Глава 3.

По утренним пустым улицам стелился туман. Мы изо всех сил спешили покинуть приятный гномий городок. По пути нам встретилось всего пара спешащих рудокопов – бородатых крепких гномов, явно запозднившиеся на утреннюю смену.

Успели… за спиной остался указатель с названием города. А нам стоило позвать нашего розового гиганта Омо и быстрее умчаться как можно дальше. По словам Орлиха, обладателей дара с принадлежностью к неизвестному ордену, необходимо опасаться, а лучше и вовсе с ними не встречаться.

Удача была на нашей стороне, и нам удалось избежать знакомства со служителем или служителями. Это не могло не радовать. И, окрыленные, мы обнаружили скатообразное крылатое животное, мирно пасущимся совсем недалеко. Не замечая ничего вокруг, мы рванули прямо к нему.

Резкое ощущение смертельной опасности обрушилось на меня, волосы вздыбились, отражая резкое внутреннее напряжение. Темный дар заворочался внутри, будоража не самые приятные ощущения глубоко в груди. Я задвинула Соню себе за спину, хотя еще не видела противника. Секунда – и мой проводник в твердой руке. Еще одна секунда – и благодаря единственному взмаху палочкой вокруг нас переливается подпитываемая защита, а я готова на все лишь бы выбраться от сюда живой и спасти дочь.

Единожды моргнув, а нас уже окружили трое наездников в золотистых литых доспехах. У двоих из них нижняя половина лица была скрыта золотой полумаской. Видимым оставались лишь одинаковые, желтые, яркие глаза, в которых плескался океан из ненависти и желание убивать.

У самого крупного мужчины голова была защищена еще и шлемом. Под седлом у него было такое же мощное животное, как и он сам, похожее на носорога. Ноги зверя были окружены металлическими спицами и золотой защитой.

Второй наездник, скрывающий свое лицо, оказалась беловолосой девушкой. Даже под маской по ее лицу читалось – ноль снисхождения, только разрушительная ярость и злость. За ее плечами – лук со снежной, толстой косой, а между ног – белая кобыла.

И самый пугающий среди окружившей нас тройки – седоволосый наездник без маски. Его хищная, серая, в темное пятнышко кошка с зубами размером с мою руку важно и порывисто вышагивала около защиты, порыкивая, лишний раз демонстрируя свою убийственную пасть. Но не из-за этого он вселял такой дикий ужас: его улыбка, не скрытая ничем, – она была, поистине страшна.

Нечеловеческие, горящие, ярко – желтые глаза и сероватая, словно пепел кожа – эти нелюди и есть служители ордена. Легко я не сдамся, мне есть ради чего биться.

Ближе прижимая к себе Соню, я во все глаза следила за наездниками, от них веяло жаждой о моей скорой смерти. Наконец самый главный, беловолосый с адской улыбкой, крикнул:

– Что же ты не нападаешь, темное отродье?

Всадники обходили нас по кругу, не давая мне сосредоточиться взглядом хотя бы на одном из них. Страшно было, как никогда. Я молчала.

– Я чую в тебе темный дар. – продолжал разговор белый предводитель, – За темное колдовство, командиром боевой четверки служителей ордена Пресветлого – Лияром, ты – убийца, переступившая законы самой природы, приговариваешься к смерти.

Он на несколько томительных секунд замолчал, а затем добавил:

– К мучительной смерти.

Раздался зловещий хохот всех троих служителей, от которого пробежала волна кошмарных мурашек страха, а палочка в сведенной от напряжения руке дрогнула. Соня в испуге прижалась ко мне так сильно, что я пошатнулась, по ее щекам текли слезы и слышалось слабое поскуливание.

У девушки с белой косой из рук потекла тягучая, солнечная, светлая сила, такая красивая и, оказалось, такой жестокой. И это светлые? Те, кому самим даром не допустимо причинять боль, что уж говорить о насильственной смерти. Кто еще из нас переступал законы природы…

…Город Вуно. Он…

…Он проснулся внезапно от ощущения неминуемой беды. Ложился спать по привычке полностью экипированным к дальнейшим действиям, поэтому в ту же секунду он выскочил из незакрытого с ночи окна, не заботясь о маскировке. Первым делом он устремился к дому напротив, а на ходу соткал призыв своего наибыстрейшего ездового животного. Золотистая сила окутала его левую руку, вспорхнула сияющим пучком света и умчалась прочь на поиски питомца.

На ступеньках ветхого дома его встретил сам хозяин – тот старый, седой гном, за которым он подглядывал через окно. Старичок перебирал в руках красный браслет, а похожий, черный, красовался на его руке – это был подарок колдуньи. Он сам видел, как она вчера плела их при свете маленького свечного огонька в искрах своего необычного дара.

Когда служитель ордена приблизился к гному, тот вскинул на него пронзительный взгляд старческих глаз и произнес:

– Не преследуй ее, она не делала зла.

В желтых глазах мужчины в золотых доспехах и маске промелькнула растерянность, а потом испуг:

– Ушла? – коротко спросил служитель ордена. Но старик не отвечал, а злобно сверкал мутноватыми глазами, а затем нарочито медленно, нехотя, указал одним пальцем на свое ухо и скупо ответил:

– Слуховую трубу потерял с утречка! Не слышно, стало быть, ничего.

Он хотел сплюнуть от досады, ведь сейчас дед – гном делал только хуже, умалчивая о темной. Но времени не было, он ринулся со всех ног к выходу из подгорного города Вуно.

В глубине души он понимал и даже испытывал гордость за старика, который нашел в себе смелость перечить служителю ордена. За сокрытие темной одаренной вместе с дочерью ему светило много чего не самого приятного. Любое содействие темным – противозаконно и априори делало из тебя преступника. Гном не мог знать, что их желание уберечь было схоже.

Уносясь прочь из города, желтоглазый мужчина думал лишь об одном: «Только бы успеть… только бы успеть…» …

…Она…

…К девушке на белой кобыле присоединились и остальные члены отряда, и все, окружившие нас, начали крутить в руках золотистые плети дара. Солнечная, светлая магия скользила по их наручникам, то скручивалась, то плавно извивалась. Удивительно, но никаких проводников в их руках не было.

В нашем мире любое обращение к дару, неважно, темному или светлому, происходило с помощью проводников, таких как палочка. Возможно, поэтому они поглядывали на мой проводник с изумлением.

Единственная женщина из тройки светлых не отличалась терпением, и первая швырнула золотистый шар размером с яблоко в мою защиту. Щит смог замедлить снаряд, но для полной дезактивации его сил недостаточно. Я выпустила свой черно – золотистый дар в виде кнута и рассекла шар пополам. Уже два шара поменьше, изменив свою траекторию, рухнули на землю, оставив два обугленных следа.

– Вы что творите, светлые? Со мной рядом ребенок без капли дара! – крикнула я с отчаянием.

– Мы позаботимся о ней. – злорадно ответила беловолосая служительница.

– Чудовища! – разъярилась я. Хлестнув кнутом, приготовилась отбивать дальнейшее нападение.

– Темные колдуны, вот кто чудовища! – крикнул и сплюнул «глыба» на носороге.

Мои волосы вторили выпущенному дару. Они и сами являлись сносным оружием. Пряди змеились, яростно изгибались. Темный дар приготовился защищать свою родную плоть и кровь, собственно, и себя – своего носителя.

– Я – Алика! И я – темная ведьма! – заорала я, после чего с рук всех троих наездников сорвались вращающиеся сферы, сотканные словно из солнечного света и несущие обжигающую смерть.

Снаряды не успели и коснуться моего щита, как поверх него из ниоткуда выросла стена из такой же светлой силы, которая ослепила и заставила меня закрыть слезящиеся глаза. А когда я смогла их открыть, на поле боя появился новый персонаж. Только не ясно, почему один из служителей ордена встал на нашу защиту?

Возникший защитник был в таких же золотых доспехах и полумаске, серокожий, с желтыми, звериными глазами, с короткими темными кудрявыми волосами, которые лезли ему в глаза.

– Лияр! Остановись! – крикнул защитивший нас мужчина из ордена.

Беловолосый предводитель на ездовой кошке нахмурился, но руки опустил. Он замер, в ожидании объяснений от новоприбывшего.

– Эта женщина не виновна, несмотря на темный дар. – продолжил он.

Его заявление вызвало ошеломление у всех всадников. Лияр выполнил жест пальцами, и беловолосая, как и их главный, женщина и «глыба» на носороге вынужденно и явно недовольно опустили свои руки, не смея ослушаться своего командира.

– А такое бывает? – шутливо заявила женщина, но ее проигнорировали.

– Предлагаю объединение воспоминаний. – сказал новоявленный служитель.

Лияр еще больше удивился, от чего его белые брови поднялись, и ответил:

– Харн, ты уверен? Это будет… несколько болезненно для тебя, а не для меня.

Я была настолько ошарашена происходящим, что никак не могла понять: почему же служитель по имени Харн защищал нас в ущерб себе.

Но тут, я обратила внимание, как розовый гигант Омо медленно и плавно летел в нашу сторону, аккуратно и осторожно, а главное, очень тихо. Если повезет, будет еще шанс улизнуть от необычайно жестоких светлых – служителей ордена.

Продолжая одной рукой прижимать к себе замершую дочь, а другой рукой удерживать кнут, сплетенный из темного дара, я наблюдала за развернувшимися и пугающими до дрожи событиями.

…Он…

… «Успел.» – подумалось ему.

Когда он увидел концентрированные шары огня Пресветлого, сжигающие все на своем пути, летящие в женщину, пускай она и оказалась темная одаренная, его сердце на короткий миг остановилось. Она стояла против всех и защищала своего ребенка. Смелая. Отчаянная. Невероятная.

На бегу он сформировал щит наивысшей степени стойкости… и успел в самый последний момент выставить его перед слабенькой защитой самой темной. Испепелив даром атакующие сферы служителей, он сразу обратился к Лияру – к командиру боевой четверки, частью которой Харн и являлся.

Несмотря на жестокость, представшую перед его собственными глазами, он был уверен, что сможет достучаться до своего командира и решить наилучшим образом, как быть дальше с действительно невиновной колдуньей. Она не заслуживала ни смертного приговора за то, чего не совершала, а случайно попала в круговорот событий; ни тюремного заключения с последующим изъятием дара.

Он сразу предложил Лияру показать все, как было с самого начала и все, что он узнал с того момента, как начал следить за темной и ее дочерью. Какая разница, что несколько минут будет больно? – пусть. В его длинной жизни и не такое бывало. Зато женщина, которая сумела пробудить в нем яркие чувства, останется жива, а дальше он разберется.

Он подошел ближе к степному барсу, к самцу редкой хищной кошки, на котором восседал беловолосый командир. Только высшим по званию было разрешено не скрывать своих лиц доспехом служителя. Стукнув себя в левое плечо в знак приветствия и коротко поклонившись Лияру, он остался стоять подле ездового животного, пока командир опустится на землю…

Мужчины встали лицом к лицу. Тот, чье лицо скрывала золотая полумаска протянул руку, не мешкая, белый, с рассыпанными по плечам длинными волосами, командир схватил того за предплечье.

Двое служителей пристально смотрели друг другу в одинаковые желтые глаза. Их сцепленные руки стал медленно окутывать солнечный льющийся дар. Он переливался и причудливо извивался, словно лава. Глаза двоих светлых засияли ярче.

…Лияр…

…В это время командир боевой четверки просматривал воспоминания одного из своих бойцов – Харна, самого быстрого в ордене Пресветлого. На просторах чужой памяти Лияр увидел, как смелая темная заботилась о своей крови и плоти, пыталась спастись любыми доступными способами, приручила равнинного омо и, самое главное, не навредила ни единой живой душе.

Из рассказов ее дочери, подслушанных Харном, стало очевидно, что их похитили из другого мира с помощью запрещенного черного ритуала, а дальше абсолютно подчинили колдунью. За такое и карали служители ордена одаренных темной стороны.

Но эта женщина действительно была не виновна. Попытка выжить, способность договориться, благодарность за помощь – за такое орден Пресветлого не казнил, хоть Лияр и был удивлен, что такое поведение темной вообще возможно. Играла ли роль ее иномирность? – ему предстояло это узнать. На его памяти колдуны никогда не вели себя так, как добропорядочные светлые.

Ему стоило признать, что перед ним невиновная темная одаренная. Но что теперь с этим делать? – он не имел ни малейшего представления. До этого момента было все просто и понятно, и никаких отклонений от привычных действий.

Темный дар всегда требовал использовать плоть, боль или мучения жертвы в колдовстве, а орден боролся с бесчеловечностью и наказывал за жестокое отношение к людям и нелюдям. Все действия служителей направлены на защиту, восстановление справедливости и сохранность мира.

Произошедшее открытие требовало раздумий и срочного донесения. Помимо такой небывалой редкости, как непричастная носительница темного дара, дополнительно обнажилось существование целой башни подконтрольной темной стороне. И он мог поклясться служителю самому Пресветлому, что в ордене о ней и знать не знали. И это беспокоило Лияра больше, чем учесть неповинной женщины и ее дитя.

…Харн…

…В то время пока его сознание было открыто для просмотра недавних событий чужеродным разумом, он испытывал жуткую боль в глазах и в затылке, словно разогретые до красна металлические прутья проникали в эти места.

Харн старался не задерживать внимание командира на событиях, связанные с личным и даже интимным поведением темной. Он пытался пропустить дивное воспоминание, когда она нагая нежилась в водах маленькой речушки. Но от данных попыток боль лишь усиливалась. Еще хуже становилось от того, что сам Лияр не дозволял опустить и малейшую деталь. Командир с особым удовольствием любовался манящим телом дивной колдуньи, которая именовала себя Аликой – темной ведьмой…

…Алика…

…Когда между двумя служителями ордена контакт прекратился, спасший нас мужчина, которого белый длинноволосый командир назвал Харном, со стоном боли потер свои глаза. На миг мне даже стало его жаль, но вспомнив, что обстановка не способствовала лишним эмоциям, а на кону были наши жизни, сопереживать себе не позволила.

Я ощущала благодарность за своевременную помощь, но проводник я так и не опустила, была готова ко всему. Кто этих сумасшедших светлых знал? Судя по их поведению, в корне не соответствующему носителям светлого дара, от них не стоило ждать чего-то хорошего. А тем временем наш друг омо тихонько приближался, что вселяло надежду на скорый побег.

В напряженной тишине на ладони у белого Лияра – командира боевой четверки служителей ордена – проявился крошечный золотистый шарик. Когда он накрыл его второй рукой, шар стал разрастаться и приобретать форму хищной птицы – коршуна, сотканного из светлой силы. Как только трансформация вестника была окончена, уже настоящая птица вспорхнула и исчезла, будто и не создал ее светлый ведьмак секунду назад.

Лияр обернулся ко мне так резко, что длинные волосы всколыхнулись снежной волной. А его лицо застыло, словно на нем была настоящая маска. Ушли злорадство и радость от скорой расправы, оставив каменное выражение безучастия.

Вся компания свихнувшихся светлых, выступивших против своей миролюбивой природы, меня пугала, но их командир вселял настоящий ужас. Серое лицо, сияющие как магические фонари желтые глаза, тонкие губы и острый длинный нос, белые волосы по пояс и застывшее выражение мертвеца – точно ужас во плоти.

Он рассматривал меня немигающим взглядом горящих глаз, исследовал каждую черточку моего лица, каждый волосок, каждый сантиметр ткани моей одежды, украденной у темных. Такому же пристальному осмотру подверглась и моя дочь, которая от страха цеплялась за меня двумя руками, но взгляд перед ним упрямо не опускала.

Неправильным и удивительным было поведение и Харна: он встал так, что мы оказались за его спиной. За что нам такая честь от светлого служителя? – не ясно. «Глыба» на носороге наблюдал за представлением с холодным равнодушием, а в желтых глазах девушки с белой косой ненависти к нам явно прибавилось.

Я застыла в ожидании вердикта этого Лияра, рано или поздно он должен озвучить свое решение или уже начать убивать «темное отродье». Мои волосы продолжали змеиться от переполнявшего меня напряжения, а руку, удерживающую палочку, уже давно свело. И, наконец, испытывающее ожидание в тягостном молчании закончилось и Лияр произнес:

– Значит, ты – Алика… Не колдунья, а ведьма. Так?

Я согласно кивнула. В нашем мире одаренных называли ведьмами или ведьмаками, светлых или темных.

Темный не равно плохой или злой, но природа дала нам разрушительное начало, в отличие от созидательного светлого. Бороться с давлением дара сложно, и не каждый справлялся. Власть развращала. Один раз стоило начать, и ты уже под влиянием дара совершаешь ужасающие деяния.

Моя мать – Изергильда тому очень емкий пример. Но не все же одинаковые? Даже у нас встречались «светлые убийцы», «темные в монашеской рясе» и обычные одаренные светлые или темные.

Здесь же я на собственном опыте убедилась в схожести даров в нашем мире и в этом: они несли в себе общее начало. За исключением использования палочек или нечто подобного, ни у кого из встреченных мною одаренных не было проводников.

– Для чего ты создавала кулоны, и что происходит в башне, ты не в курсе, так? – продолжал наседать на меня командир служителей.

Теперь я отрицательно покачала головой, а Лияр шумно выдохнул. Все-таки светлые одаренные больше походили на маньяков с темным даром, а не на миротворцев. Харн же сделал шаг назад, становясь еще ближе к нам, он почти касался моего щита.

– Итак, ты вместе со своей дочерью отправишься с нами в орден Пресветлого. Пока я жду ответного вестника. Затем и решим, что с тобой делать, Алика – темная ведьма, – подвел итог Лияр.

Однако блондинка осталась недовольна решением главнокомандующего и громко возмутилась:

– Да ты должно быть шутишь! Она же темная! Какая разница, когда она переступит грань?!

На ее заявление я лишь покачала головой, поражаясь категоричным суждениям ордена…

…Харн…

…Он смотрел на Мелину – девушку с роскошной белой косой и гибким телом, с которым каждый из боевой четверки был близко знаком. Правда, со временем командир Лияр стал исключением, он давно отказался от «подобного счастья».

Харн был весьма неприятно удивлен ее поведением и задавался вопросом: как же так получилось, что такое светлое дело, как борьба за справедливость, оказание помощи и защиты более слабых, превратилось в такое абсолютное и без разборное, даже бездумное уничтожение?

В гневном возмущении Мелины отражалась совсем иная сторона противостояния ордена против колдунов и все последствия этой кровопролитной затяжной войны. Неожиданное откровение вызывало зудящую боль где-то глубоко в его груди.

– Мелина, – строго одернул ее Лияр, который если и был изумлен, то виду не подавал. – Насколько мне известно, приказы отдаю здесь я.

…Алика…

…Блондинка на тонконогой лошади прожгла меня взглядом, обещающим мне жуткую мучительную месть, и показательно отвернулась.

От ее выпада отвлек шум приближающегося топота, что снова заставило меня дернуться в сторону, откуда доносился звук.

Но Харн по неизвестным мне причинам продолжал нам помогать. Снизойдя до «темного отродья», он решил меня успокоить. Мужчина повернулся ко мне и, глядя в глаза, произнес:

– Не стоит бояться, это мой крылатый бизон.

Легко сказать, да сложно сделать. Эти светлые, даже Харн, не вызывали доверия, а лишь желание сбежать куда подальше. Их светящиеся глаза, в которых плескалась до не давнего времени жажда нашей смерти, не забудешь за несколько минут.

Оттого-то и было поведение Харна таким подозрительным и даже несуразным. Но служитель ордена говорил правду. Вскоре с запредельной скоростью появился большой коричневый бизон. На каждой ноге у него было по три пары маленьких, пернатых, белых крылышка.

Животное приблизилось к своему хозяину, и тот похлопал его по лобастой голове.

– Что будем делать с омо? – неожиданно пробасил «глыба» на носороге.

Полностью разрушив мою надежду на то, что розовый скат немыслимым образом смог бы остаться незамеченным четверкой из ордена.

Лияр рассеяно пожал плечами и ответил:

– Отправиться домой. Это не его ареал обитания.

На вытянутой командирской ладони появилась искра светлого дара, которая с невероятной скоростью направилась к нашему крылатому спасителю. Искорка врезалась в его приплюснутую морду, прямо между его таких неестественно голубых и почти человеческих глаз.

– Не-е-е-т! – закричала я одновременно с Соней.

Голубые глаза омо медленно закрылись, а когда открылись, там не было ни капли воспоминаний о нас. Летающий зверь неловко оборачивался, не понимая, как оказался так далеко от своего родного края. Он крутился на месте, неловко хлопал скатоподобными крыльями, полностью дезориентированный.

По моим щекам потекли слезы отчаяния и невыносимой боли от потери животного, которое стало таким близким. Соня, не скрываясь, заревела. А милосердный омо выбрал обратное направление и тихонько устремился к каменному утесу. Он полетел туда, где было его гнездо и стая, напрочь забыв о недавнем зове, о нашем спасении и о своей грандиозной помощи.

– Вы даже не дали с ним попрощаться!!! Чудовища! – безысходно крикнула я в застывшее лицо командира.

Не думала, что я могла так сильно привязаться за такое короткое время к крылатому гиганту. Но всем нам нужен маяк, особенно, когда ты остаешься один на один с целым, враждебно настроенным миром. И омо стал для меня таким маяком и проводником.

Утрата его сильно потрясла меня, и я упустила момент, когда Лияр выпустил луч солнечной силы. Одним мощным ударом он пробил мою защиту и беспрепятственно выбил из моей онемевшей руки палочку. Без проводника, нерассчитанный на длительное время щит, осел на землю. Мои волосы, наоборот, успокоились и легли на плечи, бережно, словно обнимая и успокаивая. Сам темный дар просил не злиться и не сопротивляться: не время.

Со стороны блондинки послышался издевательский смешок. Лияр светлым щупом ухватил палочку и подтянул к себе, спрятав у себя в одном из многочисленных карманов штанов. Теперь мы беззащитны. Моя рука плетью повисла вдоль тела, а вторая все так же цеплялась за плечо дочери.

– Отправляемся. – скомандовал Лияр, запрыгивая на кошку.

Харн повернулся ко мне, но не позволив ему сказать первым, я жалобно попросила:

– Не разлучайте меня с дочерью.

Мелина, сидя на своей белогривой кобыле, фыркнула на мою просьбу. Но Харн согласно кивнул в ответ. Он подвел крылатого бизона ближе к нам и нерешительно помог мне залезть в седло, затем помог и Соне. Ее он посадил передо мной, сам устроился сзади. Так мы и отправились в неизвестность.

Загрузка...