Мертвецы не тоскуют по золоту

1

На привокзальной площади стояла очередь в ожидании такси. Доктор Кмитт взглянул на часы. Стрелки приближались к семи часам утра. Он подумал, что здесь можно потерять уйму времени и быстрее добраться до Соснового Бора на автобусе. После долгой дороги доктор устал, ночью он так и не сумел заснуть, и голова соображала туго. Он долго вспоминал, как ему доехать до автовокзала, но тут кто-то его окликнул. Кмитт повернул голову и увидел Недду. Она стояла в очереди на такси одной из первых.

— Идите сюда, Никита Михайлович.

Доктор подошел к женщине и заметил стоявший у ее ног старый чемодан.

— Нам же по пути. Я вас довезу, — сказала Недда и как-то натянуто улыбнулась.

— Вы куда-то уезжали, Недда Петровна?

Она немного растерялась, затем ответила:

— Да, навещала подругу. Мы давно не виделись. А вы где были? В отпуске?

— Ездил в Москву, по делам.

Через десять минут они уже сидели в машине и ехали на запад. Оба выглядели устало, и разговор клеился с трудом.

— Что нового? Как идет следствие? Как дела у Максима Даниловича? спросил Кмитт. — Ах да. Вас ведь тоже не было.

— Не долго. Все в порядке. Новостей нет, если не считать решение хозяина жениться на Вике.

Доктор напрягся. Его глаза потемнели, и он уставился в окно. Недда по-своему поняла его реакцию.

— Я тоже не приветствую его решения. Вика неплохая женщина, но в жены она не годится. Не представляю ее с коляской, гуляющей по саду или подающей мужу ужин.

— Он совершает большую ошибку, — тихо пробормотал Кмитт.

— Мне кажется, что вы догадывались о его планах. Поэтому вы перестали к нам приходить? Что-то вас тревожит?

— Не спрашивайте меня ни о чем. Максим упрямый человек. Таких очень трудно в чем-то убедить. Наше мнение его не интересует.

Они замолчали. Каждый думал о своем.

Недда довезла доктора до больницы. Кроме портфеля, у него не было никакого багажа, и Кмитт не стал заезжать домой. В клинике дежурили врачи ночной смены, все ходили в марлевых повязках. Осенняя эпидемия гриппа не обошла стороной и закрытые отделения, где лежали люди с острыми психическими обострениями, которых держали за стальными дверями.

Никита Михайлович зашел в лифт и поднялся на шестой этаж, где располагались кабинеты администрации и лаборатория. В четверть девятого утра коридор пустовал. Главный врач прошел в свой кабинет, открыл ключом приемную и, минуя пустующий стол секретарши, зашел в свою скромную обитель. Он открыл форточку и сел за рабочее место.

Некоторое время он о чем-то думал, глядя в окно, потом достал из ящика стола бумагу и начал быстро писать. Его озабоченное лицо, усталое и серьезное, то и дело морщилось. Он скомкал исписанный лист бумаги и бросил его в корзину под столом. Достал следующий и вновь стал писать.

Кмитт не слышал, как за его спиной кто-то вышел из-за ширмы, где стоял топчан, обтянутый клеенкой. Этот кто-то имел терпение и крепкие нервы — трудно не выдать себя в полной тишине. Неслышно ступая по ковру, привидение в белом приблизилось к хозяину кабинета и остановилось у него за спиной. Рука в резиновой перчатке опустилась в карман, и на свет появился шприц, заполненный прозрачной жидкостью. Доктор нахмурил брови, будто что-то почувствовал. Он хотел оглянуться, но перед лицом с левой стороны появилась ладонь. Дальше все происходило со скоростью пушечного выстрела. Рука зажала ему рот и откинула голову врача, прижав ее к спинке кресла. В ту же секунду он почувствовал, как что-то кольнуло его за правым ухом. Он чувствовал, как холодная жидкость проникает ему под кожу. К горлу подступила тошнота, в глазах поплыли красные круги. Его бросило в жар, и он начал задыхаться. Агония длилась не больше минуты, и силы покинули его. Руки как плети повисли вдоль подлокотников, и карандаш упал на ковер.

Неизвестный в длинном белом халате с повязкой на лице и медицинском чепце, надвинутом на глаза, убрал шприц в карман, взял со стола исписанный лист бумаги и не торопясь вышел из кабинета.

Секретарша появилась на работе через час. Она застала главного врача мертвым. Кмитт сидел в кресле с откинутой головой, мутными глазами и искривленным лицом, на котором застыли боль и ужас. Девушка так напугалась, что некоторое время не могла пошелохнуться, затем закричала и выскочила в коридор. В кабинет сбежались люди. Наконец кто-то сообразил позвонить в милицию.

Через шестнадцать минут прибыл наряд, возглавляемый майором Разживиным. Посторонних выдворили из помещения и тут же связались с полковником Трифоновым. Прошло не менее сорока минут, пока следователь прибыл на место происшествия со своей бригадой.

Секретарша сидела в приемной и плакала. Медэксперт осматривал труп, лейтенант Рогова беседовала с врачами, майор Дмитриев ползал по ковру и собирал пылинки, капитан Куприянов осматривал кабинет, а следователь выглядел каменным истуканом, застыв на месте и тупо разглядывая мертвеца.

— Борис, — хрипло окликнул Разживина Трифонов, — осмотри с ребятами лифт, лестницу, вестибюль и вход. В больнице карантин. Кто мог сюда проникнуть с улицы? Спроси вахтеров.

— Все понял, Алексан Ваныч.

Трифонов вышел в приемную и подсел к секретарше на кожаный диван.

— Кажется, вас Таня зовут?

— Да, Таня.

— Вы, как я помню, работали с доктором Кмиттом около двенадцати лет.

— Сразу после медучилища, — всхлипнула девушка. — Он очень хороший руководитель. Добрый, отзывчивый...

— Ну это для некролога. Когда вы его видели в последний раз?

— Когда вы звонили. Десять дней назад. Он уехал в Москву и вернулся только сегодня. Он звонил мне в субботу и сказал, что выезжает в ночь на понедельник. Сказал, что сразу приедет на работу с вокзала. Поэтому я не стала возвращаться за ключами.

Трифонов поднял брови.

— Какая связь?

— Ключи от приемной я забыла дома. Я же знала, что Никита Михайлович уже на месте и дверь открыта, ну и не стала возвращаться. Его поезд прибыл в шесть тридцать утра.

— Это его вторая поездка в Москву?

— Я вам уже говорила. Пять месяцев назад он уже ездил в столицу. Три недели отсутствовал. А сейчас ему позвонил какой-то мужчина, доктор очень волновался и тут же попросил заказать ему билет.

— Вы не помните имени этого мужчины?

— Доктор не называл его по имени. Они разговаривали о какой-то женщине. Точно не помню, но, кажется, ее звали Лариса Николаевна Сомова. Уверенной быть не могу. Помню только, что в какой-то момент во время разговора доктор крикнул: "Я так и знал! Иначе и быть не могло!" И после разговора с Москвой Никита Михайлович позвонил Ветрову и очень жестко сказал: "Максим, я еду в Москву, и теперь у меня будет документальное подтверждение на руках. Советую тебе обдумывать свои шаги. Скоро увидимся".

Трифонов кивнул и спросил:

— Вы замужем?

— Развелась три года назад.

Вопрос выглядел нелепым, и девушка посмотрела на следователя в полном недоумении.

— По дороге в больницу вы никого из посторонних не встретили?

— Я и своих-то не узнаю. Все ходят в масках. Я начинаю работать с десяти, как все на этаже, но сегодня пришла чуть раньше. Мало ли что доктору понадобится.

— Спасибо, Таня.

Трифонов встал и вернулся в кабинет.

— Ну что, Прохор Петрович? — спросил он у медэксперта.

— Смерть наступила час назад. Это почти точно. Причина мне не понятна. Очевидно, острый сердечный приступ. Нужно делать вскрытие.

— Согласен. Звоните в морг.

— Да тут рядом. Хорошо бы доктор Гончар дежурил. Молодой, но очень толковый патологоанатом.

— Да, я его помню. Со шрамом на подбородке и разными глазами.

— Мы уже с ним сработались.

Куприянов указал на ноги сидевшего в кресле мертвеца.

— Александр Иваныч, взгляните на ботинки покойника. Желтые башмаки на рифленой подошве, сорок третий размер. Точно такие были надеты на убитом в саду парне. И следы на пирсе оставлены с тем же рисунком.

— И что из этого?

— Ничего. Секретарша говорила, что у доктора Кмитта две пары таких башмаков. Одну он купил себе сам во время распродажи, а другую она. На день рождения, сотрудники скинулись и доверили ей купить подарок шефу. Девчонка не знала, что доктор уже купил такие. Когда ему их подарили, он сказал: "Теперь до конца жизни обувью обеспечен. Жаль, что одинаковые".

— Узнай, Куприянов, где, когда и сколько пар продано. Интересуйся только сорок третьим размером, и осмотрите квартиру покойника. Думаю, кроме ботинок, у него много интересного можно найти. Письма, записные книжки, блокноты, записи на календаре и прочее.

— Отправим туда Разживина. Это же его округ. Пусть включается в дело.

— Правильно мыслишь.

Трифонов перевел взгляд на Дмитриева, который обрабатывал порошком подоконник.

— Ну что, майор?

— Чисто. Тут делали уборку к приезду хозяина. Собака нам не поможет. Ковер затоптали. Стадо любопытных нас опередило.

— У тебя есть повод кого-то искать?

— После уборки корзина для бумаг обычно пустует, а тут есть один листочек. Чернила свежие и похожи на те, которыми заправлена ручка покойника. Он что-то писал. Не понравилось, выбросил, а новый лист начать не успел.

Дмитриев подал жеваный листок Трифонову. Следователь водрузил очки на кончик носа и подошел к окну. Разбирать почерк врачей — неблагодарное занятие и требует напряжения. Трифонов прищурил глаза и начал читать: "Как я и предполагал, Ларису Сомову найдут мертвой. Опознали ее благодаря моему заявлению и оставленной фотографии. Труп практически разложился. Родных у убитой не было, и никто ее не искал. Какие еще нужны доказательства?"

— Что-то доктору не понравилось, и он выкинул этот листок, — сказал Куприянов. — Только не понятно, кому адресовалось это письмо.

— Если предположить, что он писал Ветрову, то, вероятно, это предостережение. Сама по себе смерть Кмитта похожа на естественный конец, но если связать ее с серией смертей, то смахивает на очень хитроумное убийство. Мы уже убедились, что одно убийство не похоже на другое, однако у всех есть общее. Каждое выполнено безукоризненно. Преступники знают больше нас. Они обладают точной информацией и предугадывают шаги своих жертв и наши ответные действия.

— Но на данный момент речь идет о женщине, которую убили в Москве и, как я понял, давно убили.

— А у нас все связано с Москвой. Доктор Кмитт, сам Ветров, Эдуард Чайка, жена Ветрова — все они познакомились в Москве. Медсестра тоже из Москвы. Я позвоню Сычеву. Он сейчас копает старые легенды в столице. Думаю, нам надо знать, кто такая Лариса Сомова.

Куприянов усмехнулся.

— А мне нравится теория Алексея Дмитрича. Мистическое преследование окружения Ветрова сбывается. Странно, что сам Ветров ничего не боится.

— Он автор сценария.

Ответ показался Куприянову слишком двусмысленным и неопределенным, но он не стал углубляться в подробности.

2

Самые состоятельные люди Соснового Бора предпочитали холодные осенние дни проводить в уютном теплом помещении ресторана "Феникс". Высокие цены не смущали завсегдатаев, они тянулись сюда, как мотыльки на свет. Вечером залы всегда заполнялись до отказа, а для особых гостей выносили дополнительные столики.

Эдуард Чайка вышел из своего кабинета и прошел в кухню. Заметив своего любимчика, он подошел к рослому детине в поварском колпаке, глянул на него исподлобья и сказал:

— Не пора ли тебя, Кирюша, в отпуск отправить? Ты ведь у нас уже попал на карандаш к ментам. А нам здесь шухер ни к чему. Не мог себе найти бабу помоложе? Что ты прилепился к Недде? Она тебя на пятнадцать лет старше.

— Побойтесь Бога, Эдуард Кобович. Вы меня сами к ней приставили. Нормальная баба. Не повезло ей в жизни. Что она от своего алкоголика видит? Она еще в соку. Мужик-то ей нужен. Такая и молодой фору дать может. Горит, как бенгальский огонь.

Чайка поморщился.

— Дурак ты! Усадьба Ветровых попала под криминальную волну. Я не хочу, чтобы мы заразились этой бациллой. Бери билет в Сочи и уматывай. Я тебе дам знать, когда тут затихнет.

— Гляньте в зал. Там майор из уголовки сидит. Вряд ли я его интересую. Он вас больше любит. Опять зачастил. К чему бы это?

Широкоплечий великан улыбнулся и начал резать лук.

Чайка застегнул пуговицу пиджака на выдающемся округлом животе и вышел в зал ресторана. Каждый второй клиент здоровался с хозяином, а женщины посылали ему воздушные поцелуи, будто встречали кумира эстрады.

Чайка прошел через танцующую толпу и приблизился к столику у стены. Этих гостей он хорошо знал. Не спрашивая разрешения, хозяин взял свободный стул и присел за столик.

Майор Разживин в модном голубом костюме выглядел франтом. Парень знал себе цену и умел себя преподать как надо. Мужчины наравне с женщинами любовались им и восхищались его манерами. Рядом с ним сидел другой красавчик. Феликс Гончар также слыл профессионалом высокого класса. Правда, он не любил, когда его называли потрошителем и даже патологоанатомом. Он считал себя хирургом. Его красивое лицо портил небольшой шрам на подбородке, но о нем быстро забывали, когда молодой человек начинал рассказывать увлекательные истории. Гончар держал в своей ладони узкую нежную ручку девушки, серые глаза которой покраснели от слез.

— Да-да, слышал, — начал разговор Чайка, забыв поздороваться. — Какая печальная история. Мой лучший клиент, ветеран нашей гильдии холостяков, ушел из жизни. Он очень любил нашу кухню. Ни одна жена не сможет так накормить мужа, как это делают мои повара. Он повернулся к Гончару и спросил: — Каков диагноз, Феликс?

— Говоря на понятном всем языке, острая сердечная недостаточность. Сильные перегрузки. Недавно он перенес на ногах микроинфаркт и вряд ли сам знал об этом. Не следил за своим здоровьем. Нам, врачам, это знакомо.

Чайка перевел взгляд на майора.

— А ты как думаешь, Борис? Нет тут криминала?

— Я бы мог кое-что заподозрить, но вскрытие поставило все точки над "i". Мне добавить нечего. Все мы под Богом ходим. Правда, Трифонов нашел какую-то бумажку, но я ее не видел.

Феликс разлил коньяк по рюмкам и придвинул одну директору ресторана.

— Вообще-то, я с посетителями не пью, но в память о Никите Михайловиче обязан. Святой был человек.

Девушка всхлипнула, а Феликс вставил ей в руку рюмку.

— Ну хватит, Танюша.

— Значит, Трифонов приезжал? — покачал головой Чайка. — Они во всем видят преступления.

— И в чем-то правы, — заедая лимоном, сказал Гончар. — Одна компания. Целый клан вымирает. Один за другим ложатся ко мне на стол, а потом в могилу. Тут есть над чем подумать.

— Только без подробностей, — остановил приятеля Разживин. — Ни слова о потрошиловке, а то я бифштекс есть не смогу.

— Что делать, — Феликс продолжал поглаживать руку девушке, — к смерти надо относиться философски. Ко мне на стол каждый день доставляют стариков из этих цэковских мавзолеев. Их бы давно надо было усыпить, а они воздух коптят. Мучаются сами и других мучают. Апартаменты занимают, а молодые побираются. Вскрываешь грудину, а там труха. Гниль одна. Живого места при жизни не имели, а внимания к себе целой когорты профессоров требовали.

— Что значит "усыпить"? — возмутилась девушка.

— Есть такое понятие "эвтаназия" — легкая смерть в переводе. Когда я был хирургом в одной из известных московских больниц, ко мне попала одна девушка. Манекенщица, супермодель. Она получила от жизни все и уже по-другому существовать не могла. Сильная натура. Судьба, однако, не пощадила ее. Красотка разбилась на своем "мерседесе". Кости превратились в осколки, а от мордашки осталось кровавое месиво. Она умоляла меня сделать ей укол и дать умереть. Я не рискнул, но понимал ее и сочувствовал. Мучилась девчонка полгода. Ее кое-как выходили, но как только она пересела в инвалидную коляску, так тут же выехала на балкон и кинулась с двенадцатого этажа. Человек принял решение, почему не помочь ему? Умерщвляем мы кошек и собак и даже не задумываемся, что отнимаем жизнь у бессловесных тварей.

— Ты говоришь о страшных вещах, Филя! — возмутилась девушка. — Это противоречит клятве Гиппократа.

— Вовсе нет. Мы обязаны помогать больным и лечить их, а беспомощным больным и безнадежным нужно помочь избавиться от мучений. Остановить страдания — это и есть гуманизм. Колоть морфий и успокаивать родню — это лицемерие и притворство. Игра в гуманность — варварство. Обществу не нужны живые мумии, ходячие останки. Посмотрите вокруг себя: десятки санаториев забиты привидениями, а у нас не хватает места для сильных и перспективных.

— В чем-то я с тобой согласен, Феликс, — с грустью сказал Чайка. Лжегуманности еще много.

— В некоторых странах эвтаназия признана. С двадцать пятого по тридцать пятый год она и у нас не возбранялась.

— Смени тему, Феликс. — Девушка вырвала руку из ладони молодого человека. — Давайте выпьем в память доктора Кмитта. Он мне как отец был все двенадцать лет.

Рюмки вновь наполнились коньяком.

Когда Эдуард Чайка возвращался в свой кабинет, его нагнал Разживин.

— Тут такая ситуация, Эдуард Кобович, с деньгами напряженка.

— А у тебя есть что продать?

Майор широко улыбнулся.

— Я тут Трифонову историю десятилетней давности рассказал, как мною был задержан опасный маньяк в парке. Не хотите услышать продолжение этой истории?

— Любопытно. Идем в кабинет, я тебя выслушаю.

3

На следующее утро Трифонов и Куприянов выехали в Петербург. Их ждали в Главном управлении. Согласно его запросу, ребята из отдела по экономическим преступлениям хорошо поработали и подготовили отчет. У Трифонова язык не повернулся приглашать людей в Усть-Лугу, и он принял решение ехать сам. У всех сыскарей свои амбиции, и каждый считает свою работу наиболее важной. Трифонов работал на результат и давно уже забыл, что такое ведомственное пижонство и гонор.

В десять тридцать утра они находились в кабинете подполковника Былева, где также присутствовал майор Бачурский, который прибыл со своим независимым докладом. Майор не решился требовать следователя с таким послужным списком к себе в райотдел.

Былев оказался человеком приветливым, веселым и тут же рассказал пару анекдотов. Сам над ними посмеялся, а потом усадил уставших коллег за стол. Трифонов повидал разных людей во время службы и относился ко всем ровно. Внешность, поведение, озорство никак не характеризовали профессионализм работника. Куприянову подполковник сразу не понравился, и он сидел надутый, как индюк.

— Александр Иваныч, мы мало знаем о вашем деле, но что касается нашего ведомства, то некоторые подвижки есть. Постараюсь говорить так, чтобы не засорять вам голову терминами. Мы провели проверку банка Ветрова с помощью налоговой полиции, чтобы не накалять обстановку. У него почти нет нарушений, кроме стандартных для таких финансовых учреждений. Правда, в итоге проверки делом заинтересовался угрозыск. Полковник Данилин сейчас зайдет к нам и расскажет о своих выводах, но я не хочу мешать Божий дар с яичницей и скажу о своих впечатлениях.

Как это ни странно, но у Ветрова нет собственных вкладов ни в своем, ни в других крупных банках. Он еще год назад вложил все деньги в совместное российско-финское предприятие, и нам о нем ничего не известно. Документацию может предъявить только Ветров, но, как вы просили, мы не рискнули его дергать за фалды пиджака. Ветров также вкладывал средства в Калининградскую область, и там у него есть своя фирма, посредническая. Чем они занимаются, не знаю. Ветров остается в тени. Руководство подставное, но деньги его. Эту линию мы еще ведем, и говорить о выводах еще рано. Скажу лишь одно.

В четырех городах области открыты пункты приема вторсырья. Открыли их марионетки Ветрова. Такой подход к делу понятен, если учесть большой интерес к российскому аппендиксу Германии, Финляндии и Швеции. Район очень перспективен и имеет выход на Балтику. Тут следует покопать поглубже. Но не так быстро, Александр Ваныч. Предстоит кропотливая работа.

— Банкир без денег? — удивился Трифонов.

— Деньги — это не только счета в банках. Ветров человек с опытом и размахом. Существует недвижимость, торговые сети, малые предприятия. Участие в теневой экономике крупных банков нужно доказать, а отдельных банкиров выловить очень трудно. У Ветрова имеются крупные связи. Он хорошо прикрыт со всех сторон. Но мне кажется, что у этого человека большие планы, о которых нам пока ничего не известно. Очень скользкий тип.

— А как вы думаете: если Ветров держит свои капиталы за рубежом, то он может уйти с российского рынка или остаться за границей?

Вопрос Трифонова звучал волне естественно, и полковник ответил не задумываясь.

— Такие случаи не единичны. Сейчас выгодно и надежно держать деньги в иностранных банках. Но хочу напомнить: русский банкир в России — хозяин своих средств и ему беспокоиться не о чем. Если подумать о том, что Ветров хочет уйти за кордон, то зачем он вкладывает крупные деньги в Калининградский регион? Это золотая жила. Выход в Балтику. Это сейчас они бедны, но немцы уже строят там свои предприятия и вкладывают инвестиции. Сегодня нищие, а завтра независимые. Дальновидность Ветрова мне понятна.

В кабинет постучали, и вошел высокий мужчина лет сорока в форме полковника милиции. Он вел себя почтительно, мягко, без тени высокомерия, которым обладал хозяин кабинета.

— Полковник Данилин, — представился офицер и, не дожидаясь приглашения, сел за стол заседаний и тут же включился в разговор. — Вы меня извините, товарищи. У меня совещание, и я должен быть там через десять минут. Вы меня, очевидно, не помните, Александр Иванович, но, будучи студентом юрфака, я проходил у вас в прокуратуре практику. Хочу только выразить вам свою благодарность, вы нам преподали немало полезных уроков. Ну а сейчас о главном.

Благодаря агентуре подполковника Былева Бориса Васильевича мы получили список вкладчиков банка, которым руководит Ветров. Конечно, там не значились номера счетов и суммы вкладов, но список нас натолкнул на некоторые выводы. Наш отдел заинтересовался Ветровым. Он как председатель совета директоров точно знает, кто и сколько хранит денег в его сейфах. Таких людей в банке единицы. Ну а теперь я расскажу, чем мы занимались последние два с половиной года.

В Петербурге началась эпидемия похищения детей. Киднепинг. По нынешним временам этим никого уже не удивишь. Но в нашем случае прослеживается один и тот же почерк. История началась около трех лет назад. У крупного бизнесмена пропадает восьмилетней сын. В тот же день ему выставляют требование выплатить выкуп в размере тридцати тысяч долларов. Надо сразу оговориться, дети исчезали от семи до двенадцати лет. А сумма выкупа достигала ста шестидесяти тысяч. Все зависело от доходов жертвы, и киднеперы были хорошо осведомлены о состоятельности своего клиента. Ему оставляли ровно столько, чтобы он окончательно не разорился и, прежде чем заявлять в милицию, подумал, чем рискует. Многие платили и не подавали заявлений. Другие забирали свои заявления, а те, кто хотел сам посчитаться с обидчиками, лишались своих детей и находили их мертвыми. В одном случае разъяренный отец обратился к бандитам. Те помочь ему так и не смогли, но ретивый папочка сам лишился жизни. Он взорвался в собственном "мерседесе". Мы имеем дело с профессионалами. Причем в преступном мире нашего региона о них ничего не знают. Ни осведомители, ни залегендированные агенты ничего сказать так и не смогли. Теперь о главном.

Все отцы, попавшие в сети киднеперов, имеют счета в банке Ветрова. Тринадцать жертв за полтора года. Один погиб, девять заплатили выкуп на общую сумму в миллион долларов, и трое лишились своих детей. Действовали бандиты четко, быстро и нагло. Очередной родитель шел в камеру хранения и брал из ячейки рацию и записку с адресом, где должен появиться через пятнадцать минут. Ну а ехать туда не менее получаса. Папаша садился в свой джип или "вольво" и гнал как сумасшедший. Когда он приезжал на место, включалась рация и ему диктовали новый адрес. Радиоаппаратура в каждом случае работала на разной частоте. Растерянного и запуганного отца гоняли по городу до тех пор, пока не убеждались, что за ним нет хвоста.

В конце концов его направляли в пригород. Всегда на запад к Финскому заливу. В какой-то момент он останавливался возле машины на дороге и получал приказ пересесть в нее. Ключи торчали в зажигании. Как правило, это были иномарки, находившиеся в розыске или угнанные накануне. Наши датчики, установленные на личных машинах жертв, становились бесполезными, а наблюдения за шоссе теряло смысл. В какой-то момент жертва получала приказ свернуть на проселочную дорогу, которая выводила его к заливу. Там его поджидал катер.

Все эти приключения происходили в позднее, темное время. Условия не позволяли нам работать на нужном оперативном уровне. Катер уходил в залив. Двое человек забирали выкуп у жертвы, деньги пересчитывались, а катер мчался вдоль берега. Когда бандиты убеждались, что им не подсунули куклу и не устроили ловушку, они высаживали папашу в пустынном месте, и он до утра добирался своим ходом до собственной машины. Когда он возвращался домой, то ребенок уже пил чай с мамочкой на кухне.

Мы беседовали с детьми. Все как один утверждают, что сидели в каком-то каменном мешке. Бетонные стены, звериные клетки, железные двери. Подвал или котельная, не ясно. Никаких коммуникаций, труб, кабеля, проводов. Общались дети только с одним человеком, по описанию просто Бармалей. Усы, борода, длинные волосы. Потом им давали какое-то лекарство, они засыпали и приходили в себя недалеко от своего дома в каком-нибудь скверике или подъезде.

Полгода назад эпидемия похищений закончилась. К сожалению, мы так и не схватили бандитов. Вроде бы каждый раз одно и то же, но вдруг какой-то нежданчик, и мы выскакиваем из цепи. Мы даже не можем сказать, сколько их было. Одно знаю: руководил бандой злой гений. Ну а по поводу Ветрова могу сказать, что единственная ниточка ведет к нему. Он живет на западе у берега Финского залива. Все жертвы — вкладчики его банка, и он знал суммы на их счетах. Отсюда назначался выкуп. Возможно, все наши подозрения не имеют под собой твердой почвы, но я счел нужным сообщить вам о наших выводах. А теперь извините, мне надо бежать. На любые вопросы готов ответить в любое время. А если вы со мной поделитесь своими предложениями, то буду рад. Полковник встал. — И последнее. Мы думали, что банда сменила дислокацию, но проверки показали — других вспышек кошмарной эпидемии нигде не зафиксировано. Полгода тишины.

Полковник пожал всем руки и выскочил из кабинета.

Былев почесал подбородок и протянул:

— Не жизнь, а сплошные приключения. Это мы тут с бумажками и цифрами со скуки подыхаем.

Трифонов встал. Куприянов последовал его примеру.

— Спасибо, Борис Васильевич. Хотелось бы знать подробности о деятельности Ветрова в Калининградской области. Не трудно?

— Ну если мы начали копать, то доведем дело до конца. Будьте уверены.

— Спасибо.

Бачурский, сидевший в углу кабинета, так и не сказал ни слова. Когда Трифонов собрался уходить, он тихо поднялся и напомнил о себе:

— Я вас провожу до машины, Александр Иваныч.

— Конечно, майор. Не будем злоупотреблять временем и гостеприимством хозяина.

В коридоре управления сновал народ в форме и в штатском — деловые лица, быстрые походки, острые взгляды.

Бачурский говорил спокойно, не торопясь. Особых новостей у него не было, но высказаться он считал нужным.

— Благодаря вашим усилиям Дениса Солодова переправили в институт психиатрии к профессору Колюжному. Ждем результатов со дня на день. Вторая новость. Лайковые перчатки, которые нашли в кармане куртки взломщика, имеют некоторую особенность. В подкладке, у кончиков пальцев, обнаружен темно-фиолетовый лак для ногтей, предположительно французского производства. Цвет очень броский, яркий. Следы свежие. Хорошо бы найти хозяйку. Сенька Бутуз мертв. Он нам не скажет, у кого украл перчатки. Но мы определили, что такие перчатки продавались весной в магазине "Валентино". Небольшую партию получили из Австрии. Невыгодный товар, очень высокая закупочная цена. Любопытный факт: владелец магазина имеет дачу в Сосновом Бору.

— И посещает ресторан "Феникс"? — спросил Куприянов.

— Возможно, я там никогда не был, — пожал плечами Бачурский.

— Этот ресторан никто на обходит стороной, если есть деньги в кармане, — подтвердил Трифонов. — Еще что?

— Вы правы, Александр Иваныч. Бутуз был левшой, и вряд ли он имел отношение к убийству Алисы. Парня подставили. Существует организатор и исполнитель. Тот, кто познакомил Солодова со взломщиком, кто засыпал Солодова на квартире и кто, наконец, убил Алису.

— Я думаю, этот кто-то и Бутуза повесил, а перчатки в карман покойника положил. Только этот "икс" плохо знал Бутуза. Иначе подбросил бы перчатки в левый карман куртки. Вы разобрались с сектой?

— Ею руководит какой-то маг или чародей. Лица его никто никогда не видел, он появлялся в монашеской черной рясе, подпоясанной грубой веревкой, и с капюшоном, надвинутым на лицо. Сектанты вели себя, как кролики перед удавом. Очень сильная энергетика у этого сатанинского монаха. Где его искать, никто не знает. Секта распущена, а монах исчез. Ваше предположение о том, что Бутуза убили, имеет косвенное подтверждение. В ночь убийства Алисы соседка Бутуза слышала шум за стеной. Около двух часов ночи ее разбудили мужские голоса. Раздавалось какое-то пение или молебен. Она хотела вызвать милицию, но вскоре голоса замолкли, и она слышала, как хлопнула дверь.

— Вы исследовали веревку, на которой висело тело Бутуза?

— Да. По мнению наших экспертов, такие сверхпрочные веревки используются десантниками и в парашютном спорте. В городе есть такой клуб "Белые крылья".

Трифонов повернулся к Куприянову.

— Займись, Семен. Эта веревочка мне покоя не дает. Мы встречались с ней трижды. Но главная ниточка нас ведет в усадьбу Ветровых. Как ни крути, а Алиса убита кортиком садовника. Как он мог попасть в руки убийцы?

— Не даете, Александр Ваныч, пофантазировать. Тут же на место ставите, — усмехнулся Куприянов.

— Скелет у нас уже есть. Его бы мясом обрастить, и мы увидим перед собой убийцу.

4

Хлопок был глухим и далеким. Недда вздрогнула и проснулась. Весь вечер ее мучили непонятные предчувствия. Она вскочила на ноги и в ночной сорочке выбежала в холл первого этажа. Во всем доме горел свет. Напольные часы показывали половину второго ночи. Отодвинув засов, она выбежала на крыльцо. Сильный ветер трепал ее черные волосы, косые струи ливня ударяли по телу, но она бежала к дому мужа, спотыкаясь и падая, сбивая ноги об корни деревьев. Сердце вырывалось из груди, а глаза наполнялись слезами.

Толкнув дверь, женщина ворвалась в лачугу садовника и замерла у порога.

Солодов лежал на полу возле сваленного стула с простреленной головой. Правая рука мертвеца сжимала рукоятку пистолета, а левая скатерть, которую стащил со стола падающий человек. Из опрокинутой бутылки вытекала водка.

Недда закричала. Это был нечеловеческий вопль отчаяния. Упав на колени, она долго рыдала, но в какую-то секунду сумела взять себя в руки и кинулась обратно. Распахнув дверь особняка, женщина увидела спускавшегося по лестнице Ветрова, следом шла Вика. Хозяин был в костюме, в котором вернулся домой из города. На Вике красовался шелковый халат с узорами.

— Что случилось? — растерянно спросил Ветров.

— Матвея убили! Я так и знала, что этим все кончится! Чертов чемодан! Какая же я дура.

Ветров спустился вниз, взял телефонную трубку и позвонил в милицию.

Трифонов с бригадой прибыли через сорок пять минут. Он попросил всех оставаться в доме, а сам отправился в хижину садовника. Его сопровождали медэксперт, майор Дмитриев и Куприянов.

Сидя на лавке, следователь наблюдал за работой экспертов. Куприянов курил "Беломор", опершись на дверной косяк.

— Кинолога вызывать бесполезно, — пробурчал капитан, глядя в крошечное окно.

— Следов тут хватает, — сказал майор, разбирая угол со сваленной в кучу обувью. — Но все они принадлежат хозяину. Грязюку тут сто лет не убирали.

— Ну что у вас, Прохор Петрович? — спросил Трифонов у врача, который сидел на корточках возле трупа.

— На первый взгляд самоубийство. Теплый еще. Часа не прошло.

— Куприянов, свяжись с постами ГАИ. Машин сейчас мало, пусть каждую проверяют и фиксируют номера. И патрульные группы задействуй.

Куприянов вышел.

— Майор, пистолет на экспертизу, срочно. К утру доложите.

— Оно понятно, Александр Иваныч. Вас что-то смущает?

— А сам ты не видишь? Мужик отлетел от стола чуть ли не на пару метров, а пистолет в руке остался.

— Вложили?

— А черт его знает. Это твои проблемы. У меня скоро башка треснет, как переспелый арбуз. Никакой логики в поступках. Этот мужик кому мог мешать? Одну утопили, другую зарезали, третьего повесили, четвертого сердце подвело, пятого застрелили. Все перепробовали.

— Зарезали двоих, — поправил врач, — но разными кортиками. Теперь кому-нибудь кирпич на голову свалится.

— Не каркай, Петрович.

— Стреляли в упор. Весь висок обожжен порохом. Вряд ли такой мужик, как Матвей, подпустил бы к себе убийцу так близко.

— Ладно, я пошел в дом.

Трифонов устроился на табурете в кухне. Первой на его вопросы отвечала домработница.

— Это вы обнаружили труп?

— Мне кажется, что выстрел слышали все. Максим не спал, он даже не переоделся.

— Но и не выходил, а вы бегали босиком. Ваши следы еще не обсохли. Вы сразу отправились к мужу и не стали одеваться?

Недда кивнула.

— Минуты три прошло после выстрела.

Трифонов взглянул на Куприянова.

— Сбегай на чердак, Семен, нет ли там мокрых следов. Мы уже знаем фокусы с лестницей.

Когда Куприянов вышел, следователь продолжил допрос:

— Почему вы решили, что Матвея убили? Вы ведь так сказали по телефону?

— В милицию звонил хозяин, но он повторил мои слова. Я не могу этого объяснить. Вечером он был трезвым, в хорошем настроении, будто в лотерею выиграл. Чего бы ему стреляться? И пистолета у него отродясь не было.

— Сходите сейчас к нему, проверьте наличие обуви, все ли на месте. Чужих следов мы не обнаружили.

Недда встала и нерешительно вышла в холл. Ее место занял Ветров.

— Мне не понятно, за что я плачу налоги? — пошел в атаку хозяин. Государство обязано защищать покой граждан. Мой дом превратился в убежище для маньяков, а силовые ведомства топчутся на месте и разводят руками в стороны. Может быть, у вас истощились силы, господин полковник, и стоит подумать о покое?

— Я жалоб не принимаю. Обратитесь в прокуратуру со своими доводами. А пока я еще работаю, не отвлекайте по пустякам. Мне не понятна логика убийцы. Вы находитесь в доме, без охраны, у вас полно ценностей, денег, а убийца идет к пьяному дворнику и тратит на него патрон. Может, вас заколдовали и вы пули не боитесь?

— Охрана от пули не спасет. За оградой лес. Снайпер и оттуда достанет, ему и заходить на территорию не нужно. У каждого своя судьба.

— Вы слышали выстрел?

— Слышал, но я принял его за гром, на улице дождь. Потом я услышал, как хлопнула дверь внизу, и мы спустились. На пороге стояла Недда. Мокрая, в одной ночной сорочке и с сумасшедшими глазами. Она кричала. Я понял только, что убили Матвея. Позвонил вам, и это все.

— Где находилась Вика?

— В моей комнате. Мы собирали вещи к отъезду. Хотим уехать на пару недель. Недалеко. Я оставил для вас номер своего сотового телефона. После стольких стрессов мне трудно оставаться в доме. Я взял отпуск.

— Мне уже доложили.

— Я могу идти?

— К сожалению, можете.

Ветров ухмыльнулся и взялся за дверную ручку, приоткрыв дверь, но вдруг резко обернулся и сказал:

— Чуть было не забыл, — сунув руку в боковой карман пиджака, банкир достал бумажник и извлек из него небольшой листок. — Я тут выбрасывал ненужные визитные карточки и нашел эту квитанцию. Возможно, вы захотите приобщить ее к делу.

Ветров подошел к столу и бросил листок на скатерть.

— Это не фальшивка. Меня оштрафовали сотрудники ГАИ при выезде из города в день смерти жены. В квитанции указано время задержания. Семнадцать тридцать пять. Я проехал на красный свет. Нарушение ввели в компьютер и записали в мой талон четыре балла. Случайно наткнулся на квитанцию. Надеюсь, вы сделаете правильные выводы.

Ветров вышел. Вернулся Куприянов.

— Чердак сухой. Окно закрыто, следов нет.

— Сукин сын! — прошептал Трифонов.

— Кто? — опешил капитан.

— Идем в лачугу садовника.

— А Вика?

— Бесполезно. Механизм отлажен.

Недда нашла одну пропажу. Пропали обрезанные валенки сорок третьего размера. Матвей использовал их как тапочки в зимнее время.

— И еще, — продолжала женщина, — у Матвея окно всегда открыто. Он терпеть не может духоту, вечно на сквозняке сидит. А сейчас оно заперто.

— Кому мог мешать ваш муж?

Недда напряглась. Ответила она не сразу, но тон ее стал жестким.

— Мешают враги или свидетели. Матвей не имел ни друзей, ни врагов и не лез в чужие дела.

— Вы ведете себя так, будто не понимаете, что, кроме ваших следов, в этой конуре ничего не нашли.

— А вы будто не понимаете, что я живу здесь лишь для того, чтобы мой муж не сдох с голода. Или вы верите в преданных служанок, чьи сыновья садятся в тюрьму из-за капризов хозяйских барышень?

— Идите, Недда Петровна. Я думаю, наш разговор не окончен. Вам следует прикинуть, что к чему, а потом мы поговорим.

После ее ухода майор Дмитриев достал из портфеля целлофановый пакет, в котором лежал охотничий нож и какая-то бумажная лента.

— Интересные находки. Этот нож торчал в крышке стола с нижней стороны справа, там, где сидел Матвей. Если бы кто-то ему угрожал, стоило сунуть руку под скатерть, и оружие в руках. Значит, он ждал какой-то опасности, готовился к защите. А это ленточка от банковской упаковки, такими перевязывают валюту. Тут есть маркировка: "10 000 долларов США". Правда, денег мы не нашли, а ленточка валялась возле стола, под ногами, там, где предположительно сидел садовник.

— Вот чему он радовался, — задумчиво сказал Трифонов. — Лотерея. Выигрыш или подкуп? Кривит душой Недда Петровна.

5

Искать главного специалиста авиаклуба столь же бесполезное занятие, как искать потерянный кошелек на Невском проспекте. Куприянова футболили от одного ангара к другому, и он с ужасом думал, что его пошлют на летное поле, где тарахтели моторы "этажерок". Безусловно, здесь было на что посмотреть, но капитан беспокоился. Такая экскурсия могла сожрать полдня, а у него хватало заданий на пятилетку. Случайная встреча спасла положение. Выскакивая из ворот ангара, он нос к носу столкнулся с майором Разживиным из Соснового Бора. Опер разгуливал в ярком спортивном костюмчике и походил на участника конкурса красоты, а не на оперативника.

— Вот и кирпич на голову! — радостно произнес Куприянов.

— Сема? — удивился майор. — Действительно, нежданчик. Ты как сюда попал?

Он похлопал капитана по плечу.

— Ищу главного специалиста. Поможешь?

— Без проблем. Только не ясна цель.

— Требуется консультация.

— Пошли поищем.

Им все же пришлось выходить на летное поле.

— Неужели и в такую погоду летают? — спросил капитан.

— Нет, конечно. Готовят аппараты к зиме. Когда Ладога покроется льдом, начнут тренировки. Как следствие?

— А ты что, посторонний? Сам все знаешь. Трифонову ты понравился, особенно на допросе в Крестах. А сам-то ты как сюда попал?

Разживин улыбнулся.

— Авиатор с годичным стажем. Один дружок меня увлек этим делом. Теперь не оторвать. Заразная вещь. Ты себе не представляешь, что с тобой делается, когда ты видишь землю с высоты птичьего полета. О... — Разживин остановился и указал пальцем на пожилого человека в синей ветровке. — Его зовут Владимир Сергеевич.

Они подошли к аэроплану, возле которого стоял мужчина.

— Извините, Владимир Сергеевич, пару минут. Этот капитан из уголовного розыска. Не сочтите за труд ответить ему на несколько вопросов.

Специалист поправил вязаную шапочку на голове и косо посмотрел на Куприянова.

— Сашка чего-нибудь натворил?

— Нет, это у нас проблемы. — Капитан достал из кармана кусок веревки и показал специалис-ту. — Мне говорили, что такие веревки используют в парашютном спорте. В состав входит какое-то сверхпрочное волокно.

Старик бегло глянул на обрезанный трос и кивнул.

— Точно, разорвать трудно.

— Такую можно купить в магазине?

— Нет, конечно. Фабрика в Новгороде делает их по заказу. Члены клуба получают определенное количество метров по заявкам на центральном складе. Дорогое удовольствие.

— Значит, концы этой веревочки надо искать на складе или на фабрике?

— А почему вы ко мне обращаетесь? Рядом с вами стоит специалист. Для парашютов идет более толстый канат, а такие используют на дельтапланах. Он вам все и расскажет.

Разживин улыбнулся.

— Вы более авторитетный консультант, Владимир Сергеевич. Ну извините.

— Эх, Сема, ты меня в неудобное положение ставишь.

— Глупо получилось. Так, значит, ты летаешь на дельтаплане?

— Громко сказано. Летом, над Финским заливом. Встаешь на водные лыжи с дельтапланом. Мо-торка тебя разгоняет, взлетаешь на трамплин — и вперед. Когда скорость достигает возможного взлета, бросаешь трос и паришь над водой. При хорошем ветре три-четыре мили пролететь можно. Все зависит от опыта, погоды и аппарата. Ну а что с этой веревкой?

— В деле она фигурировала трижды. Об этом мы потом поговорим. У нас три образца. Эксперты уверяют, будто все они с одной бухты смотаны.

— Хочешь, я поищу концы этой бухты? Склад не так близко, а я выходной.

— Отличная идея. — Куприянов отдал кусок веревки майору. — Выясни, кто получал эту веревку. Поименно. Чистая, свежая, нележалая. Короче, сам сообразишь, и сразу к Трифонову на доклад. Старика уже завалили бумагами. Не следователь, а бухгалтер во время годового отчета. И себя не забудь в список включить.

— Ха! Я пользуюсь казенным имуществом и ничего на складах не получаю. Личный дельтаплан — это роскошь. А у меня кишка тонка. Тоньше этой веревочки.

У выхода из клуба они пожали друг другу руки и разошлись.

6

Похороны Матвея Солодова оплатил Ветров. Сам хозяин на кладбище не пришел, на панихиде присутствовала его молодая жена Вика. Против бывшей медсестры Недда лично ничего не имела. Поминок не устраивали, и все прошло тихо и незаметно.

Ночами вдова не смыкала глаз. Теперь она думала о сыне. У нее не осталось ни малейшей надежды на спасение Дениса. Ветров получил то, что хотел, и теперь наивно считать, что он будет помогать вытаскивать парня из тюрьмы. Ветров готовился к отъезду в отпуск, но его задержали дела. Недда точно могла определить, в какой день молодожены покинут усадьбу. По ночам она выходила в сад и смотрела на освещенные окна кабинета хозяина. Она знала, чем он занимается, и ей оставалось только ждать.

На третью ночь свет погас. Ежась от холода, Недда прошла к пирсу и взглянула на окна спальни. В половине второго все окна второго этажа погрузились в темноту. Женщина вернулась в дом и ждала. В начале пятого она достала из-под кровати старомодный объемный чемодан и вышла с ним в холл. Нужный ключ лежал в кармане халата. Она все уже продумала, но волнение не отступало. Каждый шаг по лестнице наверх давался ей с трудом. Недда ничего не боялась, но она знала, что, если ее поймают за руку, дальнейшая жизнь теряет свой смысл.

Передвигалась она медленно, осторожно ступая на мягкую ковровую дорожку. У кабинета Ветрова женщина поставила чемодан на пол и прислушалась. Напротив находилась спальня. Наверняка они уже уснули, им рано вставать, убеждала себя экономка. Она достала ключ. Руки тряслись. На лице выступили капельки пота. Выждав некоторое время, Недда взяла себя в руки и открыла дверь кабинета. Замок щелкнул тихо, почти неслышно. Свет из коридора скользнул в комнату. Чемодан стоял у самого порога, и она могла не заходить вовнутрь. Поменять чемодан местами ничего не стоило, но Ветров перевязал свой веревкой, а этого Недда учесть не могла. Зачем? Замки надежные. Гадать не имело смысла, необходимо действовать. Узел поддавался с трудом, пальцы не слушались. Пришлось развязывать зубами. Наконец веревка соскочила с чемодана и была завязана таким же образом на другом, который она принесла с собой.

Поменяв их местами, Недда заперла кабинет и отправилась в обратный путь. Ей хотелось побежать, но она сумела сдержаться. Спустя несколько минут чемодан Ветрова был задвинут под кровать. Она не знала, сколько времени ушло на ее затею, но то, что седых волос на голове прибавилось, Недда не сомневалась. Теперь оставалось только ждать. Она легла на кровать и разрыдалась. Уткнувшись в подушку, женщина не могла успокоиться в течение часа, затем утихла.

В восемь утра встали хозяева. Домработница подала им завтрак, и Ветров сообщил, что они уезжают на две недели в отпуск. Он оставил деньги на хозяйство и отправился наверх за вещами. Вика занялась макияжем.

Среди спущенных вниз чемоданов был и тот, который перевязали веревкой. Максим оставил вещи возле гаража и пошел за машиной. Недда стояла у окна, не сводя с него глаз. "Неужели он возьмет его с собой? беспокоилась она. — Он же не глупец, возить с собой динамит!" Она не могла поверить в это.

Через минуту Ветров вышел с канистрой бензина, взял перевязанный чемодан и направился в глубь сада. Вскоре над деревьями поднялся густой синий дым.

Недда облегченно вздохнула. Ее расчеты подтвердились. Теперь нужно сделать бутерброды на дорогу. Кто знает, сколько им еще ехать. Пусть отдыхают и радуются своему медовому месяцу. Но месяц не жизнь, и для настоящих трагедий это не срок.

— Цыплят по осени считают! — процедила экономка сквозь зубы и направилась в кухню.

7

Трифонов нажал на педаль тормоза, но машина продолжала лететь со скоростью девяносто километров в час. Педаль провалилась. В сотне метров находился пост ГАИ, и скорость ограничивалась до сорока километров. Повторный удар по тормозам ничего не изменил. Трифонов выдернул кверху ручник. Машина начала визжать, но скорость гасла слишком медленно. Он переключил рычаг на первую скорость и сбросил сцепление. Шестерни коробки передач застучали, машина сбавила обороты. Впереди двигался самосвал. Столкновение стало неизбежным. Трифонов крутанул руль вправо, выскочил с шоссе на обочину и скатился под откос. Машина уткнулась носом в землю и застыла.

Трифонов сидел не двигаясь. Он не пострадал и даже не поцарапался. Шок длился довольно долго. К его машине подбежали сотрудники ГАИ и несколько водителей.

— Жив, папаша? — спросил лейтенант, заглядывая в окно.

— Тебе виднее, — пробурчал Трифонов.

Его вытащили из машины. Ноги его не держали, и он сел на землю.

— Ты что, под балдой? — спросил капитан. — По ровной дороге ехать не можешь?

— Тормоза, — тяжело дыша, ответил следователь.

Лейтенант лег на траву и подлез под автомобиль.

— Документы имеются? — спросил капитан.

Трифонов указал на битые "Жигули".

— Там, в плаще.

Убедившись, что все в порядке, зеваки стали расходиться по машинам. Лейтенант поднялся с земли.

— Кто-то тебя очень не любит, папаша. Тормозные шланги имеют ровный срез. Ножом подпилили. Что скажешь?

Капитан постучал по плечу говорливого коллегу и сунул ему в руки удостоверение прокуратуры, вынутое из бумажника.

— Товарищ полковник, тут на лицо покушение на вашу жизнь. Надо составлять акт и вызывать экспертов. Передние тормозные шланги острым ножом подрезаны. Два-три качка — и тонкая оболочка прорвалась. Тормозуха тут же вытекла, и педаль провалилась. Слишком очевидная диверсия. Тут надо вызывать экспертов, составлять протокол. Серьезное дело.

Трифонов поморщился и тяжело вздохнул:

— Понимаю, ребята. Но я должен успеть к московскому поезду. Крупная шишка приезжает из столицы. Поможете?

— Без вопросов. Машину мы вам выделим. А как быть с аварией?

— Составляйте протокол, отправьте мою машину на стоянку. Я оплачу. Объяснительную напишу завтра. Сейчас не могу. Дела государственной важности.

Трифонов блефовал. Первый раз в жизни он морочил голову сотрудникам правоохранительных органов. Но он знал, как работает ГАИ, и раньше вечера он с ними не разделается.

На московском поезде приезжал Сычев. Трифонов понимал, что Алеша будет торчать на вокзале и нервничать. Если его обещали встретить, то он с места не двинется. Пришлось выкручиваться.

Ребята из автоинспекции включили сирену и довезли важную птицу до Московского вокзала. Они готовы были и обратно отвезти, но Трифонов отказался. Сычев улавливает любую волну. Ему говорить ничего не надо, он сам все поймет, а Трифонов не хотел расстраивать приятеля.

— Спасибо, лейтенант, выручили. Мы уж тут сами разберемся.

— Как скажете. Вашу машину мы у поста оставим, чтобы вам за стоянку и эвакуатор не платить. Вам и так ремонт в копеечку станет.

— Это точно.

К встрече со старым другом Трифонов готовился заранее. Но авария выбила его из определенного настроя, и теперь он заботился только о том, как бы Сычев не заподозрил неладное. Он боялся себя как-то выдать и старался казаться веселым и беззаботным, не понимая, что такая маска может только насторожить человека, когда тот узнает о результатах следствия.

Такси они нашли быстро, им повезло. Сычев выглядел усталым, но тоже старался изображать из себя эдакого живчика, которому море по колено.

Дорога предстояла долгая, и, устроившись на заднем сиденье, они тихо разговаривали, обмениваясь впечатлениями.

— Как видишь, Алеша, смерть косит всех подряд. Без разбора. Я в полной растерянности.

— А как на это реагирует Ветров?

— Непроницаем.

— Странно. Если вспомнить его книгу, то его ждет печальный конец.

— Ты все еще проводишь параллели? Ладно. О роковых совпадениях мы еще поговорим, Алеша. Давай немного отвлечемся. Я послал тебе телеграмму и просил выяснить подробности, связанные с последней поездкой доктора Кмитта в Москву. Речь шла о женщине по имени Лариса Николаевна Сомова.

— Кое-что мне удалось узнать. Кмитт искал эту женщину в свой первый приезд. Он обращался в розыск. Оставил фотографию из паспортного стола, выписку из истории болезни и паспортные данные. За это время было найдено сорок пять неопознанных трупов женщин средних лет. Ребята провели некоторые параллели и нашли похожий вариант. Вскрытие показало, что смерть наступила вследствие ввода в организм сильного яда. Тело сожгли. Об этом и было сообщено Кмитту по телефону. На следующий день он вновь прилетел в Москву. Разговаривал с патологоанатомами, смотрел фотографии, но сам никакой дополнительной информации не оставил. Связь между Сомовой и доктором Кмиттом никак не прослеживается. Чем еще он занимался в Москве, нам не известно.

— Смерть Кмитта и самоубийство Солодова не могут быть случайностью. Они из одной упряжки, Алеша.

— Ты сам возвращаешься на мои позиции. Непроизвольно. Но история с золотом не фантастика. Ограбление в Москве имело место, и оно не раскрыто. Я разговаривал с участником расследования. Теперь это полковник в отставке Василий Родионов. В то время он был капитаном и принимал непосредственное участие в поисках золота. Следствие так запуталось, что в итоге зашло в тупик. Ребята перегнули палку. Но мне повезло с инициалами. Подсказка Ветрова помогла мне разобраться в некоторых деталях. Есть очень интересные факты, мимо которых не следует проходить. Ну, к примеру, такой факт, что Эдуард Чайка исчез. Ветров и Чайка работали на одном инкассаторском маршруте. В год ограбления "золотого" фургона Ветров закончил финансовый институт. Налет на инкассаторов, перевозивших золото, произошел пятнадцатого июля семьдесят второго года, в пятницу. А с понедельника Ветров и Чайка ушли в отпуск. Пятница для них был последним рабочим днем. Дальше события происходят по странной схеме.

Ветров возвращается из отпуска, пишет заявление и увольняется. Через месяц он женится на Анастасии Болышковой, впоследствии Ветровой, и уезжает на постоянное жительство в Ленинград, где и сейчас живет в свое удовольствие. Чайка из отпуска не возвращается. На отдел кадров приходит телеграмма с просьбой об увольнении, но за трудовой книжкой он так и не вернулся. Жена Чайки забирает ребенка и уезжает из Москвы в неизвестном направлении, бросая двухкомнатную квартиру. С тех пор о Чайке никто ничего не слышал. О жене и о сыне тоже.

Я долго копался в архивах отдела кадров Центробанка и нашел еще одного подходящего кандидата. В тот же понедельник в отпуск ушел некий Сироткин Роман Яковлевич. Если бы не знакомая фамилия, то можно не обратить внимания на совпадение. Он работал в другом отделении банка, но мог знать Ветрова, так как тоже учился в финансовом институте на том же потоке. Причем Сироткин также исчез при очень странных обстоятельствах. Он угнал машину у своей сестры. Ее нашли в Измайлово через два дня. Однако о Сироткине по сей день ничего не известно. Жена Сироткина подавала заявление на розыск. Безрезультатно. Пришлось одной воспитывать сына Илью.

Как нам известно, некий Илья Романович Сироткин живет по соседству с Ветровым. Он приехал из Москвы год назад и купил усадьбу за огромные деньги. Уезжая из Москвы, он продал однокомнатную квартиру. Разница в доходах и тратах несопоставимая. В Москве он не имел репутации талантливого и богатого художника. Соседи считали его выпивохой, который ходил сдавать пустые бутылки и одевался как ханыга. Откуда деньги? Свои картины он продавал на Старом Арбате с переменным успехом. Но вернемся к его отцу. В романе Ветрова одного из главных действующих лиц, участника ограбления, зовут Родион Саркисов, что соответствует Роману Сироткину по инициалам. Остались еще нераскрытые "Б. К." и "В. Р.". Есть только догадки.

— Ты прав. Появление сына Сироткина с вымышленной фамилией очень странно выглядит. Тут дело даже не в том, сколько он заплатил за усадьбу, а сам факт продажи. Как мы выяснили, у Мордвиновых нет никакой дочери. Найти стариков мы не можем. Объяснить лошадиный мор также некому. Конюх умер спустя две недели после отъезда стариков. Сироткин приехал в пустой дом на все готовое. К тому же у парня дорогая иномарка. Как-то не вяжется с московским ханыгой.

— У меня есть его паспортные данные. Достаточно сопоставить их с теми, по которым Сироткин зарегистрирован здесь. — Сычев почесал затылок и продолжил: — Офицер, который находился в охране поезда с колчаковским золотом, погиб во время ограбления по глупой случайности. Ему свои же проломили голову. Офицера звали Буслай Кошевой. Теперь посмотрим на хронику событий семидесятых. Инкассаторы, перевозившие золото, погибли все. Их застрелили. Но одному из них пробили висок рукояткой револьвера. Звали инкассатора Борис Коновалов. Инициалы те же, что у Буслая Кошевого.

— Я снимаю перед тобой шляпу, Леша, но ты сумасшедший. Нельзя считать фантазию автора как что-то реальное. Ну работал Ветров в банке. И что? Он наверняка знал все подробности ограбления. Все тогда об этом знали, тем более инкассаторы. У парня эта история отложилась в памяти. Не каждый день на глазах у народа по пятьдесят килограммов золота исчезает, тем более в те годы. Но участие мальчишек в ограблении века я исключаю. Все правоохранительные органы встали на дыбы и не смогли вычислить группу сопляков? Чепуха!

— Согласен. У них наверняка было мощное прикрытие. Кто-то за ними стоял. Но я тебе другое скажу: в то время сыщики считали точно так же, как и ты. Поэтому вероятность участия инкассаторов в ограблении фургона была отвергнута на начальной фазе следствия. Безнаказанность. Не это ли позволило Ветрову спустя четверть века взяться за перо? Теперь он решил пуститься в откровения. Он написал правду, исказив некоторые факты, время и имена. Но суть от этого не меняется. Правда, в его книге нет никакого руководителя. Но серый кардинал должен существовать. Может быть, они и сами о нем не подозревали, но он был.

— А тебя не удивляет новое рождение без вести пропавшего Эдуарда Чайки? Появление сына Романа Сироткина? Тот круг, который оборвался четверть века назад, таинственным образом оживает и восстанавливается. И это происходит на фоне эпидемии загадочных и неоправданных убийств.

Машина подкатила к дому следователя. Трифонов расплатился с таксистом и открыл калитку.

— А почему ты не встретил меня на своей машине?

— Мотор барахлит.

— Странно. Как же она самостоятельно доехала до поста ГАИ при въезде в Петербург? Да еще покорежилась, бедняжка, до неузнаваемости. Правда, номерной знак не пострадал.

— Действительно странно.

Трифонов пожал плечами и пропустил приятеля вперед.