Мерцание золотых огней

- Повязку снимешь, тогда и выходи. А то всех клиентов рас пугаешь, усмехнулся Чернов. - Ну что, может найти адрес этого мента? Поедешь теперь к нему спрашивать, отпустил он Колготина или нет?

- Да пошли они! Оставишь Надюшу немного похозяйничать?

- А как же. Со стола убрать, посуду помыть, стриптиз пока зать больному начальнику - для этого она и пришла. А мне пора. Ты не забыл, что послезавтра презентация новой модели? Бетти устраивает фуршет в своем представительстве.

- Послезавтра? Помню. Вряд ли удастся повязку снять к это му времени. А с нею... не только наших клиентов, но и американ цев напугаю. Так что, на меня не рассчитывай.

- Я и не рассчитываю. Придется самому отдуваться. Возьму с собой нашего главного финансиста, Гену Краевского, скажу речь о том, как мы счастливы сотрудничать с гениями из "Форс", пообща юсь с банкирами и дипломатами. Кстати, старик Норман не прие дет, говорят, болеет. А Бетти только обрадуется, если ты не явишься. Он бы с удовольствием вообще никого из нас не пригла сил, да - не может.

- О`кей. Нам нужно поскорее организовать сборку новой ма шины у себя. Я уже думаю об этом, - сказал Лаврентьев.

- Знаю я, о чем ты думаешь, - усмехнулся Чернов. - Ну, пожа луй, я пошел. Выздоравливай, успокаивайся, не то и с головой осложнения возникнут. После банкета я заскочу к тебе, расскажу, что там было.

- Может, выпьешь? - предложил Лаврентьев.

- Я за рулем, Вадик. Надюша! Как там чай, готов? - крикнул Чернов.

Надя открыла дверь в кабинет, остановилась на пороге, соб лазнительно выставив вперед правую ногу.

- Готов. Где будем пить?

- Где вам удобнее. Я поехал, нужно как следует продумать торжественную речь к послезавтрашней презентации. Думал, Вадим Павлович поможет, да у него совсем плохо с головой. Придется самому рыться в бумагах, вспоминать даты, сроки, и много-много всяких цифр. Ты поухаживай за Вадимом Павловичем, налей ему по горячей... чайку. А то он в последнее время сильно мерзнет. Последствия травмы. Ну, пока.

Он говорил с таким откровенным намеком на дальнейшие собы тия в этой квартире, что любая другая девушка покраснела бы от стыда. Но не Надюша.

- Пока... - улыбнулась она, игриво махая пальчиками.

"А Юля бы обиделась и убежала", - подумал Лаврентьев.

- Вадимчик, ну почему ты такой грустный? - капризно сказала Надюша и неожиданно засмеялась.

Лаврентьев сидел на диване, разглядывая серебряную ложку в руке. Чашка с остывшим чаем стояла на журнальном столике. Отк ровенное желание девушки поскорее забраться в постель раздража ло его. Она была похожа на красивую искусственную розу. А ведь у него была настоящая, живая. Юля тоже хотела забраться к нему в постель, но все получилось так, что у него и мысли не было заподозрить её в излишней уступчивости...

- Знаешь, почему я засмеялась?

- Почему?

- Вспомнила, что в таких случаях обычно говорят женщины, - она села рядом, картинно закатила глаза и низким, грудным голо сом сказала. Дорогой, послушай, как у меня бьется сердце... - и приложила его ладонь к своей левой груди.

У неё были маленькие, упругие грудки. Их приятно было тро гать, гладить, целовать. Но это же - аванс, который потом нужно отрабатывать, весь вечер слушать её глупое щебетание. Прогнать женщину сразу после любовных утех он не мог. Но и терпеть её разговоры сегодня - тоже.

- Я пошутила, дело совсем-совсем в другом, - обычным своим голосом сказала Надюша. - Я просто хочу, чтобы ты потрогал меня там. И... везде. Хочешь?

Лаврентьев убрал ладонь с её груди, пожал плечами.

- Не знаю, Надюша. В последнее время я утратил чувстви тельность. Наверное - последствия черепно-мозговой травмы.

- Я тебя растормошу, Вадимчик...

Надюша встала с дивана, поставила в музыкальный центр ла зерный диск и начала медленно раздеваться под нестареющую мело дию песни с красивым названием "Дом восходящего солнца".

Вадим, склонив набок голову, молча смотрел, как она, гра циозно изгибаясь, сбрасывает с себя одежду: просторную вязаную кофту, короткую юбку... Белое кружевное белье казалось ослепи тельным на фоне черного пояса, поддерживающего черные чулки. Не колготки была на ней, а чулки! Длинноногая обольстительница выглядела очень привлекательно. Она все продумала, чтобы до биться своего, даже чулки надела, хотя прежде всегда носила колготки. Значит, теперь он, по её разумению, никуда не денет ся. И все будет так, как она спланировала! Эта догадка ещё больше разозлила Лаврентьева.

А Надюша уже избавилась от лифчика и пояса, повернувшись задом, нагнулась, сняла чулки. Выпрямилась и, с игривой улыбкой поглядывая из-под опущенных ресниц, приспустила трусики. Еще больше наклонилась вперед, не сомневаясь, что Вадим через мгно вение окажется сзади. Разве может мужчина спокойно смотреть на такое?!

- Зачем ты это делаешь, Надя? - спросил Лаврентьев.

Так резко, так неприязненно прозвучал этот вопрос, что де вушка вздрогнула, выпрямила спину и с нескрываемым изумлением посмотрела на того, для кого старалась.

- Чтобы помочь тебе... растормошить...

- А кто сказал, что мне это нужно?

Надюша растерялась. Ей никогда не приходилось объяснять подобные вещи. Все знают, что это жутко нравится мужчинам, нуж но им... Всегда нужно. Она подошла к Вадиму, едва не касаясь гладко выбритым лобком его носа. Хотелось обнять его, прижаться к нему, сказать что-то хорошее-хорошее... Но жесткий взгляд от талкивал её.

- Ты не хочешь, да? Не хочешь?.. - повторяла она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

"Как собачонка... - подумал Вадим. - Притащила из мусора грязную палку, положила у ног хозяина и не понимает, почему её не хвалят за это."

- А ты хочешь делать то, что сейчас делала? - спросил он. - Это доставляет тебе удовольствие?

- Да... если тебе нравится. Но когда ты сидишь на диване и разговариваешь, и смотришь так сердито, я... нет, не нравится.

- Выходит, я обязан был встать и что-то начать делать. Ты не сомневалась в этом, правда?

- Что с тобою, Вадим?

- А потом я должен был отнести тебя в спальню, и сделать то, ради чего ты и пришла сюда, верно?

- Пожалуйста, не надо, Вадим, - умоляюще сказала Надюша. Она вдруг вспомнила, что стоит перед ним голая, испуганно прик рылась ладошками.

- А потом это должно мне понравиться, - безжалостно продол жал Вадим, делая ударение на слове "должно", - я должен хотеть ещё и еще, а потом ты поставишь условия, на которых я смогу по лучить то, к чему успел привыкнуть.

Надюша стала торопливо одеваться. В глазах её блеснули слезы.

- Я просто хотела... хотела сделать тебе приятное, - испу ганно бормотала она. - Без всяких условий. Ты такой грустный, перевязанный... я просто хотела растормошить...

- Просто ничего не делается, Надя, - жестко сказал Лав рентьев. - И ты это прекрасно знаешь. За твоей простотой стоит холодный расчет.

- Нет, Вадим, не говори так!.. - дрожащими пальцами она застегивала "молнию" на юбке и одновременно смахивала слезы со щек.

- Почему? Прежде чем делать человеку приятное, нужно хотя бы поинтересоваться, а нужно ли ему это? Может, он хочет побыть один? Стихи почитать! Но ты не обо мне думала, когда раздева лась, о себе. О своих далекоидущих планах.

- Если тебе это не нужно, то и пожалуйста! - сквозь слезы крикнула Надюша. - Не смей больше прикасаться ко мне!

- А вот и условия. Не будешь слушать маму, не получишь конфетку. А мама велит съедать весь суп даже тогда, когда со вершенно нет аппетита... Перестань обижаться, Надя. Почему бы нам ни поговорить на эту тему спокойно?

- Потому что... потому что об этом не разговаривают!

- Не разговаривают о тайных планах, которые пытаются вы дать за благие деяния. Обо всем другом - почему бы и нет?

- Ты и вправду больной! Больной! Больной! Вот и лечись! Она стремительно побежала в прихожую, схватила в охапку

пальто и выскочила из квартиры.

Лаврентьев мрачно усмехнулся. У него было два выхода: де лать то, что принято делать, когда приходит симпатичная девуш ка, дарит цветы, заваривает чай, а потом красиво раздевается и с нетерпением ждет продолжения. Или - оказаться свиньей небла годарной, но поступить по-своему.

Он предпочел второй вариант.

Потому что недавно он поступил благородно, почти героичес ки приютил девчонку, которой негде было ночевать и даже не приблизился к её постели ночью, потому что Юля не хотела этого. А потом была другая ночь, когда он делал то, что она хотела, за чем пришла. И чувствовал себя счастливым, и не сомневался, что она тоже счастлива, и верил - это продлится долго!

И ошибся...

Не счастье быть вдвоем, а холодный расчет привел её к не му. А потом увел к менту - надо было расплачиваться за услуги лейтенанта. Если бы он поступил с нею по-свински, не мучился бы сейчас. Ну что ж, впредь будет умнее.

Потому что - все они такие...

36

Перебраться в квартиру Омельченко в Протопоповском переул ке было совсем несложно. Все вещи Юли поместились в большой сумке. Туда же она, улучив момент, когда Иваненко был на кухне, сунула на самое дно бутылку шампанского, извлеченную из сугро ба. Бутылка напоминала ей о Вадиме, о том, как счастлива она была с ним.

Только бутылка шампанского и осталась от всего, что бы ло... До сегодняшнего дня Юля прятала её на балконе, в грязной горке пустых бутылок. Шампанское, которое никогда не будет вы пито.

Иваненко собрал в другую сумку постельные принадлежности, которые они купили в последние дни и посуду, тоже купленную не давно. Ничего из вещей Колготина они не взяли с собой. И даже оставили ему новые шторы.

- Это ему плата за то, что я жила здесь, - сказала Юля. По молчала и добавила. - Хотя я уже заплатила...

Иваненко недовольно поморщился. Теперь, когда Юля жила с ним, принадлежала ему, каждое воспоминание о её прошлой жизни было - как нож в сердце.

Перед тем, как уйти навсегда из мрачного дома, Юля замкну ла дверь квартиры и, не выдержав, пнула её носком сапога.

- Провались ты, провались навсегда, грязная дыра! - крикну ла она. Никогда больше и близко не подойду к этому дому!

Накануне мать привела Юлю в квартиру, объяснила, как отк рываются хитроумные замки стальной двери, как выключается ох ранная сигнализация и мощная сирена. Потом провела по комнатам, показала, где что лежит.

- Все, что тебе понравится и подойдет, можешь смело брать, - сказала она. - Абсолютно все. А это потратишь на себя, - она протянула Юле пачку американских денег, перетянутых желтой резинкой. - Я бы сама походила с тобой по магазинам, но неважно себя чувствую. Да ты у меня девушка не промах, разберешься, что к чему.

- Мама, тебе не жалко? - серьезно спросила Юля, прежде, чем взять деньги.

Раиса грустно улыбнулась.

- Жалко, что мы так долго не могли быть вместе, доченька. Что не смогла уберечь тебя от стольких неприятностей... - она за думалась, а потом решительно махнула рукой. - И все, Юля. Насчет "жалко - не жалко" мы больше с тобой не говорим. Не чужие.

- Спасибо, мама, - Юля обняла её, поцеловала в бледную ще ку.

- И вот ещё что. Вкус у тебя есть, не сомневаюсь, купи се бе красивые, дорогие вещи. Денег не жалей. Послезавтра состоит ся презентация новой модели компьютера фирмы "Форс". Той самой, с которой у нас сорвался выгодный контракт. Ее представитель, Чарльз Бетти, мой хороший знакомый, он пригласил меня на это мероприятие. Пойдем вместе.

- Там, наверное, будет и Лаврентьев? - насторожилась Юля.

- Кто-нибудь из их фирмы обязательно будет. Пусть посмот рят на мою дочурку, я уверена, ты произведешь фурор. И немного осмотришься, поймешь, с кем нам придется иметь дело, если хотим добраться до Лаврентьева.

- Доберемся, мама, - уверенно сказала Юля.

Это было вчера вечером. Юля вернулась в квартиру Колготи на, долго ждала Иваненко, который задерживался на службе. Пере езжать на ночь глядя не хотелось, и они решили сделать это завтра.

Новая квартира не понравилась Иваненко. Юле она чем-то на поминала квартиру Лаврентьева: две комнаты, одна - спальня, другая - кабинет. Красивая мебель и там и там, просторный холл, большая кухня, в которой Юле больше всего понравилась стеклоке рамическая электроплита. Включишь - и на черной, блестящей по верхности вспыхивает малиновая конфорка. Вроде и не горячая, а чайник вскипает быстро. Здорово!

- Зря ты согласилась переехать сюда, - хмуро сказал Иванен ко. Больно роскошная квартира. Лучше б мы поселились в общежи тии. Там все просто, зато - наше.

- Видел бы ты коттедж, в котором живет мать! - весело ска зала Юля. А почему роскошная квартира - это плохо?

- Потому что здесь все чужое. Привыкнем, понравится нам, а потом скажут: а ну выметайтесь отсюда! Тяжеловато будет снова привыкать к простым и обычным вещам.

- Никто не скажет. Мать обещала, что если мне здесь понра вится могу жить сколько угодно. Она пропишет меня в этой квартире, но чуть позже. Сейчас ей нужно разобраться с делами фирмы, сложности возникли.

Иваненко пожал плечами.

- Здесь ты уже не повесишь шторы, какие хочется. И вооб ще, чувствую, по этой квартире нужно ходить на цыпочках, чтобы ничего не поцарапать, не сдвинуть с места.

- А вот и нет! - Юля разбежалась, с размаху шлепнулась на голубой кожаный диван. - Видишь?

- А я?

- Что - ты? Хочешь прыгнуть сюда - ну так прыгай!

- Я на каких правах буду жить здесь? Как долго?

Этот вопрос застал Юлю врасплох.

- Я не знаю. Ну, Саня! Почему ты все ворчишь? Хочешь ис портить мне праздник, да? Я нашла свою мать, она разрешила мне пожить в этой замечательной квартире! А ты все недоволен. Что будет потом, да ещё потом! Не знаю, и думать не хочу.

- А я знаю. Я скоро потеряю тебя, Юля...

- Ну сядь, поплачь, может легче станет, - посоветовала она.

- А тебе? Легче?

- Ох, Саня, ты мне уже надоел своим нытьем! Я же ясно ска зала: поживем вместе, а там видно будет. Я ничего не обещала тебе. И мы договорились, что бы ни случилось - останемся друзьями. Забыл, да?

- А разве можно жить с любимым человеком и понимать, что в любую минуту можешь потерять его? Ты спокойна, Юля, тебе все равно, а я только об этом и думаю!

Он не сказал о том, что так остро почувствовал вчера: пока ей трудно, пока живет на птичьих правах в чужой квартире, из которой запросто могут вышвырнуть даже завтра - они будут вмес те. Он ей просто необходим - как опора, защита, как запасной вариант с жильем. Но когда она прочно встанет на ноги, он ста нет для неё обузой. И тогда вряд ли сможет удержать её рядом. Юля не просто встала на ноги, она взлетела над ним!

- Ну, Санечка! Ты такой сильный, такой... весь из себя ми лиционер! Думай, пожалуйста, о другом, - беззаботно сказала Юля. - Нам ещё столько дел нужно переделать. Уже завтра презен тация нового компьютера фирмы "Форс". Давай пообедаем, и поедем покупать мне всякие красивые вещи. И тебе тоже купим, что хо чешь. Костюм, галстук-бабочку... - она засмеялась. Представляю тебя в таком галстуке! Умора, да и только.

- Мне ничего не будем покупать, - резко сказал Иваненко. - Сам заработаю и куплю.

- У нас есть пять тысяч долларов! Это не мои, а наши день ги, Саня! Мы же покупали на твои чашки-ложки, простыни, шторы. Теперь что-нибудь купим на мои. Потому что на самом деле они наши!

- Проехали эту тему. Юля, а кто там ещё будет?

- На презентации? Мать говорила, банкиры, дипломаты, представители всяких фирм. Ну, в общем, солидные люди.

- Понятно, - ещё больше нахмурился Иваненко. - Лаврентьев тоже будет?

- Наверное, нет. У него же голова перевязана. Все будут в смокингах, а он - с повязкой? Вряд ли.

- И ты будешь думать, как понравиться... солидным людям?

- Я буду думать о том, как насолить "Колее" и Лаврентьеву лично за то, что написал тебе заявление. Посмотрю, поговорю с людьми, разберусь что и как. Тебя никто не заставляет выпускать Колготина?

- Пока нет. Я думаю, он уже забыл об этом заявлении. Ему тоже лишние неприятности, объяснения ни к чему.

- Он забыл, а я - нет. Послушай, Саня, а можно в спальне установить секретные микрофоны и видеокамеры? Ты как-то расска зывал, что у некоторых богатеев такое есть.

- Конечно, можно. Видеокамеру сейчас можно установить в электрической розетке, в часах, в букете искусственных часов. А с микрофонами ещё проще. Зачем тебе это?

- И можно будет незаметно включить кнопочку и все, что здесь происходит, запишется на пленку? А потом только включай - и смотри?

- Да. Но зачем...

- Хочу заснять, как мы будем дурачиться ночью, а потом увидеть со стороны, - решительно перебила его Юля. - Здорово, я придумала, правда?

- Ты серьезно? - не поверил Иваненко.

- Да конечно нет. Саня, ты можешь договориться, чтобы завтра здесь все установили?

- Если ты объяснишь, что задумала...

- Объясняю: это нужно для дела. Ну? Ты поможешь, или мне самой заняться этим?

- Хорошо, - со вздохом сказал Иваненко. - Есть фирмы, кото рые специализируются на этом, есть знакомые ребята, классные профессионалы. Нужны только деньги.

- Сколько?

- Я думаю, можно уложиться в две тысячи. А ты уверена, что твоя мамаша позволит устанавливать в её спальне приборы наблю дения?

- Вечером, как вернемся, позвоню. Да разрешит она. И денег даст, если нам этих не хватит. А ты договорись с профессионала ми назавтра. Пусть придут и сделают. Ой, как мне все это нра вится! - Юля бросилась на шею Иваненко, крепко обняла его, заг лянула в глаза и со смехом поцеловала в губы. - У нас тут два импортных телевизора, в спальне ещё и видеомагнитофон есть, ку ча кассет! Сегодня вечером будем смотреть разные фильмы. Ну? Признавайся, что и тебе это нравится!

- Мне завтра вставать рано...

- Тебе ещё сегодня по магазинам со мной ходить, и со спе циалистами по всяким шпионским штучкам договариваться. Но мне это жутко нравится!

- А мне - не очень, - пробормотал Иваненко.

- Привыкнешь! - обнадежила его Юля.

37

Так же отвратительно Вадим чувствовал себя после того, как узнал, что Женя изменяет ему. Давно и и без всяких угрызений совести. Она сама сказала ему об этом во время последнего сви дания у метро "Полежаевская".

Он думал, что разрывает отношения с женщиной глупой, лег комысленной, неспособной понять его, помочь в трудную минуту. Которая даже не спросила, как прошла его первая самостоятельная операция!

Он жестоко ошибался.

В то последнее свидание она вначале пыталась извиниться, оправдаться, но чуть позже, поняв, что Вадим и вправду больше не желает встречаться с нею, с нескрываемым злорадством расска зала, чем занималась их веселая компания: курили "травку" и трахались все со всеми! И тогда, когда она опаздывала на свида ние, и когда звонила и предупреждала, что сегодня не сможет выбраться из дому, приходиться много заниматься. И когда он два часа ждал её у подъезда, дождался, стал целовать, а она говори ла, что очень устала, плохо себя чувствует, и вообще, от заня тий уже голова идет кругом. А она перед этим трахалась, траха лась со всеми парнями, которые были в их компании! Он не чувс твовал это, не догадывался? Потому что он - холодный, черствый эгоист! Думает только о себе!

Много интересного узнал он тогда. И ужаснулся своей наив ности, доверчивости. Догадываться о том, что Женя изменяет ему? Да у него и мысли такой не было! Ждать у подъезда, тревожиться, а потом, увидев её, думать: а не трахалась ли она с кучей обку ренных однокурсников? Чушь!

А целовать её после того, что было на самом деле?..

Долго ещё он не мог прийти в себя. Прокручивал в памяти странные моменты их свиданий, все более и более поражаясь собс твенной слепоте и её хитрости, изворотливости.

Она оказалась умной женщиной. А он - дураком.

Женя давно вышла замуж, работала переводчиком в МИДе. А он, встречаясь с другими, вел себя так, будто каждая девчонка, разозлившись, могла сказать потом: я трахалась перед этим с другими! Он бы не удивился и не обиделся, а просто ответил: ну что ж, детка, продолжай в том же духе.

Поэтому до сих пор был холост.

И вдруг что-то сломалось в его жизни. Возникла девчонка, которую он поначалу вообще не воспринимал как женщину - досад ное недоразумение, несчастный случай. А потом, он и сам не знал, когда это случилось, она стала вдруг той, без которой не возможно было представить свою жизнь. Он не подготовился к встрече с ней, не облек себя в защитные латы цинизма.

И поплатился за это.

Она оказалась такой же умной, хитрой, изворотливой, как и Женя. А он опять остался в дураках.

- Вадик, ты слишком много пьешь, - сказала Люда. Она взяла у него рюмку, поставила на тумбочку. - Давай ляжем спать?

- Зачем? - спросил Лаврентьев.

- Потребность в мужчине, - усмехнулась она. - Только в од ном. Я долго думала, пыталась представить себя с другими и... не смогла.

- Но у тебя были другие? - Лаврентьев насмешливо посмотрел на Люду.

- Были. До тебя.

- Все вы так говорите.

- А вы?

- Мы? Мы хотели бы верить, но... это невозможно. Люда, за чем ты пришла?

- Чтобы помочь тебе. Мне позвонил Чернов и сказал, что у тебя серьезные проблемы с головой. Теперь я вижу, что это, действительно, так. Но причина этому не травма, а твоя собс твенная глупость.

- Ты ревнуешь, да?

- Мне было неприятно об этом думать.

- А теперь приятно, да?

- А теперь я об этом не думаю. Ты собираешься спать в тре нировочных штанах, Вадик?

Лаврентьев разделся, залез под одеяло и стал смотреть, как раздевается Люда. А потом закрыл глаза и увидел смуглую девчон ку в своей фланелевой рубашке. На это смотреть было гораздо приятнее.

Люда погасила свет и легла к нему.

- Я хочу тебя... - прошептала она.

- Правда? - спросил Лаврентьев не открывая глаз.

- Правда... очень хочу...

Она засопела, целуя его шею, потом грудь, потом её губы скользнули вниз, теплый язык обжег кожу на животе. Потом ещё ниже...

Вадим стиснул зубы. Она любит его и, наверное, верна ему. Красивая женщина, давно могла бы найти себе состоятельного му жа, да ведь и были подходящие кандидатуры. Он сам знает, как богатые пациенты, подлечившись, смотрели на медсестру Люду, что предлагали, если она согласится почтить своим присутствием чье-то скромное жилище - трехэтажную виллу в ближайшем Подмос ковье... Может она и почтила своим присутствием чье-то скромное жилище, разве можно знать наверняка? Но, скорее всего - нет. Он был очень внимателен - и ничего не заметил.

А может быть, успокоиться и сделать то, чего она давно хо чет? Стать её мужем?

Волна страсти захлестнула Вадима. Он поднял её лицо, жадно впился губами в холодные губы. Торопливо раздвинул горячие, послушные ноги и принялся шарить в мягких, влажных складках ко жи, словно это были морские волны, а он ловил в них золотую рыбку, которая выполнит три самых заветных желания. Люда хрипло застонала, задергалась под толстым одеялом. Он перевернул её на живот, вздернул вверх белые ягодицы, и, крепко вцепившись в них пальцами, грубо воткнулся в её мягкую, скользкую плоть.

Ему нужна женщина? Вот она. Может, успокоиться и сделать то, чего она давно хочет?

Может, успокоиться?..

Люда громко стонала, кусая подушку. Лаврентьев механически работал бедрами, все убыстряя и убыстряя их размеренное движе ние. Когда наступила развязка, он зарычал, захрипел, ещё ка кое-то время двигал бедрами по инерции, а потом повалился в сторону и замер. И она лежала без движения.

Но вот пошевелилась, придвинулась к нему, прижалась всем телом. Влажные, мягкие пальцы заскользили по его ногам, они ласково благодарили его.

- Может, успокоиться... - пробормотал Лаврентьев.

- Да, да, Вадик, тебе нужно успокоиться и ни о чем плохом не думать. Я с тобой, и никому тебя не отдам, - горячо зашептала Люда. - Ты сегодня был просто великолепен, мой мужчина. А теперь успокойся и спи. И я буду спать. Все хорошо, Вадик.

"Она врет, - подумал Лаврентьев. - Я сегодня вряд ли доста вил ей удовольствие, все получилось и быстро, и грубо. Она по нимает, что я изменился, но делает вид, будто ничего не прои зошло. Благодарит... У неё свой холодный расчет. У Юли тоже. Но в постели она была искренней. И потом, когда говорила про мои руки и про эту ночь - тоже."

Теперь, когда схлынула волна страсти, ему не хотелось ус покоиться и сделать то, чего Люда давно хочет. Потому что он видел, как длинноногая смуглая девчонка в его рубашке заботливо расставляет на кухне чайные чашки.

И смущенно поглядывает на него голубыми глазами.

И тихо говорит:

- Я хотела, как лучше...

Люда проснулась оттого, что почувствовала на своих грудях его нежные пальцы. Они ласково поглаживали нежную кожу, приятно щекотали соски. Люда довольно улыбнулась. И вдруг услышала странный мягкий голос:

- Юля... Юля...

Она в бешенстве отбросила его руку, села, обняв колени, пристально посмотрела в лицо Лаврентьева.

- Не уходи, Юля... - сказал он.

- Вадим? - окликнула его Люда. - Ты меня слышишь? Это не Юля, а я, Люда! Юли нет с тобой и никогда не будет! Если она вздумает ещё раз появиться здесь, я ей всю физиономия расцара паю, заразе такой! Нет её, Вадим, запомни это - нет! Я буду с тобой рядом, только я!

Он ничего не ответил. Он спал.

38

В просторном холле представительства компании "Форс" в Москве стало тесно. Сдержанный гул голосов, казалось, распирал стены, украшенные картинами современных художников. Официанты в черных смокингах ловко скользили по блестящему паркету, разнося напитки. Работы им хватало. Во-первых, гостей было много, а во-вторых, российский бомонд уже настолько осмелел, что плевать хотел на заморские этикеты. Многие из приглашенных не отказыва ли себе в удовольствии выпить сразу две, а то и три рюмки "Смирновской". А для чего ж они пришли сюда? Говорить о новей ших разработках "Форс"? Молодцы, хорошо работают, за это нужно выпить. А о деле потолкуем после. Моей жене (или подруге) скуч но слушать про компьютеры. Так, или примерно так думали гости, но вслух, конечно, не говорили этого.

Чернов залпом выпил рюмку водки, взял с серебряного подно са крохотный канапе, отправил его в рот и вопросительно посмот рел на своего финансового директора Геннадия Краевского.

- Ну что, Гена, я нормально выступил?

- Вполне, - одобрил Краевский. - Особенно удачен был пассаж о выгоде американских инвестиций в российскую науку и промыш ленность. Ты вроде и не говорил о "Колее", но все знают, что инвестиции "Форс" приносят большую прибыль благодаря нам.

- Да? Жаль, что меня почти никто не слушал, - усмехнулся Чернов.

- А здесь никого не слушают. Американцы пытались говорить серьезно, да быстро поняли, что это бесполезно.

- Правильно поняли... - Чернов повернул голову, задержал взгляд на высоком, слегка сутулом хозяине представительства, потом дернул Краевского за рукав. - Послушай, Гена, а это кто такая? Вон в том углу, рядом с Чарльзом?

- Это не кто такая, а напоминание тебе о том, что почивать на лаврах опасно. Раиса Омельченко собственной персоной. Как видишь, Бетти по прежнему неравнодушен к ней. Значит, поменьше пей, Михаил Евгеньевич, а больше думай, что бы это значило. Ра иса - баба хитрая и жесткая. Думаю, не случайно она здесь.

- Я что, Раису не знаю? Ты мне скажи, кто рядом с нею сто ит. Высокая, в черном платье с блестками?

- Нравится? Я тоже обратил на неё внимание, пока ты с аме риканцами разговаривал, да выступал. Это дочка Раисы, Алена.

- У неё дочка есть? Первый раз слышу.

- Оказывается, есть. Мне сказали, девчонка в Англии учи лась, а теперь вернулась в Москву.

- Пошли познакомимся? Я с детства интересуюсь, чему учат в Англии таких красивых девчонок?

- Наверное, хорошим манерам, - пожал плечами Краевский. - Но ты учти, что её мамаша в Англии не обучалась и тебя лично тер петь не может.

- Тем более - пошли! - загорелся Чернов. - Кто здесь Раиса, и кто мы? Смотри, сколько мужиков там слюни пускают!

- Ты иди, а я на стреме постою, - усмехнулся Краевский. - Как увижу, что тебе грозит опасность, крикну: атас!

- Смотри, не перепутай, не крикни: отчет! Или - кредит! - сказал Чернов.

Пробираясь к намеченной цели, Чернов почувствовал на себе откровенно заинтересованный взгляд девушки. У неё были огромные голубые глаза, чуть вздернутый тонкий носик и тщательно уложен ные каштановые волосы. А длинное черное платье с глубоким де кольте было чертовски к лицу ей. Похоже, и Бетти думал так же, ибо, обращаясь к девушке, он чересчур вежливо улыбался и слиш ком близко наклонялся к ней. Старый развратник, и он туда же! Ну и занимался бы Раисой, как прежде, все знают об их близких отношениях. Странно, что эта пухлая блондинка - мать высокой, стройной смуглянки... Ничего общего.

- Добрый вечер, Раиса Федоровна, - с приятной улыбкой ска зал Чернов. - Рад вас видеть в добром здравии.

- Добрый вечер, Миша, - не менее приятно улыбнулась Раиса. Побежденных конкурентов всегда приятно видеть, не так ли?

- Конкуренция - двигатель торговли, - развел руками Чер нов. - Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, а в результате все выходят на более качественный уровень деловых отношений... Я не знал, что у вас есть дочь. Познакомьте, если, конечно, это воз можно.

- Почему бы и нет? Алена, это Михаил Чернов, генеральный директор фирмы "Колея", той самой, которая увела из-под нашего носа контракт с фирмой "Форс".

Юля улыбнулась. Она все ещё не могла привыкнуть к тому, что теперь её зовут Алена. Так они решили с матерью сегодня днем, когда узнали от Бетти, что на презентации не будет Лав рентьева. А больше её никто не знает. Вот и хорошо, и не нужно, чтобы знали.

- Я это уже поняла, мама, - сказала она, протягивая руку Чернову. Он же недавно говорил об успешном сотрудничестве с корпорацией мистера Чарльза. Очень приятно, Алена.

Чернов бережно подхватил узкую смуглую ладошку, наклонив шись, поцеловал её.

- Мне тоже, Алена. Кстати, можете называть меня Мишей. Вы очень красивы, я ничуть не покривлю душой, если скажу, что вы - звезда этого сабантуйчика.

- Спасибо, Миша. Мне приятно слышать это... в пятый раз. А первым, кто сказал, что я звезда, был мистер Чарльз.

- Алена, - укоризненно сказал Бетти. - Просто Чарльз. По верьте, я ещё не так стар.

- Действительно, - с серьезными видом подтвердил Чернов. - У него всего лишь двое внуков, поэтому не называйте господина Бетти дедушкой, обращайтесь просто: дядя Чарли.

Юля весело засмеялась, игриво поглядывая на Чернова удиви тельными голубыми глазами. Бетти вежливо улыбнулся.

- Миша большой шутник, - сказал он.

- Очень большой, - холодно заметила Раиса.

- Ну и как вам здесь после Лондона? - спросил Чернов, не отрывая взгляда от Юли.

- Я училась в Оксфорде, - с улыбкой сказала она. - Здесь, в Москве, конечно мне больше нравится. Но эта презентация... честно говоря, скучновато. Все такие солидные, важные. Говорят о вещах, в которых я ничего не понимаю.

- Да, это не лучшее место для веселья, - кивнул Чернов. - Но я... я мог бы показать, где можно отлично отдохнуть и повесе литься. Если вы, конечно, не возражаете.

- Не возражаю... Если вы, Миша, будете себя прилично вес ти. - А то я сижу дома, почти нигде не бываю. Знаете, как это получается? Возвращаешься домой, а твои друзья и подруги - по терялись. Замуж повыходили, женились, адрес изменился...

Чернов обрадованно улыбнулся. Это уже кое-что! Похоже, она не возражает против более близкого знакомства. Какая девчонка! Видел бы её Лаврентьев, мигом забыл бы о своей ростовской бан дитке! А может быть, прямо сейчас увести её отсюда? Скучно здесь - это, вроде, как намек... Чернов посмотрел на Раису, по том на Чарльза и понял: не позволят.

- А вы что изучали в Оксфорде, Алена? - спросил он.

- Искусствоведение. Меня интересуют импрессионисты и пост модернистские течения в современной живописи.

Юля мысленно поблагодарила мать. Здорово она все придума ла. И альбомы по живописи нашла: посмотри, дочка, запомни, что сможешь. Но главное, делай вид, что устала от учебы, хочешь немного отдохнуть.

- У меня есть отличные альбомы импрессионистов. А ещё - Гойи, Босха, Сальвадора Дали. Хотелось бы услышать мнение ком петентного человека об этих художниках.

- Может быть и услышите... - она кокетливо склонила набок голову.

Чернов заметил, что их затянувшийся разговор не очень нра вится Бетти и Раисе.

- Скоро будет музыка, мы потанцуем, Алена?

- Если вы пригласите меня, Миша.

- А вы не спешите принимать приглашения других, не то я вряд ли успею приблизиться.

- Постараюсь...

Чернов направился к Гене Краевскому, который с интересом наблюдал за встречей двух непримиримых врагов и был удивлен тем, что Раиса Омельченко довольно спокойно говорила с гене ральным директором ненавистной ей "Колеи".

- Очень симпатичный молодой человек. Мама, почему ты счи таешь его проходимцем? - наивно спросила Юля.

- Да потому что вырвал из моих и твоих рук огромный кусок пирога, поджав губы, сказала Раиса. - Спроси у Чарльза, он тебе объяснит.

- Мы подготовили соглашение о сотрудничестве, - грустным голосом начал объяснять Бетти, не дожидаясь, когда его спро сят. - Все было о`кей. Но менеджер Чернова, некий господин Лав рентьев оказался лично знаком с сыном Джека Нормана, Майклом. Они стали делать свою игру. Они проиграли бы, но случился... беспорядок у Белого дома в Москве, октябрь девяносто третьего. И Джек Норман... стал думать осторожно. Он видел: у Раисы боль шие связи с депутатами, они в тюрьме. И делал ставку на Чернова и Лаврентьева. Я говорил: не надо так. А его сын Майкл говорил: надо. Я не сын, - Бетти вздохнул, развел руками. - Так вышло. Большая прибыль получили от этого.

- Пусть ваша компания заключит другой контракт, с маминой фирмой, сказала Юля. - Я думаю, компьютеров хватит всем. Пусть будет конкуренция.

- Это не получится, Алена. Чернов и Лаврентьев собирают здесь, в России, компьютеры "Форс". Везти из Америки - цена бу дет выше. Нет смысла. А сейчас они получают крупнейшую партию новой машины. И уже все продали. Спрос на неё очень большой. Потом, через полгода, и её будут собирать здесь.

- Надо сделать так, чтобы эта партия досталась "Спарте", - с улыбкой сказала Юля.

- Это нельзя, - опять вздохнул Бетти. - Контракт уже подпи сан. Вы очаровательны, Алена, когда говорите о бизнесе. Ваша наивность прелестна. Если бы я вел с вами переговоры, сделал бы любые уступки.

- Ты уже пробовал делать уступки, Чарльз, - усмехнулась Ра иса. - И ничего из этого не вышло.

Она встретилась взглядом с депутатом Государственной Думы, который некогда бывал у неё в гостях и отошла к нему.

- Я ничего не понимаю в бизнесе, но догадываюсь: чтобы поправить дела маминой фирмы, нужно получить эту партию новых компьютеров. Тогда все будет по-справедливому. Чарльз, ведите со мной переговоры и скажите, как это можно сделать?

- Я понимаю, Алена, вы хотите помочь Раисе, но, к сожале нию, это возможно лишь в том случае, если фирма "Колея" отка жется от этого контракта. Но это исключено.

- Ну и не надо, - Юля мгновенно потеряла интерес к этому разговору и повернулась к щеголеватому американцу, терпеливо ожидавшему своей очереди поговорить с красивой россиянкой. Он тотчас же сказал что-то по-английски, но Юля засмеялась, пока чала головой. - Я в Оксфорде намучилась с этим английским вот как, - она грациозно провела ребром ладошки по горлу. - Там никто не говорит на русском, поэтому я здесь не хочу говорить на анг лийском. Вы понимаете по-русски?

Американец растерянно пожал плечами, повернулся к Бетти, надеясь на его помощь, но тот, воспользовавшись замешательством соотечественника, взял Юлю под руку, отвел в сторону.

- Алена, мы могли бы поговорить об этом... о том, как сде лать помощь Раисе. Но не здесь. Вы ведь хотите помочь матери, я правильно понимаю?

- Конечно, Чарльз. Дела её фирмы совсем плохи, мне это не нравится. Я, правда, не знаю, что делать, но... может быть, вы подскажете? Мама так переживает...

- О, конечно подскажу. Я думаю, мы найдем решение. Вы не возражаете, если я позвоню вам? Только не надо говорить об этом Раисе. Мы сделаем сюрприз.

Юля мысленно усмехнулась. Она понимала, какой сюрприз хо чет сделать её матери этот седой волокита. Ну что ж, пусть поп робует! Это входит в её планы.

- Правда? Я с нетерпением буду ждать вашего звонка, Чарльз. Поверьте, мне очень хочется помочь маме. А правда, что скоро будет музыка и танцы?

- Да, да, Алена. Позвольте вас заранее пригласить на пер вый танец?

- Спасибо, Чарльз, но вы опоздали. Я обещала первый танец вашему коллеге Михаилу Чернову.

Она отыскала глазами Чернова у противоположной стены и с улыбкой подмигнула ему.

"Фак ю... коллега!" - подумал Бетти.

39

Надюша посмотрела в глаза Лаврентьеву и, опустив голову, еле слышно сказала:

- Здравствуйте, Вадим Павлович.

- Привет. Чернов у себя?

- Звонил из дому, сказал, что выезжает.

- Зайди ко мне, - приказал Лаврентьев.

Он стремительно вошел в кабинет, положил на стол "дипло мат" с цифровыми замками. Потом разделся, повесил в шкаф дуб ленку и шапку, сел в кресло, внимательно посмотрел на дверь. Будто бы повинуясь его взгляду, она распахнулась, впуская сек ретаршу. Девушка остановилась на ковровой дорожке за два шага до стола и официальным тоном сказала:

- Я вас слушаю, Вадим Павлович.

- Подойди ближе.

Надюша подошла, но остановилась не рядом с его креслом, а с другой стороны стола, куда Лаврентьев не мог дотянуться. Он усмехнулся.

- Отлично, Надюша. Именно этого я ожидал, поэтому и поло жил "дипломат" на край. Открой его.

- Зачем? - она внимательно посмотрела на босса. - Что там?

- Бомба с дистанционным управлением! - засмеялся Лавренть ев. - Ну, смелей, Надюша, открывай!

- Я не знаю код...

- Просто нажми на кнопки. Ну?

Девушка выполнила эту странную просьбу, которая больше по ходила на приказание. В "дипломате" лежали три красные розы.

- Возьми цветы, - сказал Лаврентьев, с улыбкой глядя на её неуверенные движения.

Надюша взяла розы и с вызовом посмотрела на него. Понятно, хочет извиниться за свое идиотское, да просто хамское поведе ние. Да только она не собирается его прощать. Разве воспитанная девушка может простить такое?!

- Мне не... - начала было она, но Лаврентьев прервал её.

- Это ещё не все, Надюша. Цветы, разумеется, тебе. Я так понимаю, ты не хочешь принимать их. Отлично. Тогда брось их прямо в меня.

- В вас? - Надюша сосредоточенно наморщила лобик, пытаясь понять, что все это значит.

- В меня, в меня! Ты пришла с цветами, а я поступил так, будто швырнул их в тебя. Теперь можешь сделать то же самое. Швыряй, не бойся. Можешь добавить, что тебе не нужны никакие подарки от такого негодяя. Ну, смелее!

- А как же шипы? Глаза можно выколоть, или руки поранить, если вы прикрываться будете, - совсем растерялась Надюша.

- Делай, что тебе говорят!

Она повертела букет в руках и неуверенно бросила его в Лаврентьева. Тот поймал цветы, положил на стол.

- Слабенько получилось, неубедительно. Ну да ладно. Будем считать, что в цветочном вопросе мы с тобой квиты. Теперь пе рейдем ко второму номеру нашей программы. Чтобы и здесь мы были в расчете, я сейчас покажу тебе сеанс стриптиза, мужского, ра зумеется. А ты, когда я разденусь, не обратишь на это никакого внимания. Более того, можешь сказать мне какую-нибудь гадость.

Лаврентьев легко вскочил на стол, распахнул пиджак и при нялся расстегивать ремень на брюках. Надюша с ужасом в глазах наблюдала за его действиями. Но как только до неё окончательно дошло, что сейчас он снимет брюки и будет стоять перед нею го лый на столе, Надюша метнулась вперед, обхватила руками ноги Лаврентьева.

- Вадим Павлович, пожалуйста! Прошу вас, не надо!

- Почему? - удивился Лаврентьев. - Как же в таком случае мы сможем помириться?

- Я уже не обижаюсь на вас, честное слово! Только пожа луйста, не делайте этого. А вдруг кто-то зайдет, вы представля ете, что будет?

Вадим спрыгнул со стола, сел в кресло, внимательно наблю дая за девушкой.

- Надюша, я был болен, ужасно себя чувствовал, а на боль ных не обижаются, ты и сама знаешь. А теперь докажи, что не обижаешься, подойди ближе.

Девушка вздохнула с облегчением и... улыбнулась.

- Ох, Вадим Павлович, с вами не соскучишься, - сказала она, подходя к его креслу.

Лаврентьев медленно провел ладонью по её длинной ноге, за дирая толстую серую юбку. Сегодня на девушке были колготки. Как и всегда.

- Отлично ты выглядишь, отлично, - улыбнулся он. - А если кофейку мне сделаешь, так я вообще не знаю, смогу ли когда-ни будь расплатиться с тобой, Надюша.

- Никогда не знаешь, чего от вас ждать, Вадим Павлович. Но теперь я точно знаю - без повязки вам больше идет. А розочки я могу взять?

- У тебя есть причина отказываться от цветов, которые да рит босс?

- Теперь нету...

- Тогда - о чем речь?

Он засмеялся, глядя, как уходит из кабинета повеселевшая Надюша. Одним врагом стало меньше. Да и самому легче дышать. Конечно, поступать по-свински иногда нужно, но чувствовать себя свиньей потом - отвратительно.

- А где твоя перевязанная голова? - спросил Чернов, когда в его кабинет вошел Лаврентьев. - И вообще, ты почему не выполня ешь рекомендации уважаемого Павла Сергеевича? Он мне сказал: дней десять Вадим должен посидеть дома.

Лаврентьев плюхнулся в кресло напротив стола генерального директора.

- Я тебе честно признаюсь, Мишка, сбежал из дома. Люда по чему-то решила поселиться у меня. Кормит в строго определенные часы, следит, чтобы я не переутомлялся. Просто кошмар какой-то. Я ей вчера целый день просил, чтобы оставила меня в покое. Не хочет. А выгнать её - сил нет. И без того в последнее время сплошные проблемы с женщинами. Пришлось ехать на службу.

- Да, с женщинами у тебя что-то не то...

- С Надюшей мы помирились, одна проблема снята.

- Осталось вернуть бандитку и выгнать Люду, - усмехнулся Чернов. Что раньше собираешься сделать?

- Еще не решил. Как вчерашняя презентация, расскажи.

- Нормально. Я тут посмотрел на тебя, и тоже решил создать себе проблему. Похоже получилось... - Чернов задумчиво посмотрел на золотисто-белый подвесной потолок.

- Ты выступил, все нормально? С американцами говорил нас чет перспектив сборки новой модели у нас?

- Говорил, не возражают. Качеством нашей сборки вполне до вольны. С одной девушкой познакомился, Аленой зовут. Красивая девчонка.

- Погоди-ка! Это и есть твоя новая проблема? - догадался Лаврентьев. - Не боишься, что получится, как со мной?

- По голове стукнут? Я же не ты, с бандитками не знаюсь. Она рафинированная интеллигентка. В Оксфорде училась. Ты хоть знаешь, где этот Оксфорд находится?

- В Англии.

- И все? Я, между прочим, знаю то же. А она там училась, представляешь? Искусствовед. Знаток импрессионизма. И при всем при том обалденно красивая девчонка. Просто - фантастика!

- Весна скоро, - заметил Лаврентьев. - И вот результат - не у одного меня крыша поехала.

- Если б увидел Алену - твоя крыша не поехала бы, а свали лась вниз. Я с ней познакомился, оказалось - нормальная девчон ка. Почти без комплексов. Приехала из Лондона, а друзья-подруж ки разлетелись, скучает. Со мной тоже такое было, когда дем бильнулся. Я пригласил её сегодня вечером заглянуть ко мне, по говорить о живописи. Говорит: с удовольствием. Что значит - воспитание, культура! Сегодня позвоню ей, а потом... - Чернов с вожделением крякнул, стукнул кулаком по столешнице.

- Ты собираешься анонизмом заниматься, глядя на нее, или деньги предложишь? - язвительно поинтересовался Лаврентьев.

- Она искусствовед, Вадик! Человек культуры. Она... не ка кая-то продавщица или бандитка. Я хотел её увезти к себе прямо с презентации, не получилось. Потанцевали, обнял её, прижал к себе - не возражает. Просто фантастика! Говорю: поехали ко мне? А она: ты же видишь, я с мамой, сегодня не получится. И - спо койно так говорит об этом! Все просто и естественно.

- А мама как отнеслась к тебе?

- Вот это самый сложный вопрос. Ты лучше спроси: а кто её мама?

- А кто её мама?

- Раиса Федоровна Омельченко!

Вадим присвистнул от удивления.

- Ты не шутишь?

- Какие там шутки! Никто не знал, что у неё есть дочь, учится в Оксфорде. Мужики обалдели, когда они явились. Оказыва ется, Бетти пригласил и Раису по старой дружбе. А она взяла с собой дочь.

- Да-а-а... - протянул Лаврентьев, покачал головой и нег ромко сказал. - А тебе не кажется это странным, Мишка? У Раисы неожиданно появляется дочь и бросается тебе на шею? К чему бы это, а?

- Она не бросалась мне на шею. Мы просто потанцевали и до говорились, что я сегодня позвоню ей. Я вот сижу и думаю: сей час позвонить, или ближе к вечеру?

- А больше ни о чем не думаешь? - с досадой спросил Лав рентьев. Смотри, попадешь в дурацкую историю, не только сам пострадаешь, но и дело загубишь. С Раисой шутки плохи.

- А что она может сделать нам? Подговорит Алену, чтобы ог рабила мою квартиру? - Чернов усмехнулся. - Зачем? И потом, это же не какая-то бандитка, живущая непонятно где, непонятно с кем, и непонятно для чего! Она - дочь Раисы Омельченко. Это, я думаю, сегодня самая интересная светская новость в Москве. У Алены серьги с бриллиантами знаешь, сколько стоят?

Лаврентьев посмотрел в горящие глаза друга и понял, что разубедить, или, хотя бы насторожить его вряд ли удастся. Да и зачем? Если он сам, Лаврентьев, никак не может забыть странную девчонку, почему бы Мишке ни приударить за светской дамой с бриллиантами в ушах? За искусствоведом из Оксфорда, кто бы ни была её мать? По крайней мере, искусствовед и телефон правиль ный даст, и адрес... И с подозрительными типами, вроде Колготи на, она уж точно не знакома.

- Ну, если бриллианты в ушах, тогда что ж... - он вяло мах нул рукой. - Как-нибудь познакомишь меня с этой штучкой Оксфорд ской. Ты, главное, лишнего при ней не болтай.

- Меня другое волнует, - с опаской сказал Чернов. - А если Раиса наговорит ей гадостей про меня, запретит встречаться со мной?

- Ты вначале познакомься поближе с этой Аленой, может и сам не захочешь с ней встречаться, - усмехнулся Лаврентьев, под нимаясь с кресла.

От хорошего настроения и следа не осталось. Какие-то Але ны, Надюши, Люды! Он должен думать, что они хотят... К черту! Пластмассовые цветы... Искусственные чувства... лживые слова... А та, которая живая, красная розочка по имени Юля - досталась милицейскому лейтенанту...

Почему так получается? Не нужна - вот она, делай с ней, что хочешь простит. А если очень нужна, вдруг понял, что жить без неё не можешь оглянуться не успел - и нет её. И не вер нется, не простит.

Даже если ты ни в чем не виноват.

Чертовщина какая-то...

40

Юля вставила в видеомагнитофон кассету, повернулась к Ива ненко, безмолвно спрашивая, можно включать? В её глазах свети лось озорное любопытство.

- Ну давай, - махнул рукой Иваненко. - Посмотрим, что там получилось.

Они только что закончили испытания шпионской видеокамеры, хитро замаскированной в огромном букете искусственных цветов на стене в спальне. Она была соединена с другим видеомагнитофоном, спрятанным в тумбочке под букетом. Там же, в тумбочке находился и пульт управления. Нажимаешь черную кнопку - и все, что проис ходит в спальне записывается.

Мать разрешила установить аппаратуру и даже дала ещё тыся чу долларов на это. Сегодня с утра пришел серьезный парень, ча са три возился, а потом продемонстрировал возможности чудо-тех ники, получил деньги и ушел.

Юля сгорала от нетерпения увидеть ещё раз, как же она бу дет выглядеть на экране телевизора. Не просто, когда стоит по середине комнаты или сидит на пуфике и глупо хихикает, погляды вая на букет искусственных цветов, а - в более откровенных сце нах. И она включила технику, обняла Иваненко, сидящего на кро вати, повалила его на спину и стала целовать. Он вначале сопро тивлялся, а потом так возбудился, что стал расстегивать "мол нию" на её джинсах. Юля сопротивлялась, дрыгала ногами, а потом вырвалась из горячих объятий, остановила съемку.

- Все, Саня, теперь будем смотреть, что у нас получилось.

И вот видеомагнитофон с урчанием заглотил кассету. Юля пе ремотала пленку назад, включила воспроизведение и села на кро вать, рядом с Иваненко. Они, как завороженные, смотрели на эк ран телевизора, где разворачивалась страстная схватка.

- Так вот, как оно выглядит со стороны, - покачала головой Юля. - Я так прямо озабоченная какая-то.

- И обалденно соблазнительная, - сказал Иваненко. - Юлька, ты растормошила меня так, что я не могу терпеть уже.

- Ничего не поделаешь, Саня, придется потерпеть. Я сейчас не могу. Ты же знаешь, вот-вот позвонит Чернов, и мне нужно бу дет встретиться с ним.

- Я не понимаю, для чего тебе все это нужно?

- Ох, Саня! Опять ты за свое. Вчера надоел своим нытьем. Вроде бы все объяснила, вроде бы успокоился. А сегодня - опять! Ну прямо сил нету слушать это!

Иваненко повалился спиной на кровать, закинул руки за го лову и задумчиво сказал:

- Я потихоньку начинаю привыкать к твоим странным поступ кам, Юлька. То, что вчера ты любезничала, танцевала и договари валась о свиданиях с козлами, у которых слюни текли, когда смотрели на тебя, представляли, как будут раздевать... Ладно. Я понимаю - так надо. Но ведь эта камера и микрофоны для того, чтобы заснять тебя в такой же сцене, если не более откровенной, и вместо меня будет какая-то сволочь! Мне что, и к этому нужно привыкать? Учти, Юля, если когда-то увижу хоть что-то похожее, я измордую того, кто будет на моем месте.

- Саня! Мы вчера тут сидели вместе с матерью и все решили. Ты не возражал. Перестань стонать, давай лучше ещё раз хоро шенько продумаем весь наш план.

- Я не возражал потому, что... не мог возразить твоей ма тери. Она подавила меня своей злобой на этих "колеистов". Я чувствовал: скажу слово против, и она точно так же обозлится на меня. Вышвырнет отсюда.

- Да нет, она к тебе нормально относится.

- Ненормально все это, Юля, ненормально! Я люблю тебя, я готов сделать все что угодно, только бы ты оставалась со мной! А ты сидишь и ждешь звонка какого-то проходимца, бизнесмена, мать его!.. И готова бежать, куда он скажет. Будешь там одна, можно делать с тобой все, что вздумается! Сама пришла. Навалит ся - и... Нормально, да? А я тут буду слоняться из угла в угол, елки-палки, гадать, как ты там! Нормально?!

- Он не нахал и будет себя вести прилично, - неуверенно сказала Юля. - Так что не думай, не гадай. Мы все отлично приду мали, никуда эти, как ты сказал "колеисты" не денутся.

- А может, плюнуть на все, а, Юля? У матери на них зуб, вот пусть сама и наказывает.

- У меня тоже. Ты забыл, да? А кроме этого мать обещала, что всю прибыль от этой сделки она отдаст вкладчикам "Спарты". Люди свои деньги получат назад, с процентами. Хоть и не все, но уже легче будет нам жить. А там - посмотрим.

- Робин Гуд ты мой! - простонал Иваненко. - Обманутых вклад чиков жалеешь! Лучше пожалей одного человека, который измучился рядом с тобой.

- Измучился - так не будь со мной рядом! - отрезала Юля. - Я тебя не принуждаю, Саня. За авторучку спасибо, я бы такую не смогла найти.

Иваненко молча смотрел на зеркальный потолок. Ночью он частенько поглядывал туда и смутно видел голую, невероятно кра сивую Юльку. И казалось, это не он с нею, а кто-то другой, а он смотрит на них со стороны и вспоминает, как любил ее...

Наверное, так оно и будет... Он тайком включит видеокаме ру, запишет, как они барахтаются ночью на смятых простынях, а потом, когда она прогонит его, возьмет с собой эту кассету. По том, в общежитии, если уж совсем невмоготу станет, возьмет у приятеля плеер, поставит эту кассету и увидит...

- Не забыла, как ею пользоваться? - негромко спросил он, поворачиваясь к Юле.

- Покажи ещё раз, - Юля принесла свою сумочку, достала из неё синюю, с виду обыкновенную шариковую авторучку с белой кнопкой вверху, протянула Иваненко.

- Смотри, - сказал он, взяв авторучку. - Сейчас кнопка стоит в рабочем режиме. Они пишет, пишет, но когда захочет расписать в конце, ты должна взять у него авторучку и незаметно повернуть кнопку по часовой стрелке до упора. Что-нибудь придумай. Ошибку увидела, или ещё что неважно. После этого он должен поставить только подпись и дату. Это останется.

- А все остальное неужели исчезнет через пять часов? Даже не верится. Ничего-ничего не останется?

- Абсолютно, я пробовал. А если не верится, оставайся до ма. Зачем тогда вся эта затея нужна?

- Ты замечательный, Саня... - Юля прилегла рядом, потяну лась губами, поцеловала его в щеку. - Не надо злиться на меня, я ничего не разрешу ему, обещаю. Пока я твоя - я твоя.

- А потом? - шепотом спросил он, пропуская сквозь пальцы её густые, блестящие волосы.

- Я и сама не знаю, что будет потом... А ещё я боюсь запу таться с этой кнопкой: по часовой, против часовой стрелки... Там же не будет времени раздумывать.

- Ты запомни одно: сейчас она пишет исчезающей пастой. Кнопка стоит в крайнем положении. Чтобы перевести на обычную пасту, нужно просто повернуть её, куда поворачивается. Не нужно думать, гадать. Просто - куда поворачивается... - он обнял её, притянул к себе, нежно поцеловал в губы.

- Ты уверен, что Бетти после этого сможет заключить конт ракт со "Спартой"?

- Если он полномочный представитель компании в СНГ, зна чит, сможет. Ему за это деньги платят. Сможет... если захочет.

- Захочет! - уверенно сказала Юля. - Для того мы и устанав ливали тут шпионскую систему. Пойдем, перекусим, что ли? Я уже проголодалась.

- Это он! - воскликнула Юля, услышав телефонный звонок. - Ты будешь подслушивать? Хорошо, сними трубку, но не вздумай ска зать хоть слово! Убью!

Она взяла трубку радиотелефона и пошла в спальню. Иваненко схватил трубку обычного кнопочного аппарата с определителем но мера, зажал микрофон ладонью, замер вслушиваясь в напряженный мужской голос, повторяющий: Алена? Это Алена?

- А это вы, Миша? - прорезался близкий насмешливый голос. - Добрый вечер.

- Алена, с той минуты, как мы расстались, я все время ду маю о вас. Все дела отложил, передвинул, забросил! Представляе те, как мне хочется увидеться с вами!

- Не представляю, Миша, - вкрадчивым голосом сказала Юля. - Как художники знакомятся с женщинами, объясняются в любви, я отлично знаю. Я много общалась с художниками. Один даже присы лал мои рисунки с виньеткой из слов: я тебя люблю. А как это делают бизнесмены - понятия не имею.

- Тогда дайте мне шанс показать вам это, Алена! - взволно ванно сказал Чернов.

"Дал бы я тебе... шанс!" - подумал Иваненко.

- Ну-у... даже не знаю, - смущенно протянула Юля.

- Что вы сейчас делаете?

- Кофе пила. Альбомы разглядывала... Что ещё делать одино кой девушке в пустой квартире?

- А я звоню вам из офиса. Домой собираюсь. Алена, вы обе щали, что заглянете в мое скромное жилище, и мы поговорим о ху дожниках. Как насчет того, чтобы встретится сегодня?

- И вы продемонстрируете мне, как бизнесмены объясняются в любви? засмеялась Юля.

- Конечно, Алена, конечно! - с радостью воскликнул Чернов. - Ее вопрос, похоже избавил его от сомнений: уместно ли так быст ро признаваться в любви.

- А что, уже пора? - дразня его, спросила Юля.

"Тебе бы на сцене выступать, Юлька!" - с тоской подумал Иваненко, до боли в пальцах сжимая трубку.

- Мне кажется - да, - растерянно сказал Чернов. Он и сам не понимал, почему так быстро выдал свои истинные намерения. Ведь собирался же пригласить её поговорить о художниках!

- Вы извините, Миша, что я завела разговор об этом, - словно угадав его сомнения, сказала Юля. - Но когда звонят и го ворят о том, как страдают, все время думают, дела... или твор чество задвигают - мне становится смешно. И я спрашиваю, каким образом человек намерен признаваться мне в любви.

- А мне не смешно, Алена, - жалобно сказал Чернов. - Ни о чем другом не могу думать...

- Понятно, Миша! Ну и как же вы собираетесь признаваться мне в любви? Только учтите, это должно быть особенное призна ние! Всякой пошлости, вроде подарков, я терпеть не могу.

- Я... я что-нибудь придумаю.

- Напишете признание на бланке вашей фирмы и заверите пе чатью? засмеялась Юля. - Как там она называется, "Дорога"?

- "Колея". Да нет, что вы, Алена! Какие там фирменные бланки!

- А что, Миша, это ужасно забавно получится! Такого ещё в моей жизни не было. У вас есть фирменный бланк с печатью, чтобы все было, как положено, когда вы заключаете всякие дурацкие сделки?

- Я могу взять.

- Возьмите! - Юля засмеялась и даже захлопала в ладоши. - Вот здорово будет! Вы напишете все, что думаете обо мне, поста вите подпись, печать. Но только - когда я приду! Обожаю смот реть на творческие муки моих знакомых.

- Вы настоящая творческая личность, Алена... - пробормотал обалдевший Чернов. - Я бы никогда до такого не додумался!

- Я на этом бланке нарисую потом красивую виньеточку, и это будет настоящим признанием бизнесмена! Генерального дирек тора фирмы "Бордюр".

- "Колея", - засмеялся Чернов. - Алена, поговорил с вами - у же чувствую себя на седьмом небе от счастья. Что же будет, ког да мы встретимся?

"Конец тебе будет, козел! - злорадно подумал Иваненко. И не только подумал, а негромко процедил сквозь зубы, крепко зажимая ладонью микрофон. - Загнешься к едрене фене в своей "Колее"!"

- Извините, я вечно путаю всякие названия. Миша, я наде юсь, вас никто не упрекнет за признание в любви на фирменном

бланке с печатью? Я не нарушаю какие-то деловые законы?

- Ну что вы, Алена! В своей фирме законы устанавливаю я. А сегодня для меня главный закон - ваше желание. Скажите, где я смогу вас встретить?

- Ну давайте, у метро "Проспект Мира" через два часа?

- Отлично! До встречи, Аленочка! - заорал Чернов.

Иваненко с грохотом швырнул трубку на аппарат.

- Из тебя классная артистка могла бы получиться, - сказал он, входя в спальню.

- Пожалуйста, не мешай мне, - поморщилась Юля, раскладывая на кровати дорогие альбомы с картинами знаменитых художников. - Надо ещё как следует разобраться, чем же эти импрессионисты от других отличаются.

41

Чернову и в голову не приходило, что новая знакомая выдви нула несколько странное условие их встречи. Творческая лич ность! Придумала ни на что не похожее объяснение в любви. Ну и замечательно. А он-то ломал голову, как же ей сказать, как об нять, поцеловать, как добраться до того, что прячется по черным платьем с блестками? Оказывается, все просто. Нужно лишь напи сать о своих чувствах на бланке "Колеи", расписаться и поста вить печать. И тогда все станет ясно, можно будет действовать согласно документу. Гениальное решение! Чувствуется оксфордское воспитание! Не важничает, не корчит из себя недотрогу, не наби вает цену - напиши, а мы потом обсудим! Гениально!

А когда он увидел, как идет по тротуару высокая девушка в распахнутой дубленке, желтом свитере, коричневых велюровых брю ках, заправленных в короткие сапожки, с непокрытыми каштановыми волосами и озорной усмешкой в синих глаза, то и вовсе забыл обо всем на свете.

Всю дорогу от Проспекта Мира до своего дома на Смоленской набережной Чернов пытался шутить, но почему-то неудачно. Его знаменитое чувство юмора куда-то исчезло... вместе с уверен ностью. Он просто не знал, как себя вести с Аленой. Казаться развязным, снисходительным "новым русским"? Видел, как вчера на презентации кое-кто подкатывался к ней с такими замашками. И нарывался на холодный, презрительный взгляд синих глаз. Предс тавиться серьезным, уверенным в себе бизнесменом? Видела она таких серьезных... Неисправимым ерником, как в разговорах с хо рошими знакомыми? Несерьезно. Пылким влюбленным? А это ещё что такое?

Он вспотел, пока доехал домой. Помимо напряженных размыш лений, надо было и за дорогой следить. Час пик, машин в центре

- кошмарное количество! И сдерживать желание положить свою ла донь на её коленку. Раньше об этом и думать не нужно было!

В просторной прихожей он помог девушке снять дубленку, проводил гостью в комнату, а сам пошел на кухню, где уже стоял сервировочный столик с бутылками и закуской. Перед тем, как по ехать на Проспект Мира успел заскочить в супермаркет, а потом домой, приготовил все, что необходимо в таких случаях.

А ещё в таких случаях просто необходимо выпить. За руль он уже не сядет. Чернов достал из холодильника початую бутылку черносмородинового "Абсолюта", хлебнул из горлышка грамм сто и покатил столик в комнату.

Квартиру он купил себе два года назад, однокомнатную. Тог да ещё не мог позволить себе большую. Сейчас - мог, но считал, что пока холост этого вполне хватает.

- Ну и как вам мое жилище, Алена? Тесновато, правда. Вы, наверное, привыкли к простору?

- Да нет. В Англии я снимала комнату у пожилой, одинокой женщины. А здесь живу пока в двухкомнатной квартире родителей. Правда, у нас на Рублево-Успенском шоссе большой двухэтажный дом, но мне за городом не нравится. Скучно. Так что мне не ка жется здесь тесно, - с улыбкой сказала она.

- С вами и легко и сложно разговаривать, Алена. Легко по тому, что вы не притворяетесь. Не играете какую-то роль. А сложно... - он замялся, не зная, как сказать об этом.

- Сложно потому, что хочется поскорее раздеть меня, - спо койно сказала Юля.

Чернов с нескрываемым изумлением посмотрел на нее, мелко закивал:

- Да... Но вы не подумайте, что я... Просто это... само собой возникло такое желание. Инстинкт, что ли.

- Не у вас первого, не у вас последнего оно возникает, Ми ша. Тем более, если девушка согласилась прийти в гости. Наде юсь, вы не думаете, что я готова на все? Вчера вы мне показа лись очень симпатичным, умным молодым человеком.

- Я такой и есть, - поспешно сказал Чернов.

И они оба рассмеялись.

- Выпьем и перейдем на "ты"? - предложил Чернов, наполняя рюмки коньяком. - Добрый вечер, Алена!

- Добрый вечер, Миша.

Вечер показался Чернову таким добрым, что он и сам не за метил, как изрядно набрался. Вначале они с Аленой смотрели аль бомы Ренуара и Сальвадора Дали и как-то незаметно от скучных рассуждений о цвете и композиции в картинах импрессионистов пе решли к дурашливому обсуждению деталей, которые казались смеш ными. Вскоре все картины импрессионистов и примкнувшего к ним Дали стали казаться такими, что невозможно было удержаться от смеха. Они хохотали, обсуждая достоинства чинных парижан и проституток, фантасмагории Дали и пейзажи Мане. Алена рассказа ла, как познакомилась в Лондоне с известным художником Джоном Мелконсом, таким толстым, смешным и добродушным. Чернов Джона Мелконса не знал, да и знать не мог, потому что Юля рассказыва ла о хозяине ростовского ресторана Ашоте Мелконяне.

Но портрет художника вышел довольно-таки убедительным, а уж как смешно было! Чернов не удержался и рассказал о своем приятеле Вадиме Лаврентьеве, который познакомился с ростовской шлюхой, и за это получил по голове. Мало того, его квартиру чуть не ограбили! И это ещё не все! Он вбил себе в голову, что любит её, нашел, где она скрывается, и что же? Она выставила его за дверь! Ну разве не смешно?! Такой серьезный, уверенный в себе, вообще-то, он хирург по специальности, и - влюбился в шлюху! До сих пор не может забыть её, совсем крыша поехала! Смех, да и только!

И она смеялась так, что слезы выступили на глазах.

Чернов и не заметил, как пролетели четыре часа. Казалось, совсем недавно вошли в квартиру, а она уже засобиралась домой.

- Все, Миша, мне пора, а то мама будет волноваться. Спаси бо тебе, мне понравился этот вечер.

А это было уже совсем не смешно.

- Алена, может быть... время-то еще...

- Времени у нас с тобой много, Миша. Все впереди. Ты ведь хочешь, чтобы мы с тобой ещё встретились?

- Алена!.. Ты ещё спрашиваешь!

- Тогда - проводи меня.

- А поцеловать можно? Хотя бы - на прощание?

- Только в щечку, - засмеялась она.

- Почему в щечку?

- Потому что, не стоит волновать себя понапрасну. Придет время, и может быть... - она лукаво усмехнулась и вдруг вспомни ла. - Миша! А как же с твоим признанием на официальном бланке с печатью и подписью? Ты обещал мне!

- Обещал. Погоди, я сейчас "дипломат" принесу, в прихожей его оставил... Там и бланки, и печать, все, как положено. Это будет самое официальное признание, самое... заверенное, как по ложено!

Пошатываясь, он принес из прихожей "дипломат", плюхнулся на диван, положил его на колени, раскрыл. Достал автоматическую печать, личный бланк генерального директора.

- Моей авторучкой, только моей! - сказала Алена.

- С удовольствием... - пробормотал Чернов, напряженно ду маю, что же написать такое - красивое и необычное?

Он положил бланк на крышку "дипломата", посмотрел на де вушку.

- Пиши, только то, что на самом деле думаешь, - со смехом приказала она. - Не вздумай обманывать меня!

Чернов вздохнул полной грудью, сосредоточенно наморщил лоб и начал писать.

Прекрасной Алене Омельченко от генерального директора фирмы "Колея" Чернова М.Е.

Заявление

(жутко важное и невероятно честное)

(и только для личного прочтения)

Дорогая прекрасная Алена! Я благодарен, что ты пришла ко мне в гости, и у нас получился такой замечательный вечер. Я хо чу, чтобы ты навсегда осталась в моем доме, потому что я люблю тебя и обещаю любить всегда. И я могу не только написать это, но даже и кричать на Красной площади, что люблю тебя.

Вот и все, что я могу сказать.

Он собирался поставить число и подпись, он Алена останови ла его.

- Ой-ой, погоди-ка, Миша... Дай мне авторучку, - она под черкнула слова "на Красной площади", внимательно прочитала за явление, покусывая белую кнопку. Потом со смехом вернула авто ручку Чернову. - Отлично, Миша! Теперь - число и подпись.

Чернов поставил число и размашисто расписался.

- Тебе понравилось, Алена? - спросил он, вручая девушке официальное признание в любви.

- Отлично, Миша! - засмеялась она, пряча бумагу и авторучку в сумочку. - Это просто гениально!

- Только, пожалуйста, не показывай Раисе Федоровне, - поп росил Чернов. - Я не боюсь, но она может запретить тебе встре чаться со мной, когда узнает...

- Ничего она не узнает, Миша! И указывать мне, с кем встречаться, а с кем нет - никогда не будет! Я сделаю красивую виньетку, как и обещала, и завтра, а может послезавтра, прине су, покажу, что получилось.

- Лучше завтра, Алена... Аленушка... - он потянулся к ней губами, и она страстно ответила на его поцелуй.

Но тут же засобиралась домой.

42

- Честно говоря, не думал, что можно получить такое удо вольствие от простого разговора с девчонкой, - Чернов потянулся, сладко зевнул.

- Погода хреновая, - сказал Лаврентьев.

- Погода? А что ты хотел, конец зимы. Да мне как-то все равно, гулять по грязи я не собираюсь. В такую погоду самый раз

- уединиться с красивой девочкой... Ты только представь: ника кого секса, только один раз поцеловал её, когда прощались, а чувствую себя высший класс! Я даже не раздевал её, не... ну, в общем - ничего такого.

- А у меня прямо противоположные проблемы, - усмехнулся Лаврентьев.

- Как это - прямо противоположные? - не понял Чернов.

- Ну так. Секс имеет место, а удовольствия от этого - ни какого. Все равно, что стакан чая выпить в офисе, или рюмку водки вечером дома. Вроде приятно, а по большому счету, можно было и не пить.

- Люда замучила? - догадался Чернов.

- Не знаю... Люда, наверное, не при чем. Она хочет, я не отказываюсь, а если б не хотела, или ушла от меня - и не думал бы об этом. Что-то во мне самом изменилось. Ничего не хочется, абсолютно ничего.

- Может, все-таки с головой не в порядке?

- Отец проверял, все нормально. В душе что-то сломалось...

- Ну так отдохни, Вадик! Поезжай куда-нибудь, какие проб лемы? Я не возражаю. Через неделю первая партия новых компьюте ров прибывает в Питер. С ними все ясно. Люди готовы встретить, привезти, разместить на складе. Поезжай, а вернешься, махнешь в Штаты подписывать новый контракт с Норманом. Он к тому времени выйдет из клиники.

- И ехать никуда не хочется. Наверное, дело в погоде.

- Ну давай устроим вечеринку? Слушай, отличная идея! Ты будешь с Людой, а я с Аленой. Вот и познакомишься с ней, ты же хотел, - с воодушевлением предложил Чернов.

- Как-нибудь познакомишь нас. Попозже... Слушай, началь ник, так ты что, на женитьбу замахнулся? Вперед меня?

- Почему бы и нет? Я ей вчера признание в любви написал. На фирменном бланке, с печатью и подписью - все, как положено. Официальный документ. Можно сказать - официальное предложение.

- Почему на бланке?

- Она так захотела. Творческая личность! Говорит: мне ху дожники рисунками в любви признавались, а как бизнесмены должны это делать? Чтобы оригинально было? Ну вот и решили - на фир менном бланке с печатью. Она придумала, сам бы я ни в жизнь не догадался.

- Погоди, погоди, Мишка. Так она же - дочь Раисы Омельчен ко! А ты на фирменном бланке... Странное желание.

- Не более странное, чем думать о какой-то бандитке, - до вольно усмехнулся Чернов.

- Но теперь у Раисы в руках бланк с твоей подписью и с пе чатью!

- И с моим признанием в любви. Ну и что? В худшем случае она может написать между строчек: я дурак! И говорить, что это я написал. Да только кто ей поверит?

- А если она как-то использует эту бумагу против нас?

- Вадик, это личное мое дело, понимаешь, личное! С каких это пор мои личные дела стали беспокоить тебя?

- Ты не смешивай их с бизнесом, тогда я и волноваться не буду.

- Ну, знаешь, Вадик!.. Так можно все что угодно предпола гать. Я же не предъявляю тебе претензии, что нашел какую-то шлюшку, притащил к себе. Ты уверен, что не разболтал наших сек ретов? Что она не пошарила в твоем "дипломате", прежде, чем за теять это странное ограбление? Что из-за твоих, вроде бы личных дел, могут быть неприятности у всей фирмы? Сам же говорил, она явилась к тебе неожиданно, и смылась неожиданно. Зачем тогда приходила, если ограбление было липовым?

- Чтобы посадить своего сутенера и жить в его квартире.

- Ты уверен? А, ладно. Это я просто так, для примера. Я тебя ни в чем не обвиняю, Вадим. И ты за меня не волнуйся.

- Но это же дочка Раисы!

- А ты знаешь, чья дочка твоя бандитка? То-то и оно, Ва дик. Я-то хоть знаю, и в случае чего... А ничего и быть не мо жет. Алена обещала нарисовать красивую виньетку вокруг моего признания и показать мне.

- А бриллиантами из своих ушей не обещала оформить? - хмык нул Лаврентьев. - Не нравится мне все это...

- Потому что ты завидуешь мне, Лаврентий Палыч, - Чернов поднялся, хлопнул Вадима по плечу и направился к двери. - И зна комиться не хочешь с нею по этой же причине. Правильно завиду ешь, таких девчонок больше нет. Одна была!

- Посмотрим, что у тебя дальше получится, - буркнул Лав рентьев. Как хоть она выглядит? Блондинка, брюнетка?

Чернов вернулся к столу генерального менеджера, наклонился и негромко сказал, чтобы секретарша не услышала:

- Высокая, ноги - длиннее, чем у Надюши. Смугленькая, во лосы каштановые, а глаза голубые. Красавица! Ты бы видел, как она шла вчера мне навстречу! Дубленка нараспашку, волосы по плечам рассыпаются, в коричневых велюровых брюках... Вообще, вкус у неё обалденный! - он причмокнул, подмигнул Вадиму и вышел из кабинета.

- И бриллиантовые серьги в ушах, - мрачно усмехнулся Лав рентьев и придвинул к себе папку с документами.

Но заниматься ими не было никакого желания. Чернов женить ся надумал! Вот это новость! И на ком? На дочке Раисы Омельчен ко! А что дальше будет? Слияние капиталов, объединение "Колеи" со "Спартой"? Нашел себе... искусствоведа! Вряд ли он её нашел, скорее, Раиса подсунула ему дочку, дела идут паршиво, хочет за цепиться за "Колею"! А Мишка и растаял: она, видите ли, высо кая, с каштановыми волосами... с голубыми глазами...

И с бриллиантами в ушах.

А если без бриллиантов и Оксфорда? Смутная догадка возник ла в голове Лаврентьева.

К Раисе приехала дочка, приехала, приехала... Из Англии... неважно, откуда! Они долго не виделись, так долго, что никто и не знал, что у Раисы есть дочка. Никто не знал! И вот они встретились... Получается, дочка... нашла мать?!

Высокая, смуглая, с каштановыми волосами и голубыми глаза ми дочка нашла мать?!!

"Охранники сказали, что мать уехала в Италию, будет только через месяц..." Охранники! А он так и не спросил, кем же рабо тает её мать! Вряд ли - уборщицей, если охранники сказали, что она уехала в Италию!

Смутная догадка переросла в уверенность, которая поразила Лаврентьева.

Она - дочка Раисы Омельченко?!

- Юля... - пробормотал Лаврентьев. - Неужели, это ты? - и вдруг расхохотался, с трудом выговаривая сквозь приступы нерв ного смеха. Подбираешься... к нашей... компании? Что ж ты... на сей раз... затеяла?.. Кого... посадить собралась?..

В дверь заглянула встревоженная Надюша.

- Вадим Павлович, что с вами? Вы... нормально себя чувс твуете?

- Вот это новость! - хохотал Лаврентьев, хлопая себя по ко ленкам. Фантастика!

- Да в чем дело, Вадим Павлович?

- Чернов жениться решил!

Надюша ахнула, испуганно прикрыв рот ладошкой.

- Вы серьезно?

- Вполне, - кивнул Лаврентьев, успокаиваясь. - Но только тс-с-с-с, - он приложил палец к губам. - Пусть это будет нашей маленькой тайной, Надюша! Никто не должен знать о ней.

А девушка уже смотрела на него с радостной улыбкой. Чернов решил жениться? Ну так это же замечательно! Теперь не будет приставать к ней.

- Хорошо, Вадим Павлович, - сказала она.

- Но у меня есть для него сногсшибательная новость! - крик нул Лаврентьев.

Он рывком вскочил на ноги и помчался в кабинет Чернова. Надюша едва успела посторониться.

- Ты чего врываешься, как пират на борт захваченного ко рабля? спросил Чернов, отрываясь от бумаг. И довольно улыбнул ся. - Красиво сказал, да?

Похоже, общение с "оксфордским искусствоведом" уже давало свои плоды. Лаврентьев плотно закрыл дверь, сел на директорский стол и внимательно посмотрел на Чернова.

- Я кое-что понял, Мишка, - доверительно сказал он.

- Документы помнешь! - Чернов предусмотрительно отодвинул бумаги в сторону. - Чего ты понял? Что удовольствие без секса лучше, чем секс без удовольствия?

- Искусствовед ты наш! Держись за что-нибудь, не то сва лишься со стула. Я тут подумал и пришел к выводу... - Лаврентьев сделал паузу, наблюдая за реакцией Чернова. - Что моя бандитка, разыскивающая в Москве богатую маму и твоя оксфордская искусс твоведка, нашедшая маму - одна и та же девчонка. Ее зовут Юлия Малюкова.

- Вадик, у тебя это... рана воспалилась? - осторожно спро сил Чернов. - Может, осложнения какие на мозг произошли?

- Послушай, и сам поймешь, какие осложнения у нас могут случиться в самом ближайшем будущем.

Чернов с мрачным видом выслушал рассказ Лаврентьева и по качал головой:

- Это чушь собачья! Ты просто завидуешь мне, Вадик... - но в голосе его уже не было прежней уверенности.

- А это мы сейчас проверим! У тебя есть её телефон? Отлич но. Отправь куда-нибудь Надюшу и позвони своей бриллиантовой красавице с паралельного телефона. А я возьму трубку здесь. Когда она ответит, молчи и слушай.

- А если ты ошибся? - с сомнением спроси Чернов.

- Просто положу трубку и извинюсь. Надеюсь, ты не держишь меня за подлеца, который будет встревать в разговор, не имея на то оснований?

Чернов пожал плечами и поплелся в комнату секретарши. Лав рентьев сел в его кресло. Застрекотал аппарат, послышались длинные гудки. Как только они прервались, Вадим сорвал трубку, затаив дыхание, прислушался.

- Да, - сказала Юля.

- Алена, это я, Миша, - замогильным голосом сказал Чернов. - Алена, мы встретимся сегодня?

- Ой, Миша, сегодня никак не получится, - торопливо сказала Юля. Мама себя плохо чувствует, я должна быть рядом с ней. Сейчас уезжаю за город. Может быть, завтра, или послезавтра.

- Юля, - сказал Лаврентьев, - ты меня хорошо слышишь?

- Кто это?.. - голос её испуганно задрожал, завибрировал.

- Это я, Вадим Лаврентьев.

Чернов молчал. Он услышал эту дрожь в голосе, почувствовал её испуг, растерянность. Что тут скажешь?

- Я... я не знаю вас...

- Юля, не притворяйся. Я тебе не враг, ты знаешь. Скажи, что ты задумала? Я просто хочу предостеречь тебя от опасности, Юля.

- Я не знаю вас! Миша, зачем вы подстроили этот глупый разговор? - её голос обрел уверенность. - Я была о вас лучшего мнения, Миша! - и она бросила трубку.

Чернов вошел в свой кабинет, плюхнулся на кожаный диванчик у стола и долго молчал, опустив голову. Потом взглянул на Лав рентьева погасшими глазами, тихо спросил:

- Ты точно не ошибаешься, Вадик?

- Если она будет петь в хоре имени Пятницкого, я её голос узнаю с закрытыми глазами. Ты же слышал, как она говорила со мной. Ничего не понял?

- Да слышал, слышал... Ну и что будем делать?

- Подождем, - сказал Вадим.

43

- Ну и что будем делать? - спросила Юля.

- Да ничего, - усмехнулся Иваненко. - Они ребята неглупые, раскусили тебя. В принципе, это могло случиться в любое время, даже вчера, если бы Лаврентьев решил вдруг заглянуть к Чернову. Или на презентации, если бы он там был. Но они вряд ли догада ются о твоих истинных намерениях.

- Наших, Саня.

- Твоих, Юля. Мое намерение ты отлично знаешь.

- Пойти в ЗАГС и потом жить в общежитии? Нет, Саня, теперь мне это неинтересно. Я уж пойду... куда шла. До конца, а ты - как хочешь.

- Пока с тобой. Хотя... за это и убить могут. А если гене рал Чернов за меня возьмется, вряд ли отобьюсь.

- Вместе отобьемся. И мать поможет. Ладно! - Юля тряхнула головой. Разоблачили меня, и пусть теперь думают, что все это значит. Бланк у нас есть, все получилось отлично, я до сих пор не могу поверить, что дурацкое признание Чернова совсем исчез ло. Настоящий фирменный бланк, печать, подпись, число, а больше

- ничего! Саня, сейчас мы с тобой руководители "Колеи", можем издавать какие угодно приказы, заключать самые дурацкие сделки! Чернов со своим генералом не докажут, что это подделка!

- Мы не будем заключать никаких сделок, наоборот, откажем ся от прежних договоренностей, - усмехнулся Иваненко. - А пос кольку груз уже на пути в Россию, Бетти ничего не остается де лать, как отдать его "Спарте". Правда, тут все зависит от этого Чарльза. Он может просто-напросто позвонить в "Колею", а потом выбросить твой бланк. И будет прав. А может и не звонить. Все зависит от того, какое у него будет настроение.

- Постараюсь сделать так, чтобы настроение у него было та кое, какое нам нужно, - вздохнула Юля. - Значит, он вчера вечером два раза звонил?

- Ты же слышала на автоответчике. Юля, а ты уверена, что мать не обманет тебя? Получит этот контракт и скажет: спасибо, дочка, до свидания!

- Уверена. Она и не думала, что я помогу ей отомстить "Ко лее", когда мы встретились. Так обрадовалась... Почему же те перь должна обманывать меня? Ведь и сюда мы переехали, когда ещё ничего толком не знали. Она дала мне ключи, сказала: живи, сколько хочешь, бери, что понравится. Деньги дала.

- Но ты ведь настаиваешь, чтобы они вернули деньги вклад чикам, а это огромные суммы. Их совсем не хочется отдавать.

- Наоборот, Саня! Мама честно платила проценты и очень хо тела вернуть людям деньги, но их просто не было. Так что... не надо плохо думать о моей матери.

Иваненко с сомнением покачал головой, но ничего не сказал. И Юля молчала. Не выходил из головы дурашливый рассказ Чернова о том, что Лаврентьев до сих пор любит ростовскую бандитку, хо чет с ней встретиться... И сегодня, услышав его голос, она рас терялась. Это он, Вадим, понял, кто такая Алена. Понял, почувс твовал. Чернов бы ни за что не догадался. Вадим любит ее... А что же молчал, не позвонил сам, вечером?!

Она бы не стала с ним разговаривать. Между ними теперь ог ромная стена. Да и события так развиваются, что ни он, ни она уже вроде и не принадлежат себе. Враги. Раньше нужно было ду мать, дурак несчастный!

- Юля, - тихо сказал Иваненко. - А то, что Чернов написал на бланке, правда? Вам, действительно, было хорошо вдвоем?

- Мы просто сидели и разговаривали. Смеялись, дурачились, он много пил, я - чуть-чуть. Ничего такого не было. Когда про щались, я разрешила ему поцеловать меня в щечку. Ты не думай, Саня, я не такая уж плохая. Мне сейчас никто не нужен.

- И даже я?

- Не знаю... Ну что, звонить этому старику, или подождать, когда он сам надумает позвонить мне?

- Придется тебе звонить, Юля. Во-первых, он просил об этом, телефон свой оставил на автоответчике, а во-вторых, время дорого. Нужно сегодня это сделать. Но ты, пожалуйста, будь с ним осторожнее.

- Хорошо, Саня.

Юля взяла радиотелефон и пошла в спальню. Упала на огром ную кровать, долго лежала не двигаясь, вяло размышляя о предс тоящем разговоре. Снова придется врать. Не хочется, да что по делаешь? Все врут, и кто больше всех - тот и пан. Такая жизнь. Такое время. Такой город. Вот человек, старше матери, а хочет затащить её в постель. У самого в Америке жена, двое внуков, а он - туда же! Думает, американец, деньги есть, так можно делать все, что угодно? И ведь знает, чья она дочь, и ничуть не сты дится. Небось, и с матерью вел себя так же, контракт обещал. А потом - извини, Раиса, не получилось... Ну так вот, скотина американская! Обещал - сделаешь ей контракт!

Как бы по телефону не сказать ему этого...

Юля медленно набрала номер офиса на Остоженке.

- Пожалуйста, позовите мистера Бетти, - сказала она женщи не-секретарше. - Это Алена Омельченко ему звонит, - и, тяжело вздохнув, принялась ждать.

- Алена! Добрый день. Я очень рад, что вы нашли время и позвонили мне, да. Я просто счастлив слышать ваш очаровательный голос. Это правда.

- Добрый день, Чарльз. Извините, что вчера не смогла вам перезвонить. Я была у матери, она болеет.

- О! А что с нею?

"Как будто тебя это и вправду интересует, козел старый!"

- Нервное переутомление. Вы знаете, у неё сейчас много неприятностей. От этого здоровье не улучшается.

- Да, да, конечно не улучшается. Мне очень жаль, Алена. А что вы делаете сегодня вечером? Я бы хотел, чтобы мы встрети лись с вами. Помните, вы обещали?

- Помню. А Вы обещали подсказать, как помочь матери. Вы и вправду знаете, что нужно сделать?

- Да, да, Алена. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Если встретимся... где бы вы хотели?

- Спасибо, Чарльз. А то я сама ничего не смыслю в этом бизнесе, а помочь матери хочется. Только на вас и можно наде яться.

- О, конечно, Алена. Где мы встретимся?

- Я не знаю... настроение отвратительное, и погода ужас ная, никуда выходить не хочется. Я тут сижу одна дома, скучаю, приезжайте в гости, Чарльз.

- С удовольствием, Алена! Вечером, в шесть я буду у вас.

- Хорошо, Чарльз.

Юля вышла из спальни, внимательно посмотрела на Иваненко и сказала:

- Саня, придется тебе сегодня погулять. А лучше возвращай ся в общежитие, потому что не известно, когда мне удастся изба виться от этого Чарльза.

- Он что, на всю ночь приедет? - ужаснулся Иваненко.

- Господи, как ты надоел мне со своими идиотскими подозре ниями! Да почему на всю ночь? Просто я не знаю, сколько будем разговаривать тут, сразу же его не выгонишь! А ты что, будешь торчать под окнами? Ну пожалуйста, торчи, если хочется! А потом я поеду к матери за город.

- Я обещал тебе помочь, Юлька - и помог. А теперь, чувс твую, нам лучше расстаться. От такой жизни свихнуться можно.

- Саня! - она крепко обняла его, поцеловала, заглянула в грустные глаза лейтенанта. - Не говори глупостей, ладно? Завтра я буду ждать тебя здесь. И уже ни с кем не буду встречаться. Договорились? Не злись на меня, Саня, ты же понимаешь - по-дру гому никак не получается. И не бери дурного в голову. Мне этот Бетти просто противен!

У Чарльза Бетти было длинное, морщинистое лицо, длинный нос и близко посаженные выцветшие глаза. Пышные седые волосы аккуратно зачесаны назад, в одной руке три гвоздики, в другой бутылка шампанского. Все это он с широкой улыбкой вручил Юле. Потом, слегка сутулясь, неторопливо снял длинное черное пальто, посмотрел на хозяйку. Видимо, думал, что она оставит подарки на тумбочке в прихожей, возьмет его пальто и повесит в шкаф. Юля, кутаясь в белую шаль, улыбнулась:

- Спасибо, Чарльз. Можете повесить туда, - и кивнула в сто рону шкафа.

- Да, да, конечно. Спасибо, Алена, - сказал он, аккуратно устраивая пальто на "плечиках". - Вы немножко грустны... Это, надеюсь, не я виноват?

- Нет, Чарльз. Я же говорила вам по телефону, что мама чувствует себя не очень хорошо. И погода сегодня отвратитель ная. И холодно в квартире, батареи чуть теплые.

- О, да, погода плохая, - согласился Бетти и зябко поежил ся. Немножко прохладно у вас, но это ничего. Когда такая пого да, надо не смотреть в окно, а смотреть на такую красивую де вушку, как вы, Алена. Это будет очень тепло.

- Не знаю, не знаю, - скромно сказала Юля. - Мне сейчас хо чется только одного: помочь матери. Не думала, что вернусь в Москву и увижу, что у неё столько проблем, в которых я совсем ничего не понимаю...

Она повернулась и пошла в спальню. Бетти последовал за нею. У двери он остановился, одобрительно кивнул, увидев боль шую кровать. Если девушка привела мужчину в свою спальню, она не случайно это сделала. Ждет от него помощи и знает, как нужно платить за это. Умная девушка.

Он бывал уже в этой спальне и провел здесь немало прекрас ных часов с её матерью. Жаль, что Раиса... немножко постарела. Трудности не красят женщину. А вот её дочь!.. О, это настоящий свежий цветок!

- У вас красивая спальня Алена, - сказал он. - Чувствуется утонченный вкус.

- Просто здесь теплее, чем в других комнатах, вы же и сами видите, какой холод в квартире. Не хочется, чтобы вы простуди лись и заболели, сказала Юля.

В спальне, действительно, было намного теплее, чем в дру гих комнатах. После того, как Иваненко ушел, Юля спрятала все его вещи в гардероб, а потом настежь открыла окна в кабинете и на кухне. За полчаса там стало ещё холоднее, чем на улице. И только в спальне было тепло. Ничего удивительного, что она при вела гостя именно в эту комнату.

Она оставила цветы и шампанское на низком столике с кривы ми ножками, принесла из кухни два высоких фужера и два апельси на, смущенно посмотрела на гостя:

- Может быть, вы хотите есть, Чарльз? Или - выпить кофе? Попозже я приготовлю что-нибудь, просто сейчас на кухне так хо лодно, что мне заходить туда не хочется.

- О, нет, Алена, спасибо, я не голоден. Апельсины и шам панское - это очень хорошо. А кофе попозже я сам сварю. Я умею отлично варить кофе, вы увидите.

"Потом - это когда? - сердито подумала Юля. - После того, как он разложит меня на кровати? Такого "потом" не будет!"

Бетти уверенно откупорил шампанское, аккуратно наполнил пенистым золотистым напитком фужеры.

- Я знаю, в России надо говорить тост, - улыбнулся он, под нимая свой фужер. - Я хочу выпить за вас, Алена. Вы очень краси вая девушка, я... не знаю, как сказать. Я думаю... даже в Аме рике нет таких красивых девушек. Там вы могли бы стать звездой. Большой звездой, иметь много денег.

- В Америке много чего нет, - сказала Юля. - Спасибо, Чарльз, я рада, что вы пришли, что хотите помочь мне и моей ма тери, это очень благородно с вашей стороны.

Она отпила глоток, поставила фужер на столик. Напряженная тишина воцарилась в комнате. Бетти тоже поставил фужер, придви нулся ближе, так, что их коленки почти соприкасались.

- О, да, я хочу помочь Раисе. И вам, Алена. Ради вас я го тов пробовать убедить руководство "Форс" заключить контракт со "Спартой". Сейчас мистер Норман в клинике, но чуть позже... Ду маю, это можно сделать.

Юля вспомнила, как Чернов говорил, что они уже ведут пере говоры о том, чтобы собирать новые компьютеры "Форс" в Москве. Даже если Бетти выполнит свое обещание, толку от него будет ма ло. А он вряд ли это сделает.

- Чарльз, а вам не кажется, что мистер Норман поступил несправедливо, отказавшись от сотрудничества с маминой компани ей? Ведь, насколько я понимаю, этот вопрос был почти решен. А потом вдруг все изменилось, - Юля слегка отодвинулась.

- Я буду откровенен с вами, Алена, - со вздохом сказал Бет ти, вспомнив, сколько неприятностей принесло ему неожиданное решение Нормана. Джек поставил меня в неловкое положение. Он просто старый болван, который обожает своего сына. Старый, уп рямый болван. Я сделал большую работу, но он поверил Майклу! И это не первый раз, когда он поступает вопреки всякой логике.

Ругать начальство было и приятно и полезно, так, по край ней мере, казалось Бетти.

- Значит, нужно восстановить справедливость, - уверенно сказала Юля. - Чарльз, мне кажется, партия новых компьютеров должна оказаться у "Спарты".

- О, да, да, Я тоже так думаю. Но это невозможно.

- А если Чернов сам откажется от нее?

- Нет, не откажется.

- Ну, допустим, у него возникнут финансовые сложности, или какие-то другие, он придет к вам и скажет: извините, но я вы нужден отказаться от контракта с вами?

- Тогда он должен заплатить большой штраф. И не только нам, но и своим покупателям. Это невозможно.

- Когда я танцевала с Черновым, он говорил, что у них воз никли какие-то сложности. Я, правда, не знаю, какие, я вообще не разбираюсь в этом, но он так сказал. И я подумала: а если Чернов откажется от этой партии, вы сможете отдать её "Спарте"? Мистер Норман не станет возражать?

- Это будет большой скандал, Алена. Джек сам вел перегово ры с Черновым. Члены совета директоров компании недовольны, они говорят: это глупость, что мы работаем только с одной российс кой компанией. Пусть будет несколько, пусть будет конкуренция. Но Джек упрямый, как осел. Он не поверит, что ошибся.

- Но если все-таки это случится, вы могли бы заключить но вый контракт со "Спартой"? Тем более, если мистер Норман в кли нике, зачем его беспокоить? Пусть выздоравливает, а потом и разбирается с Черновым.

- О, это фантастика, Алена.

- Жаль, - с огорчением вздохнула Юля.

Бетти придвинулся ещё ближе, положил свои сухие ладони на её коленки.

- Алена, я бы хотел говорить с вами о другом. Вы прекрас ная женщина, Алена. Я хочу ближе узнать вас, ваше очень краси вое тело...

Его пальцы медленно поползли вверх, под черную юбку Юли.

- Но мы так ни о чем не договорились, - она не спешила ос танавливать нетерпеливого американца.

- Я обещаю вам, Алена... Но сейчас... - он засопел, пытаясь раздвинуть её коленки. - Я хочу вас. Поверьте, я умею делать так, что женщине будет очень хорошо. Вам будет всегда хорошо с Чарльзом, он сделает для вас все, Алена...

- Ох, Чарльз, я даже не знаю, - Юля наморщила лоб, изо всех сил сжимая коленки. - У вас есть жена в Америке, это неприлично.

Бетти встал перед ней на колени, склонил голову к её но гам, и уже не только пальцы, но и губы его медленно поползли вверх, оставляя влажные следы на блестящей лайкре колготок.

- Алена... Эта жена - старая развалина. Я даже смотреть на неё не могу... Она отвратительна, а вы божественны, Алена! Ни одна женщина в мире не сравнится с вами!

Он не сомневался в своих действиях. Если девушка пригласи ла к себе, привела в спальню, она хочет этого. Она знакома с художниками, понимает, что такое опытный мужчина!

- Не надо, Чарльз, вы не так меня поняли, - запротестовала Юля. - Я просто... просто хотела поговорить с вами... Нет, Чарльз, пожалуйста, не надо!

- Я хочу вас, хочу, - в исступлении бормотал Бетти.

Он рывком раздвинул её коленки, просунул голову между ног Юли, застонав от удовольствия. Морщинистые пальцы судорожно вцепились в её груди.

- Нет! - закричала она.

Упершись обеими руками в его плечи, Юля оттолкнула старого развратника, вскочила на ноги, торопливо поправляя юбку. Белая шаль скользнула с её плеч на пол.

- Что вы себе позволяете?! Пожилой человек, женатый, а ве дете себя непристойно!

Бетти на четвереньках пополз к её ногами, его слюнявые гу бы раздвинулись в похотливой ухмылке, морщин на лице стало ещё больше.

- Алена, позвольте мне посмотреть на вас, поцеловать... Старый Чарльз понимает толк в женской красоте, умеет ценить её, наслаждаться ею. Позвольте, Алена...

Он попытался обнять её ноги, но Юля, брезгливо поморщив шись, прыгнула на кровать, пробежала по ней к двери.

- Я не думала, что вы способны на такое! - гневно крикнула она. Немедленно убирайтесь отсюда! Немедленно!

- Алена, вы ведь хотели помочь своей матери... - Бетти с изумлением смотрел на неё снизу вверх. - Я сделаю, я готов ради вас на все. Пожалуйста, не будьте так суровы. Вы ведь не девоч ка, вы понимаете, зачем я пришел.

- Теперь понимаю и очень жалею, что пригласила вас! Уходи те, Чарльз! Не то я расскажу обо всем матери!

Бетти медленно встал на ноги, криво усмехнулся:

- Фирма вашей матери - банкрот, Алена...

- А это мы ещё посмотрим!

- Но вы, Алена, со мной получите все, что хотите. Я... я разведусь с женой, я буду носить вас на руках. Я увезу вас в Америку и сделаю звездой, о, да-да, именно так!

- Мне от вас ничего не нужно! Убирайтесь! И никогда больше не звоните мне!

Юля вышла в прихожую, демонстративно распахнула обе вход ные двери и встала возле них всем своим видом показывая, что больше им говорить не о чем. Она сделала все, что нужно было сделать. Крохотная видеокамера в искусственном букете запечат лела сцену, которая завтра сделает более сговорчивым Бетти.

Он судорожно промокнул носовым платком вспотевший лоб и влажные губы, вышел в прихожую.

- Простите, Алена, что я не смог сдержать своих чувств, - с достоинством сказал американец. - Позвольте мне искупить свою вину. Я бы хотел пригласить вас завтра в ресторан. Могу наде яться, что вы не откажете в любезности?..

- Конечно, Чарльз, - Юля успокоилась, вздохнула с облегче нием. - Я думаю, мы останемся друзьями. Позвоните мне завтра, хорошо?

- Спасибо, Алена. До свидания, - он бросил на руку пальто и, гордо выпрямив спину, шагнул за дверь.

44

Темно-синяя машина стремительно мчалась под желтыми фона рями Рублевского шоссе. Юля молча смотрела вперед, положив на колени сумочку с видеокассетой. Перед тем, как позвонить мате ри, она посмотрела, что получилось. Старик со слюнявыми губами и жадными, трясущимися руками был просто отвратителен. Юля пе редернулась от омерзения, вспомнив эту сцену. Как она только вытерпела!

Но теперь, все самое трудное позади. Уже завтра у Бетти и Чернова с Лаврентьевым настроение будет сильно испорченным. Она отомстит Вадиму, да и старичок поймет, с кем имел дело! Он же думал, что пришел к русской простушке, которая растает от счастья видеть у себя американского богача. Завтра он сам рас тает от злобы!

Грустно было на душе. Вроде бы - радоваться надо, что так здорово все получилось, но - нет... А ещё не давала покоя мысль: что будет дальше? Отомстила она, врагов себе нажила, Ва дима потеряла навсегда. А дальше что?

Охранник Игорь бросил на неё короткий, оценивающий взгляд, негромко спросил:

- Чего такая мрачная?

- А тебе какое дело? - резко ответила Юля.

Он усмехнулся.

- Да вот, интересуюсь, у тебя есть парень, или нет? Неужто сидишь целый день одна дома?

- Смотри лучше за дорогой.

- Смотрю, насчет этого можешь не сомневаться. Я классный водитель. А ты классная девчонка. Может, соединим как-нибудь все это, а?

- Тоже хочешь ко мне под юбку залезть?

- Почему "тоже"? А-а, понятно, я не один такой, да? Ну что ж, если этого хотят другие, почему бы и мне ни помечтать?

- Потому что этого никогда не будет, заруби себе на носу! И больше не говори мне такие глупости.

- Хорошо, не буду, - спокойно ответил Игорь, обгоняя черную "Волгу". - Но если ты изменишь свое мнение, скажи сама.

Юля ничего не ответила. Так и ехали они молча до синего железного забора с белыми вензелями.

Дверь открыла мать, обняла Юлю, спросила, с тревогой заг лядывая в глаза:

- Ну что, дочка? Я за тебя так волновалась, так волнова лась! Он тебя не обидел?

- Нет, мама. Все получилось отлично.

- А вот и наша Мата Хари, - провозгласил Омельченко, спус каясь по лестнице. - Ну, каковы успехи на секретном фронте?

Юля не знала, что Мата Хари - знаменитая проститутка, ра ботавшая на советскую разведку, поэтому не обиделась. Она дос тала из сумочки свернутый вдвое бланк, протянула матери.

- Посмотри.

- Даже не верится! - воскликнула Раиса, внимательно разг лядывая официальную бумагу со всеми атрибутами ненавистной фир мы вверху, с печатью и подписью её генерального директора вни зу. И чистый блеск бумаги между ними. - Я ведь видела вчера с надписью! Ничего не осталось, совершенно ничего! Ну, Юлька! Ты просто молодец, дочка! - она ещё раз обняла девушку.

Омельченко повертел бланк в руках, покачал головой:

- Неужели, здесь что-то было написано?

- Конечно, было! Я вчера своими глазами видела, - Раиса взяла у него бесценную бумагу, повернулась к Юле.

- Ну а Чарльз?

- Кассета здесь, мама, в сумочке. Но... я бы не хотела, чтобы Владимир Васильевич это видел.

- Хорошо, дочка, пойдем наверх, посмотрим вдвоем. Володя, ты приготовь пишущую машинку и продумай, что мы напишем на бланке.

Омельченко не стал спорить с женой, хотя по глазам было видно, что ему очень хочется взглянуть на то, как подлец Бетти соблазнял девушку. Наверное, так же, как и его жену! Но, что поделаешь, девчонка стесняется. Придется потерпеть.

Глядя на экран телевизора, Раиса скрежетала зубами от злости и отвращения.

- Какая сволочь! Подлец! Старый ублюдок! Маразматик! Гос поди, Юля, как ты не разбила его дурацкую башку цветочной ва зой! Я бы не вытерпела.

- Все нормально, мама? - спросила Юля, когда запись кончи лась. Этого достаточно, чтобы он сделал все, как надо?

- Более чем! Тьфу, прямо тошно стало, как посмотрела. Юля, он и про Джека наговорил, и про жену свою столько, что вовек не отмоется, если мы передадим кассету Джеку. Ты молодчина, дочка. Трудно было? - Раиса вытащила из видеомагнитофона кассету, поло жила в ящик прикроватной тумбочки, заперла его на ключик.

- Не спрашивай, мама, не хочу вспоминать об этом. Лучше расскажи, что будем делать дальше?

- Дальше? Завтра и поеду к Бетти с письмом Чернова и этой кассетой, мы заключим контракт на партию компьютеров, которые предназначались "Колее" и будем работать. Тебя сделаем гене ральным менеджером, дадим телохранителя, выделим кабинет. Прис мотришься, поймешь, что к чему и вперед! Потом надо будет прописать тебя на Протопоповском, а летом поступишь учиться. Ты у меня большая умница, но образование никому не мешает.

- Ты не забыла, мама, что обещала вернуть вкладчикам день ги? С процентами.

- Помню, Юля, помню, - Раиса внимательно посмотрела на дочь и неожиданно спросила. - Послушай, Юля, а какие у тебя отношения с этим лейтенантом? Вы собираетесь пожениться?

- Нет, мама. Он просто помогал мне. Я благодарна Сане за то, что он сделал для меня.

- Только благодарна?

- Да. Знаешь, мама, я думала, может быть... Привыкну, поя вится какое-то чувство... Но - нет.

Юля не могла сказать, что замуж она могла бы выйти только за одного человека - того, кто завтра будет считать её злейшим врагом. И никогда-никогда не простит её.

- Если так, то может быть, избавиться от этого Иваненко? - осторожно спросила Раиса. - Тебе нужна помощь в этом?

- Нет, мама, - решительно ответила Юля. - Когда нужно будет, я сама от него избавлюсь.

- Ну и ладно. Я просто так спросила. Потому что какое-то время тебе нужно пожить здесь. Мало ли, что может взбрести в голову Чернову, когда он поймет, как ты его провела. А мне бы не хотелось видеть здесь посторонних.

- Я подумаю, мама. А сейчас извини, я себя неважно чувс твую. Наверное, устала...

- Конечно, доченька! Такая нервная нагрузка выпала тебе в эти дни! Пошли поужинаем, и я тебя уложу спать. Отдохни, как следует. И ни о чем не думай. Ты столько сделала для меня, что даже и не знаю, чем отплатить смогу.

- Ну что ты, мама, - Юля склонила голову ей на плечо. - Ты у меня есть, это самое главное.

- А ты у меня есть, доченька... - прошептала Раиса, смахи вая набежавшую слезу.

- Темная ночь, только ботинки свистят по кабинету! - громко запел Лаврентьев, уклоняясь от собственного ботинка, запущенно го в него Людой.

Он-то уклонился, но ботинок врезался в настольную лампу, вдребезги разбил стеклянный абажур.

- Ты негодяй, Вадим! - крикнула Люда. - Как ты смеешь прого нять меня? Разговаривать со мной в таком тоне?! После всего, что я для тебя делала тут?! Хам трамвайный!

- А вторая лампа, а вторая лампа... - запел Лаврентьев те перь уже на мотив "Любо, братцы, любо", но дальше ничего не придумал, пришлось прекратить пение. - Почему-то все попадают в мои настольные лампы. Нравятся, да? Ну тогда возьми её себе, Люда. На память. Зачем же разбивать? У тебя там ещё много баш маков? Пожалуйста, не разбей мне компьютер. Не жалко денег, но там нужные программы.

- Мало тебе голову расколотили, я ещё добавлю! - в бешенс тве кричала Люда. - Напился, как свинья и ещё оправдывается! Слушать не желаю тебя!

- Я ничего не сказал. Что я сказал? Хочу побыть один. Ну вот хочется - и все. Ты пока пойди домой, а через неделю или через месяц придешь. Люда, почему ты не хочешь пойти домой? Там тебя обижают, да? Скажи, кто!

- Через неделю или через месяц?! А ты тут станешь названи вать своей драгоценной Юле, грабительнице, шлюхе с вокзала, да? Какой же ты подлый, Вадим!

- Как я буду названивать ей? - удивился Лаврентьев. - Мы ра зошлись. Да, как в море корабли. Она не хочет меня видеть.

- Она не хочет, а ты каждую ночь повторяешь во сне имя этой сучки! Я терпела, терпела, думала, поймешь, оценишь, что я делаю для тебя! Но разве такой негодяй, как ты, может что-ни будь понять?!

- Негодяй, ты можешь что-нибудь понять? - спросил у себя Лаврентьев. И решительно кивнул. - Может! Люда, оказывается, он абсолютно все может понять! Говори - и тут же будет понято! Не надо ботинками бросаться.

- Чтоб ты провалился! - Люда в истерике топнула ногой.

- Я? - Лаврентьев тоже топнул, посмотрел на пол. - Куда, Лю да? Вот туда, вниз? Там же другие люди живут... Им не надо, чтобы я проваливался к ним. Понимаешь, они же не приглашали ме ня. Скажут: ты чего приперся? А я? Что скажу? Здравствуйте, из вините, меня пр... пр...валили?

- Ты спиваешься, деградируешь! Я тебя ненавижу, понимаешь? Не-на-ви-жу! - Люда выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью.

Лаврентьев остался стоять у письменного стола, заслоняя собой компьютер. Он не сомневался, что Люда сейчас ворвется и швырнет очередной ботинок. Три лежали на полу у его ног, чет вертый - на столе. Сколько их там ещё есть в прихожей? Вооб ще-то у него много обуви...

Он слышал, как нервно стучали каблуки её сапог по паркету. А потом хлопнула входная дверь и все стихло.

- Ушла, что ли? - удивился Лаврентьев. - А я же не сказал ей, что обязательно позвоню. Или сказал? Да она и сама знает, что я позвоню ей. Или Надюше. Или Юле... - он шагнул вперед, но остановился, задумчиво наморщил лоб. - А как же я позвоню Юле? Она и слушать меня не станет. А может, станет? Надо взвесить все "за" и "против".

Они ещё днем, пораженные сделанным открытием, крепко выпи ли с Черновым. Вернувшись домой, Вадим понял, что сегодня он просто не может видеть Люду в своей квартире. Прежде, чем веж ливо попросить её уйти домой, пришлось ещё выпить. Но она все равно разозлилась, разбушевалась... А он ведь очень вежливо разговаривал с нею.

На кухне он достал из шкафа бутылку коньяка "Белый аист", сел за стол, плеснул в рюмку, выпил и принялся рассуждать вслух.

- Она что-то затевает против нас... Против меня и Мишки, и нашей компании. А мы не знаем, что. Она красивая девчонка, го ворила, что любит меня и не говорила, что не любит. Просто ска зала - поздно уже. Почему поздно? Я всегда готов... Хоть сейчас могу поехать к ней и сказать: Юля, я люблю тебя. Ну что ты ещё хочешь, Юля? Вон, даже Чернов свихнулся, когда увидел тебя. Он тут все рассуждал: я онанизмом занимаюсь, когда мне нравятся девчонки... в школе. Или плачу наличными. А вот, когда увидел, не стал заниматься онанизмом, и ничего не заплатил. Только бе гает по офису и кричит: искусствовед, искусствовед из Оксфорда! Бриллианты в ушах, воспитание, тв... тв...рческая личность! Те перь уже не бегает, наверное, напился и спит. А что ещё делать, если подкалывал меня: в бандитку влюбился, в бандитку!.. А сам жениться вздумал... на этой бандитке! Конечно, Юля, ты личность тв...рческая. Как лихо засадила Колготина, а я по башке полу чил... тво-о-рчески. И - не обижаюсь на тебя. И все, все, Юля! Бросай своего мента, не надо больше никакого тво-о-рчества. Не надо, Юля. Ты нашла свою мать? Вот и замечательно. А я, давай, найду тебя? И никогда больше никуда не отпущу. Я тебе клянусь!

Лаврентьев перевел дух, плеснул в рюмку ещё коньяка, выпил и встал из-за стола.

- Если я так скажу ей, она должна понять. Я же понимаю ее... А она хитрая! Скажет: когда я была бедной, ты кричал на меня в клинике, оскорблял. А теперь, когда... бриллианты в ушах, говоришь, что любишь, да? Тогда надо будет сказать вот что: Юля! Да плевать я хотел... нет, это очень грубо. Юля! Мне не нужны твои бриллианты и все, что на тебе надето. Приезжай ко мне голая, я дам тебе свою рубашку, потому что ты мне снишься в рубашке. В моей. И ты - самая красивая в рубашке... А она ска жет: как же я приеду к тебе голая? Сейчас же холодно. А, дейс твительно, как? А тогда я скажу: приеду, закутаю в свою дублен ку и увезу. Я тебя увезу, Юля! Потому что я люблю тебя. Вон, даже Люда слышала, как я говорю во сне: Юля, Юля. Не веришь? Можешь спросить у нее.

Убедив себя в том, что теперь-то уж Юля непременно выслу шает его и согласится с убедительными доводами, Лаврентьев, придерживаясь рукой за стенку, направился в спальню, где лежала трубка радиотелефона. Он плюхнулся на кровать, стал медленно набирать номер. Взял днем у Чернова, обещал попытаться выве дать, что же она задумала.

Он долго слушал длинные гудки в трубке, а потом выключил радиотелефон, швырнул его на подушку и тоскливо усмехнулся.

- Не хочет разговаривать со мной... Номер определился, и она не берет трубку. Зачем ей моя дубленка? Она там и сейчас лежит голая и в бриллиантах... с лейтенантом. И он укрывает её шинелью и пиджаком с погонами... "Бери шинель, пошли домой..." У неё теперь есть дом. И - шинель есть. И бриллианты... А Вадим Лаврентьев - да пошел он к чертовой бабушке! Ты пошел, Вадим? Да! Я пошел, Юля... спать. Один.

Он разделся, залез под одеяло и долго ещё лежал с открыты ми глазами. Потому что, если закрыть их - обязательно увидишь красивую девушку в рубашке у кухонного стола...

45

Чарльз Бетти коротко улыбнулся, он умел улыбаться в любой ситуации, однако, Раиса заметила, как побелели его пальцы, сжи мающие подлокотники кресла.

- Здравствуй, Чарли, - сказала Раиса. Небрежным жестом от бросила в сторону полы распахнутой песцовой шубы и присела на кожаный диванчик. Давненько я у тебя не была. А диван по-преж нему такой мягкий...

- О, диван американский, очень прочный, - Чарльз судорожно сглотнул. - Ты пришла по делу, да, Раиса? Я рад тебя видеть.

- Чудак-человек, - усмехнулась Раиса. - Сам ходит по своим надобностям, а другие должны по делу? Ты так думаешь, Чарли?

Бетти задумался. Неужели Алена все рассказала матери, и та пришла шантажировать его? Если так, пусть лучше сразу убирает ся! На эту тему он не намерен разговаривать! Бетти холодно пос мотрел на незваную гостью, и наклонился к бумагам, лежащим на столе, давая понять, что у него нет времени для разговоров с госпожей Омельченко.

- Похоже, ты очень занят, сегодня? - обворожительно улыбну лась Раиса. - Да диванчик рядом со мной не присаживаешься, и во обще, чертом смотришь. Что случилось, дорогой?

- Дела, Раиса, очень много дел. Пожалуйста, приходи в дру гое время. К сожалению, я очень занят.

- Ну так отвлекись, мой хороший. Важнее дела, с которым я пришла, у тебя нет и никогда не будет. Скажи пожалуйста, ты на здоровье не жалуешься? Или, может быть, заранее пригласить вра ча?

- У меня хорошее здоровье, Раиса, - голос Бетти дрогнул. - Но если ты пришла с важным сообщением, я готов его выслушать. Пожалуйста, говори.

Раиса закинула ногу на ногу, так, что обнажились полные белые бедра, откинулась на спинку дивана.

- Когда-то ты обещал мне помочь заключить контракт с "Форс" и не выполнил своего обещания, - с загадочной усмешкой сказала она.

- Раиса! Я говорил, что сделал много, очень много! Я рис ковал, чтобы тебе помочь. Убеждал Джека, членов совета директо ров, но ничего не получилось. Ты хорошо знаешь, почему.

- Ну конечно, Чарли, я все знаю. Но теперь настало время исправлять старые ошибки. Я за этим и пришла.

- Как ты хочешь исправлять их? - раздраженно спросил Бетти. Не нравился ему этот разговор. Он уже понял, что Раиса

пришла не случайно. Что же она задумала? Почему смотрит так уверенно? Из-за того, что он вчера встречался с её дочерью? Пусть попробует доказать, что он был в её квартире!

- Партия новых компьютеров, которая плывет сейчас по бур ным водам океана, должна принадлежать "Спарте", Чарли, - Раиса явно наслаждалась растерянностью хозяина кабинета. Никакой "Ко леи", мой дорогой. Мы сейчас заключаем новый контракт.

На какое мгновение Бетти по-настоящему испугался. Она су масшедшая? Сейчас достанет из сумочки пистолет и заставит его отдать компьютеры её фирме? Под дулом пистолета он сделает все, что угодно. Только этот, новый, контракт никогда не будет дейс твительным. А Раиса окончит свои дни в тюрьме. Она понимает это? Или у неё другие замыслы?

- Это невозможно, Раиса, - печально усмехнулся Бетти. - И ты прекрасно знаешь, что компьютеры принадлежат фирме "Колея".

- Принадлежали, да Чернов отказался от них.

- Это абсурд, Раиса! Как можно отказаться от того, что су лит огромную прибыль?

- Об этом ты когда-нибудь спросишь у самого Чернова. А по ка что давай заключим контракт. Посмотри-как эту бумажку, может она кое-что прояснит для тебя, - Раиса вынула из сумочки бланк с аккуратным машинописным текстом, потянулась, бросила на стол перед Бетти. - Это ксерокопия, но в подлинности её можешь не сомневаться, ты отлично знаешь подпись Чернова.

Бетти с опаской взял бланк, взглянул на него, потом на Ра ису, и углубился в чтение.

- Это фальшивый документ! - визгливо крикнул он, отбрасывая бумагу в сторону. - Раиса, если ты думаешь, что я стану руко водствоваться в своих действиях этой глупостью - ошибаешься!

- Станешь, Чарли, ещё как станешь! - с угрозой сказала Ра иса. - Там черным по белому написано, что фирма "Колея" в связи с временными финансовыми затруднениями, просит считать хозяином партии новых компьютеров фирму "Спарта". Печать и подпись. По чему бы тебе официально не оформить их просьбу?

- Потому что, так нет... не может быть, Раиса! - Бетти снял трубку телефона, - Сейчас я позвоню Чернову и все выясню.

Раиса встала с дивана, подошла к столу и нажала на рычаг телефонного аппарата.

- Чарли, Чарли! - с усмешкой сказала она. - Ну почему ты та кой упрямый? Все время пытаешься доставить себе неприятности. Крупные неприятности. Кажется, ты почти миллионер, и все благо даря своей жене, которая является хозяйкой вашего семейного состояния. Сам же рассказывал мне, верно?

- Что ты хочешь сказать, Раиса?

- Не сказать, а показать. У тебя есть видеомагнитофон? Бетти, поджав губы, махнул рукой в сторону видеодвойки,

стоящей на стеклянной подставке в углу кабинета.

- Хочешь показать мне, как Чернов просит отдать компьютеры твоей фирме, Раиса?

- Поставь кассету и посмотри сам.

Пока он включал аппаратуру, Раиса снова уселась на диван, ещё выше задрала правую ногу, скрестила руки под могучей грудью так, что она растянула тонкую шерсть свитера, и соски воинс твенно уставились на хозяина кабинета. Бетти вставил кассету, сел за стол, взял в руки пульт дистанционного управления.

Но едва увидел на экране себя, со слюнявым ртом и безумны ми глазами ползущего на коленях к девушке, вскочил с кресла, будто ужаленный, заслонил собой экран телевизора, а уж потом выключил его.

- Да ты посмотри, посмотри внимательнее, Чарльз, - сказала Раиса. Там же ещё столько интересного! Твое мнение о старом осле Джеке, я думаю, понравится ему. А уж как жене понравится, что она старая уродина, которую ты собираешься бросить ради мо лодой девчонки! А потом можешь разбить кассету вдребезги и сжечь пленку в камине. Это копия. Надеюсь, не станешь утверж дать, что я принесла тебе фальшивку? Любая экспертиза докажет, что ты неправ, Чарльз... - неожиданно она вскочила с дивана и закричала. - Как и заявление Чернова! И я пришла сюда не для то го, чтобы разыгрывать тебя!