Марсель
Я с удивлением посмотрела на него, но Пижон отвернулся сделать еще какой-то заказ. Через минуту принесли шампанское. Я отрицательно покачала головой, но Пижон протянул мне фужер, задорно искрящийся пузырьками игристого.
Я сделала глоток. Искорки защекотали нос.
— А почему, ты, кстати, согласилась? — вдруг спросил он.
— Я не знаю, — я потрясла головой, — правда. До сих пор не понимаю! Наверно, мне, как всегда, захотелось помочь нуждающимся.
— А нуждающийся — это я, — улыбнулся Пижон.
— Выходит, — я рассмеялась.
— Из уст той, что «похерила все» звучит прелестно, — Пижон осушил свой бокал.
— Это не превратило меня в закрытого ото всех сноба!
Пижон закатил глаза:
— Я бы не стал сравнивать потерю недвижимости с угрозой краха предприятия. После смерти отца я продал практически всю недвижимость. Квартиры, дома — слишком уж обременяющая память.
— Наверно, ты прав, — я подумала, что было бы, живи я в родительской квартире, где все напоминает о них, — но у меня выбора не было.
— Расскажи, что произошло? — в другое время и сам вопрос, и интонация Пижона показались бы мне странными. Но сейчас мне было так легко и спокойно рядом с ним, что я начала свой рассказ.
Как любили друг друга родители. Какое детство у меня было. Как поддерживала меня мама, как любил и восхищался мною папа. И как все рухнуло в одночасье. Аккурат после моего дня рождения, который я отмечала на даче. С друзьями, без родителей. Если бы я только пригласила и их! Но я хотела быть взрослой… Стала. Как хотела — так и вышло.
На этом моменте мне пришлось отвернуться, так как слезы начали переходить в рыдания.
Тут Пижон взял мою руку в свою и прошептал, заглядывая в глаза: «Ты ведь сама знаешь, что не виновата, правда?».
Он попытался обхватить мою ладонь второй рукой, но наши гипсы стукнулись. Мне стало дико смешно, правда, вместо смеха из моего заплаканно-сопливого носа вылетел лишь хрюк. Мы захохотали, и я завершила свой рассказ уже в довольно спокойном тоне.
— Ты молодец, — подытожил Пижон мой рассказ, — хорошо со всем справилась.
Я не знаю, что произошло со мной. Вероятно, я настолько сильно открылась Пижону, так глубоко пустила его внутрь себя, что, испугавшись, мне захотелось оттолкнуть его.
— Вот уж в чем не нуждаюсь, так это в твоей оценке! — выпалила я, вставая из-за стола, — пойду, подышу.