Месть моаи

Глава 12

Призрачная фигура, которая мне была известна как Анакена, начала медленно принимать очертания в моем воображении. Словно какой-то человек в капюшоне из моих ночных кошмаров, и я не знала, мужчина это или женщина. Но я точно знала, что это человек высокого, искаженного злостью интеллекта, у кого практически бесконечное терпение. Эта война возмездия была продумана до самой мельчайшей детали и планировалась в течение очень долгого времени. Каждый кусочек этой стратегии был аккуратно помещен на свое место за период, по крайней мере, в три года и так, чтобы не поднять тревогу.

Все должно было сводиться к интернет-группе. Конечно, на конгрессе были и другие. Несколько специалистов прилетели из Чили, один человек из CONAF, службы национального парка Чили, приехал, чтобы представить проект озеленения острова, но они приехали и уехали, буквально на следующий же день. Другие чилийские археологи поступили точно так же. Люди, которые остались на время всего мероприятия и кто не смог уехать, были Моаиманьяки, команда «Кент Кларк филмз», Мойра и я. Я знала всех членов группы, за исключением Анакены. Технически это должно было означать, что ни один из этих людей, чьи псевдонимы были мне известны, не мог быть Анакеной, но я не думала, что могу рассчитывать на это. Для любого из них было бы довольно просто создать себе еще одно вымышленное имя.

Мы с Эндрю еще о многом поговорили после того, как он рассказал мне про Флору Педерсен. Он поведал, что регулярно заходил на веб-сайт Джаспера Робинсона из чистого любопытства, узнать о деяниях своего бывшего одногруппника, даже если этот человек отверг его таким грубым образом много лет назад. Он сразу же подписался на группу Моаиманьяков, как только появилась ссылка на сайте, примерно три года назад. Эндрю очень привлекала анонимность, которую предоставляла эта группа. И ему было приятно, как он сказал, когда он понял, что и Дэйв, и Сет тоже были членами группы.

Теперь мне казалось, что ко всему приложила руку Анакена. Не Анакена ли изначально предложила идею создания группы? Кент сказала, что не существовало такой хорошей идеи, которую бы не был готов присвоить Джаспер. Не предложил ли убийца сначала создать группу в Интернете, а потом и созвать конгресс? Был ли этот человек близок к Джасперу, который ему доверял, а тот нашептывал ему на ухо идеи, как Яго, плетущий заговор? Знал ли Анакена Джаспера настолько хорошо, что мог предсказать его действия? Его чрезмерное тщеславие? Его слепоту ко всему, что не продвигало его теории, не улучшало его репутацию?

Физически Анакена должен был быть очень сильным, чтобы тащить бесчувственные тела к местам их упокоения: Дэйва к гробнице, Джаспера на Аху Акиви, или, но крайней мере, до какого-то транспорта, чтобы отвезти его туда. Означало ли это, что это должен был быть мужчина? Смогла бы я протащить довольно упитанного Дэйва от его номера, скажем, до гробницы Тепано? Поразмыслив, я решила, что это трудно, но выполнимо, была бы сильная мотивация.

Анакена должен быть еще и дерзким, и наглым, чтобы осуществить все эти убийства на территории отеля. Я также знала, благодаря Эрории, что Анакена был, вероятно, левшой.

Что касается транспорта — Джаспер не сам же отправился посреди ночи на Аху Акиви — то почти все из нас в какой-то момент брали напрокат машины. Знаю, что Энрике брал и катал Ивонну по острову. Льюис со своей женой тоже брали машину. Джаспер умер до того, как у нас забрали ключи.

Кто еще оставался с того рокового времени в 1975 году? Я вернулась в интернет-кафе и проверила информацию о профессоре Педерсене. Я не смогла найти его в списке факультета колледжа, но обнаружила, что у них есть стипендия его имени — памятная стипендия. Профессор Педерсен, которому в 1975-м было, я бы сказала, по крайней мере, пятьдесят, уже умер. Он был мертв уже пять лет.

Однако мать Флоры вполне могла быть еще живой. Она была значительно моложе, тогда ей только за тридцать перевалило. Возможно, она снова вышла замуж и сменила фамилию, и сейчас ей должно быть примерно лет шестьдесят или немного больше. Я спросила Эндрю, смог бы он узнать ее спустя тридцать лет, и он ответил, что смог бы, и что он не считает, что она здесь. Даже если так, то все равно вероятность существовала. Ивонна была слишком молодой, как и Кент. Бренда Баттерз была подходящего возраста, как и Сьюзи Скейс. У Эдвины Расмуссен, конечно, была какая-то ожесточенность в мировоззрении, что вполне можно было отнести к личной трагедии, но она имела слишком маленький рост, чтобы быть матерью Флоры, разве только фотоаппарат как-то исказил перспективу. А вот Бренда и Сьюзи были подходящего роста. Сьюзи также была блондинкой, но когда я пристально разглядела фотографию, то не увидела никакого сходства. По краям стояли Джудит, врач и жена «пирожка». Она была примерно нужного возраста, казалась мне довольно сильной, и рост был подходящий. И хотя она не была настоящим членом интернет-группы, она была связана с ней через своего мужа. Если Анакена — это не чей-то второй псевдоним, тогда, вполне вероятно, ею могла быть она. Кто-нибудь из них был левшой? Я постаралась представить их во время еды, но так и не смогла вспомнить.

Я проверила свою электронную почту: там был, как обычно, спам, ежедневный вопрос от Клайва и одно сообщение от Роба. Послание гласило:

Что, черт подери, это могло значить? Что у кого-то, какого-то левши была подкова, и он наставил следов на земле вокруг Дэйва, чтобы все выглядело, будто его затоптала лошадь? А не странновато ли это было? Хотя вышло очень эффективно, решила я, поразмыслив над этим. Фуэнтэс долго считал, что у Дэйва произошла неудачная встреча с лошадью. То, что это выглядело как несчастный случай, сослужило хорошую службу — не слишком переполошило следующие жертвы. После же смерти Джаспера последствия, должно быть, стали ясны и остальным, но к тому моменту это уже ничего не значило. Нас всех здесь задержали. Подковы и татуировки: у Анакены был также и пытливый ум.

Насколько важной была дощечка Сан Педро с ронгоронго для плана? Кем бы ни был этот человек, все это, несомненно, связывало его с летом 1975 года. Сотрудники городского музея, которым следовало знать о подобных вещах, сказали, что никогда не слышали о такой дощечке. Следовательно, один из людей, имеющих отношение к ее изначальной находке, наиболее вероятно, все это время обладал ею, пока дощечку не подложили, чтобы Джаспер нашел ее. Выло бы уже слишком — предполагать, что она оказалась в витрине какого-то антикварного магазина, подобного моему, мимо которого случайно проходил Анакена.

Сет и Эндрю считали ее знаком, так сказать, предупреждением. Было ли оно необходимо? Было, в той мере, что она послужила инструментом для сбора их всех на Рапа-Нуи. Именно потому, что ее необходимо было выпустить в ничего неподозревающий мир, и был устроен конгресс, посвященный моаи. Если Анакена старался убедить Джаспера провести конференцию, тогда дощечка послужила стимулом. Кто был тогда в Чили, когда дощечку нашли? Команда «Кент Кларк филмз», Альберт Моррис и Эдвина Расмуссен. Так и было, если только дощечка не являлась просто лишним украшением.

Кто все это делал? Кто был этот пугающе умный, бесконечно терпеливый и пытливый человек, претворяющий в действие свой план? Я отправила письмо по электронной почте в колледж и спросила, нет ли у них случайно адреса электронной почты бывшей миссис Педерсен. Я не ожидала, что мне сразу же ответят, но на данный момент стоило попытаться.

Кто еще был опустошен смертью маленькой Флоры? Фелипе Тепано, как мне казалось, был наиболее подходящим кандидатом. Разве он не предсказал смерть на куче земли, чтобы отвести от себя подозрение? Наверняка, это бы не сработало. Скорее всего, это бы только указало на него, как потенциального убийцу. Тогда это было совпадение? Он действительно предвидел смерть? А если он не был причастен к смертям, тогда Анакена рассмотрел предсказание как счастливую случайность, которая добавила элемент чуть ли не сверхъестественной силы, к тому, что должно было произойти дальше? Если так, тогда Анакена легко приспосабливался и реагировал на изменяющуюся ситуацию.

Я подъехала к дому для гостей семьи Тепано. Фелипе не было дома, но была Мария.

— Спасибо за фотографию, — поблагодарила я. — Я знаю про Флору Педерсен.

— А это не заняло много времени, — сказала она. — Вы ведь ничего не скажете моему мужу, правда?

— Конечно, не скажу, и я принесла ее обратно. Я сделала копию.

— А как вы узнали?

— Боюсь, что не могу вам этого сказать, — покачала я головой. — Я просто сделала это.

— Не так-то много людей осталось, которые могли бы вам рассказать, — заметила она.

Я надеялась, что не выдала Эндрю.

— Она была милейшим ребенком, наша Таваке, — произнесла она. — С очень бледной кожей, красивая и ласковая. Мы все обожали ее. Все, кто работал на месте раскопок, помогали искать ее, все мы. Мы искали до самой ночи. Я помню, как Педерсены сидели на пляже всю ночь и весь день. Конечно, сначала все думали, что она утонула. Думаю, они считали, что через какое-то время прибой вынесет тело на берег. Но у Фелипе было одно из его видений. Он сказал, что она в пещере. Мы обыскали все пещеры, но не нашли ее. Она забралась в очень маленький лавовый туннель и, наверное, упала. Мы звали ее по имени, но, возможно, она была без сознания.

— А вы хоть как-то общались с Педерсенами после этого? — спросила я.

— Иногда, — ответила она. — Сначала приходили письма, примерно по одному в год, но потом они перестали писать. Один из археологов, которые здесь работали позже, сказал нам, что Педерсены развелись, и что она уехала. Она так никогда и не оправилась. Она была… не знаю, как бы объяснить это… она постоянно нервничала, переживала. Она не была сильной, знаете, в том, как реагировала на происходящее. Помню, у нас из дома украли блюдо, и она так расплакалась. Это было просто блюдо, ничего особенного. Казалось, она переживала все намного глубже и сильнее, чем все остальные. К тому же она была намного моложе своего мужа. Казалось, они любили друг друга. Думаю, она не была достаточно сильной, я имею в виду умственно, для того, чтобы справиться с тем, что случилось с Таваке.

— Вы знаете, где она сейчас?

— На небесах, я надеюсь, — сказала Мария. — Она умерла лет десять спустя. Я не знаю, почему. Она бы все еще была молодой. Думаю, то, что произошло, убило ее. Просто это заняло некоторое время.

Еще одна теория рухнула.

— А как ее звали? — спросила я.

— Маргарет, — ответила Мария.

— А что вы чувствовали по отношению к тем парням? Они совершили ужасную ошибку.

— Сперва, я была очень рассержена, — призналась она. — Но несчастные случаи бывают, совершаются ошибки. Мы рапануйцы более склонны принимать такие вещи, чем вы. Возможно, это из-за нашей трагичной истории. Я очень старалась простить их.

— А Фелипе простил их?

— Этого я не могу сказать, — покачала она головой. — Он ведь на самом деле любил маленькую Таваке. Мы потеряли дочурку примерно за год до того, как Педерсены приехали сюда. Она тяжело заболела и умерла до того, как мы смогли доставить ее в Сантьяго. Полагаю, Фелипе видел что-то от своей дочери в Таваке. Гордона, да, думаю, он простил. Остальных — не знаю. Я знаю, что Джаспер ему никогда не нравился. Да и никому из нас.

Я снова вернулась в отель и хорошо рассмотрела фотографию, которую Брайан (как мило с его стороны) распечатал для меня. На этой фотографии запечатлены девять человек, шесть из которых были мертвы. Оставались Эндрю, который явно умирал со страху оттого, что мог стать следующим, и Гордон, чья дочь уже пострадала, и Фелипе. Ему, должно быть, было за семьдесят, но он был довольно крепким стариком. Я видела, как он таскал по территории отеля все свое снаряжение, которое для меня представляло бы проблему. Не думаю, чтобы пара тел остановила бы его. И все же я не считала его убийцей, не более чем двух остальных. Итак, это была вся группа. Я не знала, в каком направлении теперь двигаться.

А потом меня словно по лбу стукнуло. Это был один из тех моментов, когда тебе становится интересно, как ты мог вообще быть таким бестолковым?! Конечно же, там был еще кто-то, кто-то, кто сделал этот снимок! Конечно, существовала вероятность, что фотоаппарат был с таймером, но я так не считала. Мне был нужен другой человек, фотограф.

Я позвонила в домик для гостей семьи Тепано. Телефон все звонил и звонил. Не только никто не отвечал, но не было и никакого автоответчика или голосовой почты.

Я искала людей, которым было за пятьдесят или шестьдесят. Мне нужно было увеличить возрастной диапазон. Я полагала, что Флора была единственным ребенком. Возможно, единственным. Может быть, они оба или кто-то из них состоял в браке раньше. Предположительно, существовал еще один ребенок, брат или сестра. Флоре было четыре. Если существовал ребенок от предыдущего брака, то он должен был быть явно старше, намного старше, если это был ребенок профессора Педерсена. Флоре было бы сейчас примерно тридцать четыре, если бы она была все еще жива. Так кто попадал в круг подозреваемых, если возраст был сорок с чем-то или около того?

Рори Карлайл? Если тут и имела место какая-то связь, то я о ней не знала. Ему не нравился Джаспер, но несмотря на то, что думал Фуэнтэс, его связь с Сетом и Дэйвом казалась очень отдаленной. Хотя ему было за сорок, и поэтому он оставался в списке. Однако Брайан был слишком молод.

Вполне могли подойти Ивонна и Энрике, но это было бы слишком близко. Этот человек, кем бы он ни являлся, должен был быть достаточно взрослым, чтобы сделать приличную фотографию. Снова возвращаемся к Кент Кларк. Мой список подозреваемых снова увеличивался. Это совсем не походило на то, чего бы мне хотелось.

Поразмыслив об этом, я решила, что Габриэла была ключом. Она на самом деле была очень странной жертвой, которая не вписывалась в общую картину. Она жила на Рапа-Нуи — ее не надо было заманивать сюда. Она работала в отеле, но ушла оттуда и не участвовала в конгрессе. Она вернулась, чтобы забрать свои вещи, и была расстроена, но теперь мне было известно, почему.

Все было из-за карт, о которых так нетактично рассказал(а) Эндрю-Кассандра. Целестино, управляющий отеля, сказал, что он услышал какой-то шум, и поэтому нашел ее в живой изгороди. Что произошло с ней после того, как она забрала свои вещи? Она ушла из отеля только для того, чтобы ее снова притащили обратно? Вряд ли. Возможно, именно место преступления, а не фотография расскажет о том, что мне нужно было знать.

Солнце палило нещадно, даже несмотря на океанский бриз. Несколько Моаиманьяков спасались в бассейне. Мойра была на улице и разговаривала с Гордоном, который, очевидно, привез ее обратно в отель после ее визита к Рори. Они помахали мне руками, когда я проходила мимо. Я прошла от гробницы Тепано, мимо ряда номеров в сад, где нашли Габриэлу.

Я посмотрела на ряд номеров, выходящих на море. Джаспер снимал один из них. Дэйв останавливался еще где-то, в другом здании, но его нашли на гробнице Тепано, которую я отлично видела. Находясь там, где я была, в саду, я видела комнату Джаспера, последнее пристанище Дэйва, и место у живой изгороди, где нашли Габриэлу. Очень медленно я огляделась.

Это было так очевидно! Садовый сарай! Также известный как временный офис «Кент Кларк филмз». Я бегом бросилась к нему, рывком открыла дверь, но обнаружила, что он пуст, если не считать стола и подковы, висящей на гвоздике над дверью.

Я снова оказалась на улице и собиралась позвонить Пабло Фуэнтэсу, когда началась, как я полагаю, либо кульминация плана Анакены, либо последняя попытка отомстить и посеять смерть до того, как мы все покинем остров. Перед моим мысленным взором развернулась яркая пугающая картина, сцена, в которой все, казалось, двигалось в замедленном действии. С одной стороны картины Мойра и Гордон прощались друг с другом. Мойра поворачивается в сторону нашего номера, а Гордон направляется в противоположную, к главному зданию, проходя мимо Кассандры. Эдит играет с кошкой на дальнем конце подъездной дорожки от Мойры. Фургон Кент Кларк медленно подъезжает к дорожке. Он приближается к тому месту, где находится Эдит, останавливается, дверь открывается, и Эдит подходит к нему.

— Гордон! — закричала я во все горло. — Эдит! Заберите Эдит! Эдит, беги!!!

Было слишком поздно. Малышка находилась уже в фургоне, и он отъезжал. Мойра, услышав меня и повернувшись посмотреть, что происходит, рванула пассажирскую дверь, распахнула ее и запрыгнула в машину, а фургон уже уносился. Его занесло у ворот, но он продолжал движение.

Гордон, сообразив наконец, что произошло, бросился к своему грузовику и помчался за ними. Моя машина была ярдах в пятидесяти от меня.

— Эндрю! — завопила я, и он тоже побежал. Мы сели в «сузуки», но уже сильно отставали.

— Куда? — спросил он.

— К Анакене, — мрачно бросила я. — Поехали!

К счастью, я уже бывала там раньше и могла найти дорогу. Кратчайший маршрут к Анакене от отеля огибал взлетно-посадочную полосу аэропорта перед тем, как пересечь остров по диагонали, прямо посередине. Я гнала машину так быстро, как только могла, и время от времени мы видели грузовик Гордона далеко впереди. Когда мы уже подобрались к пляжу поближе, перед нами встал выбор дороги.

— В какую сторону? — спросила я.

— Я не помню, — ответил он. — Здесь все не так, как было. Просто отвезите меня на пляж. Мне нужно сориентироваться на пляже.

Я выбрала дорогу, которая вела к парковочной площадке. При этом не видела ни грузовика Гордона, ни фургона Кент Кларк.

— Мы не туда приехали, — раздосадовано сказала я, но Эндрю уже вылез из машины и направлялся к воде.

Пляж Анакена представляет собой кольцо белого кораллового песка в форме подковы, странный оазис на, по существу, скалистом побережье. Почва начинает постепенно подниматься, когда вы выходите из моря. Там поблизости есть два холма, скорее большие насыпи, и я увидела пещеру около верхушки одного из них. Но Эндрю не пошел в ту сторону. Он остановился на мгновение, спиной к воде, смотря то налево, то направо, а потом побежал по песку. Я последовала за ним. Поверхность была мягкая, и по ней было очень тяжело бежать: ноги утопали по щиколотку в горячий песок. Я была одета совсем не для такой «прогулки», как и Эндрю.

Он начал сбрасывать свое одеяние на бегу. Одежда разлеталась повсюду: сначала парик, потом длинная юбка, жакет, а затем и блуза — пока он не остался в одной обуви и боксерах, и так бежал дальше.

Вся эта одежда мешала мне, и я все отставала и отставала. Мы бежали мимо аху с его моаи и дальше в сторону от пляжа. Я задыхалась, стараясь бежать по песку так быстро, как только могла, и когда я обогнула насыпь, то чуть не врезалась в фургон и грузовик. Я побежала дальше мимо них, стараясь разглядеть, куда делся Эндрю. Через пару минут я поняла, что осталась совершенно одна. Я поверить не могла. Еще пять минут назад был пляж, десятки людей купались в море, а теперь ничего — пусто. Здесь не было никакой дороги, только несколько тропинок, ведущих куда-то вдаль, а куда именно — я не знала.

Я поняла, что Эндрю опередил меня сотни на две ярдов — самое большее, когда я его потеряла из виду. Даль хорошо просматривалась, но его просто-напросто не было там. Это должно было означать, что пещера где-то неподалеку.

Поверхность теперь была каменистая, с пятачками травы. Пещеры я не обнаружила, по крайней мере, такой, в какую я доставила Гордона, где вход был отчетливо виден в скале. Я поняла, что пещера была подземной. Мне нужно было найти вход. Я бежала, спотыкалась, стараясь не подвернуть лодыжку, и вдруг увидела, как что-то блестит на солнце. Это была кучка серебряных браслетов. Эндрю показывал мне дорогу. Сначала казалось, будто он просто оставил их на камне, но при более тщательном осмотре я нашла небольшое отверстие внизу, футах в четырех, в том, что выглядело просто как куча камней, перемешанная с клочками желтой травы.

Я постояла с минуту, раздумывая над этим. Я понятия не имела, что было там, по другую сторону, но была достаточно уверена, что если протиснусь туда, это не принесет никому пользы. Я могла бы вернуться назад на пляж и привести помощь, но нам все равно придется пролезать внутрь по одному. И если Мойра с Эдит были заложниками, что было наиболее вероятно, это все равно не помогло бы.

У меня был опыт общения только с одной пещерой, хотя мне и говорили, что остров, сложенный вулканическими породами, полон пещер. Однако в известную мне пещеру было два входа. Один из них находился со стороны скалы над водой. В этой части побережья не было высоких утесов Пойке или Оронго, разве только небольшие скалистые вкрапления. Я побежала к берегу и вдоль него таким образом, чтобы куча камней на берегу оставалась моим ориентиром. И наконец я обнаружила пещеру в нескольких футах от кромки воды и относительно правильном месте. Я решила, что стоит попытаться.

Проблема была в том, что если пещера была такой же, как пещера Гордона, то, как только я войду вовнутрь, заблокирую солнечный свет, и меня тут же обнаружат. Или это могла быть пещера, которая и близко не вела туда, куда я хотела. Я постаралась хорошенько прислушаться, чтобы выяснить, не подскажет ли мне что-нибудь, что там кто-то находится, но вой ветра был единственным звуком, который можно было услышать. Я сосчитала до десяти и вползла в пещеру. Сначала она показалась мне обычной пещерой без каких-либо дополнительных углублений, но когда я добралась до конца, то нашла еще один тоннель, лавовую трубу. Она выглядела так, будто ее сделали люди, хотя этого и не могло быть. Я опустилась на четвереньки и поползла по тоннелю.

Повсюду в пещере были камни, но также вполне могло оказаться, что это битое стекло. Мои штаны на коленях были изодраны через пару минут. Руки были исцарапаны и кровоточили. Хотя свет все еще был позади меня, и я знала, что двигаюсь прямо и в нужном направлении и могу, если понадобится, выбраться наружу. Потом тоннель повернул вверх. Я проползла вперед еще несколько ярдов в полной темноте.

Я решила, что не могу ползти дальше, и остановилась. Воздух теперь, когда шахта изменила направление, испортился. Было жарко, и мне показалось, что тоннель начинает сужаться. Я не знала, что делать.

Именно тогда я услышала голоса. И не только. Мне показалось, что я увидела крошечную полоску света над головой. Я подтянулась вверх по шахте и оказалась в более свободном пространстве, но не настолько, чтобы можно было встать. Свет шел откуда-то снизу. Очень осторожно я выглянула за край. Я была рядом с еще одним входом и видела его. Гордон, Эндрю и Мойра стояли с одной стороны от него, но слишком далеко, даже если бы они попытались добежать до него, они бы не успели. Луч света, освещавший их, исходил от мощного фонаря и отбрасывал огромные тени на стену позади них. Я не могла разглядеть, где Эдит, но видела ее тень. Она стояла за ними.

— Послушай, — говорил Гордон, — тебе нужен я. Не моя дочь, не Мойра. Они здесь совершенно ни при чем. Пожалуйста, отпусти их. Я останусь.

— Я тоже останусь, — сказал Эндрю. — Меня зовут Эндрю Джонс. Я еще один, кто тебе нужен.

— Эндрю Джонс! Какой приятный сюрприз! — сказал голос, который, казалось, был прямо подо мной. — Я-то думал, что мне так и не удастся тебя найти. Как благородно с твоей стороны, но вы все умрете.

— Ты очень болен, — бросил Эндрю.

Голос подо мной расхохотался:

— Мне это говорили много раз, люди намного более квалифицированные, чем ты. Это семейное, — произнес голос. — Моя мать последние четыре года только и делала, что смотрела на стену, общипывая воображаемый ворс со своего свитера. Не знаете, что свело ее с ума? Может, это была смерть ее дочери? Я обожал их обеих, знаете. Я провел, можно сказать, лучшие годы своей жизни, ухаживая за своей матерью. Ее приходилось кормить с ложки и менять подгузники. Что вы на что скажете?

— Мне жаль, — ответил Гордон.

— Да уж, наверное, — парировал голое. — Вы ведь даже меня не помните, так? Вы все были в своем мирке, не замечали никого, кроме себя и своих мелочных желаний.

— Теперь я тебя отлично вспомнил, — сказал Эндрю. — Ты тот несносный мелкий засранец, ненавидящий свою маленькую сестренку и чувствовавший себя ущемленным из-за того, что она получала столько внимания.

Возможно, Эндрю подумал, что сможет спровоцировать убийцу на какой-нибудь необдуманный шаг, но тот был абсолютно хладнокровен.

— Вы понятия не имеете о том, как я себя чувствовал, — отрезал голос. — Полагаю, пора заканчивать этот увлекательный разговор. Кто из вас желает быть первым?

— Я, — вызвался Эндрю. Его голос дрогнул.

— Нервничаем, а? — издевался голос. — Подумай, как напугана, должно быть, была Флора, она была совсем одна в темноте. Кстати, твоя помада размазалась.

Я не могла рассмотреть, где именно стоял убийца, хотя, учитывая угол падения света и направление, в котором смотрели остальные, я была вполне уверена, что он был прямо снизу, возможно, сразу же под краем уступа, на котором я лежала. Я бы предположила, что смертоносные татуировки больше не были предпочтительным оружием, учитывая количество человек в пещере. Это, вероятно, означало, что и нож убийца не станет использовать. Трое взрослых вполне могли скрутить человека с ножом. У Анакены, наверное, был пистолет, так что элемент неожиданности являлся единственной надеждой. На уступе лежал огромный валун, и я сделала то, что первое пришло в голову — попыталась столкнуть его вниз. Но он не двинулся с места. Как можно тише я развернулась и, облокотившись спиной о валун, уперлась ногами в скалу и сильно надавила.

Я не совсем уверена, что произошло потом, но, кажется, я начала падать. Уступ не выдержал. Прогремел выстрел, и я впечаталась в пол пещеры лицом вниз. Я попыталась вздохнуть, но не смогла. Кажется, вокруг меня была кровь, и я очень сильно старалась не отключиться. Я посмотрела вверх и увидела, что Эндрю придерживает свою руку. Кровь текла сквозь его пальцы, но он все еще держался на ногах. Мойра наклонилась над, как мне показалось, Эдит. А Гордон просто стоял, ошарашенный.

Мне было интересно, почему я все еще жива, ведь я пролетела футов десять и приземлилась на сплошной камень? К моему удивлению, он оказался не таким уж твердым, как я думала. Я попыталась сесть, но смогла лишь поднять голову.

— Все более-менее в порядке? — кое-как выдохнула я.

— Кажется, да, — ответил Гордон.

Эндрю кивнул.

— А ты? — спросила Мойра, отпуская Эдит, которая тут же подбежала к отцу и схватила его за руку.

— Кажется, — произнесла я. — А где?

Именно в этот момент я заметила, что лежу, распластавшись в позе морской звезды, поверх Майка Шепарда, который определенно был в отключке.

— Как хорошо, что вы заскочили к нам, — сказал Эндрю.