Меняя завтрашний день

Глава 11

Арктика, октябрь 2001 года

Снежный буран недолго бушевал над скованными первыми снегами просторами: летящий с неба снег, не успевая достигнуть стылой земли, вновь и вновь беспокойно взмывал в небо, чтобы с нарастающей яростью обрушиваться снежными лавинами на приземистые постройки, окружающие вертолётную площадку и прилегающие к ней ангары. Однако вскоре распогодилось, синоптики пообещали четыре солнечных дня и перелёты снова возобновились.

Алекс разглядывал пожелтевшие от времени газетные вырезки, налепленные на обоях в кабинете начальника вертолётной площадки, пока следователь и сам хозяин кабинета негромко переговаривались в коридоре. Начальник вертолётной площадки — лысеющий, небольшого роста усатый мужчина в помятом костюме, чьими основными обязанностями являлся контроль за порядком на взлётной полосе, жаловался на рабочих, которые, по его мнению, не слишком добросовестно относились к уборке мусора и арматуры с полосы, прорубанию и выкорчёвыванию растительности, главным образом, ивняка, упрямо прораставшего каждое лето через стыки между бетонными плитами, которыми была выложена взлётная полоса.

Небольшое окошко кабинета выходило на вертолётную площадку, где готовились к отправке два вертолёта Ми-6 и их экипаж в составе пяти человек. Алекс помнил свои перелёты на этом тяжёлом вертолёте — страшно шумный, в довольно-таки плачевном состоянии, но в их компании было весело, и перелёты проходили более-менее сносно, невзирая на то, что частенько вертолёт болтало в воздухе, и Алекс боролся с подступающей тошнотой.

Все винты отчаянно работали, и один из вертолётов никак не мог расстаться с приютившей его землёй, укрытой бетонными плитами. Работая изо всех сил, вертолёт с трудом поднимался над площадкой на полметра и бессильно снижался до тех пор, пока не оттолкнулся от площадки как мяч для пинг-понга и направился на северо-восток, постепенно набирая высоту. Во втором вертолёте, как заметил Алекс, везли два вездехода и группу людей — или геологи, или горняки, решил он, наблюдая за оживлением на площадке.

Наконец-то рядом с ним появился следователь, Виталий Сергеевич Комаровский, обменявшись традиционными репликами и рукопожатием, мужчины разместились в кабинете начальника площадки.

— Сложности испытываем не только мы, — вздохнув, начал следователь, кивнув в сторону ушедшего начальника, — но и другие органы, из-за климатических и географических особенностей края. Не менее четырёх-пяти раз в год у нас непременно возникает ситуация, когда мы не можем попасть на место совершения преступления или чрезвычайного происшествия, например, сложно добраться до оленеводческих бригад. Северная погода — это ещё полбеды, Алексей, хотя со счетов её, разумеется, не сбросишь, учитывая обеспечение безопасности следственной бригады. Но самая большая проблема как была, так и остаётся — это транспорт. Практически во все места можно попасть только вертолётом, однако на все поездки средств не хватает и ничего не остаётся, как только ждать, когда появится возможность добраться туда наземным транспортом. Всё это время, в случае совершения преступления в той же оленеводческой бригаде или отдалённом поселении, где нет даже участкового милиции, мы, используя все возможные каналы связи, разъясняем старшим оленеводам или главам сельских поселений способы и средства сохранения обстановки, которая была на момент совершения преступления.

— А как быть с поисками моей сестры? — нетерпеливо спросил Алекс, напряжённо вглядываясь в пространство за плечами собеседника.

— С твоей сестрой дело обстоит непросто. У нас нет ни сведений о признаках преступления, ни улик, указывающих на то, как и что способствовало её исчезновению. Пока не найдено никаких следов, указывающих на криминальный характер её исчезновения. Мы опросили соседей, осмотрели дом, но нет ни единой зацепки. Ничего. Когда осматривали место происшествия, сам помнишь, осмотр показал, что ценные вещи и деньги не тронуты, все двери были заперты, ваши соседи по дому в тот день отсутствовали, алиби у них имеется. Единственное, что мы знаем — она взяла с собой верхнюю одежду: пальто, шарф и зимние ботинки. Да, не спорю, кажется странным то, что она исчезла неожиданно, можно предположить, что кто-то её добровольно увёл, потому что нигде не было видно следов насилия и борьбы. А ведь это взрослый человек пропал, значит, увести твою сестру могли обманом, например. Сказать, что ты, к примеру, попал в автокатастрофу, провалился под лёд, либо пообещать что-то запредельное, на что мог повестись взрослый человек. Мне это напомнило одну историю, которую я услышал пару лет назад. Точно так же, как и твоя сестра, бесследно пропадали в начале зимы 1930 года все жители одного эскимосского селения на севере Канады. В пустых жилищах остались брошенная одежда и винтовки, составляющие величайшую ценность для эскимосов-охотников. Ни один эскимос не выйдет за пределы селения без винтовки, дающей ему пропитание. Эксперты, приглашённые для расследования этого странного случая, могли констатировать лишь внезапность того, что произошло: на давно остывших очагах стояла забытая там еда, а в одном из жилищ на полу лежала детская куртка с иголкой в ней и неоконченным стежком. Вот так.

— Так и не разгадали причину?

— Нет. Две недели тщательнейшим образом всё расследовали и так и не сумели ответить на главный вопрос: почему и куда исчезли люди?

Алекс молчал.

Бессилие.

Алекс видел перед собой снежное поле, по которому сколько не иди — будешь тонуть в снегу, не продвигаясь вперёд ни на дюйм, видя над собой лишь яркие немигающие звёзды на чёрном небе и ослепительный диск незаходящего Солнца у кромки горизонта, создавая ощущения бытия за пределами Земли.

Тёмная, мёртвая, замерзающая планета, закованная в многовековой лёд.

Он оставался один во всём мире, одинокий, как редкие космонавты на Луне. Никто на свете не мог ему помочь: милиция больше не вызывает его в отделение, новых свидетелей не будет, Вика не вернётся.

Перед глазами переливались всевозможные оттенки синего, переходя от белого до чёрного на фоне глубокой тишины, в которую изредка прорывался шум далёкой метели.

— Мы её найдём, — ворвался в сознание голос Виталия Сергеевича, — хотя я не обещаю, что в условиях надвигающейся зимы это будет представляться мало-мальски возможным, когда лёд ещё не успел «окрепнуть» и стать безопасным. Поиски человека в зимнее время не всегда могут закончиться успешно, мороз и ветер уменьшают шансы выжить. Но шанс всегда есть.

— Я хотел бы верить, что у нас есть такой шанс, — отозвался Алекс, на хмуром лице которого не отражалось никаких эмоций.

— Пойми меня правильно, Алексей, — следователь развёл руки в стороны. — Мой район обслуживания составляет почти три тысячи квадратных километров, потому и много командировок, в подавляющем большинстве только воздушным видом транспорта — вертолётом. Бывает, что привезут на место происшествия, а заберут через недельку-другую. Это уж как вертолёт прилетит. И уж извини за подробности, но даже вскрытие приходится проводить в подручных помещениях. Пару недель летал на место происшествия. Ехал лесник по трассе и вдруг на дороге посреди тундры голосуют два паренька-охотника. Остановился, они сели в машину и по пути рассказали, что обнаружили тело мужчины, которого, наверное, задрал медведь. Пришлось нам ехать в городской отдел внутренних дел, поднимать наряд милиции, сотрудников прокуратуры, выезжать на место происшествия… Сам видишь — всякое может быть.

— Ну что, — прервал их разговор подошедший начальник площадки, держа в руке дымящуюся чашку чая, — всё готово к вылету, Виталий Сергеевич.

Повернув голову, следователь улыбнулся, сделав заметными тоненькие лучики морщинок, разбегающихся от глаз. На светлых обоях плясали солнечные блики, гармонируя с окружающей обстановкой.

— Что ж, пора, значит, пора, — вздохнул он, вставая. И после небольшой паузы обратился к Алексею: — Надеюсь, за сутки управимся на месте и завтра мы продолжим поиски.

Алекс молча кивнул, провожая взглядом фигуру уходящего следователя, который сгорбившись, брёл по вертолётной площадке, придерживая одной рукой воротник куртки, защищая лицо от ветра.

«Он чувствует, что всё напрасно, — думал он. — Несомненно, остаётся лишь ждать и надеяться, что Вика скоро даст о себе знать…»

Уже сидя в кабине вертолёта, Виталий Сергеевич обдумывал неловкий разговор с Алексом. Сам по себе Комаровский был человеком щепетильным, требовательно относясь к исполнению своих служебных обязанностей и испытывал дискомфорт, когда что-либо не укладывалось в привычные рамки его работы и жизни в целом. Родился и вырос он в Новосибирске — молодой город, который из маленькой деревни превратился в процветающий мегаполис, в нынешнем году с размахом отметивший своё первое столетие. Здесь будущий следователь закончил школу, при которой работал колледж, в котором и были получены первые азы юриспруденции. Через много лет, уже имея образование юриста, Виталий Сергеевич уже дважды проходил практику в родном Новосибирске и один раз — в Ханты-Мансийском межрайонном следственном отделе. И так сложилось, что вскоре молодой специалист получает работу на Крайнем Севере, заняв должность следователя в межрайонном следственном отделе по городскому округу, в которой он и пребывал по сей день. С годами болезненное переживание возникающих состояний неизвестности и неопределённости своего положения в плане работы, карьеры и в плане взаимоотношений с окружающими его людьми, неуклонно шло вверх по нарастающей — Виталий Сергеевич с годами сильнее ощущал, что ему страшно остаться "не у дел" в уже сложившейся вокруг него системе отношений, страшно оказаться "выброшенным за борт". Именно поэтому Комаровский ценил стабильность в рамках любой системы отношений, стараясь приспособиться к самым трудным и неудобным обстоятельствам: он был готов работать со сверхнагрузками, в самых авральных условиях, только бы не выпасть за рамки установленной системы, хотя пенсия уже была не за горами.

Сама по себе пропажа людей была редким делом и чаще всего люди находились или сами или же посредством обзвона и объезда больниц и моргов и эта работа с предугадываемыми результатами удачно вписывалась в рамки розыскных действий, подтверждая худшую мотивацию в поступках людей, которую всегда предполагал Виталий Сергеевич.

Розыскное дело о пропаже Вики содержало в себе одну необычную деталь, который следователь не сообщил брату разыскиваемой: в доме были обнаружено несколько веточек вереска с бледно-розовыми цветами, который, как и думал Комаровский, в этих местах не растёт. Полистав справочник, он уже знал, что вереск можно встретить в Европе, умеренном поясе Азии, на Атлантическом побережье Северной Америки, в Гренландии, Север-ной Африке, на Азорских островах, наконец, в европейской части нашей страны, в Западной и Восточной Сибири. Являясь к тому же национальным цветком Норвегии, вереск растёт в сосновых лесах, на гарях, торфяных болотах. Вереск используют для изготовления талисманов и оберегов, поскольку считается, что он приносит удачу и оберегает женщин от насилия.

Найденный в доме вереск был своего рода посланием, который Комаровский не мог проигнорировать.

Он помнил, что однажды смотрел фильм, название которого со временем стёрлось из памяти, где маньяк после убийства женщин оставлял на месте преступления жёлтую розу, и в фильме о значении как раз очень много говорилось.

Если представить, что девушка покинула дом не одна, а предварительно впустив домой преступника, то найденные на месте происшествия цветы могли помочь в составлении психологического портрета преступника. Комаровский позвонил знакомой флористке Раисе, чтобы расшифровать «послание», которое таили в себе скромные цветки вереска. Раиса, пояснила, что есть такая наука о языке цветов — флюрографика, которая объясняет символику и значение, придаваемое различным цветам для выражения тех или иных настроений, чувств и идей. Согласно учению о языке цветов, розовый вереск означает пожелание удачи, которое казалось Виталию Сергеевичу иронией, усмешкой неведомого преступника, обладающего неплохим уровнем культурного развития и абстрактного мышления, но вместе с тем склонного к позёрству.

Воображение следователя рисовало неясную танцующую фигуру, окутанную солнечно-розовым туманным покрывалом, напоминающую порхающую бабочку среди покрытых утренней росой зарослей вереска.

Проплывает облако, не так лениво и обыденно, как и раньше, а беспокойно, словно боясь растаять в солнечных бликах, сгореть, не успев обрести свою причудливую форму.

Только тропа, уходящая в искрящийся белый туман и солнце.

Только вереск и надвигающаяся полярная зима…