Мерзавец

Глава 10. Предатель

Мове.

Вот и закончилась миссия Мове. Он совершил невозможное, выполнил своё задание, нашел и доставил Святого Мага в королевство. Премьер будет доволен, а король сможет, наконец-то, отомстить. Мове было грустно на душе и как-то даже пакостно. Он не играл роль друга Павла, обмануть Святого Мага невозможно. Мове стал настоящим другом Павлу. Он полюбил его всей душой. Он уважал его за мужество и стойкость. Тем больнее ему было выполнить свой долг перед родиной. Когда трое его сослуживцев бежали, чтобы добраться до дома, чтобы доложить о находке, он остался стеречь главного эльфийского врага. Дорога до дома трудна и опасна, она могла занять много месяцев. Сердце Мове щемило от невыносимой боли. Да, его команде выпала невероятная удача. Сотни команд эльфов сгинули на просторах океана, в горах, в лесах и каменных джунглях чужих городов. Для команды Мове кораблекрушение обернулось успехом. Но сердце эльфа болело, передать Павла в руки палачей — значило убить в себе часть души. Приказ есть приказ, он не обсуждается. Каждое задание родины прибавляло королевству силы, и отнимало у Мове часть души. Такая уж у Мове пакостная работа, ничего не поделаешь, кому-то нужно делать и её. Каждый, кто бодается с властью, должен быть готов, что вся мощь страны обрушится на него, и смерть «врага государства» будет для него избавлением от бесконечных жестоких пыток. Для страны гибель тысяч эльфов не так важна, зато поимка врага жизненно необходима.

— Ты из-за меня весь свой запас, наверно, израсходовал? Домой будешь добираться верхом на лошади? — пошутил над Павлом Мове.

— А ты, я вижу, сам неслабый маг?! Насквозь меня видишь! Да, я почти пустой, тебе на самом деле придется помочь мне приобрести коня, — добродушно рассмеялся Павел. Он не догадывался, что выдает свой секрет, развязывая другу-врагу руки.

— Сначала нам нужно добраться до моего замка, а мы без гроша в кармане. Где мы?

— Недалеко от столицы, пару миль не дотянул.

— В столице у меня друзья. Они одолжат на время и лошадей, и немного серебра. В какую сторону идти?

— Нам туда, — Павел двинулся в сторону дороги.

— Голодранцы! Прочь с дороги! — кучер, проезжающей мимо, кареты стегнул кнутом Мове. Тот закричал, больше от гнева и унижения, чем от острой боли. Так-то его встречает родина!

— Он принимает нас за наших недавних хозяев — негров. Загорели мы дочерна, — попытался оправдаться Мове перед Павлом.

— На благородного эльфа ты еще долго не будешь похож! — засмеялся Павел.

— За зиму загар сойдет на нет.

— Не рассчитывай. Года два тебя будут принимать за быдло.

— Моего счастливого настроения своими мелкими подковырками ты не испортишь.

— Прохладно босиком и в коротких штанишках.

— Зато спина не так болит.

Друзья весело пикировались до самой столицы, где первый же патруль потащил их в каменную клетку. Сокамерники устроили Павлу и Мове «прописку», избив их за то, что ни еды, ни денег, ни хорошей одежды у них нет.

Мове почти сразу потащили на допрос, и, уходя, он видел, что Павла продолжают бить, хотя тот уже не пытается сопротивляться. Пока тюремщики неторопливо связывались с начальством Мове, пока подтвердили его статус, прошло полдня. Вернувшись в камеру свободным эльфом, умытым, сытым и одетым, Мове не увидел ни Павла, ни кого другого. Тот сбежал и забрал с собой других сидельцев.

Павел Ильич.

Мове увели. Избиение Павла оживилось, скоро большинству надоело это развлечение, но двое садистов разошлись не на шутку. Один особо удачный удар в голову сломал Павлу височную кость. Что-то «перемкнуло», или наоборот «сломало плотину» в голове Павла. У него в деревянной бутылочке оставалось яда еще на два десятка смертельных доз. Павел вел себя как сомнамбула — он «впрыснул» этому, рьяному садисту одну дозу в мозг. Бандит застыл на месте, и стал медленно оседать на пол. Второй бандит продолжал ожесточенно пинать скрюченное тело Павла, а тот наслаждался хлынувшей в него силой. Он стал наркоманом, жажда стала нестерпимой, как только он сделал первый глоток магии. Павел отчетливо понял, что убивает бандита не из мести, или самозащиты, а только из «жажды магии», но сделать ничего не мог, будто бы он стал марионеткой в руках второго, «животного» Я. Он не дал несчастной жертве быстрой смерти, Павел пил и пил его мучения. Мгновения растянулись в бесконечное наслаждение, Павел «взлетел в небеса» и прошла вечность, когда он вернулся назад. Обескровленное, иссушенное тело жертвы била мелкая дрожь. Рассудок Павла окончательно помутился, и он стал «плеваться ядом» во всех своих сокамерников. Только через три часа Павел очнулся. Его второе Я было вполне разумно. Павел Второй, довольный и сытый не был расслаблен, напротив он сделался осторожным и чрезвычайно подозрительным. Кроме бандитов в камере лежал мертвый вертухай. Павел В. не помнил, как он его убил. Нужно было спешить. Павел В. очистил камеру от трупов, переоделся в форму охранника, она повисла на нем мешком. Смена Павлом внешности на старика эльфа, ветерана Пятой Континентальной Войны прошла привычно, быстро, старые навыки не забылись. Подозрительность Павла В. стала маниакальной, ему показалось неестественным поведение его друга эльфа, и он отправился на поиски, желая расспросить, или скорее допросить Мове. Не успел Павел В. в личине эльфа дойти до конца коридора, как встретил своего друга. Беззастенчиво порывшись в голове у Мове, Павел В. не удивился предательству эльфа. Его это не возмутило, не расстроило, а даже вроде бы обрадовало, подтвердилась гнусная подозрительность и неверие в искреннюю дружбу. Павел В. не захотел заметить душевных мук Мове, который пожертвовал своей дружбой ради служебного долга. «Что, сучонок? Любишь жену?! Целители-маги стали бессильны, никто тебе не поможет!» — ущербный импотент Павел В. не смог придумать ничего страшнее, чем заузить кровеносные сосуды в паху эльфа. «Жить будешь! Любить — нет!» — Павел В. ушел телепортом в Роззе счастливый и довольный своей местью.

В его комнате в Роззе царила разруха. Пахло помойкой. Опустившаяся старуха сорока с лишним лет в компании троицы тщедушных и опухших мужчин, с горящими от «жажды» глазами. Девочка семи-восьми лет грязная, с синяками и ссадинами, в обносках с чужого плеча.

— Дядя Паша! — узнала старуха Павла В. в образе старика-эльфа.

— Ты кто? — на автомате откликнулся Павел В., залезая в мозги к старухе.

— Рушка.

В голове старухи была такая же помойка, что и в самом доме. Павел В. выбросил мужчин на улицу.

— Ты …, изменилась.

— А ты нет. Остался прежним, хотя и нацепил маску, — невнятно прошамкала старуха. Рушель с трудом встала, и направилась к Павлу В. Только тут он понял, что у неё проблемы с глазами. Подбежала девочка и привычно помогла Рушель.

— Мама, обопрись на мою руку. Рушель проигнорировала дочь.

— Ты весь светишься от избытка силы. Злой силы. Черной силы.

— Молчи, ведьма!

— А ты изменился, я не сразу почувствовала это. Черная сила тебе, такому к лицу. Павел В. ударил её не жалея силы. Старуху впечатало в стену вместе с дочкой. Рушель захрипела, сползая по стене. Девочка изломанной куклой застыла на полу, отлетев в угол. «Ишь ты! Мнение своё имеет. Крыса с помойки. Магиня убогая. Подыхай! То, что я ублюдка твоего, девчонку убил, так это ей только лучше. Отмучилась!» — Павел В. подошел к девочке, коснулся шеи, нащупывая пульс. Глаза у ребенка открылись. Пронзительный взгляд удивительно знакомых глаз посмотрел Павлу куда-то внутрь, всё дальше и дальше …, он задохнулся и потерял сознание.