Месть под парусами

Глава 4

Сначала мне показалось, что я проснулась раньше сигнала будильника. Слишком уж сумрачно было за окном, как будто до восхода солнца было еще далеко. Однако, сверившись с электронным циферблатом на экране мобильника, я все-таки заставила себя подняться навстречу пасмурному утру.

Солнце сегодня и не думало выглядывать из-за плотных серых туч, наверное, не желало видеть всю эту серость. Мелкий дождь барабанил по подоконнику и рождал только одно желание: забраться обратно в постель и доспать хотя бы пару часов.

Я чувствовала, что совершенно не выспалась. Вечером засиделась допоздна, раздумывая над делом.

Из стопки возможных подозреваемых я убрала еще двоих: Нелличку и Настю. В этих женщинах не было и капли ненависти к Комарову, что способна была бы толкнуть на убийство. Нелличке по большому счету было все равно, чем жил Сергей Васильевич, ее интересы он своим существованием вроде бы никак не задевал. А Настя говорила о несостоявшемся любовнике абсолютно спокойно, без злости или даже простого раздражения, словно решила для себя: не сложилось и не надо. Да и мотив отсутствовал. За занудство не убивают.

Я душераздирающе зевнула, встряхнулась и потопала в душ. Как бы ни манила теплая постель, а пора было приводить себя в порядок и идти покорять мир в общем и «МедТех» в частности.

Нелличкин кабинет встретил меня уютным запахом свежеиспеченной сдобы.

– Танечка! Как я рада вас видеть! – Нелли Юрьевна осветила помещение широкой улыбкой и ямочками на щеках. – Замечательно, что вы заглянули, я как раз принесла пирожки с капустой. Присаживайтесь же! Сейчас будем пить чай!

Снова эта милая женщина так суетилась вокруг меня, что временами становилось немного неловко: я не понимала, чем успела вызвать такое искреннее расположение.

– О ком вы хотели бы сегодня поговорить? – спросила тем временем Нелличка, разливая чай в прозрачные пузатые чашки. – Или обо всех оставшихся?

– Нет, – я сразу отмела это предположение: – Я боюсь запутаться в информации. Это ведь для вас они за столько лет уже успели стать практически родными, но для меня эти люди вовсе не знакомы. Я пришла к вам спросить о Ермилове.

– Евгения Александровича у нас любят, – энергично покивала Нелличка. – Он какой-то солидный, что ли. Если бы я умела описывать людей, я бы назвала его надежным.

– Не умаляйте свои способности, Нелличка, – ничуть не покривила я против истины. – Комарова вы очень емко описали.

– Конечно, о мертвых либо хорошо, либо ничего, однако Сергей Васильевич Ермилову и в подметки не годился, – сказала как отрезала Нелли.

– У них были конфликты? – тут же насторожилась я.

Реакция Нелли Юрьевны была весьма красноречивой.

– Насчет рабочих моментов врать не буду, не знаю, хотя и слыхала краем уха, что не все ладно было. Но вот что касается личного… – Женщина задумчиво прикусила губу и замолчала, а я немного ее поторопила:

– Так что же о личном, Нелличка?

– Ну, слушайте! – Та наклонилась ближе ко мне, словно собираясь посвятить меня в страшную тайну, да только ее смартфон и сегодня целенаправленно мешал нашему разговору.

Разразившись громкой трелью, он завибрировал на гладкой поверхности стола. Краем глаза я заметила на дисплее крупные буквы «Дочь». Несмотря на лаконичную надпись, Нелличка была куда многословнее:

– Машенька, девочка моя! Я тебя умоляю, не пори горячку! У тебя получится прическа. Всегда получалась и сейчас получится. Знаю-знаю, как для тебя это важно! Но то, что прядка не держится, не значит, что нужно сразу волосы обрезать! Ты ее лаком сбрызни и уложи. Маша, ты у меня красавица. Даже если просто волосы по плечам распустишь, твой Мишка не устоит!

Еще какое-то время послушав девичий голос в трубке, Нелличка покачала головой и добавила:

– Ты у меня самая лучшая, дочь. Всегда об этом помни.

Она отключилась, отложила телефон в сторону и посмотрела на меня:

– Опять нам с вами толком поговорить не дают, Танечка. Не сердитесь? – и тем временем искушала, пододвигая ко мне небольшую керамическую тарелку с пирожками.

Я взяла угощение и откусила кусочек. Даже если бы я и сердилась на Нелличку по какой-то немыслимой причине, то после этого точно бы перестала. Нежный, словно воздушный пирожок с ароматной тушеной капустой как будто таял во рту.

Прикрыв глаза от удовольствия, я намеренно проговорилась:

– Неудивительно, что Вадим Романович аж голос потерял на мгновение, когда про пирожки с капустой услышал. Они у вас просто волшебные, Нелличка!

Женщина, заалев ушами, смущенно уточнила:

– А как Вадим узнал?

– Я проболталась. – Впрочем, мне ничуть не было стыдно, стоило только увидеть довольный блеск в Нелличкиных глазах.

Нелли Юрьевна с видимым усилием взяла себя в руки и, уставившись на собственные, сцепленные в замок, пальцы, заговорила, все еще периодически мелькая улыбкой:

– Дочка звонила, переживает, моя хорошая. – Было видно, что женщина пытается справиться со смущением, говоря о чем-то близком, родном, знакомом. – На свидание собирается с мальчиком, который давным-давно ей нравится. Я знаю этого ее Мишку. Он кажется вполне положительным, порядочным молодым человеком. Хотя, на мой материнский взгляд, вряд ли существует хоть кто-то, кто был бы достоин моей девочки. У нас отношения хорошие, доверительные. Я с самого Машиного детства знала, что у нее на сердце, о чем думает, чему радуется, чему печалится. Даже не знаю, бывало ли хоть что-то, что Машенька от меня бы скрыла. Получила двойку – рассказала. Выиграла на олимпиаде по биологии – рассказала. Хочет заниматься игрой на гитаре – рассказала. Мальчик понравился – ну, вы понимаете.

Нелли улыбнулась как-то особенно тепло, думая о дочери:

– Я могу говорить о своих детях бесконечно, но вам, конечно, интереснее узнать не об этом. Сейчас мы остановились на причине конфликта между Ермиловым и Комаровым, так ведь? – И продолжила, не дожидаясь моего согласного кивка: – Вы знали, Танечка, что Ермилов – зять Анатолия Борисовича?

– Зять? – переспросила я. – Но я думала, что у Гарина нет детей.

– Детей нет, – подтвердила Нелличка. – А вот горячо любимая младшая сестра Люба – есть. Анатолия Борисовича и Любушку воспитывали дедушка с бабушкой. Гарин с самого детства души в сестре не чаял и чувствовал за нее ответственность. И по сей день ничего между ними не изменилось. С Евгением Александровичем Любушка познакомилась во время учебы в университете. С тех пор они и не расставались. Знаете, Танечка, Евгений Александрович, может, и не красавец, зато с ним Любушка живет совершенно спокойно, уж не раз я ее видела, когда она к супругу заглядывала. Счастливую женщину видно сразу, она сияет. Видя свою сестру счастливой, Анатолий Борисович, конечно же, всегда очень тепло относился к зятю, всячески его поддерживал. И, откровенно говоря, я уверена, что Ермилов этого заслуживает, – и добавила без перехода: – Налить вам еще чаю, Танечка?

Я молча придвинула ближе к женщине свою чашку, уже рисуя в голове образ этого, незнакомого пока, Ермилова. И этот образ мне нравился.

А Нелли Юрьевна тем временем продолжала свой рассказ:

– Однажды Евгению Александровичу пришлось лететь в недельную командировку в Москву. Договариваться о поставках нашего оборудования в крупную сеть клиник. Уж не знаю, было ли так изначально решено или по ходу дела пришлось подкорректировать планы, да только задержался в столице Евгений Александрович почти на месяц. А вот на следующий день после возвращения Ермилова из Москвы мы имели честь наблюдать Комарова с живописным бланшем под глазом. Кажется, еще и ухо было распухшим, но утверждать не берусь.

Нелличка усмехнулась, а я уточнила:

– Комаров подрался с Ермиловым?

– Не думаю, что Комаров сопротивлялся или пытался как-то ответить. Да и правильно. Евгений Александрович хоть и невысокий, но плечистый, крепко сбитый, а уж силы в руках столько, что Любушку одной рукой запросто поднимает. Так что, если бы действительно имела место быть драка, одним бланшем Комаров бы не отделался. А насчет причины… До меня доходили слухи, что пока Евгений Александрович был в командировке, Комаров пытался подкатить к Любушке. Не знаю, как узнал об этом Ермилов, наверное, от жены. Вот и объяснил Сергею Васильевичу, что в их семью лучше не соваться.

– Решил проблему по-мужски, – понятливо проговорила я и спросила: – А после этого инцидента как они общались? Враждовали?

– Об этом вам лучше уточнить у самого Евгения Александровича, Танечка, – ответила Нелли. – До меня, конечно, постоянно доходят самые разные слухи, но часто они вовсе ничем не подтверждаются.

– Хорошо, это я спрошу, – улыбнулась я Нелличке. – Подскажете, когда лучше всего это сделать? В смысле, когда господин Ермилов бывает в офисе?

– Он же продажник, он почти всегда в офисе, не отходит от телефонов и компьютера, – ответила Нелли Юрьевна и предложила: – Я могу прямо сейчас набрать его секретарше и уточнить.

– Замечательно! – обрадовалась я. – Это было бы очень кстати.

А Нелличка тем временем достала свой мобильный, полистала телефонную книжку и спустя пару мгновений уже защебетала в трубку:

– Ксюша, здравствуй, моя хорошая! Евгений Александрович на месте? Ну я же не знаю, где ему еще быть! – засмеялась Нелли. – К нему хотела зайти Татьяна Александровна Иванова… А, ты наслышана? – Женщина прервала свои объяснения.

«Видимо, уже весь офис в курсе моего тут присутствия. Что ж, тем лучше, не нужно снова и снова всем рассказывать, кто я такая и что тут делаю», – хмыкнула я про себя, прислушиваясь к голосу Нелли.

Та, мимоходом выспросив про здоровье мамы незнакомой мне пока Ксюши, так же мимоходом дала пару советов, как лучше полоскать горло, наконец завершила разговор:

– Тогда Татьяна Александровна сейчас к вам подойдет. А пока они с твоим шефом будут беседовать, заглядывай ко мне на чай!

Она отложила телефон в сторону и объяснила мне свою последнюю фразу:

– Может оказаться, что вам лишние уши окажутся ни к чему. Да и ко всему прочему, может быть, мне удастся узнать у Ксюши еще что-нибудь интересное. В конце концов, кто, если не секретарша, всегда в курсе дел своего шефа.

Она пожала плечами, улыбаясь так легко, будто вот такая роль своеобразного шпиона для нее в порядке вещей.

Клятвенно заверив, что после разговора с Ермиловым я обязательно еще зайду к ней, я направилась было к Евгению Александровичу, открыла дверь и прямо на пороге столкнулась с Белых.

Вадим Романович даже если и смутился, то виду не показал, оставаясь таким же внешне отрешенным. Лишь слегка кивнул в знак приветствия. Я и без его вопросов решила рассказать, куда направляюсь.

– Я пойду с вами, – тут же отреагировал Белых, едва уловимо с тоской в светлых глазах покосившись на гостеприимно накрытый заботливой Нелличкой стол.

– Может, я и сама справлюсь, – ответила я, заметив, как сникла Нелли Юрьевна. – мы ведь находимся не где-нибудь, а в многолюдном офисе, где как минимум два человека знают, куда я направилась.

– Что вы как маленькая, ей-богу! Мы ведь это уже обсудили! – Вадим Романович недовольно поморщился. – Вы хотите поговорить с Ермиловым, потому что он пока в числе подозреваемых. Уж не думаете же вы, что я отпущу вас одну?

Я бы, наверное, поспорила, но не стала заострять, хотя после рассказа Неллички об этом человеке сомневалась в его причастности к убийству. Но раз Белых так хочется пройтись со мной, кто я такая, чтобы ему мешать?

Пока мы неторопливо шли по коридору по направлению к кабинету Евгения Александровича, я, то и дело косясь на четкий профиль шагающего рядом мужчины, раздумывала, действительно ли Белых думал, что Ермилов может быть убийцей? Или он просто постеснялся оставаться с Нелличкой наедине?

Думая о Вадиме Романовиче в таком контексте, я чуть было не фыркнула от сдерживаемого смеха, но если начистоту, сколько бывало таких случаев, когда с женщинами, которые им нравились, робели даже самые сильные мужчины. А то, что Нелличка нравилась Белых, тут к гадалке не ходи, все и так очевидно.

Впрочем, я пока решила отложить эту мысль, так как именно в этот момент мой взгляд уперся в табличку на двери: «Ермилов Евгений Александрович. Отдел продаж».

В небольшой приемной за небольшим же столом, удобно расположенным прямо около окна, бодро стучала по клавишам настолько миниатюрная девушка, что ее едва можно было увидеть за широким монитором.

Я тихо кашлянула, привлекая внимание, хотя она не могла не слышать, как мы вошли.

На мое покашливание так же не случилось никакой реакции. Вадим Романович еле слышно вздохнул и проговорил негромко, но довольно прохладно:

– Доброе утро, Ксения. Мы бы хотели увидеть Евгения Александровича.

Девушка выглянула из-за монитора, смерила меня нечитаемым взглядом, взглянула на Белых так, словно он ей лично задолжал немалую сумму денег, и прошла к кабинету, цокая по светлому ламинату невысокими каблучками классических лодочек.

Она буквально на минуту скрылась в кабинете начальника, как я поняла, доложить о нашем приходе. За это время Белых успел слегка склониться ко мне и проговорить едва слышно:

– Не обращайте внимания, Татьяна, она просто ревнует.

– Ко мне? – удивилась я. – Мы ведь с Ермиловым даже не знакомы.

– Мне порой кажется, что Ксения умудряется ревновать ко всем. И в этом случае пол – вторичен. Заметили, как она меня взглядом прожгла? Как рублем одарила.

Я почти успела подумать, что это странно, как секретарша Ермилова вернулась в приемную и сдержанно проговорила:

– Евгений Александрович вас ждет.

Я вошла первой, Вадим Романович тихо маячил за плечом.

Остановившись на пороге, я быстро огляделась по сторонам. Кабинет не отличался размерами и по планировке напоминал все те помещения, где мне уже удалось побывать. Хозяин кабинета сидел за массивным столом за раскрытым ноутбуком и перебирал какие-то бумаги. На звук наших шагов он приподнял голову и посмотрел на нас поверх стекол очков.

– Доброго дня, Татьяна Александровна, – и тут же добавил чуть насмешливо: – Ну и ты, Вадим, тоже здравствуй.

– Виделись, – не слишком вежливо огрызнулся Белых, но Ермилов, казалось, не обратил на это внимания.

– Мне не жалко лишний раз поздороваться, – снова снасмешничал Евгений Александрович и предложил, кивая в сторону даже на вид удобных кресел: – Присаживайтесь.

Я направилась к креслу, а вот Вадим Романович остался стоять на месте.

– Я просто проводил Татьяну к вам, господин Ермилов, – бесстрастно проговорил Белых. – Я не намерен мешать вашему разговору.

– Мне было бы даже интересно, каким волшебным образом ты мог бы нам помешать, – широко ухмыльнулся Евгений Александрович. – Татьяна Александровна не похожа на ту, кто станет отвлекаться от важного для нее разговора.

– Так неинтересно, – поддержала я легкий тон Ермилова. – Вы сразу все обо мне поняли!

Вадим Романович показательно закатил глаза и, ни слова не говоря, вышел за дверь.

Хозяин кабинета тут же посерьезнел:

– А теперь давайте перейдем к менее веселому. Вы пришли поинтересоваться, не таил ли я злобу на Комарова? Поспешу сэкономить ваше время и сразу отвечу: нет, не таил. Набил разок морду и больше не думал об этом. Да и то, ударил всего пару раз, даже не стараясь. Но, должен сказать, больше тот к Любушке не лез, видимо, я доходчиво все объяснил.

Пока он говорил, я исподтишка его разглядывала. Нелличка была права: Евгений Александрович производил на меня самое положительное впечатление.

Я смотрела на него, а в голову так и напрашивалось: «в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил». Хотя упитанным его назвать можно было лишь с очень большой натяжкой. Несмотря на то что его широкие плечи обтягивал классический пиджак, казалось, весь Ермилов состоит из одних мускулов.

Я перевела взгляд на лицо и внезапно смутилась, поняв, что меня поймали за этим разглядыванием. Яркие синие глаза смотрели весело, коротко стриженный ёжик светлых волос задорно топорщился.

Я поймала себя на мысли, что скорее представила бы Ермилова в чистом поле, рядом с комбайном, собирающим урожай пшеницы, чем в тесном пиджаке за этим монументальным столом.

Я озвучила свою последнюю мысль, на что Евгений Александрович неоднозначно хмыкнул:

– Вы недалеки от истины, Татьяна. Я действительно родился и вырос в деревне, и мои отец и дед работали на полях. Но чем дальше, тем больше деревня вымирала, так что хотелось мне этого или нет, я уехал учиться в город. Здесь обосновался, познакомился с Любушкой, а после свадьбы принялся строить дом за городом. Затем перевез туда своих родителей. Мы чаще бываем у них, чем в городской квартире. Мама в невестке души не чает. – Теплая улыбка смягчила черты лица Ермилова. – Собственно, мама и рассказала мне о случайно услышанном разговоре, когда Комаров, воспользовавшись моим отсутствием, приехал в дом, чтобы увидеться с Любой. Наверное, он не знал, что это дом моих родителей. Жена даже на порог его не пустила, говорила с ним на крыльце. Тот обещал ей златые горы, пушистые меха и все звезды с неба. И по разговору становилось ясно, что это происходит уже не в первый раз. Знаете, Татьяна, я бы стерпел, что он называл меня валенком и колхозником, я ведь на самом деле горжусь своими корнями. Но очень уж меня задело, что он достает мою жену, которая, не желая меня волновать, оберегая мое душевное спокойствие, переживает все в себе. Сама. Моя нежная тоненькая Любушка осталась наедине с собой. Какой мужик после этого не дал бы в морду? Вот и я не удержался. Шум тогда на весь офис знатный стоял. Да, многие слышали, что я грозился свернуть ему шею, если еще раз увижу рядом с Любой. И свернул бы, уж поверьте. Но прямо глядя в глаза. А не вот так, по-крысиному, в темноте.

Ермилов замолчал, а я, покусав губу, спросила:

– Вы рассказывали об этом следователю?

– Конечно! – подтвердил Евгений Александрович. – Но все дело в том, что весь остаток вечера я не отходил от мангала. Паренек, который должен был обеспечить нас шашлыками, мало что понимал в процессе приготовления вкуснейшего мяса. Мое присутствие мог подтвердить каждый человек на том банкете.

– Раз вы совершенно и абсолютно выбываете из числа подозреваемых, зачем же рассказали мне о ссоре? – не смогла удержаться я от вопроса.

– Так было правильно, – пожал плечами Ермилов. – И проще. Нет никакого секрета в том, что тогда произошло. Вы все узнали и не станете себя накручивать. Мы с вами сэкономили кучу времени.

– Вы очень логичны, Евгений Александрович, однако я пришла спросить не об этом.

– О чем же? – Брови Ермилова удивленно взметнулись вверх.

– До меня дошли слухи еще об одном вашем конфликте с Комаровым, – не стала я томить неизвестностью своего собеседника. – Насколько мне известно, эта ссора произошла пару недель назад и очень выбила Сергея Васильевича из колеи.

– Пару недель, говорите… – Ермилов нахмурился, припоминая, а потом вдруг зашуршал бумагами на столе, приговаривая, как хорошо, что он не успел отдать отчеты Гарину.

Я молча наблюдала за действиями мужчины, задавая себе вопрос, что, собственно, происходит, когда Ермилов наконец нашел, что искал. Он протянул мне тонкую стопку документов со словами:

– Вот она, причина нашего конфликта.

Я пробежалась глазами по строчкам. Я мало что поняла из написанного, кроме того, что в данных документах перечислялись какие-то детали, а напротив значились их размеры.

– Я не понимаю, – честно призналась я Евгению Александровичу.

Он объяснил:

– Взгляните: в этой графе вписан продукт, а в графе рядом – его фактические параметры. И эти параметры не соответствуют нормам. Проще говоря, брак. Такая продукция должна отбраковываться еще в производственном цеху и пускаться на переработку. Но господин Комаров пускал отбраковку в оборот. Конечно, брак был незначительным, ничего критичного, иначе его махинации вскрылись бы уже давно, но тем не менее…

Ермилов помолчал и продолжил:

– У Анатолия Борисовича в Норильске есть друг, бывший сослуживец. Они дружат еще со времен службы в армии. Он давно уже звал Гарина к себе, мол, вдвоем веселее было бы работать. Сначала Анатолий Борисович не соглашался, пока не поставит на ноги «МедТех», а теперь, кажется, решился. И не просто решился, а захотел открыть в Норильске еще один филиал. Может быть, логичнее было бы отправить на новое место меня, я все-таки немного моложе и, наверное, здоровее, но он не хочет выдергивать меня из семьи. У меня здесь родители, налаженный быт, жена, которая, кстати, ждет ребенка. А сам он, как не раз говорил сам Гарин, ни к чему тут не привязан так, как к этой работе. И пусть ничего точно пока не решено, к этому бизнесу я привык относиться как к семейному. Мне не нравится, когда из-за копеечной наживы плюют на качество продукции, тем самым ставя под вопрос репутацию, нарабатываемую годами. Понимаете?

Я кивнула. Я действительно понимала, как неприятно было узнать Ермилову об этом мошенничестве. Но уточнить я должна была:

– И что же вы сделали, когда узнали? Сообщили в полицию?

– Не стал, – отрицательно качнул головой Евгений Александрович. – Не потому что тепло относился к Комарову, вовсе нет. Мне было неприятно думать, как могут отнестись наши постоянные потребители, когда узнают, что периодически им подсовывали не самый качественный товар. Я действительно беспокоюсь о нашей репутации. По этой же причине я не стал и настаивать на увольнении Комарова. Мне казалось более целесообразным приглядывать за ним на этом месте и не допустить, чтобы он начал пакостить где-то еще. А раз уж человек нечист на руку, то его не перевоспитать.

Ермилов замолчал, а я предположила:

– Исходя из всего сказанного, напрашивается вывод, что ему вас было бы гораздо выгоднее убрать, чем вам – его.

– Именно! – блеснул зубами в широкой улыбке Ермилов.

– Что ж, – я поднялась с удобного кресла, едва сдерживая желание как следует потянуться, – в таком случае не буду больше отвлекать вас от работы.

– Если что-то понадобится, вы всегда можете на меня рассчитывать, – проговорил Евгений Александрович и протянул мне свою визитку.

Он снова погрузился в работу, не обращая на меня внимания, чем я и воспользовалась, тихонько выскользнув за дверь.

За дверью кабинета меня уже поджидала хмурая, как сегодняшнее небо, Ксюша.

– Татьяна Александровна, – почти прошептала она столь тихо, чтобы ее не было слышно в кабинете. – Вы же не думаете всерьез, что Евгений Александрович виноват в этом кошмаре?

– А я не должна так думать? – без зазрения совести я ответила вопросом на вопрос.

– Он не мог! Вы не понимаете! Евгений Александрович совсем не такой человек! – И хоть эмоции Ксении били через край, ее голос оставался таким же тихим. – Он мне жизнь спас, чтоб вы знали!

– Даже так? – я вздернула бровь, хотя в душевных качествах Ермилова ничуть не сомневалась. – Расскажете?

Конечно, для дела эта история, может, и не имела значения, но мне было любопытно, чем Ермилов смог заслужить такое безоговорочное расположение юной девушки, столь рьяно сейчас его защищающей.

– Случилось это около трех лет назад, еще до того, как я переехала в Тарасов…

Ксюша рассказала, что после школы жила с теткой в соседнем райцентре. После того как окончила школу, девушка не смогла никуда пойти учиться, вынужденная работать, чтобы помогать единственной родственнице. Работала в небольшом магазинчике продавцом, там-то уж в специальной подготовке не было нужды. Этот магазинчик находился почти на выезде из города. На небольшой площади также расположилось несколько кафешек, чтобы проезжающим мимо водителям было где остановиться и перекусить. Торговля шла бойкая, и зачастую Ксения задерживалась допоздна, помогая напарнице справиться с потоком людей.

Однажды вечером, снова задержавшись дольше положенного, Ксюша уже направлялась к автобусной остановке, как вдруг ее внимание привлекла странная пара, сидящая в одной из припаркованных машин. Ксения сначала подумала, что сидящий за рулем парень крепко обнимает прижавшуюся к нему девушку. И только несколько мгновений спустя обратила внимание на широкую ладонь водителя, зажимающую рот пассажирки. Увидев, что их заметили, девушка широко распахнула глаза и сделала пару попыток вырваться из крепкого захвата.

Ксюша дернулась было к машине, но что-то ее остановило. Она сделала пару шагов назад от автомобиля, намереваясь вернуться в магазин и вызвать полицию, как вдруг натолкнулась на кого-то спиной. Обернувшись, увидела крепкого светловолосого мужчину, вопросительно глядящего на нее.

Ксюша тут же ткнула пальцем в ту, пугающую ее машину, едва выговорив:

– Помогите ей!

Мужчина не успел даже приблизиться, как диспозиция людей в машине резко изменилась. Парень убрал руку от лица девушки, а та как ни в чем не бывало поправила одежду и удобно уселась на пассажирском сиденье. Не успела Ксюша даже удивиться, как странный автомобиль уже сорвался с места, напоследок взвизгнув резиной по асфальту.

– Испугалась? – участливо поинтересовался случайный спаситель.

Ксения пожала плечами, сама до конца еще не осознав своих ощущений. Только гораздо позже, вернувшись в магазин, познакомившись наконец с выручившим ее мужчиной, оказавшимся, как я и думала, Евгением Александровичем, ее затрясло от переживаний. Особенно когда услышала от одного из постоянных покупателей душераздирающую историю о банде цыган, таким способом подманивающих хрупких девушек к своим автомобилям и затем их похищавшим.

Что в этой истории было правдой, а что выдумкой, Ксюша проверять не хотела. Побледнев от страха, девушка даже не сразу услышала, что предлагал ей ее сегодняшний знакомец. А тот, действуя под влиянием только одному ему понятных мотивов, предложил Ксении помочь с переездом в Тарасов.

– Он не только взял меня на работу и помог найти квартиру для нас с тетушкой, но и опекает теперь всячески, – рассказывала Ксюша. – Для меня до сих пор загадка, зачем ему это было нужно, но где-то внутри я чувствую, что только благодаря ему я смогла изменить свою жизнь к лучшему.

– Вы сказали, что Евгений Александрович спас вам жизнь, – напомнила я девушке.

– Так ведь этим своим вмешательством и спас! – воскликнула Ксюша, возмущенная моей непонятливостью. – Кто знает, что было бы потом. А если бы меня потом нашли те люди? Работу-то я бы не бросила, если бы не пришлось уехать. Так что так и знайте: Евгений Александрович точно не такой человек, который смог бы убить даже такого, как Сергей Васильевич! – вернулась девушка к волновавшей ее теме.

– Не переживайте, Ксения, – успокоила я свою собеседницу. – На самом деле у господина Ермилова очень крепкое алиби. Но тем не менее вашему шефу очень повезло с защитницей.

Ксюша смущенно покраснела и снова спряталась за широкий монитор. А мне не давала покоя история с машиной, что послужила толчком к знакомству Ермилова и Ксюши, и та история про цыган, рассказанная местным жителем. И пусть прошло уже много времени, но захотелось позвонить Кирьянову и рассказать об этом деле.

Я попросила девушку написать название города и номер телефона той ее напарницы из магазина. На всякий случай. Я не исключала, что данная информация может пригодиться.

Ксюша взяла из органайзера цветной стикер, написала на нем то, о чем я попросила, а также номер своего телефона и протянула мне. А у меня в голове внезапно возникла мысль, что где-то совсем недавно я также видела блок стикеров. И что-то с ними было не так. Но в тот момент меня отвлекло… А что меня отвлекло? Белых. Ноутбук. Кабинет Комарова. Его стол. Открытый ящик. Белые стикеры. На верхнем из них отпечатались какие-то слова и цифры, как бывает, если верхний листок обрывают, а следы остаются.

Поблагодарив девушку, оказавшуюся совсем не хмурой, а вполне даже дружелюбной, я быстрым шагом направилась к Вадиму Романовичу.

Белых обнаружился за своим любимым занятием: он снова застыл перед окном, рассматривая парковку.

Почему-то захотелось его поддеть, чем я не преминула воспользоваться:

– Вадим Романович, у вас есть камера, выходящая на эту сторону, чтобы захватывать парковку?

– Конечно! – Хозяин кабинета удивленно приподнял брови, словно удивляясь такому вопросу.

– А почему в таком случае вы сами выполняете ее роль?

Согласна, шутка получилась так себе, но я была довольна уже тем, как едва уловимо дрогнули уголки губ на этом бесстрастном лице.

– Вы ко мне по делу, Татьяна? – уточнил Вадим Романович, возвращая меня в действительность.

– Именно! – подтвердила я. – Мне нужно еще раз попасть в кабинет Комарова.

– Думаете, в прошлый раз мы что-то упустили? – удивился Белых.

– Я не уверена, – честно призналась я. – Но хотелось бы проверить. Сейчас я вам все расскажу.

Больше Вадим Романович не задавал вопросов, а просто достал ключи.

Блок белых стикеров так и лежал в ящике стола. Я достала их и слегка повернула к свету. Действительно, на верхнем из них отпечаталась какая-то надпись. Просто так ее было невозможно разглядеть, поэтому я воспользовалась старым проверенным способом. Вытащив из органайзера простой карандаш, я несколько раз черкнула по белой бумаге.

Метод, как обычно, сработал. Сквозь угольную черноту явственно проступили слова: «Моисеев, пятница, 17.30».

Я задумалась, не обращая внимания на уставившегося на меня Вадима Романовича, молча дожидавшегося хоть каких-нибудь объяснений.

В голове роилось несколько вопросов. Кто такой этот Моисеев? Впрочем, возможно, о нем что-то знал Белых. Пятница… Была ли это та пятница, за пару дней до банкета? Скорее всего. Если бы речь шла о более раннем времени, скорее всего, этот стикер был бы уже использован.

– Вадим Романович, – не стала медлить я с выяснением хотя бы одного момента, – вам знаком человек по фамилии Моисеев?

Я показала ему проявившуюся запись.

Белых задумался:

– Вполне вероятно. Если мне не изменяет память, кажется, именно эту фамилию носит бригадир в производственном цехе. Впрочем, уточнить эту информацию можно в пару кликов.

– И снова – производство. – Я задумчиво прикусила губу.

– А что не так с производством? – Белых выглядел удивленным.

Я рассказала Вадиму Романовичу о конфликте Ермилова и Комарова, спровоцированного мошенничеством последнего.

– Логично было бы предположить, – рассуждала я, – что сам Комаров эту схему провернуть не смог бы. Значит, ему нужен был человек, который имеет к производству самое прямое отношение. А куда уж прямее, чем бригадир смены? К тому же меня озадачил день недели. Состоялась ли встреча этих двоих практически перед убийством Комарова? Я полагаю, нужно это проверить.

– В таком случае мы должны сообщить Ермилову, – уверенно сказал Вадим Романович.

– Почему ему, а не Гарину?

– Потому что он вскоре собирается возглавить «МедТех» в Тарасове. Он пусть и разбирается. – Белых усмехнулся.

– В таком случае пойдемте к Евгению Александровичу, – пожала я плечами.

В сущности, мне было все равно, кому именно сообщить о своем открытии, тем более что пока мои догадки ничем не подтвердились.

Даже если Ксюша и удивилась, вновь увидев нас с Вадимом Романовичем на пороге кабинета, то не показала виду. Зато в этот раз она вышла из-за стола с лицом, на котором не было и следа недавней неприязни. Девушка, наверное, хотела сказать Ермилову о нашем приходе, но Белых ее опередил:

– Я сам, Ксения.

Он кивком предложил мне следовать за ним и вошел в дверь кабинета со словами:

– Жень, послушай…

– И снова здравствуйте, – отозвался Ермилов, но тут же посерьезнел, обратив внимание на строго нахмуренные брови Вадима Романовича. – Что случилось?

Белых отступил в сторону, предоставляя мне возможность самой рассказать о своих догадках и о необходимости поговорить с тем самым неизвестным пока Моисеевым.

Евгений Александрович слушал молча, лишь периодически хмурился, а как только я закончила, резко встал из-за стола.

– Поедете со мной, Татьяна? – и, не дожидаясь ответа, словно ни на миг не сомневаясь, что я, конечно же, не откажусь, вышел за дверь, мимоходом кивнув Ксении: – Я на производство.

Белых, хоть его отдельно никто и не приглашал, неотступно следовал за нами.

Евгений Александрович хмыкнул:

– Неужели боитесь оставить Татьяну Александровну без присмотра?

Белых отреагировал на шутку лишь коротким согласным кивком:

– Именно.

Не скрою, мне любопытно было побывать в производственном цехе, тем более что, вероятно, эта поездка могла что-то прояснить в моем расследовании. Хотя остаться и расспросить Ксюшу об отношениях этих двоих мне было также интересно.

Решив, что с Ксенией я еще успею пообщаться, я согласно кивнула и направилась на выход следом за двумя мужчинами.

Сама поездка в промзону запомнилась мало. Я бездумно разглядывала проплывающий за окном внушительного внедорожника Ермилова городской пейзаж и думала.

Даже если Моисеев и замешан в махинациях со сбытом брака, я сомневалась, что это могло служить поводом для убийства. Конечно, можно было не брать в расчет то обстоятельство, что повод был недостаточно серьезен для убийства, однако я не понаслышке знала, что убивали и за меньшее. Но знал ли Моисеев о месте проведения банкета? Была ли у него возможность оказаться там?

Я поспешила озвучить возникшую мысль:

– Вадим Романович, скажите, было ли известно о том, где именно будет проходить корпоратив?

Мужчина помолчал, задумчиво нахмурившись, затем отрицательно качнул головой:

– Вряд ли. Нам сказали только, что на живописном берегу будет возможность пожарить шашлыки. Может быть, Анечка знала? Это ведь была ее идея. Я могу ей позвонить, уточнить, – и мужчина потянулся во внутренний карман пиджака за телефоном.

– Не нужно, – остановила я его. – Когда мы приедем, я сама ей наберу.

Белых кивнул, принимая мое решение, и снова замолчал.

Вскоре мы подъехали к мрачному пустырю, который в сегодняшнем дождливом дне выглядел почти зловеще. Вдалеке за периметром высилось несколько многоэтажек. Несмотря на то что располагались они далековато от центра, да и пейзаж за окнами был не самым живописным, квартиры в этих домах пользовались спросом. Даже то обстоятельство, что отсюда до места работы многим было добираться долго и не всегда удобно, цены тут не кусались, и это для многих оказывалось решающим значением для приобретения жилья.

Посреди пустыря широко раскинулось – по-другому это сложно было назвать – одноэтажное здание. Из приоткрытых широких окон доносился какой-то лязг, обрывки разговоров, послышался даже взрыв громкого смеха. Электрический вид за окнами показался неожиданно уютным в серости этого дня. Сразу захотелось выпить чашку горячего кофе.

Непрекращающийся с самого утра дождь размыл землю вокруг здания цеха, превращая ее в непроходимую грязь. Если бы мы не подъехали к самому входу в помещения, я уже сейчас смогла бы начать прощаться со своими кроссовками, ибо после прогулки по этой грязи вряд ли они стоили бы хоть одного доброго слова.

Подъездная дорога, ведущая к самому входу в цех, заканчивалась небольшой стоянкой, на которой мокли несколько легковых автомобилей и один небольшой микроавтобус.

Я остановила свой взгляд на нем, размышляя над его предназначением, а Ермилов, перехватив мой взгляд и верно разгадав мысли, ответил на неозвученный вопрос:

– На нем после смены развозят тех, у кого нет машины.

– Удобно, – согласилась я. – Кажется, без машины сюда сложно добираться.

– Верно, не очень удобно, – проговорил Евгений Александрович и обернулся на раздавшееся со стороны Белых приглушенное чертыхание, когда тот умудрился наступить в лужу, выходя из внедорожника.

– Жень, ну какого ж лешего у тебя тут грязно так?! – нахмурился Вадим Романович.

– Не успел еще облагородить территорию, – пожал плечами Ермилов, судя по виду, совершенно не раскаиваясь из-за промокших туфлей товарища.

– А собирался? – скептично изогнул бровь Белых.

– Конечно! – воскликнул Евгений Александрович. – Здание цеха новое, видите? – повернулся он уже ко мне. – Ранее мы только закупали товар с целью последующей перепродажи. Но потом поступило предложение самим заняться производством. Даже если брать в расчет все издержки на постройку и оборудование цеха, этот шаг окупался достаточно быстро. На данный момент мы уже вышли из минуса и теперь работаем на прибыль. Но для того чтобы сразу как следует облагородить территорию, средств пока недостаточно. Приходится все делать постепенно. Поэтому пока тут грязно и неуютно. На следующий месяц у нас запланировано оборудование погрузочной площадки, – Ермилов кивнул в сторону высоких ворот, все пространство перед которыми было засыпано крупным щебнем.

Ермилова приятно было слушать. Он подходил к делу со всей ответственностью, рассуждал здраво, действовал с умом.

– Что ж, Татьяна, я пока схожу за Моисеевым, а вы позвоните Анне, раз уж собирались, – предложил Белых. – Чтобы потом мы могли сравнить их версии хотя бы на этот вопрос.

Не успел Вадим Романович скрыться за дверью, ведущей в цех, как я уже выудила из кармана телефон, нашла в списке контактов номер Анечки и нажала кнопку вызова.

– Добрый день, Анна! – заговорила я, как только мне ответили. – Татьяна Иванова беспокоит. Я бы хотела у вас уточнить один момент.

– Да, Татьяна Александровна, – с готовностью отозвалась девушка.

– Скажите, пожалуйста, Анна, – сразу перешла я к сути. Вежливость вежливостью, а злоупотреблять дружелюбием девушки в рабочее время у меня не было желания. – Когда вы договаривались о проведении банкета на берегу, вам сообщили, где именно это будет?

– Нет, – ответила Анечка, ни на миг не запнувшись. – Елена, администратор фирмы, где я делала заказ, сказала лишь, что все действо состоится в приятном месте за городом.

– Спасибо большое! – искренне поблагодарила я. – Вы очень помогли.

Я закончила разговор и повернулась к выжидательно глядевшему на меня Ермилову:

– Даже Анечка не знала, где именно пришвартуется теплоход. Соответственно, не мог знать и Комаров. А уж поверить в то, что кто-то со злым умыслом мог заранее все просчитать, кажется, и вовсе из разряда фантастики.

– Да, – серьезно кивнул Ермилов. – Если бы у нас в штате работал экстрасенс, мы все бы об этом знали, Нелличка – в первую очередь!

– Вы о чем? – раздалось от двери мрачное.

Я, быстро спрятав улыбку, понимая, что так Белых, скорее всего, отреагировал на знакомое имя, развернулась к вышедшим из дверей мужчинам.

Человек, идущий на пару шагов впереди Вадима Романовича, вдруг расплылся в странной улыбке. Мне она показалась не совсем искренней, но и не похожей на заискивание перед начальством. В этой улыбке мне почудились оттенки превосходства. Эта улыбка на тонких губах, подозрительный прищур глаз, высокие скулы и острый нос делали Моисеева похожим на лиса. Но если к лисам я не испытывала никакого негатива, то сам господин Моисеев симпатии во мне не вызывал.

– О! Начальство пожаловало! – наигранно задорно воскликнул мужчина, замечая Ермилова. – Чем обязан?

– Разговор есть, – коротко отозвался Ермилов. – Как близко ты был знаком с Комаровым?

– Знаком-то был, – равнодушно пожал плечами Моисеев. – Да и как иначе? Все ж Сергей Васильевич был моим непосредственным начальником.

– Какими были ваши отношения? – на этот раз подал голос Вадим Романович.

– Рабочими, – еще одно движение плечами.

– Ты знаешь, что Комарова убили? – снова включился в разговор Ермилов.

– Конечно знаю! – удивленно проговорил Моисеев, слегка озадаченно переводя взгляд на Белых с Ермилова и обратно. – Не на необитаемом острове же живем. Цех уже третий день гудит.

– Когда вы виделись в последний раз? – задал очередной вопрос Вадим Романович.

– Не помню. – Уже недовольно нахмурившись, Моисеев снова дернул плечом. – Наверное, когда Сергей Васильевич приезжал в последний раз на производство.

– Действительно? – Евгений Александрович насмешливо хмыкнул. – Ты не забыл о встрече в эту пятницу в половине шестого вечера?

Я внутренне напряглась. Ермилов так лихо блефовал, что я даже восхитилась. Мы ведь не были уверены, что имелась в виду эта пятница. Мы не знали, состоялась ли встреча. Да и об этом ли Моисееве шла речь? Мало ли его однофамильцев в Тарасове?

Однако Евгений Александрович попал в цель.

– Ах, это…

Моисеев слегка спал с лица и замолчал. И лишь лихорадочно бегающие глаза выдавали его волнение.

– Рассказывай, – велел Белых непререкаемым тоном.

То ли Моисеев решил, что нам уже все известно, то ли попросту струсил, но, больше не увиливая, заговорил:

– Встречались, да. Цех-то до пяти работает, вот он чуть позже и подъезжал, чтобы без свидетелей… эммм… – Мужчина замялся.

– Чтобы без свидетелей разбавлять браком качественную продукцию, – подсказал Ермилов, цепко вглядываясь в лицо Моисеева.

Тот отвел глаза:

– Раз вы все уже знаете, то зачем спрашиваете?

– Чтобы понять, – заледенел голос Евгения Александровича. – Неужели барыши были такими существенными, что возникла охота походить под статьей?

– Под какой статьей? – враз охрип Моисеев.

– Как минимум – мошенничество, – подтвердил Белых. – Ты же понимаешь, что теперь на тебя можно списать любой косяк. А там и до особо крупных размеров недалеко.

Он выглядел так серьезно, что даже я на мгновение поверила, а Моисеев так и вовсе окончательно побледнел:

– Нет! Я не в особо крупных! Я почти ничего не имел! – мужчина заполошно захлопал по карманам. – Вот, у меня все записано. Всего четыре раза, смотрите!

Он совал замасленный, захватанный пальцами блокнот в руки Ермилову, на что тот брезгливо поморщился:

– Ладно, расскажи схему и можешь быть свободен.

– В смысле – свободен?

– За расчетом завтра к десяти утра в отдел кадров, – сурово сдвинул брови Евгений Александрович, и выглядел он при этом так внушительно, что Моисеев, казалось, даже взглядом не посмел возразить или просить о чем-то.

Он вздохнул, снова похлопал по карманам, выудил оттуда порядком помятую пачку с сигаретами, достал одну, прикурил от спички и заговорил:

– Отработанной схемы, кажись, у Сергея Васильевича и не было. Он только хотел развернуться, потом что-то произошло, я так понимаю, между вами. – Моисеев воровато покосился на Ермилова. – После этого Комаров долго мне не звонил. И тут в пятницу – снова. Встретились здесь. Он обычно из уже готовых к отгрузке коробок доставал несколько единиц товара, а потом подкладывал на их место бракованные. Эти коробки отправлялись куда-то на периферию, типа для фельдшерских центров. Поставлять такой товар в крупные клиники Сергей Васильевич, видимо, побаивался. А ну как решили бы пожаловаться!

Он вздохнул и замолчал. Молчали и мы.

В целом все было понятно. Хорошо, что эта схема вскрылась. Комарова больше нет, но кто мог бы быть уверенным, что Моисеев не продолжил бы проворачивать эти махинации. Не секрет, что обычно аппетиты жуликов только растут, и неизвестно, сколько бы ему удалось наворовать, прежде чем его бы раскрыли. А плохо было то, что и эта ниточка оборвалась, так и не приведя никуда.

Но все же еще от одного вопроса я не удержалась:

– Скажите, где вы были в это воскресенье вечером?

– Так это, – растерялся от неожиданности Моисеев, – с мужиками в гаражах пиво пили. Мы каждые выходные там собираемся. Ваську от деда старая «Победа» осталась, так мы ее ремонтируем. Раритет же почти.

– Мужики, конечно, смогут подтвердить твои слова? – мимоходом поинтересовался Белых.

– Конечно! – уверенно кивнул Моисеев и вдруг испуганно вытаращился на меня: – Вы что же, думаете, что это я Комарова?!

– Никто ничего такого не думает, – успокоил его серьезный Ермилов. – Но уточнить мы должны были. Ладно, иди, работай. И не забудь – завтра в десять к Нелли Юрьевне.

– Помню, – едва различимо буркнул мужчина и поплелся обратно в цех.

Мы еще немного помолчали, а спустя пару мгновений Евгений Александрович встряхнул головой и растянул губы в улыбке:

– Пусть это маленькая победа, но мы совершенно точно заслужили по чашке хорошего кофе!

– Верно. – Я улыбнулась в ответ. – И по пироженке.

– И по пироженке, – подтвердил Белых и первым направился к внедорожнику.

Когда мы добрались обратно до офиса, дождь уже практически прекратился. Но все равно влажный холодный воздух вызывал стойкое желание поежиться.

– Куда вы теперь, Татьяна Александровна? – приостановившись в фойе, поинтересовался Ермилов.

– Сейчас я собираюсь зайти к Нелличке на чай и подумать, с кем нужно поговорить в следующий раз, – проговорила я, уже предвкушая, как согрею озябшие от сырости пальцы о чашку с горячим ароматным чаем, как наконец смогу вонзить зубы в душистый пирожок.

Кажется, я проголодалась.

Уже позже, удобно расположившись в кресле в уютном Нелличкином кабинете, я с удовольствием пила чай и рассказывала о нашей поездке.

– Хотя, наверное, Вадим Романович сам бы мог вам все это рассказать, – проговорила я нарочито небрежно.

– Нет, – в ответ махнула рукой Нелличка. – Он не говорит со мной о работе. Да если честно, он вообще со мной практически ни о чем не говорит. Сферы наших служебных обязанностей очень редко хоть как-то пересекаются. Танечка! – внезапно перевела тему Нелли Юрьевна. – Вы говорили, что Вадим и Евгений Александрович вместе расспрашивали Моисеева?

– Да, – подтвердила я. – На самом деле мне очень понравилась их манера вести допрос. Хм… могу ли я называть этот разговор допросом? – задумалась я, затем мысленно отмахнулась, ведь именно на допрос и было похоже все происходящее. – Впрочем, как ни назови, а было впечатляюще. Они, не сговариваясь, перекидывали друг другу нить разговора словно мячик для пинг-понга. Моисеев терялся от скорости, с которой задавались вопросы, и, может быть, именно поэтому, от растерянности, отвечал, я уверена, правдиво. Я сама даже слово вставить не успевала.

– О, я вас понимаю! – Нелличка мягко улыбнулась. – Я однажды видела, как они вдвоем могут расспрашивать, и до сих пор под впечатлением.

– А когда это было? – Я поерзала, удобнее устраиваясь в кресле, и приготовилась слушать.

Нелли Юрьевна ожиданием меня не томила.

– Пару лет назад наша фирма отмечала приближение Нового года в последних числах декабря, – начала Нелличка свой рассказ. – Мы заказали ужин в небольшом, но уютном ресторане. Обычно, когда проводятся такие мероприятия, заведения закрываются для остальных посетителей. Но нас было немногим больше, чем на этом злополучном банкете в честь годовщины. В предновогодние вечера недостатка в посетителях рестораны и кафе не испытывали. Недалеко от нашего стола расположилась еще одна компания. Кажется, там было человек пять, но я не слишком уверена в своих подсчетах, в конце концов, посторонние люди меня мало интересуют. Да вот спустя какое-то время из-за этого стола послышались громкие голоса. Больше всех возмущалась одна женщина, крича, что у нее украли сумочку. Она звала администратора, требовала показать записи с камер наблюдения, причитала, что думала, что это приличное место.

Нелли хмыкнула, я не удержалась от вопроса:

– С этой женщиной что-то было не так?

– Именно, – кивнула Нелличка, соглашаясь. – Наши мужчины вклинились в ситуацию еще до того, как ее крики переросли в скандал. Вадим и Ермилов подошли к их столу. Я не слышала, что именно они у нее спрашивали, но судя по тому, как она вертела головой от одного к другому, я понимала, что они роняют реплики по очереди. Видимо, сегодня они действовали так же. Я уж не знаю, как у них это получилось, но совсем скоро все мы наблюдали, как вся компания из-за их стола поднялась и ушла из ресторана. Уже потом Вадим Романович рассказал, что на самом деле сумочку никто не воровал. Ребятам нечем было расплатиться по счету, вот они и придумали этот глупый план, чтобы потом сказать, что все деньги были именно в этой сумочке. Сжульничать у них не получилось! – закончила Нелличка, светясь гордостью за своих коллег.

– Наверное, сложно врать, когда двое внушительных мужчин своими вопросами выбивают почву из-под ног, – резюмировала я.

Я поблагодарила Нелли Юрьевну за гостеприимство и вкуснейшие пирожки, распрощалась, клятвенно заверив, что завтра зайду к ней в первую же очередь.

Неторопливо лавируя в потоке машин, я размышляла, мысленно прикидывая план действий на завтрашний день. Хотелось бы теперь исключить из списка подозреваемых третью женщину, что присутствовала на банкете, – главного бухгалтера фирмы «МедТех» Софью Андреевну Вольскую.