Мертвец в подарок

ГЛАВА 7

Сны не были моей стихией. Каждую ночь, сдаваясь в плен Морфею, я могла лишь надеяться на негу без картинок. Крайне редко видения приходили в движение, заполняя голову черно-белыми эпизодами, еще реже они полнились цветом. Сегодня же все было иначе: и динамические красочные сцены, и чувство полета, и яркие эмоции. А еще никак не покидало чувство, что рядом со мной в комнате есть кто-то еще…

Как ни пыталась, а глаза открыть не получалось. Сон наяву продолжался. И нежась в ярких лучах теплого света, я не могла сказать, что хочу проснуться. Так хорошо и спокойно мне давно не было. А возможно, и никогда.

На внутренней стороне век я видела приветливое лицо Егора, его дразнящую улыбку и горящий непонятным обещанием взгляд. Казалось, что эти теплые лучи исходят от мужчины, одаривая тело нежными ласками. Хотелось, чтобы это длилось бесконечно. Егор был рядом, ласковым, надежным и загадочным, а я патокой разливалась по его грубым ладоням…

Простынь сбилась, каждое прикосновение одеяла вызывало вспышку ноющей боли внизу живота. И когда уже ожидание стало невыносимым, а мне хотелось безумно всхлипывать, умоляя о блаженной свободе, все резко прекратилось. Грудь стиснуло холодом и тяжестью, точно придавило камнем.

Воздух, казалось, ускользал. Вдохнуть получалось через раз. Проснулась я резко сев, выпуская свистящий хрип вместо вопля, как хотелось. И прежде, чем смогла рассмотреть хотя бы очертания предметов в окружающей темноте, поняла, что продолжаю задыхаться наяву…

Вновь открылось носовое кровотечение. Только на этот раз оно было обильнее, чем предыдущие.

Зажав нос ладонью, я кое-как встала с кровати. Пошатываясь, попыталась определить, куда идти и что хватать в первую очередь. Ориентироваться в чужой комнате оказалось совсем не легким делом.

Растерявшись, я стояла возле кровати и таращилась по сторонам. Дотянувшись, до ночника, я зажгла лампу на прикроватной тумбочке.

Желтый, тускловатый свет подействовал отрезвляюще.

Недалеко от кровати я заметила приоткрытую дверь, похоже, в ванную комнату. Ноги сделались ватными. Пробиралась к умывальнику я настолько медлительно, что едва не выла от собственной беспомощности. Когда же, наконец, смогла открутить кран и плеснуть в лицо ледяной водой, то это не принесло ожидаемого облегчения. В зеркало вообще лучше было не смотреть: бледное чучело, отражающееся в нем, могло лишь привести к долгосрочному заиканию.

Кровотечение не прекращалось.

Будь неладен этот ученый, что так охотно подливал мне вино!

И я тоже хороша. Уши развесила и повелась. Решила, что после одного послабления, ровным счетом ничего не будет. Как бы ни так! Правило подлости исправно работало!

Первым делом я попыталась промыть нос холодной водой. Не помогло.

Потом, запрокинув голову, ждала, прислонившись к стене, что все остановится само по себе. Не могло же это длиться вечно!

После нескольких, показавшихся мучением, минут, я стала думать иначе. Видимо, без посторонней помощи мне не обойтись. И либо я истеку кровью ночью в чужой ванной, либо найду того, кто сможет прекратить это безобразие.

Прижав полотенце к носу, вернулась в комнату, растерянно подмечая, что заляпала кровью не только ночную рубашку, постельное белье, но и все к чему случайно успела дотронуться по пути в ванную.

То и дело останавливаясь на короткие передышки из-за накатывающей слабости, я вышла в коридор. От моей комнаты он тянулся в две стороны, и как ни крути, был одинаково незнаком. Путь я выбрала наугад: вперед. Уж всяко лучше, чем возвращаться назад. Хотя, возможно, именно в обратную от двери сторону мне и надо было.

И хотя коридор тускло освещали настенные бра, но каждая тень казалась зловещей, как, впрочем, и сама тишина. От страха у меня дрожали коленки.

Бродить одной ночью по старинному особняку в поисках домочадцев? Попахивало плохеньким ремейком какого-нибудь иностранного фильма ужасов, где героиня обязательно мучительно и жестоко умирает, из-за своей же глупости.

Накрутив себя до предела, я готова была вернуться в комнату (плевать на кровотечение, до утра продержусь!), как тишину прорезал звук.

Скрип, с которым открылась дальняя дверь дальше по коридору, показался мне оглушающим. Рваная полоска света легла желтым прямоугольником на ковер, захватив немного противоположной стены. При тусклом освещении этот единственно яркий прямоугольник смотрелся диким штрихом художника-абстракциониста.

Вместо того чтобы внять голосу разума и вернуться от греха подальше в комнату, я, как завороженная, двинулась на свет.

Исступленный крик, раздавшийся минутой позже, заставил меня споткнуться на ровном месте.

От того, что сердце, казалось, громыхало, как сумасшедшее, все остальные звуки сливались в какофонию обрывков моего шумного дыхания. Перед глазами замельтешили яркие пятнышки, точно фосфоресцирующие светлячки.

Крик больше не повторился, но от этого стало только страшнее.

Несмело двинулась к полоске света. Чем ближе подходила, тем сильнее нарастало беспокойство.

А вдруг что случилось с Егором?!

— Нет! Невозможно! — для убедительности сказала вслух и упрямо мотнула головой, отчего в висках каждое слово отозвалось болезненным гулом.

Похороны были в ноябре! У меня еще есть время!

У меня же есть время?!

А вдруг, попав сюда, я уже что-то изменила и все идет совершенно не так, как было раньше?! Что если Егор уже…

Оставшиеся десять метров, отделяющих меня от распахнутой двери, не прошла, а проскочила. И откуда только силы взялись?

На первый взгляд, ничего необычного в комнате не оказалось. Старинная мебель, стены в мятных тонах, интересные и явно дорогие безделушки: статуэтки, книги, картины.

— Егор?

Естественно, никакого ответа не последовало.

Набравшись смелости, я переступила порог. И только сделав несколько шагов вглубь комнаты, заметила то, что могло заставить кровь заледенеть в жилах.

Здесь все же кто-то был. Точнее лежал.

Из-за края массивного рабочего стола я смогла рассмотреть только ноги. Явно женские, в синих балетках.

Не то чтобы я ожидала какого-то радостного подергивания, но именно эти застывшие неподвижно ноги, с острыми коленями, как стоп-кадр врезались в голову.

На негнущихся ногах приблизилась к столу и… не сдержала ответный истерический вопль. В луже темно-бордовой крови лежало тело.

Простое синее платье с белым передником было забрызгано кровью. В одном кулаке женщина продолжала сжимать окровавленный острый осколок, а другая рука оказалась прижата к изуродованной толстыми бороздами шее.

Голова женщины была отделена от тела и лежала среди мелких, как белые бусины, и крупных осколков стекла. Всколоченные седые волосы выбились из строгого пучка, их кончики окрасились красным. Глаза подернулись белесой пеленой и продолжали таращиться в пустоту. Рот женщины до сих пор кривился в безмолвном крике. Хотя звука слышно не было, а кожа уже приобрела синюшный оттенок, в моих ушах эхом все еще звучал тот, как оказалось предсмертный, вопль.

Тошнота комом подступила к горлу.

Я не должна была почувствовать облегчение от того, что на полу лежал не Егор. Но… именно это чувство меня накрыло мощной волной.

Послышался непонятный гул.

Как только я вновь посмотрела на тело, черный сгусток дыма вышел из живота женщины, взметнувшись ко мне.

Неловко отшатнувшись, я не удержала равновесие и плюхнулась на пол. Из-за неуклюжего взмаха руками, полотенце отлетело в сторону и кровь вновь вольно потекла по губам к подбородку.

Дым спиралью крутнулся к потолку, а потом растворился в воздухе, точно ничего и не было вовсе.

Как в замедленной съемке повернув голову к двери, я заметила, что в комнату ворвался Егор, на ходу отшвыривая стул в сторону, что служил некой преградой на пути ко мне.

Его внешний вид при других обстоятельствах мог бы заставить меня встревожиться. Слишком бледная кожа, темные круги под глазами, всколоченные волосы…

— Катя?! — взревел он.

В одно мгновение я сидела на полу рядом с трупом, хватая воздух широко открытым ртом, как выброшенная на берег рыба, а в другую уже оказалась в крепких мужских объятьях.

— Ты ранена?!

Егор принялся беспорядочно ощупывать меня в попытке отыскать опасные для жизни повреждения. Его глаза горели таким неистовым чувством, что я впервые не знала, чего именно следует бояться: его предстоящей смерти или его же общества.

— Как много крови, — пробормотал мужчина. — Откуда так много крови? Где болит? Кто-то напал на тебя?

— Нет, — сбивчиво прогнусавила я, спохватываясь и зажимая пальцами нос. — У меня просто носовое кровотечение.

Сначала Егор непонимающе нахмурился, а потом напряжение, охватившее его, наконец, спало. Взгляд мужчины просветлел. Стальная хватка на моих предплечьях ослабла.

Егор вытащил из кармана платок, предложив его мне.

В благодарность слегка кивнула, слабость вновь вернулась. Комната стала раскачиваться, я же никак не могла отвести взгляд от мертвой женщины.

— Кто это?

— Аннушка.

Горничная, что принесла мне ночную рубашку?

— Что с ней произошло?

Какая страшная смерть…

Егор не спешил с ответом.

Прежде, чем он хоть как-то отреагировал на мой вопрос, пришлось задать его дважды.

Мужчина мельком взглянул на горничную, его губы сложились в единую тонкую линию, а подбородок стал казаться слишком резко очерченным, точно вылепленным из камня.

— Несчастный случай.

— А выглядит все так, будто кто-то просто отпилил ей голову. Или откусил.

— Несчастный, — настойчиво повторил он, — случай.

Держи карман шире!

Он что действительно думает, что я поведусь на такое объяснение?!

— Ага. Уже поверила.

Егор нахмурился и аккуратно, но настойчиво подтолкнул меня к выходу.

— К-куда?

— Нужно о тебе позаботиться.

— А как же Аннушка?

— Ей уже ничем не поможешь.

Логично. Но все равно неприятно и шокирующе.

Понимая, что сейчас ничего не добьюсь, а все вопросы будут проигнорированы, я уступила Егору. К тому же головокружение лишь нарастало, а кровотечение, похоже, и не собиралось останавливаться.

Мужчина приобнял меня за талию, чтобы в случае чего подхватить на руки. Напоследок я растерянно оглянулась на тело. С этого ракурса только ступни и было видно. Которые вдруг вспыхнули черно-красным пламенем и рассыпались в воздухе мелкими искрами, через секунду полностью исчезнув.

— Она… пропала! — осипло прокаркала я.

— Тебе показалось, — Егор даже не снизошел до усилия остановиться, заглянуть в комнату или переспросить меня о том, что имела в виду под этим заявлением.

— Но…

— Тебе показалось, — с нажимом повторил он.

Перекреститься что ли?

Изловчившись и заглянув ему в глаза, но так и не рассмотрев там ничего, кроме решимости стоять на своем до последнего, я впервые отчетливо поняла, насколько глубоко и крепко… влипла!

С одной стороны, вся эта таинственность только распаляла любопытство и страсть поскорее отыскать разгадку, с другой — обижала. Мысль, что Егор мне не доверяет, почему-то теснила грудь ноющей болью. Да, по сути, мы оставались друг другу приятными незнакомцами. О каком доверии вообще могла идти речь меньше чем через сутки знакомства? Но вопреки здравому смыслу, ощущение, будто знаю этого мужчину лучше, чем саму себя, только крепло.

У поворота на лестницу нам встретилась Настя.

С распущенными волосами, босая и в полупрозрачной белой сорочке, рыжая выглядела еще младше, чем показалась мне днем.

Все внимание девушки было сосредоточено на Егоре. Казалось, она вообще больше никого и ничего не замечала вокруг. Когда же, наконец, перевела отчего-то смущенный взгляд на меня, то в глубине глаз мелькнуло плохо скрытое недовольство.

— Она п-поранилась?

— Нет, — покачал головой Егор. — Почему ты опять не в постели?

Настя мило улыбнулась, пожав плечами.

— Не спалось.

— Не спалось, значит?

Не смотря на спокойный тон и безэмоциональное выражение лица, его шепот прозвучал более угрожающе, чем мог бы подействовать крик.

Настя стала нервно покусывать нижнюю губу.

Молчание затянулось. Игра в гляделки между Егором и Настей только набирала обороты. Никто из них даже не мигал. Точно разговор велся мысленно. Это ведь невозможно, правда?

— Перестань! Неужели ты не понимаешь, что бродить одной ночью по дому сейчас опасно?!

От резкого окрика Егора я невольно вздрогнула, а Настя даже не поморщилась, продолжая невинно хлопать ресницами.

— Опасно? — переспросила я.

— Но мне не спалось! — одновременно со мной заговорила девушка с таким видом, будто это объяснение автоматически должно было унять гнев Егора.

Тот побагровел. Прижимая меня к своему боку одной рукой настолько крепко, что дышалось с трудом, он стал спускаться по лестнице.

— Еще раз словлю ночью в коридорах, скажу Аде подсыпать тебе в вечерний чай лошадиную дозу снотворного! — стоит ли говорить, что ответить мне он вновь не соизволил? — Поняла? А теперь марш в свою комнату!

— Почему ты вечно прогоняешь меня, лишая всего самого интересного?

Егор только небрежно махнул рукой на это заявление, спускаясь все быстрее. Ему пришлось едва ли не тащить меня на себе, потому как ноги стали заплетаться.

Настя быстро семенила следом, не переставая возмущаться:

— Я тоже хочу помочь!

Мужчина хмыкнул.

— Ты идешь к Парику? Я тоже хочу! Да, стой же! Егорушка!

Настя схватила его за предплечье, пытаясь развернуть к себе:

— Возьми меня с собой!

Егор поморщился, будто испытывал зубную боль.

— Пожалуйста!

— Иди спать, Настя.

— Но это нечестно! — обиженно вскрикнула она, насупившись. — Почему?

— Мне сейчас некогда обсуждать с тобой собственные решения. Поэтому иди в свою комнату и не высовывай оттуда нос до утра!

— Я всегда для тебя на вторых ролях! — донеслось нам в след.

— Ночью в особняке всегда опасно? — я решила вновь напомнить о себе, когда мы спустились и подошли к уже знакомой двери в медицинскую обитель Иллариона.

— С чего ты взяла?

— Ты сам сказал.

— Нет, — скрипнул зубами он.

Почему каждое мое слово должно подвергаться сомнению? Неужели я так похожа на человека со слуховыми и зрительными галлюцинациями?!

— Я своими ушами слышала!

— Нет, не всегда опасно, — исправился он. — Хотя несколько ночей надо будет поостеречься.

— Почему?

— Потому что я так сказал.

— Это не ответ.

Егор передернул плечами.

— Другого не будет.

— С Аннушкой ведь не произошел несчастный случай, так? — я продолжала допытываться. — Ее убили?

— Не беспокойся, ты будешь в безопасности.

И опять ушел от прямого ответа!

— Конечно, — буркнула, глядя в пол. — Потому что завтра я буду дома.

На это заявление мужчина лишь сильнее прижал меня к себе.

Если по дому шастает убийца, то, как пить дать он и прикончит Егора.

Тайны, тайны, тайны… Бесит!

Весь оставшийся путь мы преодолели молча. Когда подошли к знакомой двери лаборатории носовой платок был уже насквозь мокрым, хоть выжимай. Егор не стал стучать, рванув ручку на себя, но к нашему общему удивлению, дверь не поддалась.

— Илларион! — рыкнул Егор. — Открывай!

Послышался звон стекла и громкое шуршание.

— Я знаю, что ты здесь! Открывай!

Еще несколько минут Егор продолжал стучать, ругаясь сквозь зубы, а когда я уже стала думать, что ничего из этого не выйдет, дверь с легким щелчком открылась.

— Если через две минуты не начнется конец света и ты просто так решил меня выдернуть из… — гневно выдал ученый на одном дыхании, но переведя взгляд на меня, округлил глаза. — Ядрена кочерыжка!

— Нам нужна помощь, — Егор двинулся вперед, пытаясь оттеснить друга от прохода.

— Пошевеливайся, давай!

Вместо того чтобы впустить нас внутрь, Илларион сам вышел в коридор, прикрыв за собой дверь, прислонившись к ней спиной.

— Ты дал ей в нос? — хмуро спросил он. — Нет, я понимаю, что женщины трудные существа, но есть иные методы убеждения. Мне стоит дать тебе несколько уроков?

— Хватит паясничать, лучше помоги!

Егор вновь предпринял попытку оттеснить друга от двери, но тот лишь упрямо выдвинул челюсть.

— Не сюда.

— Что?

— Заведи ее в смотровую, а я сейчас приду.

— Почему не в лабораторию? — прищурился Егор, а потом его глаза наполнились пониманием. — Ты не один что ли?

Никогда бы не смогла подумать, что Илларион способен смутиться. Он покраснел и взлохматил и так торчащие во все стороны волосы нервным жестом.

— Я провожу научный эксперимент, — выдавил сквозь зубы.

— Ну, если это сейчас так называется, — насмешливо ухмыльнулся Егор.

— Ничего не было! Просто…

— Ты не обязан объяснять. Твоя жизнь — твои решения. Я свое мнение высказал еще в кабинете.

Илларион насупился.

— А теперь перестань тянуть время и останови это чертово кровотечение!

— Одну минуту, — кивнул ученый. — Проводи ее в смотровую и положи на кушетку, я сейчас буду.

Когда Илларион резко развернулся, полы халата немного разошлись, и я смогла заметить, что из одежды на нем только джинсы. И те расстегнуты…

Экспериментатор, ага!

Смотровая почти ничем не отличалась от лаборатории, которую я недавно видела. Разве что медицинской тары было поменьше.

Стоило улечься на кушетку, как желудок вновь взбунтовался и меня замутило.

Илларион не заставил себя долго ждать. Он бегло меня осмотрел, прицыкивая языком.

— Как долго это длится?

— Не знаю, — честно отозвалась. — Проснулась уже в крови.

— И как часто бывают у тебя такие приступы?

Я мельком глянула на Егора. Как правило, все кто так или иначе узнавал о том, что я больна непонятно чем, испытывали лишь два чувства: либо отвращение, либо жалость. Ни то, ни другое мне не хотелось прочесть в глазах этого загадочного мужчины.

— Бывают. Иногда.

Илларион помрачнел.

— Могла и предупредить, что тебе пить нельзя.

— А ты меня что, спрашивал?!

— Все так плохо? — напрягся Егор.

— Амбро… Вино поспособствовало разжижению крови, поэтому кровотечение не остановилось самостоятельно.

Егор сжал руки в кулаки.

— И теперь кровопотеря довольно серьезная, а для переливания у меня ничего здесь нет.

— А что надо? — тут же инициативно отозвался он. — Может, я…

— Придержи коней. Восполним физраствором, а там посмотрим, как пойдет.

Он и на мне собрался экспериментировать?!

Илларион действовал на удивление быстро, слажено и профессионально. Как только он подключил к подключичной вене капельницу, предварительно введя во флакон десять кубиков синеватого раствора, мне стало жарко. Но кровотечение прекратилось.

— Не нравится мне ее бледность, — пробурчал ученый. — Будем наблюдать.

Он обращался напрямую к Егору, словно специально игнорируя меня. Я следила за мужчинами помутневшим взглядом.

Сначала Егор неподвижно стоял возле кушетки, казалось, он был растерян происходящим. Немногим позже мужчина опустился на пол и взял меня за руки, пытаясь согреть ладони, что от переживаний превратились чуть ли не в ледышки.

Илларион же еще два раза что-то ввел мне, измерил артериальное давление, пульс и остался вполне доволен результатом. Постоянно одергивая длинные полы наглухо застегнутого халата, будто вещица его нервировала, ученый подошел к раковине, намочил марлю и передал другу. Егор вытер мне лицо.

Когда стало полегче я обессиленно уснула, а проснулась уже в спальне.

Вокруг витал приятный древесный аромат, казалось, я от кончиков пальцев и до макушки пропиталась им. Жар окутывал все тело. Можно было повернуться и сбросить одеяло, что оказалось слишком теплым, но чтобы сделать любое движение, стоило преодолеть лень.

Поначалу поток мыслей тек вяло, точно медленно дрейфующие по небу облака, но стоило вспомнить последние события и спокойствие исчезло.

— Как ты себя чувствуешь?

Голос Егора раздался над самым ухом.

Я резко обернулась и чуть не столкнулась лбами с хозяином особняка! Который, к слову, внимательно рассматривал меня, преспокойненько развалившись рядом на кровати.

Первое, за что зацепился взгляд — голая мужская грудь. Не устояв перед искушением, я опустила взор дальше: на плоский, крепкий живот, поросль темных волос, что тонкой полоской спускалась от пупка, прячась за кромкой джинсов с низкой посадкой.

— Что ты здесь делаешь?

— Сплю.

— Спишь?!

В глазах Егора плясали лукавые смешинки.

Нет, он еще и издеваться надумал!

— Да, — просто ответил мужчина, искренне наслаждаясь моим смущением.

— Почему именно здесь? Или эта незнакомая мне традиция: делить постель с гостем?!

Егор усмехнулся, расслабленно прислонившись к спинке кровати.

— Я обещал обеспечить тебе безопасность? Видишь, сдержал слово.

Угу.

Тут же вспомнились вчерашние ужасы, кровотечение, труп, голова, лежащая отдельно от тела… и хорошего настроения, как ни бывало.

Видимо, прекрасно понимая, о чем именно я подумала, мужчина поспешил предупредить заранее:

— Обсуждать вчерашнее не будем.

— Но…

— Это был несчастный случай, Катя, и хватит об этом.

На этот раз я решила не спорить. Все равно без толку. Зачем только воздух лишний раз сотрясать?

Запах Егора, что шел от его рубашки, в которой я отлично выспалась, не давал сосредоточиться. Можно было бы показать характер, потребовать ответов или закатить истерику. Но, по правде говоря, такое не по мне. Поэтому я замолкла и отвернулась от упрямца. Вот и все на что хватило открытой демонстрации недовольства.

Егор нарушил тишину первым.

— Как ты себя чувствуешь? — мягким тоном вкрадчиво вновь поинтересовался он. Прислушиваясь к себе, я удивилась: а ведь хорошо. Даже головокружений не было.

— Вполне готова к возвращению домой.

Повернув голову на недовольный рокочущий звук, я с изумлением обнаружила, что издавал его никто иной как сам Егор.

— Ты никуда не поедешь.

— Мне хоть разрешено спросить: почему?

— Разрешено, — поджал губы он.

А утро так хорошо начиналось!

— И почему же?

— Ты еще слишком слаба для путешествий. Окрепнешь — уедешь.

Три невыносимо длинных вдоха я не знала, что сказать. От подобной наглости, казалось, язык отсох вместе с корнем. Но потом, способность говорить восстановилась небывалым возмущением.

— Это не тебе решать!

Егор громко скрипнул зубами, и решительно дернулся в мою сторону. Мало того, что мужчина попался с внушительной комплекцией, так, казалось, я смогла довести его до стадии белого каления всего за сутки. Он выглядел чертовски злым! Только отчего-то страха я совершенно не испытывала. Неожиданная мысль о том, что самое безопасное место на всей планете для меня рядом именно с этим мужчиной, ввела в ступор.

— Ты не вправе мне приказывать! — поспешно вскрикнула я.

Егор замер.

Несколько, казалось бы, довольно простых слов возымели на него просто чудотворный эффект. Вся его злость за секунду испарилась, лицо просветлело, хотя вертикальная морщинка между бровями так и не разгладилась.

— Ты права, — повинился он. — Я не могу тебе приказать, поэтому хочу попросить. Не уезжай.

Способность с завидной готовностью признавать собственные ошибки была достойна настоящего уважения. А этот просительный тон, с нотками легкой нежности, мог обезоружить любую девушку. Я не оказалась исключением.

— Зачем?

Он немного замялся, взял паузу, опалил меня жарким взглядом, а потом выдал несусветное:

— В общем-то, у меня к тебе созрело предложение. Я хочу, чтобы ты осталась в моем доме на правах гувернантки Насти.

— Что?! — вконец ошалела я.

Нет, руку и сердце, понятное дело, Егор не собирался мне предлагать (губу раскатала, ага!), но подобного я тоже никак не ожидала!

— Понимаешь, — запустив пятерню в волосы, он взлохматил челку. — Настя — особенная девушка с особенными потребностями. Поэтому обычное образование, как все дети, она не получила. Я бы хотел, чтобы ты подтянула ее по литературе и тем предметам, которыми хорошо владеешь.

— Почему я? Неужели нельзя нанять квалифицированного специалиста?

— А чем ты плоха? — вопросом на вопрос отозвался мужчина. — Меня вполне устраиваешь: умная, воспитанная, опыт работы с учениками есть.

— Но таких десятки, а то и сотни! Выбирай — не хочу!

— А я и не хочу. Зачем искать, если ты уже здесь? А еще с тобой не скучно. Я сразу это понял.

Ага, то запор, то золотуха. Веселье! Я покраснела, вспомнив наше знакомство.

— Нет, я не жалуюсь, — подмигнул он. — Твоя непосредственность мне очень даже нравится.

Предложение было заманчивым, особенно если слушать вполуха и все больше смотреть на натренированное мужское тело. Что я, к своему стыду, никак не могла прекратить делать. Но…

— Я не могу.

— Не можешь? — удивленно переспросил он. — Почему?

— Мне надо на работу.

Надо же! Соврала и глазом не моргнув. А еще старательно пыталась не думать, что Егор меня переодел. Ведь его рубашка не появилась на мне чисто волшебным образом!

Поначалу мужчина никак не прокомментировал мое заявление. Лишь опалил взглядом, в котором я разобрала откровенный скепсис.

— Как я помню, у тебя отпуск…

Из-за того, что ему удалось поймать меня на неуклюжем вранье, только еще больше смутилась.

— Думаю, ты спокойно сможешь подыскать для Насти кого-то другого… — даже я слышала, как неуверенно прозвучало собственное предложение.

Наверное, сошла с ума, но откровенные манипуляции и приказы этого мужчины мне нравились! Да и сам он… Это пугало. Я запуталась в собственных чувствах.

От решительного окончательного отказа меня удерживала непреодолимая, на уровне инстинктов, тяга быть ближе к Егору и неумное любопытство, разобраться во всем. В том числе и почему время повернуло свой бег в обратную сторону лично для меня…

С другой стороны, здесь творились непонятные и, порой, довольно жуткие события! Я же не из любительниц пощекотать нервишки, всегда цеплялась за жизнь и рисковать ею не хочу.

Дома меня никто не ждал, опять отпуск же. Вот вам и выгода путешествий во времени! Прошлый я провела бездельничая. Может, рискнуть и провести этот рядом с тем, кто так притягивает?!

— Тебя кто-то ждет на квартире? Парень? Жених?

— Нет.

— Тогда в чем проблема?

— Я…

— Тебе противна даже мысль остаться в моем доме подольше?

— Нет, — изумилась я. — Просто…

— Ты чего-то боишься?

Егор просто сыпал вопросами, не давая мне времени, чтобы толком обдумать каждый ответ и этим давил.

— А ты как думаешь? Вчера убийство это, потом исчезновение тела, — поморщилась я.

— Несчастный случай и никакого исчезновения не было.

Даже сейчас Егор продолжал настаивать на своей, реально липовой, версии событий.

Я лишь устало покачала головой. С ним вообще можно нормально говорить? Упертый, как баран.

— То, что я видела вчера, а я не слепая и прекрасно знаю, что именно видела, и не спорь! Было странно. А то, что ты продолжаешь держать меня за дурочку, — на последнем слове Егор поморщился и порывался что-то ответить, но я лишь махнула рукой, заставляя его выслушать до конца, — это уже слишком. Ты не находишь? Я не могу чувствовать себя в безопасности не понятно от чего и спокойно смириться с фактом того, что никаких объяснений мне не получить.

Егор долго молчал.

Казалось, он собирался с мыслями и в тот момент, когда заговорил, я была уверена, что выиграла, достучалась, объяснила собственную позицию, заслужила хоть каплю доверия!

— Бояться нечего, я смогу тебя защитить. Обещаю. Только позволь.

Ошиблась.

— Мне нужны ответы, — разочаровано протянула я.

Егор понурил голову.

Молчание, что пролегло зоной отчуждения между нами, я не собиралась нарушать первой. Раз этот мужчина не мог мне довериться в малом и просто рассказать, что на самом деле происходит, то как смел требовать ответного доверия от меня?!

— Я понимаю, — наконец, сказал он.

— Понимаешь?

— Да, — кивнул Егор. — Но сейчас не могу дать тебе того, что хочешь. Возможно когда-нибудь…

— Тогда, возможно, когда-нибудь я и стану преподавать литературу твоей девушке,

— решительно ответила я, не обращая внимания на то, как вытянулась от изумления физиономия Егора.

— Моей девушке?!

Прежняя мысль о том, чтобы рассказать «виновнику торжества», что его будущие поминки пройдут на уровне, а я каким-то образом вернулась в прошлое с памятью о его похоронах, была отметена. Единственное, чего могла добиться таким заявлением — лишь глумливое прокручивание пальцем у виска.

Возможно, никакой смерти и не будет?!

Да даже если и будет, то дома, вдали от мужчины, что пробуждает во мне столько противоречий, я смогу отыскать выход. Самостоятельно. Семь раз отмерив. В крайнем случае, приеду в октябре и предупрежу о грозящей опасности за месяц, не боясь услышать обидный смех в ответ.

— Настя — моя сестра, а не девушка, — оборвал мои мысленные планы Егор.

— Вы не похожи, — нахмурилась я, ощущая такой прилив облегчения, что захотелось спеть в голос.

Хотя петь я не умела. Соседи могли бы подтвердить.

— У нас разные матери.

— Разные?

Егор помрачнел. На ответ, учитывая его скрытность, я и не надеялась, но мужчина смог меня удивить.

— Однажды мой старик сглупил. И после того на свет появилась Настя. Собственная мать отказалась от девочки, а отец не смог отвернуться от ребенка, сделав вид, что он не имеет к ней никакого отношения. Был правильным до мозга костей, хотя, сейчас я мог бы с этим поспорить, — хмыкнул он. — Так, одним из вечеров отец не нашел иного решения, как просто принести живой сверток домой.

Я вытаращила глаза.

— О!

— Знаешь, я был уже довольно взрослым, чтобы понять — что-то пошло не так. Отношения между отцом и матерью стали отчужденными и больше напоминали официально-деловые, чем семейные, — он устало потер переносицу. — Но со временем это прошло. Родители вновь сблизились. И хоть сестра разительно отличалась от нас, была хилым ребенком с особенными потребностями, но все так сильно привязались к ней, что воспринимали полноправным членом семьи и никак иначе.

— И твоя мама простила измену?!

Егор пожал плечами:

— Я не знаю. Она никогда не устраивала сцен ревности, не обвиняла отца и относилась к Насте, как к собственной дочери.

Невольно я даже искренне восхитилась этой незнакомой мне, но однозначно сильной женщиной! Мало кто способен пройти через такое и сохранить семью. Слишком сложно смириться с действительностью, что брачные клятвы на самом деле… просто слова. Их так легко нарушить! А любовь рано или поздно превращается в привычку, через которую переступить легче-легкого… Проза жизни? Скорее трагедия.

— Думаю, у нее просто не осталось иного выбора, — продолжил рассказывать Егор.

— Родители действительно любили друг друга. Не знаю, как матери удалось переступить через ошибку отца, живым напоминанием которой каждый день была Настя, но она это сделала.

Он замолк. Некоторое время каждый из нас думал о своем. Лишь приятные трели птиц за окном напоминали о том, что жизнь не остановила свой бег.

Я была благодарна за неожиданную искренность Егора. Он немного приоткрыл дверь в свой мир для меня, пусть на минутку, но это того стоило.

— После того, как родителей не стало… — на мой молчаливый вопрос, он объяснил:

— Погибли во время авиакатастрофы. Я взял опеку над сестрой на себя. Определить в обычную школу Настю не смог. Опасался процесса адаптации. И ее единственным образованием стали частные уроки.

— Почему? Что в ней такого, что отличает от других детей?

Ну кроме ужасно вздорного характера. Об этом вслух я, конечно, говорить не стала.

— Я уже говорил тебе, что она особенная девочка, — мужчина потер лицо ладонями, собираясь с мыслями, а потом на одном дыхании выпалил: — Она отстает в развитии.

Чего?! У меня отнялся дар речи.

Настя совершенно не была похожа на слабоумную… Впрочем, мне ли судить? На общеобразовательные темы мы с ней не общались.

— Не знаю, то ли была травма во время родов, то ли вся причина в ее происхождении. Мне не хотелось, чтобы над моей сестрой насмехались. А отдать девочку в специализированную школу означало бы собственноручно поставить на ней печать: «идиотка».

В комнате будто стало холоднее. И весь холод, казалось, шел от Егора. Этот разговор дался ему тяжело.

— Прости за любопытство. Мне жаль.

Мужчина отмахнулся:

— Она ведь не дурочка! Просто другая!

— Я понимаю…

Он, казалось, совершенно меня не слушал, бормоча себе под нос:

— Возможно, в том, что Насте не хватает простого человеческого общения, есть и моя вина…

Что-то такое было в его голосе: искреннее, надломленное, чистое, что заставляло меня вслушиваться и проникаться сожалением не только к Насте, но и к мужчине. Нести ответственность никогда не бывает легко, а если на твоих плечах еще и лежит груз за другого человека…

Егор придвинулся ближе, взяв мою руку в свои горячие ладони, заглянул в глаза:

— Катя, помоги мне. Останься, позанимайся с моей сестрой, помоги ей научиться общаться, правильно выражать свои мысли. Прошу тебя.

Все!

Тщательно возводимая защита была сломлена. Одним прикосновением. Одной просьбой. Одним проникновенным взглядом.

Слабачка!

— Только на месяц, — вздохнув, приняла поражение я и заранее предупредила. — Пока не закончится отпуск.

— Хорошо, — он лучезарно улыбнулся.

Честно говоря, я не была уверена, что через час не пожалею о собственном решении и не потребую вызвать мне такси.

— Программу занятий я составлю самостоятельно.

— Как скажешь, — проявил просто чудо сговорчивости мужчина.

— И ты больше не будешь квартирантом в одной кровати со мной.

— Только если ты сама этого не захочешь, — подмигнул он.

Неужели прекрасно догадался о моей слабости? Ведь если речь шла сугубо о моем желании, то с ним как раз никаких проблем возникнуть и не могло… Меня тянуло к Егору, как бы только очередная попытка сблизиться с мужчиной вновь не разбила мне сердце.

Страшно!

— Договорились, — кивнула я, словно нырнула с головой в ледяную прорубь.