Мэри Пикфорд

Эпилог

Осторожные газетные некрологи и панегирики говорили не столько об обстоятельствах смерти Пикфорд, сколько о ее блестящих деловых качествах и здравомыслии. «Она была упорным бойцом, — отмечал ее биограф Эдвард Стотсенберг, — это замечательная целеустремленная женщина. Она помнила все, что вы говорили ей десять или пятнадцать лет назад». Неизменно упоминался титул Любимица Америки, говорилось о некоторых ее фильмах — чаще о «Ребекке с фермы Саннибрук» и «Поллианне», ибо эти картины были известны по звуковым римейкам. Неизвестно, насколько все это трогало читателей, среди которых осталось мало тех, кто помнил рождение немого кино или ясно представлял роль Пикфорд в его развитии.

В последний день мая около сотни человек заполнили часовню Ви Кёрк на кладбище Форест-Лоун. Орган и скрипка играли мелодии «Мой друг», «Позволь называть тебя любимой» и «Мэри» Джорджа М. Коэна. Фэрбенкс-младший и Лилиан Гиш, опоздавшие к началу церемонии, скромно сидели у входа. Некоторые из скорбящих помнили замечание Пикфорд о том, что на похоронах не следует плакать. Другие не могли сдержаться. Джон Мэнтл и утирал слезы, произнося надгробную речь. В конце церемонии заплаканного Бадди вывели из часовни.

Мэри Пикфорд похоронили на закрытой части кладбища рядом с Шарлоттой, Джеком, Лотти, тетей Лиззи и ее детьми. Огромный мраморный памятник, увенчанный фигурами ангелов, сверкал на солнце. Звучала тихая музыка.

8 октября 1979 года Академия организовала вечер памяти актрисы, включавший в себя демонстрацию фильма «Моя лучшая девушка» и трогательную речь Фэрбенкса-младшего, который говорил о несравненной славе Мэри. Роджерс зачитал телеграмму от Лилиан Гиш, которая, как обычно, была занята на съемках и не смогла посетить это мероприятие.

Между тем юристы обнародовали завещание Мэри. Ее состояние, ранее оцениваемое в десять миллионов долларов, оказалось в пять раз крупнее. Значительная его часть перешла в распоряжение благотворительного фонда Мэри Пикфорд, доверенными лицами которого являлись ее старые адвокаты Салл Лоуренс и Эдвард Стотсенберг. Своему мужу Мэри оставила ежегодный доход в сорок восемь тысяч долларов, акции, недвижимость, а также сервиз Наполеона и драгоценности (Университет Южной Каролины унаследует все это после смерти Роджерса). Бадди также получил Пикфэр. Он планировал построить там новый дом, использовав интерьеры старого.

Г вин получила двести тысяч долларов. Словно бы в наказание, детям Мэри оставила сравнительно мало. Из первоначального завещания следовало, что Роксане и Ронни полагается по пятнадцать тысяч долларов. С годами цифра в завещании увеличивалась, и, в конце концов, каждый получил по пятьдесят тысяч долларов, что было просто подачкой от миллионерши.

В 1980 году началась невиданная война по поводу завещания между Роджерсом и двумя другими душеприказчиками имения. Мэри хотела, чтобы все доходы от продажи собственности пошли на благотворительные цели. Но Бадди, выстроивший роскошный особняк с бассейном и теннисным кортом, претендовал практически на всю мебель в Пикфэре. «Мы оказались в весьма неловком положении», — говорил Лоуренс, который утверждал, что Мэри никогда не согласилась бы с тем, чтобы Роджерс забрал все из Пикфэра. Спустя несколько месяцев Роджерс получил по суду миллион долларов в качестве компенсации за оказание помощи Мэри в продаже акций «Юнайтед Артисте» (его роль в этом деле была чисто символической). Вскоре в дом Бадди перевезли бар времен Золотой Лихорадки, а также картины (эксперты определили, что они оказались подделками).

Все остальное, за исключением бумаг, дневников и фотографий Мэри, предназначалось для продажи с аукциона. Несмотря на то, что все предметы, находившиеся в Пикфэре, внесли в каталоги еще при Мэри, имело место явное мародерство. Всюду царил хаос. Смитсоновский институт прислал своего представителя за сапфировой звездой, которую Мэри завещала этому заведению. Но еще один дар — шесть старинных пистолетов и бесценный патронташ — бесследно исчез. Однажды у дома остановился фургон, и два странных человека начали грузить в него мебель. Когда рабочих спросили, кто их прислал, один из них ответил: «Миссис Роджерс». — «Но ведь она уже два года как мертва», — заметил эксперт. Оказалось, что миссис Роджерс — это Беверли Риконо, которая вот-вот должна стать женой Бадди.

В том же году Джерри Басс, тогдашний владелец баскетбольной команды «Эл-Эй Лейкарс» купил Пикфэр всего за пять миллионов долларов. Басс заявил, что он боготворил Мэри, и, сделав небольшой ремонт, оставил дом таким, каким он был (вскоре местные жители начали называть имение Бассфэр). После переезда в особняк нового хозяина сортировка содержимого продолжалась, а 13 мая 1981 года начался трехдневный аукцион.

Среди лотов значились соломенная шляпка из картины «Ребекка с фермы Саннибрук», черный шерстяной плащ Фэрбенкса из фильма «Знак Зорро» и бархатный костюм маленького лорда Фаунтлероя. Костюм Петруччио из «Укрощения строптивой» и платье из «Розиты» тоже ушли с молотка. Интересно, что в гардеробе нашлись несколько вещей Валентино, которого Пикфорд всегда обожала.

Некоторые предметы мебели стоили больших денег — особенно антикварная тахта для курения опиума. На аукцион были выставлены и такие вещи, как рукопись «Солнечный свет и тень», косметичка Пикфорд, веер размером в четыре фута с изображением портрета актрисы, кукла из пьесы «Уоррены из Вирджинии», а также дорожный чемодан с наклейками стран Востока и Европы. Еще больший интерес вызвали локоны Пикфорд длиной в двенадцать дюймов, в свое время потрясшие мир. В чулане нашли ее свадебное платье, нижнее белье, мужское кимоно с монограммой «Д.Ф.», фотографию маленькой Глэдис Смит, тряпичную куклу и медвежонка. Были найдены также исполненные драматизма письма Пикфорд к Фэрбенксу, написанные ею незадолго до развода.

Но для некоторых людей все эти бесценные сувениры являлись просто предметами китча. Перед началом аукциона один служащий наблюдал за тем, как люди «из праздного любопытства» осматривали шелковые туфли Мэри, ее веера и халатик, который она носила в фильме «Секреты». На третий день цены упали. «Да вы шутите! Это же из Пикфэра!» — взывал аукционист, продавая набор посуды для завтрака за тридцать пять долларов. Покрывало с монограммой Мэри ушло за шестьдесят долларов.

Через несколько недель организаторы аукциона получили неприятное письмо от двух покупателей из Сиэтла, которые отказывались оплачивать чеки. Они купили несколько пленок с фильмами Пикфорд и бросили их в стиральную машину, где те погибли. Потеря была огромной, так как по ним современные эксперты могли установить конструкцию того, как делались немые фильмы. Часть вины лежит и на Мэри, которая в свое время не позаботилась о том, чтобы ленты передали в Музей кино.

В 1988 году Пикфэр снова выставили на продажу. Джерри Басс, когда-то мечтавший о пикниках на лужайке, пришел к выводу, что особняк слишком велик для убежденного холостяка. Дом купил эксцентричный мультимиллионер Мешулам Риклис. Представитель Риклиса, Брюс Нельсон, заявил о намерении покупателя сохранить Пикфэр в нетронутом виде: «Этот дом нельзя перестраивать; он имеет свою историю».

Но в 1990 году Риклис и его жена, актриса Пиа Задорра, пренебрегли историей. Сегодня на места дома Мэри находится массивное мраморное строение с театром, салоном красоты, танцевальной студией, комнатами для массажа, двумя гостиными, двадцатью ванными комнатами, потолками, как в Версале, и пристройкой, где живет агент Задорры. Некоторые люди, в том числе и сам Риклис, по-прежнему называют этот дворец Пикфэром. Но многие понимают, что настоящий Пикфэр исчез безвозвратно.

Бадди Роджерс вторично женился в 1981 году. Брат его невесты Беверли Риконо построил для супругов дом на Пикфэр-Уэй. Там есть комната, где все напоминает о Мэри, и из ее окна открывается такой же чудесный вид, как и из Пикфэра. В комнате висит портрет Мэри в роли Бетт Росс, а в шкафах и на полках лежат вещи, которые она привозила из путешествий. При упоминании ее имени Роджерс часто плачет. Это ностальгические, счастливые слезы.

Вторая жена Фэрбенкса-младшего, Мэри Ли, умерла в 1988 году. В 1991 году он женился на Вере Шелтон. Фэрбенкс иногда играет на сцене, но в основном пишет мемуары и прозу. В 1988 году он выпустил непритязательную книгу «Дни салата». Он откровенно высказывается насчет Пикфорд и своего отца и много говорит о немом кино, являясь одним из крупнейших экспертов в этой области.

О детях Пикфорд мало что известно. Как только об этом заходит речь, Бадди Роджерс немедленно умолкает, а друзья Мэри утверждают, что ничего не знают об их местонахождении. Ходили слухи, что в 1970 году Ронни видели на Аляске, а в 1973 году «Нью-Йорк Дейли Ньюс» сообщила, что Роксана работает официанткой в Лас-Вегасе. В самом деле, там ее обнаружил Малкольм Бойд, который проезжал через эти места вскоре после смерти Мэри. Роксана вышла замуж за повара итальянского ресторана, а ее дочь поступила в университет. «Она совершенно забыла о прошлом», — вспоминал Бойд, который полагал, что Роксана, перенесшая немало обид в детстве, все простила и успокоилась. После отъезда из Пикфэра она трижды выходила замуж; ее последний брак продолжался двадцать три года и закончился смертью ее мужа в 1996 году. В марте того года Роксана дала интервью Николасу Элиполосу. Когда он спросил, что сказала бы Пикфорд если бы узнала, как сложилась жизнь у ее приемной дочери, Роксана, не задумываясь, ответила: «Она бы сказала: «Ты никогда не слушала меня, не так ли? Всегда делала то, что хотела!»

В 1929 году историк кино Пол Рота написал серьезный труд под названием «Кино: от начала до нашего времени». Эта книга раскладывала все по полочкам, как и другие книги, авторы которых считали кино искусством, и была выдержана в академическом духе. Там можно отыскать такие главы, как «Цели кино в общем и в частности» или «Концепция драматического содержания при подготовке сценария», а также очерки о наиболее известных артистах. Несколько страниц уделено великолепному Фэрбенксу, а потом автор словно спотыкается и пишет: «Что касается Мэри Пикфорд, то в ней есть какая-то неопределенность; значимость ее вклада в кино не совсем ясна». Можно предположить, что для Рота образ Маленькой Мэри затмил личность актрисы, которая создала этот образ на экране.

Это странное отношение к Пикфорд продолжалось и в дальнейшем, в чем частично виновата она сама. Когда в 1931 году Мэри заявила, что хочет сжечь свои фильмы, ее друзья яростно воспротивились этому. «Они не принадлежат тебе, — писала Лилиан Гиш. — Они принадлежат обществу». — «Но пройдет время, — отвечала Мэри, — и люди начнут сравнивать меня с современными актрисами».

Мэри боялась, что мир будет смеяться над ней. Вероятно, она также полагала, что немое кино уступает звуковому как вид искусства. Этого мнения придерживались многие люди. Немое кино стало единственным видом искусства, которое человечество нашло, развило и отвергло на протяжении жизни одного поколения. Даже в период своего расцвета немое кино считалось проходящим явлением. В 20-х годах Мэри сожгла двадцать одну копию «Розиты» и семнадцать копий «Поллианны», в то время как негативы по-прежнему оставались в подвалах, приходя в негодность и портясь от сырости.

В 1930 году Мэри Пикфорд встретилась с Айрис Барри, заведующей отделом кино в Нью-йоркском музее современного искусства. Она показала ей брошюру, где писалось, что кино является единственным великим искусством XX века, но практически неизвестно той части американской общественности, которая могла бы его оценить. Когда Барри приехала в Голливуд посмотреть фонды ей позволили остановиться в Пикфэре (позже Мэри послала ей счет за пользование дровами для камина). Кульминацией вечера стал показ фильма «На западном фронте без перемен» (1930).

Луи Вольхайм, сыгравший в нем одну из главных ролей, незадолго до этого умер от рака. Сидящим в зале актерам пришло в голову, что сохранение их фильмов обеспечит им жизнь после смерти. Вечер прошел успешно; гости не скупились на пожертвования и приобрели несколько лент.

Однако лишь немногие хотели купить для себя работы Мэри, да и она сама не горела желанием расставаться с ними. Даже Барри, писавшая в своей книге «Пойдемте в кино», что «Чаплин и Пикфорд навсегда останутся величайшими фигурами в истории кино», не смогла приобрести фильмы для своего отдела.

В 1945 году Пикфорд, наконец, смягчилась и отдала коробки с негативами в библиотеку Конгресса. Но целых девяносто частей ранних фильмов уже были безнадежно испорчены. Среди пропавших лент — «Добрый маленький чертенок», плохой фильм по словам, тех, кто его видел, но ценный документ эпохи становления кино, и «Сверчок Фанчон», где во второстепенных ролях снялись Джек и Лотти.

Мы уже никогда не увидим такие картины, как «Маленькая королева» (1914), «За кулисами» (1914) и «Вечная работа» (1916). Безнадежно пострадали «Гулда из Голландии», фильм Уильяма Десмонда Тейлора «Как ты могла, Джин?» (1918), «Капитан Кид» (1919) и, к несчастью, «Вечерняя девушка» (1915), картина Френсис Марион, пропитанная сатирой и критикой нравов, что являлось редкостью для работ Пикфорд. Что касается фильмов Джеймса Кёрквуда, то ровно половина из них пропала. По воле счастливого случая, его лента «Маленький друг» нашлась во Франции. Две картины 1915 года, «Рассвет завтрашнего дня» (Мэри сыграла там очень типичного для своих ролей маленького мальчишку) и романтическую драму «Эсмеральда», уничтожило время. Но наибольшую жалость вызывает потеря фильмов студии «Феймес Артисте» — «В карете с епископом», «Каприз» и «Разлученные сердца», — ведь они свидетельствовали о становлении славы актрисы.

Многие классические ленты Пикфорд уцелели, однако находились в ужасном состоянии. У Пикфорд оставался негатив «Розиты», но она категорически отказывалась отдавать его. Она пригрозила Мэри Кемп, в течение полувека отвечавшей за сохранность ее фильмов, что уволит ее и подаст на нее в суд, если та посмеет отреставрировать эту картину. Впоследствии копию «Розиты» нашли в России.

В 1947 году Конгресс США сократил финансирование библиотеки, и несколько лет за состоянием пленок никто не следил. Между тем фильмы Пикфорд не показывались на фестивалях, что было бы крайне важно для поддержания репутации Мэри и сохранения памяти о ней. «Просматривая эти фильмы, — писал Джеймс Кард, который увидел картины Пикфорд в 1959 году после того, как сотрудники Истмена помогли Конгрессу в их реставрации, — поражаешься тому пробелу в истории кино, который существует на данный момент». Ученый Артур Найт, посмотрев фильмы Мэри в 1970 году, публично покаялся за то, что не упомянул ее в своей книге «Живое искусство» (1957): «По жестокой иронии судьбы, одна из величайших пионерок кино, являющегося одновременно искусством и индустрией, была непростительно забыта». Найт призывал к настоящему, полному пониманию художественного гения Мэри Пикфорд.

Сегодня компания «Мэри Пикфорд» реставрирует и выпускает в прокат фильмы Мэри. Но и в наше время некоторых критиков не покидают сомнения в глубине ее таланта. Через несколько лет после ее смерти лондонская «Таймс» писала, что никто не утверждает, будто Пикфорд «была великой актрисой или кем-то в этом роде». Образ Маленькой Мэри потускнел в сознании человечества. Гордые титулы Маленькая Мэри и Любимица Америки кажутся теперь излишне слащавыми в отрыве от свежести ее былой славы и той наивной культуры, в которой зарождалось кино. В 1970 году, после показа фильма «Поллианна», один критик написал, что после пятнадцати минут просмотра у него создалось впечатление, словно он уже видел не только эту картину, но и все фильмы Мэри Пикфорд.

Среди критиков-феминисток преобладает мнение, что детские роли Пикфорд подавляют сексуальность актрисы, чего хотела как сама Мэри, так и ее инфантильные зрители. Это ошибочное мнение, так как немое кино не стоит воспринимать так же буквально, как звуковое. По сравнению с современными картинами, немое кино кажется публике неполноценным. Но его уместнее сравнить с танцем, особенно с повествовательным балетом, который, как и немой, фильм, рассказывает историю без слов, в то время как музыка как бы является оформлением, плотью драмы. Если смотреть на игру Мэри с этой точки зрения, то ее дети будут вполне уместны, ибо в сегодняшнем балете балерины и в сорок лет танцуют девочек.

Балет, по крайней мере, правильно представлен; общество воспринимает его естественно. О немом кино этого не скажешь. Конечно, существуют такие исключения, как шикарные ретропоказы, сопровождаемые выступлениями больших оркестров. Но чаще старые фильмы показывают на копиях ужасного качества, где некогда четкие образы сливаются в пятна. Игра света «и тени на монохромной текстуре теряет в качестве изображения. Кроме того, фильмы нередко озвучены неподходящей музыкой.

Но хуже всего то, что копии, заменяя подлинники, искажают прошлое. Гильдия американских режиссеров однажды заявила, что «ни одна цивилизация не должна распространять ложь о себе самой. Если мы не сохраним подлинных представлений о себе, то забудем, кто мы есть на самом деле». Историк и реставратор немого кино Кевин Браунлоу объяснял, почему мы должны сохранять фильмы начала века: «Прямо или косвенно, но калейдоскоп надежд, мечтаний, стремлений, предрассудков, любви и ненависти прошедшей эпохи с необыкновенной яркостью вновь оживает на экране. Фильм 1921 года драгоценен уже тем, что его сделали в 1921 году. Вы можете увидеть кадр из картины 1921 года и не увидеть ничего, что соответствовало бы реалиям того времени. Одежда чересчур экстравагантна, на лицах артистов слишком много краски, выстроенные из декораций улицы похожи на инопланетный пейзаж. Но вы все равно чувствуете другую эпоху, и это бесценно, нравится вам техника фильма или нет».

Многие люди любят кино. Кино и родственное ему телевидение доминируют в нашей жизни. Они влияют на то, что мы думаем о себе, как мы воспринимаем реальность, о чем мечтаем. Чтобы лучше понять их, необходимо бережно обнажить корни, которые скрыты в немом кино. А там, в тайном саду, вас ждет свидание с Мэри Пикфорд — целеустремленной, энергичной женщиной, чей гений все еще живет на экране.