В открывшемся проеме появился силуэт. Из-за яркого света я не мог разглядеть, кто там, но Шона радостно крикнул:
— Мастер Хаган, — и парень, пошатываясь, встал.
— А, Шона, жив-таки. Ну, звериная кровь, напугал ты нас, — раздался незнакомый мне суховатый голос.
Парень смог прошагать до выхода, и крепко обнял пожилого сокола. Мои глаза чуть обвыкли, и я уже мог рассмотреть гостя, зверя четвертой ступени.
Мужчина с азиатским разрезом глаз, с жидкими бородкой и усиками, в монгольской ушанке. Одет в просторный кафтан, и в шаровары, заправленные в сапоги с загнутыми концами.
— Белый, это господин Хаган, вождь Степных Соколов, — чуть дрогнувшим голосом сказал Шона, — Мастер четвертое перо.
Цепкий взгляд вождя переместился на меня. Заходить в усыпальницу гость не спешил — видимо, были какие-то причины.
— Белый Волк, рад видеть, что ты жив.
Я благодарно кивнул, не решаясь отойти от плиты — не доверял я еще своим ногам. То, что произошло минуту назад, отняло у меня кучу сил. Да и говорить мне пока было страшно, не хотелось стать посмешищем с сорванным голосом.
Молчание затянулось, и я понял, что Хаган ждет еще кого-то.
— А… Туя? — с надеждой вождь глянул на парня.
Шона оглянулся на меня, а потом посмотрел в тот угол, где все еще лежало тело сокола. Того, кто не выдержал и чей дух, кажется, достался мне.
— Э-э-э… — протянул Шона, он тоже был растерян.
Я только покачал головой и вздохнул. Хаган цыкнул, а потом грустно произнес:
— Пусть летит же этот Сокол в мир, где его крылья уже никто не подрежет.
И поманил меня за собой.
— Пошли, Белый Волк. Тебя все хотят увидеть. Многие наслышаны о твоей силе и доблести.
Я глянул на копье, оставшееся в углу, но мне намекнули, что оружие стоит оставить.
Солнце висело высоко, прямо над нами. Самый разгар дня.
Снаружи возле усыпальницы ждало четверо соколов. Крупные, крепкие звери второй и третьей ступеней. Они смотрели на меня таким взглядом, полным обожания, что я даже смутился. Того и гляди, за автографом подойдут.
Соколы подскочили к огромному круглому камню, уперлись, и со скрежетом закрыли вход в усыпальницу. Снаружи она представляла из себя курган, на котором сверху покоилась каменная голова птицы — огромный загнутый клюв сокола нависал над самым входом. Насколько я понял, культура зверей во всем Инфериоре была схожей.
Деревня Степных Соколов находилась совсем недалеко от усыпальницы. Что меня сразу удивило, так это совершенно плоская земля.
Чуть голова на закружилась — казалось, на нас упало небо. Потому что оно было везде, и вокруг, насколько хватало глаз, простиралась идеальная равнина. Лишь с одной стороны, на самом краю земли, виднелись какие-то возвышенности. Или это облака уже сливались с горизонтом, и создавали такую иллюзию.
Деревня Соколов была небольшой, и даже с поселением Скорпионов не могла поспорить размерами. Я еще на подходе к селению увидел большой тотемный столб, торчащий за крышами круглых домиков. Даже отсюда было видно, что предки соколов достигали шестой ступени.
Все жители деревушки отличались азиатскими чертами, и носили одежду, удивительно смахивающую на наряды Золотой Орды. Их дома в основе своей напоминали круглые юрты. Возможно, когда-то Соколы и кочевали, но сейчас остепенились — строения были сделаны не только из кожи, но и из дерева. Где они его только взяли, я понять не мог.
— Ааа, нулячий сын, выжил-таки, — навстречу из-за ближайшей юрты вышел Секай.
Монгол выглядел очень бледным, будто перенес тяжелую болезнь, но и только. В глазах его горел все такой же задор, хоть сейчас в седло и в поход.
— Да и ты, смотрю, оклемался, — усмехнулся я, обратившись безо всяких формальностей.
Сопровождавшие соколы покосились на меня, но Секай махнул рукой:
— Белый Волк — свой! Любите, как брата. Этот нулячий сын жизнь мне спас.
— Тем более, он отмечен предками, — раздался скрипучий голос.
К нам торопливо ковылял древний старичок, опирающийся на тонкий корявый посох, и я вскользь глянул его меру. Пятая ступень. И, судя по всему, достиг он ее не сражениями, а личным ростом. Опыт прожитых лет так и давил на плечи старого зверя.
На меня накатило чувство дежавю. Знакомство со Скорпионами началось почти так же, только тогда с интересом посмотреть на меня спешил знахарь Хорм.
Шона прошептал мне:
— Это наш знахарь и шаман, Цэрэн, мастер пятое перо.
Старец подошел, и все соколы, включая вождя, почтительно склонили головы. Я не стал протестовать, тем более знахаря уважали все мои друзья, и тоже склонил голову.
— Отмечен предками, Цэрэн? — спросил вождь Хаган, подняв голову.
— Взгляни внимательнее, дурья твоя кровь, — и старец тюкнул узловатым концом посоха вождя по животу, а потом ткнул им мне в грудь.
Никто не обратил внимания на старческие выходки, даже сам Хаган. Наоборот, все повернулись ко мне, и вперились взглядами. Я сразу почуял сотни коготков чужого любопытства.
— Не может быть, — вырвалось у Секая, — Как?
Я сам посмотрел внутрь себя. Что-то виднелось в моей точке, летящей в столбе духа, но мне, к своему стыду, не удавалось понять, что это.
— Я не знаю, — мне осталось только пожать плечами, в надежде, что сейчас все объяснят.
— Ну, что там? — закрутил головой Шона, толкая остальных, — Не могу увидеть.
Вот именно. Этот вопрос интересовал меня не меньше.
— Дар Соколов… — восторженно прошептал вождь, — Зверь, с тобой говорили наши предки?
Я покачал головой, лихорадочно пытаясь нащупать, что же во мне изменилось. Дар Соколов — уж не о дрессировке ли животных идет речь?
— Испокон веков мы, Соколы, могли говорить с животными. Они понимают нас, и мы можем их обучать чему угодно, — подняв сухонький палец, продекламировал старец.
Поудивляться мне не дали, сразу повели по деревне, показывая ее. Первым делом подвели к тотему, испещренному сотнями имен, и при мне знахарь вывел имя сокола, оставшегося лежать в усыпальнице. Он с кряхтением вырезал неровные буковки, а потом все звери приложили пальцы ко лбу и молча посмотрели на небо.
Я еще долго пожимал руки и обнимался со встречными соколами. Отношение ко мне в деревне Степных Соколов разительно отличалось от того, когда я нулем появился у Скорпионов.
Равный… Сильный… Свой.
Но в деревне были и первушники, и даже встретились нули. Естественно, им всем была уготована роль прислуги и рабов.
Впрочем, в защиту Соколов, их рабы выглядели не самыми заморенными. Одеты в простые одежды, следов побоев или истязаний не видно. Приставленный к лошадям ноль ласково поглаживал животное, которое сунуло голову в ведро с водой. Вот наши взгляды встретились, и ноль сразу же опустил глаза в пол. Ни ненависти, ни страха. Просто мы были с ним из разных миров.
У меня сжалось сердце. Я все еще не мог привыкнуть к этому, хотя и вполне понимал, что ничего сделать с системой не могу. Если Небу наплевать на это, если сам Абсолют не спешит ничего делать, то что могу я?
Караван Дидрича развернулся рядом с деревней на большой утоптанной площадке. Тут я увидел много знакомых лиц, и воины из охраны дружелюбно кивали мне.
— А, Белый, зверье ты драное! — чуть не завопил Матс, когда мы с Шоной подошли к телеге, возле которой он сидел.
— Где Дидрич? — сразу же с ходу спросил я, обнимая его.
Хорек кивнул в сторону.
— Там, пристает к своей…
— А ты почему не рядом? — оборвал я его.
— Ну… Это…
Матс был немного растерян. Вся эта игра в телохранителей так и оставалась для него игрой. Ну, что взять с обычного караванного охранника?
— За мной, — я махнул ему.
Шона повел меня по деревушке в нужное место, и раскатистый голос Дидрича я услышал издалека.
— Поли, милая моя зверица, сколько я пытаюсь добиться твоего сердца?
Ответом был заливистый смех.
— Ну, и что, господин Дидрич?
— Как что? Люблю же…
— Любит он… Мне с тобой кататься по землям Ордена? Болтаться как… как… не пришей нулю рукав?
— Ну Полли, милая моя!
— Что Полли? Я не хочу встретить старость под скрип колес.
Спорила с Дидричем женщина, голос был молодым и звонким, наполненным жизненной энергией.
Мы вышли из-за юрты, и открылась картина. Молодая симпатичная зверица сидит на скамейке, и над ней навис Дидрич, в этот раз разодетый в синий парадный кафтан.
Женщина явно была не местной. Каштановые волосы, чуть светлая кожа, и обычный, европейский разрез глаз. Хотя одета в местную одежду, расшитую замысловатыми узорами..
Я сразу отметил, что у нее четвертая ступень. Довольно высокая для этих мест.
Возле скамейки стояла конструкция из прутиков, с наткнутыми на них пышными клочьями шерсти. Ловкие пальцы подхватывали, вытягивали из каждого клока нить, скручивали все в одну, и наматывали на большой моток.
— Почему же? Я — достойный житель Лазурного Города, и великий приор Зигфрид позволит нам…
— Да что мне твой приор? — весело, не поднимая глаз, спросила собеседница, — Ты жениться будешь?
— Ну, Полли, ты же знаешь, что…
— Да, ты человек, а я зверь! И в наложницы я не собираюсь, — четко отрезала зверица.
— Так станешь человеком, — развел руками купец, — Это же…
Полли засмеялась:
— Что? На войну отправишь? Или будешь мне зверей под нож класть?
Дидрич замялся, чуть побагровев, и сложил руки на груди. Откляченная нижняя губа выдавала и обиду, и работу мысли.
— Что сам-то не останешься? — парировала Полли, — Раз любишь.
— Ты же знаешь, я… ну… я человек!
— А я зверь, господин человек.
— Не смей так говорить со мной, Полли, истязательница! — вырвалось у Дидрича, — Для тебя просто Дидрич. Разве можно так с моим сердцем?
Тут я кашлянул, и взгляды собеседников скрестились на мне.
— А, нуль тебе в меру, очнулся, — грубовато отозвался купец, — Смотри, сутки провалялся, оплаты никакой!
— Как скажешь, мастер, — я кивнул.
— А это кто такой? — с интересом спросила зверица.
Внимательный взгляд изучал меня, я ощущал мягкое окутывание ее любопытства. При этом в Полли чувствовалось что-то, чуждое этим местам.
— Белый Волк…
— Белый Волк?! — ее глаза прожгли меня чуть ли не насквозь.
— Телохранитель, — ревниво буркнул Дидрич, — К чести будет сказано, толковый, с сильным даром велария.
— Ого! Тебе угрожает опасность? — зверица подняла испуганные глаза на человека, — Оставайся у Соколов!
Купец недовольно посмотрел на меня, будто пытался сжечь на месте. Я даже почувствовал небольшой толчок в грудь.
— Так, звериная твоя глотка, за сегодня платы не будет, только за охрану каравана, — хмуро ответил он, — Так что можешь заниматься, чем хочешь. До завтра.
Сказано было с таким намеком, чтобы мы сваливали отсюда поскорее, не мешая купцу в делах его сердечных. Крыть мне было особо нечем, хотя я и чуял, что это довольно глупо — снимать охрану.
Но и за бесплатно я работать не собирался, поэтому, развернувшись, махнул Шоне и Матсу, и мы направились обратно к обозу.
Сзади снова началась разгоряченная беседа.
— Полли, дорогая моя, будешь жить в шелках и сильверите. Что тебе эта степь далась?
— Дидрич, мне и здесь хорошо, я не собираюсь в четырех стенах…
Что там не собиралась зверица, я не расслышал, поэтому сразу спросил у напарников.
— Это и есть та зазноба?
— Ага, госпожа Полли. Сколько уже Дидрич зовет ее.
— В жены? — вырвалось у меня.
— Человек не может взять в жены зверя, — покачал головой Матс.
Я кивнул. Это и из той беседы было ясно.
— Она появилась в нашей деревне много лет назад, — сказал Шона, — Я еще маленьким был, первой ступенью всего.
Паренек рассказал, что Полли пришла с востока, с той самой войны. Оттуда ехал обоз со зверями, отслужившими свое, и зверица вдруг спросила вождя, может ли она остаться тут.
— Она шьет и вяжет, — говорил Шона, — У меня мама удивлялась, какие вещи она знает. А Полли всех учила и учит, никаких секретов. Никто не знает, из какой она стаи. Как-то сразу стала своей, хотя замуж ни за кого не спешит.
— А что, звали ее?
— Конечно! — засмеялся Шона, — У нас даже вождь от ворот поворот получил.
Я потер подбородок. Было непонятно, чем эта Полли меня зацепила, но хотелось выяснить побольше.
В памяти всплыли какие-то звериные традиции.
— А эти, как их? Брачные ярмарки… — спросил я.
И Матс, и Соколенок посмотрели на меня, как на двоечника.
— Она четвертая ступень, Белый, — с усмешкой сказал Хорек, — Какая ярмарка?
Я не стал продолжать тему, чтобы не терять авторитет. Но стало ясно, что не всякую зверицу род может «продать» на ярмарке. Да оно и верно — четвертая ступень пол стаи раскидает, попробуй ее продай.
— А господин Дидрич ей нравится?
— Да вроде бы да, — смущенно сказал Шона, юнец еще совсем стеснялся таких вещей, — Первухи некоторые рассказывают, миловались они.
Соколенок даже слегка покраснел.
— Ты ж слышал, Белый, не нужны ей ни шелка, ни сильверит, — весело вставил Матс, — Прикипела она к этому месту, и каждый раз Дидрич уезжает ни с чем.
Дежурства у телег были редкими и короткими, охранников хватало, поэтому времени было завались. Мы и вправду занимались, кто чем хотел.
Я с удовольствием позанимался с копьем, пытаясь понять, насколько вторая мера продвинула меня в мастерстве. Шона с Матсом только смотрели круглыми глазами на «танец смерти», как они назвали это.
— Вот я равен тебе по ступени, Белый, но не хотел бы оказаться твоим врагом, — с усмешкой сказал Матс, — Ты — сама смерть!
По его просьбе я показал Хорьку «каменное жало». Насколько я понял, в каждом звере всегда есть какой-то талант, только его надо развивать в правильном направлении. И вот эти-то знания являются секретом каждой стаи.
Поэтому Матс удивленно посмотрел на меня, когда после получаса попыток у него получилось пробить мечом толстую доску. Даже его уровня владения магией земли хватило, чтобы набрать достаточную энергию.
Свалившись на землю от дикой усталости, Матс обиженно пробурчал:
— Почему это так просто?
— Не понял? Ты про что?
— Вот это твое «каменное жало». Как мы, Хорьки, не могли догадаться?
Я пожал плечами. Так в любом искусстве — освоишь, а потом удивляешься, как до этого не мог понять такой простой вещи?
— У нас, у Хорьков, стихию земли используют совсем по-другому.
Шона смотрел на Матса с легкой завистью, он-то стихией земли не владел. Насколько я помнил, у паренька были зачатки воздушной магии.
Поэтому я сразу попросил показать мне его умение стрелять из лука. В душе у меня теплилась надежда, что Соколы передали и этот талант. Я уже видел, как в деревне владеют стрельбой — мы сегодня успели даже сходить на местные состязания.
— Ты, конечно, извини, мастер Белый, — с легким чувством вины сказал Шона, когда увидел, как я стреляю, — Но у нас даже Полли лучше лук держит.
Смеялся и Матс. Он не мог похвалиться такой же точностью, как Шона, но у него стрелы хотя бы летели в сторону цели.
Я обиженно скривил губы. Значит, не получилось в этот раз халявы. Рычок тоже вот так прикалывался над моими талантами в стрельбе.
Сам я с завистью смотрел, как соколенок срезает стрелами тонкие прутики, воткнутые в ста метрах от нас. Причем он даже не тратил время на прицеливание — поднял лук, натянул тетиву, спустил. И через доли секунды вдалеке падает тонкая палочка.
— Слушай, Шона, — сказал я, когда понял, что никакого таланта в стрельбе у меня не намечается, — А можешь научить общаться с животными?
Солнце клонилось к вечеру, и надо было срочно освоить мой новый дар, хотя бы получить азы. Ведь все мои попытки достучаться даже до Мышика не привели к результату, а значит, я не знал какого-то секрета.
— Ой, — виновато замялся соколенок, — Спросить бы позволения у вождя, да у знахаря.
Тут он повернул голову, кого-то выглядывая.
— Что там? — непроизвольно спросил я.
Мы стояли далеко от поселения, на просторном стрельбище. Наши лошади лениво пощипывали травку на краю, и я не сразу заметил за их силуэтами, что к нам скачет всадник. Точнее, всадница.
Подъехала та самая Полли. Степной ветер с особым усилием трепал ее волосы, и она щурилась, рассматривая меня.
— Здравствуй, Белый Волк, — сказала она, глядя на меня сверху.
Я немного смутился такому вниманию. Было невдомек, чем я вызвал такой интерес у зверицы.
— И ты здравствуй, э-э-э… мастер четвертое перо, — сказал я.
Полли окинула взглядом моих спутников, потом задумчиво спросила:
— Чем вы тут занимаетесь?
Шона, тряхнув луком, охотно ответил:
— Госпожа Полли, вот, стрелять учимся.
Она с легкой неприязнью посмотрела на оружие, и спросила:
— И как?
Оба зверя, и Шона, и Матс, предательски захихикали, покосившись на меня. Я нахмурил брови — от моего авторитета командира, кажется, остались жалкие крохи.
Соколенок все же почуял мое раздражение, и поспешно добавил:
— Мастер Белый Волк хотел еще посмотреть, как мы говорим с животными. Наши предки одарили его даром.
Полли растерянно кивнула, думая о чем-то своем, и повернула голову куда-то в сторону. Она приложила руку козырьком, глядя на степь.
— Табун недалеко.
— Знаю, госпожа Полли.
— Шона, милый друг, могу ли я попросить тебя? — вдруг спросила зверица.
— Да, госпожа?
— Я сама все покажу Белому Волку, — и она выразительно посмотрела на обоих, на Шону и Матса.
— У мастера Хагана бы испросить позволения, — начал было Шона.
— Моего слова будет достаточно?
Соколенок кивнул, потом переглянулся с Хорьком, и они, пожав плечами, пошли в сторону лошадей.
Матс нарочито громко спросил у Шоны:
— Слушай, там вроде у вас арак новый нагнали, да?
— Ага. Господин Цэрэн в этот раз даже зачаровал его, говорят.
— Зачаровал?
— Выпьешь, и все девушки становятся краше с одной только кружки…
Матс аж хлопнул ладонями:
— Ай, какой молодец у вас знахарь, действительно важные дела творит!
Полли окликнула их:
— Шона, только Дидричу на глаза пока не попадайтесь.
Соколенок махнул, мол, все нормально будет.
— А то эта людина ревнивая, как всегда, из мухи слона раздует, — спокойно сказала Полли, повернувшись уже ко мне.
— Э-э-э… — только и выдавил я, не зная, что ответить на это.
Меня некоторое время изучали, и я наблюдал, как волосы Полли треплет ветер.
— Ну, здравствуй, частичка Абсолюта, — наконец сказала зверица, когда Шона и Матс ускакали.