к нему, что он сам удивляется, когда его зовут по настоящему имени».


Теперь поняли?)) Тогда наслаждайтесь новой главой.




За всю передачу я произнёс от силы три фразы. Одна из них была вопрос Марату. Какой-то дебильный вопрос. Он даже не удостоил меня взглядом. А вот с Яна глаз не сводил. Как и тот с него. Этим двоим явно хотелось общаться. Оказывается, Марат за два года успел многого добиться. Он учился в Англии, был активистом известного молодёжного движения, представителем спортивного клуба своего университета, был крайне озабочен проблемой глобального потепления и даже смог собрать около сотни тысяч фунтов, которые пошли на счёт фонда «Гринпис». Также Марат успел сняться в клипе популярной британской группы, засветиться на пикантных фото на яхте с супермоделью, которая украшала пару месяцев назад обложку «Вог», и ещё у него был телефон Линдсей Лохан.


- Безотказная тёлка, - белозубо улыбнулся Марат, и грубость стала выглядеть мило.


Когда закончились съёмки, я выдохнул. Чувства внутри были самыми разными: от тоски до мучительного страха. Когда Ян смотрел так на Марата, я не верил, что он чувствует ко мне что-либо.


Я понуро поплёлся в гримёрку, оставив этих двоих на площадке. Интересно, кто пригласил Марата сюда? Данил, кто ж ещё. Ян был не в курсе. Зачем? Меня позлить? Но как он узнал, и что именно ему известно? Марат вполне мог рассказать о том, что Ян был моим «хозяином»… А так не хотелось об этом вспоминать сейчас. Я рассеянно взял сотовый в руки и вертел. Экран вспыхнул, и я увидел двадцать восемь пропущенных. Что за?.. Несколько незнакомых номеров и двадцать от Васьки. Сердце забилось тревожней. Я нажал на его имя и вслушивался в гудки.


- Алло! - заорал друг на том конце. Я выдохнул с облегчением, лишь для того, чтобы снова напрячься, когда Васька продолжил: - Тёма, я в травмпункте!


- Что?! Ты в порядке?


- Как тебе сказать…


- Димка, мать твою, что случилось?!


- Тёмочка, ты приедешь? – он разрыдался. Всхлипывал в трубку, и я словно видел его перед собой в растянутом свитере, длинным рукавом которого он вытирает нос.


- Конечно, где ты?


- Во второй. Приезжай, пожалуйста.


- Бегу, Дим, бегу. Ты потерпи.


Я метаюсь по гримёрке. Так. Деньги. Куртка. Ян… Он сейчас мне нужен как никогда, но сейчас его мысли не со мной. При всех он пошлёт меня. Я был уверен, что он даже не отреагирует на просьбу отойти перекинуться парой слов. Ведь это Ян. Я тоже неплохо его изучил. Имидж. А тем более, когда школьный король встретил школьного принца. Я невесело улыбаюсь, и тут снова звонит телефон. Не Васька, незнакомый номер.


- Да.


- Это Артемьев Артём? – суровый женский голос.


- Да, - в этот миг я почему-то больше всего не хочу быть самим собой.


- Вас беспокоят из института.


Блять.


- Вы отчислены.


- Но…


- Артемьев, то, что вы добились успехов в мире шоу бизнеса, ещё не значит, что вам будут автоматически ставить хорошие отметки.


- Я понимаю, но…


- Вы отчислены, - безжалостно отрезает она. – У вас прогулов больше, чем у всех из вашей группы. Вы не сделали ни одно задание преподавателей, не выступили ни с одним рефератом.


Это так, так. Но я как раз собирался это исправлять.


- Пожалуйста, - тараторю я, - пожалуйста, я был в больнице, не мог посещать занятия.


- Это правда?


- Конечно, - я услышал нотки интереса в её голосе, это воодушевило меня. – Я покажу вам больничный.


- Что ж, Артемьев, я жду вас в кабинете декана через час.


Я не успею. Как же Васька?


- Я не смогу.


- Это ваш последний шанс, Артемьев. Решайте сами.


Конечно, она бросила трубку. А я схватился за голову. Что мне делать? Почему именно сейчас? Всё и сразу? На душе ещё кошки скребли из-за появления Марата, а тут Васька в больнице, я почти отчислен… Телефон звонит снова. Нет, ну по закону вселенского равновесия плохого быть не может. Я ошибался. Ой, как ошибался.


- Это Артемьев Артём?


Блять… С трудом сдерживаюсь, чтобы не брякнуть «нет».


- Да, это я.


Мужской, выдержанный голос.


- Вас беспокоят из пятнадцатой больницы.


Внутри что-то сжимается. Первая мысль о Димке. Но речь не о друге…


- Это лечащий врач вашего отца. Он уже третий раз попадает к нам, а вы ни разу не пришли к нему. Я понимаю, что вы звезда и крайне заняты, но ему будет очень приятно. Насколько я могу судить, он в сильнейшей депрессии.


Я ошарашен. Телефон выпадает из рук, и я несколько удивлённо нагибаюсь и его поднимаю. Папа в больнице… Третий раз… В депрессии… Почему-то сразу вспоминается мама. Красивая, улыбающаяся, а потом она же в гробу. Её кожа белая, как и снег вокруг. Мне холодно, слёзы замерзают на щеках, но я продолжаю плакать.


Дома отец сразу выкидывает все её вещи. Мне удалось лишь схватить маленькую брошку, наверное, стеклянную. Это был красивый цветок. Лилия вроде… Папа никогда не был ласков. Никогда не дарил маме цветы, никаких подарков даже на день рождения. Только эту брошь, когда мама родила ему сына.


Прихожу в себя от тревожных интонаций в голосе врача:


- Вы в порядке?


- Да. Я приеду. Скажите куда.


Мне диктуют адрес. Я благодарю и сажусь в кресло, перевести дух. Именно сейчас, именно в одну минуту. Я должен быть в трёх местах сразу. Вторая поликлиника, где Васька, находится далеко. Я не успею за ним и в институт. Никак. К папе можно позже, главное успеть до шести, пока часы приёма не кончились.


Нужна помощь. Ян мог бы забрать Ваську, а я пока смотался бы в деканат… Да что же это за день, а? Чёрт возьми, нужно торопиться. Димка, наверное, рыдает всё ещё. Надеюсь, он в порядке.


Сглатываю и иду к Яну. Он всё ещё треплется с Маратом. Оба недовольны, когда их прерывают.


- Что, зверушка, так и не научен хорошим манерам? – он говорит это по-английски, не знаю почему. Но, наверное, не для того чтобы пощадить мои чувства.


Щёки краснеют, так и подмывает ответить на унижение, но я ровно обращаюсь к Яну:


- Можно тебя на минутку?


Он раздражённо вздыхает. Словно это и не его губы оставляли на моём теле влажные следы, словно и не его руки с силой прижимали меня к себе, словно и не было той страсти между нами. Как за пару часов мы стали такими чужими?


- Это важно, - я молю. Пожалуйста.


Кивает, мы отходим к стене.


- Ян, мне нужна помощь. Васька в травмпункте, а меня вызывают в деканат.


- Я здесь при чём?


Прекрасно он вжился в роль. Я повторяю:


- Мне нужна помощь. Ты бы съездил за Васькой, а я в деканат?


- Тём, прости, но у меня ещё интервью, потом у Марата конференция, на которой я должен присутствовать. Езжай в институт, твой Васька подождёт. Прости.


И он уходит, оставляя меня наедине со своими проблемами. Хочется заорать от досады и злости, но я лишь посылаю Марату, пристально следящему за нами, воздушный поцелуй. Он морщится. Если нельзя сделать всё и сразу – ничего.


Я спускаюсь прямо в одежде для съёмок вниз, ловлю попутку, и через час я в поликлинике. Бегу как сумасшедший по коридору, пока меня не окликает тоненький голосок. Васька с пластырем на носу, подбитым глазом и гипсом на руке.


- Только не говори, что упал, - голова ясная, как никогда.


- Нет.


- Это он, да?


Меня охватывает такая ярость, словно в меня вселился сам дьявол. Этот урод не смеет причинять боль моему другу! Если бы он был сейчас передо мной, я бы убил его.


- Тём! – он обнимает меня здоровой рукой. – Он не виноват, он только стукнул меня, это я сам упал…


Васька… Я прижимаю друга к себе, закрываю глаза. Васенька… Такое наивное существо. И нос сам собой сломался. Конечно. Но я ничего не говорю по этому поводу.


- Вася, ты родителям говорил?


Он прячет глаза. Так я и думал.


- Позвоним твоей маме, что-нибудь соврём, поживёшь у меня… А рука… Ну, на физкультуре сломал. Говорить не хотел, чтобы не беспокоились.


Друг обрадованно кивает. Я тяну его к частнику, который всё ещё ждёт меня у ворот больницы. Усаживаю Ваську на заднее сиденье и сажусь рядом:


- Ты не против, мы не сразу домой?


- Нет, конечно, - он пытается улыбнуться, но тут же морщится.


Сейчас мы поедем к отцу. Пока ещё можно.


***




Я его не узнаю. Похудел, осунулся, давно не брился.


- Папа… - шепчу я и ощущение такое, что внутри взорвались тысячи бомб. Больно, грустно, обидно.


Кидаюсь к нему и прячу лицо в его руках.


- Тёма… - он не верит. – Тёмка!


Обнимает, тоже плачет. Блять, папа, ты кричал, что мужики не плачут!


- Господи, Тёмка…


Ты не веришь в Бога, пап!


- Пап…


Я сжимаю его в объятиях, чувствуя выступающие рёбра под пижамной рубашкой. Жмурюсь крепче. Я больше не уйду, больше не вычеркну тебя из своей жизни. Я плачу, как ребёнок. Папка, ну для чего я жил? Мне всего девятнадцать лет, а я успел разрушить так много. Мои отношения приносят больше боли и разочарования. Я отдаю и не получаю. Зачем всё это? Должна быть свобода, а я привязан. После всего пришло понимание, я знаю, что мне делать, а не могу. Мне никогда не отдать этот долг, никогда не освободиться. Всё это, захлёбываясь, я рассказываю папе. Вряд ли он что-то понимает из непрерывного потока слов, но мне легче. Батя молча гладит меня по голове, вытирает мне нос своим большим клетчатым платком.


- Прости, - я отстраняюсь и только замечаю, что в палате ещё три кровати. Владельцы которых деликатно вышли в коридор.


- Это ты прости, сынок, - он улыбается. Чёрт возьми, батя улыбается. – Знаешь, жизнь так коротка… Ты молодец. А твои проблемы… Я обещаю, я что-нибудь придумаю. Правда.


- Пап…


- И это ничего, что ты не такой, как все, ничего. Я привык.


Батя, блин. А я тоже герой. Припёрся утешать, вытаскивать из депрессии.


- Посетители! – зычный голос из коридора. – На выход!


- Ты приходи завтра, - батя просит, – поговорим.


- Обязательно, - уже в дверях. – А что с тобой, пап? Это серьёзно?


- Гастрит чёртов, - он снова улыбается. Постаревший, родной. – Но ты не бойся, я не умру. Не на того напали.


***




Васька спит со мной, поскуливает во сне, а я не могу сомкнуть глаз. Господи, как же я устал от наших отношений с Яном… Никогда ничего не наладится.


3 апреля




Прямо с утра позвонил Данил и самым ехидным голосом оповестил, что съёмок не будет. Целую неделю. Вау. Даже не знаю, радоваться или плакать.


Васька рассказал мне о том, что произошло. Он напросился к Мишке домой, после пары бокалов вина они оказались в спальне, всё шло гладко, а затем этого дебила клинануло, и он заехал Ваське по лицу, орал, что не пидар. Ну, конечно. У «не пидаров» не стоит на парней. Урод, блять!


Родителям Васьки мы наплели что-то, и они поверили. Друг мог оставаться у меня две недели.


Я сходил в институт. Это было сложно, очень сложно. Но я смог. Меня не отчисляют. Я отдал статьи Маше, которая офигела, наверное. Денис не поверил, когда я протянул ему папочку с шутками и сценками для КВН. Потом звонил радостный, возбуждённый, благодарил. Я их просто спас, скоро очередное выступление, а у них туго со скетчами.


Был у отца. Поговорили. Хорошо так. Он рассказал о себе, о том, чем занимался, внимательно слушал меня. Будто и не было этих двух лет. Было легко.


Ян не звонил.


4 апреля




Мы с Васькой решили отсидеться до конца недели дома. Мне не хотелось покидать нашу «берлогу», я сделал исключение лишь для отца.


Причина отсутствия съемок выяснилась вечером: меня временно заменили Маратом. Круто. Сил злиться уже не было.


Хоть меня и предали.


5 апреля




Кто бы мог подумать, но объявился Мишка. Когда я увидел его на пороге моей квартиры в косухе и зелёной бандане, то прифигел. А затем со всей силы вмазал ему по лицу за Ваську, который даже не удостоил свою любовь взглядом и захлопнул перед ним дверь. Моя школа.

6 апреля




Принесли огромный букет роз. Васька визжал от восторга.

7 апреля




Завтра в институт… Снова звонил Данил. Меня отстраняют ещё на неделю. Круто.

8 апреля




Батя поджидал меня с хитрым видом. Рядом с ним сидел мужичок из соседней палаты.


- Тёма, это Георгий Валентинович, он адвокат. Я рассказал ему о твоей проблеме. Выход есть.


- Какой же? – от радости у меня с удвоенной силой забилось сердце.


- Мы всё решим юридически, - мужчина деловито поправил очки. – Во-первых, откуда такие цифры? Я пересмотрю твой контракт, остальные документы, глянем, что там со страховой и с машиной. Уверен, что сумма уменьшится вдвое.


- Но это всё равно около миллиона, - возразил я, хотя новость была хорошая.


- Молодой человек, погодите. Мы выиграем вам рассрочку, потому что наверняка ваши работодатели после обращения к юристам захотят, чтобы вы выплатили всю сумму сразу. В это же самое время мы продадим квартиру и погасим долг.


- Продадим квартиру? – тупо переспросил я. – Какую?


- Тём, - мнимо-безразлично начал батя, - она большая, двухкомнатная, зачем мне такая? Продадим, я куплю себе однушку, а с остатка погасим твой долг.


- Я не могу, - решительно встаю. – Нет, я сам виноват, сам и исправлю.


- Молодой человек, - осаждает меня адвокат. – Ваш отец хочет вам помочь. Кто, если не он? И это не предложение. Если бы у вас был ребёнок, который попал бы в такую ситуацию, разве вы бы не помогли ему? Это долг всех родителей. Я бы продал всё. От помощи родителей нельзя отказываться. Я надеюсь, что для вас это будет уроком. Вы всё поняли?


- Д-да, - от сурового и несколько учительского тона мужчины стало не по себе. – Простите.


- То-то же, - он улыбнулся, понимая, что был излишне строг. – Завтра меня выписывают, мы поедем к нотариусу, подпишем доверенность, и я буду заниматься вашей проблемой. Всё будет хорошо.


- Всё будет хорошо, Тём, я же обещал, что придумаю что-нибудь, - произнёс батя.


- Спасибо, папа, спасибо.


Я никогда в жизни не был так никому благодарен. Мысль о том, что я вырвусь из этих пут шоу бизнеса, окрыляла. Мой отец самый лучший в мире.


9 апреля




Весь подъезд был усыпан цветами. Блин, это же сколько Мишка денег потратил? Васька восхищённо поднял с пола хризантему и посмотрел на меня сияющими и огромными глазами Спанч-Боба:


- Тём, как думаешь?..


- Нет! – резко ответил я. – Этот козёл тебе руку сломал! И нос!


- Но он не виноват…


- Вася, ты придурок.


Он обиделся и молчал, пока мы спускались в лифте.


«Козёл» ждал нас у подъезда. Понурый, с фонарём (я подбил) под глазом и с огромным белым медведем в руках. Блять, ну Васька совсем растает. Но друг держался молодцом. Даже не посмотрел на Миху, нарочито прошёл мимо. Правда, в автобусе захлюпал носом, за что получил подзатыльник.


***




В институте возле меня собралась толпа. Я не оставался один ни на секунду. Меня ждали в аудитории, в коридоре, в туалете. Казалось, все знали, что я продолжаю учёбу. Девчонки визжали при моём появлении, парни улыбались. Каждый хотел перекинуться со мной парой фраз, пожать руку. Мой карман распух от второпях написанных номеров телефонов на клочках бумаги, автографов я дал штук сто.


Стасик изгалялся в остроумии. Угадайте, какая была главная тема? Моя скромная персона.


После института мы заехали к нотариусу, где нас ждал Георгий Валентинович. Я быстро расписался на доверенности, правда, прочитав её перед этим. Чем заслужил удовлетворённый взгляд нотариуса и адвоката.


Мы неспешно шли с задумчивым Васькой от автобусной остановки. Вдруг я остановился.


- Васька, - у меня перехватило дыхание, - а когда пришла весна?


Снег сошёл, была плюсовая температура. Из-под чёрной земли проглядывала несмелая зелень травы, вот-вот распустятся разбухшие почки на деревьях, в воздухе витало что-то такое новое, возрождающее.


Как мы прозевали такое чудо?

11 апреля




Васька захворал и остался дома. Пришлось мне одному выдерживать натиск сумасшедших поклонников. Столько желающих посидеть со мной за одной партой не было никогда.


Заехав после занятий в Макдональдс и купив Ваське вкусненького, я открыл своими ключами дверь (ведь друг мог спать), прошёл в спальню и охренел от увиденного. На кровати лежал Мишка, раздетый по пояс, на нём сидел мой прекрасный и ненаглядный дружочек почти в неглиже. Они ласкали друг друга с таким пылом и страстью, что мне стало немного завидно. Пока они не перешли к более интимным действиям, я громко произнёс:


- Смазка под кроватью.


Оу, какой эффект возымела эта фраза. Васька подскочил, словно испуганный кот, до потолка. Миха скатился с кровати, напялил Димкину футболку, которая была ему мала и выглядела так, словно взрослый надел вещь ребёнка.


- Мы тут… - стал оправдываться Васька.


- Бактериями обменивались, - продолжил я за него.


- Тём…


Но я повернулся к Михе.


- Если на Ваське появится хоть синячок, - угрожающе начал я, - то тебе не жить.


- Нет, что ты, никогда. Я согласен, - закивал Мишка с такой уверенностью, будто стоял перед алтарём. Мне кажется, он сейчас был готов подставить свою задницу Ваське.


- Тогда… Я благословляю вас, гомики мои.


- Тёма!


- Ну, блин!


И на меня накинулось сразу два счастливых гомосексуалиста.

15 апреля



В институте было всего две пары, я отсидел, вызвался делать реферат, показал язык Стасику и решил прогуляться пешком до дома. Эти два голубка доводили меня своими невозможно счастливыми рожицами. Миха так трогательно ухаживал за капризничающим по поводу и без Васькой, что я явно был лишним. Скоро они собирались к врачу, показать нос и руку. По мне так прошло ещё слишком мало времени, чтобы там что-то срослось, но теперь, когда их двое, разве их можно было переубедить?


Каждый день, каждую минуту своей жизни я думал о Яне. Конечно, во мне говорили обида и злость, но я скучал. Этого нельзя было отрицать. Хоть я и демонстративно переключал канал, когда появлялось «наше» шоу, вечером я садился за ноутбук и забивал его имя в поиске.


Сегодняшний день не стал исключением. Я перешёл по ссылке и почувствовал, как внутри медленно-медленно рассыпается по кусочкам моя душа. На фото Ян целовал Марата.

Апрель. Часть 3

Арты))


Ну кто бы мог подумать, что Риту нарисуют:


http://static.diary.ru/userdir/2/8/9/5/2895756/75177166.png


от Maxim Night


(обещание дорисовать получено)))



И маленький шедевр от Dr. ViViD:


http://cs301104.userapi.com/v301104780/13d9/7HZcpqt0e8Q.jpg






16 апреля





Я был разбит. Это перечёркивало всё, что было между нами. Влюблённый Васька не замечал, что я бегаю в подъезд курить каждые полчаса. Мне было плохо. Но я не пил, держался, хотя хотелось забыться.


Всё так же ходил в институт, даже что-то отвечал на парах. Иногда.


Батю выписали, он выглядел как огурчик. Искал покупателей.


А я хотел умереть.


21 апреля





Возле подъезда меня ждала знакомая мазда. И Данил, скрестивший руки на груди.


- Привет, красавчик.


- А чего не котёнок? – вздыхаю я.


- Да, таких коготков у котят не бывает, - он грустно улыбается, - натравил ты на нас такого монстра… Давай договоримся по-хорошему? Отработаешь годик…


- Никакого годика, Данил.


- А где же ты найдёшь один миллион пятьдесят тысяч триста тридцать рублей?


О, какая точная сумма. Неплохо постарался Георгий Валентинович. Нужно будет его как следует отблагодарить.


- Тридцать рублей могу вернуть сейчас, - шучу я.


- Не нужно, спасибо, - он морщится. – Что-то не пользуется без тебя шоу популярностью.


Сейчас Данил выглядел моим ровесником. Таким же как и я, запутавшимся, делавшим то, что не по душе.


- Папа ещё не вернулся, да? – попытался угадать я и попал в точку, судя по кислому выражению.


- У нашей компании новый владелец, вот он и подзадержался, - протянул он.


- Кто?


- Ты не знаешь, один богатый хер. В общем, я что хотел… Может как-то договоримся?


Парень просил. Но я был непреклонен. Усмехаясь, произношу:


- Договаривайся с моим адвокатом, - и скрываюсь в подъезде.


Чёрт, всегда хотел так сказать.

***





Чтобы сделать себе больней, я попытался найти то фото, где Ян целуется с другим, но его нигде не было. Даже с того сайта, где я увидел его впервые, оно оказалось удалённым.


25 апреля





- Тёмочка, ангел мой, - раздалось противное в трубке, и я понял, что Артур вернулся. – Ты чего на нас своих шавок натравил?


- Давай по делу, Артур.


- По делу, так по делу. Тащи свою задницу ко мне. Можешь захватить адвоката.


Он бросил трубку, но до того как он сделал это, я услышал «сопляк».

***





Георгий Валентинович не смог поехать, но надавал мне столько советов, что впору было сдавать самому экзамены на адвоката. Идти я не хотел, но понимал, что нужно. Если быть откровенным, то я не хотел встречать Яна. Знакомое здание, от одного вида которого крутит живот. Знакомый кабинет. Знакомый урод в кресле босса.


- Привет, Тёмочка, - Артур сладко мне улыбается.


- Сразу к делу, - бросаю я.


- Решать буду я, щенок.


- Я с диктофоном, - блефую, как научили. – Это так, на случай. Я, конечно, понимаю, что тебе глубоко плевать на этот незначительный факт, но не хочется, чтобы это было для тебя сюрпризом. Артурчик.


Он багровеет. Хватает ртом воздух. Кажется, пока я его не видел, он прибавил килограммов пять.


- После всего того, что я для тебя сделал, ты так? – орёт он.


- Ха-ха, придурок! - не выдерживаю я, сжимаю кулаки от злости.


Наверное, мы бы кинулись друг на друга, если бы не зашёл Данил.


- Пап, у него диктофон. Не стоит.


- Что ж ты не научил сыночка хорошим манерам? – зло смеюсь я. – Подслушивать нехорошо.


- Ещё одно слово и… - Артуру не даёт сказать ярость.


- Давайте разберёмся спокойно, - предлагает Данил дрожащим голосом. – Пап…


Артур выдыхает и вдруг, как ни в чём ни бывало, улыбается. Двуличная тварь.


- Ладно. Три выпуска шоу, так сказать, прощальных, последние две вечеринки, и ты свободен. Я даже уменьшу сумму долга до одного миллиона.


- Как же это щедро с твоей стороны, - умиляюсь я. – Нет.


- Будешь пахать ещё три года на меня! – снова срывается Артур.


- Пап.


Возвращает задницу на кресло. Я пораскинул мозгами и понял, что нужен им. Нужно прийти к компромиссу, иначе это не кончится. Жутко, просто невозможно жутко не хотелось сниматься с Яном, тем более посещать вечеринки, но это самое малое, что могло быть.


- Девятьсот тысяч, - окончательно говорю я.


- Девятьсот пятьдесят, - отзывается Артур.


- Идёт.


Данил выдыхает.


- Начинаем завтра, - мужчина, скривившись, потирает виски. Что, голова болит? Так тебе!


- Мой адвокат должен посмотреть бумаги…


- Так пусть приходит и смотрит!


Орёт не сдерживаясь. Чёрт, довёл я мужика. Хы.

***





Ночью не сплю, смотрю, как Васька обнимает своего огромного медведя. Уже стало легче. Ян не умеет любить. Я знал это с самого начала. И всё равно как дурак на что-то надеялся. Вспоминаю, как испытывал кайф, подчиняясь ему. Тогда это был единственный способ быть с ним. Тогда этого было достаточно. Он причинял мне боль, словно пытался отомстить за всё. Отомстил?


26 апреля





Георгий Валентинович внимательно читает допсоглашение к контракту. Поднимает на меня глаза:


- Ты фактически их собственность всё это время.


В принципе, этого я ожидал. Как же иначе? Опять я пропущу институт, но там я договорился. Киваю.


- Тогда всё нормально. Кстати, отец нашёл покупателей. После майских праздников его квартира будет продана.


- Это хорошая новость.


- Всё будет хорошо, Артём.


Адвокат уходит, а я роняю голову на сложенные перед собой руки. До начала съёмок полчаса. Ян здесь (я понял по разговорам девочек), но со мной делить одну гримёрку отказался. Как мы будем работать на площадке? Чтобы отвлечься, я набираю Ваську. Друг берёт не сразу, запыхавшийся, и я понял, что помешал чему-то важному. Мы перебрасываемся парой фраз, и я отключаюсь. Чему быть – того не миновать. Подбодрив себя, я выхожу, занимаю свой диванчик, мне тут же поправляют грим. Стараюсь не смотреть в сторону Яна, который стоит с Маратом. Слишком близко, слишком интимно ему улыбаясь уголками губ. Это уже было, было…


Ненавижу… Блять, словно я вернулся в школу.


Нет. Я не сдамся. Сегодня особенная передача, много приглашённых звёзд, новостей. Нужно быть на высоте.


Ян садится напротив, лживо улыбается в камеру. Вижу, как на его шее пульсирует венка. О, кто-то нервничает? Или, быть может, злится? Отлично.


- Хорошего дня, - начинает он.


- Вы на Первом Музыкальном, - перебиваю я.


- Для начала… - пытается продолжить он, но снова встреваю я:


- Хочу представить вам…


- Замечательного человека…


- Настоящую красавицу…


- И просто хорошую девушку…


- Полину Стар!


Произнеся последнюю фразу, мы уставились друг на друга с нескрываемой злостью. Девушка процокала на своих каблучках и села рядом с Яном, чувствуя себя лишней.


Мы продолжили в том же духе – воруя реплики друг друга. Странно, но режиссёр нас не останавливал. Перчика хочется? Я не удержался от подколки, Ян тоже, и это переросло в словесную баталию. Чем дальше, тем тоньше становились наши язвительные шутки, тем больше чувствовалось напряжение.


Когда режиссёр объявил перерыв, мы выдохнули. Я заперся в гримёрке, чувствуя себя так, будто разгрузил вагон.


Так нельзя.


Я вернулся на площадку немного успокоившись и готовый сдерживаться. Это моё состояние продержалось ровно три минуты. Ровно три подколки Яна.


Одна певичка возмутилась:


- Я не могу так сниматься!


Но решала здесь не она. Мы продолжили.

***





Мы работали до позднего вечера. Из отснятого материала могло бы получиться несколько шоу, честное слово. А я с ужасом думал, что если так будет дальше, то я сойду с ума.


Подавленный и невесёлый, я листал завтрашний сценарий, обсуждая незначительные нюансы с режиссёром, как вдруг что-то заставило меня повернуть голову.


Окружённая ореолом света ко мне приближалась девушка. Хрупкая, точёная, невесомая. Аккуратненький овал лица, окружённый кудряшками с кокетливым бантиком на них, светлая рубашка и короткая плиссированная юбка, которая выглядела бы вульгарно, если бы не плотные чёрные колготки и милые туфельки, как у школьниц. Девушка широко мне улыбалась, а я не верил своим глазам. Затем подскочил, закружил эту крошечную фею, прижал к себе. Тая в ответ так звонко рассмеялась, что я в один миг стал счастливым.


27 апреля





Полуночное кафе было уютным. Мы сидели друг напротив друга и держались за руки. Иначе просто невозможно. Я не верил, что Тая здесь, со мной.


- Ты стала такая красивая, - шепчу я, замечая, что ни усталости, ни тревог больше нет.


Она смеётся, кокетничает:


- А в школе такой не была?


- Была, но…


- Но всё было иначе, да?


Киваю. Как же с ней легко.


- Ты тоже ничего, - она отпивает кофе. По её тону я понимаю, что «ничего» значит намного больше.


- Что ты делаешь здесь?


- То же, что и Марат, - я хмурюсь, а она поясняет: - Один козёл пригласил нас сюда. Участвовать в шоу я отказалась, но тебя не увидеть не могла.


- Ты учишься? Где?


- Да не поверишь – в Гарварде.


Я присвистнул. Круто. Один в Англии, другая - в Америке. Золотые детки.


- А как ты так просто уехала?


- Взяла м-м… как же это по-русски, типа отпуска.


- Так можно?


- Да, дурачок. У вас это называется академ, - вспомнила она.


Мы разговаривали полночи. Вспоминали, смеялись, она рассказывала о себе, я - о своих писательских замашках. И было совершенно всё равно, что завтра сьемки, что меня будут отчитывать за мой уставший вид. Всё самое главное сейчас сконцентрировалось в Тае.


Я проводил её в отель (её родители переехали в штаты почти сразу, как она поступила в Гарвард, и продали всё имущество в России), мы долго не могли проститься, бесконечно улыбались друг другу. Потом я взял такси, вернулся счастливый домой, встретив Ваську на кухне, закружил его в танце. Он удивлённо отстранился:


- Тём, ты выглядишь таким влюблённым. – И дальше всё испортил: - Вы помирились?

***





Сегодня было хуже, чем вчера. Выглядел я не так уж и плохо, умелые ручки девочек-гримёрш всё скрыли. А вот Ян бесновался. Впервые видел его таким несдержанным. Он кричал на всех, дерзил звёздам, срывал сьёмки. Прямо в камеру резко высказался по поводу творчества любимицы молодёжи Виталии. Я потом успокаивал девчонку, которая перевела полпачки носовых платков.


Даже режиссёр вышел из себя, объявил, что так снимать невозможно, и отправил всех по домам до завтра. Получалось, что моё «наказание» удлинилось, но мне было всё равно.


Я мчался к Тае, не забыв позвонить папе, поинтересоваться о здоровье, затем Ваське, спросить о том же. Девушка встретила меня в белом платье с коротким рукавом.


- Не замёрзнешь?


- Ты же не дашь…


Но она всё-таки захватывает тонкий плащ. Хотя я бы точно не дал ей замёрзнуть.

***





Когда я с ней, время летит незаметно. Мы побывали на набережной, прошлись по тихим улочкам города, поужинали в итальянском кафе. Опять не могли проститься. Когда я вернулся домой, было уже темно.


- Васька, - позвал я.


- Я тут, - отозвался друг из спальни.


Тут я заметил пару чемоданов у входа.


- Вась?


То, что друг задержался у меня, не особо тревожило. Как и то, что мы до сих пор спали в одной кровати (что, безусловно, бесило Мишку). Васька потаскал из своей квартиры сюда вещи, раскидывал их повсюду. Однако чемоданы могли означать только одно.


- Ты возвращаешься домой?


- Нет.


Он краснеет.


- А не слишком ли вам рано жить вместе? – я сажусь рядом с другом. - Да и где?


- Миша с нового года работает, зарабатывает неплохо, мы будем снимать квартиру.


- Но как же твои родители?


- Они пока будут думать, что я у тебя… Поверь мне, они как обычно заняты собой.


- Димка, - было немного страшно за друга и хотелось верить, что всё будет хорошо у них с этим странным субъектом, обожающим кожаные вещи.


- Он носит мой подарок не снимая, - зачем-то говорит Васька, намекая на тот дурацкий клык. – Тём, пообещай, что тоже будешь счастлив. Если человек не делает тебя таким, то он не твой.


Сразу вспомнилась Тая. Как хорошо и спокойно было с ней. Обнимаю друга в ответ. Пока он не распустил нюни, шутливо толкаю на кровать и томно говорю:


- Но эта ночь наша, да?


- Придурок! – он отталкивает меня и смеётся.


Будь счастлив, Димка. А Мишку я собственноручно задушу, если что.


30 апреля





С трудом удалось доснять второй выпуск шоу, который вымотал нас всех, благодаря невозможному Яну. Особенно доставалось мне, но у меня была защита – Тая. Одна мысль о ней вызывала идиотскую улыбку.


Работать было невозможно, и, подумав, всё-таки режиссёр решил взять таймаут, долго обсуждая это с Артуром.


Мне это было только на руку. Я проводил всё своё время с Таей. Тут как раз батя собирал вещи, натаскал коробок из супермаркета, и ему нужна была помощь. Тая вызвалась, конечно. В джинсах и футболке она выглядела ослепительно. Вообще, мы с ней прекрасно смотрелись.


Отец был на седьмом небе от счастья, когда я привёл девушку. Подмигивал мне, охотно с ней общался. Мы трое прекрасно находили общий язык. В конце трудного дня заказали пиццу и сидели на полу, поедая её. Трудно представить, что на месте Таи мог быть Ян. Никогда такого не будет.

Май. Часть 1

6 мая



Сегодня была вечеринка по случаю моего ухода и окончания съемок. Что было особенно забавно, потому что третью часть мы так и не начинали снимать. Конечно, из-за нашего короля. Я даже задумался, не слишком ли ему много почестей?


Тая выбрала для меня тонкий свитер в крупную чёрно-красную полоску и узкие брюки. Сама она не смогла бы прийти, потому что приезжала её давняя подруга из какого-то путешествия.


Я мечтал свалить при удобном случае, рассеянно слушал Данила, не отходившего от меня. Пил минералку и только из бутылки. Не то чтобы я опасался, но бережёного, как говорится. Ян сидел в другом конце зала с Маратом. Не скажу, что они выглядели особо довольными.


Вообще, тут собралась вся тусовка города. Много знаменитостей: артистов, музыкантов, политических деятелей, писателей и журналистов. Артур лыбился, как Чеширский кот. Нет, котище.


Веселье набирало оборот. Танцы становились жарче, тосты пошлей. Блин, долго ещё? Я глянул на часы. Только десять вечера. Так, нужно потихоньку пробираться к выходу. Только в туалет схожу. Пройти незаметным мне не дали, каждый норовил пообщаться, выпить на брудершафт. Буквально с боем пробираясь к уборной, я привалился к двери, оказавшись там. Рано расслабился. Ян хмуро смотрел на меня из зеркала, ко мне он стоял спиной и до того, как я зашёл, мыл руки.


- Что, поклонники замучили? Не жалко уходить?


Не реагировать. Не провоцировать. Но поздно. Его бесит моё молчание ещё больше. Он швыряет меня к стене и нажимает на точку под рёбрами. Ноги тут же отказываются меня держать. Давно не было этих игрушек. Круто, блять. Держусь руками за мраморную поверхность столешницы, чтобы не упасть. Хочет поговорить? Нет, он требует разговора. Ладно. Не могу отказать, когда так требуют.


- Какого хера тебе надо? – это я ору ему в лицо, стараясь не потерять достоинство.


- Мне?


- Переспрашивать будешь?


- Тебя трудно понять с первого раза, - парирует он.


- Блять, Ян! Почему ты себя так ведёшь?


Он приближается ко мне. Его глаза чёрные-чёрные. В голову приходит дурацкое, избитое сравнение с тучами перед бурей.


- А как бы ты себя вёл, если бы проснулся после жаркой ночи, а твой любовник исчез? Потом тебе рассказывают, как он ходит в обнимку с другим?


Что за бред?! Выпаливаю, не зная, что ещё сказать:


- И ты поверил?


- Хм, - он неприятно улыбается, - а у меня есть доказательства.


Он протягивает мне фото. Что, носил всё это время с собой? Я разглядываю своё мутное изображение. Блин, и правда. А второй – это Васька. Вау. Ян, да ты гений. Я смеюсь. Эти фото сделаны после больницы, я просто помогаю другу дойти до машины!


- Ты идиот! – накидываюсь на него. – Ты ни хрена не понимаешь! И из-за этого ты столько мучил меня? Это Васька! Васька! А сейчас, наверное, он самозабвенно трахается с Михой, потому что наконец свалил от меня!


Ян опешил и почему-то спросил:


- Они вместе?


- Да, блин! – меня неслабо трясёт. Почему все проблемы яйца выеденного не стоят?


- Надо же…


- Ты придурок.


Он безразлично пожимает плечами. Делает ещё шаг ко мне, но теперь моя очередь:


- А что ты скажешь о своём поцелуе?


- Не сомневался, что ты знаешь, - Ян мнётся, но не отводит взгляд. - Это постановка. Я подумал, что так… Ты будешь ревновать больше.


- Ты точно придурок, - роняю я. Мы оба идиоты. Я свыкся с мыслью, что Ян меня предал. А теперь это не так.


- Тём… - его дыхание обжигает кожу. Когда он касается моей щеки губами, нас обоих охватывает сумасшествие. Мы самозабвенно целуемся, сдирая одежду, сжимая друг друга в объятиях, в то же самое время понимая, что в туалете мы этого делать не будем, но так хотелось коснуться тела, не скрытого одеждой, ощутить биение сердца, забыться…


- Ян! – кричу я и отталкиваю его. Нет. Я не могу. Я… запутался.


- Это из-за неё?


- Господи, Ян! Хватит, - я спрыгиваю (волшебным образом могу снова ходить) и долго умываюсь. Затем поворачиваюсь и в упор смотрю на него:


– Наши отношения… - не могу подобрать слов. – Это не то, чего я хочу. Всё слишком сложно. Ты слишком сложный. Я не знаю ничего о твоих чувствах, не знаю о тебе ничего.


Осекаюсь. Интересно, я говорю как истеричка? Да плевать. Я скажу всё.


- Когда между людьми отношения, они себя так не ведут. Даже когда просто трахаются. Понятно? Этого мне мало.


- Тёма…


- Нет. Ян, ты был мне нужен, когда Васька был в травмпункте, когда папа в больнице.


- Ты же справился, Тём, я знал, - на его лице печаль. Мои слова задели его.


- Мне нужна была помощь. А ты… Злился?


Молчание. Вдруг я понимаю, что это всё. Да, страсть. Безумная, завладевающая всем существом… Но этого мало. Больно и горько. Прости, Ян. Иначе нельзя. У меня проносится мысль: «Господи, что я делаю, это же Ян», но я принял решение. Просто смотрю на него. Он всё понимает, прикрывает глаза, затем говорит:


- Ты стал таким сильным, котёнок. Я горжусь тобой. Будь счастлив.


Не могу ничего сказать в ответ, ухожу, убегаю… Больно так, словно вытащили из груди сердце и сейчас топчутся по нему толпой. Но глаза сухие. Так надо. Надо. Дрожащими руками достаю сотовый, я должен услышать её голос.


- Тая?


- Привет, Тём. Всё в порядке?


- Теперь да.


7 мая



Я совсем не думаю о Яне. Совсем.


8 мая



Снова помогаем бате. Он подкалывает и намекает на дату свадьбы. Тая краснеет.


9 мая



Смотрим всей семьёй парад. Ха-ха. Семья, блять. Затем идём с Таей в кафе, где нас ждут просто светящиеся счастьем Васька и Миха. Она им безумно понравилась. Кто бы сомневался.


10 мая



Мне позвонили. Завтра съемки. Хреново. Не хочу…


11 мая



Всё стало таким другим, что мне кажется, будто я в ином мире. Все на съёмочной площадке предельно вежливы с Яном, который спокоен, словно океан после шторма. Даже мне комфортно с ним, несмотря на всё. Он соглашается со мной во всех ключевых моментах, подхватывает реплики, когда я теряюсь или забываю их. Он мил и приветлив с пришедшей к нам группой, выступающей в стиле RnB, правда, когда выключается камера (нас отпускают на перерыв), откровенно говорит, что не понимает этого направления в музыке. Между ними завязывается спор, живой и интересный. Спор, после которого остаётся чувство удовлетворения, а не обиды.


Сам не замечаю, как ловлю каждый взгляд Яна, каждое его слово. Он прекрасен. Чёрт возьми, я всегда это знал, но сегодня он особенно прекрасен. Быть может, потому что не мой?


Не хочу, чтобы кончался этот день, не хочу… Уныние охватывает меня. Это нормально. Всё-таки между нами были чувства… С моей стороны точно. Я любил его. Блин, как же мне нужна Тая. Звоню ей, но девушка не берёт трубку. Ничего. Она предупреждала, что будет занята. Она всегда предупреждает об этом, чтобы я не переживал.


Все ушли на обед, а у меня нет аппетита. Я на кухне, пытаюсь приготовить кофе, но не могу справиться с новой кофе-машиной. Чего их так часто меняют? Вроде бы должен получиться капучино, а на деле обычный кофе с молоком. Мучаюсь минут тридцать, но это отвлекает от грустных мыслей. Я перевёл уйму кофе и бутылку молока. Весь стол усыпан зёрнами, сахаром и пятнами разводов из-под чашек.


- Не получается? – знакомый голос. Вздрагиваю, покрываясь мурашками от макушки до кончиков пальцев.


Не хочу его здесь.


Когда Ян подходит, я едва не отпрыгиваю. На что он спокойно говорит:


- Всего лишь помощь друга в приготовлении кофе.


Друга? Да лаааадно. Развожу руками, приглашая его заняться делом. Он споро и быстро справляется, ставит передо мной чашку с капучино. Пенка сверху густая и ароматная. Да он мастер во всём. Бесит.


- Спасибо, я выпью в гримёрке.


Он улыбается:


- Я думал, ты составишь мне компанию.


- Ошибался.


Серые глаза смеются:


- Боишься, что я тебя укушу?


Засранец. Напоминает мне о том, что я его когда-то грозился укусить. Дразнит. Ну не могу я теперь так просто уйти:


- Напротив.


Сажусь за столик, кладу ноги на соседний стул, чтобы он не смог его занять и мило улыбаюсь. Он не тушуется, притягивает другой стул, правда, ставит его как можно дальше. Демонстративно так.


- Это чтобы не смущать тебя, - подмигивает Ян.


Киваю с видом, мол, очень остроумно пошутил. Кофе слишком горячий, чтобы выпить его залпом и сбежать. Глупый Артём. Поддаёшься на провокацию.


- Остался сегодняшний день и последняя вечеринка, да? – серые глаза меня смущают.


- Верно.


- Где возьмёшь деньги?


- Папа продаёт квартиру.


- Вы помирились?


А он знал, что мы в ссоре?! Но ничем не выдаю эмоций, идеально ровное:


- Да.


- Это хорошо.


- Конечно.


- Я рад за вас.


- Я тоже рад за нас.


Вы имели удовольствие читать диалог двух придурков.


Хватит.


Я резко встаю и, расплёскивая кофе, выливаю остатки в раковину. Он даже не хмурится, отворачивается.


В гримёрке звоню Тае. Какое же она солнышко, так и хочется сжать её в объятиях и не отпускать. Васька прислал ммс. Они с Мишей в торговом центре, последний примеряет футболку не кислотного цвета, а вполне себе приличного чёрного. Что с людьми делает любовь? Скоро он костюмы начнёт носить.


Заканчиваем съёмку удивительно быстро. Ещё не было и шести вечера, когда режиссёр последний раз для меня сказал «снято». Я собирался уходить, но меня задержали с загадочными выражениями на лицах.


- Подожди, малыш, - это Артур. – Хоть ты и большая заноза в заднице, всё-таки…


Гаснет свет, и вносят огромный торт с парой десятков свечей. Обалдеть. На торте написано: «Лучшему ви-джею Первого Молодёжного».


- Мы будем скучать, Тём! – раздаётся отовсюду.


- Ты и правда лучший!


Я тронут. Появляется шампанское и пластиковые стаканчики, меня обнимают, девчонки плачут. Артур не так суров, Данил протягивает мне кусок торта, который я в суматохе кому-то отдаю. Мы вспоминаем смешные моменты. Их так много, что даже не верится, что прошло всего несколько месяцев.


- Надеюсь, ты будешь помнить только хорошее, - стучит меня по спине Данил.


- И я надеюсь.


Когда я ухожу, все хлопают в ладоши. Блин, теперь действительно тяжело их оставлять, но я сделал свой выбор.


Ян ждёт меня в гримёрке. Прислонился к стене, чуть наклонил голову, сразу к делу:


- Я прошу лишь об одном вечере. Мы плохо расстались. Просто вечер. Ничего особенного. Хочу запомнить тебя с улыбкой, Тём.


Почему я не могу отказать? Я киваю.


- Тогда, - он подходит ко мне вплотную, – через неделю. Я пришлю смс с адресом. Хорошо?


Ему снова нужно моё согласие. Снова киваю. Не могу отвести от него взгляд.


- Кстати, ты так и не попробовал торт, - он небрежно указывает на стол, где меня ждёт кусочек торта. – Тём, пообещай, что придёшь, несмотря ни на что. Ты обязательно придёшь. Хорошо?


Киваю в третий раз.


- Пока.


Тёма, ты же не будешь настолько наивным, что поверишь Яну? Просто вечер? А что за странное «несмотря ни на что»? Что, чёрт возьми, должно случиться? Ненавижу его! Вечные загадки. Такой уж Ян. А тортик, кстати, невероятно вкусный, с ананасовой прослойкой. Ян знает, что это мой любимый фрукт….


13 мая



Когда я возвращался домой после института, в кармане завибрировал сотовый. Данил. Немного удивляюсь. Конечно, по контракту у меня ещё вечеринка, но она не сегодня.


- Привет, - сразу слышу лживые нотки в голосе парня. – Ты можешь приехать к семи вечера?


- Зачем? – у меня назначено свидание с Таей, после чего мы поедем к отцу.


- Нужно. Очень нужно.


- Данил, я уже не работаю у вас.


- Я помню, Тём. Но очень прошу тебя.


- У тебя в школе что по географии было?


- Четверка...


- Если на хрен пошлю - не заблудишься? – с этими словами бросаю трубку.


14 мая



В институте я участвую в конференции между группами по вопросу снижения потребления энергоресурсов. Тема животрепещущая, я готов, вот только Стасик заваливает все мои идеи на корню. Мои доводы для него – пустые слова. Он едва не выводит меня из себя, так хочется его огреть чем-нибудь и как следует, приложив всю силу, по голове. Васька лишь качает головой, когда я злой сажусь рядом:


- Чего ты ему сделал?


- Он прилип ко мне сам!


Друг замолкает, пока выступает другой участник, а потом шепчет мне на ухо:


- Он не даст тебе сдать экзамен.


- А мы сдаём ему? – шепчу я в ответ. Блин, вроде бы раньше так не было.


- Да, недавно стало известно.


Нужно что-то делать. Я обещал папе и Тае сдать все экзамены на «отлично».


***




После конференции я замечаю, что Стасик задерживается и общается с коллегой. Меня, как обычно, окружили младшекурсницы, но я сбежал от них через запасную лестницу, а вернулся через парадную. Замдекана всё ещё разговаривал. Минут двадцать я прождал его, а потом, стоило коллеге отойти, перед ним возник я. Мужчина скривился:


- Тебя слишком много, Артемьев.


- Не дадите мне доучиться?


- Нет, - спокойно говорит он.


- Почему?


- А тебе это нужно? Ты же звезда.


- Я ушёл из шоу-бизнеса. Теперь я обычный студент.


- Ты никогда не был обычным, - вырывается у мужчины, прежде чем он сам осознаёт, что сказал.


Как же мне воспринимать это заявление?


- Пожалуйста, - смотрю ему в глаза. – Я обещал сдать экзамены на пятёрки.


- Знаешь, - Стасик расплывается в улыбке, - уговорил. Я дам тебе шанс. Если ты все предметы до меня сдашь на отлично, то я не буду особо злобствовать.


- Но душу вытянете, да? – я улыбаюсь в ответ.


- Конечно, Артемьев, всё для тебя. Кстати, - он подмигивает мне, - особенно я люблю спрашивать про сноски в учебнике.


- Спасибо! – кричу я ему в спину. В ответ он салютует мне.


15 мая



Виделся с Мишкой и Васей. Эти идиоты носят одинаковые футболки. Вася кормил Мишу с ложечки тортиком, сидя у него на коленках. Я серьёзно предупредил, что меня сейчас стошнит. Эта парочка думает, куда бы поехать отдохнуть летом. Бюджет у них около тысячи долларов, так что выбор есть. Васька не вылезает из интернета, постоянно присылает мне выдержки из туристических статей и красочные фото. В основном, он грезит об островах вроде Мальдивских или о Кубе. Забывая о том, что один перелёт туда «сожрёт» их штуку. Но Васька оптимист. Миха совершенно смирился с мыслью, что он гей и теперь счастлив. Наверное, задумчиво рассуждал он, так было нужно. Трудно поверить, что ты любишь человека своего пола. Даже такого как Васька. Замечательного, озорного…


- Блин, меня сейчас точно стошнит! – закричал я в притворном испуге.


- Да ладно тебе, - насупился Васька. Ему были приятны комплименты.


После того, как мы съели весь торт, парочка влюблённых идиотов засобиралась домой. А я собирался заниматься, потому что двадцать первого мая был первый зачёт. Но мне не дали этого сделать. Снова звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Тая сегодня с троюродной сестрой, папа отправился на день рождения к другу. Ян? Нет, вряд ли. Хотя сердце успело сделать пару радостных кульбитов. Открываю дверь и вижу Марата.


Блять.


Три раза блять.


- Что, не рад меня видеть? – он ухмыляется. В его руках бутылка водки.


- А должен?


- Нет, - соглашается он. – Пустишь?


- Нет.


- Совершаешь ошибку.


- Какого хера ты здесь делаешь?


- Если бы я сам знал, - вдыхает парень. – Я расскажу тебе кое-что очень интересное о твоём ненаглядном.


- С чего вдруг? – упоминание о Яне заставило моё сердце против воли биться чаще. - Приступ доброты?


- Можно и так сказать.


Когда дело касается Яна, я не могу мыслить здраво. Пропускаю этого ублюдка в свою квартиру. Он смело проходит на кухню, ставит бутылку на стол.


- Не пью, - предупреждаю я.


- А я и не для тебя принёс.


Марат бесцеремонно рыскает в моих шкафчиках, а я сижу и жду, закинув ногу на ногу. Он находит стопки. Берёт одну и долго моет. Фыркаю в сторону. У него такое выражение, словно он в рассаднике всех известных в мире микробов.


- Лимон есть?


- Сам посмотри, - хотя я прекрасно знаю, что лимон лежит в холодильнике.


Он его находит, режет тонко-тонко, посыпает солью и ставит на стол. Затем садится сам. Круто, парню по ходу никто не сказал, что это текилу пьют с лимоном и солью. И я не стану. Пусть побудет в этом прекрасном заблуждении.


- Ну, - он наполняет стопку, кладёт в рот лимон, - за человека, который смог изменить Яна.


И опрокидывает водку в себя.


- Тебе выпить не с кем? – зеваю я. Интересно, это его Ян подослал?


- Значит, - он снова наполняет стопку, - слушай. Насколько мне известно, ты находил в квартире Яна фото и прочую дребедень?


О, как сразу интересно! Невольно подаюсь вперёд и киваю.


- На фото сестра Яна, Лиля. Она мертва. По его вине.


Этот козёл отвлекается, чтобы выпить, а я бешусь. Чёрт, мудак, да выкладывай уже всё!


- Лиля была крайне болезненной девочкой. Я её помню маленькой, беззащитной, худой-худой. Ян её очень любил. Тогда он ещё мог любить. Девочке постоянно требовались дорогостоящие препараты, но даже с ними она бы не дожила до совершеннолетия. Какое-то генетическое заболевание. Только Ян мог сделать сестрёнке укол так, чтобы она не плакала. Однажды случилось непоправимое. Лилю никогда не оставляли одну, но тут так сложились обстоятельства, что Ян был наверху со мной, а няня малышки отлучилась в туалет. Всё произошло быстро. Мы услышали крики, сбежали вниз. Девочка упала в бассейн, когда её вытащили, она уже не дышала. Конечно, Ян винил себя. День назад он разговаривал с доктором, и они решили уменьшить дозировку лекарств. А зря. Так думал и отец Яна… Который является ключевой фигурой в рассказе.


Марат выпивает, а я перевариваю услышанное. О чём-то таком я догадывался. Девочка с фотографии не могла быть никем, но почему он никогда о ней не рассказывал? Морщась от лимона, парень продолжает:


- Отец Яна не мог простить матери того, что она родила больного ребёнка. Каждый день он говорил ей об этом, превратил её жизнь в ад, обрушивал потоки брани. Не верил, что «дефективный» ребёнок мог родиться от него. Никто бы не вынес этого. Она стала выпивать, её красота меркла. Когда она совершила попытку суицида, он заточил её в психушку. Самую обычную психушку… Где больных не моют месяцами, где их бьют, где самое лучшее лекарство – терапия электричеством. Я был там. С Яном.


Он не заморачивается со стопкой, делает глоток прямо из бутылки. Ему и самому об этом было трудно вспоминать.


- Когда его отец узнал о нашем визите, он перевёл жену в другую больницу, и больше Ян её никогда не видел.


Марат замолчал, жевал лимон, уже не морщась, задумчиво глядя в одну точку.


- Он ужасный человек, без принципов, жестокий, он не может не добиться цели. Он вложил в голову Яна, что это он виноват во всём. Хотя, между нами говоря, - парень поднимает на меня помутневшие глаза, - мне кажется, он был рад, что избавился от больной дочери и жены, сделавшей ему такой «подарок».


Каждое слово было правдой. Но это не укладывалось в голове. Невозможно быть таким. Невозможно.


- Понимаешь теперь?


- Всё, кроме одного: зачем ты мне это рассказываешь?


- О, - Марат смеётся. – Это просто.


- Ян попросил?


- Ну, попросил – мягко сказано. Приказал. Блять, мне. И я сижу тут с тобой, в этом бараке, и рассказываю тебе… Ты знаешь, что я ненавижу тебя?


- Догадываюсь.


- Ты изменил Яна. Ты в его сердце.


- А не ты, да? Давай не будем превращать это в мыльную оперу. Мы расстались.


Он хохочет:


- Вы расстанетесь только тогда, когда Ян сам захочет.


С каждым словом Марат говорил всё громче, и мне становилось всё противней.


- Тебе не пора?


- Ты не будешь с ним.


- Я в курсе. Проваливай отсюда.


- О, ваше величество, как скажете!


На прощанье он в один глоток опустошает стопку и швыряет её в стену. Россыпь осколков по всей кухне. Но я даже не шелохнулся.


- Пока, придурок! – орёт Марат из прихожей и уходит.


Я просто сижу. Перед глазами картинки, которые возникали при рассказе этого дебила. Всё гениальное – просто. С Яном действительно могло произойти что-то такое, что сделало его таким. Он никого не пускает в своё сердце. Вопрос в том: можно ли верить Марату? Кажется, я ухожу глубоко в себя, потому что подскакиваю от голоса из прихожей:


- Тём?


- Тая?


Девушка заходит на кухню. Вздыхает:


- Водка и лимон. Знакомо. Марат?


Я киваю, не сводя с неё глаз. На ней надето чёрное маленькое платье, так красиво облегающее её точёную фигурку, волосы уложены в вечернюю причёску с россыпью маленьких блестящих заколочек, спрятанных в завитках прядей.


- Что ты здесь делаешь?


- Не рад меня видеть? – она невесело усмехается. Вдруг берёт бутылку, делает глоток из горлышка и заедает лимоном. Я офигеваю. Моя маленькая девочка может пить такую гадость? – Я пришла серьёзно поговорить. Я не буду второй.


- Но…


- Замолчи, Тём, дай сказать. Я не дура, и не слепая. Ты любишь его?


- Нет.


- Хорошо, - она расслабляется. – Тогда почему ты не попытался поцеловать меня за всё это время?


Тут уж не поспоришь. Нужно что-то делать. Я подхватываю её за тончайшую талию и припадаю к её губам. Целую и пытаюсь скрыть разочарование. Вдвое не так хорошо, как с Яном. Это приятно, даже возбуждает, но не сводит с ума. Тае, похоже, нравится. На её щеках румянец, а в глазах поволока.


- Убедил. Ладно… Марат уезжает завтра, Ян вроде на следующей неделе… Пообещай, что всё будет хорошо?


- Всё будет хорошо, - эхом повторяю я.


Ян уезжает.


Уезжает.

*бонус*

Это бонус, не основная история, а так, как видят другие персонажи, лишь для того, чтобы вы лучше поняли Яна и Тёмку.


Повествование ведётся от лица Марата. Осторожно, мат.


Фикбук ужасно глючит, постараюсь через день главу.









Смотрю на Яна и чувствую, как меня к нему тянет. Как магнитом, ёбаным магнитом. Хочется его коснуться, обнять. Так сильно хочется, будто бы от этого зависит моя жизнь. Но я не смею. А он и не подозревает о том, что мою душу сейчас медленно разъедает кислота. В его глазах грусть, хотя и на лице это твердокаменное выражение. Вообще, Яну нужно представляться так: «Ян, Ян Бонд». Не иначе.


Он вертит в руках чашку кофе. Мы сидим так минут десять. Я как дебил. Он как самое прекрасное создание Бога. Его мысли об этом мудаке из школы. Блять, сука, ненавижу этого Артёма. Эту мразь, которой удалось то, что не удавалось мне многие годы. Я вижу, как эти двое смотрят друг на друга, и прекрасно понимаю продюсера, который вложился в их шоу. Между этими двумя пробегают тысячевольтные разряды электричества.


Чуть вздрогнув, Ян избавляется от своей задумчивости и, словно удивившись моему присутствию (в собственном-то номере отеля), говорит:


- Марат.


Киваю. Да, меня так с рождения зовут, если что.


- Я бы хотел, чтобы ты оказал мне услугу.


Всё, что угодно. Даже с обрыва прыгну. Хоть сейчас.


- Ты должен рассказать Артёму о Лиле.


Ненавижу этого мудака! Как только Ян упоминает его имя, хочется застрелиться. И чего это вдруг я должен? Бунтует вся моя натура.


- Я не…


- Ты сделаешь это, Марат, - цедит он и преспокойно допивает кофе. – Сегодня.


- Я не подчиняюсь твоим приказам, - шиплю я оскалившись. Лгу безбожно. Вот скажи он сейчас вылизать его ботинки, я, не задумываясь, сделаю это.


Ян улыбается. Как-то не очень хорошо. Встаёт, идёт к двери. Сука, знает меня, так хорошо знает.


- Стой.


- Ты же сделаешь это, да? – он двери говорит.


Киваю.


- Не слышу.


- Да!


- Молодец. Это самое малое, что ты можешь сделать.


А я вспоминаю, как он мне челюсть сломал, тогда, в школе, в одиннадцатом классе… После того, как мы поглумились над его «котёнком» в том номере отеля. Ян не прощает. Сколько я не пытался – звонки, открытки, подарки… Бесполезно. Тогда я сделал это, я сломал их чувства. Сжал и растоптал. Остальное доделали они сами. Но как, чёрт их возьми, они возродили из пепла эту свою грёбаную любовь?


Я бежал от этого. Далеко-далеко. Все мои любовники как копия Яна. Фальшивки. Настоящий никогда в жизни на меня не посмотрит теперь.


Ян уходит, а я бешусь. Превращаю дорогой номер в нечто невообразимое. Завтра мне выставят счёт, а плевать. Я должен сделать то, что Ян сказал. И лучше сейчас, потому что потом не смогу.


Выскакиваю на улицу и ловлю такси. В машине понимаю, что без спиртного нельзя. Тормозим возле какой-то лавочки, где я беру самую дорогую водку.


Хоть бы его не было дома, хоть бы его не было дома, хоть бы не было…


Эта сука дома. Весь такой невъебенный из себя. Одаривает презрительным взглядом. Что-то говорю ему, мечтая, чтобы меня послали на хуй, но ему слишком интересен Ян, я получаю пропуск на кухню. Всё, теперь поможет только спиртное. Надеюсь, у этого придурка есть лимон. Почему-то меня вставляет лимон с солью к водке.


Лимон есть. Соль - тоже. Подстилка Яна тоже в наличии.


Блять, рассказать про Лилю. Я её хорошо помню. Как и тот день. Ян сжимал её крошечное тельце в руках, раскачивался из стороны в сторону, по его щекам беззвучно катились слёзы. Няня рыдала на плече у слуги, я стоял растерянный и испуганный. Отец Яна появился неожиданно. Схватил сына за шкирку, поднял над землёй. Руки Яна разжались, и тело упало обратно в бассейн. Ему не позволили вытащить его. Я видел, как голова Яна болтается из стороны в сторону от ударов, и слышал, как его отец чудовищно спокойным тоном повторяет:


- Мужчины не плачут.


Я запомнил это на всю жизнь. Мне казалось, что били меня, что это моя сестра умерла. Этот кошмар преследовал меня долгие годы.


Казалось бы, что это происшествие должно нас оттолкнуть друг от друга. Так и случилось. Ян стал тенью. Ненадолго. Затем в него будто вселился кто-то злой, он унижал одноклассников, обижал их. На него не было управы, но исключить его не могли – слишком большой властью пользовался его отец в городе. Меня он не трогал, но это было хуже. Лучше бы он издевался надо мной, вымещал свою боль на мне. Только меня он обходил стороной.


Все вздохнули с облегчением, когда Яна отправили в Лондон на целое лето. Вернулся он успокоившимся и с таким выражение лица, словно ему было насрать на всё происходящее. Нет, он всё так же был королём школы, иногда выбирал жертву и доводил её, но чаще жертвы исчезали сами, или ему становилось скучно.


В очередной поездке, даже не помню куда, мы напились. Не осознавая, что делаю, я нашёл его губы, когда мы остались одни, и стал исступлённо целовать. Ян не оттолкнул меня. Я шептал «прости» и покрывал поцелуями всё его тело. В тот день я сделал впервые в жизни минет. А потом меня отымели. Правда, Ян осведомился, был ли у меня кто-нибудь, и растянул меня, не смотря на моё лживое заверение, что я давно не девственник.


Я не любил его тогда. Чувствовал себя обязанным, что ли…


Эта маленькая сволочь всё изменила. Сидит такой хмурый передо мной, охуенно красивый в этой домашней футболке и джинсах. У него забавные носки. Жёлтые с какими-то рисунками. Присматриваюсь – какой-то мультяшный герой. Эта кухня маленькая и уютная. Интересно, Ян имел его на этом столе?


Когда я рассказываю всё, выдыхаю. Миссия окончена. Хамлю, и меня прогоняют. Я напился. Так надо. Такси, клуб. Пара минут наблюдения, и я выделяю барыгу. Наркотики, туалет, пошлые стоны в соседней кабинке. Удар басов по ушам, три порции текилы, танцпол. Танцую до отупения. Потом в туалете пишу на своём телефоне: «Ненавижу тебя» и так не отправляю. Ведь я правда ненавижу. Всей душой.

Май. Часть 2

15 мая



Папа продал квартиру. Деньги на счету Артура. Я свободен. Почти. Осталась только одна вечеринка.

16 мая



Ян присылает смс с адресом. Простое смс. Улица, номер дома. Ни привет, ни ласкового обращения. Если бы он сейчас стоял передо мной, я бы как следует заехал и стёр это нахальное выражение с его лица. Никуда я не пойду.

17 мая



Всю ночь не сплю, пытаюсь не думать о нём, но не могу. Это сильнее меня. Я ненавижу его. Почему он делает это? Мастерски. Я почти переболел, так нет же. Всё сказанное Маратом не выходит из головы.

***



Не пойду!


Вместо этого собираюсь с Таей в кафе. Она счастливая, прекрасная в этом лёгком канареечном платье. О, да, у нас почти лето. Мы пьём кофе с пирожными, и я каждую минуту смотрю на часы. Ян написал в восемь. Почти восемь. Без двадцати, без пятнадцати, без десяти… Он уедет, уедет, уедет… Не могу! Ненавижу себя за это, но не могу. Имитирую звонок от Васьки.


- Прости, Тая, мне нужно бежать, они поссорились…


Понимающий взгляд, заставляющий чувствовать себя подонком. Такси. Пробка. Рву на себе волосы от досады. Какие-то мудаки умудрились врезаться друг в друга на самом тихом перекрёстке города! Восемь двадцать, восемь тридцать, восемь сорок… Ян ненавидит опоздания. А если он не дождётся?


Наконец, около девяти вечера такси тормозит возле отеля. Что-то смутно знакомое… Интересно. Стоп. Встретиться в отеле? Двусмысленно. Как раз в духе Яна. Ну, может, здесь изысканный ресторан с прекрасной кухней. Но как мне найти Яна? Не бегать же по всем номерам с криком: «Где этот придурок?».


Придурок находится сам. Сидит на ступеньках отеля с понурой головой. Уставший, во власти тоски. Я медленно иду к нему и не могу сдержать внутренний трепет. Быть может, это последний раз, когда я вижу его… Почему он не сказал мне? Точнее, он говорил, но… всё не так.


Ян поднимает голову и видит меня. Не улыбается, никак не меняется в лице.


- Ты пришёл.


Киваю.


Он берёт меня за руку. Чуть медлит, сжимает её.


- Хочу тебе кое-что показать. Только… Ты верь мне. Ты веришь?


Не могу не верить, когда на меня так смотрят. Мы поднимаемся в лифте, идём по коридору. Голос разума давно заткнулся. Его удерживают в плену другие чувства и пока не требуют выкуп.


Он проводит карточкой по считывателю и распахивает дверь. Я первый захожу в номер и резко останавливаюсь. Повсюду свечи, нежный запах цветов, в ведёрке купается бутылка с шампанским. Смутно знакомое, блять?! Я в испуге пячусь назад и натыкаюсь на Яна.


- Зачем? – едва шевелю губами я.


Это кошмар из школы. Именно здесь меня предали в тот самый первый раз.


- Так нужно, Тём.


Его лицо каменное. Он закрывает дверь на ключ и прячет его в карман брюк. Эффектней было бы, если бы он его проглотил.


- Ты обещал верить мне.


Он проходит к ведёрку с шампанским, разливает напиток по бокалам. А у меня подкашиваются ноги. Я тот мальчишка, безнадёжно любящий его. Где-то здесь Марат с дружками… кажется, я не дышу. В моих руках оказывается бокал, и пригвоздивший меня к полу взгляд заставляет сделать глоток.


Ян расстёгивает пуговицы моей рубашки, стягивает её, и она падает к нашим ногам. Прохладные пальцы скользят по разгорячённой коже.


- Зачем, Ян? – голос срывается.


- Ты обещал, - упрямо твердит он.


Мой ремень на брюках сопротивляется лишь несколько секунд. Подхватывая меня, Ян относит на кровать. Усыпанную лепестками роз. Я сжимаюсь так, что явно не смогу расслабиться в момент кульминации. Слежу за каждым его движением, раздевается он неспешно, будто специально оттягивая момент. Почему я здесь? Я могу сопротивляться… Но не хочу. Он просил верить. Его губы просят верить. Они вовлекают меня в поцелуй, словно в водоворот. Пара захватывающих секунд, пока ты ещё жив. Закрываю глаза. Позволяю всё. Вздрагиваю, когда он рисует дорожку из лёгких поцелуев на теле. Только он может делать это так, заставляя поверить, что ты уже в раю. Ласки недолги. Ян раздвигает уверенно мои ноги, припадает к губам, чтобы заглушить стон. Это не так больно, как в первый раз. Движения медленные, глубокие, до безнадёжного хрипа, до блестящих капель слёз в глазах.


- Посмотри на меня, котёнок.


И я смотрю. Я сделаю сейчас всё, что он захочет.


- Мы вдвоём тут. И никто не появится. Я люблю тебя и больше никогда не сделаю тебе больно.


Не могу ничего ответить. Вся моя выстроенная защита рушится. Сколько же я ждал этих слов… У меня будто крылья выросли за спиной. Поцелуй невесомый, но такой значимый. Мы занимаемся любовью и теперь «любовь» не просто красивое слово. Происходит именно то, что должно происходить между двумя людьми – они становятся одним целым.

***



Мы долго лежим рядом. Свечи почти догорели, а за окном ночь. Ян был прав. Это странное чувство - после всего лежать рядом в номере отеля, который так похож на тот номер, где я потерял себя. Настоящее каким-то образом перечеркнуло прошлое. Его будто не было. Будто всё было хорошо. Очень хорошо. Только… Этого недостаточно.


Первым пошевелился Ян, встал, накинул рубашку, разлил по бокалам уже не так сильно пенящееся шампанское и протянул мне с невесёлой улыбкой бокал:


- Ну, спрашивай, котёнок. Я же вижу, как тебе хочется.


- Ты уехать собираешься? – произношу и понимаю, что Ян специально довёл до Таи эту новость, чтобы она рассказала мне. Прекрасный манипулятор, мой Ян. – Хм… Ты умён.


Он салютует мне бокалом и садится в кресло:


- Ты тоже не дурак.


- Ладно. Молодец. Я тут, бросил Таю… Проникся рассказом Марата. Но как это изменит то, что ты бросил меня тогда в студии? Продолжал преспокойно общаться с Маратом, когда мне так была нужна твоя помощь?


Ян вскидывает голову и говорит жёстко:


- Неужели ты и правда, мог подумать, что я бросил тебя? Ваську вдруг приняли без очереди и сделали бесплатно гипс? К твоему отцу прямо в больницу приехал знаменитый профессор просто так, после чего он пошёл на поправку? А про институт ты и сам догадаешься. Да, и ты в курсе, что Георгий Валентинович бесплатно не работает?


- Но… как ты смог? – я был шокирован. Ян не предавал меня. Он… заботился обо мне.


- Я многое могу, малыш, - он невесело улыбается. – Только не могу справиться со своим отцом. Весь этот год я боролся с ним. Куда бы я ни устроился, он всюду мешал и рушил всё. Не учёл только, что люди бывают добрыми. Мне многие помогали, Рита, например... Ему долгое время не удавалось повлиять на Первый Молодёжный. Это был давний конкурент отца, и я об этом знал. Но в итоге он сделал ход конём. Потерял больше, чтобы получить то, что для него важней. К сожалению, это я. Он никогда не оставит меня в покое. Я обязан всю жизнь делать то, что он считает нужным. А я так не хочу… Это ведь не всегда законно и почти всегда аморально. Тём, - он поднимает серые глаза на меня, – единственное, что я могу – это сбежать. Он сильней меня.


- Но это же твой отец.


- Он убил мою мать.


- Убил? Но...


- Она скончалась полтора года назад, а узнал я об этом только недели две назад. Всё это время я искал её… Пытался найти. Папаша постарался, запрятал. Он убил её, не своими руками, но поступками. Что ты можешь сказать по этому поводу? Ты просто не понимаешь, что бывают такие люди, - раздражается он, глядя на меня. - Нужно бежать. Я пытался скрывать, что ты дорог для меня, очень долго пытался… Даже Марат не сразу понял. Теперь отец и тебя не оставит в покое. Нужно бежать.


Мне становится не по себе.


- Но как я оставлю всё? Папу, Ваську… - «Таю…», - думаю я, но не решаюсь озвучить мысль.


Ян отворачивается. У меня ещё тысяча вопросов: как мы будем жить? На что? Где, в конце концов? Но он на них не ответит. Как обычно.


- Ян! Я не могу. Это невозможно!


- Невозможного не бывает, котёнок. Вот я люблю тебя. Это невозможно.


А если я откажусь…


- Ты уедешь сам?


- У меня не остаётся выбора. Если я останусь, то пострадаешь ты.


- Ян, такое ощущение, что мы играем в странные игры, - чувство нереальности не отпускает.


- Может, - он улыбается, отставляет бокал и идёт ко мне, - так и есть.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги