Мэр в законе

Глава 18

Шли последние дни декабря 2000 года.

То, что жизнь тотально не удалась, полковник Харитонов явственно осознал сразу же после того, как ему позвонила Анастасия Рубинова и сообщила, что "мерзопакостный тип" Андрей Таганцев - этот уголовник, этот негодяй, обязанный ему, Харитонову, всеми полученными благами, - отказывается исполнять отведенную ему роль.

Нужно было срочно что-то предпринимать. Промедление, как говорил великий придумщик социалистической революции Владимир Ильич Ленин, было смерти подобно.

Но кто же мог подумать, что рассоренные, по сути, ставшие лютыми врагами, мэр Иртинска и губернатор края вновь найдут общий язык? Так все хорошо складывалось и - нате вам! Сорвалось!

Нет, так дела не делаются. Не таков Всеволод Михайлович Харитонов, чтобы запросто отступать от намеченных планов. К тому же Иван Афанасьевич, милейший человек, клятвенно пообещал вручить Харитонову генеральские погоны. А может, при благополучном исходе всего гениального замысла, и министром его сделает. Замечательный министр получился бы из полковника госбезопасности!

Не мешкая больше, Всеволод Михайлович вылетел в Иртинск самолично, прихватив с собой Захара Матвеевича Рыбина. Пора было расставлять все точки над "i".

Бездельники! Всюду бездельники! Поручаешь людям такие важные дела, доверяешь самые сокровенные тайны, делаешь их, можно сказать, причастными к великой истории государства Российского, а они оказываются бездарями и лентяями.

"Эх, нет на вас Сталина!" - думал Всеволод Михайлович.

- Смотри, полковник, - рокотал по телефону Иван Афанасьевич перед тем, как Харитонов улетел из Москвы. - Не сносить тебе головы, если наше дело сорвется! И помни о том, что времени у нас совсем не осталось. Обстановка в стране напряженная, критическая обстановка. Сам во власти отсутствует. Ты понимаешь, что это означает? Теперь главное - не упустить шанс. Тут не сегодня-завтра такое может начаться! Если подведешь меня, на части разорву, так и заруби себе на носу.

Он такой, Иван Афанасьевич. Что пообещал, то обязательно сделает. И шутки с ним плохи.

- Не беспокойтесь - отвечал ему Харитонов. - Я сегодня же вылетаю на место и буду лично руководить конечной фазой всей операции.

В Иртинске Харитонов появился тихо и незаметно, никого не предупреждая о своем визите, даже Настю. Поселились они с Рыбиным не в гостинице, а сняли скромную квартиру на самой окраине.

Таганцев вызвал к себе Каблука.

- Славик, у меня к тебе серьезный разговор.

- Аркадьич, ты же знаешь, для тебя - любой каприз!

- Не шути, не до капризов сейчас. Такую кашу заварили - век не расхлебать.

- Да я и не шучу, - вполне серьезно произнес Каблук. - Ты не думай, я пацан правильный. И если иногда из себя придурка корчу, то это не значит, что по жизни таким являюсь. Так что говори, чего делать надо, а я любую твою просьбу выполнить готов.

- Да, но ты не знаешь, о чем именно я тебя хочу попросить.

- Блин! Да какая разница? Ты для меня столько сделал! Ты мне жизнь, можно сказать, спас. Такой долг мне до могилы не оплатить, в натуре!

- В могилу не торопись.

- Не тяни из меня жилы, Андрей Аркадьевич. Скажи прямо - что сделать? Я пойду и сделаю.

- Не все сразу, - Андрей из чувства осторожности не стал раскрывать все карты, - для начала собери всех пацанов своих в одну кучу. Приведи, так сказать, в состояние повышенной боевой готовности. С оружием как?

- Я чувствую, дела на самом деле крутые назревают, - Каблук насторожился. - Со стволами все в порядке. И "калаши" есть, и ручные пулеметы найдутся. Гранат сотню-другую наскребем. Взрывчатка в наличии.

- Где взяли столько?

- Где взяли, где взяли! Нашли! Если серьезно, Челябинская братва помогла. У них там, на Урале, этого добра - завались. И дешево все, в натуре! Один автомат, к примеру…

- Цены меня не интересуют. Главное, чтоб бойцы твои не сплоховали, когда время придет. Короче, будь наготове. Больше пока ничего не скажу.

- Да я, как пионер, всегда готов!

Настя, дождавшаяся Таганцева вечером с работы, была на взводе.

- Андрей, ты не понимаешь, что творишь.

- Ты о чем?

- Ты прекрасно знаешь, о чем я. Отказывать папе в продвижении его контрактов - верх легкомыслия. Да ты только подумай, какие деньги мы можем получить с этих сделок! Космические суммы! К тому же ты непременно станешь губернатором всего края. Как тебе такая перспектива?

- А с чего ты взяла, что я хочу становиться губернатором края? Мне, например, кажется, что я еще не дорос до такой должности. Да и Погодин вполне справляется. Или ты предлагаешь мне скинуть в пропасть друга, а самому сесть на его место и пожинать плоды собственной подлости?

- Это невыносимо! Опять ты за свое! Да какой он тебе друг?! Попомни мои слова: как только подвернется подходящий случай, этот так называемый друг продаст тебя в два счета!

В таком состоянии Андрей еще не видел свою жену. Настя металась по комнате, нервно теребила в руках льняную салфетку, которую зачем-то принесла из кухни. Волосы ее были растрепаны, а глаза пылали злобой. Да, да! Самой настоящей злобой.

- Послушай, - Андрей решил как-то обойти острые углы в разговоре. - Посуди сама, чего такого страшного может произойти, если контракты Захара Матвеевича не будут реализованы в нашем регионе? Ну, не получит он свои сотни тысяч или миллионы там. Но не в этом же смысл жизни! Не в этом счастье! И потом, я ему заранее ничего не обещал. Он приехал сюда сам, предварительно не оговорив со мной ничего…

- Замолчи! - вдруг выкрикнула она. - Замолчи немедленно! А что он должен был с тобой оговаривать? Ты забыл, сколько всего хорошего папа для тебя сделал?! А ты ведешь себя как… как…

- Ну, скажи еще, что я веду себя как неблагодарная свинья.

- Знаешь, может быть, именно это я и хотела сказать. Во всяком случае, ты без моего отца - никто. Просто пустое место.

У Андрея от таких слов пересохло в горле, а в глазах потемнело.

Не соображая, что делает, он со всего маху ударил Настю по щеке. Звонкая пощечина прозвучала как выстрел. Голову Насти мотнуло от удара в сторону. И, когда лицо ее вновь обратилось к мужу, Андрей прочел в ее глазах ненависть. Да, да, именно ненависть.

- Негодяй, - тихо сказала она.

И то, что она не впала в истерику, не накинулась на него с кулаками, остудило Андрея. Он понял, что переборщил.

Неловко обнял жену.

- Настя! Ну, прости! Ну, не сдержался, дурак. Пойми, ты думаешь, что говоришь?

Слова его мало подействовали.

- Я-то думаю, а ты вообще думать не способен! Да на что ты способен в этой жизни?! Сидишь на всем готовом, сливки собираешь! Уперся в своего Погодина и ничего, кроме него, видеть вокруг себя не хочешь!

- Стой. Не надо так, - Андрей все-таки не хотел доводить этот неприятный разговор до критической отметки. - Настюша, успокойся. Тебе сейчас нельзя волноваться. Подумай о нашем будущем ребенке.

Он подошел к жене, обнял ее.

- Отстань от меня! - выкрикнула она яростно. - Я видеть тебя не могу!

Вырвавшись из его объятий, она, расплакавшись, убежала в другую комнату.

А в дверь позвонили.

Таганцев даже не сразу сообразил, что звонят к ним. Еще какое-то время стоял посреди гостиной и не мог поверить в то, что с ним только что неслыханным тоном, не стесняясь в выражениях, разговаривала его любимая жена. Они уже несколько лет прожили вместе и ни разу она не позволяла себе срывов, оскорблений в адрес мужа, не устраивала даже самых малых скандалов в доме. Таганцев всегда мог найти с ней общий язык, и она понимала его с полуслова, с полувзгляда. Более того, Андрей и представить себе не мог, что в глазах его Настюши может быть столько ярости и злобы.

Звонок в дверь повторился.

Настя заперлась у себя в комнате, а Клавдия давно была отпущена домой, где ее ждали дети и внуки. Андрей пошел открывать сам.

Отворив, Таганцев увидел Погодина.

- Впустишь?

- Что за вопрос? Заходи.

Виктор, не раздеваясь, прошел на кухню.

- Ты какой-то раздерганный. Что случилось? - спросил Андрей.

- Ты не лучше, - парировал Погодин.

- Ну, у меня дела семейные. Это не смертельно. А у тебя что?

- Слушай, Андрей, даже не знаю, как сказать.

- Да говори уж, как сможешь.

- У меня в Москве человек есть… - неуверенно начал Погодин. - Ну там, по кабинетам шастает, ко многим высоким чинам вхож.

- И что? - слушая друга, Таганцев достал из холодильника водку, разлил по рюмкам.

Выпили.

- Так вот, этот человек сообщил мне сегодня, что власти кирдык пришел.

- Чего мелешь? Какой кирдык? Ты сегодня, кроме этого, - Андрей указал пальцем на рюмку, опустошенную только что. - Не пил ничего?

- Да не пил я! - воскликнул Погодин. - Серьезно тебе говорю. Вот говорю сейчас и сам боюсь своих слов!

- Раз уж начал, говори подробнее.

- Ходят в Москве слухи, что Ельцина с поста президента уберут.

- Фигня какая-то! Кто его уберет? Кому он чего плохого сделал? Пьет себе да с попсой на сцене пляшет. Нет, елки-палки! Мне нравятся наши русские люди! Сначала болтают, что ни попадя, а потом сами же от своей болтовни шарахаются, как от проказы! Не верь слухам, Витя!

- А если…

- Если хочешь знать мое мнение, то хуже не будет. Куда уж хуже-то?

- Ты как думаешь, кого на его место поставят, если что?

- Я думаю, кого надо, того и поставят. И вообще, не моего ума это дело. Я в политику лезть не собираюсь.

- Ошибаешься, дорогой, - возразил Погодин. - Все мы в этой самой политике, как в отхожей яме, болтаемся. Только оправдываемся друг перед другом, что люди мы маленькие и от нас, вроде как, ничего не зависит. Еще как зависит, Андрей!

В ту же ночь подразделение специального назначения под командованием подполковника госбезопасности Степанова грузилось в военно-транспортный самолет на аэродроме в Жуковском.

Никто из офицеров не суетился и даже не разговаривал. Тихо и спокойно поднялись на борт "ИЛ-76" по грузовой рампе, расселись по местам.

Командир корабля запросил у диспетчера разрешение на взлет.

Тяжелый самолет медленно прокатился по рулежке, вышел на старт и точно в назначенное время оторвался от бетонной взлетно-посадочной полосы.

- Мы летим, ковыляя во мгле, мы идем на последнем крыле! Бак пробит, хвост горит, и машина летит на честном слове и одном крыле! - напевал себе под нос Сашка Шевелев.

- Не каркай, Клоун! - приструнил его Евгений Викторович.

- Виноват, командир! Чирикать можно?

- Я вот тебе чирикну, шут гороховый.

До посадки в аэропорту Иртинска оставалось два часа.

Утро следующего дня - 31 декабря 2000 года - Таганцев встречал, как всегда, в мэрии.

Приближение Нового года не чувствовалось. Это, может, в Москве улицы горели праздничными огнями, всюду бродили ряженные Деды Морозы со Снегурочками, а народ начинал утвержденное Петром Первым празднество еще за неделю. Покупались замысловатые подарки, приглашались гости. И сердца, даже у взрослых, замирали в ожидании маленького чуда.

В Иртинске все обстояло гораздо проще.

Высоченную елку, увешанную фонарями да игрушками, в центре городка поставили. Но и только. У пивных ларьков стояли в очереди мужики? Так они и до новогоднего праздника стояли!

Пройдет день, приблизится полночь. Немногие из тех, кто к тому времени еще сможет держаться на ногах, хлопнут по стакану водки, съедят свою селедку под шубой, измажутся по пьяни расплавленным студнем и улягутся спать. Вот и весь Новый год в глубинке.

Разобравшись с первостепенными делами, Таганцев поставил задачи перед сотрудниками, отдал текущие распоряжения секретарше и остался в кабинете один.

Голос Инессы Ильиничны прозвучал в динамике селектора неожиданно взволнованно:

- Андрей Аркадьевич! Извините, к вам посетители…

И все. Больше ни звука. Кто-то, видимо, нажал тумблер отключения громкой связи.

Долго гадать, какие такие посетители пожаловали, Таганцеву не пришлось. На пороге возникли двое. Полковник госбезопасности Харитонов и… Захар Матвеевич Рыбин.

- Вы?! - Андрея чуть не хватил удар. - Но - как?!

- Очень просто, Андрей Аркадьевич, - хищно улыбнулся Харитонов, проходя в кабинет.

Рыбин последовал за ним.

- Здравствуйте… - растерянно проговорил Андрей, все еще не в силах сообразить, каким образом здесь появились в одно и то же время и Харитонов и отец Насти.

Оба они по-хозяйски расположились в креслах. Всеволод Михайлович спокойно закурил и долго смотрел на Таганцева, не произнося ни слова.

- Не предполагал увидеть вас вместе, - наконец выговорил Андрей.

- Ну, вы, Андрей Аркадьевич, многого еще не предполагаете, - ответил Харитонов. И кивнул в сторону Рыбина. - Знакомьтесь.

- Но… мы как будто знакомы! - продолжал поражаться ходу событий Таганцев.

- Вот именно - как будто, - в очередной раз усмехнулся полковник.

- Подполковник государственной безопасности Рыбин, - четко представился Захар Матвеевич.

- Что?! - Таганцеву казалось, что он теряет рассудок. - Бред какой-то! вы в своем уме? А как же Настя?!

- О Насте поговорим позже, - твердо произнес Харитонов. - Сначала - о вас. Доложи-ка мне, дорогой мой человек, чего это ты здесь кочевряжишься? Почему тестя родного не уважил, когда он к тебе с просьбой приезжал? Что за самодеятельность устроил? В уездные князья решил поиграть? Я тебе поиграю, сучий потрох! - выкрикнул Харитонов так, что в рамах стекла задрожали. - Нюх потерял, собака? На месте прикончу, гнида лагерная! - полковник стремительно вскочил с кресла и в мгновение ока оказался возле Андрея. Тут же приставил к его голове пистолет. - Ну! Сейчас тебя замочить или подождать?!

- Подождите… - прохрипел Таганцев. Он точно знал: Харитонов выстрелит.

- Вот так-то лучше. Теперь слушай, что я тебе скажу. Возьмешь у Захара Матвеевича бумаги и все до одной подпишешь собственноручно, мэр хренов!

Рыбин подошел к столу и молча выложил перед Таганцевым экземпляры контрактов.

Дрожащими руками Андрей принялся подписывать гору бумаг. Когда дело было сделано, Рыбин сложил документы обратно в свой портфель, а Харитонов включил телевизор.

- Смотри сюда.

Борис Николаевич Ельцин, выступая в прямом эфире, прощался с должностью.

- Ты понял, что в стране творится, недоумок?! - рявкнул Харитонов.

Значит, прав оказался вчера Виктор. Президент сложил свои полномочия. И теперь можно было ждать, чего угодно.

- …Своим преемником на посту Президента Российской Федерации назначаю… - скрипучий голос Ельцина звучал как-то неестественно. Он не то что с должностью расставался, он, похоже, прощался с жизнью, но сам этого пока еще не понимал. Хотя, находясь в состоянии шока, Андрей, наверное, сильно преувеличивал трагизм ситуации.

- Как думаешь, Захар Матвеевич, - Харитонов повеселевшим голосом обратился к Рыбину. - Удержится преемник на посту?

- Да скинем мы его! - самоуверенно заявил Рыбин.

- Вы - сумасшедшие! - в ужасе прошептал Таганцев.

- Не-е-ет! - Харитонов энергично мотнул головой. Спрятал пистолет в плечевую кобуру и принялся важно вышагивать по кабинету. - Сумасшедший он! - ткнул пальцем в экран телевизора, где продолжал говорить Ельцин. - И еще более сумасшедший тот, кто придет на его место! Мы всех сметем на своем пути! Власть в наших руках! - полковник победно поднял вверх сжатую в кулак руку. - Вся страна скоро окажется в наших руках!

И ты, голубок, - он посмотрел на Таганцева, - никуда не денешься.

- Вот как? - Андрей уже не сомневался в том, что приходится иметь дело с умалишенным. - И чего вы от меня хотите?

- Я не зря вытаскивал тебя из дерьма, - произнес полковник. - Первый шаг по моей воле ты уже сделал - подписал эти бумаги.

- А дальше что? - Андрею и вправду было интересно, как далеко готов зайти Харитонов в своем горячечном бреду.

- Дальше ты сядешь в кресло губернатора края. И через несколько месяцев весь край под твоим руководством поднимет восстание против нового президента! Ничего-ничего! Ты преднамеренно устроишь здесь голод! Остановишь заводы и фабрики! Народ во всем обвинит этого… преемника! В других регионах тоже укрепятся во власти наши люди! - Глаза полковника в этот момент горели фанатичным блеском. - Сибирь! Дальний Восток! Урал! Все нас поддержат в этой борьбе! Мы посадим на трон своего президента! Не нужны нам никакие преемники!

- Идиотизм какой-то, - проговорил Таганцев. Всякого он навидался в жизни, но обнаружить у Харитонова явные признаки паранойи никак не ожидал.

А с улицы послышался рокот автомобильных моторов. Мельком взглянув в окно, Таганцев увидел, что к зданию администрации подъехали несколько джипов, из которых высыпали вооруженные братки. Это были пацаны Каблука.

Молодец Славик! Вовремя успел!

- Ты не поспешил, полковник, с захватом власти? - спросил Таганцев, внутренне торжествуя.

С появлением Каблука ход событий мог двинуться вспять. - Может, передумаешь?

Двери кабинета распахнулись. Несколько человек с автоматами Калашникова вбежали в помещение. Среди них был и сам Славик Каблук.

- Ну, вот и все, Всеволод Михайлович, - сказал Таганцев, поднимаясь со своего места. - Предлагаю сдать мне оружие. И без резких движений. Братва этого не любит.

Перестав ходить из угла в угол, Харитонов вновь уселся в кресло.

Рыбин никак не отреагировал на появление здесь вооруженных парней.

Бывает так в жизни: успех почти достигнут, удача совсем рядом, и ты уже чувствуешь себя на вершине горы - ан нет. В одну секунду иллюзии рушатся, наступает разочарование.

Медленно пройдясь по кабинету, Андрей приблизился к Рыбину, не выпускающему из рук кожаный портфель с документами.

- Ну так что, сами отдадите бумаги, или как? - спросил с нажимом. - Предлагаю такой вариант: вы отдаете мне эти документы, а я отпускаю вас из города целыми и невредимыми. Договорились?

- Аркадьич! - обратился к Андрею Славик Каблук. - Отойди в сторону.

- Чего? - Таганцев не понял. Повернулся к братку и увидел, что тот направил на него ствол автомата.

- В сторону отойди! - приказным тоном повторил Каблук. - К стене!

Вот это был номер. Братки тут же обыскали Таганцева, надели наручники и толкнули в кресло.

- И после этого, Андрюша, вы хотите сказать, что разбираетесь в людях? - спросил Захар Матвеевич. - Ни черта вы в них не понимаете!

- Ты что, козленыш, продался? - спросил Андрей у Каблука.

- Ты извини, Аркадьич, - сказал Славик. - Вроде бы взрослый мужик, а дурак дураком. Сам в могилу лезешь и других за собой тянешь.

- Был ты подонком, подонком и остался, - ответил ему Таганцев.

- Уж какой есть! - огрызнулся Каблук.

- Бросьте вы тут на моральные темы разглагольствовать! - воскликнул Харитонов. - Неужели же ты, Андрей Аркадьевич, думал, что я, после всего случившегося, оставлю тебя в живых? Ладно, не буду больше себе нервы мотать, - махнул он рукой. - Прощай, Таганцев. Не оправдал ты моих надежд. Каблук, ты разберись тут… с мэром. А нам пора.

Рыбин вслед за Харитоновым направился к выходу.

Каблук передернул затворную раму автомата.

Таганцев закрыл глаза.

Настя вышла из дома и сразу увидела идущих навстречу четверых мужчин. Так, ничего особенного. Ну, разве что, широки в плечах и все, как на подбор, одного роста - примерно метр восемьдесят.

Может, не обратила бы на них никакого внимания, если бы не узнала одного в лицо.

- Саня?! - выкрикнула невольно. Кого-кого не ожидала увидеть в эту минуту, так это Сашку Клоуна.

- Настя! Стой. Не шевелись даже, - приказал старший лейтенант Шевелев.

- А я и не собираюсь, - она попыталась улыбнуться, но гримаса вышла измученной. - Вы откуда здесь, ребята?

- Тихо, Настя, - Сашка оглянулся по сторонам. - Давай без глупостей, пошли в дом.

- Ну, пошли, - вроде бы успокоившись, произнесла Настя. - Только откуда вы здесь? - повторила она вопрос, понимая, что никто ей отвечать не собирается. - Надо же, какая встреча…

Она развернулась и послушно двинулась к дому.

- Саша, объясни мне, в чем дело? Что-нибудь произошло?

- Потом все объясню. Проходи.

- Ну, ладно.

Подойдя к самому подъезду, Настя неожиданно сильно ударила Шевелева в грудь. Да так, что он не удержался на ногах. В следующую секунду в руках у женщины оказался пистолет, и сразу же прозвучали несколько выстрелов. Один из парней вскрикнул, схватившись за простреленную ногу. Двое других упали замертво. Настя бросилась бежать.

- Стоять! - выкрикнул Шевелев. Поднявшись кинулся вдогонку.

Обернувшись Настя выстрелила еще раз.

Миновав несколько кварталов, она почувствовала, что силы оставляют ее. Она расталкивала попадающихся на пути прохожих и одновременно молила Бога, чтобы людей на улицах было как можно больше. Тогда Шевелев не станет стрелять ей вслед.

Ноги делались ватными, дыхание сбивалось. Добежав до проезжей части, она чуть ли не ринулась под колеса огромного лесовоза. Успела перебежать на другую сторону.

А Сашка Шевелев не успел. Тяжелый КрАЗ наехал на него, не успев затормозить на скользкой колее. Тело старшего лейтенанта оказалось раздавленным в лепешку.

Настя бежала еще долго. Страх гнал ее, не оставляя ни на секунду. А ноги сами вывели к зданию мэрии. Почему именно сюда? Наверное, никто не смог бы ответить на этот вопрос.

И вдруг, споткнувшись на бегу, она со всего маху повалилась в снег.

Лежа без движения в сквере перед двухэтажным домом, где и располагались службы городской администрации, она видела, как на улицу вышли Харитонов и Рыбин. Но не успели они подойти к ожидавшей их машине, как тут же оказались скрученными и поваленными на землю. Наручники им надевали люди, похожие на тех, что пришли к Насте вместе с Сашкой Шевелевым.

Славик Каблук не стрелял.

Он лежал на животе, уткнувшись лицом в паркетный пол, и матерился так, как не ругаются даже пресловутые сапожники.

- Угомонись! - пробасил Степанов.

Славик продолжал упражняться в ненормативной лексике. Степанов этого не любил. И, исключительно в воспитательных целях, саданул Каблука в ребра откидным прикладом автомата.

Подействовало.

Спустя минуту в кабинет ввели Харитонова и Рыбина.

- Степанов?! - Всеволод Михайлович удивился не меньше Насти, когда она столкнулась на улице с Шевелевым. - Ты что себе позволяешь, подполковник?!

- Заткнись, - вежливо посоветовал Евгений Викторович. - А то как дам в морду!

В последнее время Степанов был почему-то особенно деликатным.

- Женя! Это недоразумение какое-то! - подал голос Рыбин.

- И тебе сейчас врежу, крыса, - не скупился Евгений Викторович на добрые слова.

Таганцев, еще до конца не веря в то, что Каблук не успел нажать на спусковой крючок, сидел в кресле, ошарашенный немыслимым круговоротом событий.

- Ну что, Андрей Аркадьевич, живы будем - не помрем? - Степанов весело подмигнул Таганцеву и взялся за телефонную трубку.

А с телеэкрана по-прежнему вещал Ельцин:

- Дорогие россияне! Я верю в то, что демократические преобразования в нашей стране будут и впредь развиваться…

- Вот именно, - сказал кто-то из офицеров и выключил телевизор.

- Степанов на связи! - Евгений Викторович дозвонился в Москву. - Товарищ генерал! Мы закончили. Есть. Понял, - опустил трубку на рычаг.

- Вы хоть наручники снимите, что ли! - попросил Таганцев. Он так и сидел с "браслетами" на запястьях.

- Рановато будет, - ответил Степанов. - вы уж нас извините, Андрей Аркадьевич, но с вами в Москве отдельно разбираться будут. На Лубянке очень ждут вашего прибытия. На всякий случай, мой вам совет: приготовьтесь вернуться за решетку.

У Андрея потемнело в глазах. По самым скромным подсчетам ему светило пожизненное заключение. Жаль, что отменили смертную казнь. Так было бы проще.

- Про нас как узнал? - с ненавистью в голосе спросил Харитонов, исподлобья посмотрев на подполковника.

- Не поверишь, очень просто, - с удовольствием начал рассказывать Евгений Викторович. - К начальнику нашего Управления генералу Скобареву зашел как-то в гости один заслуженный ветеран. Не знаю, помнишь ты такого или нет - Иван Трофимович Звягин…

- Сволочь старая! - закричал Харитонов. - Какой же я дурак! Какой идиот!

От отчаяния Харитонов принялся биться головой о стену.

Степанов ему не мешал. А когда силы Харитонова иссякли, продолжил:

- Так вот, явился старый генерал Звягин к молодому генералу Скобареву и доложил: так, мол, и так, были у меня в гостях давеча сам полковник Харитонов с дочуркой Настенькой. А дальше ты, полковник, сам все знаешь. Да не скрипи ты зубами, черт! Потерпи немного, сейчас вот только Анастасию парни привезут, и полетим все в Москву, в родные, так сказать, пенаты. Одного ты не знал, Харитонов: Звягин не маразматик вовсе. И со слухом у него все в порядке. И с памятью - тоже. Эй, молодежь! - Евгений Викторович обратился к находящимся в кабинете сотрудникам. - Вот так! Учитесь у стариков, как надо видеть то, что другие не видят, и слышать то, что другие не слышат.

- Евгений Викторович… - в кабинет, хромая и держась за стену, вошел человек, нога которого волочилась по полу, оставляя за собой широкую полосу крови. - Сашка Клоун погиб. И еще двое наших убиты.

- Что?! - вскричал Степанов. - Настя! Рубинова где?!

- Ушла…

Не раздумывая, Андрей бросился к окну и, высадив стекло плечом, прыгнул со второго этажа.

Загремели выстрелы. Но он не останавливался. Каких-то двадцать шагов - и Таганцев был уже на автостоянке перед мэрией. Прыгнув за руль первой попавшейся машины, вырвал провода, идущие к замку зажигания. Напрямую соединил контакты и, услышав, как взревел двигатель, надавил на педаль газа.

Езда по гололедице в застегнутых наручниках, когда стрелка спидометра указывает на "сто двадцать" - удовольствие ниже среднего.

А позади уже пристроился "жигуленок". В зеркале заднего вида было видно - в "жигуленке" люди Степанова. И даже если бы этого самого зеркала вообще не было, Таганцеву не пришлось бы долго гадать, кто за ним увязался.

Точно так же он уходил от погони еще до того, как попал в колонию. И точно так же ему палили в спину из пистолетов и автоматов.

Братва приехала на "стрелку" в Подмосковье. А вместо конкурирующей бригады к ним на свидание нагрянули менты.

Как водится, с ходу попытались положить всех мордами в землю. И все бы ничего, да только кто-то из пацанов выстрелил первым. И - началось.

После той перестрелки выжили немногие. Таганке и еще двум пацанам удалось прорваться к ближнему лесу. Но по пятам шли оперативники. Били из всех стволов, не жалея патронов.

Андрей и его подельники отстреливались до последнего. Когда затвор пистолета переклинило, Таганка отшвырнул ствол в сторону и притаился за кустом с ножом в руке.

…Он помнил глаза сержанта милиции. Широко раскрытые и удивленные. Сколько ему было? Наверное, года двадцать два, не более.

Запыхавшись, сержант еле передвигал ноги по лесной тропе, когда перед ним выросла фигура Таганки.

Они стояли один на один. Никого вокруг не было.

- Разбежимся, командир? - Андрей крепко сжимал в ладони рукоять финского ножа.

- Руки! - скомандовал милиционер. - Подними руки, сука! Нож на землю!

Таганцев стал медленно наклоняться, как будто собираясь положить клинок на мох. Но неожиданно бросился вперед. Острая сталь легко, как в масло, вошла в живот сержанта милиции. Рванув руку с ножом вверх, Андрей пропорол служивому брюшную полость от паха до грудной клетки.

Может, и прав был Фергана: чтобы жить, нужно убивать.

Но теперь, на заснеженной таежной дороге, к смерти, похоже, нужно было готовиться самому Таганцеву.

Все равно не уйти. Наручники сковывали движения, а из машины, висящей "на хвосте", непрестанно стреляли.

- Настя?! - губернатор края Виктор Погодин невольно вспомнил, когда увидел, в каком виде к нему вошла жена Андрея Таганцева. - Что случилось?!

Лицо ее было в кровь ободрано ветками. Губы тряслись. Одежда измазана то ли мазутом, то ли грязью.

- Здравствуй, Витя, - произнесла она дрожащим голосом. - И - прощай. Я с тобой попрощаться зашла.

- Попрощаться? - Погодин не понимал ровным счетом ничего. - Ты уезжаешь? А где Андрей?

Виктор задавал вопросы и сам не отдавал себе отчета в том, зачем он ее вообще о чем-то спрашивает.

- Нет, Витя! - Погодину показалось, что женщина зашипела, как змея. - Я никуда не уезжаю! Это ты уезжаешь! Навсегда уезжаешь! Прощай!

В последнюю секунду своей жизни он только и успел заметить в Настиной руке пистолет. Затем полыхнуло пламя. Погодин даже звука выстрела не услышал.

А Настя отбросила оружие в сторону и бессильно опустилась прямо на пол, прикрыв сверху голову руками.

Таганцев успел доехать на машине почти до самой Елениной гати. Здесь колеса провалились в глубокий снег и забуксовали.

Людям в "Жигулях" тоже не повезло. Их машина застряла метрах в трехстах позади.

Выбравшись из салона, Андрей побежал. Куда? Зачем? Сам не знал. Ноги несли вперед, а сердце рвалось из груди, словно не желая больше томиться в неволе.

И снова гремели выстрелы. И опять ему везло. Стрелявшие били мимо.

Андрей вспомнил это место. Именно здесь он встречался осенью со Славиком. Именно в этом болоте Каблук должен был сгинуть. Но Андрей, пожалев, спас его. Кто теперь пожалеет и спасет самого Таганцева?

Трясина не замерзла и зимой. Газ, выделяемый из многолетних донных гнилостей, не позволял образоваться ледяной корке даже при морозе под тридцать градусов.

Падая и поднимаясь вновь, Андрей шаг за шагом шел в болото. Не устояв на ногах, повалился набок. Ухватился руками за иссохший стебель камыша, вырвав его с корнем.

- Таганцев! Не двигаться! - услышал Андрей охрипший голос подполковника Степанова.

Он и не двигался. Болотная жижа засасывала. Хлюпала, обволакивала все тело и безжалостно поглощала.

- Женя, стреляй! - крикнул один из офицеров. - Уйдет волчара!

- Не буду, - просто ответил Степанов. - Куда он уйдет? Он мертвый уже.

Тело Андрея Таганцева целиком скрылось в трясине.

- Не хотел бы я себе такой кончины, - проговорил Степанов, опуская автоматный ствол.

Группа спецназа остановилась в двадцати метрах от того места, где болото сожрало Таганцева. Идти дальше - значит и самим не выбраться отсюда никогда.

- Собаке, как говорится, собачья смерть. Правильно я мыслю, товарищ подполковник? - спросил молоденький офицер.

- Не все так просто, малыш, - посмотрел на него подполковник Степанов. - Бывает, что собачья смерть и людям достается. Ладно, поехали отсюда. Этого нам все равно ни за что не вытащить.

Вытолкав "Жигули" из снежного сугроба, Степанов и его подчиненные укатили обратно в Иртинск.

А на поверхности болотистой мари качнулся камышовый стебель. Замер. Снова качнулся. Потом вдруг из густой серой жижи, вспученной большим пузырем почвенных газов, появилась голова человека с соломинкой во рту.

Плюясь и отхаркивая из легких грязь, Андрей Таганцев из последних сил стал пробираться к сухому берегу. Он возвращался с того света.

И правильно. Не дело это - уходить второпях неизвестно куда, оставляя на земле неоплаченные долги.

Но что стало с Настей? Лежа на краю болота и буквально теряя сознание, Таганцев думал о любимой - единственной и самой прекрасной женщине на всей земле…

//- Акватория Тихого океана. Юго-запад Японии. Группа островов Токара. -//

Настоятель монастыря Великий Миядзу Отаку каждое утро выходил к своим ученикам, лишь только в небе начинал заниматься рассвет, чтобы открыть им Путь Истины.

- Посмотрите, братья мои! - бесстрастным, но достаточно громким голосом возвещал главный монах. - Дорога к нашему Храму всегда усыпана мелким щебнем, в котором вязнет нога. Камень до крови режет ступни, усложняя наш путь к Богу. Но мы неустанно идем вперед, чтобы постичь Великий Путь Истины! Только нам доступен дар полного озарения в мире тьмы и порока! Путь Истины - это Путь Воина! Не опоздайте встать на этот путь! Стремитесь быть полезными Хозяину - двуединому Богу нашему - Изинаги и Изанами! Чтите предков своих! Поднимитесь над личной любовью и личным страданием! Существуйте во благо человеческое!..

Андрей Таганцев находился в числе тех, к кому обращался сейчас Миядзу Отаку.

Бритый наголо, одетый в простую холстину, подпоясанную бечевой, он стоял босыми ногами на сырой земле и слушал своего наставника, стараясь не упустить ни одного слова, ни единого звука из сказанного.

- Человек смертен! - четко произносил настоятель монастыря. - А Бог - вечен! Отдайте себя без остатка Богу очищения! Живите для других людей и найдете истинное счастье!

Духовная проповедь длилась не менее часа. И все это время перед глазами Таганки стояла… Настя. Он не забыл ее, волей судьбы оказавшись на крохотном островке в Тихом океане. Да и не мог забыть. Настя - единственное, что удерживало его в жизни.

Вернется ли он в Россию? Встретится ли еще со своей любовью? Будет ли счастлив?

Ах, если б он только мог сейчас ответить на эти вопросы!

Подолгу молясь Богам - Изанаги и Изанами - он просил у них помощи и совета. Но что могли посоветовать Боги, чем они могли помочь несчастному русскому отшельнику, покинувшему страну и забывшему свое имя?

- Имицу Хаира! - позвал настоятель монастыря.

Он звал сейчас Андрея.

Почти бегом приблизившись к наставнику, Таганка покорно склонил голову в поклоне.

- Уныние съедает тебя, брат мой, - заговорил Миядза Отаку, положив свою мягкую теплую ладонь на выбритый лоб Таганки. - Убей в себе уныние! Ты живешь на этой земле, значит, ты нужен Богу! Великая миссия ждет тебя! Миссия Воина Духа! Миссия Воина Истины! Победив зло в себе самом, ты понесешь свет и добро людям! Убивая одних, дашь жизнь другим! Побеждая ложь, откроешь путь правде! Раздели в себе черное и белое! Сам реши для себя, в какую сторону идти, какому Богу служить! Отрекись от спасения своей плоти ради Бога своего!