Металлический шторм

ГЛАВА 2

Индийский океан, июнь 2012 г.

Купаясь в лучах заката, девяностофутовый катамаран[7] мчался по спокойным водам Индийского океана. Он делал три или четыре узла[8] при легком ветерке. Сверкающий белый парус возвышался над белой палубой. Крупные бирюзовые буквы, начертанные на центральной части катамарана, говорили, что он принадлежит Национальному управлению подводных исследований.

На носу одного из корпусов катамарана стоял Кимо А'кона. Ему было тридцать. Угольно-черные волосы, точеная фигура, хитросплетение гавайских татуировок на руке и плече. Он стоял босиком на носу парусника, балансируя на самом краю, словно серфер на доске.

В руке он сжимал длинный шест, на конце которого был установлен прибор, погруженный в воду. Показания, выведенные на небольшой дисплей, говорили Кимо, что система работает.

Он огласил результаты.

— Уровень кислорода чуть ниже положенного. Температура 21 градус по Цельсию, 70,4 по Фаренгейту.

За спиной Кимо застыли еще два наблюдателя. Перри Халверсон, руководитель и старейший член экипажа, стоял у руля. Он был в шортах цвета хаки, черной футболке и оливковой панаме — своей ровеснице.

Рядом с ним стояла Талия Куиварос, которую все называли просто Ти. В этот вечер на ней были белые шорты и верх от красного бикини, хотя ее загорелая кожа отвлекала внимание мужчин от ее наряда.

— Что-то слишком холодно, — заметил Халверсон. — На три градуса холоднее, чем должно быть в это время года.

— Исследователям глобального потепления это придется не по вкусу, — ответил Кимо.

— Возможно, — согласилась Талия, одновременно считывая показания с небольшого планшета. — Но это очевидная закономерность. Двадцать девять из тридцати показаний не такие, как должны быть. Отклонение от прогноза минимум два градуса.

— Может, тут прошел шторм? — поинтересовался Кимо. — Дождь или град, которые мы не учли?

— Последние недели в этом районе не случалось ничего подобного, — ответил Халверсон. — Это аномалия, а не локальное отклонение.

Талия кивнула.

— Глубоководные показания с удаленных датчиков, которые мы запустили, подтверждают это. Температура понижается, идет к термоклину.[9] Будто бы солнечное тепло вообще не доходит до этих мест.

— Не думаю, что тут проблема в солнце, — заметил Кимо. Днем солнце, сияя с безоблачного неба, прогрело воздух чуть ли не до сорока градусов. Даже сейчас, на закате, его последние лучи были сильными и жаркими.

Кимо качнул шестом, проверил данные, а потом размахнулся, словно рыбак, закидывающий крючок. Он забросил датчик на расстояние сорока футов от лодки, дал ему утонуть, а потом потянул назад. Но и во второй раз прибор показал то же самое.

— По крайней мере, у нас есть что рассказать в Вашингтоне, — заметил Халверсон. — Они все почему-то считают, что мы тут как в прогулочном круизе.

— Предполагаю, что это апвеллинг,[10] — продолжал Кимо. — Что-то типа эффекта Эль-Ниньо — Ла-Нинья.[11] Хотя океан-то Индийский, значит, у этого явления и название должно быть индийское.

— Может, его назовут в честь нас, — предположила Талия. — Эффект Куиварос — А'кона — Халверсона. Сокращенно — КАХ-эффект.

— Обратите внимание: себя она поставила первой, — сказал Кимо Халверсону.

— Дамы вперед, — объявила Талия, с улыбкой наклонив голову.

Халверсон рассмеялся и поправил шляпу.

— Пока вы убираете оборудование, я займусь ужином. Будете тако с летучими рыбами?

Талия с подозрением посмотрела на товарища.

— Мы их уже вчера ели.

— Сегодня сети пусты, — объявил Халверсон. — Мы ничего не поймали.

Кимо задумался. Чем дальше заплывали они в холодную зону, тем меньше живности было в море. Похоже, океан становился бесплодным.

— Все лучше, чем консервы, — заметил он.

Талия кивнула, и Халверсон нырнул в кабину, чтобы приготовить ужин. А Кимо остался стоять, глядя куда-то на запад.

Солнце наконец скрылось за горизонтом, и небо приобрело оттенок индиго. Пылающая оранжевая линия протянулась прямо над водой. Воздух был мягким, влажным, температура — около тридцати градусов по Цельсию. Прекрасный вечер, тем более что им удалось обнаружить нечто уникальное.

Они понятия не имели, что вызвало подобную аномалию, но она заметно влияла на погоду в этом регионе. До сих пор на юге и западе Индии шли лишь небольшие дожди, в то время как давно должны были прийти муссоны с грозовыми тучами. Проблема становилась все острее — миллиарды людей ждали сезонных дождей, сушь грозила неурожаем риса и пшеницы. Из-за этих новостей нервы Кимо были на пределе. Его терзали воспоминания о плохом урожае прошлого года, вызвавшем разговоры о голоде, который непременно наступит, если в ближайшее время что-то не изменится.

В то же время Кимо отлично понимал, сколь мало он может сделать. Но он надеялся, что хотя бы определит причину происходящего. Ученый предполагал, что за последние несколько дней они с коллегами нащупали верный путь. Им нужно было еще раз провести измерения где-нибудь через час в нескольких милях к западу. Размышления Кимо прервал Халверсон, позвав ужинать.

Он вытащил датчик. Поднимая прибор из воды, краем глаза он заметил нечто странное. Кимо прищурился. В ста ярдах от него по поверхности океана, словно огромная тень, расползалось большое черное пятно.

— Посмотри-ка на это, — позвал он Талию.

— Небось, зовешь потискаться в темноте? — шутливо ответила она.

— Я серьезно, — продолжал он. — Там на воде что-то есть.

Девушка убрала планшетный компьютер и подошла поближе, положив одну руку ему на плечо, а другой для устойчивости придерживаясь за узкий бушприт. Кимо указал на пятно. Безусловно, оно становилось все больше, расползаясь по поверхности, как нефть или водоросли, хотя явно не было ни тем, ни другим.

— Видишь?

Она проследила за его взглядом, а потом посмотрела в бинокль. Через несколько секунд она объявила:

— Это какой-то обман зрения.

— Вовсе нет.

Талия еще какое-то время смотрела в бинокль.

— Говорю тебе, ничего там нет.

Может, глаза и в самом деле обманывали его? Кимо взял бинокль и уставился на пятно. Опустил бинокль, потом снова поднес к глазам и опустил.

Ничего, кроме воды. Ни водорослей, ни нефти, ни странных текстур на поверхности моря. Он внимательно осмотрел водную гладь, но море снова выглядело совершенно нормальным.

— А я тебе говорю, там что-то было, — продолжал настаивать он.

— Не убедил, но попытка засчитана, — ответила девушка. — Давай-ка лучше поедим.

Талия повернулась и направилась на главную палубу катамарана. Кимо бросил на воду последний взгляд, но не увидел ничего необычного, затем покачал головой и повернулся, чтобы последовать за коллегой. Через несколько минут они сидели в главной каюте, где уже был накрыт рыбный стол. Однако Кимо не переставал думать о причине аномальной температуры.

Пока они ели, катамаран скользил вперед, подгоняемый северо-западным ветром. Два гладких фиберглассовых поплавка катамарана разрезали соленую воду, беззвучно скользя вперед.

И тут что-то начало меняться. Казалось, вода немного загустела, стала более вязкой. Рябь усиливалась, катамаран плыл все медленнее и медленнее. Блестящие белые поплавки стали темнеть по ватерлинии, словно кто-то наносил на них тонировку.

Так продолжалось несколько секунд, а потом черные как уголь пятна поползли по всей боковой части поплавков. Они поднимались все выше и выше вопреки законам гравитации, словно их притягивала какая-то неведомая сила.

По текстуре своей пятна напоминали графит или темную ртуть. Вскоре потемнело и то место на носу, где только что стоял Кимо.

Если бы кто-то остался на вахте, он бы, без сомнения, заметил что-то необычное. На мгновение темная субстанция приобрела форму, похожую на цепочку человеческих следов, а потом стала расползаться дальше, двигаясь в сторону главной каюты.

Внутри играло радио, настроенное на канал классической музыки. Такая музыка как раз подходила к ужину, и Кимо наслаждался вечером и компанией, так же как и поданными блюдами. Занятый шутливой перепалкой с Халверсоном, наотрез отказывавшимся разглашать секрет своего рецепта, Кимо вдруг заметил нечто странное.

Со стороны могло показаться, что кто-то красит темным широкие стекла на потолке каюты. Свет фонаря, висевшего высоко на мачте и освещающего палубу лодки, становился все бледнее. Что-то ползло по стеклу, словно снег или песок, подгоняемый ветром, только намного быстрее, густея на плоской поверхности.

— Что за…

Талия посмотрела в окно. Встревоженный Халверсон уставился в другую сторону, на корму. Кимо резко повернулся. Какое-то серое вещество текло через раскрытую дверь, двигаясь по палубе. Текло в гору!

Талия тоже увидела это. Тем более что субстанция направлялась прямо к ней.

Она вскочила с кресла, сбросив тарелку со стола. Остатки обеда, оказавшиеся на пути ползущей темной массы, превратились в небольшой серый холмик.

— Что это? — воскликнула Талия.

— Не знаю, — ответил Кимо. — Я никогда…

Не имело смысла продолжать — никто из них никогда не видел ничего подобного. Разве что…

Кимо прищурился. Странное вещество. Текучая жидкость… Но она имела необычную зернистую структуру. Казалось, это металлический порошок, двигающийся сам собой, как волны мельчайшего песка под ударами ветра.

— Вот это я и увидел на поверхности воды, — сказал Кимо, пятясь. — Я же говорил тебе, что там что-то есть.

— Что оно делает?

Все трое в смятении замерли, а потом начали отступать.

— Похоже, оно ест рыбу, — заметил Халверсон.

Кимо наблюдал за происходящим со страхом и удивлением. Он выглянул через открытую дверь — кормовая палуба была целиком покрыта странным веществом. Ученый оглянулся в поисках выхода. Единственное, что им оставалось, — отступать, но тогда они бы оказались в ловушке в трюме катамарана. Идти на корму означало ступить в субстанцию.

— Сюда, — позвал Кимо, залезая на стол. — Что бы это там ни было, я не хочу его касаться!

Талия поднялась на стол и встала рядом с ним. Кимо, потянувшись, распахнул иллюминатор на потолке каюты. Потом, подсадив девушку, помог ей выбраться наверх. Халверсон попытался залезть на столик, но поскользнулся. Его нога коснулась серой субстанции, разбрызгав ее, словно лужу воды. Несколько капель попало на кожу. Халверсон закричал так, словно его ужалили. Нагнувшись, он попытался стряхнуть вещество со своих ног, но капли остались у него на руке. Тогда он принялся вытирать руку о шорты.

— Кожа горит, — пояснил он, скривившись от боли.

— Давай, Перри, — подбодрил его Кимо.

Халверсон вновь забрался на столик. Несколько серебристых капель все еще оставались на его руках и ногах. Ножки столика подогнулись под тяжестью двух мужчин.

Кимо подпрыгнул и повис, успев ухватиться за край иллюминатора, а Халверсон упал. Он приземлился на спину, ударившись головой. Падение, казалось, оглушило его. Хмыкнув, он перевернулся и попытался подняться, упершись руками в пол. Серое вещество теперь покрывало его руки, плечи и спину. Он сумел встать, прислонился к переборке, но вещество коснулось его лица. Халверсон стал размахивать руками, словно его жалили пчелы. Глаза его были плотно закрыты, но странные частицы, должно быть, проникли ему под веки, в ноздри и уши.

Он отступил от переборки и упал на колени. Схватившись за голову, он закричал, скребя пальцами уши. Ручейки странного вещества устремились к уголкам рта, а потом, скользнув по губам, потекли вниз в горло, и крики превратились в булькающий хрип задыхающегося человека. Халверсон рухнул лицом вниз, и серое вещество затянуло его, словно полчища муравьев в джунглях.

— Кимо! — закричала Талия.

Ее голос вывел Кимо из оцепенения. Подтянувшись, он выполз через отверстие на крышу, а потом захлопнул люк. В свете прожектора на высокой мачте он увидел, что серое вещество расползлось по всей палубе, как на носу, так и на корме. Оно уже начало подниматься по стенкам палубной надстройки.

Все, что осталось в каюте, уже было погребено под серой пленкой. В том числе и Халверсон.

— Оно ползет сюда, — закричала Талия.

— Не трогай!

Там, где стоял Кимо, странное вещество добилось меньшего прогресса. Ученый стал шарить вокруг в поисках чего-то, что могло ему помочь. Рука нащупала шланг, и Кимо, включив его, схватил сопло и направил воду под высоким давлением на субстанцию. Струи воды смели вещество назад, стирая его со стены надстройки, словно обычную грязь.

— Иди сюда! — приказал он девушке, отступив и продолжая смывать странное вещество. — Держись позади меня! — крикнул он, орудуя шлангом. Однако вещество наступало со всех сторон, и вскоре стало ясно, что сражение, скорее всего, будет проиграно. Как Кимо ни старался, он не мог за ним угнаться.

— Мы должны прыгать, — закричала Талия.

Кимо посмотрел на океан. Субстанция покрывала и поверхность океана.

— Не поможет, — ответил он.

Охваченный отчаяньем, Кимо оглядел палубу, пытаясь отыскать что-то, что могло бы им помочь. Две канистры по пять галлонов[12] бензина стояли на корме судна. Тогда он направил струю воды в сторону канистр, расчищая себе дорогу.

А потом, бросив шланг, рванулся вперед и прыгнул. Приземлившись на корме, он проскользнул по мокрой палубе, врезался в транцевую доску. Руку и ноги обожгло, словно в рану капнули спиртом. Однако Кимо постарался не замечать боли. Схватив первую канистру, он открыл ее, выплеснул содержимое на палубу. Серое вещество чуть отступило, однако продолжало искать дорогу вперед. На крыше надстройки Талия орудовала шлангом, очищая медленно сужающийся круг у себя под ногами. Неожиданно она вскрикнула, словно ее ужалили, и уронила шланг. Она попыталась взобраться на мачту, но Кимо видел, как вещество охватило ее ступни. Девушка закричала и упала.

— Кимо! — взвыла она. — Помоги мне. Помоги м…

Он выплеснул на палубу остатки бензина и схватил вторую канистру. Она оказалась легкой, почти пустой. Страх ножом пронзил сердце Кимо.

Хрипы и звуки борьбы донеслись оттуда, куда упала Талия. Но все, что он смог увидеть, — ее рука, высунувшаяся из серой груды. Вещество продолжало искать путь к его ногам.

Кимо еще раз взглянул на воду.

Субстанция покрывала всю поверхность, и океанская гладь, насколько он мог разглядеть ее в свете фонаря на мачте, больше напоминала жидкий металл. Только теперь Кимо понял ужасную правду: бежать было некуда.

Не желая умирать, как Талия и Халверсон, Кимо принял решение. Он вылил остатки топлива на палубу, а потом, выхватив зажигалку, упал на колено. Он поднес зажигалку к бензину, разлившемуся по палубе, и щелкнул кремнем.

Посыпались искры, и воздух наполнился парами бензина. Пламя метнулось вперед от кормы катамарана. Сметая странное вещество, оно пронеслось до каюты. А потом повернуло назад к Кимо, окружив его. Тело ученого вспыхнуло.

Боль была слишком сильной для того, чтобы выдержать ее даже те несколько секунд, что он еще оставался жив. Охваченный огнем, он не мог кричать: его легкие горели. А потом Кимо А'кона качнулся назад и упал в темные океанские воды.