Глава 27 Дай волю гневу

Они будут идти всю ночь. Тор и Саксен знали, что к утру выбьются из сил, но сон бежал от них. Клут кружил в небе – он, как всегда, был впередсмотрящим. Полная луна освещала их молчаливый путь.

Вдруг волна боли окатила Тора, оглушила, и он упал на колени. Что-то коснулось его разума… нет, не коснулось, а ударило его со всей силы – упругий огненный кулак, переливающийся всеми цветами радуги.

«Отец!» – кричал огонь.

Потом Тор увидел то, что видели не его глаза. Ребенок, привязанный к каменному столу – его должны принести в жертву. И коротышка, висящий на бревне над костром, точно оленья туша… Очень необычный коротышка.

– Фиггис! – ахнул Тор.

Саксен был уже рядом и опустился на колени, чтобы осмотреть друга, с которым творилось что-то неладное. С ночного неба камнем упал Клут.

Но Тор чувствовал лишь силу, неистовую, как река, которая прорвала плотину и мчится по новому руслу. Но откуда и куда? Он не понимал.

Потом все пропало. Связь прервалась. Тор лежал ничком на земле и хватал воздух ртом, словно от этого зависела его жизнь. А Саксен и Клут смотрели на него… и терялись в догадках.


Скэргил высоко занес клинок с двумя лезвиями и затянул песнь. Голоса становились все громче, нетерпение росло.

Немногие из жителей Дундарина смотрели в этот миг на паренька, который этим утром зашел к ним в деревню. Те же, кто смотрел, успели заметить, как его тело выгнулось, словно от нестерпимой боли, а рот раскрылся в беззвучном крике.

Скэргил должен был вонзить клинок в сердце ребенка-жертвы. Но этого не произошло.

Одежда кузнеца разом вспыхнула. Пламя было странным, почти белым. Миг – и он превратился в живой вопящий факел. Прежде, чем его соседи успели что-то понять, пламя перекинулось на них. Каким-то чудом бледные языки дотягивались от одного красного одеяния до другого, и они загорались, как сухая трава. Поляну огласил многоголосый визг.

Фиггис не шевелился, словно погрузился в забытье. Несомненно, он уже догадался, что произошло, хотя вряд ли мог что-то разглядеть.

«Заканчивай!» – раздался в голове Гидеона его голос.

Мальчик повиновался. Неистовая белая ярость снова выплеснулась наружу, затопив все вокруг. Придурковатый парень, который несколько мгновений стоял как вкопанный и, наверно, не понимал, почему до сих пор остался цел, с истошным воплем бросился в лес. Однако один из огненных хлыстов все-таки настиг его. Развевающаяся простыня вспыхнула, и крик ужаса сменился криком боли. Еще миг – и костерки на краю поляны словно раздуло могучим ветром.

Пламя перекинулось на деревья. Казалось, его ничто не может остановить. Влажные ветки горели, как хворост. Пожар шел к Дунтарину, и вскоре от деревни осталось лишь пепелище.

Четверо пережили эту ночь: Гидеон, Ийсеуль, Фиггис и Гверис. Никто из них так и не понял, как им удалось освободить друг друга. Очнулись они лишь после того, как Гидеон бережно поднял Фиггиса, а карлик погладил его по щеке.

«Так было нужно, дружок», – произнес он, заметив, что Гидеон дрожит.

Мальчик ничего не ответил. Он нес Фиггиса, и по его щекам катились слезы. За ними шла Ийсеуль с Гверисом на руках. Все чего им теперь хотелось, – это как можно быстрее оставить позади сожженную деревню.


Тор наконец-то отдышался. Он чувствовал себя так, словно только что получил под дых… от кого-то очень и очень сильного.

– Во имя Света… – Саксен склонился над ним. – Что это было?

«Все в порядке?» – подхватил Клут. Сокол был не на шутку встревожен.

«Думаю, да», – Тор осторожно приподнялся и заговорил в слух – в жизни не видел ничего более жуткого. Похоже, это Гидеон. Я слышал, как он меня звал: «Отец!» А потом… это даже связью разумов не назвать. Мне показалось, что мы стали единым целым. Вы… вы это видели?

Саксен покачал головой.

– Я ничего не видел. Мы спокойно шли, а потом ты вдруг упал на четвереньки и застонал так, словно задыхаешься. Спроси Клута: может быть, он что-то заметил?

«Вообще ничего, – признался сокол. – Я случайно взглянул вниз и увидел, что ты лежишь на земле». Тор посмотрел на Саксена и покачал головой.

– Нет, он не видел. Как и ты. А свет? Такой яркий, что глазам больно?

– Луна как светила, так и светит. Думаю, кроме тебя, никто ничего не видел. И не мог увидеть.

– Саксен! – Тор порывисто схватил клука за руку. – Все это время я ожидал, что встречу детей лет пяти-шести. Моим детям не может быть больше. Но этот мальчик, который воззвал ко мне… который назвал меня отцом… мой сын… Он, конечно, не юноша, но уже не ребенок!

Тебе просто показалось, Тор. Все случилось так внезапно… Наверно, ты испугался, когда увидел… Кстати, ты так и не рассказал, что там было. Ну да ладно. Знаешь, как говорят? У страха глаза велики.

– Нет, ты не понимаешь, – Тор поднялся и прошелся взад и вперед. – У него уже голос ломается. Мой сын вырос.

– Ты сам себя слышишь? Такого просто быть не может. Ребенок… Подожди-подожди. Ты сказал «дети». У тебя же только сын!

«Во имя Света…» – тихо простонал Клут. Тор покосился на Саксена и внезапно почувствовал себя виноватым. Он так и не сказал другу всей правды.

– Давай немного передохнем, Саксен. Мне нужно тебе кое-что объяснить.

Они сели у обочины и достали хлеб и сыр, которые прихватили с собой. Не то чтобы кто-то из путников проголодался. Просто обоим надо было занять руки и набить рот, пока Тор подбирал слова.

Клут тоже решил перекусить и отправился на охоту: ночью из нор выбирались мелкие зверьки, и упускать такой случай было просто грешно. Сокол радостно пощелкивал клювом, предвкушая пир. Он улетал, предоставив Тору самому выбираться из ямы, в которую тот угодил.

Тор сглотнул. Дальше тянуть нет смысла.

– Саксен… ты помнишь, когда родился Гидеон, мы все плакали? И вдруг обитатели Сердца Лесов разом бросились врассыпную, словно чего-то испугались?

– Да. Помнится, я велел тебе оставаться с Элиссой, а сам отправился искать Гота. Я хотел увести его подальше от вас.

– Все верно, – кивнул Тор. – А пока тебя не было, я помог Соррели принять еще одного ребенка. Девочку… сестру Гидеона.

Саксен был так потрясен, что даже не попытался этого скрыть. Кусок хлеба, который он жевал, попал ему не в то горло. Клук поперхнулся и сплюнул.

– А Элисса не знает?

Тор грустно покачал головой и посмотрел другу в глаза.

– Ты ублюдок, – Саксен вскочил и прошелся взад и вперед. – Мало того, что ты соврал Элиссе, будто ее сын мертв, хотя он до сих пор жив и здоров. Ты не сказал, что у нее есть дочь! Сердца у тебя нет, Торкин Гинт.

Следовало ожидать… Тор не перебивал Саксена, пока тот не выпустил всю злость.

– Саксен, – произнес он наконец. – Успокойся и выслушай меня. Прошу тебя. Элисса была при смерти. Единственное что могло спасти ее и детей – моя ложь. Детей я передал Соррели – кстати, это она настояла, чтобы я ничего не рассказывал Элиссе. И тогда это было весьма разумно. Соррель объяснила, что у меня нет другого способа защитить их. Они же для меня дороже всего на свете!

Саксен что-то проворчал себе под нос. Похоже, этих доводов будет недостаточно.

– И что?

– Я отправился назад – где-то через день или около того.

Я не мог жить с этим… с тем, что оставил Элиссу чуть живой и передал своих новорожденных детей женщине, которую едва знаю.

Он перевел дух. Боль и вина тех дней нахлынули на него с новой силой.

– Как бы то ни было, я вернулся в Сердце Лесов, но никого не нашел. Никого и ничего! Я не только про Элиссу и детей, Саксен. Все выглядело так, словно там никто никогда не жил. Лес стер все следы. Подозреваю, Дармуд Корил сделал это нарочно. Потом меня схватили. Я был потрясен, когда увидел, что Элисса тоже попала в лапы Готу. С тех пор она не сказала мне ни слова. В Тал мы ехали вместе, но между нами как будто стена выросла. По прибытии, как ты помнишь, меня посадили в темницу, а Элиссу отдали на попечение королевы Найрии. Думаю, ей не разрешали меня навещать, так что я ничего не мог ей рассказать. И связь разумов было не установить. Мы были отрезаны друг от друга. Даже во время суда я мог разве что посмотреть на нее. А потом… ну, ты сам знаешь. Саксен, ты меня слушаешь, дружище?.. Сам видишь: даже если бы я хотел ей что-то объяснить, случая не было. Как ты думаешь, что сейчас случилось? Я призвал детей в Таллинор, вот что. Им пришло время узнать, кто их родители, встретиться со мной, со своей матерью… Им нужно исполнить свое предназначение… если таковое есть.

Тор стиснул голову ладонями. Муки совести были невыносимы. Он молча смотрел, как Клут опускается на ветку и чистит клюв. Наконец, Саксен нарушил тягостное молчание.

– Хорошо поужинал, Клут?

«Чудесно! – Клут похлопал крыльями, понимая, что клук его не слышит. – Как дела, Тор?»

«Теперь он знает все».

«Хорошо, так и должно быть. Нам еще понадобится его помощь», – деловито ответил сокол.

– Проклятье! – Саксен перестал любоваться птицей и снова повернулся к Тору. – И где твои дети были все это время? Скажешь, что понятия не имеешь? Ни за что не поверю.

– Тем не менее это так, Саксен. Соррель исчезла вместе с ними. С тех пор, как они родились и покинули Сердце Лесов, о них не было ни слуху, ни духу.

Клук снова прошелся по дороге.

– Ты думал, что они остались в Таллиноре?

Тор встал и стряхнул крошки с плаща. Во рту остался неприятный привкус, словно пища испортилась.

– Поначалу я так и думал. Потом решил, что Соррель увезла их в одно из соседних королевств. Скорее всего, так оно и было.

– Но когда твой сын успел вырасти? Ты сказал, что он уже почти юноша.

– Понятия не имею, – ответил Тор. Он был и впрямь сбит с толку.

– Но тогда это не Гидеон, – мягко заметил Саксен. – В этом году Гидеон должен встретить свое шестое лето. Время течет одинаково и в Таллиноре, и на Кипресе, и в других странах.

«В других странах этого мира», – заметил Клут. Он перестал наводить красоту и пристально смотрел на Тора. Саксен не слышал слов сокола, зато заметил, что Тор застыл как вкопанный.

– Что тебе сказал Клут? – спросил он.

– Не стоит исключать, что Соррель могла покинуть наш мир.

Саксен фыркнул.

– Может, пояснишь? – поинтересовался он, и Тор вопросительно посмотрел на сокола.

«Что ты хотел сказать, Клут?»

«Почему ты не допускаешь, что она спрятала детей за пределами этого мира? Возможно, в других мирах и время течет по-другому… Впрочем, это просто мысль».

– Конечно! – Тор всплеснул руками. – Клут утверждает, что Соррель могла отправиться в какой-то другой мир. В разных мирах время идет по-разному.

Саксен покачал головой.

– Тебе не кажется, что это уже чересчур?

– Но ведь такое возможно, Саксен! Подумай! Я оставил Соррель с умирающей женщиной, двумя новорожденными детьми и богом лесов. Я не представляю, что по силам Дармуду Корилу, а что не под силу даже ему. Но представь себе, что он решил еще раз вмешаться. Просто представь.

– Не знаю, – Саксен задумчиво передернул плечами. – Наверно, если очень постараться…

– Идем! – воскликнул Тор – к нему снова вернулись силы. – Мы должны как можно скорее вернуться в Сердце Лесов. Немедля!


О сгоревшей деревне напоминало лишь слабое зарево на горизонте, и Гидеон разрешил сделать привал. Они с Ийсеулью шагали всю ночь, и всю ночь он нес на руках Фиггиса, прислушиваясь к его неровному дыханию.

Наконец то небо на востоке начало светлеть.

«Спасибо», – прошептал карлик.

«Я испугался, Фиггис. Что я наделал?»

«Ты сделал именно то, что следовало. Эту деревню давно пора было стереть с лица земли. Ты спас нас всех».

«Но я убил множество людей».

«Боюсь, им давно пора было встретиться со своими богами, – заверил его Фиггис. – Это было скверное место, Гидеон. Прошу, не кори себя».

«Я воззвал к отцу. Думаю, я был так напуган, что связь разумов возникла сама собой. Я воспользовался его силой. А может быть, своей. Что-то выпустило ее на волю… Я сам не знаю».

«Мне довелось встретить твоего отца».

«Правда?»

«Да, не так давно. На Кипресе. Ты так похож на него, что вас можно перепутать».

«Ты не шутишь?» – радостно переспросил Гидеон.

«Жаль, нам не удалось поговорить. Это была просто случайная встреча двух людей, которые друг друга не знают. Вернее, я знал, кто он такой, а вот он…»

«Я сам почти ничего не знаю».

«Потому-то я и здесь. Я буду учить и защищать тебя. И обещаю: больше тебе никогда не придется меня спасать».

«Значит, ты не умрешь?» – Гидеон понял, что счастлив.

«Чтобы убить горного карлика, недостаточно сломать ему пару костей, мой мальчик. Доставь меня в Сердце Лесов – и можешь считать, что мы в безопасности».

Фиггис улыбнулся, и Гидеон понял, что так оно и есть. Его любят, его готовы защитить. Он наклонился и поцеловал карлика в лоб.

«Спасибо, что ты со мной».

«Я всегда буду с тобой», – отозвался Фиггис и снова задремал.

Гидеон бережно опустил его на мягкую траву, которая служила им постелью, и укрыл своей курткой. Он надеялся, что друг скоро поправится, а для этого ему нужно отдохнуть… так что не стоит его тревожить.

Ийсеуль заворочалась. Гверис спал.

– Ийсеуль, – прошептал Гидеон, нежно касаясь губами ее руки.

Странные, песчаного цвета глаза открылись.

– Нам больше ничто не угрожает, верно?

– Ничто и никто, – Гидеон кивнул. – Я же обещал.

Ийсеуль села и обняла его.

– Прости. Я тебе наговорила столько гадостей… Я перед тобой в долгу, Гидеон. Я совершенно не понимаю, что там случилось, но…

Гидеон погладил девушку по голове, и она умолкла.

– Я всегда держу свои обещания, – шепнул он, и она отшатнулась.

– Кто ты такой?

– Наверно, Собиратель Душ, – он улыбнулся.

– Не смейся, я… мне просто больше ничего не пришло в голову. Я так испугалась!

– Ты была бесподобна. Я смотрел на тебя и старался быть таким же смелым, Ийсеуль. Но рядом с тобой я все равно был жалким трусом.

– Только не под конец, – она посмотрела на него своими странными глазами, но Гидеон не отвел взгляда.

– А ты поверишь, если я скажу, что сам ничего не понимаю?

Ему показалось, что Ийсеуль считает у него его ресницы – она уже делала так, когда они лежали в сарае.

– Поверю. С нами все время происходит что-то странное. Я поверила тебе, едва увидела… И теперь верю.

– Спасибо.

Гидеон был и вправду ей благодарен. И вправду не понимал, что происходит.

– А что будет с твоим другом? – девушка посмотрела на Фиггиса.

– Я отнесу его туда, куда мы направляемся. Там нам помогут.

Ийсеуль кивнула.

– А куда вы направляетесь?

– Сначала – в одну деревню, которая называется Гладкий Луг, а потом в Эксен.

– О, это у Великого Леса. Люди его побаиваются.

– Побаиваются?!

– Ну, наверно, правильнее было бы сказать «уважают». Он полон древних тайн. Может быть, глаза у меня странные, но я им верю.

Она кокетливо отвела взгляд, и оба рассмеялись.

– А где твой дом, Ийсеуль?

– О, это было так давно… я не знаю, что называть своим домом.

Гидеону не потребовалось пояснений.

– Тогда идем со мной. Если не знаешь, какой дом назвать домом, можешь странствовать сколько душе угодно. Ведь у тебя есть друзья.

Девушка задумалась, потом ее губы тронула печальная улыбка.

– Заманчивое предложение… – она склонилась и поцеловала Гидеона – очень быстро, очень нежно. – Но этому маленькому мальчику надо узнать, что такое настоящий дом. Ему нужны настоящие мать и отец, которые будут его любить. Я думаю, его надо отвезти туда, где он родился.

О да, и это тоже можно понять… но какое разочарование!

– А где он родился?

– В Бритлбери. Около семи дней пути отсюда… ну, может, чуть больше. Надо идти на восток. Боюсь, за семь дней мы не успеем… впрочем, торопиться некуда.

В этот миг вдали послышался перестук копыт. Что за волшебство! Впрочем… скорее всего, лошади просто испугались огня и в ужасе скакали куда глаза глядят, пока не выбились из сил.

– Не за семь дней, а раньше, – Гидеон подмигнул Ийсеули. – Помоги мне их поймать.

– Не торопись, – предупредила девушка. – Они еще не успокоились.

Почему-то Гидеон знал, что не напугает лошадей. С чего он это взял? Непонятно, но лошади остановились, едва он окликнул их. Мягко, ласково разговаривая со скакунами, мальчик подходил все ближе. Таким же даром обладала и его мать, но юный странник об этом не знал. Еще немного – и он уже стоял рядом, а лошади, кажется, были этому очень рады и спокойно щипали траву.

– Седел нет, – сказал Гидеон, – Ничего?

– Я с детства езжу верхом без седла и уздечки. Думаю, еще не разучилась.

Оставив девушку с лошадьми, Гидеон вернулся к Фиггису, присел рядом с ним на корточки и принялся обследовать его карманы. Когда он выпрямился, вид у него был весьма довольный.

– Держи, – он протянул Ийсеули тяжелый кошель.

Она заглянула внутрь и вытащила несколько монет.

– Нет, Гидеон. Для меня это целое состояние.

– Поверь: Фиггис хотел, чтобы ты взяла деньги и спокойно вернулась домой со своим братишкой. На два седла хватит?

– А ты будто не знаешь? – кажется, она впервые не могла поверить собственным глазам. – Гидеон, на эти деньги можно жить от новолуния до новолуния и не знать горя! На них можно купить десяток седел… и несколько лошадей в придачу!

– Я рад. Вы это заслужили, – он подбросил в воздух золотую монету. – А нам хватит и этого. Обещай, что будешь ночевать только на постоялых дворах и не станешь морить себя голодом. Когда доберешься домой, лошадей можешь продать, если захочешь. Только будь осторожна.

– У меня просто нет слов.

– Не надо ничего говорить. Жаль, что ты не можешь поехать со мной, но я тебя понимаю.

– Мне тоже жаль.

Ийсеуль вздохнула, и тогда Гидеон поцеловал ее. Он впервые по-настоящему поцеловал девушку. Это было потрясающе… жаль, что только один раз.

– Ты уверена, что мы должны расстаться? – спросил он, когда они оба, наконец, смогли говорить.

– Ты знаешь, как называется моя деревня. Приезжай в гости.

– Непременно приеду.

Она пристально посмотрела на мальчика.

– Ты не приедешь, Гидеон. Тебе незачем приезжать. Я чувствую, ты рожден для великих дел.

Может быть, и так. Но Гидеон не хотел даже думать, что никогда ее не увидит.

– Подожди! – он сунул руку во внутренний карман, нашел то, что искал, и опустил это в ладонь Ийсеули.

– Что это? – спросила он, разглядывая гладкий каменный шарик.

– Веришь или нет, но он мне очень и очень дорог. Обещай, что никогда его не потеряешь, никому не продашь и не подаришь. Он мой, но пока я не вернусь за ним, тебе ничто не угрожает. Теперь мне придется вернуться. Когда-нибудь я приеду и потребую то, что принадлежит мне.

Девушка улыбнулась.

– Он совсем как твои слова: такой простой, гладкий и вроде бы ничего не стоит. Но если ты считаешь, что ему цены нет, я тоже буду так думать. Буду думать, что он бесценный, как твоя дружба.

Отдавая ей камень, Гидеон испытал странное чувство. Он расстается с тем единственным, что связывает его с прошлой жизнью. Но куда важнее, чтобы у Ийсеуль осталось что-то на память. Что-то в залог будущей встречи.

Загрузка...