Павел Андреевич, существует незыблемый закон, известный с незапамятных времён, но авторство почему-то приписывается Макиавелли. Он гласит: цель оправдывает средства, ОП-РАВ-ДЫ-ВА-ЕТ, всегда и везде! Отсюда же, кстати, - победителей не судят. Я и мои единомышленники хотим улучшить человечество и если ради этого придётся пролить кровь - сделаем это без колебаний. Наполеон потоками лил французскую кровь ради блага Франции и нации. Гитлер, Сталин и другие диктаторы делали то же самое, творили великие злодеяния - и что? Да, их ругают, клеймят позором трусливые мелкие душонки, но никто не может оспорить того факта, что именно Гитлер поднял Германию с колен и вернул ей былое величие. Ни кто не может оспорить того, что именно Сталин превратил дряхлеющую Россию в империю нового типа, а когда прокрустово ложе СССР стало тесным, превратилась в Российскую империю, только с приставкой - ха-ха! - демократическая и федеративная. А то, что кровь пролили ... Ежедневно в мире гибнут в автомобильных авариях, травятся алкоголем и наркотиками, кончают жизнь самоубийством и просто убивают друг друга в драках сотни тысяч! И что? Разве прекратили выпускать автомобили, ввели сухой закон в планетарных масштабах? Ничего подобного! Никому и в голову не приходит объявить изготовителей автомобилей убийцами. Кстати, есть прямая зависимость роста уровня технического совершенства машин от количества смертей. Иными словами, чем больше убивается, тем лучше работает конструкторская мысль над решением проблем безопасности. Этот мир, Павел Андреевич, нисколько не изменился с пещерных времён. По-прежнему, за всё надо платить. Вы думаете, кровавые жертвоприношения появились просто так? Или древним людям было не жалко ближних своих? Нет, они также, как и мы, любили, желали добра и тепла. Но законы этого проклятого мира, установленные непонятно кем, заставляли проливать кровь самых близких людей. Он, этот мир, не меняется иначе, как кровью.
- Мясо готово, - буркнул Павел.
День лениво перевалился на вторую половину, когда Павел и Ледатр приблизились к посёлку. Правильное определение этого скопища лачуг было бы город, так как вокруг тянется неряшливая ограда высотой в человеческий рост. Изготовлена из деревянных обломков, бетонных плит, остатков сборно-щитовых домиков и просто досок, обмазанных глиной. Размер по высоте выдерживается не везде и потому издалека забор похож на старый зубной протез, которому нет конца и края. За оградой мельтешат крыши домов, в основном серые, плоские, но встречаются и яркие, странные по форме - с загнутыми углами, как у китайских храмов, круглые, словно маковки православных церквей или строго пирамидальные.
- Фэн-шуй, - пояснил Ледатр, заметив взгляд Павла. - Пирамидальная форма крыши генерирует электромагнитное поле, которое положительно сказывается на самочувствии людей ...
- ... а также крыс, мышей и тараканов, - подхватил Павел. - Египтяне только хоронили в пирамидах, но никогда в них не жили. Китайцы, кстати, тоже. Римский, почему вы верите в эту чушь?
Ледатр надул губы, отвернулся. К немалому удивлению Павла, на ветхих воротах не было никакой стражи. Перекошенные створки неплотно прикрыты, когда путешественники приблизились, из широкой щели выскочила собака и помчалась к ближайшей куче мусора, где её подруги уже вовсю обсуждали последние новости. Сразу от ворот едва заметный путь раздвоился, потом ещё и ещё и вот уже по земле тянется полтора десятка исчезающих тропинок. Домишки расположены хаотично, без всякой системы. Впечатление такое, как будто наводнение смыло дома, словно мусор. Получилось в одном месте много, в другом мало, в третьем одиноко торчат странные домики в виде башен - как пни на вырубке. Ледатр уверенно идёт к центру городка, Павел следует за ним. Внимание привлекает неясный шум со двора. Он стихает, слышны только отдельные восхищённые вскрики и стоны. Сильно пахнет растворителем. Павел улыбается, Ледатр хмурится, сворачивает с тропинки.
За изгородью, в густой тени навеса из ржавых листов железа их ожидает удивительное зрелище. На шестах натянуто полотно, вокруг расставлены банки и ведёрка с краской. В глаза бросается громадная оранжевая клизма. Рядом прогуливается молодой человек, рыжие волосы дыбом, на ногах здоровенные альпинистские ботинки на босу ногу, выпуклый животик украшает наборной поясок из разноцветных стекляшек и бижутерии, спереди странный чёрный валик. Больше на молодом человеке ничего нет. Полотно размером два на полтора покрыто странными узорами. Очень похоже, как если бы по холсту проползала большая крыса, страдающая сильным поносом, только вместо фекалий были бы краски. Полтора десятка зрителей, затаив дыхание, разглядывают полотно. Молодой человек ходит туда-сюда, хмурится, шевелит губами, глаза время от времени закатываются под узкий лобик. Розовые ягодицы задорно встряхиваются, словно полные щёчки девчушки-хохотушки. Рядом стоит в свободной позе остриженная налысо девица в накинутой на плечи пятнистой шкуре, плотоядно посматривает на голого. Мутный взгляд скользит по замысловатым линиям на холсте, возвращается на ягодицы голого чудака, потом на волосатый передок, где болтается пенис, словно труп на виселице.
Хождения прекращаются. Молодой человек подбегает к банкам, девица напрягается. Указательный палец с длинным нечистым ногтем тычет сначала на клизму, потом на краски. Девица молча записывает в блокнот, потом хватается за клизму. Длинный и толстый, как школьная указка, пластиковый наконечник поочерёдно ныряет в банки, резиновая груша наполняется вонючей краской разного цвета. Тем временем голый поднимает пояс повыше, к груди, расставляет ноги и слегка наклоняется. Лысая девица направляется к нему. У Павла перехватывает дыхание, по спине бежит холодок нехорошего предчувствия. Барышня в пятнистой шкуре подходит, наконечник клизмы опускается параллельно земле. С конца капает бурая жидкость. Молодой человек кивает и пластиковый стержень тотчас оказывается в заднем проходе. Девица радостно давит резиновую грушу, зрители вздыхают так это завистливо, все вместе, Павел едва не хватается за сердце. У Ледатра подгибаются колени, лицо белеет, правая рука безуспешно шарит у бедра в поисках пистолета.
Лицо у молодого человека из тревожного становится радостно-удивлённым, словно снизошло благословение богов, рыжие бровки поднимаются, глаза раскрываются, как васильки навстречу солнцу. Девица извлекает наконечник, озабоченно осматривает со всех сторон. Голый опускает пояс с валиком, семенит к холсту. Не доходя около метра, поворачивается. На краткое мгновение замирает многозначительно, дабы присутствующие смогли оценить важность момента, затем обхватывает живот, крепко прижимает валик и резко наклоняется. Выпяченный зад колеблется вправо-влево, словно радарная антенна. Узкая струя пёстрой жидкости с характерным треском выплёскивается из заднего прохода, полотно покрывается пятнами краски, что расплываются, смешиваются друг с другом. Холст уже заляпан краской, поверх старых пятен ложатся новые, заливают оставшиеся чистые места. Избыток краски сливается на землю. Несколько капель попадают на зрителей в первом ряду, раздаётся счастливый смех, шуточки, весёлые возгласы.
- Налетай, торопись, покупай живопись ... Зашибись! - бормочет Павел. Встряхивает головой, подозрительно осматривает одежду, словно капли краски могли попасть и на него. У Ледатра беззвучно шевелятся губы, едва слышно доносится:
- ... твою мать! ...
А в это время художник, извергнувший - в буквальном смысле - своё вдохновение на холст, пятится к зрителям. Взгляд строг, глаза замирают на недостатках, но они незначительны и осмотр продолжается дальше. В целом творение удовлетворяет. Замирает в позе творца на прогулке в момент внезапного озарения, нижняя губа выпячивается, взгляд останавливается, глаза сходятся на переносице. По голым ногам медленно ползут тоненькие ручейки краски, застывают хрупкой корочкой. Зрители благоговейно стихают, все замирает, даже пенис творца застывает в почтительном поклоне.
- А я думал, откуда берутся шедевры абстракционизма? Или импрессионизма, как правильно-то? Вот то, что не кубизм, точно! - произнёс Павел, ни к кому не обращаясь. Но Ледатр услышал.
- Долбое...зм, вот что это! - прошипел он сквозь зубы. - Всех под нож!
- Да ладно вам, Римский. Они ж не грабят, не убивают. Ну, видят не так окружающий мир, изображают ... э-э ... нетрадиционным способом. И что? Не нравится, не смотрите. Да и вредно так вот, наверно. Бр-рр, просто мороз по коже!
Ледатр идёт молча, почти бежит. Видно, что ему хочется ответить, но он сдерживает себя. Павлу от увиденного почему-то стало весело. С улыбкой спрашивает:
- Куда идём мы с Пятачком? В смысле, к кому, господин Римский?
- Есть тут один отвратный тип, любитель нестандартных удовольствий и поклонник Фридриха Великого. По сути, обычный бандит, но в его шайке дисциплина строже, чем в армии. Даже шагистикой занимаются, хотя не могу сказать точно. Обычно работает на материке, ну, там, на окраине Европы. Здесь отдыхает, ловит мутантов на продажу. Любитель острых ощущений, требует беспрекословного подчинения, но платит за это по-царски. У него самая боеспособная банда. Зовут его Солидус. Кликуха, сами понимаете.
- Странная кличка. Тоже аббревиатура?
- Нет. Он любитель и знаток римской истории, даже может говорить на латыни. Хотя последнему я не верю - мёртвый язык, на нём никто не разговаривает, так что проверить грамматические ошибки и произношение невозможно. Очень любит вставлять в разговор крылатые фразы на латыни. Кстати, его любимое выражение: a verbis ad verbera - от слов к побоям. А кличка переводится как золотой, основательный, плотный и так далее, у этого слова несколько значений.
- Как он внешне?
- Соответствует прозвищу. Рост под два метра, плечи полтора, кулаки как пивные кружки, весь покрыт мускулами, ни капли жира. Всё свободное время проводит в тренажёрном зале, анаболики глотает стаканами, тестостерон и ещё чего-то там колет лошадиными дозами. Из-за неумеренного потребления фармацевтики чуток крыша съехала, очень агрессивен. Любит щеголять полуодетым, покрасоваться, нарцисс несчастный!
Павел останавливается, удивлённо смотрит на раздражённого Ледатра.
- Так чего мы идём к такому уроду?
- Ну ... понимаете, Павел Андреевич, - замялся Ледатр. - Он, вообще-то, не такой уж и псих. Люди ему преданы, он не жалеет денег для них. Строг, но по своему справедлив и вообще... Короче, лучше его союзника не найти.
В голосе Римского сквозило явное нежелание объясняться подробнее. Видно, что он вынужден идти к этому загадочному Солидусу только под давлением обстоятельств.
- Вы меня просто заинтриговали своими туманными объяснениями, Ледатр Давыдович, - подозрительно сощурился Павел. - Ладно, пойдём дальше.
Штаб-квартира загадочного любителя латыни располагается чуть в стороне от остальных построек, на небольшом возвышении. Края аккуратно подрыты на манер контрэскарпа, словно хозяин опасается атаки кавалерии. По периметру идёт проволочное заграждение, оцинкованная спираль весело блестит на солнце, словно паутина в каплях росы. Нижняя часть удерживается колышками, верхняя закреплена на гребне каменного забора. Далее возвышается стена трёх метров высотой, через равные промежутки видны неподвижные фигуры часовых. Центральные ворота закрыты, возле них никого нет, но внимательный Павел увидел сразу четыре видеокамеры, расположенные веером - обзор на сто восемьдесят градусов! К входу ведёт своеобразный тоннель из колючей проволоки на сварном каркасе из арматуры. Сооружение расположено так, что в случае необходимости оно рухнет и проход будет закрыт переплетениями колючей проволоки.
- Ваш друг опасается нападения? - спросил Павел, кивая на заграждения.
- Он мне не друг, - окрысился Ледатр. - Солидус мнит себя великим полководцем, но реализовать устремления негде, вот он и построил бутафорскую крепость, шайку называет войском, сообщников солдатами и сержантами. Делать гаду нехрен, так он в компьютерные стратегии играется, даже симуляторов накупил. И вообще ... Видели бы вы его рожу! Отрастил волосы, заплетает в косичку, усы торчат, бородка клинышком. Ну, вылитый прусский барон восемнадцатого века. Только камзола не хватает этому коню с яй...
- Не горячитесь так, товарищ Римский. Здесь наверняка есть микрофоны, - предостерегающе шепнул Павел.
У ворот грубый мужской голос недоброжелательно поинтересовался:
- Чего надо?
Ледатр скривился. Он явно не привык быть в роли просителя. Пока подбирал слова и искал глазами замаскированный микрофон, Павел шагнул вперёд, жизнерадостно объявил:
- Павел Климочкин и Ледатр Римский. К господину Солидусу по важному коммерческому делу. Предложение очень интересное.
- Хо-хо, коммерсанты пожаловали! Да на чёрта вы нужны командиру, мелочь пузатая!
- Ты, барбос, докладывай обо всех посетителях, это твоя обязанность. Остальное не твоего ума дело, понял?
Наступила полная тишина. Ледатр опасливо посмотрел по сторонам, тихо шепнул:
- Полегче, Климочкин. Стражник прав, Солидусу мы действительно не нужны. Надо сначала договориться о визите с охраной.
- Сам знаю, но скандалом пройдём быстрее, - также шёпотом ответил Павел.
- Это опасно. Нас могут просто застрелить! - зашипел Ледатр, словно гигантский змей.
В эту минуту створка поползла вверх. За стеной едва слышно завыли электромоторы. По мере того, как ворота поднимаются, в расширяющейся снизу щели появляются сначала грубые солдатские ботинки сорок восьмого размера, потом пятнистые штаны, широкий пояс с двумя пистолетами в открытых кобурах. Под тонкой тканью чёрной майки видны валики мускулов на плоском животе, затем показывается выпуклая грудь, сложенные руки. Башмаки начищены до блеска, на брюках ни морщинки, ручищи укрыты мускулами, словно бугристым панцирем, крутые плечи обвисли под тяжестью мышц. Павел только крякнул и покачал головой, когда ещё раз оглядел фигуру стражника. Ворота скрываются в каменной арке. Загораживая проход, перед Павлом и Ледатром стоит коротко стриженый мужчина. На квадратном лице усмешка, карие глаза критически осматривают обоих.
- Так-так, судя по наглой роже, барбосом меня назвал ты? - ткнул он пальцем в грудь Павла.
- Как ты догадался? У тебя потрясающие умственные способности! - фальшиво удивился Павел.
Между ним и охранником несколько шагов, так что Павел не опасался внезапного нападения. Как выяснится очень скоро - зря. Начищенные ботинки мелькнули в воздухе, крупное тело вдруг оказалось совсем рядом. Реакция Павла запоздала - сокрушительный удар тыльной стороной кулака заставил его отшатнутся, а последующий за ним тычок в лицо каблуком бросил на землю. Он успел сгруппироваться и вместо позорного шлёпка на спину сделал кувырок назад и опять оказался на ногах. Лицо тотчас залило кровью из разбитой брови, но вытираться некогда - противник приближается. Левый глаз ничего не видит от крови, голова разламывается от острой боли, протез вместо левой руки плохо слушается - пришлось отступить на пару шагов. Противник резко наклоняется, делает странный танцевальный кульбит, начищенные ботинки мелькают в опасной близости от лица. Павел отклоняется и сразу получает удар кулаком в грудь. Дыхание срывается, он на мгновение теряет контроль над телом от болевого шока и падает.
Противник оказался очень силён и Павел уже пожалел было, что связался с таким, но - и на старуху бывает проруха! Охранник посчитал, что бой окончен и подошёл слишком близко. Следует молниеносная подсечка, начищенные ботинки опять мелькают в воздухе, руки описывают полукруг и мускулистый чистюля падает на твёрдый грунт навзничь, словно тряпичная кукла. Поднимается лёгкое облачко пыли. Крупное тело замирает на долю секунды, в следующее мгновение охранник вскакивает на ноги одним прыжком. Павел уже стоит рядом. Глаз залеплен вязкой кровью, левая рука висит плетью, в груди словно бьётся второе сердце - боль не утихает в середине. Едва лицо рассвирепевшего охранника оказывается вблизи, следует сокрушительный прямой в челюсть и пятнистые штаны опять мелькают в пыльном воздухе. На этот раз эффектного прыжка с переходом в боевую стойку не последовало. Охранник с трудом поднялся с земли, чёрная майка стала серой, камуфляжные штаны покрыты грязью, ботинки уже не блестят. Повело в сторону, прислонился к стене. Глаза закатились, тело медленно поползло к земле.
Павел глубоко вздохнул, опустился на корточки. Он тоже чувствовал себя, как после падения со второго этажа. Если бы этот парень оказался поумнее, то Павлу сейчас бы не поздоровилось. Подошёл Ледатр, в руках оранжевая коробочка аптечки первой помощи. Быстро остановил кровь, наложил септический гель. Только малость промахнулся. Получилось, что большая часть эластичного покрытия оказалась на глазу. Когда Павел расстегнул комбинезон на груди, то невольно содрогнулся - по середине расположилось громадное красное пятно, прямо на глазах наливающееся темно-синим. Ткань комбинезона выполнена из полимерных нитей, которые должны твердеть, словно камень при ударе ножом, топором, от пули, а так же, если ломовая лошадь лягнёт кованным копытом. Павлу не пришлось испытать ранее удар кованного копыта, но сейчас на ум приходило именно это сравнение. Комбинезон не сработал и Павел окончательно убедился, что на нём самая обычная одежда, а не какой-то там супер доспех последнего поколения.
Растущий синяк на груди залили охлаждающим гелем, Ледатр прикрепил пластырем ультразвуковой излучатель, стало намного легче. Павел почувствовал себя совсем хорошо, только вот протез чего-то барахлил. Надо проверить механику и перезагрузить чип, но где тут такое сделаешь? Махнул здоровой рукой, подошёл к охраннику. Тот уже открыл глаза, озабоченно трогал челюсть.
- Сволочь ты, - сообщил он Павлу. - Я только недавно поставил новые зубы из натурального фарфора и вот теперь они шатаются, а один раскололся. Ты хоть знаешь, сколько стоит ремонт?
- Я не хотел. Но у меня протез вместо левой руки, что-то забарахлил, а отбиваться одной правой трудно. Бил как получится, - развёл руки Павел. Левая пошла боком и сразу стало видно, что это действительно протез. Охранник уважительно хмыкнул. Чёрный браслет на запястье неприятно пискнул, загорелся красный огонёк.
- Слушаю, командир! - рявкнул охранник.
- Что за шум? - раздался хриплый бас.
- Двое подошло, к вам просились. Одного знаю, Ледатр Римский, а вот второй ... Ну, в общем, познакомились. Путёвый парень, всё лицо в шрамах, вызывает доверие и дерётся непогано. Нахал, не трус. Хотят с вами переговорить.
- Ладно, пусть идут.
Красный огонёк гаснет. Охранник потянулся так, что суставы захрустели. Замелькали ладони, раздались частые хлопки и через несколько секунд одежда опять стала чистой. Бархатная тряпочка прошлась по ботинкам, возвращая холодный блеск и пропала в боковом кармане.
- Шагайте за мной!
К немалому удивлению, поклонник Фридриха Великого и любитель муштры жил в обыкновенной солдатской палатке на тридцать человек. Павел понял это, когда увидел, что охранник уверенно ведёт мимо аккуратных белых домиков, расположенных в линию, к большой палатке с надувными стенами, вход накрыт маскировочной сеткой. Вокруг шумят листьями аккуратно подстриженные деревца, возле каждого домика разбит цветник, посажены кусты смородины и, судя по колючкам, крыжовника. Дорожки посыпаны песком, выложены по краям камнями. Увиденное напомнило Павлу до боли знакомый пейзаж летнего лагеря военного института. Не хватает только строевого плаца с размёткой и трибуны, с которой командиры наблюдают за ходом обучения. Павел хмыкнул, покрутил головой.
- А я думал, вы фантазируете, Римский, когда рассказывали о порядках в бан... э-э ... ну, у Солидуса, - прошептал он, повернувшись к Ледатру.
Тот идёт хмуро, глаза смотрят в землю, лицо невесёлое, брови сошлись над переносицей.
- А чего мне сказки рассказывать? - буркнул он.
- Слушайте, Ледатр, у вас такой вид, будто вы на похороны близкого человека приехали или вас самого казнят в ближайшее время. В чем дело?
- Какие похороны? Меня никто не собирается казнить, что за дурацкие выдумки! - возмутился Ледатр. Даже руками замахал, как будто отгоняет страшное видение. Носком зацепился за камень ограждения дорожки, споткнулся и только густые заросли чёрной смородины предотвратили позорное падение. Выбрался из кустов исцарапанный, красный, злой.
- Что с тобой, Ледатрушка? Головка закружилась? - насмешливо спросил охранник. Он уже пришёл в себя, мускулистые руки сложены на груди, отчего мышцы ещё больше вздуваются, а плечи кажутся шире.
- Нет, со мной всё в порядке! - огрызнулся Ледатр, вскидывая подбородок, словно породистый конь.
- Ну-ну...
Внутреннее убранство палатки совершенно не соответствовало внешнему виду. За нарочитой скромностью скрывалась настоящая роскошь. Полы, стены завешаны иранскими и туркменскими коврами ручной работы, развешано холодное оружие. Ножны и рукояти сверкают драгоценными камнями, лезвия мечей и сабель горят холодным серебром. По углам расставлены изящные фарфоровые кадки, тропические пальмы тянутся широкими листьями к потолку, задрапированному голубым шёлком. Вдоль стен расположились диваны в красных накидках, маленькие столики из древесины розового оттенка, небрежно расставлена золотая и фарфоровая посуда. Напротив входа белое кресло с золотыми подлокотниками на возвышении - место повелителя. В палатке пахнет кофе, цветами и чем-то ещё наверняка восточным и пряным.
- Просто ханские покои ... нет, шатёр падишаха! Вы уверены, что хозяин этой миленькой палатки поклонник Фридриха? Прусский король не увлекался восточной роскошью, - удивлённо произнёс Павел.
Ледатр пожал плечами, отвернулся. Говорить он был не в силах. Видно, что ему физически трудно здесь находится.
- А где халиф багдадский, где великий падишах? - не унимался Павел. - Ты не ошибся адресом, о величайший из стражников? - подмигнул уцелевшим глазом сопровождающему их здоровяку в чёрной майке.
- Не суетись, - сделал небрежный жест пальцами охранник. - Командир Солидус сейчас будет.
Словно по команде распахнулся полог, в палатку вошёл обнажённый до пояса высокий мужчина в простых белых штанах и сандалиях на босу ногу. Торс покрыт такими буграми мускулов, что Павел только завистливо вздохнул. На груди блестят капельки воды, влажные волосы свисают чёрными прядями на плечи, до половины закрывают лицо. Хорошо видно только бородку клинышком и длинные усы. Движением руки предложил сесть, молча удалился за штору. Тихо загудел фен, раздалось позвякивание.
Павел и Ледатр садятся на красный диван. Но если Павел сразу почувствовал себя свободно - раскинул руки, вытянул ноги и даже предложил сесть рядом охраннику, то Ледатр присел с краешку, кулаки сжаты, спина прямая, а на лице читается крупными буквами - я вынужден находится в этом отвратительном месте по неотложному делу. Штора распахнулась, обнажённый до пояса черноволосый мужчина входит в помещение, только на этот раз волосы высушены, заплетены в косичку с пышным чёрным бантом, усы воинственно торчат, словно пики, бородка тщательно уложена и блестит бриолином. Неторопливо садится в кресло, загорелые руки ложатся на золото подлокотников. Павел ещё раз подивился великолепной мускулатуре. Объём, качество рельефа и полное отсутствие жира явно указывали на то, что обладатель этого тела проводит часы в тренажёрном зале, работает до седьмого пота в буквальном смысле и пользуется гормональными препаратами высшего качества. "На тушёнке с макаронами такой объём и рельеф не сделаешь, хоть ты тресни на тренажёре", - завистливо подумал Павел. Вслух сказал:
- Климочкин, Пал Андреич. К вам, по серьёзному делу ... э-э ... вот друг посоветовал.
Мужчина в кресле слегка наклонил голову.
- Меня зовут Солидус. В данный момент исполняю обязанности главы города. Ваш друг дал вам правильный совет. Подозреваю, что это единственная здравая мысль, которая появилась в его, в общем-то, пустой голове за последние шесть месяцев, - раздался бархатный баритон.
Услышав такое о себе, Ледатр побледнел ещё больше. Лицо исказилось, отросшие за время путешествия кудри встрепенулись, уголки губ приподнялись. Павел решил, что Римский сейчас зарычит, как волк, но ... он промолчал. Голова опустилась, жёсткие складки разгладились, глаза потухли.
- Это вторая правильная мысль. Умнеешь прямо на глазах, Ледатр, - холодно произнёс Солидус. - Свободен, - кивнул охраннику. Тот козырнул и полог опустился за ним.
- Мне кажется, я догадываюсь, по какому делу вы пришли, - обратился Солидус к Павлу. - Тем не менее, изложите суть.
Павел рассказал всё, умолчал только о том, как он сам попал на Мёртвый Континент и кто ему помогал. Солидус слушал молча. Только иногда картинно поднимал брови, хмыкал, но ни разу не улыбнулся. Он вообще, как заметил Павел, старался держать лицо непроницаемым, но не всегда удавалось. Встал с кресла, подошёл к окну. Ноги по щиколотки утопают в мягком ворсе ковра, солнечные лучи словно облили светом торс, игра теней сделала ещё резче рельеф мускулатуры. Солидус вскинул голову, презрительный взгляд коснулся понурившегося Ледатра.
- Мне докладывали о нападении на лабораторию Марии Станиславовны. Отмечалось, что оно было серьёзным, имело важные последствия, но закончилось ничем. Нападавшие погибли. Теперь вижу, что это не так. Уточните, пожалуйста, Павел Андреевич, с какой целью вы собирались проникнуть в башню.
- Башню? По-моему, это просто куча мусора.
- Вы ошибаетесь. Когда-то там стоял небоскрёб. Взрывы частично разрушили его, а потом получилось так, что его завалило со всех сторон обломками и стало действительно похоже на гору. Но внутри - башня. Итак?
- Мне нужна вся документация по опытам Троицкой и ... - Павел на секунду замялся, потом произнёс: - и её жизнь. Она виновна в смерти друга.
Солидус поднял бровь.
- А что важнее? - вкрадчиво спросил он.
- Прежде всего - убить. Остальное тоже важно, но - по возможности.
- Ну, что ж, достойный casus belli. Ну, а ты, Ледатр, по-прежнему одержим идеей переустройства общества?
- Да. Мне нужны деньги для организации революционной борьбы! - вскинулся Римский.
- Ах, Ледатр, мой маленький идиот! Ты не смог сделать счастливой даже одну единственную женщину, а собрался осчастливить всё человечество. Ты бы потренировался на местных дикарях, что ли, - усмехнулся Солидус.
- Ты ... ты ... ты не смеешь попрекать меня! Это не твоё дело! - взорвался Римский.
- Конечно-конечно, - поднял ладони Солидус в успокаивающем жесте. - Только вот объясните мне господа хорошие, с какого овоща я должен помогать вам. Этот, - кивнул он на Ледатра, - просто чокнутый. А вы, Павел Андреевич, простите меня, очень похожи на авантюриста. Для открытой войны с Марией Троицкой нужна очень серьёзная причина. Назовите её.
- У Машки полно золота, всяких уродов, которых можно выгодно продать! Ты ведь любишь роскошь, Солидус. Солдатская палатка - это дешёвое разводилово для лохов, - скривился Ледатр.
- Он мил, не правда ли? - с улыбкой обратился Солидус к Павлу. - Но всё же, Павел Андреевич? Знаете, мне кажется, вы не совсем тот, за кого себя выдаёте. Ваш личный повод к войне - это только ... повод. Причина в другом. Для чего вам нужна документация?
- Мария Станиславовна зашла слишком далеко. Результаты её исследований стали применяться не там, где надо и несут угрозу стране. Кроме того, я лично знаком с ней. Вместо левой руки у меня протез, я чудом выбрался из заброшенной шахты и выжил. Я намерен любым путём добраться до неё. Что касается вас... - Павел в раздумье потёр пальцами колючий подбородок. - С Машкой Циферблат - или как там её - всё равно покончат. Просто сейчас шума поднимать не хотят, а разнести в пыль её башню вместе со всём содержимом - дело минутное. На Мёртвом Континенте возрождается жизнь и очень скоро он перестанет быть мёртвым. Россия и другие страны придут осваивать новые земли. С кем вести дела, с неумытыми вождями дикарей? Представьте ситуацию, ну, к примеру - горнодобывающей компании необходима охрана строящегося обогатительного комбината. И где её взять? Везти за тридевять земель со Старого Света? Да она золотой станет! А вот если здесь, на этой земле уже будет вооружённая организация и толковый человек во главе, тогда совсем другое дело! Есть с кем разговаривать и вести дела! Континент неизбежно будут обживать заново и квалифицированные ... э-э ... скажем, администраторы с реальной властью, будут на вес золота. У вас есть шанс стать важной фигурой или остаться, простите, рядовым разбойником с большой дороги. Во всяком случае, одним из многих.
В палатке наступает мёртвая тишина. Даже шум за полотняными стенками куда-то исчез. Ледатр сидел ни жив, ни мёртв, белый и холодный, как снежный болван, казалось - вот-вот и рассыплется с тихим звоном на осколки. Солидус недвижим в кресле на возвышении, только пальцы, сжимающие подлокотники, побелели. Карие глаза стали чёрными, глубокими, как колодцы, желваки метнулись по скулам туда-сюда и застыли где-то посередине. Взгляд сфокусирован на лице Павла, но на самом деле он смотрел сквозь него, как через оконное стекло. У Павла ни одна жилка не дрогнула. Он понимал, что очень рискует и скорее всего, этот бодибилдер с косичкой прикажет повесить его на внешней стороне забора. Ведь от добра добра не ищут, Солидус и так неплохо устроился, а в драке с Машкой можно потерять всё. Пришёл неизвестно кто и впаривает какие-то смутные проекты о будущем освоении земель! Но ... так болит рука, вернее, проклятый протез, что сил нет! И рана на брови чего-то разболелась, надо содрать засохший гель, промыть как следует и наложить заново, так что бы глаз видел, а то расселся тут, как одноглазый боцман Сильвер в таверне. Только у того вроде был костыль вместо ноги.
Раздался скрип. В тишине прозвучало, как скрежет дисковой пилы, когда зубья попадают на толстую кость. Это Солидус разжал пальцы на подлокотниках.
- Что ж, резонно. Только позвольте узнать, вас уполномочили или вы сами всё придумали? - раздался хриплый бас, точно такой, как тогда, возле ворот.
- Кто уполномочил Наполеона стать императором? - ответил вопросом на вопрос Павел. ("Жить осталось минуты две, не больше", - подумал с тоской.) - Простой лейтенант, даже не француз, корсиканец! Он и говорил-то с акцентом, над ним солдаты французы посмеивались. Ведь никаких шансов даже стать полковником нет, верно? А сколько вокруг было советов не высовываться, не лезть на рожон? А сколько раз мог просто погибнуть от шальной пули или удара вражеским штыком? Куда ты карабкаешься, маленький корсиканец? Твоё дело - муштра, казарма и чёрная тоска дальних гарнизонов. Повезёт, если останешься жив. Или костыли, чёрная повязка на пустую глазницу и деревянные культи вместо ног. Он плюнул в лицо судьбе, растоптал всех, кто стоял на пути. Жизнь поплелась за ним, как коза на верёвке, а все вокруг него жили по обстоятельствам. И сейчас так, но если появляется возможность всё изменить, надо воспользоваться! Вы хорошо устроились, Солидус, - Павел обвёл здоровой рукой роскошные покои. - У вас деньги, власть, своя армия. Вы даже сумели добиться любви достойной женщины, а это так трудно, на грани невозможного!
При этих словах Ледатр вздрогнул, ссутулился ещё больше, лицо почернело. Павел заметил реакцию, но продолжал говорить.
- Вы живёте в заслуженном покое, в привычной обстановке, но разве привычка не разум глупых?
При этих словах вздрогнул уже Солидус. Мрачные глаза слегка расширились, по лицу пробежала чуть заметная тень.
- Прусский король любил повторять эту фразу, но сам оказался пленником шаблонных построений и тактических приёмов, потому был не раз бит. Сначала Фермором, потом Салтыковым. Тем не менее он - военный гений того времени и к его словам стоит прислушаться.
- Ну, допустим, что с Фермором вопрос спорный, многие историки считают, что победа осталась за Фридрихом, - перебил Солидус Павла. Сморщил нос, закрутил на палец ус и отпустил. - Хотя, кто такие эти историки? Ладно... Какое отношение прусский король имеет к моим делам?
- Самое непосредственное! Раздроблённая Европа в то время была в таком положении, что маленькая Пруссия могла стать европейской супердержавой, прояви Фридрих больше упорства, а главное - не держаться за шаблоны! Его тактика косого строя была разгадана именно русскими и потому они били его. У прусского короля была отличная армия, но мало денег. У вас тоже достаточно сил, но относительно мало средств. Уничтожив Троицкую, вы получаете разветвлённую систему коммуникаций, денежные средства и гораздо большее влияние, чем сейчас. С вами начнут считаться за пределами Мёртвого Континента!
Павел замолчал. Обрезок левой руки болел просто нестерпимо. Что-то окончательно расстроилось в крошечном мозге протеза и теперь он выступал, как генератор болевых ощущений. Надо срочно найти толкового протезиста, а где он тут? Солидус молча сидит в кресле, глаза направлены куда-то в потолок, пальцы выбивают неторопливую барабанную дробь на подлокотнике. В палатке тихо, словно наступает время полуденного сна.
- Ну, хорошо, аргументация понятна, - задумчиво произнёс Солидус. - Кстати, чего вы так морщитесь, что-то болит?
- Да протез барахлит, - скривился Павел.
- А-а ... справа от моей палатки санчасть, узнаёте по красному кресту у входа. Там найдёте специалиста. У меня многие с протезами ходят, так что врач без дела не сидит. Дежурный начальник охраны Фёдор - это с ним вы подрались - поможет, найдёте его у ворот. Ступайте, - сказал Солидус.
На улице удивлённый таким благополучным исходом беседы Павел спросил хмурого Ледатра:
- Римский, разве Фридрих носил усы и бороду? Я, может, ошибаюсь, но по-моему нет.
- Разумеется! Он терпеть не мог растительности на лице, тщательно брился и носил короткие волосы, тогда дворяне обязательно носили парики. Это выскочка больше похож на карикатурный образ барона Мюнхгаузена, с прусским королём ничего общего!
Врач у Солидуса действительно оказался толковым, а программа настройки ещё лучше. Уже через полчаса Павел и Ледатр сидели в двухместной палатке, куда их проводил тот самый здоровяк в чёрной майке по имени Фёдор. Прежде чем выйти, он достал из заднего кармана штанов маленькую бумажку. В верхней части крупными буквами написано - счёт.
- Смотри, здесь проставлена сумма за ремонт зубов. Полтыщи рублей! Ещё сто сверху и это будет твой долг, понял? - произнёс он, глядя на Павла.
- А при чём тут я? Ты сам полез, я вынужден был защищаться! - удивился Павел.
- Не сам, а ты меня спровоцировал. К тому же я был при исполнении, это отягчающее вину обстоятельство, - укоризненно покачал пальцем Фёдор.
- А стольник сверху за что?
- За моральный ущерб и вынужденное оставление поста, - твёрдо произнёс Фёдор. - Тут тебе не тово!
- Соглашайтесь, Павел Андреевич, - зашептал Ледатр. - Я потом всё объясню.
- Да? Ну ладно, полтонны с меня и стольник сверху. Согласен, - кивнул Павел.
Когда довольный Фёдор вышел, он повернулся к Римскому.
- Ну?
- Что ну! Если этот охранник так говорит, значит, что нас с вами не казнят! Неужели не понятно?
- Вы правы, - согласился Павел. Минуту помолчал, спросил осторожно:
- А что за намёки такие делал Солидус? Какая-то женщина, сделать счастливой... У вас, похоже, личные счёты с этим парнем?
- Не ваше дело! - буркнул Ледатр и отвернулся.
- Извините, - вздохнул Павел.
Вышел на свежий воздух. День уже клонился к ночи, солнце коснулось пылающим ободом горизонта, от аккуратных белых домиков бегут длинные тени. Сидеть в палатке совершенно не хотелось. За спиной послышались шаги.
- Самая банальная история о неудачной любви, какую только можно представить, больше ничего, - раздался голос Ледатра.
Павел обернулся. Римский тоже выбрался из душной палатки, сел на траву. Посмотрел Павлу в глаза, улыбнулся, развёл руки.
- Была женщина, которой я добивался долгие годы, - произнёс он, словно продолжал прерванный рассказ, - и вот, когда она собиралась сказать "да", явился этот красавчик и за несколько минут достиг того, на что у меня ушли годы. Всё произошло так просто, обыдённо, - Ледатр сокрушённо покачал головой, пожал плечами. - Самое, извините, хреновое, что до сих пор не могу забыть. Ну, подумаешь, баба разлюбила, ушла к другому. Экая беда, мать её! Но вот скребёт когтями внутри и ничего поделать не могу.
- Она здесь?
- Наверно, где ж ещё?
Павел сёл рядом, искоса посмотрел на Ледатра.
- Хотите увидеть? - осторожно спросил.
- Ну...
- Значит, хотите. А как же ваши убеждения? Вы собрались осчастливить всё человечество новой социальной системой, посвятили жизнь борьбе - это всё ваши слова! - и вдруг такое проявление слабости.
Против ожидания, Ледатр не взорвался возмущёнными криками, не стал размахивать конечностями и вообще никак не проявил чувств. Он продолжал смотреть на закат, в пальцах крутится стебелёк и выражение лица остаётся таким же грустно-насмешливым.
- Да мало ли что я хочу! Настоящий человек тем и отличается от ... человекообразных, что не идёт на поводу желаний, а руководствуется разумом. Значит и не нужен я был ей по-настоящему никогда. Женщинам подавай уже готовое, то есть мужчина должен состояться - деньги, положение, власть, желательно приятная внешность. Этот, - небрежно кивнул в сторону большой палатки, - состоялся. К тому же красавчик, а я?
Павел взглянул на Ледатра. Внешностью строитель нового мира действительно не блистал. Круглое лицо, небольшие глаза посажены близко к переносице, часто моргает - не то от сильного испуга в детстве, не то от частых стрессов в зрелом возрасте. Нос, губы, щёки - самые обыкновенные, на макушке сквозь буйные кудри проглядывает лысина. Черты лица настолько невыразительны, что с первого раза и не запомнишь. "Идеальная внешность для шпиона! - почему-то подумал Павел. - А вот женщинам пожалуй и вправду не понравится."
- Знаете, всём выдающимся диктаторам не везло в личной жизни. Ленин, Сталин, Гитлер, Наполеон, тот же пресловутый Фридрих. Ну вот не получалось у них никак, хотя всего того, что вы перечислили - ну, власти и денег, было с избытком, - ответил Павел.
- Гитлер здесь причём? - недовольно буркнул Римский. - Сравнили, вот спасибо!
- Да нет, я не в том смысле, - стал объяснять Павел. - Он конечно, личность одиозная, но только ему удалось поднять Германию с колен и превратить в супердержаву. Европу завоевали немецкие генералы, но выполняли-то они указания Гитлера! Не моё дело давать нравственные оценки, я говорю о результатах. Так вот, в те времена идеология играла огромную роль и едва ли не самым важным было то, что Гитлера считали наивысшим существом среди остальных представителей высшей расы. Считалось, что он равнодушен к житейским делам и плотским утехам, то есть полностью поглощён делами государства и нации. Почти бог! На самом деле ему смолоду не везло в этом деле, позднее появился целый комплекс и он стал сознательно избегать привязанности к женщине. Примерно то же самое произошло у Сталина. А с Фридрихом получился вовсе курьёз...
- Откуда вы всё это знаете, Климочкин? - перебил его Ледатр. - Вы какое учебное заведение оканчивали?
- Да военный институт, но мне нравилась история войн и военного искусства, а оно неотделимо от личности самого полководца, - отмахнулся Павел. - Так что не удивляйтесь, биографии военачальников я изучал прилежно.
- Боже, с кем я связался! Солдафон, ценитель Гитлера, поклонник Фридриха ... Вы другим ничем не интересовались?
Не рассуждай, не хлопочи!
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет, - тихо продекламировал Павел. - Это Фёдор Тютчев. Мне нравятся его стихи, а вам?
Ледатр медленно вздохнул, отвёл глаза. Плечи поднялись и опустились, как бы говоря - ну, просто чёрт знает, что такое!
Солнце опустилось до половины. Тени стали длинней, резче, вдоль ровных, как будто проложенных по линейке, улочек городка загораются огни. Снизу, из пригорода, донеслись выкрики и смех. Художники, поэты, изгои и мечтатели, дети инопланетян и бывшие пленники НЛО начали собираться, чтобы провести ночь вместе. Картины больного воображения выставляются на обозрение других ненормальных, странные стихи звучат в ночной тишине, декламация с обязательным завыванием и стонами. Это необходимо, по мнению авторов, для пущей страстности, убедительности и вообще ... вообще! Одним словом, простолюдинам не понять высокого искусства! Ну почему ритмичное сочетание совершенно бессмысленных звуков считается поэзией, а женщина, нарисованная только прямыми линиями, называется картиной? Что гениального в чёрном квадрате? Любой может начертить по линейке, затем закрасить. Но если так может всякий, то в чём же гениальность-то? Почему мазня пьяной обезьяны обзывается искусством? Попробовал бы Пикассо, родись он на два столетия раньше, написать абстрактный портрет средневекового короля или князя - посадили бы на кол или отрубили голову! А то и сожгли прилюдно на городской площади, обложив со всех сторон собственной мазнёй. Вот поэтому и рисовали художники эпохи Возрождения так, что до сих пор по их картинам учатся юные. А Пикассо и прочих авангардистов продают на аукционах.
- Не хотите посетить какой нибудь приют комедиантов? - усмехнулся Павел.
- Бр-рр! - содрогнулся Римский. - Боже упаси! Да не привидится в самом страшном сне!
На следующее утро Павла разбудили шум и крики в нижней части города, за пределами ограждения. Ледатр продолжал спать, словно проглотил двойную дозу снотворного. Павлу совершенно не хотелось вставать, за предыдущие дни он так устал, что собирался дрыхнуть до первого снега. Однако в криках и стенаниях в "городе придурков" - так он называл про себя поселение художников и поэтов, было что-то странное, по-настоящему тревожащее. Чертыхаясь и кряхтя, как древний дед, сползает с кровати на пол. Только сейчас заметил, что она надувная. Такую же оставил дома, в пустой пыльной квартире. " Вот зараза, и тут сплошное надувательство!" - мелькнула раздражённая мысль.
С полминуты посидел на полу, медленно возвращаясь в реальность. Потом поплёлся к умывальнику. Холодная вода освежила, вернула ясность мыслей и способность хорошо видеть. Посмотрел в зеркало, провёл ладонью по щекам, заросшим пятидневной щетиной.
- Пора или ну его в баню - вот в чем вопрос? - тихо произнёс он, имея в виду бритьё.
Рука потянулась к станку с замысловатой изогнутой ручкой, глаза пробежали туда-сюда по пластиковой полочке, разглядывая разнообразные флакончики, баночки и тюбики. Где-то тут пена для бритья, но изготовители норовят так обозвать средство для облегчения удаления волос, что не сразу поймёшь, что есть что. Если вы человек малограмотный, то есть у вас нет учёной степени по химии или хотя бы красного диплома химика-технолога, ни за что не догадаетесь, что "великолепный лурил сульфанатр на основе парабены с экстрактом алоэ" и есть крем для бритья. Плюс инструкция на английском языке, обильно приправленная латинскими словечками. "Вот уроды, а? Ну напишите по нормальному, что это такое! Нет, выдумают какую-то х... ... ... ю, не то пить, не то закусывать. Чем рожу-то мазать?" - тихо бормотал Павел, страшась разбудить Ледатра.
Новая волна криков достигла палатки. Павел плюнул на бритьё, вышел на улицу. Серенькое утро заливает блёклым сиянием поселение, словно в больничной палате включили единственную лампу дневного света. Меж домиков мечутся фигурки, люди в доспехах хватают железными руками, безжалостно швыряют на землю. Тех, кто пытается встать, нещадно хлещут кнутами. Резкие щелчки и блёклые в дневном свете вспышки говорят о том, что хлысты электрические. После каждого удара человек замирает, словно парализованный. Проходит несколько минут, прежде чем он начинает шевелиться. Обездвиженных волокут по земле, словно мешки с мусором к центральной площади, где ранее проходили гулянья местного населения. Павел так поразился необыкновенной картине, что забыл и про бритьё, и про спящего Ледатра. Всё это очень напоминало карательную операцию полевой жандармерии на оккупированной территории, только вместо напуганных деревенских жителей на центральную площадь сгоняли причудливо одетых мужчин и женщин. Последние в большинстве были вовсе не одеты, если не считать узких полосок цветной ткани на бёдрах. Скоро на площади собралась шумная толпа. Если бы не солдаты по периметру с электрохлыстами, то можно подумать, что готовиться карнавальное шествие существ нетрадиционной сексуальной ориентации. Через несколько минут люди в блестящих доспехах приволокли последних слабо трепыхающихся жертв. Чей-то громкий голос невнятно рявкнул, прогрохотала пулемётная очередь и шум стих. Площадь замерла в тревожном ожидании.
Павел огляделся. Он только сейчас увидел, что вокруг никого нет, крепость Солидуса совершенно пуста, даже на стене возле ворот пусто. Это значит, что весь личный состав там, внизу. Солдаты проводят непонятную облаву, то ли ищут кого-то, то ли Солидус таким вот оригинальным способом проводит перепись населения. В любом случае интересно и Павел решительно зашагал к воротам. Створка бесшумно уползла в щель на потолке, едва он приблизился. " Чудненько, значит, у меня свободный выход и лютая казнь в ближайшее время мне не грозит!" - радостно подумал Павел. Однако веселиться рано, он ещё не знает, по какому поводу собрание. Может, о них с Ледатром просто забыли? Сейчас увидят, вспомнят, да как начнут кнутами хлестать! Но ничего подобного не произошло. Павел остановился в десяти шагах от оцепления так, чтобы слышать и видеть всё. Ближайший к нему солдат равнодушно покосился и ничего не сказал. Павел облегчённо вздохнул. По толпе пробежала волна шума, люди зашевелились, лица повернулись к оставленным домам. Послышался нарастающий грохот, лязг, порыв ветра принёс странно знакомый запах. " Отработанная солярка! Как на грузовиках Ледатра, - вспомнил Павел. - И тут есть антикварные механизмы?"
Угловатая машина с ромбовидным носом показалась в клубах пыли. Железные гусеницы в прах разбивают дорожное покрытие, машина несётся как снаряд, прямо и не разбирая пути. Цветочные клумбы и кустики с яркими китайскими фонариками исчезают под бронированным брюхом механического монстра. То, что остаётся, можно назвать только экологической катастрофой сверхмалого масштаба. В толпе раздались горестные выкрики и стенания. Машина несётся прямо на людей. Жители неверяще смотрят на лязгающее и рычащее чудище, словно на кару небесную, ниспосланную Богом за грехи. Толпа замирает, парализованная ужасом. Звучит отрывистая команда, цепь солдат распадается, люди в блестящих доспехах разбегаются. Бронированная машина эффектно взмывает вверх на земляном валу, видно, как разлетаются комья земли, сверкают полированной сталью гусеничные траки, железные колёса бешено вращаются, синие выхлопные газы вырываются с боков, словно дыхание огнедышащего дракона. Устрашающего вида машина неудержимо мчится на толпу. Грохот мотора глушит многоголосый крик и вой. Человеческая масса приходит в движение. Словно делящаяся под микроскопом живая клетка, она распадается на половинки. Посередине площади образуется ровный прогал. Как будто гигантский глаз с быстротой необыкновенной распахнулся на поверхности земли - так скоро плотная толпа разделилась.
Несколько несчастных осталось сидеть и лежать. Не то одурманены, не то не верят в реальность происходящего. Двое мужчин и одна женщина с безумными глазами непонимающе вертят головами, пытаясь понять, почему вокруг стало пусто. Неопрятная девка в трусиках дурного цвета и растоптанных шлёпанцах первой осознаёт смертельную опасность. Она стоит спиной к приближающейся машине, но слышит грохот и дрожь земли. Убегает, высоко и некрасиво задирая колени, шлёпанцы срываются, хочет вернуться, но грохот нарастает до непереносимого предела и снова бежит, нелепо размахивая руками. Мужчины провожают недоумевающими взглядами, один начинает глупо хохотать и показывать неприличными жестами, мол, щас догоню и враз тройню заделаю. Другой поворачивается навстречу шуму и лязгу, приседает и разводит руки. Безумное лицо искривляется улыбкой, больше похожей на оскал, видны редкие жёлтые зубы, на губах пенится слюна, глаза страшно выпучиваются.
Задранный кверху, как у амфибии, нос машины смахивает первого безумца с поверхности земли, словно рука пьяницы пустой стакан со стола. Удар приходится в верхнюю часть груди, голова откидывается назад и шея сгибается под таким углом, что всем присутствующим становится ясно - человек мёртв. Но бездыханное тело не падает на землю. Передок машины весь покрыт дырами с рваными краями. Один такой вывернутый наружу кусок металла цепляет мертвеца за кожу и рёбра, труп оказывается распятым на железном щите. Машина продолжает стремительный полёт над землёй. Второй мужчина оказывается на пути бешено вращающейся гусеницы. Мгновение и он исчезает под стальной лентой. Брызги крови и клочья внутренностей разлетаются в стороны из лопнувшего тела, колёса, борт и корма окрашиваются в рыжий цвет. Молодая женщина бежит изо всех сил, пепельные волосы тянутся за спиной почти параллельно земле, пятки мелькают, словно капли проливного дождя. Она что-то кричит, рот перекошен в напряжении, глаза раскрыты до предела, отпущенного природой. Никто не слышит и не понимает её. Ревущее чудовище настигает и женщина исчезает под плоским брюхом. Через мгновение из пыли и синего тумана выхлопных газов за кормой по земле катится окровавленный обрубок, без рук и без ног, вместо головы чёрная дыра в туловище, из которой хлещет тёмная кровь. Рядом переворачиваются и подпрыгивают на неровностях оторванные конечности.
Механический монстр достигает края площади, слегка притормаживает и разворачивается. Под гусеницами скрипят и лопаются камни, земля чёрными фонтанами вырывается из под сверкающих лезвий траков, корпус заволакивает пылью и выхлопными газами. Прилипший намертво труп на передке нелепо машет руками и болтает головой, словно кукла на ниточках. С ноги срывается башмак, катится, подпрыгивает и наконец, останавливается. Толпа, как заворожённая, почему-то смотрит на этот дурацкий башмак, а не на обезображенные трупы. Двигатель ревёт в последний раз и глохнет. Свинцовая тишина обрушивается на город. Бесшумно, словно в полном вакууме, ложится пыль, тает синий туман сгоревшей солярки. Только сейчас Павел разглядел, что это старенький "Брэдли", древний механический бронетранспортёр морской пехоты той страны, что когда-то была на Мёртвом Континенте. Железная коробка на гусеничном ходу, высокая, неустойчивая на поворотах и крутых склонах, сверху торчит нелепая, лопоухая от пулемётных ящиков, башня. В громадном корпусе скрывается маленькое десантное отделение и боевой отсек на трёх человек. Чрезмерно мощный двигатель пожирает несметное количество топлива, выбрасывая наружу облака ядовитого газа, поэтому "Брэдли" скорее экологическое оружие небольшого радиуса действия, чем реально боевая машина. Бронетранспортёр очень похож на старую коробку из-под обуви, к которой малолетний вундеркинд приделал гусеницы от игрушечного вездехода.
Раздаётся металлический звон, в верхней части откидывается люк, словно крышка канализационного колодца. На броне появляется Солидус во всей красе - полированные доспехи слепят зеркальным блеском, на макушке шлема колышется гибкая веерная антенна, словно гребень, на плечи красиво ниспадает кольчужная сетка для защиты от осколков, забрало приспущено, так что видно только скулы, нос и квадратный подбородок. Чёрные усы угрожающе торчат острыми пиками, бородка клинышком как язык дьявола указывает вниз, в преисподнюю. Ноги на ширине плеч, руки вдоль тела, пальцы в латных перчатках сжимаются и разжимаются. Явственно слышен скрип железа. Верхняя губа по-волчьи приподнимается, показывается белая линия зубов. Над площадью раздаётся усиленный аппаратурой железный баритон:
- С этого момента вы все считаетесь зачисленными на военную службу. Я принял решение о проведении боевой операции по уничтожению врага. Необходима живая сила в значительном количестве. Моих солдат недостаточно. С сегодняшнего дня начинается боевая подготовка для всех. Уклоняющиеся будут схвачены и казнены. Запрещаются: алкоголь, табак и другие наркотические вещества. Имеющиеся в наличии сдать до полудня. Употребление вышеперечисленных веществ карается поркой - на первый раз, на второй - показательной казнью. Далее ...
Павел просто не верил своим ушам. Такого не может быть! Он, конечно, надеялся, что Солидус оценит его предложение и, как человек неглупый, поймёт его правоту. Но не так скоро! День, другой, может, неделю будет советоваться, прикидывать так, эдак и всё это время жизнь Павла будет висеть на волоске. Вместо этого Солидус уже на следующее утро проводит мобилизацию всех дармоедов и мечтателей (мысленно Павел отбил ладоши от бурных, продолжительных аплодисментов такому подходу к решению вопроса)! Конечно, боеспособность такой "армии" весьма сомнительна, но в качестве пушечного мяса пойдёт. Что он там говорил дальше, Павел не слушал. Привлекли внимание странные доспехи поклонника прусского короля. Непонятно, зачем столько блеска, ведь это демаскирует. Вояку в такой броне видно за версту. Конечно, блистающие латы производят впечатление, но сейчас ведь не средневековье. Воин в таких доспехах выглядит как опереточный Дон Кихот. Осталось двуручный меч на спину повесить и копьё в левую руку. Верхом на бронетранспортёре со щитом и копьём - мдя-аа!
Вообще-то был дурацкий фильм с многозначительным названием "Звёздные войны", в котором роботы похожи на говорящие кастрюли, астронавты носили средневековые доспехи и кавалерийские сапоги, а космические корабли в буквальном смысле бороздили пространство, пугающе завывая двигателями в полном вакууме! Тысячные толпы дебилов истекали слюнями от восторга, режиссёр-постановщик - очень неглупый человек!- сказочно обогатился за счёт дураков. Неужели Солидус прямой потомок тех самых, что слюни развешивали? Не может быть, но надо проверить!
Пламенную речь Солидус закончил впечатляющим жестом - пальцы в кулак, кисть в латной перчатке энергично сгибается вовнутрь, небрежно распрямляется, пальцы врастопырку - словно отбрасывает холодеющий труп. После секундного молчания площадь оглашается жалобными воплями, стенаниями и воем. Внимательно следящие за толпой солдаты бросаются вперёд - некоторые "творческие личности" торопливо глотают "колёса", тычут в вены шприцы или просто тупо жуют белый порошок. Таких безжалостно выдёргивают из толпы и швыряют на землю. Через несколько минут набралось больше полусотни невменяемых. "Грязные" наркотики действую быстро. Люди стремительно теряют человеческий облик. С земли несутся стоны, хрипы, многих тошнит, неподвижный тёплый воздух наполняется кислой вонью и запахом испражнений.
Солидус несколько минут брезгливо наблюдает с крыши "Брэдли" за происходящим. Раздаётся короткая команда. Солдаты ловко надевают противогазы, щёлкают бичи. Потерявших сознание наркоманов волокут к забору, кого за руки, кого за длинные патлы. То, что произошло дальше, было сюрреалистической картинкой из ветхозаветных времён. Пусть наркоманов, но всё-таки живых людей солдаты безжалостно приколачивали к доскам забора. Павел не увидел, откуда взялись гвозди. Молотки не понадобились - солдаты забивали штыри кулаками в железных перчатках. Сами казнимые отнеслись к процедуре достаточно равнодушно - одурманенные, они просто не понимали, что вокруг происходит. Наркотики полностью заглушили боль и висящие на гвоздях люди счастливо улыбались, глядя на окаменевшие лица знакомых и друзей.
Солдаты развесили "дуриков", как мокрое бельё для просушки. Когда последний наркоман повис на гвоздях, солдаты сняли противогазы, вернулись в строй. Шеренга железных людей дрогнула, выравниваясь и замерла. Опять наступила тишина, прерываемая выкриками и глупым хихиканьем наркоманов. Солидус подходит ближе к краю. Над площадью разносится металлический звон и треск - это маленькие камешки крошатся под каблуками. Голова в блестящем шлеме неторопливо поворачивается. Под взглядом предводителя строй солдат ещё больше выравнивается, шеренга становится похожей на железную стену. Квадратная нижняя челюсть выпячивается, борода шевелится на ветру, как чёрный язык змея. Солидус величественно указывает пальцем, кивает. Тотчас срывается с места солдат с золочёными полосками на плечах. Железные руки выхватывают из толпы человека. Павел присмотрелся - это был тот самый художник, что "творил" анусом. Раздет по пояс, выпуклый животик украшают стеклянные бусы, узоры из блестящей проволоки и цепочек. Рыжие волосы стоят дыбом и мелко трясутся, словно в голове поселились некие фантастические существа и постоянно стучат в черепную коробку, пытаясь выбраться. Всё те же альпинистские ботинки на босу ногу, но уже есть штаны ошеломляющей пестроты - "взрыв на складе чупа-чупс"! Бледное лицо заливает синевой, глаза закатываются, тонкие ножки волокутся по земле. Юное дарование что-то невнятно блеет на неведомом языке.
Мазилку вытаскивают на середину строя. Он никак не хочет или не может встать на ноги, они подгибаются и рыжий художник падает на колени. Солдат злится, что-то рычит, через забрало не разберёшь. Но когда тяжёлая длань в железной перчатке поднимается, дабы отвесить мощную оплеуху, раздаётся окрик. Солидус укоризненно качает головой. Солдат козыряет, отступает на шаг. Выходит тот самый Фёдор, что давеча встретил Павла на воротах. Только на этот раз мускулистая грудь покрыта стальным панцирем, живот и ноги тоже блестят начищенным железом, на руках бронепластины топорщатся от вздувшихся мышц, скрипят сочленения. На коротко стриженой голове ничего, кроме чёрного платка, завязанного узлом на затылке. Квадратное лицо кривится в жестокой ухмылке. Правая рука опускается к поясу, в сжатой ладони появляется большой пистолет устрашающего вида. В толпе кто-то коротко воет и тотчас замолкает в испуге.
Фёдор извлекает обойму, прячет в рукав. Сует пистолет рыжему. Тот автоматически сжимает рукоять, тяжёлое оружие тянет вниз, подхватывает левой рукой. Даже без обоймы пистолет всё равно заряжен - первый патрон в стволе. Павел смотрит на странную сцену, ничего не понимая. Фёдор что-то ласково шепчет на ухо рыжему, тот кивает, но по закатившимся глазам и отсутствующему выражению на лице видно, что ничего не понимает. Парень в полном улёте, ещё минута и свалится без памяти. Тогда Фёдор прекращает бесполезный разговор. Левую руку подставляет под пистолет. Ствол перестаёт колебаться. Правая рука поднимается, ладонь останавливается у головы художника. Павел недоумевающе смотрит, как пальцы складываются в знакомую фигуру. " Рожки, что ли, ставит"? - удивляется он. Указательный палец распрямляется и с силой бьёт по затылку рыжего. Удар получается мощным и внезапным. От неожиданности художник жмёт спусковой крючок, грохочет выстрел. У одного из распятых на стене наркоманов вдребезги разлетается голова, просто исчезает в воздухе, словно её и не было, только коричневая изморось ложится на землю. Рыжий художник авангардист непонимающе смотрит вдаль. Постепенно в задурманенном мозгу выстраивается цепочка причинно-следственных связей и, логически мысля, он приходит к выводу, что убил человека. Это открытие так потрясло, что без сознания падает на землю, рыжая голова сухо стучит по твёрдой глиняной корке, тонкие ручки подворачиваются под тело, ноги в альпинистских ботинках нелепо растопыриваются.
Фёдор ловко подхватывает выпавший пистолет, в одно движение вставляет обойму и досылает новый патрон в ствол. Солдаты громко хохочут, переглядываются и тычут пальцами в неподвижную фигуру рыжего на земле. Фёдор сдержанно улыбается, пистолет ныряет в кобуру. Квадратное лицо поворачивается к застывшей толпе, глаза щурятся, высматривая новую жертву. Люди словно сжимаются, становятся меньше ростом, прячут глаза. Фёдора такое поведение не смущает. Вразвалку, словно моряк на пенсии, подходит к первому ряду. Короткий осмотр и следующий - не то поэт, не то писатель гей-романов вылетает из строя. Рывок получился сильный, от души. Артистическая натура некрасиво едет интеллигентным лицом по земле, собирая физиономией всё засохшие плевки и недокуренные косяки дурной травки. Едва поступательное движение творческой личности прекращается, она резво вскакивает и замирает по стойке смирно, не решаясь очистить лицо от прилипших окурков и грязи. Фёдор поощрительно улыбается, даёт лёгкий подзатыльник, чтобы мусор осыпался. Далее следует предыдущая процедура и пистолет с одним патроном оказывается в руках новенького. " Певец голубой любви" крепко сжимает розовыми пальчиками рифлёную рукоять, впалая грудь откинута назад, живот пучится этаким яичком. Узкие шёлковые штаны обтягивают таз, гениталии воинственно торчат, словно хозяин решил не стрелять из пистолета, а заняться совсем другим делом.
Фёдор вытягивает правую руку, указательный палец чуть подправляет ствол. Солнце играет на полированной стали доспехов, кольчужная сетка сыпет искрами. Узкие губы разжимаются, появляется жёсткая улыбка. Фёдор немного наклоняет голову, произносит несколько слов. "Голубь" вздрагивает, словно шило воткнули в одно место. Палец судорожно давит загогулину спускового крючка, раздаётся оглушительный хлопок и ещё один наркоман бессильно виснет на гвоздях. Ровно посередине грудной клетки расползается продолговатая кровавая клякса. Писатель закатывает глазки, словно барышня, случайно наступившая на воробышка, без сил валится на землю. Фёдор выхватывает пистолет. Брови ползут вверх, лицо искажает презрительная ухмылка. Оружие прячется в кобуре, смачный плевок падает рядом с обеспамятевшим писателем. По сигналу Солидуса солдаты хватают первых попавшихся, ставят в неровную шеренгу и заставляют стрелять распятых. Выстрелы гремят пачками и по одному. Забор покрывается дырами, фонтаны пыли один за другим выбрасывают мутные облачка, убитые и раненые наркоманы покрываются грязью, становится плохо видно, но процедура казни не прекращается. Каждый отстрелявшийся получает внушительный подзатыльник или пинок и уползает обратно. Меткость у творческих интеллигентов хреновая. Распятые лишались рук, ног, некоторым отстреливали уши, носы. Пули страшно рвали брюшины, внутренности вываливались наружу, словно отвратительные кровавые лохмотья. Новые пули попадали в несчастных распятых, ещё больше кромсая изуродованные тела. До кого очередь в экзекуции ещё не дошла, стоят как статуи, лица белые, глаза сухо блестят, не мигая. Тех, кто не выдерживал страшного зрелища и падал, стоящие рядом товарищи спешно поднимали - потерявших сознание солдаты волокли к стене и распинали. Слышно только выстрелы и весёлые возгласы солдат. Тёплый воздух знакомо пахнет кровью и порохом. Чудовищное по жестокости и цинизму зрелище завораживало. Павел смотрел во все глаза, не в силах отвернуться. На плечо ложится чья-то рука. Оборачивается - рядом стоит Римский, лицо на удивление спокойно, даже можно сказать, благостно. Он едва ли не с умилением наблюдает за массовой казнью.
- Что с вами, Римский? - спросил Павел таким тоном, как будто разглядел на челе знаки смертельной болезни.
- Ничего, - пожал плечами тот. - Со мной всё в порядке. Это у них там ... э-э ... сложности.
- Ещё какие, - пробормотал Павел. - Не знаете, с чего вдруг Солидус за них взялся?
- Это балласт, - коротко ответил Ледатр. Заметив непонимание в глазах Павла, пояснил: - Эти люди ничего не производят, ничем не заняты, кроме своих собственных дел, ищут удовольствий, по большей части извращённых, самовыражаются в диких стихах, картинках или музыке, тоже несуразной. Солидус решил избавиться от паразитов.
- Вот как? Значит, в городе, помимо солдат гарнизона и ... этих вот, - кивнул Павел вниз, - есть другие?
- Конечно! Вон там, правее дома - ну, ремесленников, что ли. Там живут оружейники, программисты, слесари ремонтники и прочие химики-натуралисты. Тоже чокнутых хватает, но все зарабатывают на хлеб честным трудом. Как видите, в том районе облава не проводилась.
Действительно, в части города, где, по уверениям Ледатра, жили "ремесленники", солдат не было. Народу на улицах нет, попрятались, но это скорее, на всякий случай.
- Да? Это интересно, - задумчиво произнёс Павел. Он вспомнил, что его "бэкашка" - боевой костюм неисправен. Возможно, там найдётся какой-нибудь кулибин, что разберётся в хитросплетениях микросхем.
Выстрелы звучат реже. Почти всё распятые уже мертвы - истекли кровью или убиты пулями. Оставшихся в живых наркоманов солдаты сноровисто добивают ножами, или просто кулаком в лоб. Трупы не снимали. Живых согнали в плотную толпу. Дизельный двигатель "Брэдли" взревел, клубы синего дыма распустились по бокам слоновьими ушами, гусеницы лязгнули, машина подползла ближе. Лучи сверкнули на отполированной броне командира, брызнули в разные стороны солнечные зайчики. Солидус выпятил подбородок, сжатую страхом толпу накрыло громовым голосом:
- Отныне вы - призванные на военную службу! Мои солдаты научат вас, как убивать врагов и доблестно умирать на поле боя. Ваша прошлая жизнь отныне и навсегда закончена. Она была дурна, бесполезна и бессмысленна. Господа, приступайте!
Раздались команды, солдаты бросаются в толпу, как собаки на стадо овец. Постепенно образовались ряды и шеренги в несколько человек. Подчиняясь лающим командам, колонны будущих солдат плетутся прочь из города. Их ждёт лагерь, муштра и жестокие наказания за малейшую провинность.
- Солидус решил пополнить своё войско, вот в чем дело! - воскликнул Павел.
Ледатр пожал плечами, лицо перекосилось в гримасе. Все действия Солидуса вызывали у него только такую реакцию.
Павел вернулся в палатку, ещё раз критически осмотрел себя в зеркало. Вздохнул. В руках появился жестяной флакон и через минуту шрамы на лице скрылись под толстым слоем пены для бритья. Солидус только что показал себя решительным и жёстким парнем, не стоит раздражать такого небритым подбородком и заросшим затылком. Не прошло и получаса, как Павел уже стоял у выхода выбритый, макушка топорщится коротким ёжиком. Комбинезон вычищен и выглажен, насколько возможно, на ботинках нет и следа от грязи.
- Теперь вы точно похожи на прусского лейтенанта, - съехидничал Ледатр.
- Это необходимо. Не забывайте, господин Римский, мы полностью в руках Солидуса. Я уверен, что сегодняшние события напрямую связаны с нашими предложениями. Возможно, я ошибаюсь, но что-то мне подсказывает, что связь есть. Вам так не кажется?
- Да какие из этой мрази солдаты! - скривился Ледатр. - Так, для массовости ... Случись что серьёзное, разбегутся.
- Едва ли. У Солидуса наверняка есть браслеты ликвидаторы.
- Что?
- Ликвидаторы, - повторил Павел. - Это такие штучки, надеваются на ногу или руку. Лучше на шею. Если солдат самовольно оставляет позицию, происходит взрыв. То же самое, если командир видит бегство с поля боя. В нашей армии такое не применяется, но в небольших частных соединениях, проще говоря, в разбойничьих шайках, может быть. Слухи ходят.
- Дикость какая! Этого не может быть! - воскликнул Ледатр. – Впрочем, Фридрих часто практиковал принудительный набор солдат. Их заковывали на ночь в цепи, снимали кандалы только перед боем. Солидус поклонник прусского короля, вполне мог пойти на такое.
- Вот-вот. Считаю, нам с вами необходимо навестить будущего диктатора Мёртвого Континента.
- Да какой он диктатор! Разбойник и бандит с большой дороги, вот кто он такой! - взвился Римский.
- Именно из таких и получаются самые лютые тираны и, следовательно, самые лучшие правители. Вы поинтересуйтесь историей на досуге, Ледатр Давыдович, - посоветовал Павел.
- Господа, прошу зайти ко мне! - раздался в палатке уверенный голос Солидуса. Звук исходил откуда-то с потолочной перекладины.
Павел посмотрел вверх, перевёл взгляд на Ледатра. Тот криво усмехнулся, пожал плечами - если есть динамик, значит, имеются и микрофоны, козе понятно!
- Прошу садиться, господа, - предложил Солидус, едва Павел и Ледатр появились на пороге. От Павла не ускользнул одобрительный взгляд, которым хозяин окинул его с головы до ног. Ледатр насторожённо садится на краешек стула, готовый в любую минуту вскочить, а Павел свободно расположился на мягком сидении, закинул ногу за ногу. Солидус остался стоять.
- После небольшого раздумья я решил принять ваше предложение, господа, - произнёс он, переводя взгляд с одного на другого. Ледатр саркастически улыбнулся - я, мол, и не ожидал другого. На лице Павла не отразилось ничего. Он внимательно рассматривал странно сверкающие даже в полумраке палатки доспехи, затем принялся рассматривать шлем.
- Но, прежде чем мы придём к окончательному соглашению, необходимо уточнить детали, - продолжил Солидус. Подошёл к возвышению, кресло, похожее на трон короля, тихо скрипнуло под тяжестью внушительного тела, едва слышно звякнули сочленения брони. Железные руки легли на позолоченные подлокотники, пальцы сжались в кулаки.
- Absit invidia verbo - пусть сказанное не вызовет неприязни! Римского я знаю давно, он не дурак. Вы, Павел Андреевич, тоже не производите впечатление глупого. Потому должны понимать, что я вполне могу обойтись и без вас двоих. Расположение подземных коммуникаций в башне Троицкой мне известно не хуже тебя, Ледатр, так что твои претензии на должность проводника несостоятельны. Ваше желание убить Марию Станиславовну для меня приемлемо, Павел Андреевич, можете заняться эти лично и дать полную волю фантазии. Если что, могу предложить отличного специалиста в данной области. Но это на ваше усмотрение, как хотите, - улыбнулся Солидус. - А вот что касается документации, здесь надо кое-что обсудить дополнительно. Простите Павел Андреевич, но у меня создалось впечатление, что вы в какой-то степени идеалист. Информация - это сокровище, куда более ценное, чем золото и разноцветные камешки. Этакого добра здесь вагон и ... ещё вагон, можно тротуары мостить. А вы собираетесь кому-то отдать столь важные документы за просто так. На мой взгляд, это недальновидно. Вам так не кажется?
Павел на минуту задумался. В памяти воскресли скрипучие полы, блёклые обои в холостяцкой квартирке, живо вспомнился надувной диван и мерзкий скрип, который он издавал при малейшем движении. А также денежное пособие, которое выдаётся всякому оставившему военную службу раньше пенсионного возраста, сроком на календарный год. Пока работу не устроишься, затем пособие по безработице - ровно столько, чтобы с голоду не отбросить копыта. Павел открыл рот, собираясь сказать "да" и ... промолчал.
В глазах Солидуса мелькнула искорка смеха.
- Понимаю, вы дали слово и хотите сдержать его. Но если нарушителем буду я, с вас ответственность снимается, не так ли?
- Да. У меня нет возможности влиять на ваши решения, - ответил Павел.
- Ну, вот и договорились. Информация будет передана тем, кто послал вас за ней, но за немалые деньги. Вы получите значительную сумму, которая позволит вам вести достойный образ жизни в дальнейшем. Остальное пойдёт в дело, то самое, о котором вы мне вчера говорили.
- Мне самому отправляться на свалку, или твои костоломы отнесут? - потухшим голосом спросил Ледатр.
- Боже упаси, мне в голову такое не пришло! - картинно ужаснулся Солидус. - Ни в коем случае, ты очень, очень нужен, Ледатрушка! - вскричал он.
Римский надулся ещё больше, вскочил со стула.
- Прекрати кривляться! Я понимаю, тебе хочется показать свою власть. Ведь это так легко и безопасно, когда за спиной две сотни вооружённых до зубов головорезов!
- Брось ты эти дурацкие манеры дореволюционных интеллигентов, Ледатр. Пенсне ещё бы напялил! Кстати, откуда сведения о численности личного состава? Ты ошибся всего на двенадцать человек. С кем-то уже почирикал в укромном месте? - нахмурился Солидус.
- Всё твоё войско на виду, несложно сосчитать. Караулы трёхсменные, тоже не проблема вычислить, - хмыкнул Ледатр. - А откуда ещё двенадцать?
- Санчасть. Не мыли руки, теперь дрищут. Когда высрутся, посажу под арест на недельку, чтоб запомнили, что руки мыть надо, - усмехнулся любитель прусской дисциплины. - Ишь, внимательный! Ладно, оставим. Что касается тебя, Ледатр - без дела не останешься. Ты лучше меня знаешь, что власть бывает разной: законодательной, исполнительной, судебной. Говорят, есть ещё и четвёртая, журналистская ... мать её нехорошо! ... тьфу! Брехня, придуманная самими журналистами для пущей важности! На самом деле эта свора гавкает только на тех, на кого укажет хозяйский палец. Нет - под зад коленом на улицу, объедки подбирать. Но! - эта мразь необходима - назидательно поднял палец Солидус. - Они, журналюги, держат в узде дурные головы народа, не дают появляться в них плохим мыслям. То есть, регулярно промывают мозги - если они, конечно, есть! – а освободившееся место заполняют нужными и полезными, с точки зрения власти, мыслями и идеями. Информационный дурман надёжнее любых кандалов, - усмехнулся он.
Прошёлся по пушистому ковру. Ноги в мягком покрытии утопают по щиколотки, походка получается неуклюжей, ей не хватает резкости, звона стальных шпор! Солидус недовольно поморщился, но садиться в кресло не стал.
- Так вот! - рявкнул будущий властитель континента. - Ты, Ледатр ... нет, вы, господин Римский, будете управлять идеологией и информацией, как поступающей извне, так и той, что станет исходить отсюда. Задача отдела или департамента - называйте, как хотите - по внешним связям или информации сводится, в сущности, к одной единственной задаче - не выносить сор из избы. Извне должна поступать только проверенная, тщательно отфильтрованная информация. Это ваши будущие обязанности в общих чертах. Согласны?
- У меня есть выбор? - спросил Ледатр с кривой улыбкой.
- Разумеется. Как я уже говорил - под зад коленом, собирать объедки. Это и есть полная свобода.
- Я согласен, - ответил Ледатр и тяжело вздохнул. Хмурое лицо опустилось, но Павел успел заметить в тёмных глазах злорадные искорки. Последователь Троцкого так просто сдаваться не собирался.
- В таком случае, господа, в вашем распоряжении неделя. За это время я успею подготовить пополнение, провести тщательную рекогносцировку и только после этого начну боевые действия. Не задерживаю вас, - произнёс Солидус с изящным наклоном головы.
Когда покои главкома осталась далеко позади, Ледатр не выдержал, громко фыркнул и сказал, ни к кому не обращаясь:
- Тоже мне, Карл Великий нашёлся ...
- У нас есть выбор? - произнёс Павел, копируя интонацию и выражение лица Ледатра, когда тот сам задавал такой вопрос. И ответил голосом Солидуса: - Да, под зад коленом и объедки собирать... У вас есть другие предложения, господин Римский?
Ледатр не ответил.
Примерно через час, когда расстроенный Ледатр заснул и видел седьмой сон, Павел вышел из душной палатки. В тёплом воздухе носятся молчаливые стрижи, слабый ветер несёт запах пыли, свежевскопанной земли и разогретого железа. Далёкие крики, звон и частый сухой стук, словно бараны сталкиваются крепкими лбами, разносится над окрестностями.
- Ратные будни идут полным ходом, - хмыкнул он, глядя на несчастных новобранцев, которых безжалостно гоняют суровые унтеры Солидуса. Они в буквальном смысле выбивали из вчерашних наркоманов, алкоголиков и просто бездельников остатки "дури", жир и нездоровые желания. Любой замешкавшийся или "тормоз" получал хлёсткий удар кнутом, от которого всё тело несчастного содрогалось в конвульсиях, из горла рвался сдавленный стон. У некоторых тотчас расплывалось тёмное пятно на штанах. Упорствующих, коих в начале было немало, потчевали электрошоком, от которого не только пятно появлялось, но и тяжелели штаны сзади, а от вони кружилась голова. У тех, кто недавно был душой компании, кем восторгались и на кого стремились быть похожими, от такого обращения голова шла кругом. Унтер офицеры, опытные психологи, оттаскивали невменяемых в сторонку, туда, где в землю были вбиты дубовые колья. Звенели цепи, раздавались стоны, рычания и выкрики. Беснующихся интеллектуалов безжалостно приковывали. Особо безбашенных просто распинали на стене. Страшные картины ломки наркоманов со стажем не производили на унтеров никакого впечатления. На мучения людей они обращали внимания не больше, чем на ползающих мух. Зато "салаги" буквально деревенели от ужаса - муштровали их неподалёку. Разумеется, после такой "терапии" выживали очень немногие.
Павел спустился по склону ниже. Каменное ограждение надвинулось, загородило половину мира. Брюзгливо заскрипели деревянные ступени, узкая лестница вывела на стену. На самом высоком месте, возле ворот, стоит железным памятником Фёдор. Броня сверкает, рукоять громадного пистолета угрожающе высовывается из открытой кобуры. На квадратном лице цветёт счастливая улыбка, морщинки бегут по твёрдым скулам и щекам, словно лучики радости. Глаза светятся отеческой заботой и сдержанным ликованием. Перед Фёдором словно расстилается поле битвы, в которой он - победитель. Нет большего счастья для суровой души воина, чем лицезреть превращение мягкотелого бычка в железного солдата!
Фёдор услыхал шаги, обернулся.
- А, это ты ... рад, что не ошибся, ты вправду оказался толковым малым. Мы было уже совсем скисли тут от безделья, но вот появились вы двое и командира не узнать. Готовимся к настоящей битве, - обвёл он рукой просторную площадку для занятий.
- А чем раньше-то занимались?
- Да ... - отмахнулся Фёдор. - Всякой ерундой! Ну, там ящера поймать для частного зоопарка или музея. Мутантов били на продажу, изредка ходили за золотишком в развалины - там ещё осталось много нетронутых банковских хранилищ с камешками и всякой ерундой. А чаще просто гоняли туземцев, чтоб им жизнь малиной не казалась, а нам - служба мёдом. Я слышал, ты уже побывал в башне. Как там?
- Весело, - усмехнулся Павел. - Глумы табунами гуляют, вооружённых аборигенов, как мух в свинарнике. Моров полно, стреляют на любой звук или шевеление. А ещё есть такое ... ну, не знаю даже, как назвать. Выглядит оно так ... - дальше Павел рассказал всё, что знал о биомассе, с которой они с Ледатром столкнулись в тоннеле. - ... убить невозможно, мы по всякому пробовали. Обычное оружие на неё не действует, только злит.
Отвернулся от учебного поля, сёл на край стены. Фёдор, что вначале не отрывался от разглядывания мечущихся новобранцев, теперь стоит рядом и внимательно слушает. Некоторое время помолчал. Рука в железной перчатке поднялась к затылку, пальцы поскребли по загорелой шее.
- М-да, с таким чудом ещё не встречался, - задумчиво сказал он. - Вот какая всё-таки зараза, эта Машка! Как она умудрилась создать такое?
- Вряд ли это придумала она. Существо одинаково убивало и людей, и туземцев, и моров. Ему было всё равно, кто перед ним. Слишком оно ... неуправляемое, что ли.
Фёдор хлопнул ладошами по коленям, бодро вскочил.
- Ладно, где наша не пропадала! Справимся с этой чудой.
- Это запросто, - согласился Павел. - Всего-то делов - вакуумный заряд. Но после него в горе не останется ничего, многие тоннели обрушатся, а этого допустить никак нельзя. Так что придётся самим идти внутрь и как-то убивать чудовище.
Павел поднялся, посмотрел на изнывающих от усталости новобранцев.
- Зачем они вам? - тихо спросил он Фёдора. - Ты же понимаешь, что от этих толку мало, сколько ни гоняй.
- А от них толка и не ждут. Они нужны только для того, чтобы отвлечь на себя туземцев. Погибнет, ну - Фёдор на минутку задумался, складки на лбу смешно пошевелились. - ... девять из десяти, никак не меньше. Выжившие пригодятся против моров и дальше. А что ты хотел? Подготовка и содержание каждого солдата наёмника обходится очень дорого. Их жизни буквально на вес золота. Оружие, доспехи, приборы стоят бешеных денег. А доставка во сколько обходится? А эти понаехали сюда со всей земли - кто от несчастной любви убежал, кто от долгов прячется, кое-кого полиция уже который год разыскивает. Полным-полно извращенцев, психов. Ты видел, какие картины рисуют? А стихи, песни? А новые танцы, это, как его ... ну, блин ... а, балет, во! Никогда не смотрел? Один другого прямо на сцене сношает - по взаправдашнему! - а остальные прыгают вокруг и песни поют. Во бля, уроды!
Фёдор разгорячился, разговаривает громко, почти кричит, руками машет, только что ногами не топает. Павел улыбнулся, хитро сощурился.
- Феденька, а если бы на сцене мужик с бабой того... ну, сношались бы по взаправдашнему... Ты бы тоже возмущался?
- Ну - Фёдор развёл руками в затруднении, брови поднялись и опустились, глаза повращались туда-сюда. - Это ... хм ... конечно, совсем другое дело. Особенно, если баба в теле и мужик весь из себя вот эдакий, - он выпятил грудь, напряг мускулы на руках, отчего стальные пластины встопорщились и заскрипели застёжки. - Но ведь такого же не показывали! - произнёс он почти обиженно.
- Вот сволочи, - лицемерно посочувствовал Павел.
- Да не говори! Одно слово - художественная интеллигенция, мать иху за ногу!
С плаца донеслись визгливые вопли, щелчки кнутов, рявканье унтерских глоток. Ещё одного слабака поволокли к стене. Порыв ветра принёс едкую вонь немытых тел, пота и того странного, трудно объяснимого, что называется - запах страха. Павел брезгливо поморщился, отвернулся.
- А скажи, Феденька, где тут мастера на всё руки обитают. Костюмчик мне надо проверить, барахлит что-то.
- Вона! - величественно взмахнул железной дланью Фёдор. - Видишь серебряную крышу? Это солнечные батареи. В том доме живёт умелец дай Боже. Дуй к нему.
Павел шёл по недлинной "улице мастеров" и дивился фантазии местных обитателей. Люди жили в пирамидальных, круглых или цилиндрических домах, у кого на что воображения и денег хватало. Здания построены из полимера, способного менять форму под воздействием электромагнитного поля определённой частоты. Как выяснится чуть позже, не только. То, что увидел Павел впереди, вначале показалось ему незаконченной стройкой. Фундамент есть, несущие сваи, на которых крепятся стеновые панели тоже видно, крыша есть. А вот самих стен нет. Между свай словно туго натянута прозрачная плёнка. Видно всё - столы, сиденья, диван и кровать, какие-то портреты висят в пространстве. Две комнаты непроницаемы для света, выделяются странным диссонансом в призрачном здании. Наверно, туалет и душевая. Павел подошёл ближе и едва не раскрыл рот от удивления - внутри человек! Мужчина средних лет спокойно сидит в кресле, читает что-то. Видно, как глаза бегают по строчкам на экране планшета, на носу висят старомодные очки в тонкой золотистой оправе. Подозрительным показалось, что обитатель прозрачного дома одет странно - лёгкая накидка, вроде древнегреческой туники и сандалии на босу ногу. Бросились в глаза чрезмерно раздутые мышцы рук, покрытая шарами мускулов грудь и непомерно широкие икры. Любитель древней Греции явно перестарался с тестостероном. " Тут всё, что ли, качки помешанные? - подумал Павел. - Или это мне так везёт на них?" Опустил глаза. Собственные руки показались тонкими и беспомощными, словно ручки изнеможённого долгим недоеданием ребёнка, а выпуклая от мускулов грудь унылой и плоской, как стиральная доска. О впалом животе и кривеньких ножках даже думать не хотелось. Чувствуя себя унижённым, оскорблённым и, можно сказать, оплёванным каким-то слесарем-ремонтником швейных машинок, Павел грустно побрёл дальше. Когда он поравнялся с домом из прозрачного материал, не удержался, взглянул ещё раз на владельца столь внушительной груды мышц. Увиденное заставило вздрогнуть - хозяин дома тоже заметил невольного зрителя, подошёл к стене и тоже стал смотреть. Но кроме сандалий на нём ничего не было! Мужественное лицо расплывается в приглашающей улыбке. Поведение было таким ... ну ... Павел сразу понял, кто перед ним. " Ещё один урод и опять мне попался, - подумал он и с досады плюнул. - Надо будет Фёдору подсказать, где искать пополнение".
Прозрачное здание с вуайеристом бодибилдером осталось позади. Впереди вырастает самый обыкновенный дом, нормальных размеров и вида, только крыша сверкает, словно сделана из отполированного серебра. Вполне возможно, что так и есть на самом деле. Павел подошёл ближе, увидел самую обыкновенную дверь, из тёмного дерева, с медной ручкой. Ступени крыльца чуть слышно скрипнули под тяжестью тела, доски прогнулись. Поколебавшись, протянул руку к пластинке звонка, но едва только палец приблизился, дверь исчезла. Не распахнулась, не ушла в потолок, не раздвинулась, а именно исчезла, будто и не было. Сквозь проём видна прихожая, вешалка для одежды, светлым пятном выделяется лестница на второй этаж. Павел опасливо взглянул вверх. Почему-то показалось, что едва сделает шаг, как дверное полотно свалится, будто нож гильотины и капец ему!
"Что за хрень!" - подумал он. Устыдившись минутной слабости, решительно шагнул в дом. Вроде ничего не произошло, но когда оглянулся, дверь была на месте. Как ни в чём ни бывало, будто он не входил сюда, а телепортировался. Хмыкнул, пожал плечами. Внутри появился неприятный холодок - не нравилось, когда играли в кошки-мышки. Взгляд скользнул по комнате - пусто, если не считать прямоугольного стола, пары стульев и шкафа для посуды. Вторая дверь ведёт в подвал или на задний двор. Чисто, нигде ни пылинки. Решил подняться на второй этаж. Как только нога коснулась ступеньки, лестница дрогнула и поползла вверх. Пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. Несколько секунд и он наверху. Второй этаж дома представляет собой одну большую комнату, вернее, зал. Никаких перегородок, стен, даже потолка нет. Крутые скаты крыши уходят вверх и там соединяются. Ламп и светильников нет, свет заливает зал от крыши, она излучает мягкий освещение, что не режет глаза и не утомляет. В дальнем конце огромного помещения в кресле-качалке болтается туда-сюда мужчина. Одет просто, штаны и курточка, на голове кепка козырьком назад. Судя по виду, молодой парень. Сразу привлекают внимание необыкновенные глаза. Огромные, просто нечеловеческие, настоящие глазищи, как у стрекозы. Павел решил было, что это очки такие, но вглядевшись, понял - нет, это именно глаза. Пялиться, как дурачку, неудобно. Подошёл ближе, на всякий случай громко сказал:
- Здравствуйте. Меня зовут Павел. Рекомендовали вас, как лучшего специалиста по электронной начинке боевых костюмов.
Парень молчал. После короткой паузы Павел спросил:
- Я не ошибся? - и внимательно посмотрел в лицо сидящему. Только сейчас заметил, что помимо странных глаз, у парня верхняя губа как бы рассечена надвое. В народе такое называется "заячьей губой". Неподвижное лицо оживилось, как будто включилось питание, нижняя губа смешно выпятилась и раздался немного шепелявый голос:
- Нет, вы не ошшиблиссь. В этом городке меня ссчитают именно таким. В чем проблема?
- А фиг её знает, - честно признался Павел. - Отказало всё и сразу. Как вас зовут, если не секрет?
- О, извините! Иван. Без отсества, не люблю. Подойдите к столу.
Длинные, как у профессионального пианиста, пальцы шустро забегали по воротнику бронекостюма, чудные выпуклые глаза приблизились вплотную. Видимо, что-то отразилось у Павла на лице, потому что Иван успокаивающе произнёс:
- Не волнуйтесь, больно не будет.
Закрепил на воротнике датчик размером с пластинку жевательной резинки. Над столом появился прозрачный голубой шар, развернулся в объёмное изображение костюма. По всей поверхности зажглись разноцветные огоньки, но больше всего было красного. Иван внимательно рассматривал картинку, пальцы время от времени пробегали по виртуальной панели, что парила в воздухе рядом. Павлу надоело стоять неподвижно - нога затекла - перенёс тяжесть тела на другую. Виртуальный человек, только без головы и кистей рук, тоже стал переминаться с ноги на ногу, потом замер.
- Ну что ж, кое-что исправить удалось, - произнёс он, глядя, как красные огоньки сменяются зелёными. Но не всё.
- Шлем где? - спросил Иван.
- Потерял у выхода из тоннеля в горе или, как у вас говорят, в башне.
- Плохо. Всё основные функции замыкаются на шлем, без него это просто одежда.
- Я так и предполагал, - вздохнул Павел. - Ладно, и на том спасибо. Сколько я должен вам?
- Ничего.
- То есть как - ничего? Нет, так не пойдёт, любой труд должен быть оплачен, - не согласился Павел.
- Я знаю, что вы попали к нам недавно. Весь шум там, выше, из-за вас, это вы уговорили Солидуса напасть на башню.
- Да ни кого я не уговаривал! Просто ... э-э... предложил. У вашего генералиссимуса были свои причины, дело не во мне, таком умном и дальновидном, - усмехнулся Павел.
Внизу раздался шум. Кто-то стучал в дверь или в стену, требовал впустить. Павел вопросительно посмотрел на Ивана. Тот пренебрежительно отмахнулся:
- Придурок один... Вы мимо прозрачного дома проходили? Это его хозяин. Крышу полностью сорвало от анаболиков, стал показываться голым всём подряд, а потом и вовсе построил дом из полимера, который меняет структуру и может становиться прозрачным, как стекло. По вечерам тут столпотворение было, прибегали разные, из посёлка художников, смотреть, как он голышом разгуливает. Когда была облава, куда-то спрятался. Наверно, за ним пришли, хочет заныкаться у меня.
- Не пустите?
- Нет. Не люблю таких. Солидус развёл тут придворный бедлам из поэтов неудачников, графоманов, балерунов и мазилок. Думал, как у короля Фридриха будет. Он фанат его. Но, видно надоело.
Иван сделал движение пальцами, будто пепел с сигареты стряхивает. Сразу пропал звук. То есть бухающие удары куда-то исчезли. Павел осторожно спросил:
- А дверь у вас... раз и исчезла! Это как?
- Голограмма, - коротко пояснил Иван. - Я увидел вас, ещё когда вы по улице шли и узнал. Убрал дверь, вы вошли. Но не думайте, что можно пройти сквозь изображение. Ударит сильным разрядом тока. Так вот, по поводу башни ... Вас удивили мои глаза, я знаю. Им все удивляются, когда видят первый раз. На самом деле, это не глаза, а ... ну, в общем, приборы такие. Воспринимают потоки фотонов, преобразовывают и передают информацию на маленький компьютер у меня в голове. Там сигнал ещё раз преобразовывается и поступает в мозг. Так вот я вижу. Не очень удобно, громоздко и выгляжу, как человек-стрекоза. Это она, - мотнул он головой в сторону, - та, рыжая, что засела в башне. Я работал у неё, помогал настраивать оборудование. Однажды ей срочно понадобились глаза. Она не нашла ничего лучше, чем забрать их у того, кто сидел ближе всех. У меня, - тихо, почти шёпотом рассказывал он. - Вы не удивляйтесь, тут многие её знают.
На стене чуть слышно загудел кондиционер, в помещении повеяло прохладой. Иван замолчал, отвернулся. Над столом опять появилась виртуальная панель, загорелся экран. Появился чёрный квадрат, по нему поползли синие и красные линии со всех сторон и замкнулись на оранжевый шар в центре. Иван поколдовал ещё немного, из плоского темно-серого ящичка высунулся белый прямоугольный футляр, словно язык усталой собаки. Двумя пальцами Иван осторожно вытащил предмет, протянул Павлу.
- Вот, здесь записана схема подземных тоннелей. Можете распечатать на бумагу, у меня нет принтера. Если удастся найти шлем, введите информацию в память. Думаю, пригодится.
- Спасибо. Это очень ценный подарок, - с чувством поблагодарил Павел.
К концу недели численность новобранцев сильно сократилась. Из полутора сотен осталось человек восемьдесят. Практически каждый второй исчез. Зато на местном кладбище сильно прибавилось могил. Солидус терпеть не мог женщин в армейском строю, но признавал полезность и даже необходимость, потому всегда использовал их по прямому назначению. Вся женская половина посёлка творческой интеллигенции была мобилизована для "удовлетворения половых нужд армии" - именно так и был сформулирован приказ, согласно которого их собрали в самом большом здании посёлка, где раньше проводились всякие празднования и сборища. Небольшой ремонт, проведённый всё теми же новобранцами в свободное от занятий время (и откуда силы взялись?) превратил барак в комфортабельное помещение с соблюдением всех санитарных норм.
Слово "мобилизована" в данном случае не совсем подходит. Солидус не был законченным циником и тираном, по крайней мере, по отношению к женщинам. Силой их никто не гнал. Им предложили заниматься тем самым делом, которым они, в сущности, занимались и раньше, только теперь им платили солдатский оклад плюс гонорар от клиента. Когда разобрались, в чем фишка, все вакантные места заполнились тотчас, даже пришлось расширить штат. Единственно, чего не допускал Солидус - это однополой любви. Даже по малейшему подозрению можно было получить пулю в лоб.
Однажды Павел решил прогуляться, заодно посетить "заведение". Так, из любопытства. Ледатр категорически отказался от визита, как он заявил - в "дом удовлетворения физиологических потребностей".
- Да нет, ну, причём здесь физиология, - начал оправдываться Павел. - Просто интересно, как влияет общение с противоположным полом...
- ... на боевую готовность подразделения! - саркастически произнёс Ледатр. - Бросьте нести чушь, Климочкин. Конечно, влияет и самым положительным образом, это доказано давным-давно, ещё древними римлянами. В их армии вменялось в обязанности офицеров обеспечивать подчинённых женщинами. И сегодня эта же система применяется в спорте, входит в обязательную тренировочную программу. Идите, грубый мужлан, для вас это необходимо.
- А вы ангел, херувим крылатый, - съехидничал Павел. - Представляю себе, какой новый мир вы построите!
Незаметно пролетело ещё три дня. Из остатков новобранцев Солидус сформировал полноценную роту солдат. Теперь у него более трёхсот человек, обученных, дисциплинированных и вооружённых. Осталось провести строевой смотр частей, что он и сделал. Ранним утром следующего дня на широком поле за пределами города построился личный состав, боевая техника и подразделения обслуживания. Если уровень подготовки солдат для Павла не составлял тайны, то техника сразу привлекал внимание, едва он увидел стройные колонны боевых машин. В основном это были старые бронемашины и танки той страны, что когда-то существовала на этой земле. Два десятка широких, массивных танков с громадными квадратными башнями. Почему-то выкрашены в жёлтый цвет, словно их готовили к войне в пустыне. За каждой машиной закреплён персональный топливозаправщик, так как древние газотурбинные моторы пожирают горючее в таком количестве, что невозможно представить. Одной заправки - а это две тонны дизельного топлива! - хватало на полторы сотни километров хода в максимально экономном режиме. Если только такой существует для машины весом более пятидесяти тонн! Кроме солярки, на каждом топливозаправщике по бокам были закреплены запасные воздушные фильтры для танков. Быстро забивались пылью и выходили из строя, а без них двигатели перегревались. Экипажи прожорливых монстров состояли из четырёх человек, автоматики никакой. Павел ходил вокруг, смотрел и качал головой - неужели на таких самоварах воевали!
Рядом полсотни бронемашин "Брэдли" после капитального ремонта. Высокие борта, вертикально расположенные броневые листы делали эту машину отличной мишенью для противника. Очередь из крупнокалиберного пулемёта пробивает насквозь. Попадания одной пули достаточно, чтобы вывести из строя двигатель. Расположенный на крыше пулемёт Браунинга сложен по конструкции, капризен. Даже горсточка пыли способна вывести из строя. А не дай Бог, хлестнет очередь - крепёж станка срезает начисто, как ножом.
Павел шёл мимо машин осторожно, словно опасался, что какая-нибудь старая кастрюля развалится от звука шагов. Лицо держал непроницаемо спокойным - понимал, что подсмеиваться нечего. Солидус воюет тем, что есть. Блокада и есть блокада, если люди ещё могут как-то пробираться через пограничные посты, то тяжёлую технику нечего и думать перетащить. Никаких денег не хватит на взятки. Он ещё раз посмотрел на ряды топливозаправщиков, хмыкнул. Ему говорили, что где-то неподалёку располагается нефтеперегонный завод, где и производят низкокачественный бензин и солярку. Это единственное предприятие такого рода на весь континент и охраняется оно, как самый важный объект. Чужих, то есть Павла и Ледатра, на пушечный выстрел не подпустят.
Строевой смотр подходил к концу. Судя по тому, что с поля не доносились вопли наказуемых, никого не волокли под руки, всё прошло гладко. Солидус во главе свиты направляется к строю машин. Чуть поодаль шагает отделение рослых солдат с оружием наизготовку. Это расстрельная команда. Если сейчас обнаружатся неисправности, которые нельзя устранить на месте, ответственное лицо будет казнено. Негуманно, зато исключительно эффективно. Впрочем, сегодня был день удач. Солидус остался доволен увиденным и, когда прозвучала команда разойтись, строй солдат и машин вздохнул с облегчением. Павел обратил внимание, что будущий диктатор тоже не расстроился от того, что не нашлось недостатков и наказывать было некого. Он не любил жестокость без причины, признавал справедливую строгость.
Поздно вечером Павла и Ледатра пригласили к Солидусу. Он встретил их в полном боевом облачении, только шлем лежал на столе, удерживая край древней бумажной карты.
- Итак, господа, все вопросы решены, указания отданы, войска готовятся к наступлению, - раздался громовой голос. Ледатр отвернулся, губы скривились в ироничной улыбке. По мнению Павла, слово "войска" тоже мало подходило к немногочисленным отрядам наёмных солдат, но он ничем не выдал своего отношения к сказанному. Выслушал с непроницаемым лицом, молча склонил голову, соглашаясь. Ледатр продолжал морщиться и закатывать глаза. Павел выбрал момент, когда Солидус посмотрел на карту, больно ткнул локтем. Римский поперхнулся воздухом от неожиданности, глаза выпучились, покрасневшее лицо исказилось.
- Цыц! - прошептал Павел. - Свой юмор засуньте в одно место, ясно? Иначе я лично затяну петлю на вашей шее!
Ледатр шумно вздохнул, отвернулся. Он не рискнул возразить, так как и сам понимал неуместность собственного сарказма. Только руками развёл - натура, мол, такая!
- Выступаем сегодня ночью, ровно в двенадцать ноль-ноль. На рассвете займём исходные позиции, после короткой артподготовки стремительная атака. Рекомендую собраться заранее, опоздавших ждать не буду. Вопросы?
- Всё понятно, командир. Мы будем готовы, - поспешно ответил Павел, опасаясь, как бы вредный Ледатр что-нибудь не ляпнул напоследок.
Звонкий голос трубы пропел над ухом, словно крик молодого петуха, едва только Павел закрыл глаза. " Что ещё за шутки такие?" - раздражённо подумал он, но светящийся циферблат часов показывал ровно полночь. Рядом загорелся тусклый ночной фонарь - это Ледатр, уже одетый, деловито проверяет застёжки заплечного мешка. Павел понял, что ему ничего не показалось, просто незаметно заснул.
Ночной холод остудил лицо, попытался забраться за одежду. Стылые лапки уже начали осторожно прощупывать тропинки на спине. Павел плотнее запахнул воротник, туже подтянул ремни ранца. За плечами, в пластиковом прямоугольнике уложен стандартный сухой паёк на три дня, фляга с водой и запасная аптечка. На поясе нож, магазины к автомату и пара гранат. То же самое у Ледатра. Всё это им выдал лично Фёдор. Когда Павел и Ледатр в один голос возмутились, резонно пояснил:
- Вы в наступающей цепи не пойдёте, вам много оружия ни к чему. Одного ствола и двух гранат для самообороны достаточно.
Спорить не стали. Повертели в руках лёгонькие автоматы американского производства, пренебрежительно хмыкнули. Фёдор взглянул и понял - выбросят при первой же возможности и заменят на калашниковы.
В эфире прозвучала последняя команда и на всех машинах погасли огоньки радиостанций - чтобы не произошло, режим радиомолчания будет соблюдаться свято. Тарахтение моторов слилось в низкий гул, бронированные машины одна за другой выплёвывали сизые клубы дыма и срывались с места. В полной темноте, пользуясь только инфракрасными прожекторами, колонна пошла вперёд. Рослые солдаты с ворчанием выбирались из тесных салонов "Брэдли" наверх. Сидеть на броне жёстко и холодно, зато воздух свежий и ты замечаешь всё вокруг, хоть и в зеленоватом свете прибора для ночного видения. Павел с Ледатром разместились на башне головного танка. Громадный, шумный «абрам» - так презрительно обзывал Павел танки "Abrams" имел одно неоспоримое преимущество - на плоской башке сидишь, будто на палубе катера в штормовую погоду - дует, качает, зато высоко и всё видно.
Колонна углубилась в старые развалины. От горячих железных громадин шёл такой жар, что ожили все пиявке, что спокойно дремали на прохладных камнях. Самые отчаянные бросались на танки. Тут и там в ночном воздухе пролетали тёмные круглые снаряды, с чмокающим звуком шлёпались на тёплый металл. Но присоски слишком слабы, чтобы удержать даже голодную пиявку. Кожаные мешочки размером со спелый апельсин сползают вниз, срываются и попадают под бешено вращающиеся гусеницы. Некоторым, наверно самым голодным, повезло больше. Они приземлялись прямо на солдат. Но на отполированной до зеркального блеска броне присоски держались почему-то ещё хуже. К тому же опытные наёмники Солидуса хватали пиявок за круглые спины и безжалостно швыряли под гусеницы идущей сзади машины. Никто и не думал бояться, наоборот, солдаты с шуточками ловили пиявок и даже бросали друг в друга. Укрытые с ног до головы бронёй, они весело переговаривались и пытались ловить как можно больше пиявок на лету. Ледатр бросил неодобрительный взгляд на веселящихся солдат, поглубже натянул поднятый воротник на голову, застегнул молнию. Поразмыслив, Павел пришёл к выводу, что недоверчивый и подозрительный напарник прав - солдатские головы закрывают шлемы, а у них обоих только коротко стриженые волосы. Слабая защита от злобных пиявок. Павел тоже опустил голову, прикрылся воротником.
Впереди раздался резкий крик, похожий на короткий рёв быка, метнулась чёрная тень. Это ночная жаба попыталась напасть на головную машину. Лобовая броня танка отшвырнула хищницу обратно, широкие гусеницы вбили размозжённое тело в сухую землю. За кормой мелькнуло тёмное пятно и пропало под следующей машиной. На востоке появилась узкая светлая полоска. Ночная мгла незаметно перешла в серые сумерки. Стали различимы окружающие предметы, кусты и деревья уже не казались чёрными силуэтами неведомых чудовищ, а крупные валуны и булыжники притаившимися хищными насекомыми гигантских размеров. Павел поднял глаза, посмотрел на тускнеющие звёзды. Перевёл взгляд на Солидуса. Тот хмуро смотрел вперёд, бросил несколько слов в микрофон. Водитель тотчас прибавил обороты, двигатель загудел сильнее, скорость танка заметно возросла. Тяжелая машина мчалась, словно глыба с вершины горы. Взлетала на неровностях, как на маленьких трамплинах и тяжело гупалась широкими гусеницами на твёрдую почву, амортизаторы недовольно скрипели, принимая на себя всё пятьдесят с лишним тонн брони. Следующие за головным танком машины не отставали, также неудержимо мчались в холодном утреннем воздухе, не останавливаясь ни на минуту.
Когда впереди показался массивный тёмный холм, а потом и сама башня, светлая полоска уже пылала розовым огнём, небо было наполовину голубым, земля вокруг блестела серебром от капель росы. Повинуясь неслышимой команде колонна распалась на три части. Нападение планировалось начать одновременно с разных сторон. Наступающие делятся на небольшие отряды, чтобы избежать ненужных потерь от скученности и подковой охватывают гору. Пока вокруг тихо, охрана башни спит. Или выжидает удобного момента, чтобы прицельным залпом смети боевые порядки наступающих.
Последняя машина занимает место на позиции, звучит немедленный доклад по команде. Солидус взглянул на квадратный циферблат древнего хронометра, которым очень гордился, удовлетворённо кивнул - исходный рубеж занят с небольшим опережением графика - на целых три секунды! Строгий взгляд коснулся среза ствола танковой пушки, пробежал по склону. Из-за горизонта выглянул край солнца, самые первые лучи коснулись земли. Отполированная до зеркального блеска броня заискрилась, по ней словно молнии побежали. Солидус снял сияющий в лучах солнца шлем, гордо вскинул подбородок. Павел невольно засмотрелся на величественного "короля Фридриха" местного разлива. Он хоть и был немного смешон в своём желании подчеркнуть важность момента, но без него не управиться. Павел опустил глаза, с тревогой посмотрел на Ледатра - как бы это ехидный чёрт опять не начал ворчать не по делу. Солидус может не оценить своеобразного юмора последователя товарища Троцкого и запросто расстрелять шутника. Однако Павел зря беспокоился. Ледатр только иронически поднял брови и сразу отвернулся.
Жёсткие губы едва заметно шевельнулись, чуткий микрофон уловил тихий звук и краткую команду услышали все экипажи танков и боевых машин. Одновременный залп десятков пушек и крупнокалиберных пулемётов разодрал утреннюю тишь на куски. Склон горы покрылся фонтанами разрывов, в некоторых местах грохнуло особенно сильно, на поверхности расцвели страшные чёрно-рыжие фонтаны - это взорвались хранилища топлива. Потекли огненные реки, как будто из недр горы вырвалась расплавленная лава. Клубы чёрного дыма начали затягивать вершину. Не прозвучало ни одного ответного выстрела. Артиллерийская подготовка продолжалась не менее получаса и за всё это время ни одного снаряда не прилетело с другой стороны. Стало казаться, будто гора вымерла, так никого не осталось, только обезумевшие от грохота глумы да летучие мыши притаились в тёмных углах бездонных провалов и бесконечных тоннелей.
Огонь прекратился также слаженно, как и начинался. Сухо лязгнули затворы танковых пушек, в гильзоприемники упали латунные цилиндры, горячие и дымящиеся, в последний раз взвыли электромоторы вентиляции, выталкивая наружу задымлённый воздух из башен. Опять взревели моторы и боевая техника поползла по склону вверх, к широким жерлам входных тоннелей. Толстые стальные ворота были вдребезги разбиты снарядами и ракетами. Чёрные дыры извергают клубы дыма, внутри что-то горит, взрывается, слышится частый треск и грохот обваливающихся стен. Через несколько минут в пылающий ад тоннелей войдут боевые машины. Как только опасная зона останется позади, пехота спешится. Танки будут сопровождать до того момента, пока высота потолков и ширина проходов позволяет двигаться двум машинам в ряд. Потом техника останавливается и пехота идёт самостоятельно. Действия просты, но вполне эффективны, если только у хозяйки горы нет запасных путей отхода. Павел слышал краем уха, что особые команды добровольцев взорвали отводные тоннели и уничтожили всё более-менее подходящие площадки для посадки летательных аппаратов в радиусе пятидесяти километров.
Тяжёлая машина карабкается по крутому склону. Гусеницы скользят, плоские траки с лязгом перемалывают в пыль камни, дробят в щебень крупные булыжники. Танки этой модели не могут преодолевать склоны под углом свыше тридцати градусов. Здесь явно больше, но танк упрямо ползёт вверх - сказывается мастерство водителя и форсированный мотор. Несколько раз машина останавливается, гусеницы скребут камень и не могут сдвинуть танк с места. Тогда водитель сбрасывает обороты, осторожно поворачивает машину и танк движется по склону наискось, так угол подъёма меньше. Сидеть на самом верху, на башне становится страшновато. Танк наклоняет так, что кажется, ещё чуть-чуть и машина опрокинется. Однако Солидус, поклонник Фридриха сидит в распахнутом люке, как ни в чём ни бывало. Спокойное, даже чуть сонное выражение лица. Он как будто даже скучает, наблюдая за трудными и опасными манёврами бронированной машины. Покинуть танк в такой ситуации никак невозможно, Павел меньше всего хотел, чтобы его сочли трусом. Ледатр придерживался того же мнения. Он не сидел на краю башни, а стоял, крепко держась руками за выступ. На бледном лице застыло выражение хмурой озабоченности и недовольства условиями поездки. Как у туриста, который получил больше опасных приключений, чем ожидал.
Танк медленно, но верно приближается к широкой площадке перед воротами в тоннель. Чем ближе конец пути, тем круче склон. Левая гусеница зависает над гребнём, траки скребут гранит, снопы бледных при дневном освещении искр вылетают из-под стальных лопаток, кажется, что ещё немного и толстый металл гусеницы расколется, словно хрупкий пластик. Танкист поворачивает машину боком, отчего она кренится так, что Солидус едва не вываливается из люка. Наступает страшный момент, кажется, что танк вот-вот сорвётся боком в пропасть. Водитель прибавляет обороты, совсем немного, и тяжёлая машина грузно переваливается через вершину склона. Левая гусеница плотно ложится на гравий. Танк медленно ползёт вдоль гребня, потом осторожно выбирается на площадку. Машина останавливается, башня поворачивается орудием к взорванным воротам, круглый чёрный глаз пушки хмуро смотрит в темноту тоннеля. Слышно, как лязгает досылатель снаряда, звонко щёлкает крышка затвора. Всё, снаряд в стволе, осталось только нажать кнопку электроспуска и раздастся выстрел.
Павел спрыгивает на землю и отбегает подальше. От моторного отделения идёт жар, как от мартеновской печи. Водитель глушит двигатель, перегретое железо потрескивает, прямоугольные отверстия выхлопных труб накалены и дышат невидимым огнём, от которого воздух колышется. Танкист выбирается наружу, смешно надувает щёки и показывает на пальцах, что оба топливных бака пусты. Вслед за водителем на землю прыгает остальной экипаж и сразу начинают осматривать гусеницы. Если имеется хоть малейшее повреждение, нужно заменить трак, иначе гусеница лопнет в самый неподходящий момент и танк превратится в большую неподвижную мишень. Солидус бесстрашно стал на броню во весь рост, взглянул вниз. Его танк был первым, остальные ещё карабкаются. Он сдвинул брови, под чисто выбритой кожей забегали желваки, глаза сузились. Павел тоже глянул вниз. По склону медленно ползут бронированные машины, моторы надрывно ревут, сизый дым клубами вырывается из моторов. Один танк перевернулся и лежит у подножия. Ободранное стальное брюхо машины залито маслом, одна гусеница разорвалась, растянулась по земле металлической лентой. Аварийные люки распахнуты, экипаж собрался возле машины.
К площадке возле входа в тоннель можно было доехать по дороге, но Солидус здраво рассудил, что Троицкая не дура и наверняка позаботилась о том, чтобы весь путь был усыпан минами. Но машины обеспечения в гору не поедут, поэтому дорога нужна. Первым в колонне топливозаправщиков идёт танк. Впереди на длинных металлических шестах громадные катки с толстыми шипами. Странное приспособление с лязгом и грохотом катится впереди танка. Время от времени гремят взрывы - это срабатывают мины, раздавленные катками. Железная конструкция забавно подпрыгивает и тяжело бухается обратно. Это противоминный танковый трал, Павел был знаком с этим ещё раньше. Взрывы учащаются, танк почти полностью скрывается в клубах дыма и пыли, по броне звонко стучат осколки, камни и куски железа, вырванные из катков трала. Залитые под завязку топливозаправщики медленно ползут за ним на расстоянии, тяжело переваливаясь на выбоинах. Ближе подходит нельзя, осколки пробьют баки. Приближается надрывный рёв мотора, лязг железа. Появляется длинный орудийный ствол, затем вращающиеся гусеницы, носовая часть и башня. Ещё один танк поднялся на площадку. Не прошло и пятнадцати минут, как всё свободное пространство заняли усталые машины. Последним поднялся сапёрный танк. Отполз в сторонку, уступая место топливозаправщикам. Они, словно дойные коровы, подобрались к танкам, каждая к своему. Началась перекачка топлива.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги